Дневники представляли собой увесистую стопку толстых тетрадей. Конечно, такая стопка никак не могла бы поместиться в обычной шкатулке, так что я в очередной раз порадовалась своей специальности артефактора. Да, я теперь тоже так умею - создать артефакт скрадывания пространства, и пространственный карман у меня получается уже размером не с конфетку, а с целый бутерброд! Быстро пролистав тетради, я поняла, что записи велись не ежедневно, но достаточно часто; одни совсем коротенькие, другие на страницу, а то и две. В сущности, как сама жизнь: какой-то день и не вспомнишь по прошествии времени, а в какой-то вмещается, кажется, целая вечность. Тетрадей было десять, и в каждой, судя по датам, записи за полтора-два года. Н-да, я это буду читать как раз до весны... Конечно, я почти уверена, что интересующие меня события начались не так давно, но все равно, нужно просмотреть все. Вот и славно, нашлось занятие и моему принцу, и Леонарду. Не все ж им местные вина дегустировать.

Письмо лежало на самом дне, под стопкой дневников - довольно толстый белый конверт без каких-либо пометок. Ну да, адрес - в последней тетради. Ну-ка, посмотрим.

Прочитав адрес, я невесело рассмеялась - да уж, когда боги хотят повеселиться, твоя жизнь выкидывает такие фокусы, что только держись.

И адрес, и имя были мне хорошо знакомы: баронесса Лавиния Редфилд, коммандер Службы магической безопасности Союза королевств. Лютеция, Галлия - Люнденвик, Бритвальд.

Я немедленно вытащила коммуникатор и набрала забитый в память номер госпожи Редфилд. Ждать пришлось довольно долго, но, в конце концов, на экране высветилось знакомое лицо.

- Алекс, здравствуй. У тебя что-то срочное?

- В общем, терпит...

- Тогда я свяжусь с тобой сама завтра утром, - сказала она и отключилась.

Ну, в общем, время действительно есть: если письмо лежало здесь больше года, со дня смерти сестры Урсулы, так до завтра оно точно подождет...

Я убрала дневники и письмо и снова замкнула шкатулку. Увы, в пространственный карман пока что ее не запихать, придется убрать в сумку и прикрыть амулетом невидимости. Конечно, сильному магу этот амулет не помеха, только я сильно сомневаюсь, что сегодня вечером в монастыре появится серьезный маг, и сразу полезет проверять, что же лежит у меня в сумке. А от любопытной уборщицы, например, амулет поможет.

Ужинала я вместе с монахинями в их трапезной, как когда-то, когда еще училась. Тогда в школе среди прочих поощрений практиковали и такое - лучшая за неделю ученица допускалась в выходные дни к ужину со взрослыми. Ах, каким значительным событием это казалось нам тогда! Судя по тому, что и сегодня за столом присутствовала девочка лет четырнадцати, правила остались неизменны.

Да что там правила! Прошло больше семи лет с тех пор, как я закончила школу Le Rosey и уехала с родителями в Новый свет, а за столом собрались все те же монахини, и, кажется, даже и разговоры велись те же самые.

Впервые за последние недели я расслабилась и просто слушала, кивала, ела сыр, картошку и салат, пила легкое белое вино с монастырского виноградника, и ни о чем не волновалась. Завтра я буду думать о гибели сестры Урсулы, о раскрытых ею тайнах, о том, каково мне будет жить в роли жены наследного принца Дании и Норсхольма. Все это завтра.

Наутро после большой миски творога с медом я попросила аудиенции у настоятельницы. Мне хотелось узнать поподробнее об обстоятельствах смерти сестры Урсулы. В письме, пришедшем на мой бостонский адрес, говорилось, что она случайно поранилась на прогулке. Еще тогда эта фраза меня смутила, вся местность вокруг монастыря - небольшой лесок, виноградники, деревня - вычищена, как парадная шляпа модника. Нету здесь ни зарослей с колючками, ни непристроенных камней, ни брошенных досок с гвоздями, ни развалин; последний местный злоумышленник умер от скуки лет сто назад... Да и вообще - монахини-розалинки не позволяли себе просто так прогуливаться по окрестностям. Они же не светские бездельницы...

То письмо было, помнится, подписано настоятельницей. Но она ли его писала?

Судя по количеству почты, отложенной влево, а значит, прочитанной, мать Филиппа встала еще до света. Впрочем, это не удивительно: монастырь, школа, где она еще и преподает риторику, научная работа в Философском обществе... Хорошо помню, когда я училась здесь, огонек в окне ее кельи светился, когда мы выходили утром на зарядку, и был последним, что я видела из окна спальни ночью.

- Ну как, нашла разгадку? - настоятельница оторвалась от экрана компьютера и, сняв очки, потерла глаза. - Садись, Александра, не стой на пороге.

- Нашла, мать Филиппа. Там были дневники сестры Урсулы и письмо. И голозапись, адресованная мне.

- Сестра Урсула не запретила тебе рассказывать о чем-то?

- Нет. Дневники я еще не просматривала, если честно. Там много очень. Наверное, правильно было бы начать с записи?

Я вновь нажала на углы шкатулки и увидела сестру Урсулу...

Досмотрев запись, мать Филиппа откинулась в кресле и, задумчиво глядя на шкатулку, сказала:

- Значит, наследник Адельстана... Да, как уж мы надеялись, что это похоронено навсегда, и, выходит, что зря. Я понимаю, почему Урсула не стала срочно бить во все колокола: без доказательств никому бы не дали ничего сделать. Вот только в прошлый раз доказательства всплыли на свет слишком поздно.

Вот интересно, это "мы надеялись" прозвучало так, будто мать Филиппа сама лично с лупой в одной руке и карающим мечом в другой выслеживала и казнила мятежного мага двести восемьдесят лет назад. Или?...

Видимо, на моем лице так хорошо читалась смесь изумления и любопытства, что настоятельница хмыкнула, подошла к высокому книжному шкафу, отодвинула пару томов и достала из пространства за ними ярко раскрашенную жестяную коробку.

У меня вырвалось:

- Ой, пралине из кондитерской мадам Жюстины! У меня до сих пор в такой коробке всякие бусины для амулетов лежат!

- Ну, вот и у меня здесь лежат... всякие бусины, - ответила мать Филиппа, открывая крышку.

Несколько бумажек с самого верха она проглядела и отложила в сторону, пара писем в узких и длинных голубых конвертах отправилась туда же, но вот, наконец, почти с самого дня был извлечен конверт вида совершенно официального. Даже если бы на нем не стояли красные печати канцелярии Высшего магического совета Союза королевств, все равно в его неумолимой квадратности, плотной белой бумаге, четко выписанном адресе что-то наводило на мысль о государственной необходимости и законе. Из конверта была извлечена и протянута мне такого же официального вида бумага. Я с интересом ее развернула.

Ну что сказать... Это был Указ, подписанный канцлером Союза, о награждении лейтенант-коммандера Арнуа орденом Доблести первой степени с досрочным присвоением звания коммандера. Я подняла глаза на мать Филиппу, та усмехнулась:

- Да-да, Луиза Арнуа - мое имя до пострижения. А в отставку из Службы магической безопасности я ушла в чине коммодора. И получено вот это все, - она указала на бумагу в моих руках, - именно за поиск Адельстана, его поимку и предоставление полного спектра доказательств.

- Вот это да... А почему флотские звания? - почему-то спросила я.

- Почему-то именно так принято было в Службе с самого начала. Может, оттого, что Морское бюро довольно долго всерьез с нами конкурировало... Ладно, это дела прошлые. - Она встряхнула головой, забрала у меня документ, вновь сложила все в жестянку от конфет и засунула за книги.

- Мать Филиппа, но почему ж это не в сейфе?

- Потому что это личное, то, чего не положено иметь монахине. То, от чего я должна была отречься, и не сумела. Неважно. В любом случае, как ты понимаешь, на этом кабинете такая защита, что сюда муха без моего позволения не влетит. Вернемся к дневникам и прочему. Письмо, как я понимаю, адресовано кому-то в Службе?

- Да, госпоже Редфилд. - кивнула я.

- Хм... Неплохой выбор. С одной стороны, она отличный полевой следователь и сильный маг, с другой - никакого официального поста не занимает, и может себе позволить до поры до времени работать в свободном режиме. И, конечно, менталист она сильный...

- Мать Филиппа, это довольно странно, но я знакома с госпожой Редфилд. Мы встретились на корабле, когда я плыла из Бостона к родителям. Она даже остановилась у нас, пока была в Христиании.

- Никогда не знаешь, куда ведет тебя тропинка, и когда она превратится в широкую дорогу, - непонятно сказала монахиня. - Хорошо. Я не буду пока вмешиваться, но держи меня в курсе. Я надеюсь, ты понимаешь, что ты в данном случае не ловчий сокол, а почтовый голубь?

- Конечно, - ответила я. - У меня нет желания бессмысленно подставляться под неприятности, но помочь я хочу и готова. Ну, например, прочитаю дневники и заложу все страницы с записями касательно Адельстана.

- Разумно. Ты что-то еще хотела спросить?

- Да, мать Филиппа. Я хотела попросить вас рассказать мне как можно подробнее о том, как погибла сестра Урсула. Нет-нет, подождите. Дайте, я договорю, пожалуйста. Год назад я получила письмо, где сообщалось, что во время прогулки сестра Урсула поранилась, и началось заражение крови, которое не смогли вылечить. Письмо было подписано вами, но написано, по-моему, кем-то другим. Я хотела бы узнать все подробности, потому что там, в записи, ни о какой прогулке нет и речи, вы заметили? Сестра Урсула говорит: "Я ухожу на встречу с незнакомцем, пообещавшим мне подлинные записки Адельстана Кровавого, и информацию о его потомке и наследнике".

- Да, я заметила, - настоятельница надела очки для чтения, покопалась в ящике стола и протянула мне картонную папку с короткой надписью на обложке "Урсула". - Письмо тебе отправляла сестра Клара, и она изложила официальную версию. Чтобы понять, насколько эта версия соответствует действительности, просмотри эти документы, только читай здесь, не вынося из кабинета.

Я открыла папку. Сверху лежал карандашный рисунок - сестра Урсула, улыбается. Отложив рисунок в сторону, я пролистала остальное: свидетельство о смерти, копия отчета следователя местной магбезопасности, копия отчета мага-медика. Последним в папке лежал листок из блокнота, на котором четким почерком покойной монахини было написано: "Ушла на встречу. Луиза, это по тому вопросу, о котором мы говорили. Возможно, вернусь с новостями".

Маг-медик отмечал, что к моменту, когда он осмотрел больную, можно было уже говорить о септическом шоке, развившемся необыкновенно быстро. Сделать ему ничего не удалось, несмотря на применение самых серьезных методов. Перечисление примененных препаратов и заклинаний ничего мне не сказало, с медициной у меня совсем плохо. Надо будет, кстати, подтянуть.

Следователь описывал, со слов монахинь, что сестра Урсула вернулась из Блоне к чаю, сослалась на плохое самочувствие и ушла в часовню. Там ее и нашли через час, когда сестры собрались на молитву. Сестра Урсула была уже без сознания, с лихорадкой и чрезвычайно высокой температурой, и в себя больше не приходила.

Я подняла глаза на настоятельницу. Та оторвалась от монитора и спросила:

- Понимаешь?

- Такое впечатление, что Урсулу убили, - ответила я медленно. - Убили магически, неизвестным способом... Ну, ладно. Мне он неизвестен, я просто артефактор. Но вы, мать Филиппа?...

- Ты права, я много знаю о том, как лишить кого-нибудь жизни. И кое-что из этого мне доводилось применять. Но как именно была убита Урсула, я не знаю до сих пор. - Она покрутила в пальцах карандаш. - Урсула и сама была довольно сильным магом. Я знаю, что она была настороже. И тем не менее...

- Вы можете сделать копии с этих документов, я их тоже передам госпоже Редфилд? И... с этого рисунка тоже. Пожалуйста. Для меня...

- Хорошо. Я отдам все это тебе перед отъездом. А сейчас иди, Александра, меня ждет отчет сестры-хозяйки о расходовании средств.