Итак, телесная частица. Звучит гадко, почти так же гадко, как и то, что со мной пытались сделать.

Волосы могла найти горничная. Здесь, во дворце, вряд ли, я здесь не ночую никогда, и соответственно, не причесываюсь; спасибо старинным обычаям, по которым невеста не может жить под одной крышей с женихом, даже если в этом же доме живет его мать, бабушка, нянька и четыре тетушки. Значит, надо проверить горничных в посольской резиденции - их там три, все местные и нанимало их министерство иностранных дел Дании и Норсхольма. Маникюр мне делает мастер у меня дома, все срезанное я выбрасываю сразу в камин, так что это проехали.

Слюна? Ну, я давно ни в кого не плевала, у стоматолога последний раз была в Бостоне. Разве что с края чашки что-то можно было взять...

- Мэтр Верхаузен, а сколько должно быть этой... телесной частицы?

- Для привязки приворота - ну, граммов десять - пятнадцать жидкости, прядь волос примерно в полпальца толщиной... Я в магии крови не очень разбираюсь, но, кажется, в меньшем количестве не сохраняются личностные свойства.

Отлично, значит, можно спокойно пить из чашек и бокалов, не бегая их немедленно мыть. А то примут за маньячку...

Получается, остается только кровь. Коленки я не разбивала лет пятнадцать, кровь из носу у меня не идет, донором я не была никогда...

Я прикусила указательный палец, представляя себе процесс сдачи крови - шприц, пробирка, резиновый шланг. Так, минуточку, есть ведь и еще возможность, ежемесячная!

- Мэтр, еще вопрос - кровь используется... эээ... определенная, или все равно какая?

Верхаузен хмыкнул, подтекст вопроса он понял.

- Артериальная или венозная, все равно, но та, которая выцежена из сосудов.

- Уже легче, - пробормотала я. Глупо, но обсуждение такого способа добычи моей крови вызвало тянущее чувство неловкости. Я даже с врачами не люблю обсуждать некоторые темы. С врачами... - Я поняла!

- Чшшшш, милая, успокойся! - Джон поймал меня за руку и вновь усадил в кресло. - Глубоко вдохни, выдохни и рассказывай.

- Рассказываю. Когда ты сделал мне предложение и его величество дал согласие на наш брак, королевский медик завел на меня медицинскую карту. В числе прочего, у меня брали анализ крови.

- Но это же было почти два месяца назад?

- Да, но несколько дней назад, когда я металась между шефом Саве, стеклодувной мастерской и классами танцев, меня попросили зайти в медицинский отсек. Самого доктора Лазаруса не было, только медсестра, я ее раньше не видела. Она извинилась, сказала, что какой-то из анализов при обследовании неудачно сделали, нужно повторить. Мгновенно вытянула из меня полпробирки крови и отпустила. Кстати, прокол, а потом залечивание ранки были сделаны магически, и вполне профессионально.

- Что ж ты не сказала?... - Теперь Джон вскочил с кресла и стал расхаживать по комнате.

- Кому? - Резко поднявшись, я оказалась с ним нос к носу. - Я тебя последние две недели видела только на портретах! Да и не заметила я в этом ничего такого необычного, понятно же, что должно быть полное медицинское обследование, не лошадь верховую покупаешь!

- Ну, лошадь тоже полностью обследовали бы, - меланхолически заметил Лео. - Как она выглядела, помнишь?

Увы, как я ни напрягала память, вместо лица умелой медсестры перед глазами было какое-то размазанное пятно.

- Заклинание невнимания, - сказал Верхаузен с досадой. - Вот же тьма, на медицинском крыле все обычные охранные заклинания сняты, они мешают магам-медикам. Видимо, тамошнюю систему охраны надо менять. А горничную, которая попросила туда зайти, помнишь?

- Да ну, мэтр, что вы, ей богу, - Джон с досадой махнул рукой. - Девчонка в голубом платье с белым воротничком и в переднике, их тут, по-моему, сотня бегает, я и то не отличу одну от другой.

Мэтр потянулся за аква витой, обнаружил пустой графин и досадливо поморщился.

- Наверное, хватит. Вот когда разберемся в этой истории, можно будет надраться, как студенту после сессии. Ваше высочество, мне кажется, что вам обоим лучше бы после праздников уехать куда-нибудь... в горы, в лес, на лыжах покататься,

- Да я и сам планировал в конце следующей недели дня на три уехать.

- Нет, я имею в виду - надо их обескуражить, чтобы они не знали, где вас искать, где вы будете через день или через неделю. Ну, уехать в горы, потом вернуться и отправиться, например, в Лютецию...

- Пожалуй, идея неплоха, а, Хольг? - Лео повел рукой, - попутешествуешь, ты ж всегда хотел!

- И что, так и бегать четыре с лишним месяца до свадьбы? - Джон стукнул кулаком по подлокотнику кресла. - Нет. Я не буду метаться, как заяц, из-за нескольких негодяев, что бы они ни хотели сделать. Есть запланированные рабочие поездки, от них отказываться я не буду, и мои обязанности останутся моими. Это моя страна, моя ответственность, и, если в моем доме завелись крысы, я их должен изловить и уничтожить, а не прятаться.

- Согласна, - я украдкой погладила его по руке. - К тому же, мы не знаем, чего они хотят, зачем им нужно избавиться от меня? Может, мне хотят внушить, чтобы я его высочество зарезала по-простому? А это и после свадьбы можно проделать. Что ж, всю жизнь бегать? Нет, друзья мои, мы должны их найти, и чем скорее, тем лучше.

- Ну что же, - пожал плечами Лео. - Тогда начинаем охоту на крыс.

Ну вот, все оранжевые тыквенные фонари на дворцовой территории разом вспыхнули и через несколько минут так же разом погасли, и на территории Дании и Норсхольма официально наступила зима. Именно это в момент начал падать первый снег, крупные белые хлопья. За пару дней снег занесет все вокруг, и королевство задремлет под его одеялом.

Мои обязанности на праздновании Самайна были исчерпаны, и я могла вернуться в родительский дом и лечь спать.

Я обняла Джона и уткнулась носом ему в грудь. Он погладил мою макушку и тихо произнес:

- Отправить бы тебя куда-нибудь до марта. Может, в Бостон, а? А я бы тут пока что разобрался, кто на нас покушается, и что ему оторвать.

- Нет уж, - я оторвалась от царапучих аксельбантов и посмотрела ему в лицо. - Тут только отвернись, подкрадется какая-нибудь... фрейлина, и вернусь я в марте как раз на твою с ней свадьбу. Будем вместе разбираться. И знаешь, что?

- Что?

- Мне кажется, что я не могу быть главное целью наших... злоумышленников. Им нужно чего-то добиться от тебя, и они просто ищут подходы. Пробуют. Не получилось подобраться через меня - будут искать другой путь.

- Пускай ищут, - мой принц обнял меня покрепче. - Обломаются. Два дня переждем, а потом у меня назначена инспекторская проверка на северных фьордах, на границе. Там любая чужая собака заметна за километр, так что можно не опасаться нападений.

- Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой? А как же... это же граница, военная часть, разве туда можно гражданским лицам? - Я была немало удивлена таким небрежением секретностью.

- Милая, со временем ты станешь полноправной хозяйкой не только земель Дании и Норсхольма, но даже и последней рыбешки, заплывшей в наши воды. Разумеется, на тебя уже оформлен допуск.

- С ума сойти... - я потерла виски. - А как добираться будем? Порталом?

- Нет, порталы невозможно открыть ближе, чем в двадцати километрах от границы. Наши территориальный воды составляют четыре морских мили, это семь с половиной километров. Вот на расстоянии двенадцати с половиной километров от берега и установлены контрольные посты. Добираешься до такого поста, скажем, в Лемвиге порталом или, для немагов, поездом и экипажем, а дальше...

- А дальше?

- А дальше по желанию - можно верхом, можно в санях, запряженных оленями, можно на собачьей упряжке.

Я зажмурилась и представила себе картину: слепящий серебром снег, мохнатая шуба (со мной внутри), бегущая шестерка мощных псов... Или сани и олени? Вот же тьма, и так хорошо, и эдак здорово...

Как выяснилось, упомянутый Джоном Лемвиг - это было бы слишком здорово; юго-запад страны, там еще почти осень, и снега никакого нет. Главное же, что граница здесь, на западном побережье Дании, была, в общем, символическая, поскольку обращена она была в Северное море, к Дин-Эйдину. Поскольку Каледония, столицей которой с незапамятных времен был Дин-Эйдин, оставалась частью Бритвальда, старинного союзника Дании и Норсхольма, здешней границе не то чтобы не придавали значения - просто не считали первоочередной.

А ждала нас граница настоящая, реальная, откуда датская корона периодически получала достаточно ощутимые удары. Во льдах, далеко к северу от любой земли, жили жуткие ледяные великаны, хримтурсы, питавшиеся человеческими страхами и смертью. Раз в два - три года они собирались стаей и снова и снова пробовали на прочность границу и защищающих ее людей, эльфов и гномов. Как раз в ближайшие месяц - два королевский институт прогнозов предполагал очередную атаку хримтурсов, и принц Хольгер-Иоанн должен был проверить подготовленность магов и военных к боевым действиям, ну и, разумеется, поддержать в них боевой дух. Посему отправлялись мы за Северный полярный круг, в Тромсё, где нас ожидали шубы, меховые сапоги, рукавицы, зачарованная фляжка с горячим вином и упряжка оленей. Парой невысоких рогатых и мохнатых зверей управлял небольшого роста погонщик в длинной меховой куртке, расшитой кусочками меха другого цвета, и высоких, выше колен, сапогах в том же стиле.

- Познакомьтесь, пожалуйста, господа - это ваш каюр Вили Гердрасен, и его олени.

Джон пожал руку погонщику, и широкое лицо того расплылось в улыбке, сверкнуло белыми зубами, особенно заметными на фоне темной кожи. Я подошла к оленям, достала из кармана шубы два толстых куска хлеба, посыпанных крупной солью и на раскрытых ладонях протянула оленям. Те шумно втянули воздух и аккуратно взяли каждый свой кусок. "Надо будет отдельно поблагодарить здешнего интенданта за то, что он и об этом не забыл", подумала я, потом протянула руку к тому оленю, который был побольше ростом и оглянулась на каюра.

- Вы можете его погладить, госпожа, - кивнул тот. - Лучше всего гладить за ушами, переносицу или горло, они это любят.

Минут десять, пока мой принц и сопровождающие его офицеры что-то согласовывали с начальником заставы Тромсё, я оглаживала обоих оленей, скормила им еще по куску хлеба с солью, и считалась их лучшим другом к моменту, когда нам предложили садиться в низкие сани. Каюр уселся впереди, поднял длинный прут и что-то гортанно крикнул. Олени рванули с места с такой скоростью, что мы с Джоном повалились назад, а Вили Гердрасен обернулся к нам, улыбнулся и что-то невнятное снова прокричал.

Наши сани неслись вперед по снежной равнине, и снег из-под полозьев разлетался веером.

- Не замерзла? - наклонившись к моему уху, спросил Джон. - Если ты хочешь, есть глинтвейн.

Я молча помотала головой. Солнце, сверкающий снег, сани летят вперед, и мои плечи обнимает крепкая рука любимого человека - если это не счастье, то что тогда можно им назвать?