Часов в пять вечера Татьяна в последний раз поглядела на себя в зеркало в ванной, хмыкнула, покачала головой и вышла навстречу изумленному взгляду Георгия, который терпеливо ждал, пока она закончит преображение.

Днем Татьяна оставила его одного в номере и на автобусе съездила в ближайший супермаркет, где кое-что купила. Вернувшись, она наспех выпила кофе, велела Георгию примерять обновки — она привезла две пары джинсов, кроссовки, носки, белье, майки и пару свитеров, — а сама заперлась в ванной и начала колдовать над своей внешностью.

Свои короткие русые волосы она выкрасила в черный цвет и с помощью геля гладко зачесала в стиле ретро. Вынула из коробочки контактные линзы ярко-синего цвета, надела прозрачную белую блузку и короткую узкую кожаную юбку. Подкрасила лицо, выделив губы и оттенив скулы, обула черные босоножки на высокой платформе, на плечо повесила маленькую черную сумку. И в таком виде вышла из ванной.

Георгий даже ничего не смог сказать в первые несколько секунд. Он молча смотрел на нее, пока она, покачивая бедрами, расхаживала по тесной комнатке мотеля походкой манекенщицы. Весь этот маскарад преобразил ее до неузнаваемости: Татьяна могла с уверенностью сказать, глядя на себя в зеркало, что она выглядит на пятнадцать лет моложе, на десять порядков сексуальнее и достаточно вульгарно, чтобы не быть узнанной даже близкими друзьями.

— Ну, что? — спросила она Георгия, и в ее тоне явственно чувствовался триумф.

Он тяжело сглотнул и покачал головой.

— У меня нет слов, леди. Я даже начал сомневаться, что с этой женщиной я спал всего несколько часов назад. Но продолжаю утверждать, — тут он схватил ее за руку и притянул к себе, — что ты определенно в моем вкусе, Танька!

Она усмехнулась, и сама почувствовала, что ее усмешка не принадлежит прежней Татьяне — это была какая-то новая, незнакомая ей самой усмешка сытой молоденькой хищницы.

Георгий поцеловал ее и отстранил от себя, чтобы разглядеть получше. Потом покачал головой.

— Да-а… Если ты намерена так преображаться каждую неделю, мне с тобой скучно уж точно не будет. А давай в следующий раз попробуем ярко-рыжий цвет и кудряшки, а? И наряд колледж-герл? И очки в тонкой металлической оправе! И рюкзачок! И…

— Да-да, — кивнула Татьяна. — И черные чулочки под скромным платьицем. И костюмчик горничной, состоящий из одной белоснежной наколки и трех красных бантиков — двух на груди и одного на причинном месте… и высокие сапоги, кожаные шорты и плеть.

Он расхохотался.

— Тань, я начинаю верить, что наша затея небезнадежна, и тебе действительно удастся пройти неузнанной в «Американу». Эх, гитары нет! Я бы на радостях песню спел. В честь тебя.

Он отбил такт на коленке и пропел:

— Что это за прелесть? — улыбнулась Татьяна. — Знаешь, ты можешь упрекать меня в полном отсутствии вкуса, но я с детства обожаю бульварные романсы…

— Это не бульварный романс, — возразил Георгий. — Это хорошая стилизация. Автор — Леонид Филатов, московский актер, слыхала о таком?

— Ну, ты меня уж совсем за идиотку-то не принимай, — сказала Татьяна. — Неужели по мне заметно, что я не знаю, кто такой Филатов? Впрочем, в таком виде… А Филатов — мой любимый актер, между прочим. Огромное отрицательное обаяние. Как у Бармалея. Или как у тебя. А что там дальше, в этой песне?

Георгий обнял ее, посадил к себе на колени и тихонько запел ей в самое ухо:

Та-рарам, тара-рам!

И Георгий снова отбил такт, на этот раз по ее бедрам.

— Здорово, — Татьяна улыбнулась и положила голову на его плечо. — Когда все это кончится, ты мне споешь эту песню всю целиком, ладно?

— Ладно! — передразнил Георгий. — Где ты подцепила это словечко? Это чисто сибирское слово, я его в Тобольске постоянно слышал… Знаешь, там такой забавный говорок…

На тумбочке пиликнула трубка.

— Это Ирка, — Татьяна вскочила. — Я возьму!

Она схватила трубку.

— Алло?

И услышала незнакомый мужской голос — ленивый, с хрипотцой и плохо скрываемой угрозой одновременно.

— Значит так, сучка. Давай договоримся по-хорошему. Мы тебя не тронем…

Татьяна в панике стиснула трубку так, что побелели костяшки пальцев. Метнув в Георгия беспомощный взгляд, она продолжала слушать этот ужасный голос, чувствуя себя бабочкой на булавке.

— Мы знаем, что ты тут ни при чем. Нам нужен только наш приятель. Ты должна выйти с трубкой куда-нибудь, где он тебя не услышит, ровно через полчаса. Мы перезвоним. Сейчас ему скажешь, что звонила подруга. Или, если он догадался, скажешь, что мы звонили, обещали тебя трахнуть и на части разрезать, — звонивший хохотнул. — Поняла? Отвечай только «да» или «нет»!

— Да, — прошелестела Татьяна еле слышно.

Как они узнали номер? Вернулись к Алику? Замучали его окончательно?..

— И подумай головой, — продолжал голос, — зачем тебе чужие проблемы? Твой хахаль у нас украл деньги, крупную сумму. Тебе он может наплести семь верст до небес, конечно. Верить не советую. Значит, через полчаса жди звонка. И не вздумай валять дурака — не просто трахнем, голубка, а с особым цинизмом и зверскими извращениями.

Он опять хохотнул своим неприятным смехом и отключился.

Татьяна стояла столбом, продолжая сжимать в кулаке бесполезную трубку. У нее неожиданно ослабели ноги, колени подогнулись, и подскочивший Георгий еле успел поймать ее в охапку.

— Ну, ну, ну! — он усадил ее в потертое кресло и присел перед нею на пол. — Наши друзья звонили? Судя по твоему виду, они были не слишком любезны?

— Они сказали, что ты у них украл деньги, — прошептала Татьна непослушными губами.

— Ну, да, — Георгий устало провел по лицу рукой. — А всю историю с кладом я специально для тебя придумал. Чтобы покрасивше. И чтобы самому выглядеть невинным мучеником идеи. В принципе, тебе ничто не мешает именно так и подумать. Ты права.

Он тяжело поднялся и подошел к окну. Выглянул, зачем-то потрогал дверь, снова повернулся лицом к Татьяне, избегая, впрочем, смотреть на нее. В такой маленкой комнате это было сложно, и он резко вскинул голову и уставился на Татьяну своими синими, потемневшими от злости глазами.

— Таня, — произнес он с силой, и она невольно подобралась и прислушалась. — Я понимаю, что для тебя все это слишком… слишком невероятно. Шок. Но, Таня! Эти люди всего за два дня расправились с двумя твоими друзьями. Однако, стоило им сказать тебе пару слов — и ты уже готова поверить в то, что я жулик, вор, бандит, кто угодно…

— Это неправда! — Татьяна вскочила. — Я просто испугалась! Я женщина, в конце концов, я имею право испугаться?!

— Имеешь… — Георгий отвел глаза. — Прости. Я тоже нервничаю… Но сейчас нам нужно собраться и понять, что делать.

— Они сказали, что позвонят через полчаса, — сказала Татьяна упавшим голосом, снова опускаясь в кресло. — Чтобы я вышла куда-нибудь с трубкой… скорее всего, они хотят, чтобы я назвала им адрес мотеля. Пообещали, что меня не тронут. Тронут, конечно, они же не дураки — оставлять свидетеля. А может, устроили у меня дома такую подставу, что меня мгновенно загребут в полицию за убийство с отягчающими обстоятельствами… скажем, на почве ревности к молодому любовнику… И никто меня не оправдает, и буду я всю оставшуюся жизнь видеть небо в клеточку.

— Таня, соберись. — Георгий взял сигарету. — Перед нами сейчас стоят несколько насущных вопросов. Вопрос первый и главный: как скрыться от них так, чтобы они в жизни нас не нашли?

Татьяна, не глядя, стряхнула пепел мимо пепельницы и пожала плечами.

— Можно уехать в Мексику. Там — ищи-свищи… Проезд через границу свободный. Лишь бы добраться до этой границы.

— Ну, хорошо. Значит, нам все равно нужно забрать деньги у меня из номера. Потому что, я так понимаю, в Мексике ничего бесплатного нет. И сделать это нужно как можно скорее. Соберись, Таня. Нам сейчас очень нужна ты в неразобранном состоянии. Они сейчас позвонят, и ты назовешь им адрес. После этого мы сразу же садимся на автобус и едем в Манхэттен. Выиграем немного времени: пока они будут искать нас тут, мы, с Божьей и Ирининой помощью, заберем деньги и попытаемся быстро достать машину… — Георгий вздохнул, потушил сигарету и закончил: — Но, боюсь, Таня, что на этом наша одиссея не кончится. Я совсем не хочу тебя пугать… но это не те люди, чтобы отступать. И если ты думаешь, что, потеряв наш след, они смирятся и отстанут, ты глубоко ошибаешься.

Он немного помолчал, глядя в пол. Потом поднял голову и посмотрел на Татьяну.

— Я боюсь, Таня, что…

В это время запиликала трубка.

— Они, — сказал Георгий, сразу подобравшись. — Постарайся, пожалуйста, звучать поестественней. Только не пережимай. Ты имеешь полное право быть напуганной.

Татьяна взяла трубку и сказала, насколько могла, спокойно:

— Алло? Я слушаю.

— Тань, — запыхавшийся глос Ирины прозвучал для нее полной неожиданностью, и она снова повторила свое «алло», чем вызвала взрыв Ирининого возмущения: — Таня, ты что там — не слышишь? Я звоню, чтобы сказать: все пока в ажуре, деньги еще в номере, твоего друга пока никто не хватился, только одна горничная, украинка, сказала мне, что в его номере вещи как лежали раскиданные в первый день, так и лежат. Ничего, дескать, не изменилось, и ночует ли вообще постоялец в номере. Хорошо, что она ко мне подошла, а не ко второму менеджеру или сразу к старшей. Ну, я ей сказала, что постоялец мне знаком, он, мол, загостился у подруги, сегодня вечером вообще к ней переезжает и скоро придет за вещами… Правильно сказала?

— Правильно, Ирка, ты молодец, — торопливо сказала Татьяна. — И что мне теперь нужно делать?

— Ничего особенного, — Ирина как-то поскучнела голосом, слышно было, что ей неприятно или неловко говорить Татьяне об этом. — Ты должна прийти сюда и сама вынести все, что хочешь, хоть черта лысого… а лучше бы — все вещи. Дубликат ключа я дам. Но это все, что я могу для тебя сделать, Тань. Ты же понимаешь. Начни я выносить все это сама… Ты же не хочешь, чтобы меня выгнали с работы, правда?

— Конечно, нет. — Татьяна плотнее прижала трубку к уху. — А как я пройду мимо швейцара? У меня карточки постояльца нет.

— Скажешь, что идешь ко мне на собеседование, ищешь работу. У меня постоянно толкутся девушки в поисках работы, горничные нам нужны, швейцар это знает, и охранники тоже… но я на всякий случай их еще предупрежу. Во сколько ты будешь?

Татьяна машинально взглянула на часы.

— Через час — нормально?

— Нормально, — Ирина вздохнула в трубку. — И поосторожней, Тань. Тебя ведь полиция разыскивает, не забывай.

— Не забуду, — пообещала Татьяна. — Спасибо тебе, Ир. Я через час буду. Жди.

Она нажала кнопку отбоя, и трубка тут же запиликала снова.

— Это я, — сказал давешний голос, даже не потрудившись звучать повежливей. — Ты одна?

— Одна, — Таня подала Георгию знак соблюдать тишину.

— Молодец, — похвалил звонивший. — Значит, так: ты даешь нам адрес — ну, того места, где вы сейчас. И все. Остальное не твоя забота. Тебя мы не тронем, как я и обещал.

— Хорошо, — сказала Татьяна деревянным голосом, — записывайте адрес.