Колычев выгреб на свой стол содержимое парусинового портфеля. Преступники набили его газетами, причем самый старый выпуск оказался двухнедельной давности. Тут были как центральные издания («Правда», «Известия»), так и номера местной городской «Железнорудской бедноты».
— Ты смотри, какие образованные жулики попались, — заметил Колычев, разглядывая начинку портфеля. — Мне вот читать газеты недосуг, к тому же ни в одной читальне столько не наберется. Да и вряд ли эти жулики в читальню сунутся. Кто-то им эти газеты приносит или продает…
Елисеев кивнул. Большинство газет распространялось среди работников предприятий или находилось в читальнях, на крайний случай расклеивалось на специальных афишах. Кое-что можно было прикупить в бывших суворинских киосках, которые теперь принадлежали «Центропечати».
— А они не просто один какой-то нумер по случаю взяли — постоянно брали самые разные, — продолжил Колычев. — И заметь: ничего не пропущено, нумер к нумеру идет по порядку. Поразительная обстоятельность!
— А ты уверен, что они их читали?
— Уверен. Вон, смотри — на газетах следы, тут и тут. Что-то мокрое ставили и круглое. Наверное, миску или чашку. Читали во время еды. Ох, непростые субчики нам попались! Намучаемся мы с ними!
— Ничего. Авось и повезет сегодня. На вокзале выловим, — подбодрил друга Елисеев.
В кабинет зашел здоровяк Бурко, поглядел на кипу газет.
— Колычев, ты что — у себя в кабинете избу-читальню открыл? Куда тебе столько газет?
— Это улики. Жулики ими портфель для тяжести набили, чтобы жертва подмены не заметила, — пояснил тот.
— Хитрованы, — хмыкнул Бурко. — Мужики, я вот к вам чего пришел: ко мне сродственница из Харькова вчера приехала, гостинцы привезла.
— Рад за тебя! — спокойно произнес Колычев.
— Ты погоди радоваться. Еще успеешь. Я шмат сала для себя подрезал и на работу притащил. Угощаться будете?
— Еще бы! — довольно потер ладони Колычев. — Ты даже не представляешь, как будем!
— А я и не сомневался. Тогда бери стажера и топай к нам. Ося уже кипяток ищет. Посидим, побалакаем.
Бурко снова окинул взглядом газеты.
— Борь, одну газетку дашь?
— Для чего? Ты ж вроде читать не любишь.
— Стол накрою. Будет вместо скатерти.
— Да забирай, конечно. Для хорошего дела не жалко. У меня таких улик на сто лет вперед хватит.
В кабинете Бурко уже собрался почти весь свободный штат губрозыска. Не хватало только Янсона и отсыпавшегося после ночного дежурства Туманова, с которым Елисеев еще не успел свести знакомство. Пришла даже делопроизводительница Ира, отнюдь не хрупкая пишбарышня тридцати лет, обладательница хриплого (последствия форсирования Сиваша в гражданскую) голоса и громкого заливистого смеха. Ей и доверили ответственную операцию по нарезанию сала тонкими ломтиками, чтобы хватило на всех.
Откуда-то появилась буханка хлеба, заварка, сахарин. Левин притащил самовар. Его появление встретили дружными аплодисментами.
Елисееву было очень уютно в компании этих добрых и сильных людей, которые приняли его в свой коллектив. Он вдруг ощутил невидимые нити родства, что связывали его с братьями по оружию и очень нелегкой профессии. Радость охватила Петра. Он был горд, что вместе с Колычевым, Левиным, Бурко, Янсоном и другими сотрудниками губрозыска делает одно общее важное дело.
Заботливый Ося налил дежурному доверху кружку чая, высыпав туда побольше сахарина, отрезал здоровенный шмат хлеба и положил на него сразу несколько полосок душистого сала. Всю это роскошь он поставил перед дежурным и снова вернулся в кабинет Бурко.
— Шамайте, товарищи! — сказал виновник торжества и сделал широкий приглашающий жест рукой. — Как говорится, чем богаты…
— Паша, — позвал Бурко Колычев.
— Ну? — откликнулся тот.
— К тебе родня часто ездить собирается?
— Да кто ж его знает!
— Так ты передай, чтоб почаще заглядывали и сала с собой побольше брали.
— Обязательно. Так и скажу, что Боря Колычев лично просит, — засмеялся Бурко.
Сало с хлебом просто таяло во рту, тем более на пустой желудок. Неудивительно, что через несколько минут подъели все до крошки. Поблагодарив гостеприимного хозяина кабинета, сыщики начали расходиться. У всех были важные безотлагательные дела. Очень скоро остались только Бурко, деливший с ним кабинет Ося Левин, и Колычев с Елисеевым.
— Ребята, — поднял правую рассеченную бровь Павел, — вижу, что у вас остался ко мне какой-то вопрос? Сала больше не нет, честное слово!
— За сало, конечно, огромное спасибо, Паша. Но мы к тебе и впрямь с вопросом. Вот такая петрушка выходит с этими кражами…
Колычев принялся рассказывать о паре хитрых воров и о том, какой помощи ждет от других сотрудников губрозыска. Говорил долго, обстоятельно, поясняя каждую мелочь. Закончив, вопросительно уставился на Бурко и Левина.
Первым откликнулся Паша.
— Помочь — помогу.
— Спасибо! — обрадовался Колычев. — Ты настоящий друг.
— Погоди! — поднял руку Бурко. — Но и я тебя попрошу поступить в полном соответствии с древним кавказским обычаем.
— Это каким таким обычаем?
— Обычай этот называется алаверды. Суть его в том, что ты помогаешь мне, а я помогу тебе.
— Справедливо, — согласился Борис. — Говори, что от нас потребуется.
— Да немного. Можете завтра товарища одного встретить? Он из Петрограда к нам приезжает?
— Командировочный что ли?
— Нет. К нам работать едет.
— О, еще один сыскарь! Все хоть полегче станет! — радостно сказал Ося.
— Все сложнее, мужики. Из Москвы поступил циркуляр. В нем черным по белому приказано по возможности создавать в губрозысках НТО.
— Чего-чего? — удивился Колычев.
— Научно-технические отделы. Чтобы в каждом губрозыске имелись свои эксперты-криминалисты: умели отпечатки снимать, фотографии преступников делать и все такое. У нас, как вы знаете, таких спецов с самого начала не было.
— Откуда ж им взяться, — буркнул Колычев. — Кто умел, те еще при старом режиме в полицейских служили. Только они теперича либо в бегах, либо и вовсе червей кормят. Не повезло Железнорудску со старыми кадрами.
— Петроградские товарищи смогли нам помочь. В общем, у них один специалист есть, которого они в Железнорудск перевести решили. Фамилия его Хворостинин, зовут Иннокентий Сергеевич. Тоже из бывших, — заметив невысказанные вопросы, добавил Бурко.
— И с чего такая щедрость? Что, в Петрограде эксперты без работы сидят? — удивился Колычев.
— А у них чистка недавно была. В первую очередь как раз те, кто из бывших, и послетали, несмотря на всю полезность. Доверия, дескать, к ним нет, хотя за каждого уголовный розыск бился ажно до крови. Но… наверху так порешали, и обратного хода не предвидится. Хворостинина отстоять удалось, при условии, что он из Петрограда к нам, в провинцию, переведется. Начальство о Хворостинине отзывается хорошо. Дельный специалист, говорят, с большим опытом. А то, что он Николашке Кровавому служил… ну так не политических же ловил, а нашу уголовную шатию-братию. Что это за публика, мне вам говорить не надо…
— А откуда ты все знаешь? — в очередной раз удивился Колычев.
— Так товарищ Янсон мне Хворостинина встретить поручил, но тут такая петрушка образовалась: надо завтра с утра в пару мест заглянуть, причем уже не поменять ничего. Разорваться у меня не получится. Ну как, встретите эксперта? — с надеждой взглянул Бурко.
— Встретим, — спокойно ответил Колычев.
— Отлично! Он на утреннем петроградском приезжает. Телеграфировали, что в спальном вагоне поедет.
— Один или семьей?
— Один пока. Семья, как говорят, позже переберется. Вещей у него при себе немного будет, так что извозчика нанимать не нужно.
— Сюда его везти?
— Да. Янсон обещал завтра насчет кварте-ры все выяснить. Тогда и определится. А пока к нам, в угрозыск.
— Живем, получается, — сказал Борис. — Теперь все по-настоящему, без игрушек. Даже криминалист появится.
— А ты как думал? Жизнь на месте не стоит. Кругом подвижки, — кивнул Бурко.
— Ось, а ты что скажешь? — Колычев повернулся к Левину.
— Я? А что я? Надо подежурить на вокзале — подежурю. Вдруг действительно воров поймать удастся. Это ж какая польза будет!
— А что у тебя с дровосеками?
Левин тяжко вздохнул.
— Плохо пока. Никак не могу на след их напасть. А они, гады, продолжают куролесить, и, главное, свидетелей не оставляют. Принцип у них такой бандитский, чтобы ни одной живой души после них не осталось. Недавно пятерых порубили, даже на ребенка малолетнего рука поднялась! — Кулаки Левина сжались, а лицо побледнело от гнева.
Елисееву стало как-то неловко перед ним. Вот кто настоящими делами занимается: ловит страшных убийц… А они на пару с Колычевым носятся за какой-то парочкой хитрованов-воришек. Несерьезно в сравнении с дровосеками получается. Не тот калибр, как говорят в артиллерии.
Ну, ничего, когда поймают грустного и серого, тогда… Глядишь, и другие дела поручит ему товарищ Янсон: более ответственные. Надо же с чего-то начинать, набивать руку.
— Ось, — с волнением произнес Петр, — тебе, ежели от нас помощь какая-то потребуется… не стесняйся, прямо говори. Мы в любой момент на выручку придем. Надо будет, так я их и без всякого оружия зубами загрызу.
— Спасибо! — совершенно искренне поблагодарил Левин. — Я твои слова запомнил. Но пока своими силами управляюсь.
Сыщики вернулись в свой кабинет, сели за столы.
Колычев, который все услышал и правильно понял невысказанное, внезапно заговорил:
— Что, за душу взяло?
Елисеев кивнул.
— Знаешь, одного понять не могу — как земля таких душегубов на себе носит? Нет, оно, конечно, дело известное: война, голод, разруха… но как до такой крайности дойти можно? Не могут так себя вести люди, звери и те по-иному ведут.
— Разные люди бывают. Кто-то в самый трудный час себя настоящим человеком выкажет, а кто-то сбросит личину и превратится в чудовище. А наш с тобой долг, Петя, вовремя находить этих чудовищ и давить их, как блох, покуда они всех не перекусали. Ты, наверное, подумал, что мы с тобой вроде как мелко плаваем покуда… Да ладно, — Колычев не дал возразить Елисееву, — я твое лицо видел. На нем все как в открытой книге читалось. Но это, прости, брат, ошибочное мнение. Наши субчики покуда никого не убивали, но точно сказать этого нельзя. Может, есть у них на душе такой груз? А если и нет, так я тебе так скажу: когда их прижмет, они на все пойдут. Убьют не задумавшись. Ну а сколько хорошего люда из-за них лишения терпят? Наши ребята-милиционеры из Тамбова, что без копейки остались, артельщики из конного союза, промпит опять же? Надо нам поймать эту парочку, хоть кровь из носу. И чем быстрее, тем лучше.
— Борь, ты мне политграмоту не читай, — откликнулся Елисеев. — Я это не хуже тебя понимаю, и в поимке гадов заинтересован, как никто другой. Но Осе надо помочь в обязательном порядке, даже если он сам не попросит.
Губы Колычева расплылись в улыбке.
— Вот и поговорили. Я сразу почувствовал, еще тогда, в Нивино, что ты парень правильный. И потому безумно рад, что к нам перебрался.
— Да мне и самому в губрозыске нравится работать, — признался Елисеев.
Он не мнил себя сыщиком вроде Ната Пинкертона или Шерлока Холмса, однако чувствовал, как все сильнее и сильнее захватывает его эта сложная, но нужная профессия.