Молодые люди оказались на улице. Было прохладно, и Петр накинул на плечи девушки свой старенький пиджачок. Та благодарно улыбнулась в ответ.

Самому Елисееву было все равно, какая погода стоит на улице. Главное, что он вместе с Лизой. Это чувство грело его сильнее, чем печь. Он еще не мог назвать его любовью, но ему было очень хорошо в компании девушки.

— Вот она, значит, какая у тебя работа, — вдруг произнесла Лиза. — Никогда бы не подумала, что буду присутствовать на допросе в качестве сыщика.

— Это был не допрос, — сказал Елисеев.

— Я догадываюсь, что у вас это как-то по-другому называются, но уж извини — тонкостям юриспруденции я не обучена, — засмеялась она.

— Мне бы тоже учиться не помешало, — вздохнул Петр. — Книжки книжками, но без учителей тоже нельзя. Хотя самообразование — это, конечно, великая вещь.

— Так в чем дело? Поговори с начальство, пусть оно направит тебя на учебу. Ведь должны же где-то учить вашему ремеслу.

— Я в Петроград хотел бы поехать, — признался Елисеев. — Там есть рабоче-крестьянский университет, на нем есть факультет, на котором учат на следственно-розыскных работников и судей. Вот бы поступить туда!

— Знаете, Петр, а у ведь у вас обязательно получится, — вдруг сказал Лиза.

— Почему вы так решили?

— А это во мне женская интуиция говорит. Нет, вы только не смейтесь! — попросила она.

— Я и не смеюсь, — поспешил заверить он.

— Я ведь по глазам вижу, — обиделась Лиза.

Петр сделал невинный взгляд, и это у него получилось столь комично, что теперь уже засмеялась девушка.

— Так что вы там говорили насчет меня? — спросил он, когда Лиза успокоилась.

— Только то, что у вас все получится. Вы обязательно поступите в этот университет.

— Лиза, у меня к вам один вопрос, — запинаясь, заговорил Петр.

— Какой?

— Я говорил, что этот университет находится в Петрограде…

— Да, вы об этом упомянули.

— В общем, — набравшись смелости, продолжил он, — университет находится в Петрограде, и если все получится, и мне удастся в него поступить, то вы… Вы поедете туда со мной?

Лиза замерла, а Петр вдруг испытал перед ней такую неловкость, что был готов со стыда хоть сквозь землю провалиться.

«И дернуло же меня завести этот разговор!» — в сердцах произнес про себя молодой человек.

— Я подумаю, Петя, — сказала Лиза, внимательно глядя на него. — Боюсь, что сегодня я не смогу дать вам ответ на этот вопрос.

— Я понимаю, — облегченно выдохнул он. — Такие вещи с кондачка не делаются. Время нужно, к тому же не факт, что меня туда направят.

— А вот тут вы, Петр, ошибаетесь. Вы обязательно будете учиться в этом университете, — убежденно произнесла девушка, и было в ее голосе нечто такое, что заставило молодого человека тоже поверить в ее слова.

Он проводил Лизу до дома и, попрощавшись, пошел к себе. Там его уже заждались Степановна и Анютка.

А ведь придется с собой в Питер и малышку брать, вдруг сообразил он. Ничего, пусть едет. Это даже к лучшему: посмотрит большой город, а то ведь наверняка дальше Железнорудска не выбиралась. Надо открывать для себя новые горизонты.

Утром на планерке он изложил товарищу Янсону и Колычеву полученные от Хейфеца сведения и свои соображения насчет того, как можно арестовать преступника.

— Я почему-то думал, что мой сотрудник здоровье свое поправляет, а он, оказывается, по синематографам ходит, — усмехнулся начальник угрозыска.

— Так я же для пользы дела! — растерялся Елисеев.

— Да все в порядке, товарищ Елисеев. Вы — молодец, добыли ценные сведения, — успокоил его Янсон. — А это Хейфец, как думаете — не соврал?

— Думаю, он говорил правду. Не вижу для него резона нам врать. Скорее всего, ему нужно избавиться от Анджея. Тот ему кажется опасным человеком, а Хейфец из тех, кто дует на воду.

— Да, это на него похоже, — кивнул товарищ Янсон. — Пожалуй, после всего стоит плотнее пообщаться с этим… господином. Он может оказаться весьма полезным для уголовного розыска. И этот его закрытый клуб… Наверняка, он тоже представляет для нас большой интерес. Даже не сомневаюсь, что в него вхожи наши клиенты. Продолжайте разрабатывать Хейфеца. Будет здорово, если он станет нашим осведомителем.

— Сделаем, товарищ Янсон, — обрадовался Елисеев. — Уверен, что он не сможет нам отказать.

— Хорошо. А теперь давайте обмозгуем, как будем брать Анджея. Нам ведь еще нужно выйти и на его напарника, не так ли?

— Да. Хейфец ни разу не упоминал о втором преступнике. Тот либо задвинут на задние роли, либо старается избегать лишней известности. И если в первом случае он всего лишь мелкая пешка, то во втором, может оказаться мозговым центром этой шайки, что делает его намного опаснее.

— Возьмем Анджея, доберемся и до его подельника, — сказал Колычев.

— Тогда готовьте операцию, товарищи, — приказал товарищ Янсон.

Анджея решили брать после показа фильмы. Тогда тот почувствует себя в безопасности. Елисеев дал его приметы задействованным в операции сотрудникам. Лучше б, конечно, чтобы под рукой оказался тот человек, который смог бы его опознать, но брать на задержание пострадавших было опасно, да и, если бы Хейфец, к примеру, начал подавать сыщикам условные знаки, это могло бы спугнуть преступника.

Директор сообщил, во сколько примерно закончится сеанс. К счастью, это не должно было продлиться долго. Перед показом фильмы не будет выступления агитбригад и чтения стихов. Публика будет только смотреть картину.

За полчаса до назначенного срока сыщики заняли заранее обговоренные позиции: перекрыли центральный и запасной выходы, засели в ближайшем переулке, сделав так, чтобы и мышь не проскользнула.

Петр был уверен, что, даже ни разу не видев Анджея, все равно опознает его. Уж больно яркой персоной тот получился.

Страха у Елисеева не было, скорее, только азарт и предвкушение от встречи с тем, за кем столько гонялся. Он стоял у подворотни бывшего барского особняка, переделанного под общежитие для работников льнофабрики, и делал вид, что откровенно скучает. Компанию ему составлял такой же внешне расслабленный Колычев.

До парадного входа «Рояль-вио» было рукой подать. Каждый, кто выходил или выходил из синематографа, тут же оказывался в поле зрения сыщиков.

Елисеев потер рукой небритую щеку, сладко зевнул, вспомнив, что толком не выспался. Пока проводил девушку, пока вернулся домой, долго потом ворочался в постели, думая о будущем, которое ему рисовалось исключительно как совместное с Лизой. Как результат — практически бессонная ночь и слегка опухшие глаза. Если б не азарт, ближе к вечеру он бы сильно расклеился. Даже у молодости есть свои пределы, тем более при его непростой работе.

Колычев о чем-то тихо спросил. Петр, толком не вслушавшись в вопрос, что-то ответил и вроде попал в такт, потому что Борис удовлетворенно кивнул.

Нет, определенно, ожидание — выматывающая штука.

— Что нового узнали от Крохина? — произнес Елисеев.

— Нового ничего. Все его преступления нам известны. Гад по каждому дал признательные показания. Знает, чем ему это грозит, но не боится. Я, говорит, достаточно пожил. Так погулял, что на десятерых хватит.

— А убивал зверски почему? И не просто убивал, а еще и трупы, прямо как мясник, разделывал.

— Да судя по всему, здесь не следователь, а врач нужен. Сначала Крохин убивал по нужде, чтобы следы замести. А потом во вкус вошел, понравилось ему… И, чем больше убивал, тем сильнее нравилось. Власть свою над людьми чувствовал.

— Так может, он и впрямь того? В смысле больной?

— Больной — не больной, но оставлять его в живых опасно. Свою пулю он точно заслужил, — подвел итог Колычев.

Через какое-то время сеанс закончился. Двери театра захлопали, выпуская публику, выглядевшую весьма разношерстной. В закрытый клуб входили как совслужащие, так и размножавшиеся как саранча хозяйчики. В обиходе постепенно появлялся новый термин — «нэпачи», которым окрестили возрождавшихся капиталистов. И пусть это были уже не те оглоеды, чье ярмо с таким трудом скинули в семнадцатом, все равно многие в угрозыске не понимали, почему буржуазии снова дали вдохнуть свежего воздуха. А ну как снова войдут в силу? Что тогда? Второй гражданской войны страна не вынесет. Столько народу полегло по всем сторонам, подумать страшно!

— А вот и наш клиент, — сказал Колычев.

Елисеев кивнул.

Высокий, подтянутый мужчина средних лет в хорошем костюме и лакированных штиблетах вышел из синематографа в числе последних. С ним была дама: девица лет двадцати в чешуйчатом струящемся платье и модной шапочке с перьями.

В таком наряде ей бы на эстраде выступать, а не по пыльным и темным улицам шататься, подумал Елисеев. Наверняка, парочка ждала извозчика. Вряд ли они пойдут вот так пешком.

Поляк задержался у входа с колоннами, чиркнул спичкой, закуривая. Предложил даме, но та отказалась. Тогда он приобнял красотку и что-то зашептал ей на ухо. Девица хихикнула, прижалась всем телом к ухажеру, положила голову на плечо.

Порыв ветра донес до сыщиков аромат табачного дыма.

— А папироски у него хорошие, — произнес Борис с некоторой завистью. — Американские. По запаху чую.

— Пойдем, поговорим, — толкнул друга плечом Елисеев.

— С подругой, что делать будем?

— Заберем с собой. Вдруг пригодится.

Сыщики отделились от стены подворотни, вышли на свет единственного фонаря. Их примеру последовал и Бурко, прятавшийся с другой стороны.

Пан Анджей был слишком занят красоткой и появление сотрудников уголовного розыска прозевал. Не помогла пресловутая воровская чуйка.

— Добрый вечер, — остановившись напротив парочки, сказал Колычев. — Пожалуйста, попрошу без паники. Уголовный розыск. Прошу следовать за мной.

В его руках мелькнул револьвер.

Преступник машинально подался назад, но тут же остановился, почувствовав холодное касание нагана Бурко, который зашел к нему со спины.

— Анджей, что такое? — плаксиво сказала девица.

Ее губки сложились обиженным бантиком. Казалось, вот-вот и она заплачет.

— Заткнись! — зло сказал вор. Он недоуменно повел плечами.

— Это какое-то недоразумение, товарищи.

— Никакого недоразумения. Вы арестованы, вам будет предъявлено обвинение сразу по нескольким делам, — сурово сказал Колычев.

— Вы, наверное, меня с кем-то спутали.

— А это мы скоро проверим. Снимем пальчики, проведем опознание и разберемся. Не волнуйтесь, невиновных наказывать не собираемся.

Он махнул рукой, давая условный сигнал. К кинотеатру сразу подкатила нанятая по такому случаю пролетка с опасливо озирающимся извозчиком. Тому явно не хотелось оказаться замешанным в подобную историю.

Экипаж замер у входа.

— Прошу садиться, — галантно попросил Колычев. — Полетим с ветерком.

— Господи! — вздохнула барышня. — Если он виноват — арестуйте его. Но я-то здесь при чем?

— На месте выясним, — усмехнулся Колычев. — Только попрошу по дороге истерики не устраивать. И да, сопротивление бесполезно. Буду стрелять на поражение.

Он демонстративно повел стволом.

— Все бы вам в невинных стрелять, — сказала барышня.

Она полезла в пролетку первой.

В экипаже нашлось место не только для арестованных, но и для Колычева с Елисеевым. Борис сел рядом с задержанными, а Петр пристроился со стороны извозчика, не спуская с Анджея и его спутницы глаз.

Чтобы не привлекать к себе ненужного внимания, крышу пролетки подняли.

— Трогай! — велел Колычев.

— Куда везти? — каркающим голосом спросил извозчик.

— В угрозыск. Куда ж еще! — ответил Борис.

На его лице появилась счастливая улыбка человека, только что завершившего очень важную и долгую работу.