Наступил вечер, в меру морозный и трескучий. Темнота ложилась на лес. Отряд остановился на привал после очередного долгого перехода. Забегали, засуетились люди, задымились костры, от котлов потянуло запахом готовившейся похлёбки. Дичи в лесах видимо-невидимо, непуганые края, в которых звери сами выходили навстречу человеку. Не зря город, к которому спешил Демин, назывался Козельском. Козлов водилось тут в изобилии, знай – бей, но меру соблюдай!
Они так и делали, беря у природы только то, что нужно, и потому, наверное, она им благоволила. Никто не замёрз, не голодал, раненые потихоньку шли на поправку, а больных… за всё время Демин не слышал ни разу, чтобы хоть кто-то кашлянул, а ведь не май месяц, зима! Настоящая, без дураков… И тем не менее переносится она не в пример легче, чем в мегаполисе двадцать первого века.
Но устали люди, устали кони, даже техника, и та начала вызывать у Воднева озабоченность. Он вскрыл бронированный кожух «Урана» и с задумчивым видом копался во внутренностях агрегата. Казалось, ничего больше не интересовало техника группы, кроме умных железок, и не смущало даже то, что приходилось работать голыми руками на морозе.
«Мне бы его заботы», – думал Демин, раздавая очередную порцию указаний сгрудившимся в походном шатре сотникам.
Не ошиблись аналитики в своих прогнозах, когда рассказывали об окруженцах. Дружина стремительно росла, подобно снежному кому. Откуда ни возьмись – из леса, редких деревушек, загадочных схронов – появлялись всё новые и новые ратники. Большинству надоело убегать и прятаться, многие просто горели желанием отомстить за погибших товарищей, сожжённые города и села, за угнанных в полон родичей.
Каждый новобранец обязательно проходил строгий фильтр Морошкина. От «проблемных» избавлялись сразу: гонор надо было выказывать раньше, в сече с монголами! А тут выпендриваться нечего – чай воевать идём, не баклуши бить! Не хочешь подчиняться? Пшел в лес!
Нехитрые психологические тесты выявляли потенциальных возмутителей спокойствия сходу. Те, кого Морошкин пропустил, получали «накачку»: в дело вступал сам князь, короткими ёмкими фразами расписывая дальнейшее житьё-бытье под его рукой.
Демин установил железную воинскую дисциплину, что не всем было по нраву. И потому случались «ин-цин-ден-ты», так в шутку говорил Павленко.
Потенциальных бузотеров не держали, они хуже кинжала в спине. Остальные давали руту и вливались в новосозданные сотни.
Дошло до того, что Морошкин предложил комплектовать батальоны, ибо в один прекрасный день Демин обнаружил, что командует отрядом, разросшимся до штатов мотострелкового полка. Под его «знамёна» встала добрая тысяча измотанных, усталых, но всё же профессиональных вояк.
А вот «офицеров», то бишь опытных, надежных десятников и сотников, не хватало. Желающих-то было много, однако количество упорно не переходило в качество, тем нарушая известный закон диалектики. Распылять же своих людей (имеется в виду «прогрессоров»), ставя их на командование отрядами, майору не хотелось. Группа должна быть под рукой, а не расползаться по лесам и дорогам.
Раздав необходимые «цэу», Демин намеревался пойти потолковать со Свешниковым. Со дня на день покажутся стены Козельска, надо обставить своё появление соответствующим образом: князь пожалует, а не хрен с горы!
Тут взгляд Демина упал на Ракшу: остальные «командиры» разбежались, а тот по-прежнему топтался на месте, при этом рожа его выглядела подозрительно хитрой.
Ракша вновь обрёл статус сотника и был несказанно рад карьерному росту: повеселел, распрямил могутные плечи, заразился энергией сам и заражал других. Можно сказать, крылья у человека за спиной выросли.
– Какие-то вопросы, сотник? – предчувствуя проблемы, спросил майор.
– Князь, тут такое дело… – Ракша виновато потупился. – Я двух воев к себе в сотню взял.
– Взял – так взял, – недоумённо вскинулся Демин. – Ты сотник, тебе решать. Меня по каждому пустяку ставить в известность не обязательно.
– Так я это… не просто взял. Из дружины боярина Юрия переманил.
– Тэ-э-кс, – Демин распрямился. – Переманил, говоришь…
– Взял грех на душу. Ты ж мне сам, князь, сказал, чтобы я лучших из лучших выбирал, вот и сполняю твои слова.
Демин имел на его бойцов виды: сотня Ракши должна была стать «преторианской гвардией» и ударным кулаком дружины, а сотник в ближайшей перспективе мог дорасти до комбата. Был толк из мужика: и приказы выполнял дотошно, и разумную инициативу проявлял, где надобно. Золото, а не сотник, жаль, пробу ставить негде!
– А боярин Юрий об том ни сном, ни духом? – правильно предположил Демин.
– Проведал уже. Скоро прибежит с жалобой… Ты уж замолви словечко, княже. Вояки добрые, нам пригодятся. А с боярином ентим токмо сгинут. Дурень он не по возрасту.
Демин понимающе кивнул: мнение Ракши совпадало с его оценкой. Природа сыграла с боярином Юрием злую шутку, наделив силушкой былинного богатыря, при этом ничего не вложив в мозги.
Недавно русичи потерпели поражение под Коломной. Юрий по собственной дури едва не положил всю личную дружину. Осталось четверо ратников, которые с тоской вспоминали, как «чудил» в той сече боярин: поначалу повел пехоту в атаку на всадников, вместо того, чтобы укрыться щитами и ощетиниться копьями. Хорошо, что татар отвлекли конные витязи, принявшие на себя основной удар. Потом Юрий отдал приказ гнаться за отходившими татарами, хотя уже самый распоследний гридень знал, что делать это нельзя. И как только сам жив остался? Верно говорят: дуракам везет. Странно еще и то, что уцелевшие воины не пришибли своего горе-боярина, а остались под его началом.
Юрий на некоторое время прибился к отряду Демина, но встать под его стяги не пожелал, самоуверенно заявив:
– Ты, князь, сам по себе, и я сам по себе. Невместно мне под тобой ходить. Ни на кого оглядываться не буду. Передохну чуток да на поганых с новыми силами навалюсь!
Демин тогда равнодушно повёл плечами:
– Воля твоя, боярин! Я силком никого не тащу. – И, отвечая на невысказанный вопрос, добавил: – Гнать от себя покуда не стану. Будет у тебя три дня на размышление, да воинам твоим на передых.
За эти три дня произошло многое. Дружинники Юрия сблизились с людьми Демина, быстро «провентилировали», что и как, а пронырливый Ракша успел потолковать по душам и склонить на сторону «князя» парочку бойцов. Теперь подкатил к майору, надеясь, что тот разрешит назревавший конфликт: боярин Юрий подобных выходок терпеть не станет.
Ракша с надеждой смотрел на Демина.
– Что, действительно хорошие бойцы? – уточнил майор.
– Не сумлевайся, князе! Годные ратники, как на подбор! – поспешил заверить Ракша. – А вот и боярин… Лёгок на помин!
Демин оглянулся.
Боярин напоминал разогнавшийся паровоз: пёр так, что пар да искры по сторонам. Глаза бешено сверкали, руки ходили вперёд-назад подобно поршням. Эх, эту бы энергию, да в полезных целях!
Поравнявшись с Деминым, остановился, гневно ожог взором Ракшу:
– Недобрые дела людишки твои вытворяют, княже!
– О ком речь, боярин Юрий? Кто посмел обидеть тебя? – с нарочитой ленцой спросил майор.
– Негоже чужих ратников сманивать! Не токмо тебе, князь, дружина потребна! А вои енти мне клятву давали.
– Не было руты! – покачал головой Ракша. – Уговор промеж вами был. Покуда ты платил им, они верой и правдой служили. А коль задолжал, так они вправе уйти от тебя, боярин. Мне всё известно.
Юрий дёрнулся, яростно затряс кулаками:
– А тебе слова не давали… Холоп!
Последнее слово было лишним. Оскорбление княжеского дружинника, причём не простого воина, а сотника… да на глазах у самого князя… Такое только кровью смывается.
Побагровевший Ракша обнажил меч, с нервным азартом прошипел:
– Прости, княже. Придётся мне проучить наглеца! Дурной он!
Боярин тоже выхватил меч, злобно ощерился:
– Знай своё место, холоп!
– Ах ты, пес!
Не выдержав, Демин рявкнул:
– А ну стоять! Мечи поубирали, не то…
– Что?! – вскинулся давно не видевший берегов Юрий. – Что ты мне сделаешь, князь? Псов своих натравишь? Так не боюсь я! Чтобы боярин холопов княжеских боялся? Не бывать такому!
Демин устало вздохнул.
– Меч отберу и по загривку дам! Самолично… Хочешь проверить? Давай, ты с мечом, а я так, с голыми руками?
Юрий насупился. Предложи Демин сразиться на мечах – полез бы, сто пудов! А против безоружного вроде бы и неудобно. К тому же… При всей своей дурости он немного побаивался князя. Тот случай с ратником, получившем в лоб рукояткой ножа, уже оброс такими слухами и небылицами, что проверять не хотелось. Боярин нутром чуял, что странный князь уделает его хоть с оружием, хоть без…
– Эх, боярин, – протяжно сказал Демин. – Из-за таких вот склок Батый бьёт нас и бить будет! Ну, какая разница, где твои ратники будут врагов бить?
– Я своих ратников не отдам! – уперся боярин.
Ракша приник к уху Демина, пошептал. Майор кивнул:
– А если мы с тобой людьми поменяемся?
– Это как, князь? – изумился Юрий.
– Взамен двух твоих ратников отдам столько же своих.
– Небось, худых подсунуть хочешь?! – прищурился боярин. – Не пойдёт!
Майору стало немного смешно. Видно же, что боярин рад возможности сохранить лицо, а кочевряжится из голого упрямства, на «автопилоте».
– Нет, вои хорошие… Просто мне служить не хотят, а тебе, глядишь, и прослужат. Ну?
– Мне б увидеть их… потолковать, – задумчиво протянул Юрий.
– Да хоть сейчас! – усмехнулся майор.
На следующий день Юрий ускакал с остатками своей дружины, в которую Демин спровадил парочку ратников, тяготившихся установленными в отряде порядками. Хотел ещё и от памятного Стыря избавиться, да за того молвил слово прошлый начальник – боярин Михайла. Мотивировал тем, что Стырь боец не из последних, глубину собственной вины осознал и раскаялся. К тому же удар по башке и легкое сотрясение мозга пошли только на пользу. Из кожи вон вылезет, но реабилитирует себя. Понятно, что сказано это было в иных словах и терминах, присущих далёкому прошлому. Демин подумал-подумал и… согласился.
Боярин Юрий рвался пытать воинское счастья в ином месте, майор искренне пожелал ему удачи. Авось, спровадит на тот свет десяток-другой монголов! Глядишь, под Козельском легче будет!..
Основные силы монголов находились где-то под Новгородом, изредка отряд вступал в короткие стычки с разъездами кочевников, имевшими наглость забраться чересчур глубоко в области, не захваченные Ордой. Заканчивались сражения одинаково: степняков убивали, трофеи распределялись. Пленные? А на кой ляд они сдались, да ещё в таком количестве? Женевские конвенции? Ну, до них еще дожить надо.
Теперь у дружины появился нормальный обоз: бойцов кормить-одевать нужно? И лошадки не святым духом питаются!
Любой обоз, конечно, сковывает передвижение. Зло неизбежное, но преодолимое. Морошкину пришлось попотеть, чтобы обоз не стал обузой.
Попутно Демин решал и иные задачи, используя неплохо зарекомендовавшую себя тактику выжженной земли. Кочевники однозначно вторгнутся в эти земли, но сколько здесь пробудут – зависит от провианта и фуража. Если их встретят пустые амбары и обезлюдевшие деревни (в идеале давным-давно остывшие головешки), на своих припасах да подножном корме долго не протянешь. Монгольская лошадь – скотина неприхотливая, но даже ей будет трудно добыть траву из-под русских сугробов.
Разумеется, «пейзанам» известия, что их выгоняют с насиженных мест, редко приходились по нраву. И тут на выручку приходили специально отобранные Морошкиным «политинформаторы», которые красочно расписывали все грядущие прелести вторжения татар, благо успели навидаться в землях разорённых русских княжеств такого, что волосы дыбом вставали не только на загривке!
Кто-то из крестьян уходил в лес: туда монголы соваться не рисковали, лес всегда спасал мирных людей от завоевателей, а кто-то присоединялся к дружине. Из «лапотников», как их окрестил Павленко (кстати, лапти носить и бояре с князьями не гнушались, но поди ж ты – крепки стереотипы двадцать первого века!), сформировали отдельный батальон, во главе которого встал боярин Михайло.
На привалах вчерашних крестьян гоняли в хвост и в гриву: найдётся ли иное время для учёбы, одному Господу известно. В настоящий бой не отправляли, берегли от неизбежных потерь. Зато было кого назначить в караул, опять-таки – деревья срубить, костры разжечь. Словом, крестьян пока использовали так, как ополченцев Отечественной войны 1812 года. Но, будет нужно, пойдут в бой все.
Тарахтевший во главе обоза «Уран» если и вызывал у дружинников интерес, так короткое время. Едет себе, и слава богу! На колдовство не похоже. Может, там какие мелкие человечки сидят? Или какие веревки натянуты? Санки, вон, тоже с горки сами по себе едут и ничего. Много на свете удивительных творений, но и забот по горло! Не до праздного любопытства!