СТОЯЛ ПОЗДНИЙ ВЕЧЕР. Касса была закрыта, и мне пришлось покупать билет прямо в поезде. Мне только исполнилось шестьдесят. Когда подошел кондуктор, я сказал: «Мне, пожалуйста, билет пенсионера». Я чувствовал себя, как в восемнадцать лет, когда в Нью-Йорке я отправился с друзьями в бар. С дрожью, поскольку по возрасту мне пить еще запрещалось, я сказал бармену: «Мне пива». Сейчас же кондуктор немедленно распечатал мне билет пенсионера. Я спросил: «Документы не надо показывать?» Он ответил: «Нет, все в порядке». Я был в шоке.

Примерно до пятидесяти лет я воспринимал себя подростком. Где-то на этом рубеже я начал рассматривать вероятность того, что я взрослый человек. Я был занят пребыванием в духовности и думал, что возраст не слишком интересен. В конце концов, у духовных людей нет возраста, не так ли?

Когда мне исполнилось шестьдесят, я решил, что лучше мне проверить, должен ли я как-то поработать в плане старения. До этого в каждый свой день рождения я обычно находился в путешествии, чтобы для меня не устраивали вечеринок. Но в том году я сообщил друзьям, что хочу отметить день рождения, поскольку шестьдесят — важный возраст. Я праздновал несколько раз. Занимался пересечением шестидесятилетнего рубежа примерно шесть месяцев.

Однажды я посмотрел на свою руку и увидел руку своего отца. «Это рука шестидесятилетнего человека, — подумал я. — С костяшками, венами, морщинами и пятнами». Я вспомнил рекламу крема для рук «Porcelana»: «Все называют их старческими пятнами. Но я называю их уродством». Не правда ли, сверхизобретательный способ порождать страдания? Если посмотреть с другой стороны, их просто «называют старческими пятнами». В общем, они у меня были.

Я начал чувствовать, что, возможно, пришло время закругляться и не начинать новые проекты. Возможно, я должен написать свою последнюю книгу или отдыхать по полгода. Путешествуя, я начал замечать, что коридоры к выходу на посадку в аэропортах как будто становятся длиннее. Я погружался в состояние стареющего человека, чтобы замедлиться, проявить почтение к процессу.

В то же время, смакуя чувство старения, я начал вести себя немного эксцентрично. Я понял, что пытаюсь действовать как молодой человек, пытаюсь делать те вещи, на которые мне уже не хватает физической формы. Я отправился на юг Тихого Океана заниматься бодисерфингом со своим тридцатитрехлетним другом. И вот я гребу по волнам Таити в окружении 15—20-летней молодежи и веселюсь. Но мне было трудно. В итоге, когда я не в ту сторону повернул, волна прибила меня к коралловому рифу, и я порезал ноги. Молодые серферы смотрели на меня с жалостью. Я подумал: «Какого черта я делаю?»

В этот момент мне на ум пришли строки, которые часто повторял мой отец:

Многие страдания преклонного возраста возникают оттого, что вы цепляетесь за воспоминания о своем прошлом. Когда мне было шестьдесят три, и я писал книгу о старении, я видел, что должен пройти эту часть учебного плана своей жизни, кружась в танце, безо всякого отрицания, без фиксации на страданиях, но просто наблюдая, как мои источники энергии теряют надежность, как меняются паттерны моей жизни. К примеру, теперь в моей жизни требуется больше экономии. Я наблюдаю, как общество отнимает мою силу, делая меня пенсионером. Однако вместо того, чтобы бороться с каждой переменой обстоятельств, теперь я просто говорю: «Ах, очередной новый момент!»

Отношение культуры к старению

В Соединенных Штатах вы можете выйти на пенсию в пятьдесят пять, шестьдесят пять лет или, возможно, позже. Программа медицинского обслуживания престарелых начинает действовать, когда вам исполняется шестьдесят пять, но, кроме возможности пользоваться скидками для пенсионеров, четкой границы, за которой вы становитесь пожилыми или престарелыми, нет: с какого года вас считают старым, точно вы не знаете.

Экономическая продуктивность и социальные роли вызывают огромный стресс в нашем обществе, в этом современном племени охотников. В традиционных охотничьих сообществах племена должны постоянно идти вперед, и когда старики больше не могут поспевать за племенем, обычно их просто бросают, так как считают бесполезными.

Я вспоминаю историю о старом китайце, который выходит на пенсию. Он слишком стар даже для того, чтобы помогать своим родным работать в саду. Однажды все члены семьи сидят на крыльце, разговаривают, и сын старика думает: «Да уж, он слишком стар. Может только есть. Какой от него прок? Пришло ему время уходить». Он мастерит длинный деревянный ящик, кладет ящик на тележку, подвозит тележку к крыльцу и говорит: «Отец, залезай». Его отец залезает в ящик. Сын закрывает ящик крышкой и везет его к утесу. Приближаясь к краю утеса, он слышит стук изнутри ящика. Отец говорит: «Сынок, я понимаю, что ты делаешь, и зачем ты это делаешь, но предлагаю тебе просто сбросить меня с утеса, сохранив ящик. Потом он понадобится твоим детям».

Фактором, который помог мне не застрять в нашей западной модели, предвзято ориентированной на юность, стали частые путешествия. Меня всегда поражало, как по-разному относятся к старению в разных культурах. Когда я был в Индии, в горной деревне я встретил своего старого доброго друга. Он сказал мне: «Рам Дасс, ты выглядишь таким старым. Ты такой седой!». Моей первой реакцией была западная модель: «Какое оскорбление! Боже, это ужасно!». Но, успокоившись, я услышал тон его голоса. Он говорил с большим уважением и приязнью. В этом обществе я стал уважаемым старейшиной. Он говорил: «Своим возрастом ты заслужил уважение. Мы можем полагаться на твою мудрость и будем прислушиваться к твоим словам».

Ведическая философия Индии предусматривает четыре основных жизненных этапа, или четыре ашрамы.

До 20 лет ты ученик.

С 20 до 40 лет ты хозяин дома, который растит детей и зарабатывает деньги.

С 40 до 60 лет, когда твои дети уже выросли и продолжают твое дело, ты изучаешь философию, совершаешь паломничества и занимаешься духовными практиками.

С 60 лет ты оставляешь всю свою ответственность. Ты свободен. Общество поддерживает тебя, поскольку ему нужна мудрость, которую ты можешь предложить.

В культурах, где семьи обширны, всем отводятся естественные роли, и престарелых людей почитают и уважают. Они остаются частью семьи, и молодые вместе со старыми становятся «мудрыми глупцами». Такова часть системы. Но в нашей западной культуре существует проблема старения.

Западная технология развивается так стремительно, что мы за ней не успеваем. Польза мудрости наших старейшин оказывается под вопросом. Пытаясь освоить новые компьютерные программы, я повторял себе, что учение свет, и учиться можно всегда. Но в эффективности этой возможности для себя я уже не уверен. Возможно, я просто выберу быть устаревшим.

Давайте хотя бы признаем, что мы живем в системе, вышедшей из равновесия. Мы с вами платим цену за свое воспитание в материально-ориентированном обществе, оценивающем людей согласно их продуктивности, достижениям и способности потреблять, вместо того, чтобы взращивать качество их существа. Стремление к независимости и индивидуальности отторгло нас не только от нашего глубинного существа, от семьи и окружения, но также и от природы.

Находясь в отрыве от природы, что актуально для многих из нас, мы пропускаем смену сезонов холода и тепла — природные циклы рождения, созревания, урожая, зимней смерти и весеннего возрождения. Природные циклы придают старению внутренний, интуитивный смысл. А вам они дают чувство своевременности времени и уместности места. Если престарелые люди ощущают бесцельность, возможная причина в том, что представления об окончании жизни отсутствуют во всей нашей культуре.

Работа с изменениями

По улице идет пожилой человек, внезапно он слышит голос: «Эй, вы не могли бы мне помочь?»

Он оглядывается, но никого не видит.

Слышит еще раз: «Эй, вы не могли бы мне помочь?»

Он смотрит под ноги и видит большую лягушку. Он сбит с толку — ведь с лягушками не разговаривают. Но он говорит: «Это ты ко мне обращаешься?» А лягушка отвечает: «Да, вы не могли бы мне помочь?» «И в чем же проблема?»

«Я заколдована. Если ты поднимешь меня и поцелуешь, я превращусь в прекрасную деву и буду служить тебе, готовить для тебя, согревать тебе постель и делать все, о чем ты только мечтаешь».

Человек немного постоял на месте. Потом он поднял лягушку, положил ее к себе в карман и пошел дальше.

Через какое-то время лягушка сказала: «Эй, ты забыл меня поцеловать». И человек ответил: «Знаешь, в моем возрасте интереснее общаться с говорящей лягушкой».

Природа старения связана с изменениями. Преклонный возраст заставляет вас меняться — в теле, в памяти, в отношениях, в уровне энергии, в семье и социальной роли — в преддверии смерти, важного изменения в нашей жизни. Можно воспринимать эту последнюю часть своей жизни, этап старения, как упадок. Но с другой стороны, с духовной точки зрения, многие эти аспекты чувственно прекрасны. Затихает гомон эго, проясняется ваша мотивация, и на первый план выходит мудрость.

Мудрость — одна из тех вещей в жизни, которые не ослабевают с возрастом. Мудрость есть обучение жизни в гармонии с таким миром, какой он есть, в любой заданный момент времени. Один из аспектов этой мудрости — глубокое понимание того, что мы все плывем в одной лодке. Отсюда приходит сострадание — к себе, к другим, к миру. Можете ли вы принять изменения, восхищаться ими и искать присущую каждому изменению мудрость вместо того, чтобы им сопротивляться?

Меняющиеся явления бесконечно чудесны и очаровательны. Но когда те, кем мы себе кажемся, начинают меняться, очаровательность превращается в страх. Старение приносит личностные изменения на физическом и психологическом уровнях. Когда тело больше не способно на то, что делало раньше, и делает много такого, чего не делало раньше, это приносит боль и обескураживает.

Физические изменения бесконечны, и если вы отождествляете себя со своим телом, они могут полностью захватить вашу осознанность. Целые поселения южных штатов в таких местах, как Санкт-Петербург, Флорида, или Феникс, Аризона, полны людей, которые сидят на скамейках и пересказывают эти изменения друг другу. Так называемые «органические рассказы». Там вы не спрашиваете: «Как дела?», если у вас нет достаточно свободного времени, чтобы выслушать ответ.

Вы и сами можете представить реальность этой ситуации в отношении некоторых людей, однако вообразите себе посиделки на тех же самых скамейках с такими личностями, как Альберт Эйнштейн, Пабло Пикассо, Клод Моне, Марк Шагал, Боб Хоуп, Бабушка Мозес или Маргарет Мид. Вы можете предположить, что у них будут такие же ответы?

Отчасти наша работа с изменениями зависит от нашего восприятия. С точки зрения восприятия, в каждом из нас две сущности, эго и душа, которые функционируют на разных уровнях осознанности. Если мы живем главным образом в душе, изменения тела интересны, как изменения погоды.

Вот как можно проиллюстрировать восприятие. Представьте, что у вас перед глазами маленький телевизор. И, предположим, различные уровни осознанности — это каналы в нем. Почти все время почти все мы действуем в этой культуре, как будто на нашем телевизоре только один или два канала. У нас нет ни кабельного, ни спутникового телевидения, где каналов больше сотни. Но, возможно, мы слышали о кабельном и по крайней мере можем признать существование этих других каналов, волны которых перемещаются где-то в нашей комнате, хоть мы их и не ловим. Мы не можем их поймать, потому что не знаем, как настроить наш приемник. Это фактически и есть восприятие.

По первому каналу, глядя на другое человеческое существо, вы видите физическое тело: старый, молодой, темный, светлый, толстый, худой и т. д. Если вы одержимы собственным физическим телом: именно это вы и видите, глядя в мир — физические тела других людей. Это канал, который вы смотрите. Молодость, секс, фитнес, мода, красота, спорт — вы знаете программу передач.

Переключитесь на второй канал, и вы окажетесь в психосоциальном мире. Вы увидите власть, и счастье, и печаль, и неврозы. Это канал терапии и социальных ролей. Здесь мы матери, дальнобойщики и адвокаты — у всех различные роли и личности, сложности характера и взаимодействий, все остальные социальные моменты. Это «Вращение Земли», очаровательная бесконечная мыльная опера, которая все продолжается и продолжается, серия за серией. Второй канал устраивает почти всех. Наверно, 98 процентов всех людей, которых вы встречаете, все время заняты этими двумя каналами.

А теперь представьте, что вы переключаетесь еще на один канал. Это астральный канал. Здесь вы видите архетипы, юнгианские архетипы. Вы имеете дело с тем, что называют астральными, или образными, ролями и образными личностями. Это такое место, где вы видите людей, скорее, в их образных воплощениях, нежели в структурах их личностей. Вы посмотрите на меня и скажете: «Он Овен. Я это знал» — так же, как если бы вы узнали, что какой-то человек Стрелец или Лев. По этому каналу нас только двенадцать, в различных вариациях.

Но переключаясь на следующий канал, вы выходите за пределы всех этих индивидуальных различий и видите только другую душу, такую же, как вы. Все упаковки разные, но внутри каждой из оберток находится такое же, как вы, другое существо. В этот момент вы говорите: «Ты там? Я здесь. Как ты туда забрался?» Все личностные моменты, и астрал, и образные архетипы, и физическая форма — все это упаковка. Внутри вы видите индивидуальную духовную сущность.

Теперь, просто забавы ради, переключите канал еще раз. Здесь вы смотрите на себя, смотрящего на себя — чистая обращенная на себя осознанность. И есть только она одна.

Вы пытаетесь жить путем, находящемся в гармонии с тем, что вам известно о других уровнях осознанности. Эта гармония — часть мудрости, приходящей с возрастом. Обучение старению — шедевр мудрости и одна из самых трудных глав великого искусства жизни.

Одна из тонких ловушек эго — ума, который застревает на первом или втором канале, — ваше понятие о времени, поскольку старение связано со временем. Но в вас есть часть, которая не находится во времени, и поиск этого места, упокоение в нем — ключевой отрезок мистического путешествия. Вы начинаете видеть, что духовное путешествие есть путь, что все глубже и глубже проникает в ваше существо, проникает за пределы той вашей части, которая меняется, чтобы отыскать часть, неподвластную изменениям.

ГРАЦИОЗНОЕ СТАРЕНИЕ

Вот затруднение — вещи меняются: моя машина стареет, мое тело стареет. Внешние изменения очевидны. Более трудное и тонкое задание — распознать, что мысли и чувства тоже подвержены изменениям.

По мере вашего старения некоторые мысли и чувства в вашей жизни станут болезненными, расходясь с базовой моделью личности, которой вы себе кажетесь. До тех пор, пока вы само-отождествляетесь со своими мыслями и чувствами, пока вы думаете, что эти мысли и чувства и есть вы, они остаются источником страданий.

Сталкиваясь с изменениями, которое приносит с собой старение, вы можете попасть в плен целой плеяды мрачных психологических состояний: отчаяние, депрессия, чувство никчемности, фрустрация, сомнения, уязвимость, забывчивость, раздражительность, потеря уверенности в себе, страх перед будущим, одержимость материальными благами, отсутствие смысла, потеря друзей, страх безденежья, некого обнять, потеря силы или влияния, нехватка концентрации и целеустремленности, и многие другие. Психологической ловушкой может стать и изменение системы вашей социальной поддержки после того, как вы уйдете с работы, которой отдали всю вашу жизнь. Возможно, вам придется покинуть дом. Ответственности становится меньше. Системы поощрения, ради которых вы так упорно работали, больше вас не поощряют. Вы можете попробовать сохранить психологическую безопасность, держась за привычное состояние вещей. Но уверенными быть нельзя.

Есть одна история о крестьянине, у которого убежала лошадь. Заглянувший к нему сосед сказал: «О, это ужасно».

Крестьянин ответил: «Уверенным быть нельзя».

На следующий день лошадь вернулась, и следом за ней пришли две другие дикие лошади. Сосед сказал: «Это чудесно». И крестьянин ответил: «Уверенным быть нельзя».

Позже, объезжая одну из этих диких лошадей, сын крестьянина упал и сломал ногу. Зашедший сосед сказал: «Это ужасно».

Крестьянин ответил: «Уверенным быть нельзя».

Пришла армия казаков, которые забирали всех дееспособных молодых мужчин на фронт. Сына крестьянина они не взяли, ведь у него была сломана нога. Заглянувший сосед сказал: «Это чудесно». И крестьянин ответил: «Уверенным быть нельзя».

И так далее.

На замену старой психологической модели, полной страха и испуга, есть другая, духовная модель, которая позволит нам стареть грациозно. Мартин Бубер говорит: «Старость может быть блистательна, если человек не разучился понимать значение новых начал».

Воспринимайте новую неопределенность и негативные чувства как сигнал будильника. Имейте сострадание к самим себе, позвольте себе открыться изменениям, и остальное придет само.

В открытке, изданной компанией «Холлмарк», я обнаружил стихотворение, посвященное потере рассудка. Забывать здорово, потому что потом очень весело вспоминать. Однако страх лишиться рассудка — самый сильный из наших психологических страхов. Там такие строки:

Если старческие изменения не затрагивают личность человека, из них проще выпутаться. Тело как объект вы воспринимать можете, но вот видеть в качестве объекта личность очень сложно, поскольку вы очень долго себя с ней отождествляли. Вы думаете, она — то, что вы есть. И хотя мысли и чувства продолжают меняться, вы все так же само-отождествляетесь с ними.

И здесь мы подходим к сути вопроса: можете ли вы найти такую почву под ногами, чтобы изменения вас не пугали? Можете ли вы жить в присутствии изменений и даже наслаждаться ими— работать с изменениями, становиться старейшиной, делать все, что связано с изменениями, — и в то же время взращивать бесстрастие, ясность, любящую осознанность, сострадание и радость? В балансировке этих качеств и заключается реальная глубина духовной работы.

Свобода быть

Отчасти преклонный возраст приводит многих людей в такое замешательство из-за изменения их ролей, вместе с которыми они ощущают утрату цели, потерю значимости, самоотождествления и самооценки, трудности в выборе поведения, чувство утраты их нужности. Люди не уверены в том, как им перестраивать свою жизнь, как проявлять себя в качестве существ, чья роль теперь абсолютно им не знакома. Выход на пенсию и переезд детей из родительского дома — два изменения ролей, которые сразу приходят на ум.

Признайте в себе конфликтующие силы: одна ваша часть хочет оставаться эффективной в мире, а вторая желает созерцать. Выделите для этой созерцательной части определенное пространство. Для роста немного ее полейте и откройте солнечному свету вместо того, чтобы воспринимать ее в качестве ошибки. Дайте себе погоревать — по уходу мечтаний, по уходу детства, по всем тем людям, которые ушли, по горечи расставания.

Если вы переживаете страх или не уверены на счет своей ситуации, есть прекрасная, очень мощная мантра, которую можно повторять: «Сила Господа внутри меня. Милость Господа вокруг меня». Повторяйте ее самим себе или близким, которым это требуется. Она вас защитит. Почувствуйте ее силу. Она подобна стальному лучу, который проходит через вашу макушку в самый низ, к основе вашего существа. Милость окружит вас, как силовое поле.

Один из даров преклонного возраста — вы перестаете так сильно беспокоиться о том, что думают о вас другие люди. Старение позволяет нам стать эксцентричнее. Когда мы были моложе, от нас ожидали определенной модели поведения. С возрастом мы можем частично ее разрушить. Мы свободны быть собой: доверять своей интуиции, экспериментировать или вообще ничего не делать — поскольку возраст освобождает нас от старых ролей и предлагает другую свободу, а также неповторимый путь пребывания. В восемьдесят пять лет Надин Стрейн написала стихотворение: «Если б я могла прожить заново»:

Не застревайте в своих старых ролях. Взращивая пути своего существования за пределами личности, чистую осознанность свидетеля, место в своем сердце под названием «я любящая осознанность», вы начинаете больше жить в душе. Если, глядя на другое существо, вы видите Возлюбленного, тогда все, кого вы видите — души и зеркала вашей собственной души.

Отношения становятся такими прекрасными. Борьба каждого человека, путешествие каждого человека так изысканны. Позвольте себе на миг остановиться и оценить эту красоту. Она бесценна. В большинстве своем люди и понятия не имеют, как они прекрасны. Они заняты пребыванием в некрасивом состоянии, потому что думают: «Если только у меня будет это или то, тогда я стану красив(а)». Но, будучи такими, какие они есть — со своей болью и своей красотой — они прекрасны.

Возлюбленный продолжает появляться перед вами в том или ином обличье. Вы можете взращивать это восприятие и практиковать свое умение видеть душу. Различение тонкости в другом человеке также зависит от вашего умения признавать ее в себе. Единого познает Единый.

Отпускать опять

Осознанное старение связано с отпусканием, которое позволяет вам вступать в настоящий момент — в дух. Держите крепко, отпускайте легко.

Создавая видимость завершения какой-то работы, которую вы на самом еще не завершили, вы замедлитесь на пути к Богу. Точно так же ваше путешествие затормозят и попытки зацепиться за что-то, с чем вы покончили.

Как в этом случае поступать? Отказывайтесь от вещей, которые не приводят вас к Богу. Что вам бросать? Не только материальное. Также бросайте пути своего самоотождествления, восприятия самих себя. В частности, бросайте свою бесполезность. Не анализируйте ее — просто бросайте. Продолжайте бросать свое чувство вины, свою злость и свою озабоченность собственной мелодрамой. Это всего лишь мелодрама, мыльная опера. Неужели вы до сих пор не знаете, как она закончится?

Вы приняли это рождение, поскольку у вас есть работа, связанная со страданиями и ситуациями, в которых вы оказываетесь. Таков ваш учебный план на это рождение. Место, где вы сейчас находитесь со своими неврозами и проблемами, — самое правильное место. Оно здесь, и это то, что нужно. Живите полной и богатой жизнью Божьего партнера и принимайте все, что приходит, с открытостью и любовью.

Быть с тем, что есть

Расширяйте свое восприятие мира, чтобы вобрать в него ужасающую красоту упадка. Взгляните на упадок, и вы увидите, как он по-своему прекрасен. У моей дорогой подруги Лоры Хаксли в кухне над раковиной была коллекция чудесных контейнеров из-под лекарств. Она наливала в контейнеры воду и клала туда старую зелень свеклы, апельсиновую кожуру, еще что-то подобное: все это медленно плесневело и разлагалось на прекрасные формации, отражающие свет. Это было разложение как искусство. В подобном таится истинная красота.

Ужас и красота есть во всем. Я гляжу на свою руку, она стареет. Она прекрасна и ужасна в один и тот же момент, и я просто с этим живу. Наблюдайте красоту и безупречность упадка в окружающем мире и в себе, и просто позволяйте им быть.

У старения есть неоцененные преимущества. За самой бренностью возраста скрываются его секреты. Для многих людей вы теряете актуальность, и это дает вам больше времени на внутреннюю работу. Фрэнсис, живущая в доме престарелых, написала мне: «Недостаток физических сил приводит к моей пассивности и частому безмолвию. Меня называют дряхлой. Дряхлость — удобная ширма, чтобы прикрыть неприятие. Похоже, в действие вступает новый набор способностей. Я, кажется, открываюсь обширному миру удивительных вещей — чтобы ловить еле заметные отблески необъятности и многообразия мироздания. Сейчас я, похоже, как никогда осознаю красоты нашего земного шара и небес. Преклонный возраст заостряет мою осознанность».

Интересно наблюдать, как старение может давать духовные преимущества. Раньше я ездил в Бирму медитировать. Я посещал обитель. Садился там — ни книг, ни телевидения, ни компьютеров, не с кем поговорить. Просто садился и уходил внутрь себя. Уходил в самое тихое место, которое я мог найти. Просто посмотрите, что происходит, когда вы стареете. Вы теряете слух, теряете зрение, хуже передвигаетесь, замедляетесь. Разве не идеальное время для медитации? Если и есть понятные послания, одно из них перед вами. Но при этом мы относимся к старению, как к ошибке или несчастному случаю.

Это искажение возникает из-за того, что мы определяем себя в рамках делания, а не пребывания. Однако за пределами всего делания, всех ролей вы просто есть— чистая осознанность, чистое самосознание, чистая энергия. Когда вы полностью пребываете в настоящем моменте, вы находитесь за пределами времени и пространства.

Трунгпа Ринпоче замечает: «Наши жизни пробуждаются через обычное волшебство». Чудесное происходит в повседневных вещах. Практикуя пребывание здесь и сейчас, мы развиваем чувственность для восприятия и приятия ежедневных чудес нашей жизни.

Какое-то время я жил на стоянке трейлеров в старом школьном автобусе и проводил много времени с пожилыми соседями. Ранее в своей жизни эти люди концентрировались на планировании будущего. Теперь же, когда их будущее оказалось там, их осознанность занимало прошлое. Я получил большую дозу сентиментальных мечтаний. И, вспоминая это, я подумал: «Л как же текущий момент? Как же простое заваривание чая? Как же простое объединение их самосознания в этом прекрасном месте под звездным небом?»

Их умы держались за личности, подпитываемые постоянным оживлением прошлого. Любое воспоминание, что вы удерживаете о хорошем моменте, отделяет вас от момента текущего. Но живой дух находится прямо здесь. Если не здесь, его нет нигде.

Сейчас — не подготовка к потом. Здесь и сейчас есть это. Есть простор, приятие содержания момента, который говорит: «Да, ясно!» всему, будь то уродство, красота, скука, смущение, смерть, злость, темная ночь души или же яркий свет духа. Все просто есть так, как оно есть. И в том, как оно есть, есть дух.

Этого момента вполне достаточно. Вступать в момент со все большей полнотой значит в полной мере ценить проникновение духа. Стоит вам попробовать, каково находиться в духе, находиться с Возлюбленным, вы не сможете выносить разлуку. Полностью находясь в моменте, вы как будто проходите в дверь, ведущую в другое измерение самосознания, — в пребывание здесь и сейчас.

Генри Дэвид Торо писал в «Уолдене»: «Иногда я сидел у своей залитой солнцем двери от рассвета до полудня, погруженный в мечтания, среди сосен, гикори и сумахов, в безмятежном уединении и безмолвии, а вокруг пели или бесшумно порхали по дому птицы, до тех пор, пока в мое западное окно не проникали лучи солнца, или с отдаленной дороги не доносился стук колес какого-нибудь путника, и я не вспоминал о течении времени. Я рос в ту пору, как кукуруза ночью, и это было много лучше, чем любая работа руками. Те времена не были отняты из моей жизни; они настолько превышали то, что дозволялось мне обычно. Я понял, что люди Востока понимают под созерцанием и отречением от работы».

В письме он также писал: «В некоторой степени и в определенные моменты я даже становлюсь йогином».