Мы с Максом поехали в дом его матери на следующий день.

— Давай посмотрим, как долго у нее займет времени, чтобы заметить кольцо, — предложил Макс, когда мы ехали.

— Что? Это не хорошо. Что если она не заметит и потом будет чувствовать себя плохо? — Ох, она заметит.

Был великолепный день, поэтому Макс опустил крышу своего Porche. На нем были джинсы и черная рубашка на пуговицах, не заправленная. Иногда я не могла решить — он был сексуальнее в повседневной одежде или в чем-то более официальном, но всегда возвращалась к тому, что чтобы он не надел, было сексуальным, потому что его аппетитное тело ждало меня под одеждой.

Мне пришлось выкинуть сексуальные мысли из своей головы, когда мы подъезжали к дому его матери, и я сделала так, чтобы мои мысли обернулись в восторг о того, чтобы рассказать ей, что мы собираемся пожениться. Конечно, все пройдет лучше, чем с тем, как прозвучали мои родители, когда я звонила.

Она ждала на крыльце, когда Макс припарковался на подъездной дорожке, и спустилась по ступенькам, чтобы встретить нас у машины. Она сначала поцеловала и обняла Макса, потом повернулась ко мне, когда я подошла к водительской стороне машины, увиливая от собак, и сделала так же Когда мы отстранялись друг от друга, ее волосы зацепились за мое кольцо. Это была смешная сцена на мгновение, когда она перешла от удивления и быстрого выкрикивания «Оой!» к большой улыбке и нескольким слезинкам, пока переводила взгляд от кольцу ко мне, потом к Максу, и снова к кольцу.

— Ну, это один из способов удивить ее, — сказал Макс.

— Клянусь, я не планировала этого, Пола.

Она засмеялась и снова обняла меня.

— Я знаю, милая, но меня бы не волновало, если бы ты сделала так.

После обеда, Пола настаивала на том, чтобы узнать все детали предложения, и Макс позволил мне рассказать историю.

— Впечатляюще, — сообщила она ему, когда я закончила.

— Я тоже так думаю, — сказал он.

— Но дальше больше, — сказала я. — Помните, когда Макс уезжал в Мэн, разведать место съемок? Пола кивнула.

— За ночь, перед Оскаром.

— Точно, — сказала я. — Ну, оказалось, что он вовсе не ездил в Мэн. Он ездил в Огайо и разговаривал с моими родителями.

— Вау, Макс, — сказала Пола, повернув голову в его сторону. — Так блюдешь традиции.

— Не совсем, — сказал он. — Родители Оливии не являются моими большими поклонниками, так что это единственная причина, по которой я сделал это.

— Это правда, — поерзала я на месте. Эта тема все еще была для меня неудобной. — У них всегда было представление, что моя жизнь должна больше походить на их. Ну, вы понимаете, что я имею в виду, Пола.

Она кивнула.

— Я выросла также. Слушай, хотела бы я, чтобы у меня были твои возможности и смекалка, Оливия. Я восхищаюсь тобой.

Теперь я почувствовала себя плохо, наблюдая, как выражение лица Полы опустилось до бесстрастной маски, когда она без сомнения почувствовала сожаление о том, как прошла ее жизнь.

Макс поднял руку ладонями вперед.

— Погоди, — он посмотрел на меня, потом на свою мать, улыбка растянулась на его лице. — Если бы ты была способна уйти и делать…чтобы ты там не хотела делать, то у тебя бы не было меня.

Пола дотянулась и положила руку на его предплечье.

— Я не это имела в виду.

Макс приподнял свой напиток.

— Господи, я просто обязана написать сценарий, основанный на нашей семье, в конце концов.

Пола наконец-то вернулась к счастливому выражению.

— Ты не посмеешь.

Макс поставил свой стакан.

— Никогда.

Это была напряженная тема, но они справились с ней легко и с юмором. Хотела бы я, чтобы с моим родителями все было так.

— Итак, твои родители, — сказала Пола, глядя на меня. — Я так понимаю, что они не одобряют.

Я покачала головой и рассказала, как все пошло ко дну.

* * *

Когда я позвонила своим родителям вскоре после предложения Макса, и я уже знала, что он ездил поговорить с ними перед тем, как спрашивать у меня. Он предупредил меня и рассказал о том, как прошла поездка.

Что, если мягко говоря, было совсем плохо.

Я позвонила им в 11 утра по Тихоокеанскому времени. Мы не ходили никуда больше тем вечером, а остались вместе, занимаясь любовью. Я проснулась около 10, и именно тогда Макс рассказал мне о том, что ездил к моим родителям.

— Ты должна позвонить им, — сказал он.

Я не хотела, но было нужно.

Мама ответила, а папа присоединился к разговору.

— Мы не можем остановить тебя, Оливия, — сказала мама. — Но мы думаем, что ты совершаешь ошибку. Слишком рано.

Я ничего не сказала.

— Мы высоко ценим тот факт, что он приехал и поговорил сначала с нами, — сказала мама. — Но, надеюсь, он сказал тебе, что твой отец не дал ему своего благословения.

— Своего благословления? — спросила я недоверчиво. А потом из меня просто полилось. — Сейчас 2013, а не 1953. Единственное благословление, в котором мы нуждаемся, — это друг друга, понятно? Мы живем с вами, ребята, в разных мирах. Это моя жизнь, и я люблю Макса. Единственное, чего должно быть достаточно для вас.

Было ли это жестоко? Наверное. Но не было ни единого шанса, что я стану притворяться ищущей одобрения дочерью. Я взрослая женщина. Образованная. Уверенная. Успешная. Я встретила прекрасного мужчину, который подходит мне, и который любит меня даже больше, чем это возможно. Я знала, чего я хотела, и знала, кого хотела. Единственная сила, которой они смогут меня удержать, — это та, которую я дам им сама. И я отказываюсь давать ее.

— Оливия, — сказал мой отец, но я оборвала его.

— Нет, погоди. Я не собираюсь тянуть с этим. Мы еще не назначили дату, но если вы не заговорите со мной к тому времени, как мы ее выберем, то я дам вам знать, когда все произойдет. Остальное за вами. У меня впереди напряженный день. Мне пора идти.

Пожалуйста, подумайте над тем, что вы делаете.

Тишина на другом конце трубки. Шок, несомненно.

— До свидания, — сказала я, не в грубой форме, но определенно уверенно.

Я чувствовала себя сильной, но ослабла, когда закончила разговор. К счастью, как и всегда, Макс был здесь, когда он был мне нужен. Я почувствовала, как его руки обнимают меня сзади, и схватилась за его предплечья, склонив голову и тихо заплакав.

* * *

— Я бы никогда не подумала, — сказала Пола. — Ты вовсе не выглядишь расстроенной. А это произошло всего несколько часов назад.

Я пожала плечами.

Пола сказала: — По крайней мере, они не позвонили и не испортили тебе заранее сюрприз… Макс перебил ее: — Мам, я сказал то же самое, — он покачал головой. — Давайте просто насладимся остатком нашего обеда.

* * *

Грейс позвонила несколько дней спустя, когда я ехала на работу. Она начала с небольшого разговора, спрашивая меня, — каково это вести такую потрясную машину в самое сердце Голливуда, чтобы работать над блокбастером.

— Я не хотела бы никакой другой жизни, — ответила я, и тут же пожалела.

Она даст мне знать об этом в любом случае.

— Я не пытаюсь поссориться с тобой, Оливия.

— Знаю, извини.

— И, к слову, если ты не знаешь, — я бы тоже не хотела ни какой другой жизни, чем моя. Но я не виню тебя, что ты идешь за своей мечтой.

— Ты могла бы сказать что-т… — Погоди, — прервала она. — Знаю, я могла бы встать на твою сторону. А может, даже должна была. Но ты должна учитывать то, что я вижу маму и папу постоянно, и это абсолютно иная ситуация для меня, чем для тебя. Я должна была расставить приоритеты.

— Ты видела Макса, когда он приезжал к маме и папе? — Нет. Я даже не знала о том, что он был там до следующего дня. И просто, чтоб ты знала, думаю, я бы разозлилась на них, когда они бы мне сказали.

— В каком смысле? Она немного посмеялась, а потом сказала: — Потому что я так рада.

Я остановилась на красный свет и заметила полицейскую машину в зеркале заднего вида.

Должно быть, я гнала, пока разговаривала с Грейс, не только из-за напряжения, а также из-за того, что, на самом деле, не обращала внимания на то, что делала.

— Ох, да ну нахрен, — сказала я, испытывая разочарование.

— Что?! — Нет, нет, — сказала я. — Извини. Там копы позади меня, я гнала…не бери в голову. Это не имело отношение к тебе.

— А я уже собиралась высказать все тебе.

— Ага, ну, присоединяйся к клубу.

— Эй, — сказала она, прозвучав раздраженно, и вероятно имела полное право так себя чувствовать. — Я пытаюсь тут все уладить. Даже, если это только между тобой и мной.

Хорошо? — Извини.

— И ты меня извини, — сказала она. — Мы можем вернуться к тому, как было раньше? — Конечно. Настолько долго, насколько ты пообещаешь не говорить больше обо всем этойм. По крайней мере, пока я не буду готова.

— По рукам.

* * *

Макс ушел на пробежку по пляжу в воскресенье утром несколько недель спустя, когда позвонила его мать. Я вовсе не была удивлена, увидев ее имя на определителе. Чаще она звонила мне, а не Максу, и воскресенье было нашим обычным днем для поездки в ее дом на ужин, хотя на этой неделе она отменила его, потому что-то несколько ее соседок устраивали вечеринку, и она захотела пойти.

— Привет, Пола.

— Оливия, Макс рядом? — Он на пляже. Но у него всегда с собой телефон. Хотите с ним поговорить? — Нет, нет, — сказала она быстро. — Мне нужно поговорить с тобой.

Ее голос звучал необычно. Она звучала почти запыхавшейся.

— Все в порядке? Она выдохнула.

— Мне нужно спросить тебя кое о чем. Это очень деликатная тема, и я буду признательна, если ты не скажешь ничего ему об этом.

О, Боже. Я ненавидела оказываться в таком положение. Последние несколько месяцев, я встречалась с этим в своей работе, — в основном с агентами, — но не могло быть ничего хуже, как застрять в середине, в ситуации, как эта, между родственниками. Мой профессиональный опыт научил меня единственному способу справляться с этим, так что я испробовала его на Поле.

— Если это что-то настолько плохое, — сказала я. — может, не стоит говорить мне вообще.

— Но мне больше не с кем поговорить, — произнесла она, с большой виной.

Я не хотела отмахиваться от нее. Я не могла. Она скоро станет моей свекровью во всех смыслах и значениях, она уже практически ею стала.

— Ладно, Пола. Давайте. Я слушаю.

— Если мне так трудно сказать тебе, то я не могу представить, как воспримет это Макс, — она замолчала.

— Пола… — Я разговаривала с отцом Макса.

У меня практически вывалился телефон.

— Что? Когда? — Перед Рождеством.

Я вытащила табурет и села на него.

— О, мой Бог, Пола.

— Я поначалу так же подумала, — сказала она. — Но он не тот мужчина, которым был, когда мы с Максом ушли.

Я обнаружила, что оглядываюсь вокруг, пытаясь убедиться, что Макс еще не вернулся в дом.

— Ох, Господи. Повисите, — я поднялась по лестнице, чтобы, по крайней мере, смогла услышать дверь и иметь возможность закончить разговор, если потребуется.

Я пошла в дальнюю часть нашей спальни, которая была полностью из стекла и открывала хороший вид на пляж, откуда вели ступеньки в наш двор, — путь, по которому вернется Макс домой.

— Ладно, — сказала я. — Расскажите мне почему? — Это тяжело.

— Просто расскажите мне.

— Было тяжело не поговорить с ним. Он был моей первой любовью, моей единственной любовью. Он изменился. Он…спокойнее, сдержаннее. Такой же, как был, когда мы встретились подростками. Что-то изменило ее к худшему. Но, Оливия, у него было два сердечных приступа, и он их оба пережил. Я любила его. Всегда любила. Мужчину, за которого вышла замуж, ушел на некоторое время, по некоторым причинам. Но теперь он вернулся. Мы оба намного старше…Ты не поймешь этого, по крайней мере, пока, в любом случае… — Пола, — сказала я, прерывая ее, потому что она опасно мыслила. — Это все может быть правдой. Вообще-то, я не сомневаюсь, что это правда. Но это не тот же мужчина, от которого вы сбежали. — Но… Я снова ее оборвала. Единственное ее слово несло тонны слабости и отчаяния, и от этого мне стало грустно.

— Пола, подумайте о Максе.

— Я надеялась, что ты поговоришь с ним об этом.

А вот теперь я разочарована. Она и не собиралась пошевелиться. Это вполне очевидно.

— Нет.

— Пожалуйста, Оливия, он послушает тебя.

— Уверена, что да, — произнесла я. — но я не могу помочь вам с этим, Пола. Я просто не могу.

— Тогда сохрани это, пожалуйста, между нами, — умоляла она.

— Это несправедливо. Я рассказываю Максу все. Пола, послушайте себя. Вы действительно хотите вернуться назад? Вы так хорошо справлялись. Макс создал невероятную жизнь себе. И для вас, могу добавить.

— А теперь это не твое дело.

— Вообще-то, да. И мне жаль, что приходится быть такой грубой в этом, но вспомните, вы обратились ко мне с этим. Если вы просто искали от кого-то поддержки, то мне жаль, я не могу сделать этого. Я абсолютно точно знаю, как Макс это воспримет, как и вы. Я не собираюсь быть частью этого. И я не собираюсь лгать ему.

Она молчала, и я дала ей около тридцати секунд, чтобы заговорить, но она ничего не сказала.

— Пола, хорошенько подумайте об этом. И когда вы будете готовы принять верное решение, дайте мне знать. Но если вам нужен кто-то, кто поговорил бы с Максом, то это должны быть только вы. Я должна рассказать ему, но дам вам неделю, чтобы сделать это самой.

И это последнее заявление в разговоре, в котором я разделалась с мамой Макса, так же как и со своими собственными родителями, — теперь их очередь действовать.

* * *

Было нелегко говорить Максу, и даже тяжелее наблюдать за ним в тот день, когда он поехал домой, навестить свою мать Я ждала конца недели, а потом подняла эту тему за ужином. Максу требовалось знать, почему я не сказала ему сразу же, а я объяснила, что сказала его матери, что это она должна рассказать, и что дала ей неделю.

Макс не винил меня. Во всяком случае, так он меня успокаивал.

Он приберег свою ярость для своей матери, а когда позвонил ей, я сидела рядом и слышала весь разговор. Было жестоко и разбивалось сердце, когда я слушала голос Макса от сурового до почти надломившегося, и видела, как его лицо осунулось, как будто он только что узнал, что потерял члена своей семьи. Именно так и я себя чувствовала.

Макс уехал к ней домой один и приехал домой за полночь. Он позвонил заранее, чтобы дать мне знать, когда уезжает, а я сидела в гостиной, читая сценарий, чтобы убить время, когда увидела свет фар на подъездной дорожке.

Я вышла, чтобы встретить его на крыльце.

Когда он вышел из машины, то выглядел, будто прошел через ад, и именно так он охарактеризовал разговор со своей матерью.

Мы зашли внутрь и сели на диван в кабинете. Я прижалась к нему, пытаясь успокоить его, но его тело было напряжено.

— Она одинока, — сказал он. — Вот из чего все исходило.

— Она виделась с ним? Макс покачал головой и прижал пальцы каждой руки к своим вискам.

— Нет.

— Ты поверил ей? Он кивнул.

— Я допрашивал ее большую часть времени об этом. Господи, я, блять, не могу в это поверить.

Я обвила свою руку вокруг его.

— С чего все началось? О чем они разговаривали? — Он позвонил ей потерянный однажды. Она сказала, что они начали прямо с разговора о прошлом. Обо мне, о своих подростковых годах, об их медовом месяце. Полагаю, обо всем хорошем, что они помнили. Обо всем, что происходило…раньше.

— Воспоминания, — произнесла я.

— И отрицание, — резко добавил Макс.

— Может одиночество стихнет, и она перестанет говорить с ним.

Он повернулся ко мне и взял меня на руки, притягивая ближе.

— Мне жаль, я пытался уладить все с твоей семьей.

— О чем ты? — Это не было моим делом, — сказал он тихо, его подбородок расположился на моем плече, пока мы сидели в обнимку. — Некоторые вещи просто неисправимы.

Мои глаза наполнились слезами. Это правда. Печальная правда.

— Ты очень сильно старался, — сказала я.

Он отстранился от меня.

— В чем? — Во всем. И большую часть времени это работает на тебя. Но ты не можешь заставить делать людей что-то в реальной жизни, как можешь сделать это на страницах. Вот почему ты стал писателем в первую очередь, — я пожала плечами. — Так что теперь стало более очевидным, что ты не можешь контролировать то, что не можешь контролировать.

— Глубокомысленно, — сказал он, надломив улыбку в первый раз за день. — Ты права. В любом случае, у нас много работы, на которой нужно сосредоточиться. Это важнее. Но у меня есть кое-кто, кто проследит за всем этим. Если он появится или она поедет к нему, я узнаю об этом.

Макс рассказал мне, что позвонил Карлу, подумав, что как адвокат, он может свести его с хорошим частным детективом, и к тому времени, как Макс добрался до дома, дело пошло в работу.

— А потом что? — спросила я. — Что ты собираешься делать, если это произойдет? Он раздумывал мгновение.

— Не знаю. Может, ничего.

Это звучало для меня, как единственный правильный выбор.