Геккерн разговаривал по телефону с начальником милиции райцентра. Начальник милиции был в бешенстве и орал, что больше никогда не будет работать на спецслужбы, пусть что хотят с ним делают. Отправить двоих неопытных милиционеров ночью в какую-то дикую глухомань, где их сожрал медведь!

— Какой медведь? — не понял Геккерн.

— Ну, или волки… Господи помилуй! Какие-то кровавые ошметья… Только по пистолетам и опознали… Неопытные, зеленые, не стреляли даже… Он их, наверно, врасплох застал, медведь-то… Они пытались сопротивляться — дубинка одна вся в кровище… но что против медведя…

— А человека вы однозначно исключаете? — спросил Геккерн. До сих пор он был высокого мнения об уме Профессора и Спортсмена, но, быть может, он недооценивал их физическую силу и жестокость?

— Ч-человека! Человека! Да вы приезжайте в морг, посмотрите! Это же… мясокомбинат, цех колбасный… О-ох…

— Очень сожалею, — сказал Геккерн и повесил трубку. Он примерно представлял себе, что может сделать с человеком разъяренный медведь.

Если б это произошло в Америке или хотя бы в Москве, эксперты, конечно, обнаружили бы, что кровь на дубинке человеческая, женская, и установили бы по шерстинкам и следам когтей и зубов, что парней разорвал не медведь и не волк, а совсем другое животное. Но здесь, в Валдайской глуши, никому и в голову не пришло разбираться: экспертизы стоят кучу денег, а зверя, какой бы породы он ни был, к уголовной ответственности все равно не привлечешь.

…Обычно леопард убивает одним ударом, переламывая шею или спину, и она именно так и намеревалась поступить с ними, когда они повалили ее и навалились сверху своими потными телами; и даже когда они били ее по лицу, она все еще хотела поступить именно так, хотя начала уже сердиться. Но когда один развел ей ноги, а другой схватил свою милицейскую дубинку и, глядя ей в глаза и улыбаясь, начал… Тут она очень сильно рассердилась. Она вырвала им языки и лишь потом стала глодать их, начиная с ног, и крик их был беззвучен, но, Господи, как ужасен, как долог он был.