— Все про свободу трепались; один и говорит; мы, мол, уже на первой станции к ней… А он и говорит: «Ага, точно… в Черной Грязи!» — Сторож печально засмеялся. Он рассказывал эту байку уже в третий или четвертый раз и всякий раз печально смеялся. — Шутник… Да, Асмодей? У, псина ты моя… Дать косточку?
— Шутник, шутник… — пробормотал Лева.
— А «педдигри» он ест? — спросил Саша.
Оба клевали носами, с трудом сдерживали зевоту. Никуда они, понятно, не ушли в такую непогоду, остались в сторожке, пили крепкий чай с клубничным вареньем. Чернобородый хозяин был болтлив и сам это знал за собою, а объяснял так: редко, мол, доводится живых видать, а с обычным кладбищенским жителем не разговоришься. Звали хозяина Адрианом Палычем Шульцем, по специальности он был патологоанатом, когда-то давно работал в больничном морге, но потерял в автомобильной аварии единственного сына, овдовел, спился, со службы вылетел и, не зная, куда податься, по привычке иметь дело с неживыми сущностями устроился сторожить ютадбище. Один друг у него был: Асмодей, что теперь растянулся у ног его, сложив умную морду на лапы.
— Значит, братцы, обокрали вас, — сказал Шульц. Он и это уже в четвертый раз говорил.
— Обокрали, Адриан Палыч.
— Домой, значит, шли… Гоните, братцы, — сказал Шульц, — ой, гоните… Вон у вас телефон есть, позвонили б женам или товарищам — они бы приехали да подобрали вас.
— Нет у нас, Адриан Палыч, ни жен, ни товарищей, — проворчал Саша. — Мы вообще не местные.
— А шли, значит, домой… Ну-ну. А подзаработать не хотите?
— Хотим, — сказал вдруг Лева.
Саша глянул на него неодобрительно, но потом подумал, что Лева прав: чем отнимать обратно деньги у дряхлой старушки, не лучше ли добыть их самим?
— А какая тут у вас есть работа? — спросил он.
— Обыкновенная, — сказал хозяин, — могилы копать.
Саша удивился: он знал, что устроиться могильщиком совсем не просто, у них даже своя мафия есть, и чужаку туда не пробиться. А тут — пожалуйста, копай… Он высказал свое удивление сторожу.
— Та, та… — закивал Шульц. — Но их всех недавно поупивали… Так вы согласны?
— Нет, спасибо, — сказал Саша. А Лева спросил:
— Сколько?