Рус поставил маленький горшочек на подоконник в морге и только тут заметил, как дрожит вымазанная копотью рука.

— Покойся с миром, — пробормотал он.

Затем быстро вышел из морга и притворил за собой дверь. И вот он уже шагает по госпитальному коридору, а синие стеклянные бусы остались в горшочке, надёжно спрятанные в морге. А вместе с ними, как он надеялся, — и душа умершей, которая успела к ним привязаться.

В термах он вдоволь напился воды и принялся смывать с себя сажу и копоть. Интересно, что скажет завтра Приск, увидев чёрные от грязи полотенца и плавающие в ванне с холодной водой пёрышки? Впрочем, несколько минут спустя Рус оглядел небольшую госпитальную комнату, оставшуюся в полном его распоряжении до конца ночи, и испытал нечто сродни благодарности администрации госпиталя, которая борется за чистоту, порядок и аккуратность.

Рус поставил чашу с водой на стол рядом со свечой — и убедился, что свеча в подсвечнике держится надёжно. Затем он принюхался к сундуку, который принёс из дома, и вытер пару пёрышек, прилипших к его влажной поверхности. Похоже, вода не успела проникнуть внутрь. Ну, может, только самую малость. Так что, благодарение богам, книги его спасены. Он оставил крышку открытой. Утром надо будет выставить всё на свежий воздух. Рано или поздно просохнет, однако придётся жить с запахом гари и дыма ещё несколько недель.

Он запустил руку в сундук и достал маленькие глиняные фигурки, символизирующие его предков. Поставил их на стол, поближе к свече, и подумал: этой ночью он едва избежал встречи с ними в потустороннем мире. Затем, найдя там же нужный свиток, улёгся на кровать и укрылся белыми госпитальными покрывалами. Если что-то и может убаюкать мужчину, погрузить его в сон, так это трактат Гиппократа «О воздухах, водах и местностях». Самое то. Однако через несколько минут Рус понял: с Гиппократом ему тоже не уснуть. Писания этого грека настолько скучны, что не в силах отвлечь его от размышлений о столь богатой событиями ночи...

Подушка, которой Рус пытался сбить пламя, вдруг лопнула и засыпала всё вокруг мелкими пёрышками, как снегом. Рус перестал бороться с огнём и вытащил пылающий матрас на улицу. Затем, громко взывая о помощи, вернулся в дом. Кругом бегали, лаяли и визжали собаки, а Рус стряхивал с одежды горящие соломинки от матраса. Он распахнул дверь в комнату Валенса, крикнул в темноту, чтобы тот вставал немедленно. Ответа не последовало, и тогда Рус бросился в тёмную, наполненную дымом комнату, на ощупь нашёл кровать, но друга в ней не обнаружил. Он метнулся в прихожую и услышал на улице шум людских голосов. Что за облегчение, подоспела помощь! Однако этот его восторг тут же охладили: едва Рус переступил порог, как кто-то выплеснул прямо ему в лицо ведро ледяной воды. Шестеро человек, выстроившись в цепочку, передавали друг другу вёдра, затем ещё несколько человек ворвались в дом и принялись заливать водой спальню. Им явно нравился этот процесс, а Рус беспомощно метался между ними в отчаянном стремлении спасти свои книги и Записи. Несмотря на то что спальня этими стараниями превратилась в болото, дежурный капитан настоял, чтобы все обитатели покинули дом на ночь, на тот случай, если возгорание повторится.

— Что ж, — философски заметил Валенс, когда оба они уже шагали к госпиталю, прихватив с собой столько спасённых вещей, сколько смогли унести, — вонь, конечно, будет жутчайшая, зато ты умудрился спасти большую часть имущества. Ну и конечно, свою драгоценную особу.

— Не понимаю, — пробормотал в ответ Рус. — Я улёгся спать как обычно...

— Да всё очень просто. Рассеянность! Тем более что последнее время ты был слишком занят своими женщинами.

— Но я не оставил ни одного зажжённого предмета!

Они остановились в вестибюле госпиталя, при входе, ответили на приветствие удивлённого ночного дежурного, на секунду остановились поклониться Эскулапу и зашагали дальше. Тут Валенс вдруг сурово заметил:

— Вот что, друг. Тебе следует взять назад слова, которые ты говорил о собаках.

— Да ничего я против собак не имею! — Совсем не похоже на поведение предводителя ночного дозора, который чего только не наговорил после того, как терьер вдруг впился ему в лодыжку просто от испуга.

— А кстати, куда они подевались?

Рус перехватил сундук поудобнее.

— Солдаты вызвали ветеринаров, велели забрать собак и проверить на бешенство. Послушай, я правду говорю, я уверен, что...

— Это не важно, Гай. Утром нам пришлют целую бригаду навести в доме порядок и убрать мусор. Думаю, что в местных лавках охотно одолжат тебе постель, пока ты не возместишь мне потерю ложа. Честно говоря, для человека, дом которого ты едва не спалил дотла... А ведь я мог оказаться в этом доме, ты об этом подумал?.. Так вот, для человека, который мог погибнуть вместе со своим домом, я ещё на удивление спокоен. — Он остановился перед дверью в свободную комнату. — Займу, пожалуй, эту. А ты — вон ту, за углом. И смотри не храпи слишком громко, а то ещё Приск услышит.

— Приск?

— Он где-то здесь. Составляет план контрольных проверок на завтрашний день.

Рус огляделся, словно проверяя, не затаился ли Приск где-то за углом, затем нерешительно откашлялся.

— Валенс?..

Валенс раздражённо бросил на пол кучу вещей.

— О боги, эти перья буквально повсюду! Ну что ещё?

— Что, если это всё же не я?

— Знаешь, Рус, это становится уже утомительным. Что значит «не я»? Потом начнёшь ещё винить во всём собак. Просто постарайся впредь быть более внимательным и аккуратным.

* * *

Рус отложил «О воздухах, водах и местностях». Потёр глаза и какое-то время щурясь смотрел на пламя свечи. Возможно, он действительно забыл задуть свечу, когда улёгся спать. А может, это щенок свалил свечу на матрас и... Тогда, получается, Валенс прав, он слишком зациклился на этом и собирается винить во всём собак. Рус снова раскрыл Гиппократа. Но не прошло и нескольких минут, как он поймал себя на том, что думает о разговоре с офицером.

«Ты хоть что-нибудь о призраках знаешь? — «Ничего». — «Но ведь тебе не хотелось раздразнить чей-то призрак?»

Рус не верил ни в призраков, ни в души умерших, однако не верил он и в матрасы, которые загораются сами собой. Поэтому и спрятал синие бусы в морге. И вот, сам толком не понимая, зачем это делает, он поднялся с постели и обвёл взглядом маленькую комнату, пытаясь отыскать в полутьме предмет, хоть как-то связанный с императором Траяном.

Что ж, сундук вполне сойдёт. Ведь он путешествует вместе с ним от самой Антиохии. Рус выпрямился, протянул к сундуку руки.

— Благородный Траян, — сказал он сундуку и тут же понизил голос, чтобы его не услышали. — Благородный Траян, это Гай Петрий Рус. Мы встречались, в Антиохии. Я как раз оказался там, когда ты... — Он запнулся.

«Вперёд, Гай, не робей!»

— Я спас тебе жизнь во время землетрясения, — закончил он фразу. И на тот случай, чтобы никаких сомнений не оставалось, добавил: — Мы с тобой выбрались через окошко. А теперь, мой господин, люди говорят, что ты, возможно, находишься рядом с богами, и потому я прошу у тебя помощи. Прошу, чтобы ты уберёг меня в эту ночь от духов и призраков, которые могут желать мне зла. Прошу, чтобы ты подарил мне безболезненный переход в мир иной. — Рус от души надеялся, что Приск не подслушивает в этот момент под дверью. — Прошу, чтобы ты подарил лёгкий переход в мир иной той женщине, что носила синие бусы.

Нет, это просто смешно! Он отошёл от сундука, улёгся на кровать. При дневном свете с богами тоже не очень-то поговоришь, оставалось полагаться на собственное везение и дрожать от дурных предчувствий в ночные часы. Человек не становится богом после смерти, как бы ни молился о том его наследник или преемник.

Рус присел на край постели, прикрыв одеялом плечи, плеснул воды в лицо, протёр глаза и приготовился провести остаток ночи за чтением скучного Гиппократа.