Рус смог выкроить время, чтобы навестить рабыню, только к вечеру. Подошёл и увидел у входа в заведение Мерулы целую толпу. Приблизившись, он услышал звуки флейт. По всей видимости, Мерула позаботилась о том, чтобы дурные новости об Эйселине не помешали работе её заведения. Рус протиснулся сквозь толпу и наконец увидел то, что пробудило такой интерес у зевак. Это была длинная стройная нога в разрезе шёлкового одеяния. Это давало волю воображению. Танцовщица выгнула спину и медленно провела рукой вдоль бедра. Рус ощутил острый прилив желания. Слишком уж долго он подавлял его.

— Всё же хороша она, наша Хлоя, — прозвучал в толпе чей-то голос.

Только тут Рус заметил, что стоит рядом с Бассом.

— Да, очень, — согласился Рус, опасаясь, как бы вышибала не заметил, что у него прямо-таки слюнки потекли при виде танцовщицы.

— Я велел ей дать несколько уроков вашей девушке.

Теперь Хлоя, кружась в танце, приближалась к ним. Рус сделал над собой усилие и холодно заметил:

— Я не хочу, чтобы её нагружали здесь работой.

— Конечно нет, — мгновенно согласился с ним Басс. Тут Хлоя обвила украшенную браслетами руку вокруг шеи Руса. — Но немного танцев — это никогда не повредит.

Рус почувствовал, как острый язычок Хлои щекочет ему мочку уха.

Басс говорил что-то о деньгах в своём кошельке.

— Да, — рассеянно ответил Рус. Мысли его в этот момент были слишком далеки от кошелька.

Наконец Хлоя оставила его в покое и перешла к другим. Огромный легионер смущённо засмеялся, когда она погладила его рукой по груди. Сидящие рядом товарищи разразились смешками и улюлюканьем, глядя, как рука продвигается всё ниже.

Рус ещё крепче ухватился за ручку своей сумки и начал пробиваться к лестнице, игнорируя жалобы клиентов на то, что он загораживает им самое интересное. Тут вдруг снова вмешался Басс.

— Вам не сюда, док, — сказал он.

Рус обернулся. Басс указывал пальцем в сторону кухни.

Рус решительным шагом направился к двери в кухню.

— Да она там ничего такого не делает, — поспешил успокоить его вышибала. — Просто помогает немного повару.

— Я же сказал, что её нельзя...

Тяжёлая рука Басса легла ему на плечо.

— Да не волнуйтесь вы так. Я же помню нашу договорённость. Там её никто из клиентов не увидит. — Он многозначительно подмигнул. — Я сказал Меруле: надо поберечь эту девицу. Вот и будет сюрприз для стоящего клиента.

Рус не знал, что хуже: иметь Басса своим врагом или другом.

— И не сметь её трогать! — строго заметил он.

— Положитесь на меня, док, — убедительным тоном произнёс Басс, вот только всё испортила следующая фраза: — Будет всё той же целкой, какой её сюда привели.

* * *

Рус вошёл на кухню; жар и дым тут же напомнили ему о событиях прошлой ночи. От плиты отступила какая-то полная фигура, рука поднята, чтобы защитить глаза от пара. И тут ещё Лукко едва не попал ему под ноги.

Высокая стопка тарелок, которые он прижимал к своей цыплячьей груди, слегка покачнулась, но устояла, мальчику удалось сохранить равновесие. Находящаяся здесь же Дафна отложила скалку, которой раскатывала тесто, и принялась разминать себе спину белыми от муки руками. Лица у неё и Лукко были заплаканы. Повариха, которая не должна была знать Эйселину, поскольку пришла на эту работу уже после её исчезновения, тоже как-то подозрительно щурилась и потирала покрасневшие глаза. Но возможно, виной тому был дым. Вот он немного рассеялся, и она снова с самым решительным видом развернулась лицом к плюющейся жиром сковороде, а Лукко продолжил раскладывать посуду по полкам. Похоже, появление Руса здесь, на кухне, никого не заинтересовало, а сидящая за столом девушка со светлыми волосами, заплетёнными в две длинные косы, даже не подняла на него глаз.

Вот Тилла сняла со стола миску, зажала её между колен. Перед ней на выскобленной добела столешнице высилась куча неочищенных стручков фасоли, у ног стояло ведро с очистками. Рус почувствовал, что от царящей на кухне жары его туника начала липнуть к телу. Девушка не видела его, занятая работой, а он наблюдал за тем, как она потянулась к очередному стручку. Оторвала хвостик, стручок лопнул, она расширила отверстие кончиками пальцев, а затем наклонила стручок так, чтобы фасолины посыпались из него в миску. Две фасолины перепрыгнули через ободок. Тилла бросила пустые шкурки в ведро и взяла новый стручок.

Рус поднял фасолину, подкатившуюся прямо к его ногам. Да, пожалуй, только такую работу на кухне и может выполнять девушка с одной здоровой рукой. Оставалось лишь надеяться, что эти овощи понадобятся поварихе не скоро. Он шагнул к столу и бросил ускользнувшую фасолину в миску. Тилла удивлённо подняла на него глаза. Но ни он, ни она не успели произнести и слова: дверь отворилась, впустив в кухню струю спасительно прохладного воздуха, и на пороге возникла Мерула.

— Доктор! Как раз вы-то нам и нужны!

* * *

— Дайте мне что-нибудь, доктор.

Рука, цеплявшаяся за одежду Гая, была пугающе холодной.

Он, не ожидавший, что когда-нибудь увидит владельца этой руки снова, осторожно высвободился; впрочем, хватка была слабой. Мужчины стояли на заднем дворе заведения Мерулы и не сводили друг с друга глаз. Потные пряди волос, обычно зачёсанные у Клавдия Инносенса на пробор, теперь безвольно свисали со лба, почти касаясь кончика носа. Кожа приобрела зеленоватый оттенок. Это довольно любопытное с профессиональной точки зрения явление вызвало у Руса прилив злорадства. Тишину прервали громкие звуки: Клавдий вновь склонился над ведром и начал блевать.

Рус посоветовал Меруле держать этого человека подальше от клиентов и девушек заведения. Болезнь может оказаться заразной.

Мерула обернулась.

— Фрина!

На пороге сарая возникла белокурая девушка, почти ещё ребёнок. Шагнула во двор. На лице играла нервная улыбка. Вот она подняла руку и инстинктивно прикрыла ладошкой рот с кривыми зубами.

— Приготовь ему постель!

— Хорошо, госпожа.

— Чего ждёшь? Ступай.

— Но, госпожа... Простите, я не знаю, где...

— Тогда спроси кого-нибудь!

Девушка упорхнула.

Мерула строго взглянула на торговца.

— Надеюсь, она не станет очередным разочарованием, Инносенс.

— Просто немного нервничает, госпожа, — уверил он её. — Она привыкнет и... А!.. — Он снова склонился над ведром, прижимая руки к животу.

Мерула спросила Руса, в чём, по его мнению, состоит проблема, не преминув заметить, что этот человек у неё в заведении ничего не ел.

Рус почесал за ухом.

— Сложно сказать, — ответил он. — Это может быть что угодно. — Он вновь взглянул на больного: торговец стоял, обессиленно привалившись к стене. — Может, само по себе пройдёт. Так вы хотите, чтобы я выписал вам какое-нибудь лекарство?

— Да что угодно, доктор. Целиком полагаюсь на вас. — Инносенс опустил голову, его качнуло к Меруле, затем он с заметным усилием выпрямился. — Отличный врач. Просто превосходный. Мой старый знакомый, вместе вели дела...

— Он продал мне полуживую рабыню, — объяснил Рус.

Инносенс предпринял попытку убрать липкие волосы со лба.

— ...и совершили тем самым весьма выгодную для вас сделку. Она превратилась в настоящую красавицу.

— Только не благодаря вам, — сухо отрезал Рус. А потом вдруг спросил: — Скажите, как часто вы приезжаете в Деву?

— Бываю проездом. Время от времени.

— Были здесь в конце весны?

— Э-э... возможно, господин. Точно не помню.

Рус пожалел, что не выяснил точную дату пожара в заброшенном доме.

— Сколько вы пробыли здесь, перед тем как продать мне большую рабыню?

— О боги... — Пряди снова безвольно упали на лоб, он замотал головой, пытаясь вспомнить. — Вроде бы дня два или три, господин. Знаете, мне здорово не по себе и...

— Знали девушку по имени София?

Мерула резко обвернулась и уставилась на Руса.

— Я, господин?.. Софию? Нет, вроде бы нет. Но эти девицы, они только и знают, что менять имена. Если вас интересует какая-то конкретная рабыня, я мог бы...

Что мог бы сделать Клавдий Инносенс, так и осталось для Руса тайной. Потому как торговец вновь склонился над ведром.

Рус поспешил домой, где наскоро был наведён порядок, но всё ещё сильно пахло гарью. Ему нужно было взять там один из ингредиентов, чтобы приготовить лекарство для торговца. Ко времени, когда больной наконец принял снадобье, на кухонном столе в заведении Мерулы красовалась миска, полная очищенной фасоли.

* * *

Рус постучал к Тилле условным стуком, но она не открыла. И он отчётливо услышал через дверь рыдания девушки. Тогда Рус помчался вниз и стал спрашивать, нет ли у кого запасного ключа. Тут вдруг выяснилось, что Тилла больше не живёт в этой жалкой комнатушке. Мерула перевела её к девушкам, в общую спальню.

— Мы так не договаривались.

— Я вычту из платы и отдам вам деньги, — сказала хозяйка заведения и поставила на поднос кувшин с вином и четыре плошки. — Просто нам срочно понадобилась эта комната. — Она оглядела зал и крикнула: — Дафна! Четвёртый столик!

— И похоже, новая её обитательница чувствует себя там не слишком счастливо.

Мерула протянула поднос Дафне. Та успела снять одежду, в которой была на кухне, и даже вплела в волосы зелёную ленточку.

— Я покупаю девушек не за тем, чтобы осчастливить их, — ответила Мерула. — Я покупаю их, чтобы они работали на меня. Ваша находится с остальными. Пройдёте через кухню, потом — налево.

* * *

На единственном стуле, заваленном одеждой, сидела Хлоя, закутавшись в коричневое одеяло; босые ноги отмокали в тазике с горячей водой. Тилла лежала на низенькой койке. При виде Руса она тут же спустила ноги и села. Хлоя и не подумала подниматься.

Рус никогда не задумывался над тем, в каких условиях живёт прислуга этого заведения, когда не работает, но если б задумался, то вряд ли решил бы, что эти условия скверные до такой степени. Помещение тесное, не прибранное, пахнет в нём неприятно. В три ряда — узкие койки. Пол между ними покрыт засохшей грязью. Стены, некогда выкрашенные кремовой краской, сплошь в тёмных разводах от сажи и в подтёках. Под низким потолком протянута верёвка, на ней сушатся какие-то жалкие тряпки. Очевидно, девушки пытались создать хоть какой-то уют, приукрасить своё жилище: на запорах ставен висят два ярко-красных банта, на полке, в глиняном кувшинчике, — жёлтые цветы. Вокруг этого букета разложены предметы, напомнившие ему о Клавдии, — расчёски, зеркальца, шпильки для волос, маленькие горшочки с румянами. У него возникло ощущение, что он слишком громоздок для этой комнатки — при любом неловком движении можно что-то сбить на пол или сломать.

Девушки, как и подобает, ждали, когда он заговорит первым. Стараясь не думать о Хлое, чей влажный язычок недавно щекотал ему ухо, Рус откашлялся и сказал:

— Добрый вечер.

Тилла склонила голову и уважительно — вот приятная неожиданность — произнесла в ответ:

— Добрый вечер, хозяин.

Хлоя потянулась за полотенцем. Выглядела она усталой. Вокруг глаз — тёмные круги. Трудно было представить её соблазнительницей, совсем недавно извивавшейся в танце.

Рус снова откашлялся.

— Слышал, сегодня тут были похороны.

Хлоя вынула одну ногу из воды.

— И кое-кто из нас начал задумываться, кто будет следующей.

— Мне очень жаль, что вы потеряли подругу.

— Здесь вина не только заведения и хозяйки. И потом, я бы не стала называть это настоящими похоронами. Если б не Децим, бедняжку просто бросили бы в канаву — и всё.

Не зная, что на это ответить, Рус обратился к своей рабыне:

— Покажи, где ты теперь спишь.

Тилла указала на скатанный матрас между двумя койками. Рус убедился, что он чистый, и тогда она заметила:

— У нас тут поселилась новая девушка.

— Это чтобы заменить Эйселину, — пояснила Хлоя. — Начинают набирать новеньких.

— И девушку заперли в моей комнате, — добавила Тилла.

Что ж, вполне понятная мера предосторожности.

— День или два старайтесь держаться от неё подальше, — посоветовал Рус. — Если она появилась здесь вместе с Инносенсом, то, возможно, тоже больна.

— Надеюсь, что он серьёзно болен и скоро умрёт, — сказала Тилла.

Рус, который никак не мог согласиться с этим пожеланием, хотя в глубине души и поддерживал его, попросил девушку сесть. Затем неловко присел перед ней на корточки и осмотрел повязку. Шины вроде бы не сместились. Хлоя даже не предложила ему свой стул.

Ощупывая нижнюю шину, он заметил:

— Насколько я понял, Инносенс здесь ничего не ел.

— Ну, раз Мерула так сказала, — ответила Хлоя, прежде чем Тилла успела открыть рот, — значит, не ел.

Рус поднял на неё глаза.

— Я никого не хочу подловить. То, что вы скажете мне здесь, в этой комнате, не выйдет за её пределы. Зато вы очень поможете мне.

Он увидел, как переглядываются девушки. Хлоя пожала плечами, отбросила полотенце и потянулась за сандалиями.

— Он ворует на кухне, — сказала Тилла. — Когда хозяйки поблизости нет.

— Ну и что он взял на этот раз?

— Вино, яблочный пирог и Мариам, — ответила Хлоя.

— Мариам?

— Это её должно было от него стошнить, — не унималась Хлоя, переплетая ремешки сандалий крест-накрест, — а не его. Вино в порядке, яблочный пирог тоже многие ели.

Рус размышлял над услышанным, продолжая проверять, как больная рука сгибается в локте. И не обращал внимания на Хлою, которая рылась под койкой в поисках чего-то. А затем, к его изумлению, вдруг предстала перед ним в самом необычном виде — в позолоченном кавалерийском шлеме, размахивая мечом.

Он не сводил с неё глаз. Хлоя приподняла шлем.

— Дешёвая поделка, — успокоила она его и поднесла меч к льющемуся из окна вечернему свету, а затем убрала в ножны. — Вы не поверите, господин, какие дурацкие вещицы приходится на себя нацеплять, чтобы затем клиенты смотрели, как ты всё это снимаешь. Приходите посмотреть представление! Хотите?..

— Уверен, что оно будет... — Рус запнулся в поисках подходящего слова, — очень артистичным.

— Ещё бы! — воскликнула Хлоя. — Потому так много людей и приходят посмотреть на нас.

С этими словами она вышла из комнаты, и Рус остался наедине со своей пациенткой.

— Расскажи мне, Тилла, что тебе известно о Клавдии Инносенсе.

— Он кусок дерьма.

— Это понятно. Но откуда тебе известно, чем он занимался в Деве до моего приезда?

Тилла пожала плечами.

— Он останавливался в придорожной гостинице. Запирал меня на замок, а сам отправлялся по своим делам. Обещал мне привести врача, но так и не привёл.

— Но что за дела связывают его с Мерулой?

— Не знаю, господин. А если спросите его, он вам всё равно солжёт.

— Он когда-нибудь упоминал о других девушках?

— Говорил, что я самая неблагодарная из всех девушек, которых он когда-либо встречал.

— Гм... Стало быть, лжёт он не всё время. Скажи-ка мне вот ещё что. Тебе известно, отчего это он вдруг заболел?

Глаза, так похожие на море, расширились и смотрели невинно.

— Наверное, на него наслали проклятие, господин.

— С чего это ты взяла?

— Возможно, ваше лекарство поможет ему поправиться.

— Вполне возможно.

Настала пауза. Затем она спросила:

— А какое лекарство вы ему дали, господин?

Рус покосился на дверь в кухню, она была закрыта. Потом взглянул на Тиллу и самую сложную из повязок, которые ему когда-либо доводилось накладывать на сломанную руку. Ещё неизвестно, сможет ли рука функционировать полноценно.

— Я дал ему лекарство, которое рекомендуют несколько очень авторитетных докторов.

Она слегка приподняла бровь и ждала продолжения.

Рус глубоко вздохнул и сказал:

— Видишь ли, кое-кто из моих коллег рекомендует сжевать несколько долек сырого чеснока. — Рвоту этим, конечно, не вылечить. — Ну а затем, чтобы отбить неприятный запах и освежить дыхание, больной должен съесть ложку мёда, смешанного с пеплом мышиного помёта.

Глаза её расширились.

— И это вы даёте, чтобы излечить больной желудок?

— Лекарство рекомендуют весьма авторитетные личности, — уклончиво ответил Рус. Он сам дивился тому, что заставило его применить столь сомнительное, к тому же тошнотворное на вкус средство, в полезность которого он ни секунды не верил. Мало того, просто уму непостижимо, с чего это он вдруг так разоткровенничался с рабыней.

Откуда-то со двора донеслись характерные звуки, означавшие, что рвота у больного продолжается.

— Мне кажется, не помогает, — заметила Тилла.

— Нет, — мрачно согласился с ней Рус. — Возможно, его действительно прокляли.