— Так значит, — Рус задумчиво почесал за ухом, пытаясь осмыслить всё, что наговорила ему Тилла, — эту новую девушку у Мерулы зовут Фрина?

— Это не настоящее её имя.

— Не важно. Пусть пока будет Фриной. И девушка эта родом из твоего племени, и её привёз Клавдий Инносенс, проще говоря, похитил и продал затем Меруле.

— Она не рабыня. Она свободнорождённая. А отец у неё плотник.

— Это очень серьёзные обвинения, Тилла.

— Да, хозяин.

— И ещё ты утверждаешь, будто Мерула знала её историю?

— Она ей сама рассказала.

— Очень серьёзные обвинения, Тилла.

— Да, хозяин. Мерула, она...

— Грозилась отрезать тебе язык, если проговоришься. Ясно. Интересно, как она будет объяснять всё это мне?

Девушка пожала плечами.

— Ну, это не значит, что она собиралась это сделать. Так ты считаешь, что твоя богиня велела тебе спасти эту девушку? И ты подговаривала её бежать, несмотря на все угрозы, и варила волшебное зелье, и молилась, чтобы её не постигла участь других девушек?

— И я наложила...

— Нет, этого не говори! — перебил её Рус. — Если ты действительно наложила проклятия на Мерулу или кого-то ещё, лучше молчи. Вообще-то сам я считаю всё это полной ерундой, но есть люди, которые верят в такие вещи. И ты можешь попасть в серьёзные неприятности.

Тут вдруг она подняла глаза с таким видом, точно её осенила гениальная идея.

— Вы можете купить Фрину, хозяин!

Он нахмурился.

— Купить Фрину? Но к чему мне выкупать её?

— Или ваш друг, хозяин, ну, тот, симпатичный. Он может выкупить её.

— Даже если б мы этого хотели, — осторожно начал Рус, пытаясь вообразить, какую реакцию у «симпатичного» вызовет предложение купить ненужную ему рабыню, — ни он, ни я не смогли бы её купить, поскольку она похищена.

— Тогда отправьте её домой. А Мерула никогда не узнает, что я вам всё рассказала.

— И лёгкость моего кошелька будет компенсирована осознанием праведности поступка?

— Что? — Она посмотрела на него, недоумённо моргая.

— Ладно, не важно.

— Я верну вам деньги, — сказала она. — Скажу её семье — и они вам заплатят.

— Замечательно. И тогда я войду в дело с Клавдием Инносенсом. Он будет силой умыкать девушек, а тебя я пошлю проводить отбор.

— О...

Рус понимал: времени у него нет. Он должен пойти и выяснить, что понадобилось от него Приску.

— Вот что, Тилла, все эти сложные схемы здесь совершенно ни к чему, — сказал он. — Знаю, что народ твой верит в это с трудом, однако данная часть Британии находится под защитой Римской империи. И никто не смеет красть дочь свободного человека и продавать её в рабство. Никто не имеет также права купить рабыню и заставить её работать, зная, что она похищена. Ты правильно сделала, что сообщила об этом преступлении. Я передам всё армейским властям, пусть займутся этим должным образом.

— Но, хозяин, Мерула...

— О Меруле не беспокойся. Закон говорит, что рабы являются собственностью своих хозяев. Пусть она делает со своими девицами что угодно, но отрезать языки чужим рабыням ей никто не позволит. Я доведу это до сведения всех работников её заведения, и тебя никто никогда не тронет. Поняла?

Она кивнула.

— Да, хозяин.

— А теперь ступай в дом и займись обедом. И чтобы не смела больше воровать чужие дрова.

— Да, хозяин.

Она поднялась, взяла плащ и корзину. И уже повернулась к двери, как он решил задать ей последний вопрос.

— Тилла?

Она обернулась.

— Хозяин?

— Ты сама-то рабыня по закону или нет?

Она дотронулась ладонью до предплечья, где под туникой находился медный браслет рабыни.

— Да, хозяин.

— И Инносенс тебя не похищал?

— Он заплатил за меня деньги, хозяин.

— Гм. Впрочем, не думаю, что он назвал мне истинную сумму. Заплатил гораздо меньше, готов побиться об заклад.

Она улыбнулась.

— Не думаю, чтобы тут он соврал, хозяин.