Рус, пошатываясь, отворил дверь и вошёл. Стащил с кушетки покрывало и рухнул на неё ничком, зарывшись лицом в подушку, от которой пахло собакой и прокисшим пивом. Голова гудела, особенно острая боль пульсировала в затылке.

— Тилла! — прохрипел он. — Подай воды!

Ему до сих пор казалось, что голова бьётся о стенку, такой невыносимый звон стоял в ушах. А горло распухло и тоже болело, ощущение было такое, что стоит слегка повернуть голову — и трахея разорвётся пополам и повредит при этом шейные позвонки.

Ещё немного — и он начнёт молить богиню Тиллы о помощи. Силы вытекали из него, точно песок пустыни, пересыпаемый между пальцами. В отдалении слышался голос: «Господин! Господин! Вы его убьёте! Не надо!» И вот хватка на горле ослабла, он весь обмяк и рухнул на пол.

Она не слышала, что он просит воды. Кричать громче никак не получалось. Он перекатился на другой бок и попробовал снова; слова царапали горло и отдавались резкой болью в висках.

— Тилла!

Снова нет ответа. Он слишком устал, подняться с кушетки не было никаких сил. И вот он закрыл глаза и стал дожидаться, когда она сама найдёт его.

* * *

Кто-то прыгал у него на животе. А внутри черепа кто-то упражнялся в игре на африканском барабане. Внутреннюю часть горла царапало, точно по ней проводили наждачной бумагой. Лицо облизывал чей-то шершавый язык. Он приподнял руку и оттолкнул тёплое мохнатое тело. Лизать его перестали. А тело издало жалобный писк.

— А ну, пошли вон отсюда, мальчики и девочки! — раздался голос. — Он не хочет с вами играть! — По груди перестали скакать. А африканский барабан и боль в горле всё не унимались. Рус приоткрыл глаз и увидел, как Валенс приподнимает за шкирку одного из щенков. Тот отчаянно верещал. — Не притворяйся, никто тебя не трогал! — заверил Валенс щенка, предварительно убедившись, что с ним всё в порядке. Потом взглянул на кушетку, где лежал Рус. — Что это с тобой?

* * *

Вода помогла. А вот мазь — в ней он не был уверен.

— Дал один ветеринар, — сказал Валенс. — Уверял, что просто замечательная штука. Я только и дожидался случая испытать её в деле.

Рус скроил болезненную гримасу.

— Пусть запах тебя не смущает, через минуту-другую привыкнешь и не будешь замечать. Так что же всё-таки произошло?

Рус указал пальцем на горло и осторожно покачал головой.

— Аты напиши, — предложил Валенс. — Погоди, сейчас найду на чём... Если, конечно, твоя распрекрасная Тилла не выбросила... Да, кстати, а где она?

Рус выразительно пожал плечами и развёл руками. Валенс удалился в свою комнату и начал перерывать там все в поисках таблички. Рус с трудом поднялся на ноги и поплёлся на кухню.

Огонь в печи давным-давно погас. Никаких признаков того, что кто-то пытался приготовить здесь ужин. Кувшин для воды почти пуст, ни крошки хлеба в миске, прикрытой сверху тяжёлой разделочной доской. Проклятая девчонка, должно быть, опять принялась за старое, играет в дурацкие игры со своей богиней. Да к этому времени она уже должна была бы сварганить им ужин, а тут даже огня нет в печи. Интересно, подумал Рус, знает ли она, что произошло у Мерулы. Если да, то, наверное, сейчас просто прячется от него.

Рус прошёл к себе в спальню. Стоял в дверях, потирая шишку на затылке, и пытался вспомнить, убрал ли плащ в сундук или же он просто исчез неведомо куда с крючка, на котором висел.

Появился Валенс с табличкой и стило в руке.

— Ну, давай пиши, что случилось.

Ему многое хотелось рассказать Валенсу. А дощечка такая маленькая. И вот Рус нацарапал на ней: «Горло болит, голова тоже. Денег нет, служанка куда-то пропала, пора на обход, а от меня разит, как от больной лошади».

— Ага.

Валенс потянулся к дощечке. Стёр «лошади» и написал «осла».

* * *

Рус запрокинул голову к потолку аптеки, последний раз прополоскал горло совершенно отвратительной на вкус микстурой — и выплюнул. Наблюдая за тем, как стекает по краям ведра желтоватая жидкость, он размышлял над эффективностью армейских средств связи. К чему заводить в легионе целую систему сигнализации, паролей и опознавательных знаков, если люди — настоящие мастера по части сплетен?.. Он вышел из дома второго центуриона примерно час назад, и вот только что аптекарь, предварительно высказав Русу соболезнования в связи с заболеванием простудой, выждал, когда уйдёт последний пациент, и заметил:

— Очень сожалею, что так вышло с дочерью второго центуриона, господин. Вот невезение!

Рус обернулся к нему и изумлённо прохрипел:

— А что такое с дочерью второго центуриона?

— Если это может послужить вам утешением, господин, смею заметить: она вовсе вам не подходит. Не один я придерживаюсь такого мнения.

— Но меня совершенно не интересует... — Тут Рус умолк, а затем, понизив голос, продолжил: — Все эти слухи обо мне и дочери второго центуриона совершенно беспочвенны. Уверен, она очаровательная молодая девушка. Но я ни разу в жизни её не видел. Так что ступайте к тому, кто распространяет эти дурацкие сплетни, и скажите, что, если будет лгать и дальше, я лично им займусь.

Позже, во время обхода, он встретил в коридоре Валенса.

— Ну, как дела? — осведомился тот.

Рус запихнул в рот ещё одну смягчающую пастилку для горла, затем сделал знак товарищу следовать за собой. Они зашли в пустующий изолятор. Рус плотно притворил за собой дверь.

— О Юпитер! — поморщился Валенс. — Думал, вонь должна была бы выветриться к этому времени. Ан нет.

— А я думал вот о чём, — начал Рус. — Как продвигаются твои ухаживания за дочерью второго центуриона?

— На днях имел с ней весьма приятную беседу. Славная девушка.

— Мне так не кажется. Потому как её отец убеждён, что это я за ней приударяю, а не ты. И это ему совсем не нравится.

— Ах, не нравится? Так знай, я тоже далеко не в восторге! Ты только посмотри на себя. Глаза налиты кровью, волосы грязные, слипшиеся. И ещё воняет от тебя, как из канализационной трубы.

— Знаю. И это ты во всём виноват!

— Она что, нажаловалась ему?

— Нет, не нажаловалась. Просто тебя с ней видели.

Валенс самодовольно улыбнулся.

— Я знал, что она будет молчать. Она разумная девушка. И носик у неё — просто чудо!

Рус открыл было рот, собравшись возразить, затем вспомнил про больное горло и передумал.

— Знаешь, позже об этом поговорим, — сказал Валенс. — Сегодня вечером за ужином, который приготовит и подаст нам распрелестная Тилла.

— Я нигде не могу её найти.

— О боги, только этого не хватало! Похоже, день у тебя выдался неудачный.

— Да уж, — проворчал Рус. — Но всё окупится с лихвой, когда я прибью тебя.