Давно бы пора нам, русским, собрать все иностранные сочинения о России, написать совокупный обзор их, заклеймить печатию отвержения те из них, которые недостойны по предмету истории, чтения, и тем избавить молодую нашу генерацию от напрасной траты времени на прочтение пустых, ничтожных и преисполненных ошибок и лжи сочинений, а вместе с тем указать и на те, которые могут служить руководством…

Тогда вся древняя история Европы, запятнанная местами неведением и — невежеством некоторых псевдоученых, — очистилась бы как зеркало!

(Егор Классен. Новые материалы для древнейшей истории славян вообще и славяно-руссов до Рюриковского времени в особенности с легким очерком истории руссов до Рождества Христова. 1854 г. 7. с. 68)

Специальная и художественная литература переполнены полемикой, в том числе и такого рода, о необходимости которой писал Егор Классен. Специалисты всегда остаются на своих, пусть даже спорных позициях, тиражи их произведений невелики, широким массам сугубо научные проблемы чужды.

Но включаемые в учебники энциклопедии и популярные издания традиционные исторические нелепости действительно могут негативно повлиять на неокрепшие умы молодой нашей генерации.

Поэтому в настоящей книге автор рассматривает только те факты и суждения, которые используются или рекомендуются к использованию в народном образовании.

Догматическая атмосфера лишала ученых возможности создать полновесные общие курсы истории, от которых настоятельно требовали соответствия идеологическим схемам. Но многие и многие преданные своему делу исследователи опубликовали за последние полвека замечательные работы, посвященные отдельным периодам, явлениям, событиям отечественной истории, работы, подчас представляющие со —

бой первостепенного значения научные открытия (при этом речь идет не только об историках в «узком» смысле слова, но и о взаимодействующих с ними археологах, этнографах, краеведах, филологах и т. д.)(6, с. 5).

В.В. Кожинов имеет в виду советскую догматику, но стоит только обратиться к работам французских, английских, германских востоковедов (а для них СССР — восток), всюду догматизм и «научное» обоснование права Запада сознательно искажать историю стран и народов, на 1000 лет отставших якобы от цивилизованного Запада.

Но что бы осталось в словарных фондах западноевропейских языков, если извлечь из них славянские, санскритские и арабские корни?

Исследователь истории не всегда имеет диплом историка. И не должен взаимодействовать с историками в «узком» смысле слова. Узы никому свободы действий не прибавляют.

Исторические труды, что, впрочем, естественно, носят на себе более сильный отпечаток индивидуальности их творца, чем, например, отвлеченные труды из цикла физико-математических наук…

Иное дело, когда историку приходится оперировать с ме-нее надежным материалом. Тогда ему не избежать гипотез, субъективных взглядов и мнений, ценность которых находится в прямой зависимости от его эрудиции, проницательности и способности мыслителя.

…Эти гипотезы, несомненно, вносят новую струю в атмосферу воззрений, которые мне кажутся ошибочными, и дают повод присяжным историкам к новому пересмотру спор-ных положений.

(Г. Грумм-Гржимайло. Западная Монголия и Урянхайский край. Том второй. Ленинград. 1926, с. IIIII)

Т.Е. Грумм-Гржимайло как раз и был исследователем с необычайной широтой интересов и глубокой эрудицией. И живой энергией, выразившейся в умении изучать природу и историю, да еще и щедро создавать книги научного и доступного содержания.

Вот только часть списка его книг:

Описание Амурской области (1894). Описание путешествия в западный Китай, (т. 1. 1896; т. II, 1899; т. III, 1907). Историческое прошлое Бэй-шаня в связи с историей Средней Азии (1898). Почему китайцы рисуют демонов рыжеволосыми? (1899). Западная Монголия и Урянхайский край (т. 1, 1914; т. II, 1926; т. III, 1926).

От географии и палеонтологии до истории и антропологии — тематика его трудов…

Главная ошибка официальной науки заключается не в предлагаемой ею хронологии, а в той безапелляционной манере, в которой о ней говорится, тогда как сама эта хронология основывается на весьма скромных, а порой и вовсе эфемерных доказательствах.(5, с. 34)

Ливрага словно заглянул в наши дни… Присяжные историки в январе 2000 года, как умели, защищали штандарты авторитетов не только от математиков А. Фоменко и Г. Носовского, но и от публицистов:

… Такие публицисты, как Александр Янов или Вадим Кожинов, которые чудят, пытаясь приспособить историю к своим идеологическим построениям.

(Цитата из НГ Наука, 19.01.2000)

Бронза тверже мягкой меди, но очень хрупка: пилы, плотницкого топора и режущего ножа из бронзы не сделать. Бронзовые наковальни, кувалды, долота, зубила, гвозди, подковы… неизвестны.

Эпоха бронзы — это время монументальных сооружений. Человек, оснащенный металлическими орудиями, сам становился великаном. (1, т. 1, с. 15)

Это поэтическая гипербола. Ярчайший пример принятия на веру, но без установления технологических связей.

Оснащение деревянного серпа кремневыми зубчиками, скорее, ювелирное изделие, а не ширпотреб Древнего Египта.

Книжники не поясняют, как древние египтяне вставляли осколки кремня в деревянную обойму. Чем сверлили дырки для кремневых осколков?

Созданная из девяти частей меди и одной части олова, бронза, сохраняя привлекательный блеск, приобретала твердость, необходимую для обработки камня. (1, т. 1, с. 14)