3.1. Познание Бога из Божественного Откровения

Естественное богопознание представляет собой лишь начальный и весьма несовершенный способ богопознания, поскольку такое богопознание, во-первых, может привести только к самым общим и неопределенным представлениям о Боге как о Творце и Промыслителе Вселенной, а во-вторых, возможно только при наличии у человека некоторых предварительных понятий о Боге. Иными словами, естественное богопознание возможно только на основании сверхъестественного, то есть такого способа богопознания, когда Бог Сам непосредственно сообщает человеку некоторое знание о Себе. Этот способ называется познанием из Божественного Откровения. По определению «Пространного Катехизиса»,

Именно из Божественного Откровения «почерпается учение Православной веры» [].

Особое внимание следует обратить на слово «спасительно». Божественное Откровение имеет своей конечной целью спасение человека, поэтому Бог открывает нам знание о Себе лишь в той мере, в какой это необходимо для нашего спасения.

3.2. Провозвестники Божественного Откровения и завершение Откровения во Христе

Поскольку «по греховной нечистоте и немощи духа и тела» не все способны общаться с Богом «лицом к лицу», то и «не все человеки способны непосредственно принять Откровение от Бога». Поэтому Бог

К числу таких провозвестников принадлежат Адам, Ной, Авраам, Моисей и все ветхозаветные пророки, проповедавшие «начатки Откровения Божия». Божественное Откровение — не однократный акт, а процесс. В ветхозаветные времена Бог постепенно открывал людям знание о Себе, приспособляясь к способности восприятия дохристианского человечества. В Новом Завете мы имеем завершение и исполнение ветхозаветного Откровения в лице Господа Иисуса Христа, воплотившегося Сына Божия, Который во всей необходимой для нашего спасения «полноте … и совершенстве принес на землю Откровение Божие» [].

«Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил» (Ин. 1, 18);

«…никто не знает Сына, кроме Отца; и Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын Хочет открыть» (Мф. 11, 27).

3.3. Универсальный характер новозаветного Откровения

Откровение Бога во Христе предназначено «для всех человеков, как для всех нужное и спасительное» [], потому что Бог хочет, чтобы «все люди спаслись и достигли познания истины» (1 Тим. 2, 4).

Незадолго до своего Вознесения на небо Господь Иисус Христос, посылая апостолов на проповедь, говорит:

«Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать все, что я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века» (Мф. 28, 19. 20).

Таким образом, во Христе Божественное Откровение обращено ко всем народам и предназначено на все времена.

3.4. Полнота новозаветного Откровения

Во Христе мы имеем Божественное Откровение во всей полноте, потому что Господь сообщил нам все необходимое для спасения. Ветхозаветные пророки говорили «многократно и много образно» (Евр. 1, 1), поскольку каждый из них сообщал только ту малую часть знания о Боге, которая ему лично открылась. Кроме того, в Ветхом Завете Откровение было опосредованным, так как каждый из пророков свидетельствовал о том, что ему как человеку было открыто о Боге. Во Христе Откровение не фрагментарно, а целостно и полно, потому что Христос не просто тот, кто нечто знает о Боге, а Сам Бог. Это уже не свидетельство человека о своем опыте богопознания — во Христе Сам Бог открывает нам истину о Себе.

Господь говорил Своим ученикам, что Он сообщил им «все, что слышал от Отца» (Ин. 15, 15). Апостолы, проповедуя богооткровенное Христово учение, возвещали людям «всю волю Божию» (Деян. 20, 27). Поэтому после Христа в принципе не может быть дарования новых откровений или заключения какого-то третьего завета, отличного от Завета Нового. Всякий, кто пытается нечто изменить в богооткровением учении Господа Иисуса Христа или сделать некоторое добавление к нему, подпадает под анафему ап. Павла:

«…если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествоватъ вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема» (Гал. 1,8).

Само слово «предание» (греч. παράδοσις) означает передачу, оставление в наследство. Оно указывает, прежде всего, на само действие, то есть на процесс передачи. Именно таким образом сохраняется и распространяется среди людей Божественное Откровение.

«…я от Самого Господа принял то, что и вам передал» (1 Кор. 11, 23),

говорит ап. Павел.

1.1. Священное Писание о Священном Предании, понимание Священного Предания у раннехристианских авторов

В книгах Нового Завета слово «предание» обозначает не процесс передачи, а само передаваемое, в первую очередь передаваемое учение:

«…стойте и держите предания, которым вы научены или словом или посланием нашим» (2 Фес. 2, 15);

«Хвалю вас, братия, что вы все мое помните и держите предание так, как я передал вам» (1 Кор. 11, 2).

Такой же смысл в это слово вкладывают и ранние отцы Церкви. Сщмч. Поликарп Смирнский († 15б) пишет «о преданном изначала слове» [], а сщмч. Ириней Лионский († 202) говорит о «предании, которое происходит от апостолов и сохраняется в церквах через преемство пресвитеров», об «апостольском предании», о «церковном предании от апостолов» [].

Источником Предания является Сам Бог. Господь Иисус Христос в Первосвященнической молитве говорит, обращаясь к Своему Отцу:

«Слова, которые Ты дал мне, Я передал им, и они приняли и уразумели истинно» (Ин. 17, 8).

Согласно Тертуллиану, учение веры «церквами принято от апостолов, апостолами от Иисуса Христа, Иисусом Христом от Бога» [].

Таким образом, Предание по своему содержанию полностью совпадает с содержанием апостольской проповеди [] и, следовательно, представляет собой Богооткровенное учение, во всей полноте открытое во Христе.

1.2. Божественное Откровение — принцип единства Священного Предания

Хотя в Новом Завете (2 Фес. 2, 15) и в творениях свв. отцов [] иногда говорится о «преданиях» во множественном числе, Предание нельзя рассматривать как совокупность отдельных истин веры, различных по своему содержанию.

Принципом единства Предания является Божественное Откровение, которым обусловлено как внешнее, формальное единство Предания с точки зрения его происхождения, так и внутреннее единство со стороны его предмета и содержания. Цель Божественного Откровения не сводится к сообщению людям отдельных вероучительных, нравоучительных, исторических, канонических и так далее истин, главная цель — в том, чтобы все «уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и, веруя, имели жизнь во имя Его» (Ин. 20, 31). Первой и центральной истиной Предания является тайна Откровения Бога в Иисусе Христе и спасения через Него человеческого рода. Эта тайна, «сокрытая от веков и родов, ныне же открытая святым» (Кол. 1, 26), выступает в Предании как источник и основание его внутреннего единства [].

1.3. Три уровня Священного Предания

Священное Предание не может быть сведено к некоторому преемственно передаваемому учению или к набору материальных памятников, в которых это учение зафиксировано. Предание есть нечто большее, чем просто передача информации. Предание говорит нам о Боге, о богопознание. Но подобное, как отмечал еще Платон, познается подобным, и чтобы понимать то, что собственно передается в Предании, предварительно необходимо иметь некоторое представление и о Боге, и о богопознание, иначе говоря, иметь личный опыт богообщения. Протопресвитер Иоанн Мейендорф († 1992) утверждает, что

«…подражайте мне, как я Христу» (1 Кор. 4, 16), призывает коринфских христиан ап. Павел. Таким образом, понятие «Предание» включает в себя не только букву учения, передаваемую словом, но и опыт духовной жизни в соответствии с этим учением, который может быть передан только личным примером.

Однако Господь Иисус Христос не только передал ученикам богооткровенное учение, не только явил им пример Своей жизни и сообщил опыт жизни в Боге. Он также повелел им принять Духа Святого, силу благодати, которая единственно открывает путь к разумению Божественной истины.

«…вы примете силу, когда сойдет на вас Дух Святый, и будете Мне свидетелями» (Деян. 1, 8),

сказал Господь ученикам перед Своим Вознесением. Учение Господа Иисуса Христа постигается только в свете Божественной благодати, и сам опыт жизни во Христе есть опыт благодатный.

Ап. Павел утверждает, что:

«…никто не может назвать Иисуса Христа Господом, как только Духом Святым» (2 Кор. 12, 3).

Значит, даже истинно исповедать Иисуса Христа своим Господом может, только тот, на чье сердце предварительно воздействовал Святой Дух. Поэтому, по словам свт. Филарета Московского,

Таким образом, в едином и неразрывном потоке Предания можно различать три уровня передаваемого:

а) передача богооткровенного учения и тех исторических памятников, в которых это учение заключено;

б) передача опыта духовной жизни, который сообщается личным примером, в соответствии с богооткровенным учением;

в) передача благодатного освящения, осуществляемая, прежде всего, посредством церковных таинств.

2.1. Понятие о Священном Писании. Библия

Наименование Священное илиБожественное Писание взято из самого Священного Писания. Ап. Павел писал своему ученику Тимофею: «ты из детства знаешь священные писания» (1 Тим. 3, 15).

По определению «Пространного Катехизиса», Священным Писанием называются

Откуда произошло это название? Примерно в 20 км севернее г. Бейрута на средиземноморском побережье находится небольшой ныне арабский, в прошлом финикийский, город Жибел. В Священном Писании он упоминается под названием Гевал (Иез. 27, 9). Греки называли этот портовый город «Библос». Поскольку через этот порт в Грецию доставлялся писчий материал, само слово «библос (βίβλος)» стало у греков означать книгу. «Библия (βιβλία)» — это множественное число от βίβλος. Таким образом, буквальное значение слова «Библия» — книги []. Слово βίβλος; в греческом языке среднего рода. Со временем слово βιβλία (мн. ч., ср. р.)

2.2. Богодухновенность Священного Писания

Отличительным видовым признаком книг Священного Писания является их богодухновенность (2 Тим. 3, 16), то есть единственным подлинным автором этих книг является Сам Бог.

Необходимо сказать несколько слов о неправильном понимании богодухновенности. Иногда богодухновенность понимается чисто отрицательно. Дело написания священных книг всецело усвояется человеку, а действие Духа Святого ограничивается лишь тем, что Он гарантированно предохраняет автора от возможных еретических заблуждений. Фактически такое понимание ведет к отрицанию богодухновенности как таковой, ибо со стороны своего содержания священные книги оказываются произведениями чисто человеческими, а деятельность Святого Духа сводится к своего рода духовной цензуре, которая «не пропускает» никаких ложных мнений.

Противоположная крайность выражается в отрицании за человеком вообще всякой свободы, и авторы священных книг рассматриваются как некие автоматы, механически выполняющие волю всецело владеющего ими Божества. Конечно, Бог вдохновляет авторов священных книг, влагает в их сознание определенное догматическое и нравственное содержание, но личная самостоятельность человека при этом не устраняется. Создание священных книг — творческий процесс, требующий от человека напряженного интеллектуального труда. Чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к первым стихам Евангелия от Луки (Лк. 1, 1-3). Библейские книги значительно разнятся и по стилю, и по языку, передавая яркие индивидуальные особенности их авторов.

Дать исчерпывающее определение богодухновенности представляется практически невозможным. Постараемся пояснить смысл этого понятия с помощью примера. Почему книги Священного Писания мы называем богодухновенными, тогда как другим достойным уважения писаниям, например творениям свв. отцов или гимнографическим произведениям, отказываем в этом праве, хотя часто они также были созданы людьми, исполненными Святого Духа? Отличие книг Священного Писания от прочих произведений отчасти можно выразить посредством таких понятий, как авторство и соавторство. В творениях свв. отцов или в богослужебных гимнах в качестве автора, субъекта творчества, выступает человек, а Бог лишь вдохновляет человека, помогает ему. В случае создания священных книг подлинным автором является Сам Бог, Он определяет их догматическое и нравственное содержание, а человек только воплощает, впрочем не автоматически, а творчески, замысел Божий, выступая в роли соавтора.

При изучении Священного Писания необходимо иметь в виду, что Священное Писание имеет две стороны — Божественную и человеческую. Божественная сторона состоит в том, что Священное Писание заключает в себе Богооткровенную Истину. Сторона же человеческая — в том, что эта вечная, неизменная Истина выражена на языке людей определенной эпохи, принадлежавших к определенной культуре, поэтому библейские книги отражают космологические, естественнонаучные, исторические представления людей эпохи их создания. Говоря, что Священное Писание содержит неизменную Богооткровенную Истину, необходимо четко понимать, что это утверждение относится только к веро- и нравоучительным истинам, но вовсе не означает непогрешимости Библии с точки зрения наук естественных и исторических.

2.3. Канон книг Священного Писания

2.4. Признаки того, что Священное Писание есть истинное слово Божие

«Пространный Катехизис» указывает пять таких признаков []:

Сравнительный анализ христианского Откровения и древних религий и философий убеждает в том, что христианское веро- и нравоучение не могло возникнуть естественным путем, не могло развиться ни из языческих религий и философий, ни даже из богооткровенной религии Ветхого Завета. Так, ни одна естественная философия не смогла возвыситься до учения о Боге Троице или о Боговоплощении, ни в одной языческой религии нет учения о любви к врагам. Между христианским учением и духовным опытом дохристианского человечества нет плавного перехода, между ними — разрыв, который может быть объяснен только непосредственным вмешательством Бога, новым этапом Божественного Откровения.

Предвидеть события будущего с определенной степенью вероятности может всякий человек, обладающий научными знаниями, жизненным опытом и интуицией. Однако библейские пророчества несравненно превосходят естественный уровень человеческих знаний, это не прогноз, не указание тенденций развития, но предсказание совершенно случайных конкретных событий, неповторимых в опыте.

По способу своего произнесения библейские пророчества резко отличаются от предсказаний, с которыми мы встречаемся в мире языческом. Последние имеют своим источником мир падших духов. Следует отметить пять основных отличий:

1) Библейские пророки всегда пророчествуют не от своего лица, но от имени Бога, ощущают себя органами Божиими.

«Дух Господень говорит во мне, и слово Его на языке у меня» (2 Цар. 23, 2), —

восклицает царь и пророк Давид.

2) Библейские пророчества не предваряются никакими приготовлениями в виде совершения тех или иных обрядов, ритуалов, медитаций, необходимых для установления контакта с миром падших духов, как, например, на спиритических сеансах.

3) Библейские пророки, пророчествуя, полностью сохраняют свое сознание, не впадая в состояние транса, подобно шаманам или древним пифиям.

4) Библейские пророчества имеют конкретный, определенный характер и лишены всякой двусмысленности.

5) Деятельность библейских пророков несовместима ни с какой личной корыстью. Ощущая себя служителями одного только Бога, пророки вынуждены пророчествовать даже в ущерб себе, как, например, пророк Иеремия, когда он предсказывал разрушение Иерусалима и плен богоизбранного народа.

Конечно, пророчества, исполнение которых находится в хронологических рамках библейской истории, не могут убедить человека скептически настроенного. Поэтому с апологетической точки зрения наибольший интерес представляют пророчества, которые исполнились значительно позднее, чем был написан Новый Завет, например безвозвратная гибель галилейских городов, осужденных Спасителем (Мф. 11, 21—24). Протестантский библеист Дж. Макдауэлл в своей книге «Неоспоримые свидетельства» подробнейшим образом рассматривает ряд библейских пророчеств, которые исполнились в мельчайших подробностях, причем исполнение этих пророчеств от времени их произнесения отдалено порой столетиями и даже тысячелетиями [].

«Пространный Катехизис» называет чудесами

Чудеса не есть нарушение законов природы, Бог не разрушает то, что Сам создал, и то, что Сам установил, но препобеждение естественных законов силою, несравненно большею, чем сами эти законы:

Описание в какой-либо книге чудес само по себе, естественно, не может убедить в ее богодухновенном достоинстве. Однако в Библии, особенно в Новом Завете, поражает не само описание чудес, а отношение к ним, то место, которое отводится чудесам в библейском повествовании. В отношении к чудесам обнаруживается принципиальная разница между Библией и языческими мифами, «священными книгами» других народов. В язычестве в описании чудес находит выход религиозная фантазия, чудеса здесь лишены внутреннего смысла, они самодовлеющи, их назначение — удивить, поразить воображение человека. В язычестве чудеса являются средством убеждения или, лучше сказать, средством принуждения к вере. Отказавшись сойти с Креста, когда это предлагали Ему иудеи (Мф. 27, 40-42), Господь отверг чудо как средство убеждения. Чудеса Христовы — не принудительные доказательства, а свидетельства, которые, будучи обращены к сердцу и совести человека, не уничтожают его внутренней свободы:

«дела, которые Отец дал Мне совершить, самые дела сии, Мною творимые, свидетельствуют о Мне» (Ин. 5, 36).

В Священном Писании чудеса не имеют самодовлеющего значения и не совершаются ради их самих. Для обозначения чудесных событий в Священном Писании используются два слова:

а) знамения

«Род лукавый и прелюбодейный ищет знамения; и знамение не дастся ему…» (Мф. 12, 39);

«Какое дашь знамение, чтобы мы уверовали?» (Ин. 6, 30)

Слово «знамение» означает, что чудесные действия исполнены внутреннего смысла, преследуют определенные религиозные цели, имеют учительное значение. Чудо всегда есть некоторое откровение. Например, чудо Преображения Спасителя является откровением о Его Божественном достоинстве.

б) силы

«Если бы в Тире и Сидоне явлены были силы, явленные в вас, то давно бы они во вретище и пепле покаялись» (Мф. 11, 12);

«Апостолы с великою силою свидетельствовали о воскресении Господа Иисуса Христа» (Деян. 4, 33).

Слово «силы» указывает на то, что действительная причина чудесных событий лежит вне естественных законов природы, что чудеса суть проявление силы Божией. Поэтому соприкосновение с чудом всегда есть приобщение Божественному действию. По этой причине чудеса Спасителя, например, исцеления, не только освобождали недугующих от физических болезней, но обычно имели своим следствием также и благодатное воздействие на их души.

Таким образом, для Священного Писания важен не сам факт чуда, а его смысл, внутреннее содержание, ибо каждое чудо есть откровение Божие, явление «Царствия Божия, пришедшего в силе» (Мк. 9, 1).

Возможно, это наиболее убедительное свидетельство о богодухновенном достоинстве Священного Писания, ибо огромное множество людей различных национальностей, разного звания, образования и состояния под воздействием Слова Божия самым решительным образом изменили свою жизнь, всецело посвятив себя служению Богу.

2.5. Правила чтения Священного Писания

«Пространный Катехизис» указывает три основных правила, которым необходимо следовать при чтении священных книг [].

Для правильного уразумения Священного Писания необходимо доверие тому, что Господь хотел открыть нам в Своем слове. Кроме того, необходима молитва, поскольку одного естественного человеческого разума недостаточно для проникновения в смысл Писания, для этого необходима помощь свыше. Прп. Исаак Сирин (VI—VII вв.) учит:

Особенно полезно слушать Священное Писание в храме, поскольку здесь чтение Слова Божия сопряжено с церковной молитвой и само слушание Священного Писания предваряется особой молитвой, в которой испрашивается у Бога отверзение нашего ума для разумения Писания. Чтение Слова Божия рассматривается Церковью как один из способов богообщения.

Иными словами, чтение Священного Писания является для нас действенным в том случае, если, читая Писание, мы ставим перед собой именно духовные задачи, не преследуя каких-либо посторонних целей, как то: сдача экзамена, составление проповеди или статьи, расширение кругозора и тому подобное.

Почему Священное Писание следует понимать согласно изъяснениям свв. отцов Православной Церкви? В настоящее время, особенно в протестантской среде, распространено мнение, согласно которому существует некий чистый смысл Священного Писания. Для постижения этого смысла необходимо при истолковании Писания отказаться от всяких внешних авторитетов и стремиться к буквальному, незамутненному пониманию библейского текста. Но именно об опасности такого самочинного и упрощенного толкования Священного Писания многократно предупреждали свв. отцы. Свт. Григорий Нисский писал:

Поэтому надо

В действительности никакого чистого смысла Священного Писания не существует, каждый человек понимает все, в том числе и Священное Писание, в свою меру, которая определяется духовным возрастом человека, его жизненным опытом и общим уровнем культуры. Любое восприятие и понимание всегда субъективно. Можно сказать, что понимать и интерпретировать — это одно и то же. Понять — это и значит истолковать приемлемым для себя образом. Поэтому вопрос не в том, толковать или не толковать, интерпретировать или не интерпретировать, а в том, на основании каких критериев это делать: положить ли в основание нашего понимания Библии толкование учителей, святость которых засвидетельствована Церковью, или же довериться сомнительным мнениям противоречащих друг другу проповедников? []

Но каким образом отличить подлинное учение свв. отцов, имеющее авторитет, от частных мнений тех или иных отцов, которые могут быть и ошибочными? Для этого существует специальное понятие: «согласие отцов (consensus patrum)». В свято-отеческом учении принимается только та часть его, по которой имеется единодушное мнение всех или по крайней мере значительного большинства свв. отцов. По принципиальным вопросам догматического характера существенных расхождений у свв. отцов практически не бывает.

писал св. Иоанн Дамаскин.

Согласие отцов по тому или иному вопросу представляет собой богословское мнение, с которым необходимо считаться, если желаешь остаться верным учению Церкви. Блж. Августин предупреждает:

Пято-Шестой Трулльский Собор 691-692 гг. своим 19-м правилом постановил:

3.1. Сравнительная древность Священного Предания и Священного Писания

Очевидно, что Священное Предание древнее, чем Священное Писание, Предание есть

В период формирования новозаветного канона Священное Предание являлось авторизующим свидетельством о достоинстве той или иной книги. Из множества книг, претендовавших на место в каноне, Церковь лишь немногие признала богодухновенными, а прочие отвергла как не подлинные. Критерием, на основании которого осуществлялся выбор, являлось именно Священное Предание. Таким образом, Священное Писание

3.2. Священное Предание и Священное Писание как два самостоятельных источника вероучения (латинская схема)

Является ли Священное Писание самостоятельным, отличным от Предания способом сохранения и распространения Божественного Откровения и источником вероучения, или же Священное Писание входит в состав Предания? Во втором случае встает вопрос о месте Священного Писания в структуре Священного Предания.

В русской богословской науке XIX — нач. XX вв. общепринятым было мнение, согласно которому Священное Писание и Священное Предание представляют собой два самостоятельных, различных способа сохранения и распространения Божественного Откровения, два взаимодополняющих друг друга источника вероучения. Суть этого мнения сводится к следующей богословско-исторической схеме. Часть богооткровенного учения, полученного Церковью от апостолов, еще в апостольский период исторического бытия Церкви была заключена в книги Священного Писания. Другая, не вошедшая в Писание, часть передавалась путем устной проповеди и была зафиксирована позднее, уже в послеапостольскую эпоху. Она-то и составляет содержание собственно Священного Предания. Эта латинская концепция, сформулированная в период контрреформации, в XVI — XVII вв. была усвоена и православным богословием. Преодоление этого взгляда на соотношение Писания и Предания в православном богословии начинается только с середины XX столетия. В «Пространном Катехизисе» позиция по данному вопросу определена недостаточно четко. О Священном Писании и Священном Предании здесь говорится как о различных способах распространения и сохранения Откровения, но в то же время прямо не утверждается, что Писание и Предание являются двумя различными источниками вероучения [].

Взгляд на Священное Писание и Священное Предание как на два взаимодополняющих один другой источника вероучения порождает ряд трудноразрешимых вопросов. В таком случае следует признать, что ни Писание, ни Предание не заключают в себе всю полноту богооткровенной истины, но лишь некоторую часть её. Однако такое представление находится в полном противоречии с учением Древней Церкви, считавшей, что Священное Писание содержит в себе все необходимое для веры и благочестия.

«Я преклоняюсь перед полнотой Писания» [], писал Тертуллиан, а свт. Афанасий Великий считал, что Писание «достаточно само по себе для различения Истины» []. Но если Священное Писание обладает такой полнотой, что оно одно само по себе достаточно для различения Истины, то не логично ли в таком случае отвергнуть вероучительный авторитет Предания в пользу Писания? Именно таким образом и поступили в XVI столетии протестанты. Однако эта мысль не находит ни малейшего подтверждения ни в самом Священном Писании, призывающем держать и хранить Предание (1 Кор. 11, 2; 2 Фес. 2, 15; 1 Тим. 6, 20), ни в учении Древней Церкви.

3.3. Священное Писание как форма Священного Предания

Сущность изменения воззрений на соотношение Писания и Предания, произошедшего в православном богословии в середине XX в., состоит в том, что Священное Писание стало рассматриваться не как самостоятельный, независимый источник вероучения и даже не как часть Предания, а как одна из его форм.

3.4. Другие формы Священного Предания

3.5. Священное Писание — наиважнейшая из форм Священного Предания

Таким образом, Священное Писание, Правило веры и литургическое предание суть не взаимодополняющие друг друга части Священного Предания, а неразрывно связанные между собой формы единого Предания, тождественные по своему содержанию. Можно сказать, что одна и та же Богооткровенная Истина в Священном Писании благовествуется, в Правиле веры преподается в доктринальной форме, а в литургической жизни Церкви действуется и славословится.

Из всех форм, в которых воплощается Предание, Священное Писание имеет для нас наибольшее значение. Архим. Софроний указывает две причины превосходства Священного Писания над другими формами:

По словам свт. Филарета Московского,

Священное Писание —

Согласно «Пространному Катехизису», Священное Писание дано,

Поэтому

Кроме того, православное богословие «непрестанно проверяет себя при помощи Писания» [].

3.6. Почему должно соблюдать Священное Предание и тогда, когда мы имеем Священное Писание?

Необходимость держать Предание даже тогда, когда мы обладаем Священным Писанием, обусловлена тремя причинами.

а) Священное Предание включает в себя и то, что в принципе не может быть записано, а именно, опыт духовной жизни, передаваемой личным примером, и благодатное освящение, сообщаемое посредством таинств.

б) «Для руководства к правильному разумению Священного Писания…» [].

Конечно, Священное Писание заключает в себе полноту богооткровенной Истины и содержит все необходимое для сохранения чистоты веры и благоугождения Богу. Однако для того, чтобы воспользоваться сокровищами Писания, мало иметь его выверенный текст, Священное Писание должно еще правильно пониматься и надлежащим образом истолковываться. Одного человеческого разума для правильного понимания Священного Писания явно недостаточно, об этом красноречиво свидетельствует история протестантизма. Отказавшиеся от авторитета Священного Предания многочисленные протестантские деноминации, опираясь на один и тот же текст Священного Писания, приходят к различным, порой диаметрально противоположным выводам.

Формы Священного Предания теснейшим образом связаны между собой. Правило веры по отношению к Священному Писанию является руководительным началом, ключом для истолкования (traditio inteperata). В литургической жизни, в таинствах сообщается Божественная благодать, отверзающая «ум к уразумению Писаний» (Лк. 24, 45). А в творениях свв. отцов мы имеем живую, непрерывную традицию истолкования библейских текстов. Поэтому

Свт. Василий Великий писал:

в) «Для правильного совершения таинств и для соблюдения священных обрядов в чистоте первоначального их установления» [].

Церковные таинства и священнодействия представляют собою диалектическое единство формы и содержания. Преподание верующим в таинстве невидимых благодатных даров, что составляет внутреннюю сторону таинства, совершается посредством видимой формы или обряда. Обряд не должно абсолютизировать. Обряд не есть догмат, обряды могут изменяться. Но обрядовая форма таинства теснейшим образом связана с его внутренним содержанием, поэтому изменение обряда имеет свои допустимые пределы: даже у одного и того же таинства обряд может быть различным, но он не может быть каким угодно. Обряд имеет двоякое назначение:

— посредством обряда верующим сообщается Божественная благодать;

— обряд должен помогать человеку раскрыть свою душу для принятия и усвоения преподаваемых в таинстве благодатных даров.

Если изменение обряда выходит за допустимые пределы, теснейшая связь между обрядовой формой и смыслом, содержанием таинства начинает разрушаться. Такой искаженный обряд уже не способствует, а, напротив, препятствует человеку воспринимать и усваивать благодать, то есть вредит действенности таинств. Дальнейшая деформация обряда ведет к разрушению таинства как такового, то есть к отрицанию его действительности. Например, если при совершении таинства крещения не будет совершено трехкратное погружение (обливание), сопряженное с произнесением установленных слов  («Крещается раб Божий (имя рек). Во имя Отца. Аминь. И Сына. Аминь. И Святаго Духа. Аминь») то таинство не совершится, окажется недействительным.

Адресатом Священного Предания является Церковь. Апостолы, получившие от Христа Богооткровенную Истину, не сообщали ее отдельным индивидуумам, но вверили Церкви. Сщмч. Ириней Лионский пишет:

4.1. Церковь — «верное хранилище Священного Предания»

«Пространный Катехизис» на вопрос, «есть ли верное хранилище Священного Предания?», дает следующий ответ:

Церковь не есть человеческое сообщество, Церковь — это богочеловеческий организм, Главой которого является Сам Господь Иисус Христос, а все верующие, соединенные с Ним как со своей Главой, в совокупности образуют Его духовное тело, а по отдельности являются членами этого Тела.

«И вы — Тело Христово, а порознь — члены» (1 Кор. 12, 27).

Поэтому хранителями Священного Предания являются не только иерархи и ученые богословы, но «все истинно верующие». В «Послании Восточных Патриархов» (1848 г.) говорится:

Конечно, и вне Церкви можно сохранять букву учения и даже пытаться строить свою жизнь в соответствии с учением, но вне Церкви нет и не может быть преемственного сообщения благодати и освящения, без которых невозможны ни правильное понимание учения, ни подлинный опыт духовной жизни, ибо «буква убивает, а дух животворит» (2 Кор. 3, 6). Только Церковь обладает богодарованными средствами для сообщения благодати, то есть таинствами.

В. Н. Лосский называет Предание «единственным способом воспринимать Истину», потому что

Поэтому, по словам ап. Павла, Церковь есть «столп и утверждение истины» (1 Тим. 3, 15).

4.2. Церковь — единственная верная истолковательница Священного Писания

Будучи верным хранилищем Священного Предания, Церковь, естественно, является единственной верной хранительницей и истолковательницей Священного Писания. В «Послании Восточных Патриархов» сказано,

потому что Святой Дух

Живя в Церкви, человек может научаться Истине непосредственно от Церкви, поскольку Церковь свое учение не выводит из Писания, но имеет его в готовности. И если, рассуждая о каком-либо догмате, Церковь приводит те или иные места Библии, то не для вывода догматов, а только для подтверждения оных.

Библия — церковная книга, она создана Церковью и может существовать только в Церкви.

писал епископ Иларион (Троицкий). Вынесенная из Церкви, Библия превращается просто в набор исторических документов. Только в Церкви библейские книги обретают статус Священного Писания. Смысл библейских книг может быть постигнут только в Церкви, в свете хранимого ею Священного Предания.

«Я не поверил бы Евангелию, говорил блж. Августин, — если бы меня не побуждал к этому авторитет кафолической Церкви» [].

2.1. О единстве существа Божия

«Пространный Катехизис» говорит, что в Символе веры в исповедании веры в Бога добавлены слова «во единого»

Слово «единого» в данном случае не означает выделения некоторого особенно понравившегося нам бога из ряда других, подобных ему существ. Понятие «единый» применительно к Богу разъясняет учитель Церкви IV века Руфин:

Таким образом, «единый» означает единственного в своем роде, подобного которому нет. Поэтому Тертуллиан говорит о вере in unicum Deum []. В древнем символе Антиохийской церкви сопряжены оба значения, здесь говорится о вере «в единого и единственного Бога (in unum et soium Deum)» [].

Однако если мы заявим о своей вере в единого и единственного Бога язычнику-многобожнику, то он не поймет, почему Бог, являющийся предметом нашей веры, единственный. И он будет по-своему прав, поскольку в рамках его представлений о божественном учение о всецелом единстве Божества не может быть обосновано. Поэтому необходимо определиться: какой смысл мы должны вкладывать в само понятие «Бог», чтобы наше учение о едином Боге имело смысл?

Очевидно, что монотеистическое представление о Боге может иметь смысл только в том случае, если под Богом мы понимаем существо абсолютное, самодостаточное, ни от чего не зависящее, не имеющее нужды ни в чем ином для Своего существования — существо, обладающее всей полнотой бытия и совершенства. Бог един, потому что Он абсолютен, и Он абсолютен потому, что един. Допустить существование какого-либо иного, отличного от Бога, принципа существования, иного начала, от Бога не зависящего, которое было бы больше Его, равно Ему или меньше Его, значит тем самым уже отказать Богу в обладании всей полнотой бытия и совершенства, то есть в абсолютности. Архиеп. Макарий (Булгаков) писал:

Приведенные выше философские рассуждения, сами по себе корректные, для богословия не имеют самодовлеющего значения. Для богословия самое главное — то, что истина единства Божия с несомненной ясностью запечатлена в Божественном Откровении:

«Видите ныне, видите, что это Я, Я — и нет бога, кроме Меня» (Втор. 32, 39).

«Итак, знай ныне и положи на сердце твое, что Господь Бог на небе вверху и на земле внизу, и нет еще кроме Него» (Втор. 4, 39).

«Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога» (Ин. 17, 3).

«…нет иного Бога, кроме Единого» (1 Кор. 8, 4).

2.2. О возможности познания существа Божия

2.3. Свойства естества Божия

3.1. Догмат о Пресвятой Троице — основание христианской религии

Вера в единого Бога не является специфической особенностью христианства, в единого Бога веруют также мусульмане и иудеи. В Символе веры рядом со словом «Бог» стоит собственное имя «Отец».

Именно вера в Бога-Троицу отличает христианство от других монотеистических религий. Учение о Пресвятой Троице дано в Божественном Откровении. Этот догмат непостижим на уровне рассудка, поэтому ни одна естественная философия не смогла возвыситься до учения о Триедином Боге.

Догмат о Пресвятой Троице является основанием всего христианского веро- и нравоучения, в частности, учения о Боге — Творце и Промыслителе мира.

Учение о Триединстве Божества сводится к следующим основным положениям:

Бог троичен, троичность состоит в том, что в Боге — Три Лица (Ипостаси): Отец, Сын, Святой Дух.

Каждое Лицо Пресвятой Троицы есть Бог, но Они суть не три Бога, а суть единое Божественное существо.

Три Божественных Лица отличаются личными (ипостасными) свойствами.

3.2. Учение о Пресвятой Троице в Священном Писании

3.3. Краткая предыстория догмата о Пресвятой Троице

3.4. Учение великих Каппадокийцев о единосущии Лиц Пресвятой Троицы

В 325 году император Константин Великий созвал I Вселенский Собор, на котором Арий и его единомышленники были осуждены. Отцы Собора составили Символ веры в семи членах. В текст Символа был внесен небиблейский термин «единосущный (ὀμοούσιος)», посредством которого отцы Собора выразили учение об отношениях Божественных Лиц. Однако они не дали точного разъяснения этого термина. По этой причине вскоре после Собора разгорелся напряженный богословский спор, сотрясавший Церковь более 50 лет. По существу конечной целью всех тринитарных споров IV века и было православное разъяснение смысла термина «единосущный». Эта задача была блестяще разрешена великими Каппадокийцами [].

Каппадокийцам удалось, прежде всего, упорядочить троичную терминологию [].

Во-первых, они четко разграничили понятия «сущности» и «ипостаси», которые в доникейском богословии сколь-либо четко не различались. Каппадокийцы определили различие между сущностью и ипостасью как между общим и частным. Согласно их учению, сущность Божества и ее отличительные свойства, неначинаемость бытия и Божественное достоинство, в равной степени принадлежат всем трем Ипостасям. Отец, Сын и Святой Дух суть проявления ее в Лицах, каждое из которых обладает всей полнотой Божественной сущности и находится в неразрывном единстве с ней.

Во-вторых, Каппадокийцы отождествили понятия «ипостаси» и «лица». Слово «ипостась» (ύπόστασισ, от ὐφίστομαι — существовать) означало конкретное, индивидуальное, самобытное существование, то, что существует через самого себя. Например, имеется отвлеченная сущность «человек», а Петр, Павел, Тимофей суть конкретные проявления ее в лицах, каждый из них представляет собой отдельное, самобытное существо, или ипостась. В то же время, например, человеческий разум не может быть назван ипостасью, поскольку не существует самобытно, через самого себя, (esse per se, τό ἐίναι καθ ἑαυτόν) но только в составе человеческого существа, являясь его свойством. При этом термин «ипостась» мог использоваться; как по отношению к личностным, свободно-разумным существам, так и в отношении безличных вещей. Слово «лицо» (πρόσωρον, persona) в языке того времени являлось термином, относящимся не к онтологическому, а скорее к описательному плану и могло означать физиономию, маску актера или юридическую роль. Поэтому «лицо» использовалось для обозначения модуса, функции природы, а не самостоятельного бытия и не было достаточным для обоснования реального различия Божественных Лиц. Именно этот термин использовали в своем учении о Троице медалисты. Вследствие отождествления понятие «лицо» получило онтологическую нагруженность, переместилось из описательного плана в план онтологический, а понятие «ипостась» наполнилось персоналистическим содержанием. Таким образом, Каппадокийцы сумели обосновать ипостасный характер Божественных Лиц: Отец, Сын и Святой Дух не просто модусы, функции, производные от Божественной природы, а реально различные самобытные существа. Божественные Лица не безличные силы, а три «разумных, совершенных, самостоятельных» существа, «разделенных по числу, а не по Божеству» [].

Благодаря этим терминологическим нововведениям удалось раскрыть смысл понятия «единосущный».

Единосущие означает, что Отец, Сын и Святой Дух суть три самостоятельных Божественных Лица, обладающих всеми Божественными совершенствами, но это не три особые отдельные существа, не три Бога, а Единый Бог. Они имеют единое и нераздельное Божеское естество, нераздельно обладают всеми Божескими совершенствами, имеют единую волю, силу, власть и славу, каждое из Лиц Троицы обладает Божественным естеством в совершенстве и всецело. О тварных существах одного рода (например, о людях) также говорят как о единосущных. Однако единосущие в человеческом роде и единосущие в Троице — принципиально различные реальности. В тварном мире ипостаси делят природу: Петр, Павел, Тимофеи суть не только различные, но и отдельные, обособленные один от другого, существа или индивидуумы. Каждое человеческое «я» живет своей собственной жизнью, отличной от жизни других людей. Таким образом, в человеческом роде под единосущием мы понимаем тождество качественных характеристик, поскольку все люди обладают одинаковыми существенными свойствами. В Троице Лица не являются индивидуумами. Божественные Лица не делят природу на части, но каждое Лицо заключает в себе общую природу во всей полноте. Поэтому в Боге единосущие — это не просто совпадение качественных характеристик природы, но совершенное тождество самой жизни. Три Божественных «Я» без разделения содержат одну и ту же природу, живут одной и той же Божественной жизнью.

Приблизиться к пониманию тайны Божественного триединства нам помогает учение Откровения о том, что «Бог есть любовь» (1 Ин. 4, 8). Единосущие Лиц Пресвятой Троицы есть единство в любви, где каждое из Лиц без остатка отдает свою жизнь другим Лицам, являясь при этом совершенно открытым для их ответного действия.

Хотя в Священном Писании слово «единосущный» не встречается, сама мысль о единосущии Божественных Лиц выражена там достаточно ясно:

«Я и Отец — одно» (Ин. 10, 30).

«Я в Отце и Отец во Мне» (Ин. 14, 10).

«Видевший Меня видел Отца» (Ин. 14, 9).

Апостол Павел представляет Святого Духа в том же положении к Богу, в каком дух человеческий находится по отношению к человеку (1 Кор. 2, 11).

3.5. Понятие личности; личность и природа

Отождествив понятия «ипостаси» и «лица», Каппадокийцы явились создателями нового понятия, которого не знал античный мир. Это понятие — «личность» [].

Божественные Ипостаси обладают единой сущностью, поэтому нет никакого природного свойства или качества, по которому можно было бы их различать, однако Божественное Откровение не оставляет сомнения в том, что Отец, Сын и Святой Дух, будучи совершенно тождественны по природе, суть реально различные личностные существа.

В конечном счете, выразить различие между личностью и природой можно только посредством грамматических категорий «кто» и «что». Природа всегда отвечает на вопрос «что?» и обозначает некоторую качественность, тогда как личность, отвечая на вопрос «кто?», указывает на того, кто является субъектом действия или состояния. На вопрос «кто?» мы отвечаем именем собственным. Имя собственное является в нашем языке единственным адекватным средством для указания на тайну личности. Одним из первых этим методом различения воспользовался свт. Григорий Богослов, согласно которому

Впоследствии в таком ключе высказывались и другие свв. отцы. Так, в XII столетии свт. Николай Мефонский говорил:

Учение великих Каппадокийцев о единосущии Божественных Лиц привело к отказу от попыток мыслить личность в категориях природы: личность не есть ни часть, ни свойство, ни функция природы. Соотношение между понятиями природы и личности можно выразить следующим образом. Если природа есть некоторая качественность, то личность — конкретный носитель качеств. Личность, заключающая в себе природу [], определяет способ ее существования или образ бытия [], является принципом индивидуализации разумной природы, началом, в котором природа обретает свое действительное существование и в котором созерцается []. Природа по отношению к личности является ее внутренним содержанием. Впрочем, следует иметь в виду, что это различие носит методологический характер, ибо как разумная природа вне личности есть всего лишь общее понятие, так и личность без природы не более, чем абстрактный принцип.

3.6. Различие Божественных Лиц по ипостасным свойствам

Мир, в котором мы существуем, конечен и несамостоятелен. В мире все ограничено, ничто в мире не может быть объяснено из самого себя. Законы природы ограничивают мир в его свободе. Более того, мир ограничен даже во времени и пространстве Современная наука доказала, что мир имел начало во времени и есть определенное время, более которого мир не мог существовать. Расстояние между двумя любыми точками мира всегда конечно. Поэтому мир нуждается как в первопричине своего бытия, так и в силе, поддерживающей и сохраняющей его в бытии, иными словами, нуждается в Творце и Промыслителе.

Символ веры называет Бога Творцом и Вседержителем, потому что

4.1. Сущность христианского учения о сотворении мира, нехристианские концепции происхождения мира

4.2. Побуждение и цель творения мира

На вопрос о побуждении к творению мира в Священном Писании и в творениях свв. отцов мы находим два различных ответа.

Первый состоит в том, что побуждением и целью творения является блаженство твари. Ап. Павел говорит, что Бог дает твари «все обильно для наслаждения» (2 Тим. 6, 17). Св. Иоанн Дамаскин учит, что

Согласно второму, целью сотворения мира является слава Божия.

«Небеса проповедуют славу Божию, и о делах, рук Его вещает твердь» (Пс. 18, 2).

Тертуллиан говорит, что

Два этих ответа не исключают, но взаимопредполагают друг друга. Свт. Филарет Московский разъясняет:

4.3. Основные виды творений Божиих

4.4. Христианское учение о Промысле Божием

1.1. Почему Иисус назван «Христом»

Имя «Иисус» (евр. Иегошуа) буквально означает «Бог мое спасение» [], «Спаситель». Это имя было дано Господу при рождении через Архангела Гавриила (Мф. 1, 21), «потому что Он родился спасти человеков» [].

Имя «Христос» означает «Помазанник», по-еврейски помазанник — «Машиях», в греческой транскрипции — «Мессия (μεσσίας)» []. В Ветхом Завете помазанниками называли пророков, царей и первосвященников, служение которых прообразовывало собой служение Господа Иисуса Христа. В Священном Писании говорится о помазании:

«Пространный Катехизис» объясняет наименование «Христос» применительно к Спасителю тем, что

Таким образом, в наименовании «Иисус Христос» содержится указание на человеческое естество Спасителя.

1.2. Иисус Христос — истинный Сын Божий

Наименованием Иисуса Христа Сыном Божиим устанавливается личностная самотождественность Иисуса Христа со вторым Лицом Пресвятой Троицы.

В Священном Писании наименование «сын Божий» употребляется не только по отношению к Иисусу Христу. Например, так называются верующие в истинного Бога (Быт. 6, 2-4; Ин. 1, 12). Однако Священное Писание не оставляет сомнений в том, что наименование «Сын Божий» применительно к Иисусу Христу употребляется совершенно в особом смысле. Так, Сам Иисус Христос для выражения Своего отношения к Богу Отцу использует наименование «Отец Мой» (Ин. 8, 19), тогда как в отношении всех других людей — «Отец ваш» (Мф. 6, 32):

«Восхожду к Отцу Моему и Отцу вашему» (Ин. 20, 17).

При этом Спаситель никогда не использует выражение «Отец наш», не объединяя Себя в Своем богосыновстве с прочими людьми. Различие в словоупотреблении указывает на разное отношение к Отцу: «Отец ваш» употребляется в значении усыновления людей Богу, а «Отец Мой» — в собственном смысле [].

1.3. Предвечное рождение Сына Божия

На особый характер богосыновства Иисуса Христа указывают слова Символа: «Единородного, иже от Отца рожденнаго… рожденна, не сотворенна». Прежде всего это значит, что Сын не есть тварное существо. Термин «рождение» означает произведение из собственной сущности, тогда как «творение» — произведение из ничего или из иной сущности []. При рождении наследуются существенные свойства, то есть сущность, поэтому родить можно только подобного себе, в то время как при творении создается нечто новое, сущностно отличное от творца. Родить можно только равное себе по достоинству существо, тогда как творец всегда выше своего творения. Кроме того, рожденный всегда личностно отличен от родившего, ибо

Из учения о происхождении Сына от Отца посредством рождения следует, что Сын

1. не есть творение Божие;

2. происходит из сущности Отца и, следовательно, единосущен Отцу;

3. обладает равным с Отцом Божественным достоинством;

4. личностно отличен от Отца.

Рождение от Отца является личным (ипостасным) свойством Сына Божия, «которым Он отличается от других Лиц Святой Троицы» [].

Слова «рожденнаго прежде всех век» указывают на предвечный характер рождения, говорят о совечности Отца и Сына. Эти слова Символа направлены против еретика Ария, считавшего, что Сын Божий имел начало Своего бытия [].

Таким образом, «Сын Божий» есть собственное имя второго Лица Пресвятой Троицы и по смыслу фактически равнозначно наименованию «Бог». Именно так и понимали Господа Иисуса Христа современные Ему иудеи, которые «искали убить Его… за то, что Он не только нарушал субботу, но и Отцом Своим называл Бога, делая Себя равным Богу» (Ин. 5, 18). Поэтому в Символе исповедуется вера в Иисуса Христа как в «Бога истинна от Бога истинна». Это означает, что

Слова «Света от Света» призваны хотя бы отчасти пояснить тайну предвечного рождения Сына Божия.

1.4. Иисус Христос есть Господь

На Божественное достоинство Иисуса Христа указывает также и наименование Его Господом. В Септуагинте наименованием Κύριος (Господь) передается имя «Иегова», одно из основных имен Божиих в Ветхом Завете. Поэтому для греко-язычной иудейской и христианской традиций

1.1. Состояние человека до грехопадения

До грехопадения человек стремился к добру, не колеблясь в выборе между добром и злом, но это не означает, что первые люди пребывали в состоянии блаженного младенческого неведения. Свв. отцы учат, что прародители и до падения были способны различать добро и зло:

Почему же в таком случае одно из райских деревьев называется древом познания добра и зла (Быт. 2, 18)?

В еврейском тексте Библии использован глагол «jada». Он означает не внешнее, а опытное знание, знание через непосредственное приобщение предмету познания []. Действительно, личного опыта вхождения во зло у первозданного человека не было, однако способность различать, что приближает к Богу и что удаляет от Него, что угодно Богу и что нет, была. Сам Бог научал первых людей различению добра и зла. Так, перед сотворением жены Господь сказал: «Нехорошо быть человеку одному» (Быт. 2, 18). Эти слова представляют собой глубокое определение зла, которое по сущности и есть разделение, одиночество, самоизоляция, замкнутость на самом себе, отсутствие любви и общения.

Если бы прародители до грехопадения совершенно не различали добра и зла, то они были бы безответственны и грех не мог бы быть им вменен. Нравственная вменяемость предполагает не только знание, но и свободу.

Правда, воля человека уклонилась во зло не сама по себе, но под действием враждебной силы:

Не следует думать, что вкушение плода древа познания добра и зла было смертоносно для человека, потому что эти плоды заключали в себе особую магическую силу. «Пространный Катехизис» говорит, что вкушение было смертоносно потому, что

1.2. Сущность грехопадения

По факту грехопадение есть преслушание, нарушение запрещающей заповеди (Рим. 5, 19). При этом возникает вопрос о соответствии тяжести преступления и строгости последовавшего за ним наказания. Запрет вкушения от древа познания добра и зла по сути является заповедью поста, воздержания. В христианском понимании пост никогда не являлся самоцелью, пост есть приуготовление. Адаму пост был дан как необходимое испытание его свободной воли, чтобы добродетель человека являлась не просто природным свойством, но была обусловлена его суверенным личностным выбором. С этой же целью сознательного утверждения человека в добре Бог попускает диаволу искушать человека. Рано или поздно этот пост должен был окончиться и увенчаться причастием человека Богу, переходом человека на более высокую ступень совершенства. Но пост, установленный Богом, не мог быть нарушен человеком самовольно.

За грехом прародителей, внешне открывающимся как простое непослушание, скрывается страшный грех, который можно определить как нежелание нести свой крест. Бог не только указал человеку цель жизни — совершенство, но и предложил средство для ее достижения. Человеку был предложен труд, труд физический («возделывать и хранить» рай (Быт. 2, 15)) и интеллектуальный (наречение имен животных (Быт. 2, 19-20)), а также труд постнический, аскетический. Но человек добровольно отверг предложенный ему Богом путь и выбрал более легкий путь, предложенный змием — «вкусите… и вы будете, как боги» (Быт. 3, 5) — путь, который в дальнейшем получил наименование магии. Сущность этого пути заключается в стремлении приобрести знание, власть, силы и способности незаконным образом, не затрачивая для этого никакого труда, прежде всего нравственного.

Таким образом, грехопадение — это не просто непослушание, а целый комплекс греховных действий и состояний, среди которых блж. Августин выделял поругание святыни, человекоубийство, духовное любодеяние, татьбу, любостяжание []. Центральное место среди них занимает гордость, то есть такая установка сознания, когда весь мир начинает восприниматься человеком в эгоцентрической перспективе, когда человек предпочитает свои желания всему, в том числе и Божественным становлениям, а значит и Самому Богу.

«Начало гордости — удаление человека от Господа и отступление сердца его от Творца его; ибо начало греха — гордость» (Сир. 10, 14-15).

В сущности, гордость есть стремление, сознательное или бессознательное, стать богом помимо Бога.

Следует отметить, что Бог предоставляет первым людям возможность покаяться, но гордость, уже всецело охватившая их, толкает их на путь самооправдания. Адам перелагает вину на жену, тем самым косвенно обвиняя Бога: «жена, которую Ты мне дал» (Быт. 3, 12), а Ева, в свою очередь, все сваливает на змия. Отвергнув возможность покаяния, человек сделал невозможным для себя дальнейшее общение с Богом.

1.3. Последствия грехопадения, проклятие

1.4. Первородный грех

Православное богословие не допускает мысли, что потомки первых людей несут персональную ответственность за грех Адама и Евы. Грех прародителей есть их личный грех, который был предметом их покаяния. Однако очевидно, что все люди наследуют последствия греха прародителей, те изменения, которые произошли после падения в природе человека, — прежде всего смертность.

«…одним человеком грех вошел в мир, и грехом смерть, так и смерть перешла во всех человеков, потому что в нем все согрешили» (Рим. 5, 12).

«Пространный Катехизис» объясняет это тем,

По словам сщмч. Иринея Лионского,

Однако изменения, вызванные грехом в естестве человека, означают не просто понижение ценностного уровня человеческой жизни. Каждый человек, сколько-нибудь внимательно относящийся к своей внутренней жизни, не может не замечать, что греховность — это не просто ущербность природы, а активное враждебное человеку начало, живущее в его членах и влекущее его ко греху даже помимо его собственной воли.

«Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Если же делаю то, чего не хочу, уже не я делаю, но живущий во мне грех. Итак, я нахожу закон, что, когда хочу делать доброе, прилежит мне злое… в членах моих вижу… закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих» (Рим. 7, 20, 21, 23).

Православная Церковь всегда учила, что все люди посредством физического рождения приобщаются грехопадению прародителей. Ориген († 251) учил, что младенцы «через таинство крещения очищаются от скверны рождения» [], а свщмч. Киприан Карфагенский († 258) считал, что младенцы, как «происшедшие от плоти Адама», восприняли «заразу древней смерти чрез самое рождение…» [].

Правило 110 (124) Карфагенского Собора говорит:

Это наследственное повреждение духовно-телесной природы человека получило в православном богословии наименование «первородного греха» (peccatum originale, amartia).

В учении о первородном грехе Православная Церковь различает, во-первых, самый грех и, во-вторых, его последствия в нас. Первородный грех и последствия его соотносятся между собой, как болезнь человеческого естества и ее конкретные проявления в организме человека []. Различают два ряда последствий первородного греха:

а) физические, которые выражаются в тленности человеческого естества и его смертности;

б) нравственные, проявляющиеся в удобопреклонности воли человеческой ко злу.

Первородный грех необходимо строго отличать от грехов личных, то есть свободного противления личности Божественному закону. Власти первородного греха подвержены все люди вне зависимости от меры личного совершенства, в том числе и младенцы, личных грехов не имеющие.

Однако определить, что собственно есть первородный грех в природе человека, достаточно сложно. В естестве падшего человека невозможно отыскать такой части, такого природного свойства или качества, которое можно было бы определить как первородный грех. Дело в том, что первородный грех вообще не есть «нечто», ибо представляет собой реальность, отвечающую не на вопрос «что?», а на вопрос «как?». Иными словами, первородный грех является характеристикой не природы, а образа, способа ее существования. Первородный грех — это состояние и образ существования природы человека, родившегося вне царства благодати и находящегося вне Бога, и потому состояние, являющееся предметом гнева Божия.

Хотя мы и не являемся лично ответственными за грех Адама, тем не менее фактически все мы несем наказание за грех прародителей. Это наказание выражается в том, что все люди, как происходящие от Адама:

а) подлежат закону тления и смерти;

б) не могут войти в Царствие Небесное (Ин. 3, 5) как носители греховного, то есть противного Божественным установлениям, состояния природы.

Тем самым по своим результатам первородный грех приравнивается к преступлению закона Божия. Подверженность каждого человека, в силу его происхождения от Адама, этому наказанию называется вменением первородного греха [].

2.1. Господь Иисус Христос —

«посредник между Богом и человеками»

(1 Тим. 2, 5)

После изгнания первых людей из Рая Бог, по милосердию Своему, дал им надежду на спасение. Бог обещал, что «семя жены сотрет главу змия» (Быт. 3, 15). Свт. Филарет Московский пишет:

Благодаря этому обещанию человеки «могли спасительно веровать в грядущего Спасителя, подобно как мы веруем в пришедшего» [].

Поскольку большая часть людей забывала обещание Божие о Спасителе, Бог неоднократно повторял свое обещание, например Аврааму (Быт. 22, 18) и Давиду (2 Цар. 7, 12, 15).

Пришествие в мир Господа Иисуса Христа является завершением и исполнением ветхозаветного Откровения (Евр. 1, 1-2). Но кого ожидал встретить Израиль в лице обетованного Мессии, причем не в политическом, а собственно в религиозном плане?

Обратимся к истории многострадального Иова, который, по попущению Божию, подвергся поражающим наше воображение испытаниям. Однако самым мучительным, самым невыносимым для Иова в его положении являются не страдания сами по себе, а то, что он никак не может осмыслить действия Бога. Иов — монотеист, имеющий правильные представления о Боге, в частности знающий, что Бог благ и справедлив, и поэтому ему непонятны действия Бога. Иов твердо убежден в своей праведности и не знает за собой греха, который мог бы стать причиной гнева Божия. Бог предстает перед Иовом как иноприродное Существо, страшное в своей неприступности и обособленности, действия Которого для человека совершенно непостижимы. Между Богом и человеком нет никакого связующего звена, поэтому Иов никак не может «объясниться с Богом», и это делает его положение особенно отчаянным:

«Кто сведет меня с Ним?… нет между нами посредника, который положил бы руку на обоих нас» (Иов. 9, 19), — восклицает Иов.

Этот вопль Иова «нет между нами посредника» есть тот мессианский фон, на котором разворачиваются события ветхозаветной истории. В собственно религиозном плане древние иудеи в лице Мессии ожидали увидеть именно посредника между Богом и человеком, того, кто сведет человека с Богом лицом к лицу, кто, по слову евангельской самарянки, «возвестит нам все» (Ин. 4, 25), то есть откроет человеку все тайны Божественного домостроительства.

О служении Господа Иисуса Христа как о служении посредническом говорит ап. Павел:

«един Бог, един и посредник между Богом и человеками человек Иисус Христос» (1 Тим. 2, 5).

В чем сущность посреднического служения, каким требованиям должен отвечать тот, кто желает выступить в роли посредника? Пример посреднического служения — работа переводчика, человека, одновременно являющегося носителем двух языковых культур. Миссия посредника может быть успешной только в том случае, если он в равной степени является «своим» для обеих сторон, посредником между которыми он собирается выступить. Если цель Мессии состоит в том, чтобы восстановить отношения между Богом и человеком, соединить их союзом более тесным, чем тот, который имел место до грехопадения, то Спаситель, будучи единым существом, единым лицом, в то же время должен быть не только истинным Богом, что утверждается во II члене Символа веры, но и истинным человеком.

2.2. Господь Иисус Христос — истинный Человек

2.2.2. Отличия Господа Иисуса Христа от нас по человечеству

2.3. Воплощение и вочеловечение. Единство Лица Господа Иисуса Христа

Сущность воплощения состоит в том, что Сам Сын Божий, не переставая быть тем, чем Он был от вечности, то есть истинным Богом, становится, сверхъестественно родившись по человечеству от Пресвятой Девы Марии, тем, чем Он не был, то есть истинным человеком. Св. Иоанн Дамаскин описывает это величайшее чудо следующим образом:

Это значит, что в силу сверхъестественного зачатия, человечество Спасителя никогда не существовало отдельно от Божества как отдельная человеческая особь.

утверждает свт. Григорий Богослов.

Таким образом, вследствие Воплощения Бог Слово пребывает в таком же отношении к воспринятой Им человеческой природе, в каком личность каждого человека находится в отношении своего тела. По словам свт. Кирилла Александрийского, с момента воплощения человечество

разъясняет св. Иоанн Дамаскин.

Это значит, что человечество Спасителя ни одного мгновения не существовало до Воплощения, но самое бытие свое получило в Ипостаси Бога Слова, став с момента зачатия собственным человечеством Бога, Сына Божия. С этого мгновения вся жизнь воспринятого человечества, душевная и телесная, становится содержанием Божественной Личности, второго Лица Пресвятой Троицы. Следовательно, во Христе нет отдельной человеческой ипостаси, особого человеческого лица, отличного от Лица Сына Божия.

Иными словами, во Христе есть истинная человеческая природа, включающая и тело, и душу с их естественными свойствами и способностями. Однако Тот, Кто обладает этой природой как своей собственной, Тот, Кто живет и действует через эту природу и осознает Себя через нее, есть Бог — Второе Лицо Пресвятой Троицы.

Тем самым Христос есть единая Ипостась, единое Лицо, единое «Я», личностью тождественное Второму Лицу Пресвятой Троицы, Сыну Божию. Бог Слово есть единый Субъект всех действий и состояний Богочеловека, как по Божеству, так и по человечеству.

Слово «воплощение» означает восприятие плоти вообще и не является достаточным для указания на полноту воспринятой человеческой природы. Поэтому в текст Символа веры включено слово «вочеловечивыйся». Исторически это связано с заблуждением Аполлинария Лаодикийского (сер. IV в.). Пытаясь рационально объяснить тайну соединения во Христе двух природ, Аполлинарий пришел к выводу, что Бог не мог воспринять человеческую природу во всей полноте, поскольку два свободных разумных существа не могут соединиться воедино. Исходя из платонистской антропологической схемы, согласно которой человек состоит из тела, души и духа (ума), Аполлинарий считал, что во Христе было лишь человеческое тело и человеческая неразумная душа, оживляющая тело, однако ума, являющегося источником самоопределения человека, во Христе не было, его заменил Божественный Логос. Таким образом, по мнению лаодикианина, можно говорить только о воплощении, а не о вочеловечении Слова, поскольку Христос не является истинным, совершенным человеком [].

В полемике с Аполлинарием свв. отцы сформулировали сотериологический принцип: «невоспринятое не уврачевано». Господь воплотился, чтобы спасти, исцелить поврежденную грехом человеческую природу; поэтому то, что Господь воспринял в единство Своей Ипостаси, то и исцелено, и напротив, если бы нечто не было воспринято, то осталось бы в падшем состоянии. Исходя из этого принципа, свт. Григорий Богослов писал:

2.4. Образ соединения двух природ во Христе (понятие о ересях несторианства и монофизитства)

Образ соединения двух естеств можно мыслить трояким образом.

1) Соединение естеств является чисто внешним соприкосновением, при котором естества полностью сохраняют свою самотождественность и самостоятельность.

В христологии такое понимание соединения естеств имело место в несторианстве. Ересиарх Несторий, в противовес Аполлинарию, столь сильно акцентировал внимание на полноте воспринятой Словом человеческой природы, что человечество Спасителя рассматривалось им как отдельный самостоятельный человек, соединенный с Божеством некоторой благодатной внешней связью. Образ мысли Нестория свидетельствует, что он признавал во Христе отдельный человеческий личностный центр, отличный от Лица Бога Слова. Таким образом, единство Божества и человечества во Христе оказывается чисто внешним, это единство власти, чести, силы и благоволения. Но в таком случае невозможно понять, чем же собственно соединение человечества и Божества во Христе принципиально отличается от соединения Бога с ветхозаветными праведниками. Получается, что отличие Христа от праведников Ветхого Завета состоит лишь в степени, но не является отличием качественным [].

2) Единение естеств является физическим соединением, вследствие которого возникает новое естество, качественно отличное от исходных элементов. При этом соединяющиеся природы утрачивают свою самотождественность.

Выразить тайну соединения Божества и человечества во Христе в категориях природы пытались монофизиты (μόνος; — один и φύσις; природа). Монофизиты учат, что во Христе Божество и человечество составили «единую сложную природу». Но при этом они вынуждены были жертвовать полнотой воспринятого Богом Словом человечества; человечество во Христе, с их точки зрения, не является полноценным, активным, живым началом. В монофизитских христологических системах всегда присутствует момент ассимиляции человечества Божеством.

пишет В. Н. Лосский.

Но если Христос Сам не есть истинный человек, если Его человечество ущербно, то каким образом Он может соделать совершенными приходящих к Нему [] ?

3) Согласно православному учению, во Христе имеет место ипостасное соединение естеств, единство по ипостаси, при котором соединяющиеся начала, полностью сохраняя свою природную самотождественность, теряют независимое, самостоятельное бытие, образуя единое существо, характеризующееся единством жизни, единое лицо.

Наиболее совершенной иллюстрацией ипостасного соединения свв. отцы считали антропологический пример: в человеке душа и тело, будучи различными природами, составляют одного человека, одну особь, одно лицо.

писал Леонтий Иерусалимский.

Ап. Павел говорит, что явление Бога во плоти есть «великая благочестия тайна» (1 Тим. 3, 16). Образ соединения естеств во Христе недоступен нашему пониманию, потому выразить эту тайну мы можем только в отрицательных (апофатических) терминах. В оросе IV Вселенского Собора содержатся четыре термина, посредством которых описывается образ соединения Божественной и человеческой природ в едином Лице Сына Божия.

Неслитно. Природы в результате соединения не слились между собою так, чтобы составилось из них новое естество, отличное от исходных. Оба естества пребывают в Лице Спасителя как два различных естества.

Неизменно (непреложно). В результате соединения ни Божеское естество не изменилось в человеческое, ни человеческое не преложилось в Божеское, но то и другое остается целым в Лице Спасителя, сохраняя тождественность своих качественных определений.

Нераздельно. Хотя два естества во Христе пребывают совершенно целыми и различными по своим свойствам, они, тем не менее, не существуют отдельно, не составляют двух особых лиц, соединенных только нравственно, а соединены в единую Ипостась воплотившегося Бога Слова.

Неразлучно. Соединившись в единую Ипостась с момента зачатия Спасителя в утробе Пресвятой Девы, два естества никогда не разлучались и не разлучатся. Таким образом, имеет место непрерывное соединение [].

Терминами «неслитно» и «неизменно» совершенно ниспровергается ересь монофизитства; терминами «нераздельно» и «неразлучно» — несторианство.

2.5. Следствия ипостасного соединения во Христе двух естеств

4.1. Что необходимо для спасения

Согласно «Пространному Катехизису», Господь совершил спасение наше

Прежде всего было необходимо сообщить человечеству совершенное понятие о Боге и научить праведной жизни по воле Божией. Учение Иисуса Христа есть

Учение Христово бывает для нас спасительным, когда мы:

По словам ап. Петра, христиане суть

«возрожденные не от тленного семени, но от нетленного, от слова Божия, живого и пребывающего в век» (1 Пт. 1, 23).

Господь Иисус Христос не только преподал Своим ученикам совершенное учение, но и явил пример Своей жизни, сделавшись для христиан идеалом духовно-нравственного совершенства на все времена.

Жизнь Иисуса Христа бывает для нас спасительной,

Однако для спасения недостаточно одного только учения Господа Иисуса Христа и примера Его личной жизни. Вид здорового человека и пример здорового образа жизни сами по себе не могут исцелить тяжело больного. Для спасения грешного человечества необходима особая Божественная помощь, состоящая в обновляющем воздействии на человеческое естество, его возрождение (1 Пт. 1, 3; Тим. 3, 5).

4.2. Юридическая теория Искупления, ее отражение в «Пространном Православном Катехизисе»

Изложение учения об Искуплении представляет собой наименее удачную часть «Пространного Катехизиса». Именно в этой части, по требованию обер-прокурора Святейшего Синода графа Н. А. Протасова вопреки желанию свт. Филарета, в текст «Катехизиса» были внесены формулировки, характерные для так называемой юридической теории Искупления, созданной латинским богословием.

Тенденции к выражению тайны Искупления в юридических категориях, проявившиеся в западном богословии уже во II–III вв., были обобщены известным схоластом Ансельмом Кентерберийским (1033–1109), создавшим стройную богословскую теорию.

Суть юридической теории сводится к следующему. Грех прародителей есть преступление справедливого порядка, установленного Богом, и потому представляет собой оскорбление Божественного величия. Масштабы виновности человека определяются в соответствии с рангом оскорбленной стороны, то есть Бога. Бесконечное величие и справедливость Бога требуют и бесконечного искупления совершенного против Него преступления. Однако конечность человеческого существа не позволяет ему выполнить условия бесконечного искупления, даже если все человечество в целом будет принесено в жертву ради удовлетворения Божественной справедливости. Поэтому Сам Бог в Лице Своего Сына берется принести безмерный выкуп, дабы справедливость Божия была удовлетворена. Христос был осужден на крестную смерть вместо грешного человечества, чтобы человек был прощен Богом и вновь получил доступ к благодати.

Вожди реформации М. Лютер и Ж. Кальвин говорили уже не только об удовлетворении Божественной справедливости, но и о гневе Божием, который смогла утолить лишь смерть Христа на кресте [].

В русской богословской науке эта теория, впрочем в значительно смягченном варианте, получила широкое распространение в XIX столетии благодаря авторитету митрополита Макария (Булгакова).

Критики юридической теории указывали на ее неприемлемость для православного богословия, поскольку эта теория:

1) произвольно экстраполирует правовые отношения, существующие в человеческом обществе, на отношения между Богом и человеком, тогда как Бог не является членом человеческого общества и на него не распространяется действие законов человеческого общежития;

2) строится на понятиях («заслуга», «оскорбление величия», «уплата долга», «удовлетворение»), не имеющих основания в Священном Писании и редко встречающихся у свв. отцов;

3) редуцирует искупление к единственному событию земной жизни Господа Иисуса Христа — к смерти на Кресте, лишая тем самым все прочие события жизни Спасителя сотериологической значимости;

4) создает представление о Боге, несовместимое с данными Откровения, ибо по нравственным основаниям невозможно принять, что смерть Единородного Сына могла доставить удовлетворение правосудию Отца;

5) основывается на противопоставлении свойств Божественной природы — милости и любви, с одной стороны, правды и справедливости — с другой, а также и действий этих свойств, что в Боге, как Существе абсолютно простом, представляется совершенно невозможным;

6) противопоставляет свойства Божеского естества (правду и справедливость) самому Богу, превращая их в некую превосходящую Бога и довлеющую Ему реальность, что несовместимо с представлением о Боге как о Существе абсолютно свободном.

7) рассматривает спасение как событие совершенно внешнее по отношению к человеку, драма Искупления оказывается ограниченной отношениями между Отцом и Сыном, человек же со своей свободой никак в нем не участвует.

В «Пространном Катехизисе» влияние юридической теории проявляется в стремлении выразить сущность Искупления в юридических категориях:

4.3. Православное учение об образе совершения Иисусом Христом нашего спасения

Для святоотеческого богословия свойственно говорить о грехе и спасении не в юридических терминах, а в категориях природы. Грех в православном понимании — это не преступление или оскорбление в юридическом смысле, а прежде всего болезнь человеческой природы, ее повреждение. Поэтому спасение здесь мыслится как освобождение от болезни, исцеление и преображение человека.

Православное богословие не считает возможным свести Искупление к некоему мгновенному акту. Вся земная жизнь Спасителя, от момента Воплощения до Вознесения, имеет искупительное значение. Каждое событие земной жизни Господа является исполнением предыдущего и без него невозможно.

Сщмч. Ириней Лионский сформулировал фундаментальный сотериологический принцип православного богословия, согласно которому Бог

Цель пришествия Христа в мир — соединить человека с Богом таким образом, чтобы каждый из нас мог стать «причастником Божеского естества» (2 Пт. 1, 4). Только в соотношении с этой конечной целью может быть правильно понято учение об Искуплении.

Спасение человечества во Христе не могло совершиться автоматически, с насилием над человеческой природой, с устранением человеческой свободы. Спасение предполагает изменение образа бытия человеческой природы, но такое изменение не может быть навязано человеку извне, не может осуществиться помимо его собственного свободного выбора, ибо праведность, не обусловленная сознательным и свободным выбором, не имеет пред Богом никакой нравственной ценности.

Грехопадение по факту состояло в преслушании: Адам нарушил Божественную заповедь, и это привело к рассогласованию воли человеческой с волей Божией. Искупление означает обратное движение, возвращение в то состояние, из которого выпал Адам, что возможно только на пути абсолютного послушания Богу. Путь послушания, который должен был пройти Господь по Своему человечеству, предполагал принятие всех последствий нашей падшести вплоть до смерти. По человечеству Он претерпевает все искушения, которые только может претерпеть человек и которые влекут человека ко греху, но все эти искушения Господь преодолевает, побеждая их не только силою Своего Божества, но и при участии Своей человеческой воли, свободно подчиняющейся воле Божественной. Явив абсолютное послушание Отцу, Христос приводит Свою человеческую волю в совершенное единение с волей Божией, преображает Свою человеческую жизнь в сопричастность Божественной любви и свободное подчинение Божественной воле. По словам св. Иоанна Дамаскина, Христос

пишет прот. Г. Флоровский.

2.1. Значение события Воскресения в деле Искупления

Христианская вера изначально есть вера в факт Воскресение Христа из мертвых. Апостольская проповедь была прежде всего проповедью Воскресения. Ап. Павел говорит, обращаясь к коринфским христианам:

«А если Христос не воскрес, то вера ваша тщетна: вы еще во грехах ваших» (1 Кор. 15, 17).

Воскресение Христово запечатлевает победу над грехом и возвещает освобождение человечества от последнего из последствий греха — телесной смерти. Телесное Воскресение Иисуса Христа, таким образом, есть удостоверение действительности совершенного Им дела Искупления. В противном случае крестная смерть была бы всего лишь позорной казнью, мученичеством за идею, но не имела бы искупительного значения.

В Ветхом Завете существовал обычай принесения Богу начатков урожая. По верованию ветхозаветной Церкви, благословение Божие, которое призывалось на этот начаток, распространялось затем на весь урожай. Ап. Павел, используя этот ветхозаветный образ, говорит о Христе как о Начатке, Который открывает путь к всеобщему воскресению:

«Но Христос воскрес из мертвых, первенец из умерших» (1 Кор. 15, 20).

Таким образом, Воскресение Иисуса Христа является залогом нашего Воскресения:

«Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживит, каждый в своем порядке: первенец Христос, потом Христовы, в пришествие Его» (1 Кор. 15, 22-23).

После всеобщего Воскресения смерть, побежденная Воскресением Христовым, будет окончательно изгнана из мира:

«Последний же враг истребится — смерть» (1 Кор. 15, 26).

Во дни Своего общественного служения Господь неоднократно совершал воскрешения умерших. Однако все возвращенные Им к жизни не были свободны от закона тления и не избежали смерти. Только Христос «воскресши из мертвых, уже не умирает, смерть уже не имеет над ним власти» (Рим. 6. 9). Воскресение Христово — не просто оживление (возвращение в то биологическое состояние, которое имело место перед смертью), но преображение человеческого естества, качественное изменение его состояния. В Воскресении человечество Христово совлекается тления и Господь восстает в новом и славном образе, Его воскресшая человеческая природа наполнена вечной жизнью Царства Божия [].

Воскресение Христово переживается Церковью как таинство нашего приобщения Божественной жизни, бессмертия и нетления.

2.2. Предсказания Ветхого Завета о Воскресении

Слова Символа веры «воскресшаго в третий день по писанием» заимствованы из 1 Кор. 15, 4: «…Он погребен был и… воскрес в третий день, по Писанию».

Словами «по писанием» «означается, что Иисус Христос умер и воскрес точно так, как о том пророчески написано в книгах Ветхого Завета» [],

«…Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились» (Ис. 53, 6).

«…Ты не оставишь души моей в аде и не дашь святому Твоему увидеть тление» (Пс. 15, 10; Деян. 2, 27).

В Ветхом Завете есть указание, что Христу надлежало воскреснуть именно в третий день. Прообразом тридневного Воскресения было, по словам Самого Господа, трехдневное пребывание пророка Ионы во чреве кита: «Ибо как Иона был во чреве кита три дня и три ночи, так и Сын Человеческий будет в сердце земли три дня и три ночи» (Мф. 12, 40).

2.3. Действительность Воскресения Христова

Воскресение Иисуса Христа — событие настолько не укладывающееся в рамки человеческого сознания, что поверить в него было трудно даже Его ученикам, которых Сам Господь несколько лет готовил к восприятию этой истины. Даже после того как было обнаружено, что гроб пуст, ни у кого из учеников, за исключением Иоанна Богослова, не возникает мысли о Воскресении. Ап. Фома упорствовал в своем неверии даже после того, как более десятка учеников Христа свидетельствовали ему о явлениях Воскресшего.

Факт Воскресения Христа из мертвых подтверждается:

а) пустотой гроба;

Сразу после погребения вожди иудейского народа пришли к Пилату и просили его приказать «охранять гроб до третьего дня, чтобы ученики Его, придя ночью, не украли Его и не сказали на роду: воскрес из мертвых» (Мф. 27, 64). После Воскресения, когда гроб оказался пуст, те же первосвященники и фарисеи подкупили воинов, несших стражу у гроба, сказав им: «скажите, что ученики Его, пришедши ночью, украли Его, когда мы спали» (Мф. 28, 13).

б) наличием во гробе погребальных одежд;

Сама по себе пустота гроба не была бы серьезным аргументом в пользу Воскресения, если бы во гробе не осталось погребальных одежд. Погребальные обряды иудеев были таковы, что снять погребальные одежды с тела умершего было практически невозможно. Вероятно, именно это обстоятельство заставило ап. Иоанна Богослова уверовать в действительность Воскресения (Ин. 20, 6-8).

в) явлениями Воскресшего ученикам.

В книгах Нового Завета описывается десять явлений Воскресшего ученикам. Кроме того, говорится о явлениях ученикам в течение сорока дней по Воскресении с целью научения их тайнам Царствия Божия (Деян. 1, 3).

1.1. Неизвестность времени Второго пришествия

О неизвестности времени Своего Второго пришествия неоднократно говорил Сам Господь Иисус Христос:

«О дне же том и часе никто не знает, ни Ангелы небесные, а только Отец Мой один» (Мф. 24, 36).

«…Бодрствуйте, потому что не знаете, в который час Господь ваш приидет» (Мф. 24, 42).

«…не ваше дело знать времена или сроки, которые Отец положил в Своей власти» (Деян. 1,7).

Для большинства людей Пришествие Христово будет неожиданным, день Господень «придет, как тать ночью» (1 Фес. 5, 2), «в который час не думаете» (Мф. 24, 44; Лк. 21, 36). Внезапность Второго пришествия будет подобна пришествию потопа во дни Ноя (Мф. 24, 37-39).

1.2. Признаки Второго пришествия

1.3. Образ Второго пришествия Христова

Второе пришествие Спасителя будет чувственным, в человеческой плоти. После Вознесения Христова Ангелы говорят апостолам:

«Сей Иисус, вознесшийся от вас на небо, придет таким же образом, как вы видели Его восходящим на небо» (Деян. 1, 11).

Если в первый раз Господь приходил на землю в состоянии уничижения, то Второе пришествие Его будет со славой и величием:

«приидет Сын Человеческий во славе Отца Своего с Ангелами Своими» (Мф. 16, 27) и «…сядет на престоле славы Своей» (Мф. 25, 31). Явление Спасителя будет всеобщим и явным для всех:

«как молния исходит от востока и видна бывает даже до запада, так будет пришествие Сына Человеческого» (Мф. 24, 27).

Существенные свойства предмета — это те свойства, утратив которые, предмет перестает быть самим собой. В Символе веры указаны четыре существенных свойства Церкви: единство, святость, соборность и апостольство. Все другие свойства Церкви являются производными от этих четырех.

3.1. Единство Церкви

3.2. Святость Церкви

Святость — одно из свойств Божеского естества. По отношению к тварным существам это свойство означает свободу от зла и греха вплоть до невозможности согрешить, с одной стороны, и причастность полноте нравственного добра, присущего Богу, с другой.

Освящение и святость человеков была целью служения Господа Иисуса Христа:

«Освяти их истиною Твоею… за них Я посвящаю Себя, чтобы и они были освящены истиною» (Ин. 17, 17-19).

По свидетельству ап. Павла, Господь имел Своей целью создание именно святой Церкви:

«Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее, чтобы освятить ее, очистив банею водною посредством слова; чтобы представить ее Себе славною Церковью, не имеющею пятна, или порока, или чего-либо подобного, но дабы она была свята и непорочна» (Еф. 5, 25—27).

Источник и основание святости Церкви находится в ее Главе и в Святом Духе, Который постоянно изливает святость и освящение на все тело Церкви, то есть на всех, кто соединен с ее Главой. Все члены Церкви призваны к святости: «плод ваш есть святость» (Рим. 6, 22).

Церковь называется святой не только потому, что обладает всей полнотой благодатных даров, освящающих верующих, но и потому, что в ней есть люди различной степени святости, в том числе и такие члены, которые достигли полноты святости и совершенства. В то же время Церковь никогда, даже в апостольский период своей истории, не была заповедником святых (1 Кор. 5, 1-5). Таким образом, Церковь — это собрание не святых, но освящаемых и поэтому признает своими членами не только праведников, но и грешников. Эта мысль настойчиво подчеркивается в притчах Спасителя о пшенице и плевелах (Мф. 13, 24-30), о неводе (Мф. 13, 47-50) и др.

Для согрешающих в Церкви установлено таинство Покаяния. Искренне кающиеся в грехах получают их прощение:

Однако существует некоторый предел, преступив который, грешники становятся мертвыми членами церковного тела, приносящими только зловредные плоды. Такие члены отсекаются от тела Церкви или невидимым действием суда Божия, или видимым действием церковной власти, через анафематствование, во исполнение апостольского повеления: «извергните развращенного из среды вас» (1 Kop. 5, 13). К таковым относятся отступники от христианства, нераскаянные грешники, пребывающие в смертных грехах, а также еретики, сознательно извращающие основные догматы веры [].

Поэтому Церковь никоим образом не затемняется греховностью людей; все греховное, вторгающееся в церковную сферу, остается чуждым Церкви и предназначается к отсечению и уничтожению.

3.3. Соборность (кафоличность) Церкви

Церковь ветхозаветная была ограничена и пространством, и временем, и народом. Церковь Христова не ограничена местом, апостолам Господь сказал:

«идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари» (Мк. 16, 15).

Согласно ап. Павлу, благовествование «пребывает… во всем мире» (Кол. 1, 5-6).

Христианская Церковь не ограничена также и временем и будет стоять вечно, «врата ада не одолеют ее» (Мф. 16, 18). Сам Господь Иисус Христос пребудет с верными «до скончания века» (Мф. 28, 20). Утешитель, Дух Святой, также будет пребывать в Церкви «во век» (Ин. 13, 16). Принесение бескровной Жертвы будет продолжаться до Второго Пришествия Христова (1 Кор. 11, 26).

Новозаветная Церковь не ограничивается и никаким народом, в ней

«нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос» (Кол. 3, 11).

Спаситель заповедал апостолам учить и крестить «все народы» (Мф. 28, 19).

В «Пространном Катехизисе» говорится, что Церковь называется Соборной или Кафолической потому,

Вышеприведенное определение соборности следует признать недостаточным. «Пространный Катехизис» фактически отождествляет понятия «кафоличности» и «вселенскости», которые достаточно четко различаются в современном православном богословии. Вселенскость как фактическая всеобщность и потенциальный универсализм есть

Различие между «соборностью» и «вселенскостью» состоит в том, что понятие «вселенскость», являясь характеристикой Церкви как целого, неприменимо к ее частям, тогда как «соборность» может относиться как к целому, так и к частям. Сщмч. Игнатий Богоносец еще в начале II в. писал:

В. Н. Лосский считает, что соборность есть свойство, которое выражает в строе церковной жизни образ жизни Триединого Бога. Бог един, но каждое Божественное Лицо есть Бог, обладающий всей полнотой Божественной сущности. Также и

Иначе говоря, каждая поместная община обладает той же полнотой благодатных даров, что и вся Церковь в целом, ибо в ней в той же полноте присутствует Тот же Христос.

Таким образом, кафоличность не столько количественная, сколько качественная характеристика Церкви. Свт. Кирилл Иерусалимский говорит, что

«Церковь Соборною называется потому, что:

а) находится во всей вселенной…;

б) в полноте преподает все то учение, которое должны знать люди…;

в) весь род человеческий приводит к истинной вере…;

г) повсеместно врачует и исцеляет все роды грехов…;

д) имеет в себе всякий вид совершенства, являющийся в делах, словах и во всяких духовных дарованиях» [].

Таким образом, соборность означает, во-первых, целостность, неповрежденность хранимой Церковью истины и, во-вторых, полноту благодатных даров, которой обладает Церковь, причем эта целостность и полнота относятся как к Церкви в целом, так и к каждой из ее частей в отдельности. Иными словами, соборность Церкви выражается в том, что каждый человек в любом месте и во всякое время, независимо ни от каких индивидуальных особенностей и внешних условий, может получить в Церкви все необходимое для спасения.

Такое понимание соборности как качественной характеристики Церкви отчасти присутствует и в «Пространном Катехизисе», где говорится, что Кафолическая Церковь имеет то важное преимущество,

3.4. Апостольство Церкви

2.1. Крещение

Таинство Крещения установил Сам Господь Иисус Христос, когда «примером Своим освятил Крещение, приняв оное от Иоанна. Наконец, по воскресении Своем Он дал апостолам торжественное повеление: «Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа» (Мф. 28, 19) [].

Совершительной формулой Крещения являются слова:

Условием принятия Крещения являются покаяние и вера. []

«Петр же сказал им: покайтесь, и да крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа для прощения грехов…» (Деян. 2, 38)

«Кто будет веровать и креститься, спасен будет…» (Мк. 16, 16)

Таинство Крещения совершается только один раз в жизни человека и ни при каких обстоятельствах не повторяется, потому что

2.2. Миропомазание

Первоначально апостолы совершали это таинство через возложение рук (Деян. 8, 14-17). Позднее стали употреблять помазание миром, чему могло послужить примером помазание, употреблявшееся во времена Ветхого Завета (Исх. 30, 25; 3 Цар. 1, 39).

О внутреннем действии таинства Миропомазания в Священном Писании говорится следующим образом:

«вы имеете помазание от Святого и знаете всё… помазание, которое вы получили от Него, в вас пребывает, и вы не имеете нужды, чтобы кто учил вас; но как самое сие помазание учит вас всему, и оно истинно и неложно, то, чему оно научило вас, в том пребывайте» (1 Ин. 2, 20, 27).

«Утверждающий же нас с вами во Христе и помазавший нас есть Бог, Который и запечатлел нас и дал залог Духа в сердца наши» (2 Кор. 1, 21-22).

Совершительной формулой таинства Миропомазания являются слова:

Святое миро есть благовонное вещество, которое готовится по особому чину и освящается высшими священноначальниками, обычно предстоятелями автокефальных Православных Церквей, при участии Соборов епископов, как преемников Апостолов, которые «сами совершали возложение рук для подаяния даров Святого Духа» [].

Помазание каждой из частей тела имеет определенное значение. Так, помазание

а) чела означает «освящение ума или мыслей»;

б) персей — «освящение сердца и желаний»;

в) очей, ушей и уст — «освящение чувств»;

г) рук и ног — «освящение дел и всего поведения христианина» [].

В действительности Крещение и Миропомазание представляют собой двуединое таинство. В святом Крещении человек получает новую жизнь во Христе и по Христу, а в святом миропомазании ему сообщаются благодатные силы и дары Святого Духа, а также Сам Святой Дух как дар, для достойного прохождения богочеловеческой жизни во Христе. В миропомазании человек как личность помазуется Святым Духом по образу и подобию Божественного Помазанника — Иисуса Христа [].

2.3. Таинство Евхаристии

2.4. Таинство покаяния

Таинство покаяния, несомненно, установлено Самим Господом Иисусом Христом. Спаситель обещал апостолам сообщить им власть прощать грехи, когда сказал:

«что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе» (Мф. 18, 18).

По Воскресении же Своем Господь действительно даровал им эту власть, сказав:

«приимите Духа Святого: кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся» (Ин. 20, 22—23).

От приступающих к таинству покаяния требуется:

а) вера во Христа, ибо

«…всякий, верующий в Него, получит прощение грехом именем Его» (Деян. 10, 43).

б) сокрушение о грехах, потому что

«печаль ради Бога производит неизменное покаяние ко спасению» (2 Кор. 7, 10).

в) намерение исправить свою жизнь, поскольку после того, как «беззаконник обратился от беззакония своего и стал творить суд и правду, он будет за то жив» (Иезек. 33, 19).

Вспомогательными и подготовительными средствами в отношении покаяния служат пост и молитва [].

2.5. Таинство священства

Незадолго до Своего Вознесения Господь сказал ученикам:

«Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века» (Мф. 28, 19-20).

Таким образом, священническое служение включает в себя учительство («научите»), священнодействие («крестя») и служение управления («уча их соблюдать»). Это тройственное служение — учительства, священнодействия и управления — имеет общее наименование пастырства. Священнослужители поставляются для того, чтобы «пасти Церковь» (Деян. 20, 28).

Институт священства в Церкви не есть человеческое изобретение, но Божественное установление. Сам Господь

«поставил одних Апостолами, … иных пастырями и учителями, к совершению святых, на дело служения…» (Еф. 4, 11 — 12).

Избрание на священническое служение также не есть дело человеческое, но предполагает избранничество свыше:

«Не вы Меня избрали, но Я вас избрал и поставил вас…» (Ин. 15, 16).

«И никто сам собою не приемлет этой чести, но призываемый Богом, как и Аарон» (Еф. 5, 4).

Рукоположение, возведение человека на иерархическую степень, — это не только видимый знак поставления на служение, как полагают протестанты, считающие, что между мирянином и клириком нет никакой принципиальной разницы. Священное Писание не оставляет сомнения в том, что в таинстве священства преподаются особые благодатные дары, отличающие клирика от мирянина.

Ап. Павел писал своему ученику Тимофею:

«Не неради о пребывающем в тебе даровании, которое дано тебе по пророчеству с возложением рук священства» (1 Тим. 4, 14).

«…напоминаю тебе возгревать дар Божий, который в тебе через мое рукоположение» (2 Тим. 1, 6).

В Православной Церкви три необходимых степени священства: епископ, пресвитер и диакон.

Кроме того, только епископу принадлежит право освящения храма, антиминса и св. мира.

Для нормального функционирования церковного организма необходимы все три иерархические степени. С древнейших времен это считалось необходимым условием жизни Церкви. Сщмч. Игнатий Богоносец писал:

2.6. Таинство брака

О том, что брак действительно является Таинством, свидетельствует ап. Павел:

«…оставит человек отца своего и матерь и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть. Тайна сия велика…» (Еф. 5, 31—32)

В христианском понимании брак не есть средство для достижения некоторых целей, например, продолжения человеческого рода, но цель в себе. Брак в христианстве имеет и особое религиозное измерение. По воле Творца человеческая природа разделена на два пола, две половины, ни одна из которых в отдельности не обладает полнотой совершенства. В браке супруги взаимно обогащают друг друга свойствами и качествами, присущими своему полу, и таким образом обе стороны брачного союза, становясь «одной плотью» (Быт. 2, 24; Мф. 19, 5-6), то есть единым духовно-телесным существом, достигают совершенства.

Христианскую семью называют «малой Церковью», и это не просто метафора, но выражение самой сущности вещей, ибо в браке имеет место тот же тип единства людей, что и в Церкви, «большой семье», — единение в любви по образу Лиц Пресвятой Троицы.

Основная цель жизни человека — услышать обращенный к нему призыв Божий и ответить на него. Но для того чтобы ответить на этот зов, человек должен совершить акт самоотречения, отвергнуться своего эгоизма, научиться жить ради других. Этой цели и служит христианский брак, в котором супруги преодолевают свою греховность и природную ограниченность «ради того, чтобы жизнь могла осуществиться как любовь и самоотдача» []. Поэтому христианский брак не удаляет человека от Бога, а приближает к Нему. Брак в христианстве рассматривается как совместный путь супругов в Царствие Божие.

Но христианство, которое высоко ценит брак, в то же время освобождает человека и от необходимости брачной жизни. В христианстве существует и альтернативный путь в Царство Божие — девство, представляющее собой отказ от естественного самоотречения в любви, каковым является брак, и выбор более радикального пути через послушание и аскезу, на котором обращенный к человеку призыв Божий становится для него единственным источником существования [].

Однако путь девства доступен не для всех, ибо требует особого избранничества:

«…не все вмещают слово сие, но кому дано… Кто может вместить, да вместит» (Мф. 19, 11-12).

При этом девство и брак в христианстве нравственно не противопоставляются. Девство выше брака не потому, что брак как таковой заключает в себе нечто греховное, а в силу того, что в существующих условиях жизни человека путь девства открывает большие возможности для всецелой отдачи себя Богу:

«Неженатый заботится о Господнем, как угодить Господу; а женатый заботится о мирском, как угодить жене» (1 Кор. 7, 32—33).

Церковные каноны (правила 1, 4, 13 Гангрского Собора, IV в.) предполагают строгие прещения по отношению к тем, кто гнушается браком, то есть отказывается от брачной жизни не ради подвига, а потому, что считает брак недостойным христианина []. В христианстве и девство, и брак равно признаются и почитаются как два пути, ведущие к одной цели.

2.7. Елеосвящение

Это таинство ведет свое начало от апостолов, которые, получив власть от Иисуса Христа,

«многих больных мазали маслом и исцеляли» (Мк. 6, 13).

Ап. Иаков свидетельствует, что это таинство совершалось в Церкви уже в апостольский период ее истории:

«Болен ли кто из вас? пусть призовет пресвитеров Церкви, и пусть помолятся над ним, помазавши его елеем во имя Господне. И молитва веры исцелит болящего, и восставит его Господь; и если он соделал грехи, простятся ему» (Иак. 5, 14-15).

В таинстве Елеосвящения болящий получает также и прощение забытых грехов. Это есть

Согласно «Пространному Катехизису», воскресение мертвых, которого мы чаем или ожидаем, есть

Таким образом, воскресение мертвых — это не духовное воскресение, а реальное воссоединение души со своим телом.

1.1. Учение о воскресении мертвых в Священном Писании

Учение о воскресении мертвых присутствует уже в Ветхом Завете:

«А я знаю, Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию; и я во плоти моей узрю Бога. Я узрю Его сам; мои глаза, не глаза другого, увидят Его…» (Иов. 19, 25-27).

В этих словах с полной ясностью выражена идея самотождественности личности: то же самое лицо, некогда жившее на земле, будет участником Воскресения. Не менее определенно о воскресении умерших говорится в пророческих книгах:

«Оживут мертвецы Твои, восстанут мертвые тела!..» (Ис. 26, 19).

«И многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление» (Дан. 12, 2).

Всеобщность веры в воскресение во дни земной жизни Господа подтверждается словами Марфы, сестры Лазаря:

«знаю, что воскреснет в воскресение, в последний день» (Ин. 11, 24).

1.2. Тождественность тела воскресшего телу живущего

Воскресение не есть облечение души в новое тело, по существу это будет то же самое тело, каким человек обладал в этой жизни:

«тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему — облечься в бессмертие» (1 Кор. 15, 53).

«сеется в тлении, восстает в нетлении» (1 Кор. 15, 43).

1.3. Всеобщность и одновременность воскресения мертвых

Воскресение умерших будет иметь всеобщий характер:

«Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут» (1 Кор. 15, 22).

При этом воскресение совершится одновременно. Православная Церковь осудила так называемый хилиазм, учение о тысячелетнем царстве Христовом на земле. Согласно этому лжеучению, сначала воскреснут праведники, а через 1000 лет все прочие []. Однако Сам Господь говорил, что

«все, находящиеся во гробах, услышат глас Сына Божия; и изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло в воскресение осуждения» (Ин. 5, 28-29).

1.4. Изменение живых при воскресении умерших