Горы начинались сразу за селом. Были они не высокие, не крутые и всё же настоящие горы. Росли там только травы, но что это были за травы! Оказавшись в горах, Игорь с отцом первым делом заходили в ложбину чабреца и молча останавливались, наслаждаясь благоуханным горным воздухом. Никаким духам, говорил отец, даже знаменитым французским, не сравниться с этим ароматом, настоянным на душистом чабреце, горной полыни, всевозможных цветах - голубом ленке, розовых гвоздиках, мелких, но пахучих маках и колючих чертополохах, тоже с приятным запахом.
Вдоволь надышавшись, они садились где-нибудь на бугорке и слушали тишину. Сюда, в ложбину, не проникали никакие звуки. Сначала было как-то не по себе от этой непривычной тишины, даже в ушах звенело, но постепенно звон сменялся лёгким шумом, словно к ушам приложили большую морскую раковину. Потом и шум исчезал, и становилось слышно, как даже здесь, в этой глубокой ложбине, нет-нет да и застрекочет кузнечик или подаст голос сверчок, или что-то зашелестит в сухой траве…
- Живут горы, сынок! - улыбается отец, и они идут дальше.
Извилистая тропинка над крутым обрывом - вниз лучше не смотри - выводит их к пруду. Раньше его здесь не было. Ливневые дожди катили буйные воды, размывали и без того источенные тысячелетиями горы, оставляя после себя балки, которые год от года становились всё глубже. Ливни приносили сюда и землю, но она не плодоносила: стоило прорасти на ней какой-нибудь травке, как её смывали дожди, затягивая илом поросшие камышом и рогозой родники. Когда-то родники эти славились прохладной водой, её с удовольствием пили, считая целебной. С годами родники били всё слабее, и неизвестно, что сталось бы с ними, не появись здесь на своём бульдозере комсомолец Иван Билька. Парень расчистил вокруг родников ил и нагрёб две большие дамбы. Одну перед родниками, другую - пониже. Что из этого вышло - видно и сейчас. Небольшой пруд так густо порос камышом, что местным рыбакам пришлось прокосить в камышах длинные ходы - просеки, иначе не доберёшься до чистой воды. Игорь с отцом тоже приходят сюда изредка на рыбалку. По им не надо пробивать в камышах дорогу - у них есть надувная лодка. Случается, папа берёт с собой и Ивана.
- Пойдём,- говорит,- па твой пруд.
- Разве он мой? - смущается Иван.- Бульдозер-то колхозный.
Ивана тогда никто не посылал в горы, он сам решил сделать доброе дело в свой выходной день. Узнал об этом председатель колхоза Григорий Иванович Деревянко.
- Давно надо было сделать там пруд,- сказал.- Людям негде купаться. И рыбу в пруд запустить!
Выходит, похвалил Ивана. И правильно сделал, ведь теперь по выходным пол села на Билькином озере (так и назвали пруд): кто рыбу ловит, кто загорает…
Игорь с папой спустились к воде. На узеньком раскладном стульчике сидел маленький толстячок в соломенной шляпе.
Жорик Кухар,- узнал его Игорь.
Клюёт? - поинтересовался пана.
Жорик кивнул. Игорь с папой решили посмотреть, как ловится рыба.
Жорик не сводил глаз с яркого поплавка. Долго ждать не пришлось: поплавок повело влево и тут же потянуло вниз.
- Подсекай!
Жорик быстро дёрнул удилище.
- Карп! - Очень довольный, он стал снимать рыбу с крючка. Небольшую, сантиметров десять.
- Неужели возьмёшь? - удивился папа.- Отпусти, в следующем году большого поймаешь. Никуда не денется.
- Ну да! А если другой поймает? - И Жорик торопливо положил карпа в полиэтиленовый мешочек с водой, где уже плавало несколько мелких рыбок.
- Чей же ты такой будешь? - рассердился папа.-Маленький, а уже браконьер. Не выйдет из тебя настоящего рыбака.
Жорик молчал. Игорь тоже не сказал, что «браконьер» из параллельного класса их школы. Завтра он с ребятами «объяснит» Жорику, как по-честному рыбу ловить!
Но папа не терпит зла.
- Уходи отсюда! - сказал он сурово Жорику.- Озеро это не для таких, как ты, сделано. И рыбу отпусти!..
Тропинка повела Игоря с папой дальше. Туда, где тарахтел какой-то мотор.
- Хочу показать тебе, сынок, как работает комбайн!
- Так я же видел! - удивился Игорь.
- А в кабине сидел? - прищурился отец.
- Нет. Разве меня туда пустят…
- Может, и пустят. Попросить надо! - улыбнулся отец.
Между горами примостилась неширокая, длинная полоска земли. На ней рос овёс. Игорь наклонился и подобрал золотистый колосок. Потёр в ладонях, подул. Сухонькие плёночки отсеялись, остались продолговатые зёрнышки. Мальчик пожевал их.
- Смотри, ещё заржёшь!
- Что? - не понял сын.
- Шутка такая есть, ведь раньше лошадей кормили овсом.
- А сейчас?
- И сейчас. Ещё из овса вкусную кашу готовят. Очень полезную для малышей.
Подошёл комбайн. Из окна высунулся… Иван Билька. Так вот кого надо просить!
- Пришли всё-таки! - помахал им рукой Иван.
- Ну, Игорь, залезай в кабину,- подсадил сына отец.- Поработай с лучшим механизатором колхоза.
Словно пушинку, поднял Иван маленького помощника и усадил рядом. И вот уже комбайн идёт по неровному нолю, подбирает скошенный ранее овёс. Это называется, вспомнил Игорь, раздельной уборкой хлеба. Стебли срезают ещё сырыми, чтобы зерно быстрее созревало, а потом комбайном поднимают зерно с земли и обмолачивают. Комбайн то и дело подбрасывало на бугорках, и Иван внимательно следил за тем, чтобы зубцы не застряли в земле.
- Заяц! - вдруг крикнул Иван.
И в самом деле, впереди, на расстоянии нескольких метров, стоял заяц на задних лапках. Спал, наверное, а когда услышал совсем близко шум мотора, оторопел с перепугу. Комбайн едва не наехал на этого соню, а он только ушами перебирает.
Иван нажал кнопку, и над полем пронеслось: ту-ту-ту!
Зайца словно ветром сдуло. Во весь дух помчался через покосы!
- Это чтобы зайцев пугать? - показал Игорь на кнопку.
- Чтобы машину вызывать, когда бункер наполнится зерном! Вон она едет! - Он кивнул в сторону самосвала с красным флагом.- Вот что натворил твой заяц, но ничего - зерна в бункере почти доверху!
Остановились. А тут и отец Игоря подоспел.
- Забирайте, Иван Павлович, своего казака. Ведите на пруд, пусть пыль смоет!
Игорь подобрал с земли колосок овса, вылущил зерно и бросил в рот.
- А почему оно не сладкое? Ведь овсяное печенье сладкое.
- А ты пожуй хорошенько! - посоветовал отец.
И в самом деле, чем больше жевал Игорь зерно, тем вкуснее оно ему казалось.
- Вкуснятина! - И проглотил.
…Вода в пруду чистая-чистая. И тёплая.
Игорь смывает с лица пыль. Нюхает ладони. Чем они пахнут? Бензином! Вот чем! И так ему от этого становится хорошо, так радостно, что он перестаёт мыть руки: дома даст маме понюхать!
Уже по дороге домой остановились возле зарослей ковыля. Лёгкий ветерок нежно расчёсывал её длинные шелковистые косы-метёлки, волны бежали, как в море.
- Папка, я нарву маме ковыля!
- Только немного!
Игорь зашёл в траву и вдруг услышал, что она тоже шумит. И так чудесно шумит, словно о чём-то рассказывает. Прислушался. Вот чудеса! Шёпот, хоть и невнятный, но шёпот.
- Разве травы умеют говорить?
- Умеют, сынок. Только надо научиться понимать их язык.
- А о чём же рассказывает ковыль?
- А ты послушай! И о степной тишине, и о душистых травах, и о Билькином озере, и о том зайчике, и о маме, которая нас заждалась…
…Шумит ковыль. Игорь не стал его рвать, дома расскажет маме, как слушали они с папой шёпот чудо-травы, и мама - Игорь уверен - похвалит его за то, что он не тронул этой красоты.
Шуми, красавец ковыль, шуми вечно!..
