Когда Шинн был пленником в крепости, с ним не обращались так грубо, как его родные соплеменники. Сейчас он сидел босой и избитый в углу шатра, не понимая, почему судьбе было угодно так поступить с ним. Опытный воин долгие годы верой и правдой служил своему господину, отчаянно сражался за свой клан и следил за высокородным отпрыском. На этот раз все обернулось очень плохо для Шинна. Он не был предателем и хотел лишь славы для своего рода, но похоже молодой военачальник решил сделать из своего наставника козла отпущения, даже страшно было подумать, что с ним теперь он мог сотворить: кинуть на растерзание ящерицам или посадить на кол. Великий князь не успеет добраться сюда до этого момента. Он бы все понял и защитил, но в нынешнем положении дел молодому Иль Равею было проще устроить показательную казнь и свалить все свои промахи на Шинна: неплохой вариант для того, чтобы предстать перед своим отцом примерным сыном.

Шинн выругался, понимая, что влип по самые уши в ситуацию, из которой он не видел простого выхода. Руки были крепко смотаны веревкой, но ноги были свободны, видимо, его тюремщики считали, что из лагеря ему никуда не деться, и это было правдой. Снаружи доносились радостные возгласы и гортанное хоровое пение — это воины продолжали наслаждаться своей победой. А ведь в их рядах сейчас мог находиться и Шинн. Нужно было что-то делать. Один глаз сильно заплыл от гематомы, но это было не самым страшным: в данной ситуации каждый вдох отдавался внутри груди резкой болью. Похоже, что его бывшие соратники, увлекшись процессом избиения, сломали ему ребро. Шинн нашел нужные ритм и амплитуду, чтобы дыхание стало ровным и почти не причиняющим боли. Старый воин сел поудобнее и попытался зубами растянуть веревку на руках. Тщетно. В центре шатра горел затухающий костерок, видимо, когда Шинн был без сознания, один их охранников готовил на нем еду. Его света хватало ровно на то, чтобы освещать центр шатра, и скоро этот небольшой источник света мог исчезнуть.

Куча ветоши в углу зашевелилась, и оттуда появилась лохматая голова. От неожиданности Шинн резко дернулся, сморщился от пронзившей его боли, но не издал ни звука. Воин присмотрелся и в слабом свете узнал парнишку, который приносил ему еду, когда он был пленником в Лорель. Такую прическу не спутаешь ни с какой другой. Мальчишка несколько секунд привыкал к полумраку и наконец заметил своего притаившегося соседа.

— Ой! — воскликнул он, — ну и напугали вы меня. Затаились словно рысь на ветке!

Парнишка закопошился в куче тряпья, выбираясь из нее наружу, — когда я уснул, вас тут еще не было, — пояснил он причину своего испуга.

— А ты как тут оказался? — сам не зная, зачем, спросил Шинн: судьба мальчишки его мало интересовала. Он вновь забегал взглядом по шатру, пытаясь увидеть предметы или вещь, которые могли бы ему пригодиться для побега. Куча тряпья, глиняные горшки разных размеров и огромные бутыли с вином в плетеных корзинах — вот и все, что тут было. Похоже Шинна бросили в шатёр, куда один из командиров складировал не особо ценные вещи из награбленного в крепости. Да уж, незавидная судьба — закончить свою жизнь в окружении краденых обносков и деревенского дурачка. Шинн напряг память и даже вспомнил его имя — Притт.

— Меня камень в голову ударил, когда ваши штурмовали первую стену, — пояснил юноша, — когда очнулся, уже полыхала вторая стена. Я сперва мёртвым прикинулся, замёрз жутко. Подождал темноты и уйти хотел. Так меня отловили, когда я прятался в кузнице, — просто ответил парнишка, — я там в печке сидел, думал, в неё-то уж ваши точно не полезут, там и так ценных вещей много. А они все перерыли до основания. Хотя даже неплохо, что меня нашли: кузницу-то спалили потом. Сейчас говорят, буду подарком вашему князю, говорят, у него много мальчишек в рабах. Это даже к лучшему, — продолжал размышления вслух Притт, — я много чего могу: жонглировать и…, - тут он ненадолго задумался и триумфально продолжил: «Красить могу и из баллисты пулять! Может быть, меня в балаган к артистам определят! У вашего князя есть балаган?».

Воин промолчал, балагана с артистами у главы клана Равей не было, а рассказывать об обязанностях малолетних рабов чумазому мальчишке совсем не хотелось. На сколько помнил Шинн, в Восточных землях не существовало рабства, и глупый мальчишка мог не понимать, что это такое.

— А вас грозились спалить по утру, — так и не дождавшись ответа на свой вопрос, продолжил поддерживать беседу парень.

— Откуда ты об этом знаешь? — спросил он, вновь пытаясь зубами ослабить веревки.

— Так ваши солдаты об этом говорили, когда вас сюда приволокли. Хотя это вообще мне кажется глупой затеей: вы же сын Луны, и огонь вам не страшен.

Думать об этом сейчас Шинну совершенно не хотелось, и он продолжал свою борьбу с верёвкой.

— Вот если бы они вас утопили или повесили, может быть был бы толк, а так, только дрова впустую потратят, — парень продолжал свои рассуждения, периодически шмыгая сопливым носом.

Шинн всегда поражался непосредственности таких недалеких людей, говоривших о видах казни точно так, как о предпочтениях в еде.

— Да что вы мучаетесь с этой веревкой, суньте руки в огонь, она и перегорит, — наконец-то юноша заметил старения воина и поделился советом, казавшимся ему очевидным.

Посмотрев на костёр, Притт задержал на нём свой взгляд и раскрыл широко рот, застыв на пару секунд в такой позе, он громко чихнул.

— Простыл, видимо, когда на камнях валялся, — пояснил малец и словно в доказательство своих слов вновь шмыгнул носом.

Старый воин удивлённо посмотрел на мальчишку: ему такая идея даже не приходила в голову. Но она была очевидна, ведь огонь в тот раз не тронул тела Шинна, забрав лишь одежду. Вообще тот момент он помнил как сейчас, и это видение часто преследовало его кошмарами по ночам. Крики горящих солдат и пламя, покрывавшее его тело второй кожей, но не причинявшее никакого вреда. Воин немного замешкался, но всё же решился, ведь другого выбора у него не было. Он прислушался к тому, что происходило за пологом шатра. Криков становилось меньше, видимо, выпивка и сон постепенно валили солдат с ног. Значит в лагере оставались только часовые и самые стойкие к вину, другой возможности для побега могло не представиться.

Пожилой воин встал со своего места и осторожно подошел к затухающему огню. Он с сомнением и опаской поднес руки к костру и подставил путы под языки пламени, которые с жадностью стали лизать веревку. Шинн не ощущал жжение или боль, просто приятное тепло обволакивало его связанные кисти рук.

— Ну, я же говорил — вам огонь не страшен, — не умолкал говорливый парнишка.

Наконец веревки начали шаять и тлеть. Минуты казались вечностью, ибо Шинн опасался, что кто-нибудь из охранников решится проведать пленника. Он постоянно прислушивался, боясь услышать звуки приближающихся шагов, но засыпающему лагерю не было дела до пленников. Вскоре огонь справился с путами, и Шинн сбросил веревки. Он растер затекшие запястья — как же хорошо было свободно двигать своими руками.

— Милостливый государь, — прервал его занятие мальчишка, — вам нужно просто объяснить вашему князю, что вы — один из сыновей Луны, вас тут же простят, а я стану придворным шутом! Все равно ваши побеждают, и мне больше пойти некуда. Эта крепость была моим единственным домом, которого больше нет.

Шинн медленно повернулся и подошел к мальчишке, первой мыслью было задушить его, чтобы тот не поднял тревогу. Куда потом бежать? В земли огненноголовых было не пробиться, и там его больше никто не ждал с распростертыми объятьями, оставался один вариант — уходить дальше на восток и затеряться там где-нибудь на время.

— Ты местный? — тихо и задумчиво спросил Шинн, — хорошо знаешь дороги и леса?

— Уж будьте уверены, как свои пять пальцев! — гордо заявил мальчишка, — я же когда к балагану прибился, все земли в округе с ними объездил.

— Пойдешь служить ко мне проводником? — решил пока не убивать парня Шинн.

— А какой мне с этого толк? — резонно заметил малец, — тут меня хотя бы кормить будут.

Теперь старому воину нужно было быть очень убедительным и подобрать ключики к доверию этого мальчишки. Сейчас ему без проводника пришлось бы непросто в чужих землях. Не зная куда идти и где укрыться, какую дорогу лучше обойти, а где сократить расстояние, он мог бы просто заблудиться или выйти на патрули своих сородичей. Его — знатного человека с высоким положением — знали практически все огненноголовые в лицо, а молодой князь уже раструбил всем о том, что Шинн предатель и назначил показательную казнь. Да и от представителей другой стороны ему ждать милости не приходилось. Единственный человек, обещавший ему помощь — капитан Каррака, сейчас скорее всего был мёртв.

— Я богат, когда все утихнет, мы вернемся, я докажу свою невиновность и оплачу твою службу, — осторожно подбирая слова, попытался убедить парнишку Шинн.

— Зачем мне так рисковать? — начал размышлять вслух мальчишка, взвешивая аргументы, — я буду служить вашему главному князю, а возможно попаду в балаган, я жонглировать могу и…

— Нет у него никакого балагана, — резко оборвал глупого мальчишку старый воин и, стараясь не вдаваться в подробности, которых малец мог еще не понять, попытался ему объяснить всё как можно проще, — тебя ждет рабство, страшное, грязное и голодное, унижения и побои, а потом забвение и смерть в нищете.

— Нет балагана? — разочарованно промямлил Притт, выцедив из словесного потока аргументов, самый значимый для себя.

— За день службы я буду платить тебе одну десятую часть бронзовой монеты, — попытался перевесить чашу убеждений в свою сторону Шинн, деньги всегда срабатывали там, где не помогали остальные средства.

После такого сильного аргумента у мальчишки заблестели глаза, он встрепенулся и заметно ожил.

— И вы научите меня драться на мечах! — проявив свою наглость, заявил Притт, который был не таким простаком, каким хотел казаться.

— Хорошо, и еще я научу тебя обращаться с оружием, — пообещал воин, приложив правую руку к груди. Это был самый распространенный жест чистых намерений, когда ладонь не сжимала рукоять клинка и касалась того места, где должна была находиться душа.

— Дайте слово сына Луны! — потребовал мальчуган, — иначе я не сдвинусь с места.

— Даю слово сына Луны, я обещаю давать тебе каждый день уроки обращения с оружием и оплачу твою службу проводника в размере одной бронзовой монеты за десять дней, — поклялся воин и с сарказмом добавил: «Может быть мне ещё поклясться на крови?».

— Не нужно. Твоей клятвы достаточно, — мальчишка пропустил издевательскую интонацию, а может быть просто не заметил её по своей простоте. В его землях — на Востоке — все дети Луны были гвардейцами, а они всегда держали свои обещания. Не было большей части в семье, чем рождение ребенка, отмеченного Луной. Они всегда появлялись внезапно, а их возможности могли долго не проявляться.

— Тогда пойдем, следуй за мной очень тихо, — воин приложил палец к губам и уже развернулся для того, чтобы выйти из палатки, как его остановил мальчишка.

— Мне бы руки развязать, — шмыгнул он носом, показывая свои путы.

— Хорошо, подожди меня здесь, я найду, чем разрезать веревки, и вернусь.

Шинн нашёл в углу кусок какой-то ткани и замотал ею голову и лицо, чтобы светящиеся в свете Луны волосы не выдавали его во мраке. Он осторожно отодвинул полог, закрывавший вход в шатер, и осмотрелся. Прислушиваясь несколько секунд к тому, что происходит снаружи, он сделал шаг в сумрак. Мальчишка вновь зарылся в кучу тряпья, то и дело ожидая, что на улице будет поднята тревога. В таком случае ему, Притту, точно ничего не сделают, ведь он не участвовал в побеге. В какой-то момент мальчишка подумал, что воин попросту бросил его, но в палатку вошел Шинн. В одной руке он сжимал бурдюк с водой, а в другой саблю, на тело был накинут не застегнутый кожаный доспех с металлическими пластинами, а на поясе красовался ремень, за который были заткнуты небольшой топорик и кинжал. Воин взял одну тряпку из кучи и принялся вытирать лезвие своего оружия, затем перерезал веревки, сковывавшие движения мальчишке.

Воин кивнул головой в сторону емкости с водой: «Попей, только немного, неизвестно, когда мы сможем пополнить припасы.»

Мальчишка отхлебнул пару глотков, он хотел пить ещё, но, посмотрев на воина, отстранился от бурдюка и протянул его.

— Ты его понесёшь, — пояснил Шинн, — оставь при себе. А пока помоги мне стянуть потуже грудь, воин скинул с себя доспехи, порывшись в тряпках, нашёл подходящий материал. Спустя несколько минут облаченный в амуницию и при оружии, он чувствовал себя гораздо лучше. Благодаря тугой повязке во время ходьбы Шинна почти не беспокоили его саднящие рёбра.

- Иди за мной следом, только очень тихо. Не издавай ни звука, — скомандовал он, держа наготове саблю.

Старый воин и мальчишка осторожно выбрались наружу. Вокруг стояло бесконечное количество шатров, в которых можно было заблудиться. После нескольких минут движения Притт тихонько дернул за рукав воина, тот остановился и грозно посмотрел на источник своего раздражения. Парнишка невозмутимо показал рукой в противоположную сторону.

— Восток там, — едва слышно пояснил Притт.

Шинн повернулся и двинулся в указанном направлении. Лагерь после праздного вечера крепко спал, многие воины, не добравшись до своих шатров, лежали прямо на земле. Видимо, они не рассчитали свои силы, заливая в себя вино кувшинами, а может быть и намеренно напивались до такого состояния, чтобы забыть о кровавых воспоминаниях недавнего штурма. Медленно и осторожно два человека, как тени, крались в сторону, где лагерь должен был закончиться, поэтому нужно было постоянно оставаться начеку, потому что именно там на пути у беглецов могли попасться часовые. Впереди показался костёр, выделявшийся на фоне тлевших углей, не раз встречавшихся на пути, а значит около него находились бодрствующие воины, скорее всего это и был один из охранных дозоров. Обойти его не было возможности, поэтому двум беглецам предстояло каким-то образом пройти через него. Прячась за телегой, заставленной плетеными корзинами, Шинн начал свое наблюдение. Около костра находилось два солдата, один лениво потягивался, борясь со сном, а второй ворошил длинной палкой дрова в костре. Где же стоял третий часовой? Вместе с этим вопросом в голове вспыхнул сноп искр, и воин провалился в небытие.

Очнулся он от того, что кто-то больно пнул его по рёбрам.

— Вставай, скотина, — ликовал самодовольный охранник, — не зря все же людям дана возможность сливать из себя излишки жидкости. Возвращаюсь к костру, сморю, кто-то за вами наблюдает, парни. Я его раз по башке!

Все часовые негромко засмеялись, довольные исходом событий. Поймать сбегающего пленника было хорошим поступком и за него полагалась награда. А им не пришлось даже прилагать никаких усилий для того, чтобы сделать это.

— Может сейчас его оттащим к командиру? — предложил один из них.

— Нет, — возразил другой, — он и так спросонья обычно ревет как медведь, а тут ещё и под хмелем, не стоит рисковать. Сейчас замотаем предателя как следует, а с рассветом отнесем этого огненноголового в шатер к Иль Равею, он наверняка нас наградит за это.

— От судьбы не убежишь, — издевательски заметил один из солдат и похлопал Шинна по щеке, — если на роду написано пылать на костре, значит так и будет.

Находясь в шаге от свободы, было так глупо попасться на обычной невнимательности. Старый воин осмотрелся, ища пути спасения. Три вооруженных воина, они стоят, Шинн лежит без оружия, шансов почти нет. «Мальчишка!», — вспомнил беглец и покрутил головой, парнишки рядом не было, значит ему удалось бежать.

— Чего елозишь? — злобно произнес один из часовых и склонился над пленником держа веревку, — давай сюда руки.

— Смотри, — прервал своего соратника другой воин.

Склонившийся над Шинном солдат закрывал обзор, и воин не мог видеть, что привлекло внимание часовых. Наконец он нашел прореху в телах и увидел, что навстречу солдатам из-за телеги вышел Притт. Похоже, что глупый мальчишка решил сдаться ради ежедневной кормёжки.

Тем временем в руках парнишки что-то блеснуло, и один из воинов оголил саблю, с усмешкой смотря на мальца. Но парень, нисколько не смутившись, скорчил смешную гримасу и начал подкидывать предметы вверх, ловя их и снова подбрасывая, не давая им упасть на землю. Шинн заметил, что мальчишка жонглировал всякой всячиной — початком кукурузы, камнем, парой кинжалов и яблоком.

Воины заулыбались, а воодушевленный этим Притт начал быстро откусывать от яблока, не останавливая своего жонглирования. Часовые явно были удивлены и зачарованы этим зрелищем, но при этом они явно не опасались мальчугана, ведь они были хозяевами положения, а единственный, кто мог оказать им сопротивление, лежал сейчас у их ног. Часовой, хотевший связать Шинна, начал подниматься, увлеченный неожиданным представлением. Это был маленький шанс для старого воина — он резко выхватил из-за пояса у солдата кинжал и нанес тому несколько ударов в живот. Часовой повалился на него, придавливая грузным телом. Сбрасывая с себя обмякшего мертвеца, Шинн начал подниматься, понимая, что находится в невыгодной позиции перед стоящими на ногах воинами, но то, что произошло через мгновение, навсегда осталось в его памяти. Солдаты только начали реагировать на движение своего пленника, поворачивая головы и обнажая оружие, а мальчишка, не прекращая жонглирования, метнул сперва один кинжал, затем второй. Оба солдата безвольными куклами повалились на землю. У каждого из них в глазнице по самую рукоятку засели кинжалы. Шинн удивленно смотрел на Притта, который, ловко поймав яблоко, как ни в чем не бывало, продолжал его доедать.

— Как у тебя это получилось? — едва вымолвил старый солдат.

— Я же говорил вам — в балагане долго был, там меня научили жонглировать и ножи метать. В городе, где останавливались, ярмарку с аттракционами открывали, кто точнее меня нож кинет — золотой получит, если я точнее — золотой платит.

Шинн поднялся со своего места и отряхнул одежду, мальчишка забежал за телегу и вернулся оттуда уже с бурдюком и кожаной сумкой.

— Воду несу, как вы и велели, — пояснил он, — заодно и харчей нам немного нашёл.

Беглецы уже покидали городскую черту, когда воин наконец решил задать вопрос, давно его терзавший.

— Зачем ты вернулся? Ты же сильно рисковал?

— Ваша милость, вы мне обещали покровительство, обучение и службу. Вы — сын Луны! — наивно до простоты ответил мальчишка.

— А ты не боялся убить человека? — после небольшой паузы спросил воин.

— А кто вам сказал, что я не убивал раньше?! — удивленно переспросил Притт. После чего парочка беглецов шла молча, оставляя за своей спиной стены павшей крепости.

* * *

Дорога казалась бесконечной, учитывая, что каждый шаг отдавался в голове Шинна вспышками боли, но останавливаться было нельзя. Двум пешим людям нужно было успеть уйти как можно дальше и укрыться от погони. Старый воин был выносливым, годы воинской службы были тому отличной школой, но он еле поспевал за своим молодым и резвым спутником. Ещё немного времени, и свет, прогнав полумрак, возвестит о начале нового дня. Беглецы уже изрядно удалились от Лорель, но до леса, в котором можно было бы укрыться, оставалось ещё слишком далеко. Скоро в лагере обнаружат пропажу пленников, а также мертвых часовых и вышлют погоню. Шинн уповал лишь на то, что после бурной ночи ещё пьяный лагерь пробудится гораздо позже, чем обычно, и на то, что общее охранение было разрозненным, каждый клан выставлял на ночь свою охрану, не проверяя посты друг у друга. Общая праздная и безалаберная обстановка, что царила после взятия крепости, сейчас была только на руку двум беглецам. Опытный воин понимал, что нужно было как можно скорее уходить с дороги, но затеряться и спрятаться было негде — до леса ещё было далеко, а вокруг, покуда хватало взгляда, была степь.

— Малец, — тяжело дыша, воскликнул Шинн, нам нужно найти укрытие, — я чувствую, что за нами вот-вот пошлют погоню.

Мальчишка, не сбавляя шаг, повернул свою лохматую голову к воину и произнес фразу так, словно это была очевидная вещь, о которой должен знать каждый, особенно его спутник.

— Так это… Здесь за пригорком сад и дом семейства старика Стака, рукой подать.

Взобравшись на небольшой холм Шинн переводя дыхание, осомтрелся. Перед ним открылась благодатная картина ухоженного сада и домика с большим амбаром. Воину казалось, что он уже улавливает пока еще далекий, но такой зловещий шум погони.

— Дойти до леса мы не успеем, попробуем спрятаться в доме, — скомандовал Шинн и ускорил шаг.

Плодовые деревья были высажены на равном друг от друга расстоянии, было видно, что хозяин заботился о своих владениях: многие ветки, сгибавшиеся под тяжестью спелых фруктов, были подперты палками, а под каждым деревом виднелся разрыхленный круг, удобренный перегноем.

— Стак выращивал фрукты и продавал или менял их в Лорель, — пояснил на ходу Притт, — в этом году выдался богатый урожай, жаль, что их семье пришлось бросить всё это.

— Не удалось им…

Шинн увидел тело истерзанного подростка, который, судя по всему, пытался бежать в сторону сада, надеясь там укрыться. Возле амбара, прислонившись спиной к стене, на земле сидел пожилой мужчина, на его шее зияла огромная рана, из-за которой он неестественно откинул голову в сторону. В руках он сжимал мотыгу, видимо, ею он пытался отбиваться от нападавших, через приоткрытую дверь была видна часть обнаженного женского тела.

— Постой здесь, — приказал Шинн мальчишке, а сам, оголив меч, вошёл внутрь амбара. К противоположной стене был пришпилен мужчина, его руки были раскинуты в стороны и пробиты кинжалами. Похоже, что этот человек был еще жив, когда захватчики глумились над его женой и дочерью. Рядом лежало два женских тела, рубашки на них были разорваны, а от юбок остались лишь лохмотья, их глаза смотрели в пустоту, а глотки были перерезаны. Судя по всему, его сородичи, отправившиеся вчера в погоню за отступающими защитниками крепости, нашли себе здесь развлечение по вкусу. Шинн не раз был свидетелем подобных сцен, без которых не обходилась ни одна война, это было нужно солдатам, но сейчас впервые он испытал отвращение.

— Милостивый государь, нам нужно поторопиться, — просунул голову внутрь мальчишка, его лицо побелело, а скулы сжались.

— Не смотри, — вытолкнул Притта воин и вышел следом, — пойдем в дом. Слышишь шум погони?

— Да, слышу, — мальчишка смотрел на дверь амбара, и на его скуле заиграли желваки.

Шинн дернул его за рукав, приводя в чувство.

— Пошли в дом, нам нужно где-то спрятаться.

Шинн сделал несколько шагов и потянул входную дверь на себя. Неожиданно из дома на него вылетел человек с мечом, воин в последний момент успел поднять саблю и изменить вектор движения оружия. Отводя удар, он раскрыл противника и был готов проткнуть его, как в поединок вмешался Притт.

— Стойте! Стойте! — закричал он, размахивая руками и бросаясь между сражающимися, — это Верт, это свой! Он сын мясника! Он служил на баллисте у лейтенанта Лондайка.

Сцепившиеся воины отступили на шаг.

— Притт, почему ты с ним? Почему ты защищаешь огненноголового? Ты видел, что они здесь сотворили? Он должен за это заплатить! — Верт указал на Шинна мечом.

На вид ему было лет восемнадцать, над верхней губой у него едва пробивался первый пушок. Совсем недавно он был обычным горожанином, которому пришлось быстро превращаться в воина. Его грудь закрывала великоватая для него кираса, со следами от рубленых ударов и несколькими вмятинами. Если парень не снял её с какого-то мертвеца, то похоже носил он её не зря, и эта амуниция спасла ему жизнь несколько раз. Шинн мог убить его очень быстро, первый же неуверенный удар выдал в парне начинающего фехтовальщика.

— Верт, успокойся! Он на нашей стороне! Это Шинн, его должны были сжечь сегодня утром за предательство! Мы бежали вместе с ним из лагеря.

— Юноша, убери меч и умерь свой гонор, сейчас тебе представится возможность показать его во всей красе, — воин отвел в сторону оружие собеседника, — из крепости за нами выслали погоню. У нас есть два пути: или попытаться спрятаться, или принять бой. Вместе!

— Далеко убежать мы не успеем, они верхом, а пространство вокруг хорошо просматривается. Что же нам делать? — восклицал взволнованный Притт.

— Где же тот хладнокровный парень, совсем недавно спасший меня в крепости? — Шинн по-отцовски потрепал мальчишку по загривку, — у нас есть еще минут десять, мы можем подготовиться к встрече.

— Ты с нами, Верт? — не то спрашивал, не то убеждал Притт.

Молодой воин немного поколебался, крепко сжал рукоятку меча, так, что побелели костяшки пальцев.

— Да, я с вами, я хочу отомстить за семью старика Стака.

— Тогда за работу, — оптимистично хлопнул в ладоши Шинн, понимая, что шансов на выживание у них невероятно мало, но он не имел права дать даже намёк на это своим юным спутникам, на помощь которых он даже не рассчитывал, но мог использовать их как приманки.