За сеткой ристалища слышится звук метаемых джерид, которые рассекают воздух. Один за другим. Но лишь единицы попадают в мишень, которая представляет из себя огромное бревно.

Лераиш поднимает голову и видит, как Сэйми беззаботно болтает ногами на верхотуре сталагната. Слишком высоко, чтобы видеть ее выражение лица, но он уверен, что оно такое же, как в момент спора, когда она сказала, что шейды метают джериды куда лучше. Не с той тупой жаждой разорвать мишень на куски, как это делают шеды, а размеренно, спокойно. А главное, метко. В тот момент губы Сэйми были растянуты в ухмылке, что так гармонично совмещала в себе надменность и хищность. С несоразмерно длинными клыками, которые невозможно не заметить. Лераиш уверен, что сейчас именно с такой ухмылкой она наблюдает за тренировкой, потому как Хишира раз за разом попадает точно в центр в отличие от остальных, чьи джериды либо едва задевают бревно, либо со звоном отскакивают в сторону.

Новая попытка, и джерид, брошенный в бревно, пролетает мимо. Рино вскидывает руки, небрежным пинком поднимает в воздух взвесь песка, но находит в себе силы сдержать ругательства, что так явно желают вырваться.

— Да… почему?! — вскрикивает он, а в ответ прилетает эхо от смеха Сэйми.

— Потому что не слушаешь меня! Потому что думаешь, будто одной лишь силы достаточно! — в тон говорит ему Лераиш, думая о том, что спор уже проигран. — Покажи, как ты держишь джерид?

Рука Рино сжимает обмотку в центре копья.

— Джерид должен располагаться вдоль длины ладони, а не поперек. И его не надо сжимать изо всех сил. — Лераиш обводит взглядом всех тренирующихся и останавливает внимание на Хишире: — Покажи.

Шейда кивает; берет джерид и метает настолько легко, кажется, будто тот даже не долетит до цели. Но острие входит в древесину на половину. Почти в центр.

— На сегодня достаточно, — вздыхает Лераиш, слыша сдержанное ворчание Рино. — Джериды — на место, и возьмите тренировочные шары.

Юные шейдимы в ответ начинают медленно тянуться к мишени; а Лераиш почти физически ощущает, как самодовольный взгляд Сэйми сосредоточен точно на его затылке. Наверное, она нарочно забралась на верхотуру, чтобы смотреть на него сверху вниз.

Как только джериды оказываются в корзине, каждый из тренирующихся берет небольшой стальной шар с прикованной к нему цепью, которая оканчивается наручем. С помощью ремней пристегивают его к предплечью. По команде шейдимы начинают бросать шар вперед, и как только цепь натягивается до предела, они возвращают шар обратно резким движением руки и поворотом корпуса.

Лераиш переворачивает песочные часы на столе, отходит к ограждению и, скрещивая руки, опирается на него спиной.

— С каждым днем все сильнее, — раздается низкий голос Баббара, который наблюдает за тренировкой с самого начала.

— С каждым днем все больше уверенности в силах, которых еще нет, — произносит Лераиш, стараясь скрыть раздражение. — Я не помню, чтобы мы с братом были настолько самоуверенны в себе, когда тренировались.

— Разные времена. Разные жизни. Посмотри на них: это не дети, это… это звереныши, которые жаждут вонзить клыки в глотку тому, кто лишил их родителей, лишил прошлой жизни. Не все, но многие. А тренировки с каждым днем внушают, что клыки их становятся длиннее, а когти — острее.

— Главное, не позволить им сорваться. Иначе это коснется не только их, но и всех нас. — Лераиш переворачивает песочные часы и объявляет перерыв.

Баббар пожимает плечами, но спустя мгновение, понимает, что Лераиш не смотрит в его сторону:

— Мы слишком далеко от места, где находиться объект их мести.

— Расстояние не имеет значения. А теперь, — обращается Лераиш уже к тренирующимся, — последний раунд только с применением крыльев.

В тот же момент над головой раздается звук, похожий на тот, что сопровождает разворачивающуюся простыню; и сильный воздушный поток врезается в спину.

— Кажется, принц, ты проиграл спор, — звучит голос Сэйми. Голос, от которого в памяти невольно возникает хищная самодовольная ухмылка.

— Спор? — удивляется Баббар. — Вы о чем-то спорили?

— О, да, — насмешливо протягивает Сэйми. — Спор, который начал сам принц. И хватит ли ему сил признать поражение и выполнить обещание?

— Можешь не сомневаться, — Лераиш небрежно бросает слова через плечо, не оборачиваясь и стараясь сконцентрировать внимание на тренирующихся, но видя, как те уже выбиваются из сил, отдает команду об окончании занятий.

— Так что за спор-то? — повторяет вопрос Баббар; и Сэйми уже набирает в грудь воздух, чтобы ответь, как сверху раздается звон колокола. Сигнал, что свидетельствует о появлении чужаков. Сигнал, что звучит впервые.

Растерянность стирает с лица Сэйми выражения самодовольства в один миг. Она быстро оборачивается ко входу, который расположен в дальнем конце пещеры. Лераиш же, схватив обычное копье со стойки, сразу взлетает и направляется в сторону звона. Лишь через несколько мгновение Баббар и Сэйми делают то же.

Звон колокола обрывается так же резко, как и начался.

В голове Лераиша мелькают фрагменты тех причин, которые могли заставить поднять тревогу. Случайный разведочный отряд хегальдин? Или же шейдим выследили? Что там творится у входа в пещеру? Он толкается крыльями от воздуха, набирая скорость, но все равно слишком медленно. Взмах. Еще. К выступу. Ожидая увидеть пернатые крылья, и Лераиш их видит их. Две пары, как бельмо в темном мире шейдим. Но в их руках нет копий; а рядом с ними — Лифантия.

Взмах перед собой, чтобы остановиться.

— Все хорошо, — негромко говорит Лифантия, поднимая открытую ладонь. — Просто наши друзья забыли, как надо входить.

Его рука указывает на хегальдин, за спинами которых прячутся две девочки. Лераиш замечает, что глаза младшей из них — черные.

— Давно уже не были здесь, да и позабыли, — голос одного из отшельников дрожит. Видно, нечасто ему приходилось видеть шеда с копьем, острие которого все еще направлено в его сторону.

Неподалеку приземляются Сэйми и Баббар, а за ними Рино и все те, кто тренировался на ристалище.

Два отшельника замирают, когда в воздухе возникает полукруг из десятка шейдим с цепными копьями.

Лифантия склоняет голову и коротко улыбается:

— Надо бы продумать сигнал отмены. Сэйми, возьми детей и расскажи всем, что тревога была ложной.

Она кивает в ответ и молча исполняет просьбу отца, шепча перед отлетом:

— Не забудь, принц. Ты должен мне.

— Прошу вас, извините за такую встречу, — хриплый голос Лифантии звучит так мягко и дружелюбно, что даже Лераиш чувствует, как его сердце успокаивается. Старый шейдим делает знак, и солдаты, что окружают выступ полукругом, разлетаются. — Здесь вам ничего не угрожает. Здесь — вы в безопасности.

— Они немного боятся, — говорит один из отшельников, найдя в себе силы преодолеть растерянность от зрелища воинственно настроенных шейдим. — Привязались к нам пока мы сюда шли.

— Вы, наверное, голодны. Давайте вместе поужинаем.

Лераиш отходит в сторону, пропуская вперед Лифантию, отшельников и двух девочек, старшая из которых останавливается и одаривает его пристальным взглядом:

— А я вас знаю, — произносит она тонким, но уверенным голосом.

— Неужели?

— Я была маленькой, но я помню тот день. Все помнят. Вы принц Лераиш, который не смог долететь до кроны Колосса. И стал шейдимом, падшим, из-за ненависти к своему бессилию. Так про вас говорят.

На ступенях лестницы останавливаются Лифантия и отшельники.

— Ты веришь этому? — спрашивает Лераиш; и воспоминания о том дне заставляют напрячься все мышцы.

— Раньше верила.

Младшая сестра по-прежнему прячется за старшей, и лишь черные глаза осторожно выглядывают из-за спины последней.

— Здесь вас никто не тронет. Идемте.

По дороге к общему столу Лифантия спрашивает имена девочек. Старшая представляется Силишой, а младшая — Рокка. И чем дальше они проходят в пещеру, чем больше шейдим встречают по пути. Рокка, видя столько черных глаз и приветных улыбок, начинает чувствовать себя увереннее. Она улыбается в ответ и осыпает вопросами Лераиша:

— А у меня будут такие же черные крылья?

— Со временем.

— Они кажутся такими тонкими, — рука Рокка касается крыла Лераиша и аккуратно поглаживает его. — Такие мягкие. Они могут порваться?

— Нет, не могут.

— А на них можно летать?

— Можно. — Лераиш видит, как Лифантия улыбается пытливому допросу.

— А мне мама всегда говорила, что шейдимами становится только плохие, те, кто все время врет. А сами шейдимы это голодные звери, которые едят сырое мясо. Но мне почему-то не хочется сырого мяса. — Рокка вместе с Силишой удивленно рассматривают строения из дерева и кристаллы, фосфоресцирующие бледно-голубым светом.

Присаживаясь за стол, Рокка устраивается рядом с Лераишем. Она снова начинает задавать множество вопросов, но Силиша тут же одергивает младшую сестру, и та, надувшись, молча вгрызается в корку хлеба. Похоже, старшая сестра более обременена тяжелыми мыслями о побеге, думает Лераиш, вряд ли они теперь увидят свою семью.

— … вот так и нашли их, — заканчивает рассказ один из отшельников с запыленными крыльями, жадно откусывая кусок от вяленого мяса и запивая молоком. — Грязными, голодными. И решили сразу же отвести их сюда.

— Главное, что все целы, — говорит Лифантия, а затем обращается непосредственно к отшельникам: — отдохните с дороги. Отправитесь домой, как только наберетесь сил. Я покажу вам места для отдыха.

— А если ты женишься на мне, тогда я стану принцессой? — обращается к Лераишу Рокка, и во взгляде ее таятся коварность и любопытство.

— Рокка! — тут же восклицает Силиша.

— Что я опять не так сделала? — Руки младшей сестры скрещиваются на груди.

— Я уже давно не принц, — усмехается Лераиш.

— Значит, я не стану принцессой?

— Рокка, замолчи! Мы же в гостях!

Но в ответ старшая сестра видит только протестующий жест в виде высунутого языка.

— Теперь это ваш дом, — подытоживает Лифантия, поднимаясь из-за стола. — Пройдемте, я покажу, где ваш новый дом.

Он отводит их к общей бурсе. Рокка напоследок оборачивается и, широко улыбаясь, небрежно машет рукой Лераишу.

* * *

— До побега Силиша прислуживала в замке архонта. — Лифантия шагает по темному тоннелю, и эхо от его шагов отражается от стен. — Жаль, что ничего полезного рассказать она не смогла. Только то, что ваш брат выказывал явную симпатию к одной из Теней.

— Тессера, — констатирует Лераиш. — Четвертая из Теней даже в то время, когда я был в замке, она часто стремилась к обществу Вассаго. Хотя, что здесь странного?

— Абсолютно ничего. Разве только то… а вы, принц, помните, как выглядит Тессера? — спрашивает Лифантия, замедляя шаг.

— Конечно, как и все Тени. Только рисунок на маске, отличающий ее от остальных. И только.

— Нет, вы меня не поняли. Маски скрывают личности советниц от общества. Но члены семьи архонта должны же были видеть лица всех семерых. Вы помните лицо Тессеры?

Лераиш останавливается, ощущая в памяти странный барьер; за которым, обычно, скрывается сон настолько яркий, что еще мгновения назад он затмевал собой реальность, а сейчас известен только факт его существования. Воспоминание о внешности Тессеры находится за таким же барьером. Хотя, Лераиш полностью уверен, что видел ее лицо.

— Что случилось? — с тенью улыбки на губах, спрашивает Лифантия; и слышит в ответ те слова, что ожидал услышать:

— Не могу вспомнить. Наверное, за все эти годы просто забыл.

— Вы прожили все свое детство в обществе советниц в масках, и видели их так мало, что могли просто забыть?

— Не знаю. Почему нет?

— Вы, принц, и сами понимаете, что это неправда. Невозможно помнить то, чего вы не видели. Не ощущаете дискомфорт при попытках вспомнить лица семерых?

— Да какая разница, какое это имеет значение?! — повышает голос Лераиш, но сразу осекается, удивляясь внезапной вспышке гнева.

Лифантия же продолжает улыбаться. Той улыбкой, за которой взрослый прячет правильный ответ от ребенка, задавшего вопрос.

— Вы никогда не видели лица Тессеры, принц. И лиц Эны, Диа, Триссы, Эптиссы, Пентии, Эксии. Никто не видел.

Слыша имена Теней, Лерайе пытается вспомнить внешность хотя бы одной из них, но сознание снова врезается в барьер. Лишь фарфоровые лики и мантии. Черные крылья и мелодичные красивые голоса. Но в голове пульсирует странная мысль, говорящая то, что он видел их. Видел лица. И эта мысль нашептывается тем же мелодичным голосом, который так сильно похож на голос одной из Теней.

— Как же тогда?..

— Я думаю, что это гипноз, — Лифантия больше не улыбается, а голос его звучит твердо.

— Не может быть, — неуверенно произносит Лераиш. Словно оправдываясь перед самим собой. — Чтобы всю жизнь…

— Может. Никто не видел. Силиша отвечала так же, как вы, принц. Хотя, кому, как не служанке видеть лица тех, кому она прислуживает. Случайно или нет.

— А откуда вы это знаете?

— Лишь предположение, почва под которым становится все тверже. Ни один из отшельников или шейдим даже краем глаза не видел их внешность. — Лифантия ненавязчиво подталкивает Лераиша к выходу.

— Тогда, кто они на самом деле?

— Тени — наша основная цель.

— А что если под гипнозом мой брат, и мой отец?! — Лераиш рефлекторно сжимает плечо Лифантии. — Ведь тогда можно?..

— Просто рассказать? — перебивает Лифантия, и в несвойственной ему жесткой манере продолжает: — Стереотипы о демонической природе шейдим внушались всем хегальдинам целые поколения. Так долго, что они без зазрения совести готовы убить даже собственных детей. И, вы думаете, что теперь все можно решить одним лишь разговором?! Очнитесь, принц! Невозможно загипнотизировать все население Эрриал-Тея! Для этого создана вера культура, обычаи. И они также не прошли мимо вашего отца и брата. Вы шейдим, и ваш народ умирает от стереотипов, от жалких лживых сказок. Шеды, шейды, их дети. А вы готовы рискнуть всем и просто поговорить? А если не выйдет? Не удастся договориться? Что тогда?

Лераиш делает короткий вдох, чтобы ответить, но не успевает.

— О шейдимах узнают, принц. И начнется охота. Найдут и уничтожат всех. Только потому, что вы хотели договориться. Для нас хегальдины — такие же демоны, как и мы для них. Разница лишь в том, что мы верим, будто они способны понять нашу истинную природу. Но, как думаете, сами хегальдины верят в то, что смогут понять природу шейдим? Из одного лишь разговора?

— Война — единственный выход? — тяжелым голосом произносит Лераиш.

— Нет. Можно убежать и оставить тысячи шейдим умирать. Но только, что мы расскажем нашим детям? Убегать и бросать своих это выход? Отнюдь. Бегство в этом случае — первый шаг к вымиранию.

Они выходят из тоннеля в залитую солнцем зеленую долину, где в течении последних недель образовались ровные полосы вскопанной земли с едва прибившимися пучками зелени; и пастбище для скота, увенчанное деревянной оградой.

— Огромный риск разводить хозяйство на виду, — говорит Лераиш.

— Оправданный шаг к независимости. Хегальдины утонули в своем мире, где нет больше войн. Где только они, и больше никого. Их внимание притуплено годами беспечной жизни. Больше десяти лет не появлялось ни одной разведывательной группы в нашем небе. Как и в небе отшельников. Эта долина хорошо защищена естественными преградами. Но я хотел поговорить совсем о другом, принц. Мы становимся сильнее с каждым днем. Но к сожалению, не настолько, чтобы противостоять хегальдинам открыто. Они могут легко задавить нас числом. Бо́льшим количеством подготовленных воинов. Бо́льшим числом «серых», которых пустят в первую очередь.

— Хотите просить помощи у отшельников? Но они также малочисленны, как мы. — Лераиш замечает белые пернатые крылья вдали; его сердце вздрагивает, а мышцы напрягаются. Он пристальнее всматривается в обладателя этих крыльев, и вздыхает с облегчением. Силиша. Едва она оказалась здесь, как уже вызвалась помогать. Непривычно видеть такие белые крылья и такие зеленые глаза.

— Последним делом — у отшельников. Но сначала, я хочу просить поддержки у шиагарр.

— Шиагарр?! — восклицает Лераиш; а голове сразу же возникают воспоминания, связанные с книгами, на чьих страницах были нарисованы существа с мощными чешуйчатыми хвостами вместо ног, с хищными глазами и закрученными в спираль рогами. — Но каким образом? Зачем им помогать нам?

— Племена шиагарр переносит память через все поколения. Они помнят обман хегальдин, они помнят, как их прогнали с родной земли, которая теперь носит название Эрриал-Тея. Шиагарр едва не истребили также, как и шейдим. И это нас объединяет. Я помню этих существ, и знаю точно, что они не забыли итогов войны. Ненависть и месть живы в крови каждого из них.

— Стравить шиагарр и хегальдин? — Лераиш отводит взгляд от Лифантии, лицо которого выражает спокойствие, но во взгляде пробуждается безумие, что готово поглотить все живое перед собой.

— Шейдимы и шиагарры должны объединиться.

— Атака в лоб — величайшая глупость. Это верная смерть для большинства.

— Вы прекрасно понимаете, как распорядится нашими преимуществами и недостатками.

— Именно поэтому нам нужна помощь отшельников? Только они могут нанести удар изнутри. — Лераиш смотрит, как Рокка беззаботно бегает вокруг старшей сестры, подпрыгивая и стараясь взлететь.

— Верно. Даже некоторые животные сначала отравляют противника, а только потом ввязываются в непосредственную борьбу. Нам нужна стратегия, которая позволит ослабить Эрриал-Тею изнутри. Она есть организм, который мы должны отравить, чтобы ослабить.

— Только нужно знать, что ослаблять. И каким способом.

Лифантия присаживается на деревянную скамью, а Лераиш продолжает стоять, всматриваясь в линию горизонта.

— У нас огромное преимущество, принц. О нашем существовании не знают. Не догадываются и о наших намерениях. Поэтому уничтожать Эрриал-Тею только лишь силой, это признак великой глупости.

— Тогда для чего втягивать шиагарр?

— Войны без войска не бывает.

* * *

Рука Баббара легко касается плеча Лераиша, но тот не реагирует. Тогда движение становится более настойчивым, пока Лераиш не просыпается, глубоко вдыхая воздух носом.

— Ты просил разбудить. Скоро рассвет. — Черные газа Баббара кажутся сейчас ночным беспросветным небом, от вида которого хочется спать еще больше.

— Спасибо, — невнятно бормочет Лераиш, присаживаясь в постели.

— Мне пора на пост, — прощается Баббар и уходит, оставляя звук шелестящей цепи от копья.

Тяжело дыша, Лераиш протягивает руку к ковшу и окунает ее в ледяную воду; омывает лицо, и часть былого сна растворяется во влажной прохладе, а затем окропляет пол темными пятнами.

Он выходит из бурсы. Снаружи никого. Так даже лучше.

Лераиш накрывает плечи крыльями, прячась от холодного сквозняка. Шаг за шагом, в сторону кухни, где стены хранят запах выпечки и жареного мяса. Лераиш вешает котел с водой над разведенным огнем, а затем принимается нарезать овощи.

Шейды лучше метают джериды, звучит в голове голос Сэйми, после которого раздается стаккато скрежетов стали о сталь — когда один джерид за другим отскакивают от металлического листа, вместо того, чтобы вонзиться в цель.

Закончив со всеми приготовлениями, Лераиш оборачивается и едва не сбивает с ног Рокка.

— Ой!

— Ты что здесь делаешь?

Ответом служит лишь хмурый взгляд с лица, наполовину прикрытого ладонью.

— Ушиблась?

— Все принцы такие неуклюжие? — из-за прижатого рукой носа, голос Рокка получается гнусавым.

— Только те, за которыми следят маленькие настырные девочки. — Лераиш пытается осмотреть лицо девочки, но та лишь недовольно фыркает и отпрыгивает в сторону. — У тебя кровь?

— Да. Иногда бывает. Это ничего, я уже привыкла.

Лераиш хмурится:

— А сестра знает об этом?

— Конечно, — сразу отвечает Рокка.

— Почему не спишь? — Лераиш про себя отмечает, что следует поговорить с Силишой.

— Я никогда не сплю, — также коротко бросает Рокка. — Мне хватает просто полежать. И все. А почему ты не спишь? Разве принцы не спят до обеда?

— Но я ведь не принц. Тем более у меня есть одно дело, с которым надо покончить как можно скорее.

— Рокка!

Голос Силиши заставляет девочку вздрогнуть.

— Я же сказала, без меня никуда не ходить! Простите, пожалуйста. Надеюсь, она ничего не успела сломать.

— Я ничего не ломала. Это принц неуклюжий! — восклицает Рокка, хлопая крыльями по воздуху.

— Рокка! Извинись! — Силиша хватает младшую сестру за руку, и та бормочет невнятные извинения.

— Простите еще раз, — обращается она уже к Лераишу, а затем уводит за собой Рокка, которая напоследок успевает показать язык.

Семья становится все больше и шумнее, улыбается своим мыслям Лераиш, а затем вздыхает и берет поднос с едой; выходит из кухни, направляясь к бурсе. Последний шаг перед ее дверью. Стук. Надсадный скрип петель. Перед глазами Лераиша — Сэйми; лежит под шкурой рорхарна, подперев голову рукой. С хищной ухмылкой на белом лице.

— Кто бы мог подумать, — мурлычет Сэйми. — Принцы умеют сдерживать обещания. Но до конца ли?

Ее бровь вызывающе изгибается, а кончик языка аккуратно ласкает острый клык.

Лераиш шумно набирает воздух в легкие, склоняет голову, опускается на одно колено и смиренно произносит:

— Завтрак для принцессы шейдим.

После чего слышит заливистый смех.

Он оставляет поднос недалеко от Сэйми, встает на ноги и видит, как шкура сползает с ее тела, оголяя грудь.

— Какого почувствовать себя «серой» служкой? — спрашивает она, поправляя шкуру. — О! Принц смущен наготой? Буду считать твое обещание исполненным и буду рада следующим порывам к азарту.

— Не злись, — добавляет Сэйми, видя, как желваки на лице Лераиша начинают пульсировать. — В конце концов, ты сам виноват.

Последнюю фразу Лерайе уже не слышит. Он закрывает за собой дверь и уходит, думая о том, что на следующую тренировку придумает наказание юношам за невыполнение техники метания. И за промахи.