По тому, как дрожит пламя, Лилит понимает, что кто-то приближается. Долго гадать не приходится, ведь звук поступи третьей из Теней нельзя спутать ни с чем-либо другим. И предчувствие оправдывается громким приветствием, которое, как уже знает Лилит характеризует хорошее настроение Триссы.

— Маленькая шейда, доброе утро! — весело воспевает третья из Теней.

В памяти Лилит невольно возникает золотистые лучи восходящего солнца, и ее глаза рефлекторно жмурятся этой фантазии.

— Ты знаешь, я обнаружила, что иногда мне просто необходимо навести тебя и моего возлюбленного Каина. Это такой же ритуал, как завтрак для вас, как чашка чая ранним утром. Просто поздороваться, просто посмотреть.

Трисса протягивает руки к потолку и потягивается.

— Мой Каин! Как же я скучаю по тебе. Иногда мне кажется, что моя любовь к тебе безмерна!

Сидя в углу, Каин не обращает внимания на Триссу. Его взгляд сконцентрирован в одной точке на полу.

— Каин? — голос третьей из Теней становится неожиданно холодным; но хегальдин даже не шевелится. Трисса резко поворачивается к Лилит, и та ойкает от неожиданности. — Твое присутствие сильно влияет на моего манкурта! Он начинает думать, анализировать. Он…

Голос Триссы обрывается. Тень расправляет плечи и подходит ближе к камере Каина.

— Мой мальчик, неужели ты испытываешь к ней симпатию? — В ее интонации проскальзывает улыбка, хотя фарфоровый лик по-прежнему апатичен.

Иногда Лилит кажется, что мелодичный голос Триссы и те интонации, которых она прежде не слышала ни от кого, кроме Теней, превращают бездушный фарфор в живое эмоциональное лицо.

— Она тебе нравится?

Взгляд Каина едва касается Лилит, затем останавливается на третьей из Теней, и снова возвращается к точке на полу.

— Похоже, наша маленькая шейда тебя жалеет. И ты привязываешься к ней, как к единственному, кто проявляет жалость. Именно так ведет себя умирающий зверь, он будет вечно благодарен тому, кто пытается ему помочь. Это так прекрасно! Мой манкурт проникся новыми чувствами! Мой мальчик испытывает симпатию. И быть может, даже желание.

Голос Триссы звучит томно, с заискивающими нотками.

— Это так, Каин? Ты хочешь эту маленькую шейду? Ведь я могу поговорить с сестрой и, возможно, она одолжит ее нам.

Лилит не понимает, о чем говорит Трисса, но инстинктивная тревога пускает по коже холодную дрожь. Она быстро моргает, смотря на третью из Теней, затем переводит взгляд на Каина, голова которого склонена на бок, а глаза хладнокровно оценивают маленькую шейду так, словно видят ее впервые. Из сомкнутых губ Лилит просачивается жалобный писк, и Каин сразу вздрагивает. Он встает на ноги, выпрямляясь во весь рост; скрещивает руки на груди и отрицательно качает головой.

— Ты отвергаешь мое предложение, — интонация Триссы ясно дает понять, что от хорошего настроения не осталось ни следа.

Она открывает камеру Каина, но он продолжает стоять на ногах, хотя заметно, как его начинает сотрясать крупная дрожь. Третья из Теней продолжает пристально смотреть в глаза юноши снизу-вверх, и спустя несколько мгновений, Каин сконфуженно отводит взгляд, а затем послушно опускается перед ней на колени так, словно нечто невидимое и тяжелое давит на его плечи. Лилит ожидает, что Тень снова оденет ошейник и отведет Каина в то помещение, от которого сквозит кровью; но в руках Триссы возникает зарница от стали.

— Смотри, Лилит, — хладнокровно процеживает она, прижимая голову Каина к своему бедру. Палец ее руки, что облачена в кожаную перчатку, нежно скользит по уху; к зажившей ране, которую она нанесла. — Смотри, чем оборачивается твоя жалость к моему манкурту. Ты жалеешь его, и он ведет себя по-другому, а значит, я буду наказывать его чаще.

Дыхание Каина учащается, и сквозь сточившиеся зубы брызгает слюна. Лилит неотрывно смотрит в смежную камеру, смотрит, как лицо Каина искажается все сильнее; и кровь выступает из-под швов, заменяющих брови. А когда красные капли касаются глаз, Лилит рефлекторно зажмуривается так, будто кровь заливает не глаза Каина, а ее собственные.

Жалобный скулеж усиливается с приближением лезвия.

Мгновение, и, кажется, что лихорадочные стенания Каина надрывают пространство. Воздух трещит, как рвущаяся ткань, а в образовавшейся дыре зияет глотка с мечущимся обрубком языка. Стенания срываются на крик.

Лилит отваживается открыть глаза только тогда, когда тишину начинают тревожить лишь треск пламени. Она всматривается во мрак камеры Каина и видит, как он лежит на полу, подогнув под себя ноги; обе ладони прижаты к тому место, где должно быть ухо; а между пальцами — кровь. Лилит сама не замечает, как сидя в своем гнездышке в углу, начинает напевать мелодию, которую слышала еще в раннем детстве; которая слетала с губ матери. И сейчас, маленькая шейда, пропускает это воспоминание через себя и старается коснуться Каина этой мелодией. Заглушить его боль.

Спустя какое-то время дыхание Каина выравнивается. Кажется, он засыпает, но Лилит все равно продолжает петь дрожащим хрипловатым голосом. Продолжает, пока не засыпает сама, оперившись головой на перекладину в решетки. В мимолетном сне отец подкидывает ее высоко к небу, где парит множество белых перьев. Лилит заливисто смеется, стараясь взлететь. Раз за разом, все выше и выше. Она опускает взгляд, но внизу — не отец. Внизу находится Трисса. С хорошо знакомой фарфоровой маской. Третья из Теней протягивает свои руки к маленькой шейде, а из-под маски слышаться невнятные стенания. Сон резко обрывается, и Лилит вздрагивает, ведь стенания все еще слышны. Проходит миг, после которого маленькая шейда понимает, что голос принадлежит Каину. И его она слышала сквозь сон.

Мучимый болью, он почти не двигается, не ест и совсем не притрагивается к воде.

* * *

— Никаких изменений, — выдыхает пришедшая Эксия. — Сердце, левый глаз. Крылья поредели и даже уменьшились в размере. Значит, в тебе еще осталось кровь хегальдин. Не лучшее, что она может дать. Седина в твоих волосах говорит, что, ты видишь здесь страшные для себя вещи. Может, страх тормозит трансформацию? А может, ты просто ошибка. — Пальцы Тени сжимают подбородок Лилит. — Но твоя стагнация меня утомила, маленькая шейда. Больше ты не представляешь для меня интерес.

Шестая из Теней закрывает за собой камеру и уходит. В этот же момент Лилит ощущает странную дрожь, что сыпется по спине ледяными осколками; чувствует тревогу. Инстинктивную, неосознанную. Которая подобно паразиту, ворочающемуся внутри. И зародили его голос Эксии, ее движения и интонации. Теперь каждый фрагмент пространства, кажется, источает угрозу. Каждая тень шипит подобно змее.

Лилит зовет Каина, но тот остается молчалив и неподвижен.

— Ты злишься на меня? Ты тоже думаешь, что я виновата во всем… — голос маленькой шейды вздрагивает, но она берет себя в руки и продолжает: — Во всем, что она делает с тобой? Но ведь это неправда! Она врет! Она!..

В этот же момент Каин переворачивается на другой бок, лицом к камере Лилит. На мгновение ужасная рана освещается светом факела, но затем снова прячется в тени. Он прикладывает палец к губам и отрицательно качает головой.

— Я не хочу, чтобы она делала тебе больно! И я не хочу, чтобы она, вообще, сюда приходила… чтобы мы здесь находились. Ты веришь мне?

Каин положительно покачивает головой.

— А ты помнишь, как первый раз летал? — спрашивает Лилит, опустив подбородок на пыльную перекладину в решетке, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей, чтобы тишина не давала возможности думать.

Небрежные швы из толстой нити, задумчиво сходятся у переносицы; взгляд Каина опускается на пол и рыщет по поверхности, словно именно там разбросаны воспоминания. После чего его губы вздрагивают так, будто хотят извлечь какой-то звук, но в тот же момент сжимаются в тонкую линию. Каин поднимает руку и показывает указательный палец.

— Первый полет, — повторяет Лилит. Но в ответ отрицательное покачивание головой. — Первый? Один? Один раз? Ты летал всего один раз?

Голова Каина тяжело кивает.

— Я тоже, когда была совсем маленькой. — Лилит хмурится, когда переводит взгляд на седую прядь волос, рефлекторно намотанную на палец. — Тогда папа держал меня на руках и подбрасывал вверх. Все выше и выше, а я махала крыльями. И в какой-то момент я ощутила воздух. Это почти так же, как ощущать под ногами землю. Мне казалось, что я зависла над папой и находилась в воздухе так долго… Потом я начала падать, но он меня поймал.

Дрожа, губы Каина растягиваются в подобие улыбки. Все шрамы и ожоги разглаживаются на его бледном лице, и кажется, что сейчас Лилит видит именно то лицо Каина, каким оно было до изуверских истязаний; когда его кожи касались тепло солнца и прохлада дождей.

Однако непрошенный сквозняк просачивается через щели двери, врезается в пламя факелов, и тени вздрагивают, возвращая Каину прежнее уродство.

— А когда ты летал? — Лилит смотрит прямо в лицо Каина, вновь стараясь вернуть видение, которое произошло мгновение назад.

В ответ лишь лаконичное пожатие плечами.

— А помнишь, как это было?

Отрицательное покачивание головой.

Лилит видит, как Каина сотрясает дрожь.

— Тебе сейчас больно?

Кивок, и после молчания он снова отворачивается и исчезает во мраке своей камеры.

* * *

— Зачем ты это делаешь? — осипшим голосом спрашивает Лилит у третьей из Теней, чей силуэт выплывает из мрака. И ничего не выдало ее появления. Ни шум замка, ни скрип петель; даже пламя не дрогнуло.

Фарфоровый лик Триссы медленно поворачивается к Лилит:

— Ожидание, маленькая шейда. Ожидание — это то, что способно погубить рассудок. Способно свести с ума. Я должна занять себя тем, что сохранит во мне желание жить. Здесь. Среди солнца, среди таких существ, как ты. — Третья из Теней отпирает камеру Лилит, и та начинает пятиться. Ведь раньше Трисса не имела доступа к ней. — Не бойся. Сегодня я хочу поближе познакомить тебя с моим любимым.

Голос Триссы — спокойный и ровный, — в нем чувствуется скрытая угроза, такая, какая, обычно, таится в затемненном углу комнаты или под кроватью. Лилит сжимает пальцы в кулачки и прижимает их к груди; она беспомощно поддается Тени, когда та выводит ее из камеры.

— Я подготовила его, пока ты спала, маленькая шейда.

Сквозь россыпь волос на лице, Лилит видит Каина, лицо которого прячется в тени, но присмотревшись пристальнее, она понимает — это не тень, а черная лощеная маска. Трисса делает короткое молниеносное движение рукой, оставляя в воздухе серебряный росчерк; и Лилит вздрагивает, она не понимает, что произошло, но, спустя мгновение, ощущает жжение на плече. Повернув голову, маленькая шейда видит тонкую алую линию, из которой просачиваются капли крови.

Третья из Теней отпирает камеру, в которой находится Каин, и вталкивает туда Лилит.

— Ты ведь привязался к ней. Ты неравнодушен к ней. Настолько сильно ее жалость изменила тебя. Но жалость ее не имела материальной основы. Теперь же, я дам возможность проявиться вашим чувствам в полной мере. — Трисса отступает на один шаг от камеры и продолжает. — Когда я предложила тебе шейду, ты отверг мое предложение. Настолько сильна твоя симпатия к ней. Хотя, кто она тебе? Ты знаешь ее имя, быть может, некоторые воспоминания, но не знаешь какая она. Как думаешь, если я дам ей нож и предложу свободу в обмен на то, чтобы она вырезала тебе глаз, каков будет ее выбор?

Каин встает на ноги, а Лилит остается стоять возле решетки, по-прежнему, прижимая кулачки к груди, стараясь тем самым отгородить себя от происходящего.

— Но сегодня не тот день, чтобы проверять стремление к свободе твоей гостьи. Посмотри на ее плечо.

Закованное в маску лицо Каина, поворачивается к Лилит.

— Кровь. Ты должен был заметить мою манипуляцию. Крошечная царапина с помощью скальпеля, лезвие которого я умастила ядом.

Последние слова Трисса произносит шепотом.

— У нее немного времени. Точнее, у тебя, милый мой манкурт. Если же твоя привязанность к этой маленькой шейде настолько сильна, спаси ее. Противоядие находится в миске с водой, в ее камере. Все просто, — мелодично смеется Трисса. — Ты отказал мне однажды и потерял свое ухо. Откажешь во второй раз — потеряешь свою подружку. Не кусочек плоти, а кусочек твоей духовной привязанности. Вкуси же ее или она умрет у тебя в камере. И умрет очень скоро. Ведь уже сейчас Лилит ощущает головокружение. Еще немного и она начнет облизывать губы от сухости во рту. После чего ее язык начнут увлажнять кровь и желчь. В конце концов, она начнет выплевывать кусочки собственного желудка. А затем — смерть. Возьми же ее, тебе понравится.

Каин смотрит на Лилит и, переступив собственную неуверенность внутри себя, совершает первый шаг в сторону маленькой шейды, такой, словно под ногами густая смола. Лилит сразу же вжимается в решетку, закрываясь поредевшими крыльями и окропляя камень под ногами крупными каплями слез.

* * *

Острая боль пульсирует между бедер в такт ударам сердца. Лилит кажется, что вместе с болью пульсирует и вся реальность вокруг, искажаясь подобно отражению в кривом зеркале; а откуда-то далеко, с другого конца мира слышен голос Каина. Кажется, он что-то кричит. Или это стоны? Отсутствие языка превращает речь в небрежное мычание, но Лилит понимает его.

Маленькая шейда медленно подползает к решетке своей камеры и поднимает взгляд к Каину:

— Ты не виноват, — шепчет она и повторяет: — Не виноват.

Каин несильно бьется головой о решетку, вцепившись в нее руками. По-прежнему в маске, которая похоже на живую тень.

— Это все она, это все Тень, — продолжает Лилит. — А ты меня спас. Ты снова заступился за меня.

На некоторое наступает тишина, но в следующий момент Каин с силой бьет ладонями по решетке так, что со стен слетает легкая взвесь пыли. Затем снова. Снова и снова. Пока с другого конца коридора не доносится крик охранника.

Хруст замка. Сквозняк. И скрип петель. Статный солдат в бронзовой кирасе с копьем в руке выходит из тени, а за ним тянутся огромные, как кажется Лилит, белые крылья.

— Угомонись! Весь замок слышит твои вопли!

Копье обрушивается на сталь решетки прямо перед лицом Каина; но тот даже не вздрагивает. Солдат наклоняется ближе:

— Если из-за твоей выходки я получу выговор… — его голос обрывается, как только Каин протягивает обе руки, обхватывает затылок солдата, а затем с силой тянет на себя, упираясь одной ногой в горизонтальную перекладину решетки. Вопящая голова врывается между стальных прутьев с надорванными ушами и мелкими рассечениями на лице. Копье со звоном падает на пол. Каин надавливает на затылок солдата, вжимая шею солдата в верхнюю перекладину, и крик превращается в захлебывающийся хрип.

Сквозь боль Лилит поднимается на дрожащих ногах. Взгляд Каина сразу же перемещается с искаженного синеющего лица солдата на маленькую шейду.

— Убей его, — шепчет она одними губами.

Каин тут же налегает всем весом на голову беспомощного солдата; и сквозь хрип изо рта вырывается хруст крошащегося кадыка. Тело безвольно обмякает, оставаясь висеть на решетке.

— Они все виноваты, они заставляют нас страдать, — сиплым голосом произносит Лилит.

Каин издает короткий, но гневный рык, и наотмашь бьет рукой по голове мертвого солдата; он начинает ходить из стороны в сторону; а Лилит, не в силах больше стоять, опускается на пол.

Спустя какое-то время, с дальнего конца коридора доносится голос второго охранника, что зовет того, чье тело беспомощно висит на решетке. Звучит стук поступи о каменный пол, и снова из тьмы слышен голос, который сразу осекается.

— Она придет, — шепчет Лилит.

Черная маска Каина сливается с окружающей тьмой. Видны лишь бледно-голубые глаза, которые, как кажется парят в воздухе.

— Она снова сделает нам больно.

Каин останавливается и встряхивает крылья от пыли.

— Ты не должен ей подчиняться, ты сильнее ее, — говорит Лилит, опираясь плечом на стену.

Они знают, что появление третьей из Теней неизбежно.

Из мрака выпалывает ее фарфоровый лик, окрашивающийся янтарным светом пламени. Трисса на мгновение замирает, перед мертвым солдатом, чья голова застряла между прутьев решетки, а затем подходит ближе, но значительно медленнее, и в ее движениях заметны опаска и интерес.

— Ты перешел грань, — равнодушно произносит Тень, а затем обращается к Лилит: — Все из-за тебя, маленькая дрянь. Но для меня это ценный урок, а для тебя — конец.

Легким кивком Трисса указывает сопровождающему ее солдату на труп:

— Вытащи его.

Солдат вздрагивает и некоторое время мешкает, а затем откладывает в сторону копье, хватает мертвого товарища под грудь и старается вытащить, но голова не пролазит между прутьев.

— Ну же! — не выдерживает третья из Теней.

И словно в ответ на приказ, Каин бьет ногой в голову трупа и тот вместе с солдатом врезаются в решетку камеры Лилит.

Фарфоровая фация Триссы остается апатичной, но гнев окружает ее почти видимым маревом. Одним коротким ударом ноги она сбивает труп с придавленного солдата, и тот шокировано взирает на Тень; он едва замечает, как одним рывком его ставят на ноги.

— Вытащи девчонку, — приказывает Трисса, смотря на Каина. — Живо!

Солдат растерянно смотрит на третью из Теней, а затем, от короткого удара наотмашь врезается в стену и теряет сознание.

— Раса пернатых куриц! — гневно процеживает она, но затем берет себя в руки, глубоко вдыхая; отпирает дверцу камеры Лилит, и та начинает быстро отползать к своему углу, но Трисса хватает ее за крыло, а затем швыряет с такой силой, что маленькая шейда кубарем катится по каменному полу.

В руке Тени вспыхивает блеск от стали. Твердой походкой она направляется в сторону Лилит, которая с трудом пытается прийти в себя после падения.

Каин замечает скальпель и с яростью бьет ладонями по прутьям решетки. Еще раз. Еще. И еще. С каждым разом поднимая в воздух все больше пыли со стены.

Рука третьей из Теней сжимает лицо Лилит; сталь скальпеля касается кожи, скользит вверх по щеке к глазу. Маленькая шейда вскрикивает, когда лезвия касается ресниц.

— Мой новый маленький манкурт, — ласково и самозабвенно шепчет Трисса.

Каин отступает, но только для того, чтобы прыгнуть и врезаться в решетку с такой мощью, что ее вырывает вместе с камнем, и та обрушивается на третью из Теней. Лилит отползает в сторону, а Каин, сжимая шею Триссы и яростно вбивает кулак в ее фарфоровый лик. Раз за разом. Только когда осколки смешиваются с кровью, Каин останавливается. Сквозь черную маску вырывается крик, что несет в себе отчаяние и злость, накопившееся за все годы пребывания здесь.

— Нам нужно уходить, — произносит Лилит, протягивая расцарапанную руку. Второй рукой она прижимает скальпель Триссы к своей груди.