Савейское царство, город Аксум.

Македа выполнила предписания Мастера, построив корабли и возведя город Аксум. В нем для царицы соорудили дворец с небольшим храмом, а неподалеку проживали военачальники с семьями. Они никак не могли покинуть Савею без своих первенцев. Все эти годы они продолжали вести работы в построенном неподалеку от дворца здании, воздвигнутом по эскизу Храма отца Соломона, но в меньших размерах.

В то же время Менелику, сыну Македы, коего она зачла, оставаясь девой, исполнилось двадцать два года. Царевич рос красивым и мудрым юношей, но мать так и не рассказала, кто является его настоящим отцом. Кроме военачальников, никто не был посвящен в подробности той ночи в пещере. И он, продолжая думать, что является сыном великого правителя Соломона, искренне восхищался отцом.

В отличие от повелителя Урушалемского, трон под коим все больше шатался, подданные и жрецы Македы продолжали боготворить владычицу. После того как пророчество сбылось, и Македа, оставаясь невинной, родила сына от потомка богов, люди по всему царству стали размещать в храмах вырезанные из черного дерева статуи властительницы с младенцем на руках, головы их украшали желтые короны. Жрецы и жители Савеи повсеместно начали поклоняться черной деве с ребенком, моля ее о защите и всепрощении.

Менелик очень хотел повидаться с отцом, постоянно отправлявшим ему множество подарков. И после двадцать второго дня рождения мать позволила сделать это. С царевичем, коего в путешествии сопровождали лучшие стражники и жрецы, владычица передала много ценных подарков для Соломона, а также в знак признательности она вернула ему магическое кольцо. Также она отдала сыну два письма. Первое, приветственное, он должен передать по прибытию владыки, а второе лично для Менелика, что по наставлению царицы он должен открыть через месяц после приезда в Урушалем. Только после того как Менелик клятвенно пообещал исполнить все, что написано во втором письме, Македа благословила сына в дорогу.

* * *

Вернувшись в Аксум после путешествия в Урушалемское царство, Менелик в ужасном настроении поспешил во дворец Македы. Попросив кормилицу со служанками оставить их наедине, раздраженно спросил:

— Почему ты заставила меня сделать это? Мне пришлось предать отца из-за данной тебе клятвы.

— Сынок, ты не обнимешь свою мать с дороги? — пытаясь успокоить Менелика, сказала царица Македа.

— Нет, после всего произошедшего я больше не хочу видеть тебя, и отправляюсь в столицу. Этим поступком я предал не только отца, но и свои идеалы. Теперь до конца дней буду презирать себя за содеянное, — продолжал гневаться царевич.

Видя, что Менелик, даже после долгого путешествия из Урушалема в Савею так тяжело воспринимает случившееся, государыня поняла, что он может никогда ее не простить.

— Сядь, успокойся сынок. Прости, что так пришлось поступить с тобой, обещаю, что такого больше никогда не повторится. Я готова целыми днями просить твоего прощения на коленях, если это поможет.

Слова и объятия матери задели душу, и юный царевич занял трон. Снова прокрутив в голове произошедшие события, он заплакал от обиды:

— Что теперь отец подумает обо мне? Как ты могла заставить меня так поступить с ним? — Подняв голову и посмотрев в сторону царицы, Менелик продолжил: — Ты представить себе не можешь, как он был рад видеть меня. Отец велел выделить мне и моим подданным лучшие покои и делал все, чтобы нам понравилось в его царстве. Он не отпускал меня ни на шаг. Мы подолгу беседовали, и он все время рассказывал о дедушке и о храбром военачальнике Мариадоне, не потерпевшем не одного поражения на полях битвы.

После этих слов Македа опустила голову.

— Несмотря на то, что многие придворные говорили о нашем сходстве, отец постоянно повторял, что я больше похож не на него, а на отца его, царя Давида, моего деда в дни его юности. Он не мог налюбоваться, каким взрослым и мудрым я вырос, и называл меня своей кровинушкой.

Правительница, молча плача, слушала рассказ сына.

— Отец подарил мне множество одеяний и золотых украшений и даже приказал сделать такую же, как у него корону, со множеством драгоценных камней. Он приказал поставить около себя такой же трон, и мы вместе восседали в зале и на судах. Все проходило так хорошо, пока не пришло время вскрыть твое письмо, — вытирая слезы, заключил Менелик.

— Я все понимаю, — тихо произнесла правительница, — но прошлого не воротишь.

Не прислушиваясь к словам матери, царевич продолжал:

— Узнав о твоем чудовищном плане — выкрасть первенцев и подменить ковчег, я, будучи скреплен клятвой, выполнил это. И мне пришлось той же ночью покинуть царство. Теперь ты всем довольна?

Владычица предпочла промолчать, дабы не вызывать еще большее раздражение сына. Не дав ей произнести и слова, царевич негодующе продолжил:

— Из-за всего этого я даже с отцом попрощаться не успел.

Отмечая подавленное настроение Менелика, царица, пытаясь оправдаться, говорила:

— Что мне оставалось делать? Ты бы не отправился в Урушалем, узнав о нашем замысле.

— Да, я бы предпочел остаться здесь, чем предать отца. Ты все продумала. Даже втайне от меня отправила копию ковчега со жрецами, — плача, продолжал он.

Желая хоть как-то уговорить сына успокоиться, правительница сказала:

— Сынок, поверь мне, ты все правильно сделал. Придет время, сам все поймешь.

— Ничего не хочу слышать. Я думал, ты отправила меня повидаться с отцом, а ты придумала все это, чтобы воплотить в жизнь свой коварный план. Знай, этого я тебе никогда не прошу. Теперь, когда я так поступил со своим отцом, получается что и мой сын имеет право так же поступить со мной? Благодаря тебе, у него будет прекрасный пример для подражания.

— Не говори так, сынок. Царь Соломон силой удерживал первенцев военачальников, и было необходимо вернуть их к семьям. Ты совершил благородный поступок! — желая подбодрить Менелика, произнесла Македа.

— Когда ты прекратишь наговаривать на отца моего? Еще в первые недели визита, до того, как я вскрыл твое лживое письмо, он самолично подписал вольную всем детям военачальников, приказав им отправиться со мной.

— Не может этого быть, — удивилась Македа.

— Можешь поверить мне на слово. Тебя, в отличие от своего отца, мне еще обманывать не приходилось. Но кто знает, теперь от меня всего можно ожидать.

— Соломон сам отпустил их? Ты уверен?

— Да, поэтому ни в каких твоих планах необходимости не было. Когда по царству стали ползти слухи, что отец собирается объявить меня своим преемником и даже приказал первенцам военачальников во главе с сыном первосвященника Азарией обучать меня культурным и религиозным традициям единого бога, то священнослужителями овладел ужас. Они были готовы на все, чтобы я поскорее покинул царство. Тогда отец поставил им условие. Когда я вернусь в Савею, они отправятся со мной, чтобы продолжить обучать меня и моих подданных религии единобожья.

— Ничего не понимаю, — задумчиво проговорила Македа. — Сначала он держал их в заложниках, а теперь сам отпустил.

— Да, он подписал им вольную. Они прибыли в Аксум вместе со мной. Как ты видишь, никого выкрадывать не пришлось, и все твои рассказы о благородном поступке — откровенная ложь. — После паузы, царевич продолжил: — Я долго размышлял по дороге сюда и решил, что наши поданные заслуживают лучшего правителя и поэтому завтра во всеуслышание я отрекусь от престола навсегда. Это будет ответом, на то, как подло ты заставила меня поступить с отцом, из-за чего я даже не успел его обнять и поблагодарить за теплый прием. Сын первосвященника, Азария, не отходил от нас ни на метр. Чтобы он не поднял шума после подмены ковчега, пришлось украсть его и сбежать той же ночью.

— Не отрекайся от престола, — взмолилась царица. — Да, я поступила неправильно, но я должна была это сделать… Я обещала…

— Кому ты обещала обмануть отца моего, вонзить в его спину нож предательства и лжи?

Македа, подумав, тихо изрекла:

— Настоящему твоему отцу.

— Прости, владычица, но я вынужден покинуть тебя. Ты не в своем уме? Твоя ложь с каждым разом становится все ужаснее.

— Я не лгу, — опустив глаза в пол, проговорила Македа.

— Вначале ты отправляешь меня к отцу. Я, воспользовавшись его гостеприимством, любовью и доверием, выкрадываю ковчег. А теперь заставляешь поверить в ужасную ложь, утверждая что царь Урушалемский, мудрейший из людей, не мой отец.

— Царь Соломон не твой отец, и заслужил более сурового наказания, чем похищение ковчега.

— Если вы не живете вместе, это не дает тебе право так говорить о своем женихе, отце моем.

— Хоть он и является моим женихом, он никогда не был твоим отцом, — грубо добавила царица.

Менелик отказывался слушать это и желал, чтобы все произошедшее осталось страшным сном, проснувшись после которого, он продолжал с трепетом и почтением относиться к тем, кого все эти двадцать два года считал родителями.

Мать не собиралась отступать и, понимая, что более подходящего момента не будет, решила раскрыть сыну всю правду:

— Менелик, он не твой отец. Твой отец совсем другой человек, мудрый и благородный, жизнь коего оборвали стражники Соломона.

Царевич пребывал в замешательстве, понимая, что мать не стала бы попусту делать подобные заявления.

— Твой настоящий отец повелел мне осуществить этот план, но мы с военачальниками ничего другого придумать не смогли. Прости, что так пришлось поступить с тобой, — бросившись к сыну, произнесла царица.

Не желая верить словам матери, он грубо произнес.

— Это ложь. Все эти годы ты говорила, что царь Соломон, мудрейший из людей, является моим отцом, а теперь ты придумываешь историю с новым.

— Менелик, на сей раз я говорю чистую правду, Соломон не твой отец. Мы распространили эту весть среди жителей всех земель, чтобы никто не осмелился напасть на нас. Почему ты не веришь мне?

— Если тебе больше нечего сказать, то я отправляясь в столицу. Мне более не хочется быть твоим наследником.

Македа решила использовать последний аргумент, к коему в их краях прибегали крайне редко.

— Менелик, я клянусь тебе, что твоим отцом является не царь Соломон, а тот самый военачальник Мариадон.

Царевич задумался, потому что люди из их рода прибегли к клятве в крайних случаях.

— Да, Менелик, военачальник Мариадон, о ком рассказывал царь Соломон, и есть твой отец. Подменить ковчег — это его задумка. Прости меня, сын, что впутала тебя во все это.

— Я не желаю тебя более слушать и верить твоим лживым словам и клятвам. Перед тем как отправиться в столицу, могу сказать одно. Отец все еще любит тебя, за время твоего отсутствия он написал три замечательные книги, я читал их всю дорогу назад. В одной из них он описал историю вашей любви и то, как он продолжает питать к тебе чувства. Вот эти книги, — встав с трона и раскрыв ткань, оставленную на столе у входа, произнес царевич.

Владычица, взяв их в руки и грустно посмотрев на Менелика, сказала:

— Прости меня, сын. Я знала, если бы мы тебя посвятили в этот план заранее, ты бы наотрез отказался исполнить его. И поэтому мне пришлось взять с тебя клятву заблаговременно. Искренность, благородство и справедливость живут в твоем сердце, но властителю иногда нужно поступиться принципами, ради блага других людей.

— Я никогда не позволял себе предавать кого-то и идти против своей совести, поэтому все твои слова бессмысленны, я уже для себя все решил. После этого поступка я больше не хочу общаться с тобой и быть наследником твоего трона.

Перед тем как отправиться в столицу, Менелик, попросив мать передать ему одну из книг и раскрыв ее, достал письмо.

— Чуть не забыл. Это тебе передал отец, за день до нашего побега. Как будто предчувствовал, чего от тебя ожидать.

Отложив письмо в сторону, Македа пыталась обнять сына, но не желавший слушать никаких объяснений обманутый царевич, собрался покинуть комнату.

— Менелик, все, что я делаю — это ради тебя и твоего блага. Ты же сам прекрасно знаешь, что все эти годы я жила только тобой, ты единственный смысл в моей жизни. Понимаю, что ранила твои чувства, но прошу выслушать меня. Если после услышанного ты захочешь отречься от престола, я не буду этому препятствовать.

Менелик взял себя в руки и вернулся к трону.

— Да, ровно двадцать три года назад, по приглашению Соломона я отправилась в Урушалем. Предполагая, что он тот самый избранный, я дала согласие стать его невестой. Но потом поняла, что ошиблась. Мне до сих пор не понятно, как он разгадал те загадки. И только то, что Юд-Юд упорно не признавал в нем избранного, не дало мне стать его женой. Затем я встретила того самого отважного военачальника Мариадона, о коем рассказывал тебе Соломон, и мы полюбили друг друга больше жизни. Половинки наших душ объединились, и счастью нашему, продлившемуся недолго, не было предела. Вернувшись в Урушалем, Мастер с военачальниками хотели покинуть царство и отправиться в новые земли, но Соломон в последний момент приказал не выпускать первенцев. Твой отец, отправив военачальников с семьями в Савею, остался, чтобы убедить правителя отпустить их, но ночью на него напали трое заговорщиков и, пытаясь выведать тайное слово, убили.

Внимательно слушая мать, Менелик сказал:

— Я не склонен верить всем эти вымыслам о тайном слове. В Урушалеме все просто помешались на этой легенде, жрецы и мудрецы до сих пор продолжают перебирают всевозможные варианты.

— История о тайном слове — правда, но дослушай рассказ до конца.

Когда Соломон узнал, что они лишили жизни его брата по отцу, пришел в бешенство и приказал найти убийц. Он в самом деле изменился и, поняв к чему привело его рвение к мировому господству, поник. При нашем последнем разговоре с ним, я, по рекомендации Дана и Ашера, сказала, что ожидаю от него ребенка. Узнав об этом, он упрашивал меня остаться, чтобы у него появилась возможность защитить меня и помочь воспитать законного наследника Урушалемского трона, но я отказалась. Мы договорились, что не будем разрывать помолвку, чтобы властители других земель не искали моего расположения, а его священники и военные не осмеливались убеждать его напасть на Савею. Вдобавок я даже согласилась ежегодно платить определенную дань в казну Урушалема. Наш план сработал, мы получили гарантию ненападения с их стороны, а Соломон смог сохранить лицо перед военачальниками и священнослужителями, давно мечтавших покорить наше богатое царство. Вернувшись сюда, военачальники смогли продолжить работу ордена и все эти годы мы думали, как вернуть первенцев и ковчег в Аксум, чтобы исполнить волю твоего отца.

Менелик задумчиво смотрел на царицу, продолжавшую рассказ.

— Мне по просьбе Соломона даже пришлось сказать, что я уверовала в единого бога, чтобы священнослужители и подданные правителя не судачили, что его первенец, наследный царевич поклоняется другим богам.

— Если ты пообещала принять их религию, почему не следуешь ей?

Вопрос царевича возмутил Македу.

— Потому что я продолжаю служить нашим богам, богам наших предков. Тебе прекрасно известно, что я не имею ничего против их религии. Многие из священнослужителей, чиновников, зодчих и слуг, отправленных Соломоном вместе со мной, продолжают исповедовать в нашем царстве религию единобожья. Они соблюдают субботу, молятся, и никто их не притесняет, — сделав паузу, правительница продолжила. — Тогда мне пришлось пойти на этот шаг, ради сохранения независимости. Поскольку в то время Урушалемское царство было весьма могущественным. Главное, что мы с миром пережили эти годы. И теперь нам, наконец, удалось вернуть детей военачальников.

Менелик раздумывал над словами матери. После чего раздражено сказал:

— Если все дело в первенцах, коих отец и так собирался отпустить со мной, то не пойму, зачем было красть Ковчег Завета? Почему среди наших жрецов, ты отправила молодых сынов левитов, в отличие от меня, с самого начала знавших о готовящемся. Только не начинай мне рассказывать истории о его волшебной силе, ты же знаешь, что я не верю во все эти легенды про волшебный ковчег завета и тайное слово. В нашем царстве тысячу подобных золотых ковчегов, и, как тебе известно, никакой особой силой они не обладают.

Македа, присев, сказала:

— Сын, это необычный ковчег. Дети левитов отправились с тобой, поскольку к нему имеют право прикасаться далеко не все. Этот самый ковчег был символом египетского могущества, но после того как Моисей забрал его, власти и могуществу Египта пришел конец. Затем он перешел в руки твоего деда, царя Давида, отца Мариадона и Соломона, как продолжателя рода жрецов, приказавшего поместить его в Урушалемский храм. Ковчег способен наделить человека неимоверной силой, и ты даже представить себе не можешь, что случится, окажись он…

Не дав, царице закончить, Менелик сказал:

— А что, в Урушалемском храме он не надежно был спрятан? Там десятки священников охраняли его ежедневно, но ты решила присвоить его себе. Ты же из-за ковчега приказала мне прибыть не в столицу, а в этот маленький городишко на севере. Теперь твой план удался, наслаждайся неимоверной силой этого ковчега. Он в Аксуме, жрецы с левитами уже поместили его в твой храм.

— Поверь мне, сынок, придет время, ты сам все поймешь и не будешь так осуждать свою мать. Я не собираюсь пользоваться этим ковчегом. Даже если захочу, не смогу, поскольку для этого необходимо тайное слово, — царица, взгрустнув, продолжила: — С гибелью твоего отца это слово утеряно, может, на долгие тысячелетия, поэтому мы и выкрали ковчег, чтобы священники случайно не подобрали его. Найдя то самое слово, они бы поработили весь мир.

Менелик, прокручивая в голове, как мать просчитала каждый шаг, чтобы добиться достигнутой цели, произнес:

— Ты прекрасная мать, но за свою жизнь я заметил одно. Когда тебе нужно чего-то достичь, ты ни перед чем не остановишься. Ты превращаешься в демоницу, для которой нет ничего святого. Посуди сама, ты готова оставаться невестой, не любя человека, готова пообещать принять религию его народа, а продолжать служить своим богам и даже отправить сына обокрасть отца.

Македа уже более грубым тоном сказала:

— Я устала повторять. Все, что я делаю, для твоего блага и блага моих подданных. Ты прав, что ради этого я готова на все и ни перед чем не остановлюсь. Мой материнский долг обязывает оберегать вас, как тигрица оберегает своих младенцев, и быть готовой наброситься на каждого, кто осмелится даже подумать причинить вам вред, — немного успокоившись, она продолжила: — От подмены ковчега я не извлеку никакой выгоды. Без тайного слова им воспользоваться невозможно, и поэтому тебя не должна мучить совесть. Отправившись за первенцами и ковчегом, ты совершал благородный поступок. Понимая это, боги с самого начала благоволили нам, в противном случае у тебя ничего бы не получилось. Уверяю, их бог тоже посчитал, что ковчегу будет здесь безопаснее, иначе бы не позволил выкрасть его, — государыня продолжала, пытаясь убедить сына не отказываться от престола. — Менелик, ковчег представляет огромную опасность, поэтому твой отец повелел привести его сюда и спрятать от посторонних глаз. Мы поместим его в надежное место, а в Аксумском храме выставим копию, поскольку даже отсюда его могут выкрасть. На его поиски устремятся все правители будущего и, поняв, что в Урушалемском храме копия, их армии отправятся сюда. Поэтому мы решили сделать множество копий и разместить их в храмах по всей Савее. Несколько копий мы даже отправим вместе с Даном в новые земли, чтобы запутать все следы о месте нахождения настоящего Ковчега Завета.

Возмущаясь, Менелик сказал:

— Ты всеми этими историями о первенцах, ковчеге, и о том, что мой отец не царь Соломон, а кто-то другой, пытаешься избавить меня от угрызения совести, хочешь, чтобы я забыл о том, что предал отца, коего любил больше жизни. Но твои усилия напрасны. Я никогда не прощу себе этот поступок, и мне не интересны твои рассказы о военачальнике и ковчеге, можешь не продолжать. Использовав меня против отца, ты добилась, чего хотела, но знай, что меня ты потеряла навсегда.

Владычица взмолилась — Сынок, все рассказанное мной — правда. Клянусь тебе.

Не зная, как добиться доверия сына, она, оглядываясь по сторонам, остановила взгляд на лежавшем на столе письме, сказала:

— Возможно, это письмо хоть как-то прольет свет на произошедшее, пожалуйста, прочти его первым.

Менелик встал с трона и, собравшись двигаться к двери, произнес:

— Ты же учила меня, что царевичу не подобает читать чужие письма, хотя после того как позволил себе обмануть отца, от меня можно чего угодно ожидать.

— Пожалуйста, не уходи, — взмолилась властительница.

Остановившись, царевич произнес:

— Тебе были нужны первенцы и ковчег, я выполнил твою просьбу, и больше меня здесь ничего не держит.

— Мне нужен ты, сын мой, мне нужно твое прощение. Позволь, я сама открою его и быстро прочту вслух. Уверяю тебя, что оно обязательно прольет свет на произошедшее, и ты поверишь моим словам.

— Это письмо адресовано тебе, будь так добра, прочти его молча, я подожду.

Повелительница вскрыла письмо и приступила к чтению, внимательно вчитываясь в каждое слово. На ее лице чередовались то слезы, то улыбка. Дочитав до конца, она, с облегчением вздохнув, поднесла его царевичу и произнесла:

— Пожалуйста, прочти. Царь Соломон все написал в этом письме.

— Я не собираюсь его читать.

— Оно адресовано и тебе, — протянула письмо мать.

* * *

«Дорогая царица, спасибо, что позволила мне повидаться с Менеликом. Это единственное событие за прошедшие двадцать три года, хоть на время позволившее моей душе обрести спокойствие. Я снова ощутил, что рядом родной человек, своим видом напомнивший мне отца, а доблестью и отвагой брата Мариадона. Надеюсь, что царевич добрался до Савеи без происшествий. Прошу тебя, после того как прочтешь это письмо, обязательно дай прочесть и Менелику, наверное, он места не может найти после случившегося.

Полагаю, и до твоих краев дошли вести, что мое царство уже не так богато и могущественно, как прежде, а возмущение подданных становится все сильней. От мысли, что великое Урушалемское царство, некогда вверенное мне отцом, распадется, мою душу охватывает тревога. Единственное, что еще больше тревожит меня, это встреча с предками, после того как я покину этот мир. Представить не могу, как после всего произошедшего, я смогу посмотреть в глаза своему великому отцу и благородному брату, о коем мне бы хотелось сказать добрые слова в этом письме.

Я до сих пор оплакиваю его смерть, и душа моя с момента убийства пребывает в тревоге. Эта ужасная трагедия, к коей я тоже имел некое отношение, но, как известно, время назад не воротишь. Поэтому я поклялся сделать все возможное, чтобы помочь его ордену покинуть эти земли и отправится строить новый мир. Понимая, что без своих первенцев, находившихся в Урушалеме, военачальники не покинут эти земли, я долго молил духов предков предоставить мне возможность все исправить. И, наконец, они услышали мои молитвы.

Как только я узнал, что Менелик собирается посетить Урушалем, я придумал план их спасения и распорядился, чтобы по прибытии царевича первенцы военачальников обучали его обычаям и традициям нашего царства. Это вызвало некое возмущение в кругу духовенства, но я настоял, чтобы это были именно они.

Когда Менелик прибыл, мои подданные намерено начали распространять слухи, что я готовлюсь наследовать ему свой трон. Священники сильно перепугались, поскольку готовы поддержать кого угодно, кроме ребенка правительницы Савской. Недолго раздумывая, они единогласно согласились позволить первенцам отправиться с Менеликом в Савею и там продолжить его обучение. Я знал, что отправка первенцев с Менеликом не встретит бурного сопротивления священников, но позволить ему и жрецам увести с собой ковчег они бы не согласились никогда».

Менелик поднял глаза на мать и спросил:

— Получается, что отец все знал? Это письмо он передал мне за день до того, как мы подменили ковчег.

— Читай дальше, — спокойно проговорила она.

Царевич снова направил взгляд на письмо:

«Царица Македа, мне не составило особого труда догадаться, кому пришло в голову подменить ковчег копией. Тогда я и не сразу разгадал трюк с подменой кольца, будучи под воздействием зелья, но ваш безумный план по подмене ковчега, охранявшегося священниками, как зеница ока, был обречен на неудачу. Представить не могу, как они собирались выкрасть ковчег из храма, где всегда находится множество священников, и затем еще беспрепятственно покинуть пределы царства.

Дорогой мой Менелик, ты не должен винить себя, поскольку мне еще в первые дни вашего прибытия, все было известно. Мы не могли понять, почему с тобой прибыли дети левитов, но после того как Ванея, обыскивая покои, передал мне письмо твоей матери, все встало на свои места. Я приказал ему никому ничего не говорить и спокойно вернуть письмо обратно. Подслушав один из разговоров, Ванея передал, что у вас нет четкого плана. Из услышанного стало ясно, что вы хотите дождаться подходящего момента, после чего собираетесь бежать.

Признаться, мне тяжело расставаться с ковчегом, но его дальнейшее нахождение в Урушалеме представляло большую опасность, как со стороны духовенства, так и со стороны соседствующих правителей.

В первые годы после смерти Мариадона Садок со священнослужителями упорно пытался подобрать тайное слово. Загублены тысячи жизней священников, но слово так и не нашли. Наверное, со смертью Мастера это слово утеряно навсегда.

Македа, не нужно быть пророком, чтобы осознавать, что дни объединенного Урушалемского царства сочтены, его неизбежно ожидает раскол. Жители Урушалема все больше хотят видеть на троне человека из своего народа, как было до появления моего отца, Давида, мир ему, и народные волнения все возрастают. Совсем недавно мне удалось подавить один из бунтов, позволив заговорщику сбежать в Египет, но смогу ли я противостоять следующим, это вопрос. Понимая, что совсем скоро ковчег может оказаться в руках заговорщиков или иноземных царей, я начал думать, как помочь вам осуществить этот план. Это должна быть не простая подмена, где бы вас сразу заметили священники, а подмена, после коей у вас осталось бы время беспрепятственно покинуть пределы Урушалемского царства.

Как только подвернулась первая удобная возможность, под предлогом обсуждения подготовки к предстоящему празднику в присутствии Менелика я вызвал к себе всех священников храма, без исключения. Тем самым дал потомкам левитов возможность выкрасть ковчег, поместив вместо него копию.

Македа, я понимаю, что моему молчаливому согласию в нападении на Мариадона нет прошения, но надеюсь своим поступком хоть как-то загладить вину перед тобой и предками. Из уважения к памяти отца и брата я сделал все, чтобы этот ковчег достался законному наследнику нашего рода, Менелику.

В письме, я намерено не называю Менелика сыном, поскольку твоя служанка все рассказала о той ночи пытавшим ее стражникам Ванеи. Ему и наемникам я приказал держать язык за зубами, чтобы последнему представителю нашего великого рода, коего ты предпочла растить без меня, ничего не угрожало. Встреча с Менеликом подарила много радости моему сердцу, спасибо, что смогла воспитать достойного продолжателя нашего рода».

Менелик, поняв правдивость слов матери, с виноватым взглядом посмотрел на нее, после чего продолжил читать письмо.

«Македа, теперь когда первенцы вернулись, а ковчег находится в надежном месте, военачальники могут отправиться в новые земли, чтобы начать строительство нового общества, где не будет войн, правителей, а все будут равны. Они должны продолжить дело отца моего и брата, чего мне, к сожалению, сделать не удалось.

Великая царица, оглядываясь назад, могу сказать, что я наделал много ошибок, пренебрегая наставлениями предков. Моя власть с годами все больше зависит от священников, и я невольно стал орудием в их руках. Мне приходится со многим мириться, чтобы они выразили свою поддержку Рехаваму, моему сыну, законному наследнику на трон. Дошло даже до того, что они сделали меня символом борьбы против учения отца, и с этим я уже ничего не могу поделать.

Может, в самом деле бог на их стороне, поскольку только они выиграли от всего произошедшего. Возможно, он вознаграждает этот народ за их фанатичную, порой слепую веру. И наблюдая все это, начинаешь задумываться над словами их мудрецов, что в мире существует только один бог, а другие, даже если и жили, то давно вымерли. При мысли о всемирном единобожье становится страшно, поскольку в таком обществе идеи о равенстве и братстве — несбыточный миф, но время все должно расставить по своим местам.

Для многих из них, я все еще являюсь тем самым спасителем, мессией, что распространит религию единобожья во всем мире. Они даже установили по всему царству статуи, изображающие меня, восседающего на коне и пронзающего копьем змея, сразу после того как вы покинули Урушалем. В вашем изгнании они усмотрели символы победы единобожья над идолопоклонством и в их понимании эта победа должна достигнуть мирового масштаба. Страшно представить, что для этого, придется стереть с лица земли сотни уникальных культур и народов с тысячелетней историей.

Утешение я нахожу в словах отца: «насилие порождает насилие, а сила другую силу». И поэтому я убежден, что это только начало сражения длиною в тысячи лет, и раненый Левиафан, зализав раны, обязательно нанесет ответный удар. Учение отца о мире без царей и религий, где не будет насилия, обязательно покорит все земли. Народы, устав от бесконечных войн и несправедливости, восстанут против правителей земных и на обломках их дворцов построят храм мира и любви».

* * *

Менелик долго не выпускал из рук письмо царя и, восседая на троне, продолжал размышлять о произошедшем, спросил мать:

— А что будет дальше?

Македа, немного подумав, ответила:

— Военачальники и левиты с женами, первенцами и другими детьми отправятся по морю в новые земли, далеко на север. Там они смогут продолжить работу ордена и начать строительство нового общества. А мы здесь продолжим дело твоего отца. С сегодняшнего дня в Аксуме началась новая история, и теперь не Урушалем, а этот маленький город на севере Савеи будет считаться духовной столицей мира, новым Урушалемом.

Менелик внимательно слушал мать.

— С этого времени здесь будет располагаться твоя резиденция и резиденция всех других правителей. Сегодня я сложу с себя полномочия царицы Савской, и завтра в Аксумском храме пройдет твоя коронация. Ты станешь первым владыкой Савейкого царства, после многовековой династии правителей-женщин.

— Хорошо, — ответил Менелик.

— Но перед тем как вступить на престол, ты в ночь перед коронацией должен прочитать «Книгу о славе царей». В ней рассказывается об истории нашего рода, а также о моем визите в Урушалемское царство и знакомстве с твоим отцом. С твоего восхождения на престол начинается новая династия Савейских царей, и только они имеют право знать истинную историю о произошедшем в Урушалеме непорочном зачатии и твоем чудесном рождении.

— А где эта книга? Я желаю больше узнать об отце своем.

— Мои летописцы уже закончили ее. Сейчас допишут, как ты вернул в Савею первенцев и привез сюда Ковчег Завета, а ночью ты уже сможешь приступить к изучению.

Менелик одобрительно кивнул. Македа подошла к нему и, нежно обняв, произнесла:

— Ступай, сынок, Хемсут покормит тебя, затем приляг, отдохни. У тебя было долгое путешествие и сложный день. Ночью ты запрешься в специально отведенной комнате и приступишь к чтению книги, а утром должен быть готов к коронации.

Менелик молча слушал царицу.

— Двадцать три год назад сбылось великое пророчество, я зачла тебя, оставаясь девой, значит, в будущем свершатся и остальные.

— О каких пророчествах ты говоришь?

— Мой сын, тебе выпала огромная честь стать первым правителем Савеи, династия твоя будет править в этих землях тысячелетия. От тебя произойдут коронованные особы и великие полководцы, что покорят земли от края и до края земли. Произойдут от тебя Спасители земные, мессии, поклоняться коим будут во всех уголках мира, и род твой продлится до скончания времен.

— А когда это произойдет?

— Мессии будут посещать этот мир, но их учение исказят, а их самих сделают инструментами в порабощении людей, как произошло недавно в Урушалеме. Но в Книге Судеб написано, что через три тысячи лет люди повсеместно начнут провозглашать идеалы свободы, равенства и братства, что и станет предвестником Золотого века. В те далекие времена весь мир станет единым царством, а народы одной семьей. Теперь ты понимаешь, какая великая миссия выпала тебе, Менелик. Ты должен стать достойным сыном великого Мастера.

— Скажи, пожалуйста, тот Мастер, о ком вы постоянно упоминаете с военачальниками, и есть мой отец?

— Да. Это тот самый великий военачальник Мариадон, но для меня он навсегда останется Мастером. Ночью ты сможешь узнать, каким на самом деле был твой отец, и историю нашего знакомства. Стремись стать таким же мудрым и справедливым правителем, уважающим всех людей и религии.