В палатке отчаянно зуммерил радиофон. На реку я его не взял, оставил вместе с рубашкой, поскольку он к ней пристёгнут. Да и вернуться надеялся быстро. Но встретилась Лу-у. Потом труп обнаружился…
— Тарасов слушает.
— Ух, наконец-то! — В динамике сердитый голос Розиты. — Я уж думала, с тобой что-то случилось.
— Ничего особенного. На реку бегал. Помыться. Иногда это необходимо.
— Долго моешься!
— Иначе чистым не быть.
— От тебя давно никаких вестей.
— А их и нет.
— Как же это?
— Хуров не слыхать. Занимаюсь экономикой. Как мне и подсказали на Совете. Мудрые люди…
— А конкретнее?
— Верстаки поставил. Оружейнику Биру и себе. Выбрал и выровнял площадки для геологических палаток. Поучил Бира обращению с инструментом. А то он тут крутил наждак вхолостую — играл… Побывал в хижине. Теперь могу сделать для Вебера полное описание…
— Когда? — нетерпеливо перебила Розита.
— Да хоть завтра.
— Передашь Ане Бахрам. Она завтра подежурит. А я в Нефть улечу.
— Может, мне привезти прямо в Нефть?
Розита замолчала. Думала… Неделю назад думать над этим не стала бы…
— Другие дела у тебя там есть? — как-то замедленно, словно неуверенно поинтересовалась она.
— Нет.
— Тогда не стоит. — Розита вздохнула. — Чего уж там вертеть… Мы взрослые люди! Ты выбрал свой путь. — Она помедлила, и как в омут головой бросилась: — А я выбрала свой.
И отключилась.
Всё! Точка! Она выбрала… И никуда не денешься от её выбора — надо жить дальше.
Впрочем, точка ставится всего лишь в конце фразы. А сама фраза была сказана ещё в недавнюю сумасшедшую ночь. Сказана безмолвно, но вполне внятно.
Приятно иметь дело с умными людьми! Не темнят, не водят за нос, не придуриваются, будто ничего не знают. Уважают собеседника.
Я сидел за столом, на котором была расстелена рубашка с радиофоном, и никак не мог убрать с неё руки. Вообще никакого движения сделать не мог. Застыл. И как бы не понимал: зачем двигаться? Сидишь себе вот так — и сиди. И ничего больше не надо. И спешить больше некуда.
Хотелось бы, конечно, в последний этот момент поглядеть в глаза Розиты. Выдержала бы она мой взгляд? Или заслонилась бы густыми чёрными ресницами? Не угадаешь… Непредсказуемая женщина! Всё может! Могла бы, наверное, и выдержать.
Но поглядеть в её глаза не удалось. Видиков в наших радифонах не было. Спецзаказ для Риты. Чтоб полегче были. Видик ждал меня в вертолёте.
…Опять зазуммерил радиофон. Может, Розита передумала? Вдруг у неё что-то ёкнуло в сердце, и сейчас она скажет: «Прилетай завтра в Нефть! Еду!»?
Хотя что уж там ёкнет? После той-то сумасшедшей ночи… Подарит какой-нибудь последний писк уходящей любви… Нужен он?
Ничто уже не изменится. Даже если она вдруг и сжалится надо мной ненадолго. Кажется, я сам стал другим.
Клавиша нажата.
— Тарасов слушает.
— Алик, это мама.
Что-то на меня сегодня повышенный спрос…
— Слушаю, мамочка.
— Ты здоров?
— Вполне.
— И, конечно, небрит?
— Тут это модно.
— Анализы тебя интересуют? Которые ты сдал…
Не спрашивает: почему не зашёл?..
— Господи! Я уже забыл про них.
— Так много ярких впечатлений?
— Бурный поток!
— А меня-то гложет забота: как бы там не заскучал мой сыночек! Вдали от цивилизации… От скуки делается много глупостей.
— Не мучься, мамуля! Скука мне не грозит. Глупостей не наделаю.
— Хоть один камень с души! — Мама хмыкнула. — Значит, так… Охотник Сар практически здоров. Но можешь посоветовать ему не есть щавеля. И всего, что содержит щавелевую кислоту. Сам знаешь… У него формируются камни в почках. Как раз от щавелевой кислоты… Надеюсь, шоколадом он не злоупотребляет, а вот с травкой ему стоит поосторожничать. Иначе потом намается — или помрёт или камни начнёт рожать.
— Весёлая перспектива! И когда это?
— Лет через десять с небольшим. Сколько щавеля съест…
— Спасибо. Постараюсь осторожно втолковать ему. Всё-таки он теперь мой брат. По крови.
— А с вождём Уйлу дело плохо. — Мама вздохнула. — У него рак почек. Одна почка уже разлагается. Вторая вот-вот откажет. Метастазы везде. Думаю, боли у него постоянные и тяжкие. Кроме того — застарелый артроз. Суставы — как у заржавевшего робота. Удивляюсь, как он добрался до вашего селения.
— Его несли почти всю дорогу.
— Понятно.
— Сколько ему осталось?
— Думаю, не больше месяца. А может, и меньше. Как у тебя — спокойно?
— Пока. Урумту поутихли.
— Тут, Алик, ещё такая информация… — Мама помолчала, как бы собираясь с мыслями. — Кто-то подсчитал всё, что ты увёз на Западный материк. Составлен полный список — из Города, из Нефти, из Заводского района… Мне его показали. Не могу судить об остальном, но о моём скажу. Там совсем нет лекарств. Никаких! Прости меня, даже от насморка ты не сможешь избавиться. Не говоря уже о расстройстве желудка… И никого вокруг не сможешь вылечить. Если любимый твой вождь заболеет, ты бессилен. По-моему, это не в твоих интересах, Я тут набросала самый минимальный список. Прочесть?
— Спасибо, мамуля! Полностью тебе доверяю. Передай этот список в Совет. Пусть готовят контейнер. Но с холодильником! Тут жарковато. Подготовят — заберу.
— Я боялась, тебя придётся долго уговаривать… Но раз так — привет от Миши!
Мама отключилась. Как она учуяла момент? Ведь не знала ничего о нас с Розитой. Всё у нас было тайком. Материнская интуиция?..
А ведь стало чуть полегче!
Значит, списочек составили? Кому, кроме Женьки, это может прийти в голову? И ему-то — зачем? Что можно оттуда извлечь? Персидские ковры под моей раскладушкой? Или биотуалет из золота?
Вызову-ка Марата! Сто лет с ним не разговаривал…
Маратова номера в моём тедре нет. Одной кнопкой не вызовешь. Набирать приходится тремя ударами.
— Амиров слушает! — раздаётся в динамике.
— Маратик, это Сандро. Добрый вечер!
— О-о! Наконец-то! Ты, видно, настолько поглощён людоедами, что на старых друзей тебя не хватает.
— Отбиваюсь, Маратик. У тебя-то хоть спокойно?
— Пока — да. Просвещаю.
— Нескромный вопрос: женился?
— Нескромный ответ: всё по потребностям. Нет проблем!
— А психологические?
— Они могут возникнуть, если я заберу Даю в Город. Там — да! А тут она дома. И Город нам пока не светит. Розита нашла для меня точный термин: «невыездной». — Марат вздохнул. — Если отсюда уеду, то только навсегда. И опять стану «невыездным». Но уже в Городе… Они же начнут за мной охотиться. Как за предателем… Так что твоей свободе завидую белой завистью. Ты, говорят, на Материке частый гость.
— Не такой уж частый.
— Это мелочь. Всё лучше, чем моё глухое заточение. Дальше посёлка гезов мне ходить не рекомендуется.
— Твоя жена из какого посёлка?
— Как раз из гезов. Они как-то мягче, добрее, беззащитнее. Да и миловиднее, скажем прямо! Жена всё-таки должна соответствовать каким-то эстетическим критериям. А что, у тебя назревает эта проблема?
— Может, и назреет. Но мне хотелось проконсультироваться у тебя не по этому поводу.
— А по какому?
— Представь себе: о кошках и собаках.
— Ну-у! Уж лучше давай о женщинах. Это как-то ближе…
— О женщинах сколько ни говори, никогда не наговоримся. А с кошками и собаками что-то можно решить.
— Кого тебе не хватает, Жучки или Мурки?
— Лично мне — Мурки. Под капроном в палатке бегают мыши. Сидел в хижине у вождя, там под плетёным полом тоже мыши. Одна скреблась в шкуру, на которой я сидел. Могла цапнуть за ракетоноситель.
— О-о? — протянул Марат. — Эту деталь стоит беречь! А собаки кому нужны?
— Аборигенам. Чтоб бывшие людоеды не могли напасть неожиданно. Вся их сила — только в неожиданности нападений. Особенно беспокоит меня селение ту-пу. Тут я сам, и меня предупредят спутники. А там — ни спутников, ни меня. Собак надо прежде всего туда.
— У тебя есть там хорошие знакомые? Завязанные на тебя чем-то личным…
— Только что появились.
— Что-нибудь доброе ты для них успел сделать?
— Кажется…
— Вот — попроси их об одолжении. Недолго подержать щенка. Тебе сейчас почему-то он мешает… Они же за десяток дней так привяжутся к этому щенку, что уже не отдадут его. Щенки умилительны! А потом можно подарить второго — соседям. Третьего — родственникам. Но не бери в своё селение.
— Почему?
— Нормально спать не дадут. Я двух щенков подарил родителям жены, так когда у них ночую, не высыпаюсь. Брешут, проклятые! Воспитания-то там — никакого!
— Спасибо, что предупредил. Спать я люблю.
— И ещё одно, Сандрик… Если в каком селении заведёшь собак, кошек туда уже не тащи. Растерзают! А если сначала заведёшь кошек, то щенки потом примут их как неизбежность обстановки. И будут жить мирно. Так что, подарив своим ту-пу щенков, ты надолго избавишь их от кошек.
— Спасибо! Теперь полная ясность… Да, Маратик, а щенков и котят включают в твой список довольствия, или это идёт мимо него?
— Какой ещё список довольствия? — Марат хмыкнул. — Ты шутишь?
— Ничуть! Ну, общий список того, что ты получаешь…
— Впервые слышу о таком списке. А что, он существует?
— На меня заведён. Я думал на тебя тоже. Нас всего двое…
— Странно… Никто мне этого не говорил. Даже Фёдор Красный, когда был здесь… Никто ни в чём не ограничивал. А тебя?
— Ограничений тоже пока не было. Но, если есть список, они могут возникнуть. Слишком много одного, другого…
— А сам ты не замечаешь, чего у тебя слишком?
— Думаю… Может, геологических молотков, каёлок… Зато я ни одного топора не взял. А ты, помню, с них начал.
— Точно! Но в моих племенах и жилищных проблем нет! Ра и гезы строят столько, сколько им надо. С топорами это быстро! Может, ты зря избегаешь топоров?
— Подумаю. Свои племена я пока знаю хуже, чем ты — свои.
— Изучай! Если что — звони. Обнимаю!
…Так… Списочек, значит, сугубо индивидуальная форма работы… Новая форма нового председателя… Что ж! Стихийно, кажется, я сегодня начал то, что надо продолжать вполне осмысленно. Поменьше информации! Пока Женька — председатель… Чем меньше будет знать, тем меньше сможет навредить. Чем меньше у него информации, тем меньше у меня запретов. Органов безопасности тут пока нет, следить за мной некому… Потом как-нибудь отчитаюсь… При следующем председателе!
Интересно, чего будет стоить его власть, если полностью лишить его информации? Чего вообще стоит власть, лишённая информации о событиях на подведомственной территории? Ведь решения её автоматически становятся бредом, очевидным для всех.
А что такое власть, принимающая явно бредовые решения? Власть ли это?
И ведь всего-то и надо — не давать информацию! Чисто теоретически вопрос…