Я спал. Снов не было.

Но было нечто, ощущение конфликта, противоположных сил, которые вошли в контакт, напряжение от их столкновения. Это было похоже на то, как ловишь отдаленные радиосигналы, как вслушиваешься в полевые переговоры на отдаленном сражении – взрыв статического электричества, слово или фраза… перерыв… несколько смутных образов… волны помех… наложение станций…

Потом появилось чувство подавляющего присутствия чего-то особенного. Существа огромного и непобедимого, всепроницающего Единства, чьи размеры превышали понятия пространства и времени. Но его Единство стояло под угрозой. Что-то исказилось, испортилось, поломалось, и корни этой беды оставались в темноте. То, что было создано внутри Единства, было разорвано и поляризовано. Конфликт бушевал по коридорам времени.

Дорога должна быть построена.

Нет, это глупость.

Мы должны использовать ресурсы времени…

Мы не можем этого позволить.

Мы не элита, мы просто кульминация того, что было.

То, что в прошлом – то умерло.

Мы не можем забыть, что наши корни лежат во прахе!

Мы должны забыть об этом, или для нас нет никакой надежды…

Я внезапно проснулся.

Я сел на койке и свесил ноги на пол. Возле меня в тревожном, прерывистом сне лежала Дарла. Она металась и стонала, а тонкая пелена пота покрывала ее лоб.

– Дарла… Дарла, проснись.

Глаза ее распахнулись, расширились от страха. Она бросилась мне в объятия и зарылась лицом в грудь. Дыхание ее прерывалось. Она вся дрожала.

Я долго прижимал ее к себе.

Когда она снова успокоилась, она спросила:

– Тебе это тоже приснилось, да?

– Кусками. Не знаю, почему. Я сказал Приму, что мне обучение во сне не нужно. Мне кажется, что на меня это все и не было направлено, просто я стал жертвой утечки направленной информации. – Я протер глаза и несколько раз глубоко вздохнул. – Расскажи мне, в чем там дело.

Дарла скрестила ноги и натянула на себя старенькое одеяло.

– Это было ужасно. Началось все, как тот, первый сон, как документальный фильм. Речь зашла еще раз о проекте – о создании новой формы сознания. Я не так много могла понять… но тут… словно что-то вмешалось.

– Богиня?

– Да, это была она, но она не появлялась в этой форме. Я не могу этого объяснить. Это было ужасно. Это примерно так, как если бы ты оказался свидетелем конфликта в небе между богом и сатаной. Я не могу этого объяснить, Джейк. Единственное, что я поняла – это то, что мне из этого совершенно ничего не надо.

– Но мы попали в самую сердцевину этих событий.

Она посмотрела вниз.

– Да. Но мы должны вернуться обратно… как-нибудь. Обратно, в реальный мир.

– Миры, ты хочешь сказать. Миры Космострады, которую создала Кульминация.

– Заставила создать. Ее построили «дорожные жуки», и они же ее ремонтируют и поддерживают в рабочем состоянии. Они та раса, которая не вступила в Кульминацию. Они отказались принимать участие, но решили, что такой проект – неплохая идея.

– Что, Космострада?

– Нет, сама Кульминация. Когда Кульминация стала реальностью, они превратились в расу слуг. Добровольно, как мне кажется. Они построили Космостраду по просьбе Кульминации.

– Я немного ухватил насчет этого. Почему Кульминация захотела, чтобы Космостраду построили?

Она покачала головой.

– Я не уверена, что все правильно поняла. Это как раз часть дела, из-за которой пошли конфликты. Ты помнишь первый сон? Когда различные расы обсуждали проект? Там оказались различные фракции, и почему-то эти конфликты никогда не разрешились. Эта… эта новая форма сознания должна была быть единой, монолитной, только единодушным сознанием. Но почему-то это не сработало так, как должно было. Теперь во вселенной существует это божественное сознание, это бессмертное, мощное существо, затерянное во вселенной… и оно отчасти безумно. Шизофреник! Невозможно сказать, что оно теперь сделает. Оно превосходит время и пространство. Оно может произвести изменения в самом времени.

– Создавать парадоксы?

Она посмотрела на меня новым взглядом.

– Да. Да, оно может и это. Оно может все, что угодно. Ох, Джейк! – она обхватила меня руками. – Мы были просто пешками! Нами вертели, как хотели. Я не знаю, как, почему и с какой целью, но мы были словно марионетки, и больше ничего. Все это было затеяно по неизвестной, непонятной причине. По причине, которую мы все равно понять не сможем. У нас нет ни малейшего шанса понять причины, которые движут нами и толкают нас на те или иные поступки. Я от этого устала! Я хочу, чтобы они перестали! Джейк! Я хочу, чтобы меня оставили в покое!

Она зарыдала, и я крепче прижал ее к себе.

Наконец я спросил:

– С тобой все в порядке?

– Да.

– Ты уверена?

– Я вполне хорошо себя чувствую.

Она вытерла глаза, спустила ноги на пол и села. Потом встала. Я заметил, что живот у нее выдается вперед. Я положил на него руку и слегка надавил. Она улыбнулась и прижала мою руку к себе.

– Больше трех месяцев, – сказала она.

– Так много? Наверное, да. Ты пополнела. Ты высокая, поэтому не так видно.

– Это будет мальчик.

– А почему бы и нет?

Она рассмеялась. Я поцеловал ее живот, потом приложил к нему ухо.

– Так сердечко не услышишь, – ответила мне она.

– Нет, не услышу – у него радио включено.

Она снова рассмеялась.

Я встал и поцеловал ее в губы, потом нагнулся и поцеловал обе груди.

– Я тебя люблю, – сказала она.

– И я тебя, – ответил я.

Все так просто. Все и было так просто с самого начала.

Я оделся и пошел в кабину. Она была пуста. Я включил сигнал вызова в трейлере и позвал Карла и Лори.

– Джейк, они куда-то отправились вместе с Кларком, – сказал мне Брюс.

– Что?! Куда?

– Они начали обследование фабрики. Карлу не спалось. Он настоял на том, чтобы они обследовали эту штуковину. Я в постоянном контакте с ними и с искусственным интеллектом, поэтому я точно знаю, где они. Они замечательно проводят время, и Карл занят тем, что вовсю использует Проектирование Продукта и Возможности Дизайна.

– Что это? А, ладно, только скажи мне, как мне добраться до того места, где они сейчас. Вот чертовы детишки, так удрать… Тебе надо было меня разбудить, Брюс.

– Джейк, я пытался. Но вы были настолько измучены…

– Сколько времени? Как давно они ушли?

– Примерно часов шесть назад, Джейк.

Господи помилуй!

Дарла вошла в кабину, одетая в штаны цвета хаки и одну из лишних порванных военного покроя рубашек Джона.

Нам всем начинало не хватать одежды.

– Мы вызвали служителя, чтобы он провел тебя в область Проектирования Продукта и Возможностей Дизайна.

– Служителя?

– Мне кажется, именно так…

Он сразу же появился перед нами, многофункциональный робот, который скользил к нам по сияющему полу.

Мы вышли, это приспособление подъехало к нам и остановилось. Это частично напоминало какую-то тележку или машину, но сиденья в задней части робота явно были построены не для людей. У него не было колес, потому что все устройство плыло по воздуху в нескольких сантиметрах от пола. Оно слегка жужжало на нас.

– Мне кажется, это жужжание означает «всем садиться», – сказал я.

Мы забрались на эту колымагу и устроились на невозможных сиденьях, выполненных в форме гриба. Никаких спинок у сидений не было, но был поручень, за который можно было держаться.

Нас провели по весьма интересному и поучительному заводу. Экскурсия была очень долгая, но я был достаточно дипломатичен, чтобы не жаловаться вслух. Все вокруг было весьма впечатляющим, но мы даже не знали, на что, собственно, мы смотрим. Наш проводник все жужжал нам и жужжал, а мы кивали головой с приятной улыбкой. Неужели? Пятьсот миллионов штук за год? Да что вы говорите! Как замечательно.

Но, боже ты мой, какой же это был завод. Тихое, прохладное помещение, полное промышленной и научной идеи. По крайней мере, на этом уровне мы могли искренне восхититься увиденным. Мы скользили вдоль мягко изгибающихся аппарелей, глядя вниз на бесшумные огромные машины, лабиринты трубопроводов, армии высоких цилиндров со стеклянными куполами-пузырями, на подносы инструментов, на огромные комплексы антенн, громадные витки металлического кабеля, на джунгли прозрачных труб. Все было бесшумным и неподвижным. Везде были разные цвета. Голубой свет искрил в золотых и серебряных куполах, красные и оранжевые провода переплетались над головами в куполах желтого и розового цветов, зеленые мостики перекидывались через цеха в синем, сухом воздухе.

Наконец мы прибыли. Место Проектирования Продукта и Возможности Дизайна оказалось огромной комнатой-пирамидой, которая была заполнена от пола до потолка панелями управления, которые урчали и потрескивали от напряженной электрической мощи. Они сияли лампочками, блестящими экранами, поблескивающими циферблатами. Кларк сидел на скамейке возле Карла, который скорчился над чем-то вроде компьютерной клавиатуры – плоским широким экраном, на котором скользили диаграммы и графики.

Мы вылезли из колымаги и подошли к ним. Лори крепко спала на ковре, который лежал на полу, подложив под голову свернутую куртку Карла, Карл даже не посмотрел на нас. Он был целиком поглощен тем, что делал.

Я посмотрел на Кларка.

– Как дела?

Он пожал плечами и ухмыльнулся:

– Он вовсю развлекается.

– Как это он сообразил, как надо работать с этим оборудованием?

– Да это совсем не так трудно, как ты можешь вообразить, – Кларк поднялся, подошел к Карлу и заглянул ему через плечо. – В свое время на этом заводе на инженеров смотрели как на художников своего рода. Им действительно не надо было знать особо много насчет инженерного дела. Здесь машинный интеллект дает все данные, все формулы, все ноу-хау. Они делают всю грязную работу. Единственное, что поставляет органический мозг – это творческое начало. Это как раз и есть то, что делает Карл. Он говорит машинам, что он хочет получить и что они должны делать, а машины помогают ему это придумать и рассчитать. И, если дизайн кажется им достаточно хорошим произведением искусства, они просто строят модель-прототип.

– Это действительно нечто из ряда вон, – ответил я. – Так и есть.

Это действительно было чудо.

– Нет! Не так! – резко сказал Карл. – Открываться должно слева. Да.

– Так – удовлетворительно? – сказал тихий нежный голос.

– Вполне.

Я посмотрел на Кларка, который сказал:

– Мне кажется, Брюс сделал так, что завод заговорил по-английски.

Я кивнул.

– Теперь мотор, – говорил Карл, приковав взгляд к чертежному устройству компьютера. – Я понятия не имею, как он работает, поэтому он целиком за тобой.

– Очень хорошо. Он требует прогрессивного реактивного принципа – высокая эффективность, низкая себестоимость…

– А как насчет полного отсутствия технического обслуживания? Ты когда-нибудь сталкивался с таким? Это возможно? Я еще не встречал механика, который мог бы такое устроить.

– Есть гарантия на периоды времени дольше, чем четверть оборота средней Галактики вокруг своей оси.

– А? Четверть оборота… Это же миллионы лет. Эй, я не собираюсь жить так долго.

– Тогда отсутствие необходимости в техническом уходе не является проблемой.

– А-а-атлично!

– Системы вооружения?

Все это продолжалось где-то около часа. Карл наконец сообразил, что мы тоже находимся тут, но потом настоял на том, что ему необходимо завершить работу. Я не спрашивал его, что такое он делал. Лори проснулась от тревожного сна, и ею необходимо было заняться. Ей тоже снился тот же самый сон. Потом мы немного побродили вокруг и осмотрелись. Мы страшно проголодались.

Наконец Карл покончил с тем, что делал.

– Очень необычно, в высшей степени оригинально, – вынес свой вердикт глава отдела продукции этого полностью автоматизированного завода. – Но в нем есть превосходящая все смелые идеи элегантность и простота. Можно нам начинать создавать прототип?

– Естественно! – сказал Карл, поднимаясь.

Он слегка покачнулся и приложил ладонь ко лбу.

– Ох, ну и замучился же я! И голова болит страшенно. Но как же здорово это было!

– Время обедать! – сказал Кларк.

– Обедать? – я уже был готов изгрызть лабораторное оборудование.

Процессия роботов принесла нам обед. Еда была очень хорошая – не изысканная кухня Изумрудного города, но куда лучше, чем просто среднего уровня. Брюс хорошо поработал, вводя биохимическую информацию в синтезаторы белка этого завода. Вкус и запах были просто выше всяких похвал. Правда, структура еды кое-где сплоховала, особенно в бифштексе. Он был словно бы чересчур пушистым. Но хлеб был просто великолепен. Невозможно былой предположить, что в нем не было ни единого зернышка пшеницы.

После обеда с нами заговорил управляющий заводом.

– Мы начали производить прототип. Не хотите ли посмотреть?

Он звучал почти так же, как голос руководителя отдела дизайна, и я подозревал, что они были просто различными подсистемами одного и того же компьютера.

– С удовольствием понаблюдаем!

Мы все уселись на еще одну роботележку и поехали по заводу.

Завод весь пробудился к жизни. Мы ездили целый час по пульсирующему сердцу технологической магии. То, что до сей поры было просто немыми остовами машин, теперь клокотало, щелкало, сверкало разноцветными огнями, жужжало и стрекотало, гудело и звенело, пело и крутилось. Розовые и фиолетовые электрические разряды прыгали между гигантскими электрическими катушками, прозрачные трубы пульсировали и сияли, светящиеся мотыльки проплывали в хрустальных шарах, в воздухе трепетали переливы энергии, воздух весь трещал от наэлектризованности.

– Словно какая-нибудь картина про Франкенштейна, – так откомментировал все это Карл.

Наконец мы оказались в большой, тихой пустой комнате. Мы слезли с тележек и стали ждать. Не прошло и нескольких минут, как противоположная стена поднялась, и два робота вытащили на середину демонстрационного зала прототип.

Это была машина Карла. Шевроле-импала 1957, хром сиял на ее новешеньких крыльях, яблочно-красная лаковая краска лоснилась на боках.

– Моя машина! – завопил Карл в экстазе, открыв водительские двери и врываясь внутрь. Он принюхался. – Ну надо же, они даже сумели передать тот самый замечательный запах нового автомобиля!

– Вас удовлетворяет качество? – спросил радостно управляющий фабрикой.

– Еще бы! – вопил восторженный Карл.

В голосе управляющего прозвучали нотки гордости.

– Можем ли мы начать полевые испытания и оценку образца?

– Э-э-э… ну да… Впрочем, нет. Я знаю, что эта штуковина будет работать.

– Интуитивная оценка? Возможно, вам нужны и эмпирические данные?

– А? Чего?..

Я улыбнулся Карлу. Он заметил мой взгляд и ответил смущенной ухмылкой.

– Черт, я просто не мог удержаться, чтобы не попробовать.

– Интересно, что ты собираешься делать, когда они предъявят тебе счет?

– Счет. Ух…

Я хихикнул.

Деликатным и вкрадчивым тоном заговорил управляющий заводом.

– Возмещение затрат можно не производить. Мы хотели бы выразить автору проекта признательность за высокий эстетический уровень его проекта. Он делал его с вдохновением, и результат получился истинно прекрасным. Когда нам можно начинать серийное производство?

– Да, Карл, – сказал я. – Когда эти милые люди могут выпустить пятьдесят миллионов машинок?

– Господи. Не знаю…

– Продукция не предусматривается? – спросил управляющий упавшим голосом.

– Ну… Джейк, что мне им сказать?

Я сказал:

– Художнику хотелось бы иметь еще немного времени, чтобы поразмыслить над философскими аспектами своего создания, прежде чем он отважится разделить его со всей вселенной.

– Разумеется. Весьма похвальное стремление. Пожалуйста, дайте нам знать, когда придет подходящее время.

– О да, – сказал Карл, оживленно кивая. – Конечно. И еще – большое вам спасибо.

– Мы получили истинное наслаждение, помогая такому одаренному художнику, как вы, настоящему артисту в своем деле.

Карл не знал, куда деваться от смущения.

Мы направились к складским выходам, куда роботы доставили машину Карла. Мы прошлись туда длинной дорогой – управляющий настоял, чтобы мы посмотрели отдел Субмикронной Сборки. Что бы это ни было, посмотреть все равно было приятно.

Я не видел, когда появился Прим. Я исследовал то, что осталось от щитка стабилизатора, когда я взглянул на Дарлу и увидел, что она с открытым ртом глядит на что-то возле тяжеловоза. Я выпрямился, обошел ее…

Там стоял Прим, беседуя с Кларком возле миниатюрного космического корабля.

Он повернулся и улыбнулся мне.

– Привет, Джейк! – окликнул он меня.

– С вами довольно трудно связаться, – сказал я, подходя к нему. – Но зато вы быстро появляетесь, когда с вами свяжутся.

Прим огляделся вокруг.

– Замечательный завод. Вы его посмотрели?

– Мы бесконечно тут блуждали.

Он рассмеялся.

– Странно, что в конечном итоге вы оказались тут.

– Собственно говоря, мы вообще не собирались покидать Изумрудный город.

– Правда? – мне показалось, что ему стало приятно от нашего намерения. – Я-то было вообразил, что вы уже направились домой.

– Без Сэма? Ну уж нет.

– Полагаю, вы правы. Но я собирался дать возможность вашему отцу высказаться по многим вопросам.

– Он не мой отец. Он – программа искусственного интеллекта.

Прим кивнул.

– Да, и весьма примечательная притом программа. Его Энтелехическая матрица была сделана Влату, правда?

– Да.

– Мы знаем про Влату. У них была технология, которая была неведома даже во времена Кульминации. Для примитивной расы Влату достигли очень высокой степени духовности.

Я обдумал то, что он сказал, прежде чем ответить:

– Если вы считаете Влату примитивными, то куда же это ставит нас? Нас, людей, я хочу сказать?

– Люди – одна из рас-предков самой Кульминации. Одна из рас, которые внесли свой огромный вклад. Я же много раз вам говорил, что я частично человек. Этим я хочу сказать, что Кульминация в какой-то степени состоит и из людей.

– Я не уверен, что понимаю, – сказал я. – Может быть, вы и происходите от людей, но после нескольких миллиардов лет эволюции…

Он рассмеялся.

– Эволюция! Странная идея. Процесс не автоматический, знаете ли. Если у рода нет настоящей причины развиваться и совершенствоваться, он и не будет этого делать. Но давайте оставим этот вопрос. Те элементы, о которых я говорил, не являются генетическими остатками или рудиментами, это разумы настоящих, полноценных человеческих существ. Их самая суть и соль. Они – жизненно важная часть Кульминации. Кое-кто из них – ваши друзья.

Дарла, Карл и Лори собрались за моей спиной. Я повернул к ним голову, и Дарла серьезно посмотрела на меня. Я снова повернулся к Приму.

– Что вы имеете в виду? Кого?

– Ну хорошо, Сьюзен Дархангело, например. Она согласилась принять участие в проекте. Точно так же согласились Юрий Волошин, Шон Фитцгор, Роланд Йи и Лайем Флаэрти.

– Не могу вам поверить.

– Я оставлю им возможность вас убедить. Никакого принуждения они не испытали. Никакого, Джейк. Вы должны мне в этом поверить.

На миг я замолк, мысли мои кипели и крутились. Потом я выдавил из себя:

– И все-таки не могу в это поверить.

Прим беспомощно пожал плечами.

– Простите, но…

– А как насчет остальных? Зоя, Они, Рагна, Джон?..

– Они отказались. Они присоединятся к вам в вашем путешествии домой. – Прим хохотнул. – Кстати, вы забыли еще одну личность. Сэм тоже отказался.

– Сэм и в церковь-то никогда не ходил.

Прим рассмеялся.

– Смею сказать, действительно не ходил.

Дарла спросила:

– Вы не забыли Винни и Джорджи?

– Дорогая моя, они и так – часть Кульминации, они всегда ими были. Они – члены одной из Рас-Проводников. Подумайте о том, как вы сюда добрались.

– Нас похитили, – ответил я.

– Разумеется, ваш случай – особенный. Но что с самого начала заставило вас искать конец Космострады?

Он был прав. В основе всего лежала карта Винни.

– Насчет Сэма, – сказал я. – Вы мне его вернете?

– Он вернется. К вам вернется все.

Я уставился на него. Что представляла из себя та форма, которую я перед собой видел? Что представляло это тело? Я покачал головой.

– Может быть, я прости слишком медленно соображаю, но во всем этом такая чертова куча вещей, которых я не понимаю…

– Тогда позвольте вас обучить во сне. Для того, чтобы это сделать, вам необязательно присоединяться к Кульминации. Вы просто много узнаете.

Меня неожиданно охватило раздражение.

– Послушать, как вы говорите, так все идет просто замечательно. Но ведь на самом деле это не так. У Богини есть другие идеи. Разве не так?

Он повернулся и отступил на шаг, остановился, потом медленно повернулся к нам, уставив глаза в пол, сложив губы в хитрую улыбку.

– Другие идеи… Нет. На самом деле существует только одна идея и ее варианты.

– Но ведь она каким-то коренным образом противостоит вам.

– Нет.

– А тот сон прошлой ночью? Он-то про что?

– Спите, увидьте сны, и все поймете. Не сражайтесь со снами. Не бойтесь их.

Я подумал над его предложением.

– Может быть, я так и сделаю.

– Хорошо. И помните: конфликт – это часть основы и утка вселенной. То, что не содержит в себе никакого напряжения, загнивает от статичности и пассивности. Если это так, то разве может любая попытка достичь совершенства, быть свободной от конфликта? Не думайте, что Кульминация может быть успешной с самого начала. Это была фундаментальная ошибка тех, кто ее задумал. Но эта ошибка совсем не обязательно привела к фундаментальному дефекту проекта. Вопрос только в том: что же, в конце концов, случилось? Поскольку Кульминация находится вне времени, на этот вопрос может быть дан ответ. А вы его найдете, если захотите его искать.

– А разве Богиня его тоже не знает?

– Ну разумеется, знает.

– Все это не имеет никакого смысла, – ответил я.

Он повернулся, прошел несколько шагов, остановился и повернулся к нам.

– Теперь я должен вас покинуть, Джейк. У меня такое чувство, что вам придется еще пострадать. Я могу вам до какой-то степени помочь, но меня сдерживают обстоятельства, которые вам может оказаться трудно понять. – Он снова улыбнулся. – Я бы на вашем месте не беспокоился. Вы отлично встретите все будущие трудности. Мне кажется, я знаю, почему те силы, которые стоят за вашей спиной, выбрали именно вас своим орудием. Вы прототип героя, Джейк, – он поднял правую руку, – всего вам доброго.

И он исчез, оставив после себя запах озона. В уходе Богини было больше театральности, но в его – подлинного вкуса.