ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Лука Купьелло.

Кончена, его жена.

Томмазино, их сын, по прозвищу Неннилло.

Нинучча, их дочь.

Никола, муж Нинуччи.

Паскуалино, брат Луки Купьелло.

Раффаэле — привратник

Витторио Элиа.

Доктор.

соседи:

Кармела

Ольга Пасторелли

Луиджи Пасторелли

Альберто Армида Романелло

Рита

Мария

 

Действие первое

Неаполь 30–х годов.

Спальня Луки Купьелло. 23 декабря, 9 часов утра. В правой стороне, почти в центре, стоит двуспальная кровать. Налево, за ширмой, — маленькая кровать, на которой, укрывшись с головой, спит Неннилло. Рядом с кроватью Неннилло— балкон. Через застекленную дверь его видны падающие хлопья снега. На переднем плане слева — стол, на котором лежит недоделанная рождественская игрушка «ясли Христовы» [1] . На стуле у стола — сваленные в кучу кисти, цветная бумага, куски пробки, гвозди, ножницы и банки с самодельным белым клеем из муки. На противоположной стороне — комод. Над ним — изображение мадонны и лампадка. Два подсвечника и несколько любовно расставленных фигурок. На правой стороне — вешалка. На вешалке — пальто Кончетты, облезлая меховая горжетка и потрепанная, но еще приличная шляпка. Рядом дверь. На двуспальной кровати спит Лука. Левая в половина кровати в беспорядке, а правая аккуратно заправлена одеялом. После поднятия занавеса — длинная пауза. Лука крепко спит, похрапывая. Наконец дверь открывается, и появляется не совсем одетая Кончетта. На ее озябших плечах — небольшая шерстяная шаль. Держа в руке маленькую чашку, она с терпеливым, покорным видом подходит к спящему мужу

Кончетта (монотонно, заведомо зная, что придется не раз повторить, прежде чем тебя услышат). Лукарье! Лукарье! Вставай, уже девять.

Пауза. Лука продолжает спать

Кончетта (тем же тоном, но громче) Лукарье! Лукарье! Просыпайся, уже девять

Лука, повернувшись на другой бок под одеялом, всхрапывает. Пауза.

(Все тем же тоном) Лукарье… Вставай, уже девять. Выпей кофе.

Лука (сквозь сон, не понимая, в чем дело). А-а? Кофе? (Что то бормочет, высовывает из под одеяла сначала голову, закутанную в шерстяной платок, потом садится посредине кровати, протягивает руку, как будто хочет взять чашку, но постепенно рука опускается, голова падает на грудь, и он снова засыпает. Все это он проделывает с закрытыми главами)

Кончетта (видя, что он снова заснул, спокойно продолжает). Лукарье… Лукарье… Вставай, уже девять. (Небольшая пауза) Лукарье.

Лука (открыв глаза, раздраженно повторяет за ней). Лукарье… Лукарье… Ах, как ты мне надоела! Дай поспать!

Кончетта. Выпей кофе.

Лука (неохотно). Кофе. Ну ладно. Ставь сюда.

Кончетта (подает чашку). На.

Лука. Который час?

Кончетта. Я же тебе сказала: девять утра.

Лука (зевает). Уже девять? Да, тогда другое дело. Раз уже девять, то спать больше нельзя. На улице холодно?

Кончетта (одеваясь, не оборачивается). Что тебе вдруг пришло в голову, Лукарье… Очень холодно.

Лука (вздрагивая при мысли, что нужно вставать). Очень… Брр… Ну что ж, это и понятно, рождество на дворе… Брр… (Отпивает глоток кофе, морщится.) Ну и гадость!..

Кончетта. Чего ты хочешь, Лукарье? Слава богу, этот то хоть есть.

Лука. Да, слава богу. (Ставит чашку на столик) Не в кофе дело… Иногда все зависит, как сварить его… Этот вот отдает клопами.

Кончетта (продолжая одеваться, на секунду оборачивается}. Да чти на тебя нашло с утра? Шутник!

Лука. Хм, шутник… (Вдруг вспоминает.) А «ясли» где?

Кончетта (показывает). Там лежат, там! Не бойся, никто игрушку не тронет.

Лука. А клей ты разогрела?

Кончетта (недовольно). Лукарье, я же только что встала.

Лука. Иди разогрей. Мне нужно работать.

Кончетта (берет банку со стула и идет направо). Ну вот, началось: клей, гвозди, ножницы, молоток… Прямо спозаранку, глаз не успел продрать… (Уходит.)

Лука (встает. Стуча зубами и растирая руки от холода, начинает одеваться. Сначала надевает ботинки без задников, заменяющие шлепанцы, полинявшие брюки, а затем уходит за ширму умываться Вновь появляется, вытирая руки полотенцем. Надев пиджак, принимается за работу над игрушкой, разговаривая одновременно с Неннилло). Эй… Вставай, уже девять часов. (Неннилло не отвечает).

И что с ним делать… В твои годы я до рассвета поднимался я шел на работу. Вставай. Лучше мне не разговаривать с тобой с раннего утра, весь день будет испорчен! (Выведенный из себя молчанием Неннилло, кричит) Ты что, не понял? Вставай!

Ненилло (из под одеяла). Молочную похлебку принес?

Лука. Э-э!.. У тебя только это и на уме. Вставай и сам ступай на кухню, прислуги в доме не держим. Понял?

Ненилло (из под одеяла). Если не подашь мне в постель — не встану.

Лука. Нет, встанешь! Или я тебя так вздую, что проваляешься в постели целую неделю!

Входит Кончетта.

Кончетта. Получай свой клей. (Ставит банку на стол. Лука снова принимается за работу.)

Никак не пойму… Зачем тебе эта игрушка? Столько денег на нее выбрасываем, а пользы никакой… Ведь сами еле-еле перебиваемся.

Неннилло (удобно растянувшись на постели, заложив руки за голову). Правда… никакой пользы…

Лука. Почему? Как — никакой пользы? С чего ты взял?! (Вытаращив глаза.) Тебе что, игрушка не нравится?

Неннилло (с вызовом). Мне игрушка не нравится.

Лука. Как же так, Христова колыбель всем нравится, нет ничего лучше…

Неннилло (зло). Да, не нравится…

Лука. Но она не закончена еще… много чего надо сделать… Это еще только основа… Вот когда сделаю все — траву, пастухов…

Неннилло (тем же тоном). Все равно не нравится. Хочу молочной похлебки.

Кончетта. Вставай, Ненни, вставай!

Лука (в бешенстве). Ах так?! Пусть только она принесет тебе в постель похлебку, я выплесну ее на вас обоих! (Кончетте.) Вырастила будущего каторжника. Поглядите на него… ни стыда ни совести. До сих пор в постели.

Кончетта. Ну да ладно, он сейчас встанет… (Делает сыну знаки, как будто говоря: «Поднимайся, а я принесу похлебку».) Ну вставай, Ненни…

Неннилло. Нет, хочу молочной похлебки.

Лука. О-о-о! Я тебе выплесну клей в рожу!

Кончетта (вмешиваясь). Вставай, мой красавец… Умойся сначала, а я пока сварю тебе похлебку — вкусную-превкусную. Только умойся.

Лука. Паскуалино проснулся?

Кончетта (убирая постель). Проснулся, встал твой надоедливый братец. Целую неделю пролежать в постели из за того, что болело горло!

Неннилло (настораживаясь). Что, встал? А на улицу он не собирается, не знаешь?

Кончетта. Собирается. Говорит, мол, пойду прогуляюсь немного, подышу свежим воздухом после болезни.

Неннилло. И он что, одевается?

Лука. Конечно… Что он, голым по улице пойдет? А тебе то что?

Неннилло. Да так просто… Вообще, я думаю, ему пока рано выходить. Вдруг снова заболеет…

Из гостиной входит Паскуалино.

Паскуалино (он уже одет, но на ногах вместо ботинок домашние туфли). Лукарье, можно?

Лука. Входи, Паска, входи.

Паскуалино. Добрый день! Здравствуйте, донна Кунче.

Лука. Как чувствуешь себя, Паска? Похудел немного, но это ерунда, быстро поправишься. (Щупает у него пульс.) Температура есть?

Паскуалино. Нет-нет… Сейчас мне лучше. Совсем здоров. (Подозрительно смотрит на Неннилло.) Все прошло. (Кончетте.) Донна Кунче… Нигде не могу найти своих ботинок…

Неннилло залезает поглубже под одеяло.

Кончетта. А я то тут при чем?

Паскуалино. Вы же знаете, я всю неделю лежал с температурой. Я просто хотел узнать, не видели ли вы их.

Лука. А куда ты их поставил на прошлой неделе?

Паскуалино. Под кровать.

Кончетта. Смотреть надо хорошенько. Там же, наверно, и стоят, где поставил.

Паскуалино. Нет там ничего, донна Кунче. Пропали ботинки. Надо бы у Неннилло спросить…

Неннилло (рывком, наполовину высовывается из под одеяла). Перестань, понял?.. «Неннилло, Неннилло»… Не продавал я твоих ботинок! Я не способен на такое!

Лука (сразу же поняв, Кончетте). Он продал их! (К Паскуалино) Ты не волнуйся, Паска…

Паскуалино (выходит из себя). Что значит «не волнуйся»?! Это что ж такое делается?! Лежишь больной, с температурой, а этот тип продает твои ботинки! Черт-те что! У нормальных людей этого не случается! Что я теперь буду делать? В чем пойду на улицу?

Неннилло. Вот раскричался!.. Столько слов, и все впустую!..

Паскуалино. Бандит, ты еще пытаешься оправдываться!

Неннилло. И так ясно, что я прав. Я сам с Доктором говорил. И он сказал, что ты точно помрешь, никакой надежды нет… вот… Я и пальто твое продал!

Паскуалино. И пальто?! О мадонна! Да он меня в самом деле уморит… (В отчаянии бегает по сцене.) И какое пальто! Из шотландской шерсти с воротником! Пальто и ботинки!.. Что теперь делать? Как я выйду на улицу? Как?

Лука (протягивает Паскуалино пару ботинок, которые достал из под кровати). Возьми пока мои. Завтра я куплю тебе новые. Что мне еще делать? (К Неннилло.) Это из за тебя я должен выслушивать такое от родного братца… А ведь я никогда не хотел с ним связываться…

Паскуалино. При чем здесь я? Он украл у меня пальто и ботинки…

Лука (решительно). Вот что, Паска… Снимай себе комнату, иди куда хочешь, но здесь вместе нам жить больше нельзя!

Паскуалино. Но ты понимаешь, в чем дело? Он продал мои вещи, когда я был еще жив! Не мог дождаться…

Лука. Ну что ты хочешь от этого мальчишки… Надо же, догадался продать вещи… (К Неннилло.) Не говоря уже о том, что его вещи переходят ко мне, ведь я его брат.

Паскуалино. Это другое дело… У меня ведь ничего нет… Ты же знаешь, Лукарье… я бедняк…

Лука. При чем здесь бедняк? Просто я говорю: как же так? Как же так?..

Паскуалино. Да, вот так то! А приятели, с кем я в лотерею вместе играю, еще завидуют: «Повезло же вам, дон Паскуали… живете у родственников… К вам хорошо относятся». Да, уж лучше некуда! Если бы кто нибудь знал, что мне приходится выносить в этом доме!..

Лука (возмущенно). Паска, ради бога!.. Что же тебе еще надо? Живешь в нашем доме, сыт, носишь чистые рубашки, заштопанные носки, и все за какие то пять лир в день, что даешь моей жене… Эх ты! Детских шуток не понимаешь!

Паскуалино. Ничего себе шуточки!

Лука. Ну, конечно, шутка, Паска. До чего ж ты дотошный!

Паскуалино (с иронией). Минуту терпения, дон Лу!.. Простите меня, извините великодушно за то, что ваш сын меня оставил без пальто и без ботинок…

Лука (тоже задетый за живое, подражая тону Паскуалино). Нет-нет, что вы! Это я должен у вас просить прощения за то, что мальчик позволил себе… (Снимает кепку и становится на колено перед Паскуалино.)

Паскуалино (тоже встав на колени). Нет, вы меня простите! Столько беспокойства вам доставил!

Лука (в бешенстве вскакивает). Прощайте, дон Паска!

Паскуалино (таким же тоном). Прощайте, дон Лука! Мамма миа, как подло! Я не могу понять… И они называются моими родственниками! Хороши же родственники! (Уходит, хлопнув дверью.)

Лука (к Неннилло). И что ему такого родственники сделали?.. (Задумывается.) А ты все еще в постели? (Силой стаскивая с Неннилло одеяло.) Ты встанешь или нет? Уже девять часов, ты понял?

Кончетта(вмешиваясь в разговор). Э-э, оставь его! Ты хочешь, чтобы мальчик простудился?

Лука. Все равно заставлю его встать! Ну ка, быстро!

Неннилло. Хочу молочной похлебки.

Кончетта. А ты встань сначала… ну… А я сейчас принесу. (Уходя, делает за спиной Луки знаки сыну, чтобы тот быстрее вставал издевался.)

Лука (заметив действия жены). Вот оно, твое воспитание! Тюрьма плачет по нем!

Кончетта уходит.

Лука (принимается за прерванную работу). Взрослый парень… Не пойму, чего ты хочешь… Из школы выгнали — еле дотянул до третьего класса. Каждый человек должен иметь цель в жизни, к чему нибудь стремиться. Хоть бы какому нибудь ремеслу научился… Ты слушай, я тебе говорю. (Смотрит с восхищением на свою работу.) Вот здесь будут пастухи… а здесь пещера… Посмотри, как все красиво получается. Нравится?

Неннилло (холодно). Нет.

Лука (подавив в себе возмущение, старается задобрить сына). Я тебе купил новый костюм… в старом ходить неприлично… Рубашку подарил, пару галстуков… (Продолжая работать.) Здесь я сделаю харчевню… А перед ней — фонтан. Да, фонтан с настоящей водой. Снизу подключу клизму, понимаешь?.. Налью воды — и готово! Пригорки, овражки сделаю… Нравится игрушка, а?

Неннилло (тем же тоном). Не нравится.

Лука (в ярости). Но она же еще не готова! Была бы она готова — тогда другое дело, а раз не готова, то как ты можешь судить?

Неннилло (кричит). Ну что я могу поделать, если не нравится, и все тут! Что я, виноват? (Подходит к игрушке.) Так… (Некоторое время смотрит, а затем решительно.) Нет, не нравится!

Лука. Ну все. Убирайся вон из моего дома! Иди работать! Навязался на нашу голову! Нам такие лодыри не нужны!

Неннилло. И уйду! Да, уйду! А то тут и свихнуться недолго. Игрушка не нравится, так нет, должен через силу ею восхищаться!.. Хватит, ухожу! Вот только молочной похлебки поем и уйду.

Кончетта (несет стакан молока и хлеб). На, кушай на здоровье. (Ставит все на столик. Неннилло, уже одетый, принимается за еду.) Лукарье, на завтрак что приготовить? (Идет к вешалке, надевает пальто, шляпку, собираясь за покупками.)

Лука. Кунче, ну что ты меня каждый раз спрашиваешь? Все равно ты сделаешь по-своему. Знаешь что? Завтра сочельник… Лучше сегодня не переедать. Свари немного овощного супа и брось в него рожков.

Неннилло. Я рожков не люблю.

Лука. А ты то тут при чем? Сказал, что уходишь, так уходи себе… Рожки эти не про твою честь.

Кончетта (выдвигает ящик комода, достает деньги, потом запирает его на ключ). Фруктов покупать не буду. Завтра праздник, придется потратить уйму денег. Так… Двадцать лир. Пять лир возьми, может, тебе что будет нужно: гвозди, картон, а пятнадцать — на продукты.

Неннилло (покончив с едой). Ну вот и все! Прощальный завтрак в родительском доме… Мамаша, вы меня потеряли… Жестокий отец лишил меня семейного очага. Дорогая мама, твой сын уходит… (Незаметно берет пять лир, которые Кончетта оставила на столе для Луки, и прячет их в карман.) Исчезло твое дитя! Исчезло!.. Нету его больше. (Уходит.)

Кончетта (вслед). Ненни, вернись! (Луке.) О чем вы здесь говорили?

Лука (заметив пропажу денег). Он стащил пять лир!.. (Подходит к двери, в которую вышел Неннилло.) Я благословляю эти деньги, только бы ты не возвращался!.. Ищи себе дорогу сам, но здесь больше не показывайся! (Снова принимается за работу.) Каторжник!

Кончетта. Да в чем дело? Скажешь ты наконец?

Лука. Я выгнал его, Кунче. Выгнал из дому, насовсем. Пусть работает.

Кончетта. Как же так? Накануне святого праздника…

Лука. Да, прямо в святой праздник.

Кончетта (резко толкает мужа прямо на игрушку). Интересно, что же ты ему сказал?!

Лука(с большой осторожностью поправляет покачнувшуюся игрушку). Чуть все не сломала… (Кричит.) Оставь меня в покое! Мне надо быть одному, понимаешь? Мне надо работать! Доделывать игрушку!

Кончетта. Лукарье, у тебя уже не «ясли Христовы», а городское кладбище получилось! Еще сюда лужок, там травки… Совсем свихнулся! (Звонок в передней. Кончетта идет открывать. Входит Нинучча. Проходит налево и садится. Она рассержена. Кончетта с удивлением смотрит на дочь.) Ты как здесь очутилась в такую рань?

Нинучча не отвечает.

Лука (взглянул на дочь). Ты чего пришла?

Нинучча. Здравствуй, лапа.

Лука (посмотрев на Кончетту). Опять с мужем поругалась? Никак не пойму… Он в тебе души не чает… Такой добрый… Из за чего ссора то?

Нинучча не отвечает.

(Повторяет.) Я спрашиваю, из за чего поругались?

Нинучча продолжает молчать.

(После небольшой паузы снова спрашивает.) Так из за чего поругались?

Нинучча молчит.

(Отчаявшись, Кончетте.) Вот еще один образец твоего воспитания!

Кончетта берет стул и придвигается к Нинучче. Разговаривают шепотом, дополняемым жестами. Нинучча рассказывает о том. что произошло, отчаянно жестикулируя. Кончетта пытается успокоить ее. Лука хочет понять, о чем они говорят, но тщетно — женщины исключают его из беседы, говоря все тише и тише. Лука берет банку с клеем и идет направо.

Значит, мне знать ничего не положено?!

Кончетта. Ну чего тебе надо знать? Что ты хочешь? Иди занимайся игрушкой!

Лука. Занимайся игрушкой? Что ж, займусь… Пойду вот клей разогрею… Но когда случится беда, то ко мне не бегите! Я занят игрушкой. Так то…

Женщины продолжают разговор. Он пытается подслушать; наконец, махнув рукой, идет к выходу

Ничего не слышно! Секретные переговоры… Черт с вами с обеими!

Кончетта (видя, что Лука вышел). Ну и дальше что?

Нинучча. Ну, я оделась и ушла.

Кончетта. Господи, да ты в своем уме? Он же сейчас прибежит сюда…

Нинучча. Сил больше нет! Замучил меня своей ревностью!

Кончетта. Ты тоже хороша, моя дорогая… Если бы ты не заглядывалась на улице на мужчин, шла бы себе прямо… Ничего, ничего, я твоя мать, от меня можешь и выслушать…

Нинучча. Да что я такого делала? Да погодите, дайте сказать! Я же только болтала, вот и все, ничего серьезного! А вот сейчас я не шучу… Вот. (Показывает письмо.) Я оставляю его… (Читает.) «Синьору Николе Перкуоко. Срочно. Наш брак был ошибкой…». (Останавливается, матери.) Разве это неправда? Это действительно была ошибка!(Продолжает читать.) «Я влюблена в Витторио Элиа и уезжаю с ним сегодня вечером. Прощай, Нинучча».

Кончетта (в ужасе). Да ты в своем уме, девочка? Твоего мужа удар хватит. Бессовестная! Дай ка сюда письмо!

Нинучча. Нет, не дам!

Кончетта (вырвав письмо из рук Нинуччи). Отдай сейчас же! (Идет к комоду, над которым висит изображение мадонны.) О мадонна, чем же все это кончится?.. (Угрожающе, дочери) Еще раз услышу что нибудь подобное — не знаю, что сделаю! Он тебе муж, а не какой нибудь первый встречный. Не любит она его… А о чем ты раньше думала?

Нинучча (вне себя). Я его никогда не любила! Это вы заставили меня выйти за него!

Кончетта. Что ж, теперь делать нечего…

Нинучча. А я убегу!

Кончетта. Еще слово, и я запущу тебе чем нибудь в физиономию!

Нинучча (с презрением, зло, приглушенным голосом). Бей! Бей, что стоишь? А-а!.. Почему я такая несчастная? (С силой.) Хватит! Поумнела! О-о, у меня все кипит внутри! Сейчас все переломаю!

Нинучча в ярости бегает по комнате, ломая все, что попадается под руку: чашку о блюдечком, стоящую на столике, вазу для цветов, стакан; наконец, останавливается перед игрушкой, которую мастерит Лука, смотрит на нее и затем в исступлении хватает ее и швыряет на пол. Напуганная, плачущая Кончетта пытается успокоить дочь. Нинучча, спрятав лицо в ладонях, вздрагивает от рыданий. Входит Лука.

Лука (помешивая кистью в баночке о клеем). Что случилось?

Кончетта (слабым голосом, лишь бы сказать что то). Ничего.

Лука. Ничего?! Да тут, похоже, ураган пронесся! (Вздрагивает, увидев игрушку.) Ой… «Ясли Христовы»… (Кричит жене.) Кто сломал? Да что ж такое делается! Я же работал, старался… Кто это сделал?

Кончетта (устало, с отчаянием). Чего тебе надо от меня? Дочь твоя сломала… С ней и ругайся!

Лука (пытаясь собрать игрушку). С ней? Нет, я с тобой буду ругаться, поняла?

Кончетта (тем же тоном). Со мной?..

Лука. Да-да! С тобой. Ты во всем виновата! Вечно о ней нянчилась. Все из за тебя! А потом жалуешься, когда я ругаюсь с тобой. Ты никогда не умела воспитывать детей!

Кончетта. Я виновата, да? Всегда я виновата! Все вы так думаете! Все на меня валите… (Показывает на дочь.) У нее с мужем нелады… У тебя вон игрушка… (У нее начинается истерика, бьет кулаками по кровати.) Я не могу больше… Не могу!.. (Лука смотрит на жену удивленно и недоверчиво. Она тем же тоном.) Все против меня! Вы мне жизнь загубили! (Силы покидают ее, и она падает на пол. Письмо Нинуччи выскальзывает из ее рук.)

Нинучча (подбегает к ней). Мама!

Лука. Кончетта умерла! Умерла моя жена! (Вместе с дочерью поднимают Кончетту и переносят на кровать.) Кунче, скажи что нибудь! Ради бога! (Бежит к двери и кричит.) Паскали! Паскали, скорее сюда! (Возвращается к Кончетте.), О-о! Умерла моя жена! (Обращаясь к изображению мадонны.) Мадонна, смилуйся! (Снова бежит к двери.) Немного уксуса… Быстрее!

Голос Паскуалино за дверью: «Иду, иду, Лукарье… Кстати, твой сын и подтяжки мои стащил!..»

Лука (теряя терпение). Какие еще подтяжки? У меня жена умирает! Давай, живо!

Паскуалино быстро входит, придерживая руками сваливающиеся брюки.

Паскуалино. Что, умерла?

Лука. Не знаю… Холодная-холодная.

Паскуалино. Сейчас принесу уксусу! (Выходит.)

Лука (почти плача). Кунче, хоть одно слово! Это я, твой Лукарьелло!

Кончетта (постепенно приходя в себя). Ах…

Лука. Тише, она открывает глаза… Говори, Кунче… Все, что хочешь… Как ты себя чувствуешь?

Кончетта (слабым голосом). Немного лучше.

Лука. Черт побери, ну ты и напугала меня!.. Самому чуть плохо не стало… (Нинучче.) Ну, так что случилось?

Нинучча. Ничего.

Входит Паскуалино со стаканом в руках.

Паскуалино. Вот уксус.

Лука. Уже не надо, ей лучше.

Паскуалино. А что произошло, если не секрет?

Нинучча. Ничего. Ничего.

Лука. Бесполезно спрашивать. В этом доме никто ничего не должен знать.

Паскуалино. Лукарье, твой парень и подтяжки мои стащил.

Лука. Ну что ты хочешь от меня, Паска?! Возьми мой ремень. Да, ищи себе комнату… Что я тебе могу еще сказать?

Паскуалино. С умом надо детей воспитывать… Вырастили вора… (Уходит.)

Звонок в передней.

Лука. Я открою… (Нинучче.) Посмотри за матерью. (Кончетте.) Теперь лучше?

Кончетта утвердительно кивает.

Надо же… Лицо стало белое-белое… (Смотрит на игрушку.) Нда… Придется заново все переделывать!

Нинучча (с упреком). Папа, как ты можешь сейчас думать об игрушке?!

Лука. Да я просто так сказал… Столько работы — и все впустую… (Идет в переднюю, но останавливается перед изображением мадонны над комодом и снимает с головы кепку.) Спасибо! (Выходит.)

Нинучча (нежно шепчет). Мама…

Кончетта (приподнявшись на подушках). Ты моей смерти хочешь. Как ты могла написать своему законному мужу, что любишь другого и собираешься бежать с ним! Ты же знаешь его, он шутить не любит. Убьет тебя, как только узнает! Лучше иди сюда. Поклянись, что не отдашь ему письмо, что помиришься с ним и покончишь со всем этим раз и навсегда. Поклянись мне, дочка моя! (Смотрит с мольбой на дочь.)

Нинучча (расчувствовавшись, тронутая словами матери). Клянусь вам, мама.

Лука входит с Николой.

Лука. Чуть-чуть не померла!

Никола. Что вы говорите? (Встревоженный, подходит к Кончетте.)

Лука. Вдруг почувствовала себя плохо… (Замечает, что из под пиджака Николы выглядывает край сорочки.) Я так и знал — опять вы поссорились… Но так и не понял, из за чего. (По-приятельски и доверительно берет Николу под руку.) Мне все можешь говорить… С женщинами трудно договориться, сам понимаешь… А мне все можешь выложить. Так что у вас стряслось?

Никола (смотрит на него). Нет… ничего.

Лука (про себя). И он из той же компании… Прямо заговор…

Никола (Нинучче). Что, будем продолжать эту комедию? Дуться друг на друга, как влюбленная парочка? Я человек серьезный!

Лука (все время смотрит на сорочку Николы). Вот и я говорю… ты человек серьезный…

Кончетта (встает с постели). Это было недоразумение… Помиритесь…

Никола. Что касается меня — то я готов. Это она никак не хочет понять…

Входит, ни слова не говоря, Неннилло.

Лука (увидев сына). Ты здесь? Ты что, вернулся?

Неннилло. Вот отпраздную рождество и уйду. (Садится на кровать.)

Лука. Вот тоже подарок!.. Николино, дорогой мой, не повезло мне с детьми. (Кончетте.) Ты только не волнуйся, Кунче, не принимай близко к сердцу, но это твоя вина! Слишком много возилась с ними… А я… Я тоже, не скрою, слаб оказался… Вот они и сели на голову… А теперь пожинай плоды. Ну да ладно, помиритесь, не смешите людей! (Нинучче.) Давай мирись с мужем!

Никола подходит к жене и целует ее, та холодно отвечает на его поцелуй.

Неннилло. Если вы друг друга видеть не можете, чего ж не разойдетесь?

Лука. Помалкивай, ты! Не суйся, куда не просят!

Неннилло (тоже заметив, что у Николы торчит рубашка). У-у!.. Николино, у тебя рубашка торчит! (Смеется.)

Никола вздрагивает, быстро хватается за спину и убегает, чтобы привести себя в порядок.

Лука (к Неннилло). Замолчишь ты или нет?

Неннилло. Ну это уж слишком… У него рубашка выглядывает, а я должен молчать?..

Лука. Так не говорят, это неприлично. Надо вежливо сказать: послушайте, у вас край рубашки выглядывает.

Никола, приведя в порядок свой туалет, входит.

Никола (показывает на Нинуччу). Все из за нее, не дает жить спокойно!

Лука. Понятное дело. Прямо с утра поругались, да? И когда ты одевался, то, поди, уж ничего не соображал. (Нинучче.) Оставь наконец в покое этого беднягу! Ему работать надо, понимаешь? Да и тебе, Никули, надо быть снисходительнее к ней, она еще ребенок; всегда была немного романтичной… Все читала романы, вот и стала, как говорится, романтичной. Побольше терпения. Если б ты знал, как дорого она нам досталась… У нее был тиф в детстве. Все время болела бедняжка… А потом, когда вышла за тебя, начались другие тревоги… Нико, мы здесь ночи не спали!

Никола. Это почему же? Что, она за преступника вышла, что ли?

Лука. Господи, да ты не так понял. Что ты, я восхищаюсь тобой. Нет, просто я думал, знаешь, все таки единственная дочь… уходит из дома… Ты ведь захотел жить отдельно… Ты представить себе не можешь, как мы плакали, я и эта бедняжка. (Показывает на Кончетту.) Словно кто умер в доме!.. Эх… (Показывает на Неннилло.) Вот на ком тебе надо было жениться… Я бы тебе золотой памятник поставил!

Никола (смеется). Что вы говорите, папа?!

Лука. Да я так… Тогда все было бы иначе…

Неннилло. Да уж… Вышел бы я за него!

Лука. Да при чем здесь это… Был бы ты девчонкой, я просто приказал бы: «Иди за него». И пошел бы…

Неннилло. Ну да. Замуж за него…

Лука (серьезно). А если бы я сказал: «Ты выйдешь за Николино?»

Неннилло. Я бы ответил: «Не желаю!» Вот и все.

Лука. Ну, если бы я захотел выдать тебя за него, ты бы пошел! Понял?

Неннилло. Я все равно ответил бы: «Он мне не нравится!»

Лука (обескураженно). Его не переспоришь. Даже в бессмыслице он мне перечит. Ладно, не будем больше об этом говорить. Завтра сочельник. Приходите к нам, отпразднуем вместе. Кончетта всего наготовила: есть угри, омары, капуста…

Кончетта. О, каждый год господь заставляет делать это…

Лука. Расходы пополам…

Никола. Что вы… Я за все заплачу…

Лука. Ну нет, так не пойдет… Ты работал, трудился, поэтому господь тебе помогает… Ты работай и не беспокойся! За все тебе воздается сторицей.

Кончетта. Ну, я пойду за продуктами…

Лука (отбирая у нее сумку). Ты что, с ума сошла? Только-только в себя пришла… Я сам пойду.

Никола. Да нет, зачем же? Я пошлю приказчика, он все купит и принесет. Скажу, чтоб купил курицу получше. Сварите себе куриного бульону.

Лука. Нет, спасибо… Мы же договорились с Кончеттой… она сварит овощной суп… Я его очень люблю…

Никола. Дался вам этот овощной суп! Я пришлю вам курицу, сварите хороший бульон.

Лука (кривится). Но мне хотелось овощного… Давно хотелось…

Никола. Да что вы… Им и не наешься… Послушайте лучше меня… Скушайте ка курицу.

Лука (тверд в своем намерении). Ладно, присылай курицу… (почти про себя) а я все равно сварю себе овощного супу.

Нинучча. Ну, мы пойдем. Завтра вечером увидимся, папа.

Лука. Будь здорова. И не серди больше мужа.

Нинучча. Хорошо. (Уходит с Кончеттой.)

Лука (задерживая Николу за руку). Наберись терпения… Что я еще могу сказать?.. (Показывает на пол.) Видишь, все переломала… и вазу с цветами тоже…

Никола. Завтра я все куплю вам… Что тут поделаешь?

Лука. Прощать надо, Никули…

Никола. Папа, и вы мне это говорите? (С глубокой искренностью.) Я так люблю ее! (Вытирает слезу.)

Лука (обнимает его). Сын мой! Ну будь здоров, до завтра… до вечера.

Никола. До свидания. (Уходит.)

Лука (осматривает пол и замечает письмо Нипуччи. Читает адрес). Никули!

Никола (возвращаясь). Да, папа?

Лука (протягивает письмо). Никули, ты уронил.

Никола (кладет письмо в карман). Спасибо. До завтра.

Лука. До завтра, и да поможет нам бог! (Целует его.) Кто кто, а ты этого заслуживаешь! (Возвращается к игрушке и принимается за работу.)

 

Действие второе

Небольшая столовая. В глубине комнаты — дверь в переднюю. Справа возвышается уже готовая игрушка — «ясли Христовы», слева — буфет со всевозможными сладкими блюдами и фруктами. Стол накрыт к празднику. Посередине комнаты с потолка свисает зажженная люстра. Она увита разноцветными бумажными «цепочками», что придает веселость всей обстановке. Кончетта сидя чистит овощи и складывает их в салатницу, стоящую на столе. Около нее стоит Раффаэле с шапкой в руках.

Кончетта (продолжая разговор). Дон Рафе, вы себе представить не можете. Я всякую надежду потеряла.

Раффаэле. Чего тут говорить… Я все прекрасно знаю.

Кончетта. Ничего вы не знаете, ничего… Несчастная я мученица! Бог наказал меня, послал мужа, который никогда не умел и не хотел ничего делать. Двадцать пять лет я живу с ним. Он разорил наш дом. Да и у меня уже здоровье не то. Да что говорить… Если бы не я, в этом доме ничего бы не было…

Раффаэле. Вам бы надо было мужчиной родиться! Мы с женой всегда это говорили: соседке надо было мужчиной родиться!

Кончетта. Святые ваши слова! Вы только подумайте: в таком возрасте в игрушки играется! Я говорю ему: «Зачем тебе это? Дети выросли давно… Только деньги и время напрасно тратишь!» «А я, говорит, для себя мастерю! Самому хочется подурачиться!» Ну что вы скажете?! Сейчас вон пошел в магазин прикупить еще пастушков вместо сломанных.

Раффаэле. Да… Жить бы вам тихо да спокойно… Дочь устроена… только с Томмазино вам заботы…

Кончетта. Как все мальчишки… Сами понимаете: молод еще, любит пошалить… Такой уж возраст… В его годы все прощается… Горе не в нем… Вот муженька бог послал!..

Раффаэле. Что делать?! Дочь с вами празднует?

Кончетта. Конечно. Скоро должны прийти с мужем.

Раффаэле. Сто лет прожить вам, дай бог здоровья. Ну, пойду, а то кто нибудь зайдет, а привратника нет. Если понадоблюсь — позовите. (Идет к двери, потом возвращается.) Ну как рыба? Вы довольны?

Кончетта. Да, очень! Меня то от нее воротит, зато муж просто обожает!

Раффаэле. Ну еще раз поздравляю. Так если понадоблюсь, позовите.

Кончетта. Всего хорошего.

Раффаэле уходит.

Голос Паскуалино: «Хватит! Надоело!»

Кончетта. Что такое?!

Появляется Паскуалино.

Паскуалино. Еще пять лир пропало! Я их что, ворую? Я за десять лир целую неделю в лотерейной конторе тружусь! Но теперь то я его поймаю! Вчера специально пометил все мои деньги. Если только найду вора, такое устрою!..

Кончетта (оскорбленно). Что же вы думаете, я украла?..

Паскуалино. Донна Кунче, это все проделки Неннилло…

Кончетта. Полегче, дон Паскали, Неннилло чужих денег не трогает.

Паскуалино. Да он жулик, донна Кунче! Он же сам вчера признался, что украл у меня пальто и ботинки!

Кончетта. Ну при чем здесь это… Там просто так вышло…

Паскуалино. Так вышло? Ничего себе… Я дядя, сыну своего брата зла не желаю. Но я уже поймал его один раз, он шарил у меня в жилетке…

Кончетта. Ладно, говорите что хотите.

Голос Неннилло: «Входи, Витто, входи,»

Паскуалино. Явился красавец!

Входит Неннилло.

Неннилло. Заходи, Витто… Посидим, поболтаем, а потом пойдешь.

Появляется Витторио Элиа.

Витторио (здоровается с Кончеттой и Паскуалино). Добрый вечер.

Кончетта со страхом пристально всматривается в Витторио.

Неннилло. Мама… Это Витторио. (Кончетта кивает в знак приветствия. Неннилло смотрит на Паскуалино.) Дядя Паскали… Это Витторио.

Паскуалино. Очень рад. (Хмуро смотрит на Неннилло.)

Неннилло (подозревая что то неладное, старается быть непринужденным). Мой друг…

Паскуалино (резко обрывает его). Ты украл пять лир со столика… Не вздумай отпираться!

Неннилло (изобразив большое удивление). Я?.. Да никогда!

Паскуалино. Отдавай сейчас же деньги, а то я тебе устрою такое рождество!

Неннилло. Ничего я у тебя не брал! Черт знает что! Здесь мой друг, а меня обвиняют в воровстве. (Плачет.)

Кончетта (обнимает сына, беря его под свою защиту. Тем временем Неннилло шарит у нее в сумочке). Дон Паскали, может, вы перестанете? До слез довели бедного ребенка… Иди сюда, деточка моя… (Ласкает сына.)

Неннилло (вынимает руку, не найдя в сумочке ничего, кроме платка). Если он еще раз скажет, я… (Косо смотрит на Паскуалино.)

Паскуалино. Э, да ты еще угрожаешь?.. Да я ведь брат твоего отца! Вот придет он, все ему скажу. Выкладывай деньги!

Кончетта. Может, они завалились куда нибудь?

Паскуалино. Я уж всю комнату перевернул. Но чтобы вы убедились, пойду еще под комод залезу. (К Неннилло.) Моли бога, чтобы они нашлись! Не найду — клянусь жизнью директора лотерейной конторы Неаполя, точно упрячу тебя за решетку! Ну пойдем посмотрим, (К Витторио.) Разрешите пройти.

Неннилло. Я тоже пойду посмотрю. И если ты их найдешь, клянусь… подам на тебя в суд… Идем. (Кончетте.) Мама, разреши. (Выходит.)

Пауза. Кончетта поворачивается спиной к Витторио.

Витторио (с горечью). Донна Кунче… Холодно вы меня встречаете.

Кончетта (с иронией). А что, мне от радости прыгать?

Витторио. Да нет, но я не знаю…

Кончетта (решительно и строго). Вам надо уйти!.. Скоро придет дочь с мужем, мы будем праздновать вместе, и я не хочу портить праздник.

Витторио (притворяясь, что не понимает). Но почему? В чем дело?

Кончетта. Напрасно вы дурачком прикидываетесь! Я теперь сама смотрю за Нинуччей… Бесстыдница она! И вот еще что… Берегитесь — ее муж все знает… Лукарьелло не знал ничего и сунул ему то письмо… Сколько слез я пролила, чтобы помирить их…

Витторио (в отчаянии, искренне). Но, донна Кунче, я люблю вашу дочь!

Кончетта (в ужасе закрывает лицо руками). О господи! И он мне это осмеливается говорить! Она разве девушка? У нее же муж есть! Что вы, погубить нас хотите? (С горечью.) Конечно, я одна-одинешенька… Сын еще ребенок… Муж — все равно что и нет его… Был бы настоящий мужчина в доме, не было бы таких историй…

Витторио (серьезно). Не волнуйтесь… Я ухожу. (С печалью в голосе.) Если б вы знали, как мы с Нинуччей страдаем, вы бы так не говорили… (Сдерживая радость.) Не любит она мужа, не любит!

Кончетта (с силой). Нет, любит! А вы уходите! (Показывает на дверь.) Сейчас же уходите! (Выходит первая, приглашая Витторио следовать за собой, но тотчас же возвращается и делает ему знак остановиться.)

Входит Лука, снимает шляпу и вешает ее на вешалку.

Лука (Кончетте). Ты что, уходишь?

Кончетта (в замешательстве). Да нет. Мне показалось, ты стучал, я и открыла дверь…

Лука. Я? Нет, не стучал. Ты первая открыла…

Кончетта. Да… Мне показалось… Пошла к двери и думаю: «Это Лукарьелло». И открыла.

Лука. Вон оно что. Я не стучал, а ты почувствовала… (Убежденно.) Это телепатия… (Заметив, что Кончетта его не слушает.) Знаешь, что это такое?

Кончетта. Нет.

Лука. Это когда я не стучу в дверь, а ты идешь открывать. (Заметив Витторио). Кто это?

Кончетта (озабоченная тем, как бы выпроводить Витторио). Приятель Неннилло… Уже собрался уходить… (К Витторио.) Идите, идите, всего хорошего…

Лука. Минутку! Что ж это такое… Разве так разговаривают с людьми?.. (Приветливо смотрит на Витторио.) Так вы — товарищ моего сына? Отлично! Я очень рад, что у моего сына такие достойные, порядочные друзья. Как говорится, скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты. (Все более восхищаясь.) Вы и перчатки носите? Молодец! А мою игрушку вы видели?

Витторио. Нет…

Лука (с упреком, Кончетте). Ты, конечно, не показала!

Кончетта (теряя терпение, поворачивается спиной к Луке). Лукарье, мне сейчас только до твоей игрушки!

Лука (с гордостью показывает игрушку Витторио). Вот! Здорово, а? Все сам сделал!

Витторио (желая угодить Луке, хотя и занят другими мыслями). Один? Неужели?

Лука. Именно один. Потихоньку, потихоньку…

Витторио (тем же тоном). И никто не помогал?

Лука. Никто! Наперекор всей семье! Здесь меня никто не понимает… Я их мастерю по привычке… Когда дети маленькие были, я всегда делал «ясли Христовы»… Знаете, сколько радости было?! Теперь дети выросли, но игрушку все равно каждый год делать надо… Так мне кажется, что они опять малыши… К тому же я человек набожный. Да и вообще удовольствие получаешь… Все, все сам сделал, никто не помогал…

Витторио (по-прежнему безразлично, с легкой иронией). И траву тоже сами сделали?

Лука (гордый, сияя от удовольствия). Сам.

Витторио (тем же тоном). Прекрасно!

Лука (в сомнении, говорит ли Витторио серьезно или смеется чад ним, улыбаясь). Да…

Витторио (тем же тоном). И снег тоже… Так красиво разбросан… Тоже ваша работа? И никто не помогал?

Лука (тем же тоном). Да, каждый год разбрасываю, потом собираю. Кончается рождество, все аккуратно складываю: пробку, траву, пастухов… Следующее рождество приходит — опять принимаюсь за работу…

Витторио. Потрясающе!

Лука (смотрит на него, потом вполголоса, Кончетте). Он, по-моему, смеется надо мной…

Кончетта (раздраженно). Оно и понятно…

Лука. Чего же это он? Поставлю на место… (Поворачивается к Витторио и, поглощенный игрушкой, продолжает.) Только что купил новых волхвов взамен поломанных… (Берет а буфета сверток, с которым он вернулся с улицы, и осторожно разворачивает.) Поглядите, какие красавцы… Это Гаспар, это Мельхиор, а это Бальдасар… (Показывает фигурки Витторио, бережно держа их пальцами.) Гаспар и Мельхиор, правда, у меня целые, а вот у Бальдасара рука сломалась… Если один сломается — плохо будет смотреться, вот я и купил сразу трех. Вы только взгляните, какая работа! Как хотите, а я неравнодушен к ним.

Витторио. Да, очень красивые. И вы сами их выбирали?

Лука. Сам, сам! Из целой сотни выбрал этих трех. Знаете, у одного то неладно, у другого — другое… То венок набок съехал, то плащ запачкан… А эти — просто в идеальном состоянии, посмотрите…

Витторио. Изумительно!

Лука (посмотрев на Витторио). Ну ладно. Так вы приятель моего сына? Все понятно. (Кончетте.) Нинучча с мужем уже пришли?

Кончетта. Нет еще.

Лука (к Витторио). Нинучча — это дочь моя, она замужем. Очень удачно замуж вышла. Муж — коммерсант, торгует всем, что из рога. Ну там пуговицы и прочее. Зовут Никола Перкуоко. Да… Вот только не очень ладят между собой. (Со вздохом, Кончетте.) Чем все это у них кончится? (Снова к Витторио.) Живем мы отдельно… У них свой дом… новый, красивый… Иногда навещают нас… А в общем, редко видимся. Но уж на рождество обязательно. Все собираются… Каждый год на рождество мы обди… (хочет произнести слово «объединяемся», но ему никак не удается) одби… одибаняемся… (Меняет тему разговора.) В общем, я хотел сказать, что живут они хорошо… Богатый дом… Кухня выложена белым кафелем, красота неописуемая! Пианино есть… Играть, правда, никто не умеет, ну да это не важно… Можно собраться по какому нибудь случаю, праздник там, крестины, и пригласить кого нибудь, кто умеет играть… Да, так о чем это я? Видимся мы редко, я ведь работаю… Весь день в типографии… Много лег уже там… Сначала типографом был, теперь — доверенное лицо. Мне большие деньги доверяют… Ну вот, целый день на работе… С дочерью редко видимся… Но уж на рождество то мы все, я, моя дочь с мужем, это… (Осторожно приближается к трудному для него слову «объединяемся».) Мы… обеданя… обде… одиба… (Останавливается, отходит в сторону от Витторио и шепотом пытается произнести трудное слово. Наконец, уверенный, что ему удалось преодолеть препятствие, поворачивается и, улыбаясь, повторяет.) Одибадаемся… (Опять неудача. Лука чешет затылок и неестественно смеется, пытаясь скрыть свое замешательство. Делает еще одну попытку.) Мы обниди… (Тяжело вздохнув, сдается.) Короче, они приходят и мы вместе садимся за стол! Вот! (Кончетте.) А где Неннилло?

Кончетта. Он у твоего брата, ищут пять лир, опять он говорит, что их Неннилло стянул.

Лука. Не будем об этом. Но уж если я Неннилло поймаю, то всыплю ему как следует. Не потерплю в доме мошенников и воров тоже!

Входят Паскуалино и Неннилло.

Неннилло. Вот видите? Никак их найти не может, и ко мне привязался!..

Паскуалино (стремительно подходит к Луке, обвиняющим тоном). Лукарье, заставь его вернуть деньги!

Лука. Погодите! Спокойно! Сейчас во всем разберемся. (К Неннилло.) Иди ка сюда… Выворачивай карманы… (К Витторио.) Прошу прощения, маленькая семейная сцена… (К Неннилло.) Ну, что стоишь, показывай карманы!

Неннилло (возмущенно кричит). Почему это если украл, то обязательно я?

Паскуалино. А кто же еще? Кто еще бывает в этом доме?

Неннилло (бросив хитрый взгляд в сторону Витторио, который не замечает это, так как стоит повернувшись к нему спиной). Ну, не знаю… Ко мне сюда много друзей приходит…

Лука (заставляет Неннилло вывернуть карманы). Кончай болтать! Если взял, то я тебе задам!

Неннилло молча и вызывающе стоит не двигаясь, пока отец проверяет карманы его брюк.

(Обнаружив что то.) Это что? (Вытаскивает кусок шнура, волчок и кучу разных самодельных игрушек, в которые мальчишки играют на тротуарах. Все это он постепенно выкладывает на стол. Вдруг, нащупав что то, настораживается и устремляет пристальный взгляд на сына; но перед тем, как вынуть руку из правого кармана пиджака, спрашивает вполголоса, так, чтобы другие не слышали. Он готов на компромисс и уверен, что сломит сына.) Тебе нравится моя игрушка?

Неннилло (смотрит на него, затем упрямо, с ожесточением и злостью). Нет!

Лука (вытаскивает из кармана пять лир). Вот они! Жулик! Ворюга!

Неннилло. Все равно не нравится!

Паскуалино. Погоди, Лукарье… Надо посмотреть, есть ли там крест. Если есть крест, то деньги мои. (Смотрит.) Есть! Вот он, крест! Видел? Это мои деньги. Ворюга!

Лука. Постой, Паскали… Я тоже пометил свои деньги… Дай ка посмотреть… (Смотрит.) Вот моя звездочка! Это я метил! (К Паскуалино.) Значит, ты у меня тащишь, а он у тебя?! Паска, верни мне их, будь добр! Это все таки немалые деньги!

Паскуалино. Нет, не могу.

Лука. Я вчера разменял пятьдесят лир и пятерку положил на столик…

Паскуалино. Совершенно верно. Ты их положил на столик, а я…

Лука. А ты подглядел и стянул их.

Паскуалино. Нет, позволь. Я их пометил. А вчера ты мне отдавал сдачу, может, туда они и попали…

Лука. Ну да ладно, бог с ними. Сегодня рождество, и я не хочу портить себе настроение…

Паскуалино (строго, к Неннилло). Больше этого никогда не делай!

Лука (поправляет его). Вы оба больше этого не делайте!

Витторио. Ну, я пойду. Не буду больше мешать.

Лука. Уже уходите?

Кончетта (озабоченно). Да, ему надо идти.

Неннилло (к Витторио, настойчиво). Брось, побудь еще,

Паскуалино. Вы где празднуете рождество?

Витторио. Я один живу в Неаполе, родные — в Милане. Пойду в какой нибудь ресторан, потом домой.

Лука (неожиданно). Оставайтесь с нами.

Кончетта (толкает мужа). Соображай, что говоришь!

Лука (чуть было не толкнув Витторио). Кунче! (К Витторио.) Подождите… (Кончетте.) Хватит прибедняться, что, он много съест? Благородные мало едят. (К Витторио.) Оставайтесь, вы нам всем доставите удовольствие.

Паскуалино. Оставайтесь. Брат вас от всего сердца приглашает.

Лука. Конечно. Не могу же я допустить, чтобы друг моего сына справлял рождество где то в трактире.

Паскуалино. Соглашайтесь, синьор Витторио…

Неннилло (силой снимает пальто с Витторио). Он согласен, согласен…

Звонок в передней.

Лука (сияя от счастья). Это дочь с мужем. Ненни, пойди открой.

Неннилло выходит.

Кончетта (тихо, сквозь зубы, к Витторио), Вы законченный негодяй!

Витторио (оправдываясь). Синьора, я ведь не мог отказаться.

Входят Нинучча с Николой.

Нинучча (подходит к матери, здоровается с ней). Здравствуй, мама, поздравляю с праздником.

Никола. Поздравляю всех с рождеством.

Все целуются. Витторио отходит в сторону и отворачивается.

Паскали, что нового в лотерее?

Паскуалино. Пока дела неплохо идут. Голова у меня вспухла от цифр. Сейчас все больше на пару да на тройку играют…

Никола. Ну что, все собрались?

Лука. Да, и даже больше. Нико, ты извини меня, но я позволил себе пригласить друга моего сына…

Никола (еще не видевший Витторио). Да что вы, папа… Все, что вы делаете, нам по душе.

Лука. Да нет, при чем тут это… Познакомься и ты… (Зовет Витторио.) Дон Витто, идите сюда… Синьор Вигторио Элиа — мой зять Никола Перкуоко…

Они враждебно переглядываются. Холодно кивают друз другу, не двигаясь с места. Паскуалино и Неннилло смотрят друг на друга, ничего не понимая. Нинучча в сильном волнении опускает глаза. Кончетта в смятении наблюдает за Нинуччей.

Никола (после паузы, сильно сжав руку жены). Так ты ничего не знала… Ты, конечно, ничего не знала!

Нинучча (приглушенно вскрикивает от боли). А-а! Мне больно! Отпусти руку!

Лука (ничего не понимая, спрашивает Кончвтту). Что случилось?

Кончетта. Ничего.

Лука (настойчиво повторяет), Что случилось, я спрашиваю?

Кончетта (с большей уверенностью, но по-прежнему уклончиво). Ничего.

Лука (в отчаянии). Ты мне скажешь, что случилось?

Кончетта (резко). Ничего.

Лука. Ну и семейка! Попробуй узнай что нибудь.

Кончетта (Нинучче). Нину, пойдем на кухню, поможешь мне.

Нинучча. Да-да. Пойдем. (Выходит.)

Кончетта берет со стола салатницу с овощами и тоже направляется к выходу.

Неннилло (останавливая ее). Мама, в чем дело?

Кончетта (ласково). Да ничего особенного, Ненни…

Неннилло (подражая Луке). Нет, ты скажи, что случилось.

Кончетта. Ничего. Ничего.

Неннилло (бросает на пол тарелку). В последний раз спрашиваю, что случилось?

Кончетта отрицательно качает головой и уходит за Нинуччей.

Никола (подходит к Витторио и е ярости шепчет). Вам придется объяснить мне, что это значит.

Витторио (делая вид, что не понимает). О чем вы?

Никола. Вам это лучше меня известно.

Лука (показывает пастухов Николе). Нико, смотри, это волхвы: вот Гаспар, Мельхиор, Бальдасар…

Никола (думая о другом). Очень приятно. Вы их тоже пригласили?

Лука. Что?! Никули, что это с тобой?!.. Опять с женой поругался?.. (К Витторио.) Никак не могут жить мирно… Понимаете, моя дочь боится, что он располнеет… Все жалуется, что Никола ест много… Хочет его одними овощами кормить… А он любит макароны. Вот и ругаются постоянно. Опять сегодня макароны ел?

Никола (пристально смотрит на Луку). Нет, вы ошибаетесь… Сейчас мы, как никогда, понимаем друг друга.

Лука (не понимая иронии). Мне это очень приятно слышать. Муж и жена должны всегда жить в мире и согласии. Я, например, тоже, бывает, поцапаюсь с супругой, зато потом люблю ее еще сильнее… и она меня тоже… Я и сына так же воспитал. Накануне каждого рождества он пишет матери поздравительное письмо и прячет его под тарелку. (К Неннилло.) Прочти ка, что ты там написал…

Неннилло (достает письмо). Хорошо, только ей не говорите — это сюрприз. (Читает.) «Дорогая мама, поздравляю тебя с рождеством. Обещаю тебе быть хорошим и послушным. Я обещал это год назад и сегодня обещаю снова. Дорогая мама, я решил начать новую жизнь; приготовь мне…».

Паскуалино (с иронией). …майку, трусы, носки…

Неннилло вскакивает, поднимает стул и хочет запустить его в Паскуалино.

Лука (удерживая его). Паска, не мешай ему читать…

Неннилло. Ишь ты, остряк нашелся. Что тебе надо? Смотри у меня! (Продолжает читать.) «…приготовь мне хороший подарок. Дорогая мама, дай бог тебе прожить еще сто лет вместе с папой, моей сестрой, Николино и со мной».

Паскуалино (оскорбленно). А меня так вовсе на свете нет?

Неннилло. А ты то тут при чем?

Паскуалино. Я что, я не член семьи? (Скрещивает руки на груди) Ну ка, впиши и меня в поздравление, быстро!..

Неннилло. Вот еще! Не желаю!

Паскуалино (угрожающе берет со стола вилку). Впиши меня сейчас же, не то я тебя проткну этой вилкой!

Лука (раздраженно). Эх, Паска… Чего ты сразу в бутылку лезешь? Правильно покойный отец тебя спичкой называл.

Паскуалино (упорствуя). Пускай спичка… Просто я могу загореться, за себя постоять… (К Неннилло.) Ну ка вписывай, понял?

Неннилло. Нет! Не желаю! (Решительно, остальным.) Эх, если бы вы знали, как мне надоел мой дядя!

Паскуалино (бегает по комнате). Слыхали?! Вот бандит! Родному дяде такое сказать!

Сцена забавляет Луку, он улыбается.

А папаша еще смеется! Черт-те что!

Лука (примирительно, к Неннилло). Ладно уж, припиши и его, так и быть… А то он не успокоится. Давай-давай.

Неннилло (неохотно, как бы перечитывает письмо). «Дай бог прожить тебе еще сто лет с папой, моей сестрой, с Николино и со мной… и… (колеблется) шестьдесят пять лет с дядей Паскуалино».

Паскуалино. Чего это я должен терять тридцать пять лет?

Неннилло. А тебе что, мало?

Паскуалино. Да, мало! Я тоже хочу сто лет прожить, давай исправляй.

Лука. Паска, хватит… По-твоему, скажет он, — живи сто лет, ты и проживешь все сто?

Паскуалино. Не важно. Я верю в приметы! Пусть пишет сто лет.

Лука (к Неннилло). Ну что ты с ним будешь делать? Пиши сто лет… А уж кто сколько проживет, одному богу известно.

Паскуалино (возмущенно). Ну и дела! Родной брат называется! Мамма миа!

Неннилло(продолжает чтение), «…дай бог прожить тебе еще сто лет с папой, моей сестрой, Николино, со мной и с дядей Паскуалино…».

Паскуалино одобрительно кивает.

«…не без болезней последнего». (Складывает письмо.)

Паскуалино (бегает по сцене). Точно преступник! Слышали?! Не без болезней…

Лука (успокаивая его). Ладно, Паска, что ты, не понимаешь, что он шутит? (К Витторио.) И вот так каждый день, понимаете? Но вообще то они любят друг друга… Ругаются, а в глубине души любят… Да… у нас всегда была дружная семья… Каждый праздник, на рождество дарим подарки друг другу… Я, например, всегда что нибудь дарю Кончетте… В прошлое рождество выкупил сережки… Сколько радости было! В этом году заложил сережки и купил вот… (К Неннилло.) Посмотри у двери, чтобы мать не вошла. (Неннилло идет налево и прикладывает ухо к двери. Лука таинственно улыбается.) Купил одну вещичку…

Паскуалино. Я тоже купил. Там у меня спрятана. Я все таки здесь живу, донна Кончеттавсе для меня делает…

Лука (к Паскуалино). Паска, пойди ка возьми пакет у меня под кроватью. (Паскуалино выходит) Стоит недорого… а ей приятно будет… подумает: не забыли. И так каждый год, понимаете?

Витторио. Конечно.

Паскуалино(возвращается с двумя свертками). Вот.

Лука (берет один из свертков и разворачивает). Отличный зонтик. (Показывает всем.) Из настоящего шелка. Продавец сказал, что он годится и от солнца, потому что цвет такой… Он так и сказал: «Что бы там на небе ни было — смело открывайте зонтик» …Сейчас зима, погода отвратительная, а Кончетта каждый день за продуктами ходит… Как раз кстати.

Витторио. Прекрасный.

Паскуалино (показывает свой подарок). А я купил сумку, как она вам? Кожа тонкая-претонкая.

Витторио. Да, очень хорошая.

Лука. Подарки мы всегда вручаем, прежде чем сесть за стол. Мы представляем волхвов с дарами… (Обнимает Паскуалино и Неннилло и вполголоса, чтобы не слышали остальные.) Как только сядем за стол, сразу же запоем… (Вполголоса запевает.) «Ты спустись со звезд, милая Кончетта, я тебе купил в подарок зонт, милая Кончетта»…

Паскуалино. Браво! А потом я: «Ты сойди со звезд, моя Кончетта, я тебе сумочку купил, Кончетта».

Неннилло (раздраженно, плачущим голосом). А я что подарю? (Показывая на отца.) Этот — зонтик дарит… (Показывает на Паскуалино.) Этот — сумку… А я — ничего.

Лука. Ну так ты же еще ребенок. Мать знает, что у тебя нет денег.

Неннилло. Нет, я так не хочу. Хочу подарить эту сумку.

Паскуалино. Ишь ты! Я купил, а он дарить будет!

Неннилло. А мне наплевать, кто купил! Хочу ее подарить, и все тут!

Лука. Нет, погоди… Вот что… (подходит к буфету и берет тарелку с апельсином) ты вручишь письмо и апельсин. И когда мы закончим петь «я тебе купил сумочку» и так далее, ты выйдешь и пропоешь «та-ра, та-ра, та-ра-та-ра-та»… Понял?

Раздается истошный крик Кончегты: «Лукарье, Лукарье!»

Лука. Что такое?

Вбегает испуганная Нинучча.

Нинучча. Папа, угорь выпрыгнул из кастрюли!

Лука. Э?!.. Только то? И из за этого такой крик поднимать?

Нинучча. Да, а мама хотела его поймать и головой о плиту ударилась.

Лука (встревоженно). Да что ты? Ну а рыбу то поймали?

Нинучча. Да где там!.. Пойдемте скорее на кухню!

Лука. Идем, идем, Нину.

Все, кроме Витторио, выходят и сразу же возвращаются, ведя под руки Кончетту. Голова у нее завязана платком. Ее усаживают на стул рядом со столом и становятся вокруг.

Лука. Больно?

Кончетта (дотронувшись рукой до лба). Да…

Лука. Смотрите… Чуть без глаза не осталась! А если бы не здесь (указывает на лоб), а этим местом (указывает на висок), то мгновенная смерть! Как ты не можешь понять, что некоторые вещи тебе уже нельзя делать? (Дает ей подзатыльник.) Старость пришла, пойми наконец! (Дает еще один подзатыльник.)

Кончетта. Ой! Больно, Лукарье!

Лука. Нужно взять служанку. Сильную, здоровую деревенскую девушку.

Неннилло (мгновенно реагирует). Конечно. Самое главное красивую.

Паскуалино. Ив придачу четырех карабинеров, чтобы тебя держать!

Лука. Так угря нашли? Куда он прыгнул?

Кончетта. В уголь, под печку.

Лука (всем). Пошли ловить! Ненни, пошли. (Уходит с Неннилло u Паскуалино.)

Нинучча(обеспокоенно, матери). Очень больно?

Кончетта. Очень! (Слышатся голоса Луки, Неннилло и Паскуалино, которые пытаются поймать рыбу. Раздается звон разбитой посуды. Кончетта испуганно кричит.) Черт с ней, с рыбой! Вы там всю посуду перебьете! Идите сюда!

Ушедшие возвращаются.

Лука (держась за колено. Раздраженно, к Неннилло, который идет за ним следом и потирает плечо). Как слон неповоротлив! Я чуть ногу из за тебя не сломал!

Неннилло. Я? Да это дядя за маслом полез!

Паскуалино (прижимая платок к глазу). За маслом?! Да ты у меня из под ног стул выбил!

Кончетта (встает). Ладно, пошли к столу, будем праздновать. (К Неннилло.) Иди вымой руки, а то весь перемазался…

Никола. С вашего разрешения я тоже вымою руки.

Кончетта. Какие тут разрешения? Пойдем со мной.

Кончетта и Никола выходят.

Лука (к Паскуалино и Неннилло). Ну, положим подарки и пойдем руки мыть. Из за этого угря я весь грязный. (К Витторио.) Мы на минутку. Побудьте пока с дочерью.

Выходят.

Витторио (после паузы осматривается и подходит к Нинучче, неподвижно стоящей у стола). Я не хотел оставаться… Твой отец настоял. (Видя, что Нинучча молчит.) Я могу и уйти…

Нинучча(сдерживаясь). Только хуже сделаешь. Но я поняла: ты хочешь скандала. Ты упорно хочешь, чтобы произошло то, что не должно произойти.

Витторио (с горечью). Ты права. (Достает из кармана письмо) Это от мамы. Спрашивает, почему я не приехал домой на рождество…

Нинучча (стараясь казаться равнодушной). И почему же ты не приехал?

Входит Никола, в оцепенении наблюдает за сценой.

Витторио (отвечая на вопрос Нинуччи). Почему? (С жестом отчаяния.) Ты меня с ума сводишь, когда так говоришь!

(В волнении сжимает ей руку.) Так я для тебя ничего не значу? Больше ничего?

Нинучча (опускает голову ему па плечо). Витто… я сама не знаю, что говорю…

Витторио обнимает ее.

Никола (бросается на Витторио). Подлец! Ничтожество! (Дает ему пощечину.)

Витторио. Мерзавец!

Никола (угрожающе, задыхаясь от гнева). Пойдем ка выйдем, ну!

Витторио. Идем!

Витторио хочет выбежать на лестницу, но Нинучча останавливает его и встает между ним и Николой.

Нинучча. Витто, не ходи!

Витторио (ело улыбаясь, обнимает Нинуччу). Не любит тебя жена! Не любит!

Никола (в ярости). Пошел вон!

Кончетта вносит дымящееся блюдо.

Кончетта. Ну вот, слава богу, можно садиться за стол… (Увидев Нинуччу, Витторио и Николу, замирает от неожиданности.)

Никола (Кончетте, в приступе ярости). Полюбуйтесь на свою дочь! Защищает своего любовника. А вы все знали! (С презрением.) Сводница!

Кончетта (вздрагивает, словно от удара кулаком, падает беспомощно на стул). За что?!! Я…

Никола (к Витторио, показывая на дверь). Что же ты стоишь? Пошли!

Витторио бросается к двери.

(К замершей Нинучче.) С тобой мы после поговорим! (Выбегает.)

Нинучча (схватив мать за руку, пытается увлечь ее за собой). Мама! Они убьют друг друга! Мамочка, идем скорей!

Кончетта (обессилевшая, глядит на дочь, показывая на ноги, которые не слушаются ее). Ноги… ноги…

Нинучча (оставив ее, бежит к двери). Мама, надо что то делать!.. (Кричит.) Никули!.. Никули!.. (Выбегает, продолжая кричать.) Никули!..

Голос ее постепенно затихает. Пауза. Выходит Лука, на плечах у него — широкое покрывало, изображающее одеяние волхва, на голове — корона из позолоченной бумаги, в одной руке он держит зонтик, в другой — зажженный бенгальский огонь. Увидев Кончетту, улыбается и делает знак тоже вошедшим Неннилло и Паскуалино приблизиться. Неннилло и Паскуалино, тоже наряженные волхвами, выходят вперед каждый со своим подарком. Они окружают Кончетту, которая смотрит на них пустым, бессмысленным взглядом, и, размахивая бенгальскими огнями, начинают петь рождественские песенки.

Лука. «Ты спустись со звезд, милая Кончетта, я тебе купил в подарок зонт, милая Кончетта».

Паскуалино (подхватывая). «Ты сойди со звезд, моя Кончетта, я тебе сумочку купил, Кончетта».

Неннилло. «Та-ра-та-та-ра-та-та-ра-ра…».

Продолжая петь, все трое встают на колени перед Кончеттой.

В это время пускается занавес.

 

Действие третье

Те же декорации, что и в первом действии. Три дня спустя после бурного сочельника. Лука в постели в полузабытьи. Жизнь подкосила этого крепкого человека, многие годы жившего в счастливом неведении. Под головой Луки — четыре-пять подушек. Голова склонилась на грудь. Он недавно задремал после бессонной ночи. Кончетта сидит в кресле справа в окружении донны Кармелы, Ольги и синьоры Армиды Романелло. Ее подруги всю ночь ободряли ее. Слева, на постели Томмазино, сидят Рита, Мария, Альберта — соседи, готовые помочь в беде. Справа женщины говорят о случившемся с участием и сочувствием. Слева молодежь болтает о каких то своих делах. После короткой паузы дверь в глубине сцены отворяется, и входит Раффаэле, привратник. Он вносит поднос с шестью чашками, взятыми из разных сервизов, ложечками и блюдечками. Идет осторожно, в другой руке у него полный кофейник с ручкой, обернутой тряпкой. Подходит к женщинам, чтобы подать им кофе.

Раффаэле. Вот, свежий…

Кармела. Только на кофе и держимся.

Раффаэле (Ольге). Меня ваш муж позвал из окна.

Ольга. Что он сказал?

Раффаэле. Я не очень то понял, потому что в это время кофе закипел… Сказал, что сейчас спустится. (Подавая чашку Кончетте.) Донна Конче, глоточек… Кончетта (убитая горем). Не могу, не могу…

Кармела. Надо выпить, это вас поддержит.

Кончетта лишь пригубляет и сразу же отодвигает чашку.

Армида (молодым людям). Дети, выпейте кофе.

Раффаэле подходит к ребятам, подает им кофе.

Альберто. Если не выпью кофе, тут же усну.

На подносе остались две чашки; одну берет Рита. Мария хочет взять вторую.

Раффаэле. Погодите. Эту мы дадим дону Паскуалино. (Подходит к Паскуалино. Тот сидит один у окна и смотрит на улицу) Дон Паскали, кофе.

Паскуалино берет чашку из рук Раффаэле и, продолжая смотреть в окно, пьет.

Альберто (к Раффаэле). Принеси еще две чашки.

Раффаэле. А где я их возьму? На кухне было четыре да две я принес, больше нету.

Рита (дает свою чашку). Наливай сюда, я уже.

Раффаэле снова наполняет чашку Риты.

Мария. Подожди, сперва я. (Пьет.)

Быстро входит Луиджи, муж Ольги Пасторелли, пожилой, хорошо выглядит. Он торопится на работу. Работает он в представительстве торговой фирмы.

Луиджи. Добрый день. (Подходит к женщинам.) Добрый день, донна Кончетта.

Кончетта еле заметно кивает.

Ольга. Что ты хотел сказать?

Луиджи. Я хотел узнать, остаешься ли ты здесь. Мне надо бежать. Вот ключ. Я даже кофе не успел выпить.

Раффаэле (показывает Луиджи кофейник, не обращая внимания на Альберто, который протягивает ему чашку Марии, чтобы наполнить ее еще раз). Вот же… (Берет чашку Ольги, наполняет ее.) Отсюда пила ваша жена.

Луиджи пьет.

Альберто (требуя кофе). Рафе, мне тоже.

Раффаэле. Уже кончился. (Переворачивает кофейник.) Пойду приготовлю еще.

Альберто, смирившись, продолжает разговор с девушками, Раффаэле выходит.

Луиджи. Как себя чувствует дон Лука?

Кончетта. Вчера вечером приходил доктор, посмотрел его и нахмурился.

Луиджи. Ночью спал?

Кончетта. Ни минуточки. Все звал Николино, метался…

Кармела. У меня доброе предчувствие. Вчера вечером дону Луке было хуже, совсем плохо было… А сейчас он заснул.

Кончетта. Нет, это только кажется. Левая рука не двигается… Язык еле ворочается, говорить почти не может…

Луиджи. Но он хоть узнает вас?

Кончетта. Когда как. Вчера подошла к нему, говорю: «Лукарье, это я, Кончетта…» За кого, вы думаете, он меня принял? Посмотрел и говорит: «Ты дон Базилио». Мы недели три назад ходили смотреть «Севильского цирюльника» в Сан Карло, и, видно, на него это подействовало.

Молодые люди смеются.

Альберто (вполголоса, девушкам). А она и впрямь похожа на дона Базилио.

Девушки смеются еще громче. Женщины справа жестами и мимикой дают понять, что смех неуместен.

Армида. Дети, в чем дело?

Мария (пытаясь как то поправить дело). Да ничего, просто Альберто остался без кофе.

Из кухни выходит Нинучча, держа в руках миску с дымящимся супом. На ее лице следы недавнего глубокого горя, которое она пытается скрыть.

Нинучча. Мама, может, дать ему немного куриного бульона? Он горячий-горячий.

Кончетта. Я бы не будила его, он только что заснул… Как вы думаете, донна Карме?

Кармела. Пусть лучше поспит. Ольга. Когда проснется, разогреете, вот и все.

Нинучча отставляет миску, прикрывая тарелкой,

Кончетта. Доктор когда придет?

Нинучча. Уже должен быть здесь.

Кончетта. А Томмазино?

Нинучча. Он пошел давать телеграмму Николино. Должен скоро прийти.

Луиджи (смотрит на часы). Ну, мне надо идти. Но я хочу дождаться, когда проснется дон Лука. Он проснется, и я пойду.

Кончетта (с упреком, Нинучче). Можешь быть довольна… На этом самом месте я тебе сказала: «Поклянись, что помиришься с мужем и покончишь со всем этим». Видишь теперь, что получилось?

Нинучча опускает глаза.

Кармела. Не надо так. Разве она могла представить, что все так обернется?

Кончетта. Она все равно гнула свое. А Лукарьелло я ничего не говорила, и вот три дня назад — как обухом по голове. Его хватил удар, и вот лежит тут едва живой. И все зовет Николино… Хочет увидеть Николино, а мы уже три телеграммы послали, а его все нет.

Кармела. Так что, муж ее бросил?

Кончетта. Тут же. Уехал в Рим к родственникам и видеть ее больше не хочет. (Плачет.) Разбита семья…

Луиджи. Ну, мне надо бежать.

Ольга. Чего ж ты ждешь? Если надо, иди. Вечно ты колеблешься.

Луиджи. Постой, что то я хотел тебе сказать… Ах да. Как насчет обеда, я вернусь домой или как?

Ольга. Если хочешь, возвращайся. Я сделаю макароны с маслом.

Луиджи. Я бы остался, но нужно показать образцы одному клиенту из Милана…

Входит Неннилло.

Неннилло (направляется к матери). Дал телеграмму. (Отдает квитанцию и сдачу) Вот сдача. Как папа?

Кончетта. Спит, не шуми. (Хвалит поведение сына, который в эти трагические дни доказал свою привязанность к отцу.) Если бы не сынок, я бы не выдержала. Бедный, совсем осунулся! Три ночи подряд не отходил от постели. Все делал: и в аптеку ходил и за доктором… А еще говорили — бездушный.

Неннилло садится в ногах у отца.

Луиджи. Ну, я пошел…

Лука (внезапно просыпается и лепечет). Приехал Николино?

Все сразу, сосредоточившись, придвигаются к постели, окружая Луку.

Кончетта. Проснулся. Что он сказал?

Кармела. Спрашивает, не вернулся ли дон Николино.

Кончетта. Только Николино на уме!

Лука (неожиданно громким голосом). Николино!

Все вздрагивают от удивления и тревоги.

Кончетта. Мадонна, какой ужас! (Луке, ласково.) Скоро придет Николино, чуть попозже.

Нинучча. Папа, поешьте бульончика.

Кончетта. Подогрей, он уже остыл.

Нинучча берет миску и выходит налево.

Неннилло (заботливо). Папа, попей…

Кончетта. Попозже, доктор сказал — с промежутками в час…

Неннилло. Час прошел.

Паскуалино. Нет, надо подождать.

Неннилло (враждебно). Помолчи ты.

Паскуалино. Я брат и могу говорить.

Неннилло (угрожающе). Посмотрим…

Паскуалино (тоже угрожающе). Давай посмотрим!

Кармела. Нашли время цапаться…

Раффазле вносит поднос с чашкой и маленьким кофейником.

Раффаэле. Донна Кунче, доктор пришел.

Появляется доктор.

Доктор. Добрый день. Как дела?

Кончетта. Доктор, мы уж заждались.

В это время Раффаэле наливает кофе Альберто.

Рафе, налей доктору кофе.

Раффаэле опять отбирает чашку у Альберта, которому опять приходится смириться, и подает ее доктору.

Доктор. Благодарю, с удовольствием выпью, дома не успел. (Пьет.)

Раффаэле идет к Альберто, но его останавливает Неннилло и протягивает ему пустую чашку.

Кончетта. Пей, Томмази. Пей, полегчает. (Дает ему чашку.)

Альберто (девушкам). Я лучше спущусь в бар и там выпью.

Доктор (отдает пустую чашку Кончетте). Ночью спал?

Кончетта. Ни минуты не дал нам вздремнуть… (Берет с комода листочек и протягивает его доктору.) Это его температура.

Доктор (мельком взглянув на листок). Дон Лу, как дела? Вы отлично выглядите.

Лука (с трудом выговаривая слова, с иронией). И вам того же желаю. (Затем, уставившись на Луиджи, радостно восклицает.) Никули…

Кончетта. Это не Николино. Эго Пасторелли… дон Луиджи Пасторелли. Здесь еще донна Кармела, синьора Армида с дочерью… Все пришли тебя навестить…

Все. Здравствуйте, дон Лу.

Доктор. Здесь слишком много народу. Я еще вчера вам об этом говорил.

Кармела. Да нет, эти женщины недавно пришли. Ночью я одна здесь была с донной Кончеттой.

Армида. Мы уходим, уходим.

Доктор. Да, так будет лучше.

Все идут к выходу.

Альберто. Пойду спущусь выпью кофе.

Рита. Подожди, дай мне сигарету.

Мария. И мне тоже.

Альберто раздает сигареты и вместе с девушками выходит.

Луиджи (направляясь к выходу вместе с женой). Подожду, послушаю, что скажет доктор, и побегу. (Выходит c женой.)

Слева входит Нинучча, неся миску с супом.

Нинучча. Мама…

Кончетта. Доктор, что, если мы дадим ему немного куриного бульона?..

Доктор. Подождите, сперва я осмотрю его. (Смотрит зрачки Луки, затем откидывает одеяло и останавливается в недоумении, обнаружив нечто необычное. После некоторого замешательства достает пару ботинок и показывает их, ожидая объяснений.)

Кончетта (в смущении). Ой, извините, доктор.

Паскуалино. Он спрятал их, а то сын украдет и продаст.

Доктор. Да что вы?

Ненилло (возмущенно). Да, как же, стану я продавать отцовские ботинки!

Паскуалино. Что, боишься?

Строят друз другу рожи,

Доктор (выслушав сердце, не очень уверенным голосом, всем). Неплохо, неплохо… Дела идут лучше.

Кончетта. Хвала мадонне! (Приободренная, Луке.) Лукарье, что такое, почему ты ничего не говоришь? Когда ты в прошлый раз болел, то рта не закрывал. (Показывает на донну Кармелу.) Вот донна Кармела… Расскажи донне Кармеле историю с фасолью.

Кармела (с деланным интересом). Да, действительно… Что это за история с фасолью? Расскажите ка.

Лука. Это интересная история… (Воспоминание его развеселило, и он хочет рассказать, ни его мысли путаются и все время возвращаются к тому, что больше всего его беспокоит.) Николино вернулся?

Кончетта. Еще нет.

Кармела. Расскажите же про фасоль.

Лука (улыбается, но эта улыбка лишь придает трагическое выражение его искаженному лицу). Я болел уже восемь дней, и доктор мне велел ничего не есть… Восемь дней я не ел и был страшно голодный. Кончетта в тот день сварила фасоль с макаронами. По дому шел такой аппетитный запах… Кончетта их так здорово готовит, чуть-чуть поджаривает. Ну вот, и ночью… (смеется, вспоминая, как он провел доктора) все спали. А я знал, что если Кончетта готовит фасоль, то сразу дня на три… (Опять спрашивает с тревогой.) А Николино то когда вернется?

Кончетта. Так на чем ты остановился?

Лука. Я встал, пошел на кухню и съел всю фасоль. И сразу поздоровел. На следующий день даже температуры не было! Пришел доктор и говорит: «Вот видите? А если бы вы кушали, то не выздоровели бы».

Кармела (поддакивая). Ну и дурак…

Доктор. Я ухожу, у меня еще много больных. Завтра, если понадоблюсь, позовите. (Встает.)

Кончетта поправляет постель мужа, ей помогает донна Кармела.

Нинучча (отводя в сторону доктора). Доктор, скажите, ну как, как он?

Паскуалино (тоже подходит к ним). Скажите нам что нибудь.

Доктор. Дорогая Нинучча, я знал тебя еще совсем маленькой… Я не могу обманывать тебя. Лука Купьелло всегда был большим ребенком и считал мир огромной игрушкой. Но когда он начал понимать, что с этой игрушкой нельзя играть, он этого не вынес. От взрослого в Луке Купьелло ничего нет. А для ребенка он слишком стар.

Нинучча. Я не понимаю, доктор…

Доктор. Бедная Нинучча… вся в отца.

Нинучча. Но надежда то есть?

Доктор. Не нужно отчаиваться. Конечно, его здорово тряхнуло. Но я сталкивался и с более тяжелыми случаями, которые кончались вполне благополучно

Паскуалино. А завтра вы придете?

Доктор. Забегу. Всего хорошего.

Все прощаются и провожают доктора.

Кончетта. Нину, давай уберем эти чашки.

Нинучча убирает их.

Не дай бог, опять столько народу соберется. За три дня полтора кило кофе вышло.

Неннилло. Они за этим и приходили.

Паскуалино. Ну, теперь то я им скажу…

Кармела. Это будет вполне прилично. Они ведь беспокоят беднягу. (Уносит чашки и возвращается.)

Паскуалино. Пойду скажу им…

Паскуалино идет к выходу, но останавливается, столкнувшись с Витторио.

Кончетта(при виде вошедшего Витторио бледнеет. После короткой паузы накидывается на него). А вам что здесь нужно?

Витторио (искренне опечаленный). Донна Кунче, не гоните меня. Вы не знаете, как я мучаюсь вот уже три дня. Я понимаю, я во всем виноват… Но поверьте, я готов сквозь землю провалиться. Три дня брожу здесь вокруг… Видел, как только что вышел доктор… Я хотел поцеловать руку дону Луке… Я хотел его видеть, донна Кунче, не отказывайте мне в такой милости.

Лука (в бреду принимает Витторио за Николино. С радостью восклицает). Николино, мальчик мой… (Привстает, хватает Витторио за руку.) Я боялся, ты не успеешь… (Никто не смеет вмешаться, сам Витторио неподвижен, уставившись в пол.

(Привлекает к себе Витторио, с нежностью.) Ты ведь любишь меня, правда? (Нинучча смотрит как зачарованная. Неннилло — единственный, кто понимает трагизм ситуации. Лицо его искажает гримаса боли и возмущения). А где Нинучча?

Нинучча (в слезах). Я здесь, папа.

Лука. Дай руку… (Берет руку Нинуччи и соединяет ее с рукой Витторио. Лицо его светлеет, говорит громче и яснее.) Помиритесь при мне и поклянитесь, что больше не расстанетесь никогда. (Поскольку они молчат, упрямо повторяет.) Клянитесь, клянитесь!

Из за сцены доносится тихий, но возбужденный разговор, Слышатся голоса: «Здравствуйте, дон Никули». И вопрос Николы: «А где…» Кончетта первая в ужасе бросается к двери. За ней следуют остальные.

Раффаэле (высунувшись из за двери). Дон Николино.

Появляется Никола, идет к постели. Он видит эту патетическую сцену, и кровь бросается ему в голову. Он готов броситься на них, но его удерживают члены семейства. За спиной Николы — группа людей, взывающих его к состраданию. Всем вместе удается увести его. Сцена сопровождается довольным смехом Луки, в котором подчас звучит издевка.

Лука (как только Никола выходит, продолжает). Вы созданы друг для друга, вы должны любить друг друга. Не сердите Кончетту, она и так много выстрадала… (Нинучча и Витторио разъединяют руки. Лука в бреду что то невнятно бормочет, медленно двигая правой рукой, словно ищет что то в воздухе. Он доволен, счастлив, что способствовал примирению. Теперь его блуждающий взгляд ищет еще кого то… Зовет.) Томмази, Томмази…

Неннилло (погруженный в свое горе, подходит к отцу, еле слышно). Я здесь!

Лука (показывает сыну неподвижную руку; поднимает ее другой рукой и бросает, давая понять, что она не действует. Спрашивает с мольбой). Томмази, скажи тебе нравится игрушка?

Неннилло (борется с подступающими слезами). Да…

Лука, добившись желанного ответа, устремляет свой взгляд далеко-далеко, перед ним возникает чудесное видение: ясли Христовы, заполняющие весь мир, радостная суета настоящих, но очень маленьких людей, торопящихся к хижине, где маленькие, но тоже настоящие ослик и корова согревают своим дыханием огромного, по сравнению с ними, новорожденного Христа, который плачет и кричит, как всякий новорожденный.

Лука (поглощенный этой картиной, говорит сам с собой). Какая красивая! Какая красивая!

Занавес