В 1955 году беспокойство из-за полосы провалов в разведке США привело к изучению работы Центрального разведывательного управления специальной комиссией под руководством Гувера. Комиссия рекомендовала «увеличить активность на политическом уровне». Был показан контраст между советской разведкой, которая с «относительной легкостью собирала важнейшие сведения в США», и «нерешительной» американской разведкой. Специальная комиссия предложила сделать «возможным определенный дипломатический и политический риск и полное использование технических возможностей».
Можно с уверенностью сказать, что в последующие шесть лет рекомендации специальной комиссии были выполнены полностью. Никто не мог обвинить ЦРУ в бездействии после событий на Кубе и полетов самолета-разведчика У-2. В те дни модно было называть агентство разбушевавшимся чудовищем. Фред Кук, опубликовавший разоблачительную статью о ЦРУ в газете «Нэйшнл» от 24 июня 1961 года, подчеркивал:
«Президент провозглашает мир, но ЦРУ свергает режимы, готовит международный саботаж и революции, натравливает наркодельцов на дружественные нации, управляет военными вторжениями, поддерживает правых милитаристов. Это не действия демократичной, миролюбивой нации, преданной тем высоким идеалам, которые мы исповедуем. Это больше похоже на действия лидеров Коминтерна».
В своей статье Кук выразил тот шок, который должны были испытать многие, узнав, что США, основывая свою внешнюю политику на сохранении мира, в то же время субсидировали войны.
Однако есть что-то неожиданное и в том, что общественное мнение изменилось так сильно всего за шесть лет. В 1955 году основной проблемой стала необходимость развязать руки ЦРУ, которое не обеспечивало адекватной разведки, особенно по другую сторону «железного занавеса». В 1961 году проблема заключалась в сдерживании ЦРУ, чтобы США не потерпели очередной провал на Кубе. Мощь и агрессивность американской разведки удивляет еще больше тогда, когда вспоминаешь, что она вышла на поле разведывательной деятельности незадолго до этого. Управление было основано в 1947 году, но не работало вплоть до 1950-го, когда его возглавил Аллен Даллес.
За это короткое время, совпадающее, отметим, с началом холодной войны, ЦРУ из хрупкого ребенка превратилось в грозу всех и вся.
В то же время советская разведка также не бездействовала, и Даллес однажды сказал: «С тех пор как я возглавил ЦРУ, на мой стол легли горы документов, свидетельствующих о происках коммунистов». Советские агенты работали в США более сорока лет, и с началом холодной войны их деятельность во всем мире только усилилась.
Благодаря событиям на Кубе и инциденту с У-2 достоянием общественности стал следующий факт: США, как и СССР, а во многом из-за последнего, практикуют тотальный шпионаж. Соединенные Штаты выходят на один уровень с Советским Союзом в войне разведок, так же как и в области разработки ракет. В советском шпионаже используется не много методов, которые не были бы скопированы американской разведкой. Разведывательные организации каждого блока монолитны и могущественны, они работают в обстановке секретности и жестокости.
Разведки США и СССР обмениваются обвинениями, причем каждая сторона отдает другой лавры самой мощной организации. А. Н. Шелепин, экс-руководитель КГБ, бывший соперником Даллеса, писал в «Правде» в начале 1959 года, что разведывательный аппарат в капиталистических странах, прежде всего в США, постоянно растет. Например, в одном только ЦРУ, расходующем 1,5 млрд. долларов в год, сейчас работает более 20 тыс. человек. Масштабы контрразведывательной деятельности США увеличились в несколько раз за последние годы по сравнению с первыми послевоенными годами. Даллес в своем единственном интервью, которое он дал газете «ЮС ньюс энд Уорлд рипорт» 19 марта 1954 года, заявил: «Советской разведке, конечно, принадлежит первое место в плане развития агентурной сети. Они вербуют агентов в наиболее важных странах мира, а с помощью своих „передовых организаций“ контролируют гораздо большие территории». В одном из выступлений он сказал следующее:
«Советы обладают большим количеством агентов, подготовленных для шпионажа и тайных политических действий, чем любая другая страна. В Москве, Праге, Пекине и других центрах коммунизма агенты, завербованные в других государствах, готовятся нести коммунистическую идеологию в те регионы мира, где начинаются недовольства. Большая часть Ближнего Востока и Юго-Восточной Азии, а также часть Африки находятся в списке их приоритетов. Они не забывают и наше полушарие, как нам показывает недавнее разоблачение коммунистического заговора в Мексике».
Подобный тон используется и в обвинениях в подлости разведывательных служб. Брошюра Советского информационного бюро «Пойман на месте преступления» — изданное в 1960 году осуждение ЦРУ на 160 страницах, переданное автору этих строк офицером американской разведки со словами «Это не Библия, но тут тоже есть неплохие вещи», — констатирует, что «шпионаж и подрывная деятельность, которую ведут США, стала на самом деле глобальной по своей сути. Эта деятельность варьируется от прослушивания телефонных переговоров и расшифровки иностранной корреспонденции до прямого нарушения суверенитета государств путем засылки в них агентов и самолетов-разведчиков и подготовки государственных переворотов».
В докладе «Модели коммунистического шпионажа», подготовленном Комитетом по расследованию антиамериканской деятельности, говорится:
«Коммунистические посольства, консульства, делегации ООН, торговые и другие миссии были и есть легальное прикрытие международного шпионажа. Персонал их дипломатических, торговых и подобных миссий состоит в значительной степени из специально подготовленных офицеров МВД и военной разведки… Дипломаты из стран социалистического лагеря… прибегают к шантажу, террору и другим предосудительным методам… есть также сведения, что Советский Союз использует определенные программы по обмену для достижения целей шпионажа».
В своем выступлении в 1960 году перед сенатской комиссией по ассигнованиям Дж. Эдгар Гувер, под чьим руководством ФБР препятствовало разведывательной деятельности Советского Союза в США, сказал, что «в подрывной деятельности Советов не было остановок, а расследования говорят только об усилении разведывательной деятельности социалистического блока против США».
Шпионаж СССР в Соединенных Штатах не новость. Первая организация такого рода появилась под прикрытием «Амторга», советского торгового агентства, открывшего свое представительство в Нью-Йорке в 1924 году. У ФБР был почти сорокалетний опыт борьбы с советскими шпионами. Однако работа американской разведки в СССР — явление относительно новое. Владимир Петров, агент МВД, сдавшийся Соединенным Штатам в 1954 году, сделал следующее заявление, основанное на собственном опыте: «За те двадцать лет, которые я был офицером государственной безопасности, не было ни одного достоверного случая шпионажа против СССР, за исключением военного времени. Тысячи людей были расстреляны без доказательств их вины. Я никогда не слышал, чтобы в России были такие провалы, как у Фукса и Алана Нанна Мэя, Грингласса и Голоса в Америке, Андерсона и Энхома в Швеции или Рихарда Зорге в Японии. Хотя, если верить советским властям, весь Советский Союз настолько опутан агентурной сетью, что только неусыпная бдительность спасает страну от развала».
В первые послевоенные годы в США работали агенты СССР, в то время как в Советском Союзе не было американских разведчиков. Но начало холодной войны подтолкнуло Соединенные Штаты, которые, стремясь догнать СССР в области шпионажа, исказили несколько основных принципов демократического государства. Слова Даллеса о том, что можно пренебречь некоторыми вещами ради достижения общей цели, звучат сейчас довольно жестоко, когда общество знает о большинстве вещей, которыми жертвовало ЦРУ.
Осознание того, что США занимаются шпионажем так же решительно, как и СССР, пошатнуло представление о холодной войне как о крестовом походе против коммунизма. В ЦРУ частично разочаровались, когда стало известно, что удар ниже пояса был нанесен не только советской тактикой. Двуличность и грязные методы поставили ЦРУ на один уровень с советским шпионажем. В то же время появились проблемы при создании мощной разведывательной организации в свободном обществе. Может ли нация, исповедующая власть людей, право человека на знание и невмешательство во внутренние дела других государств, посылать в них своих агентов, подкупать чиновников?
Главная проблема, которую выделяют все государственные деятели начиная от Перикла в Древней Греции до Дж. Ф. Кеннеди — разница между свободным и тоталитарным обществом. Когда Перикл создавал Афинское государство, он не мог предположить, что через четырнадцать лет оно падет под мощью военного государства Спарты, которое олицетворяло полную противоположность его словам:
«Наше государство свободно как в политике, так и в обычной жизни. Мы превосходим наших врагов даже в готовности к войне. Наш город открыт миру. Мы не гоним иностранцев, боясь, что они могут узнать что-то имеющее военное значение. Мы живем свободно, и в то же время мы готовы противостоять опасности так же, как и они… храбрейшими следует признать тех, кто знает, что такое опасность, но не уходит от нее».
Предоставим историкам решать, пало ли Афинское государство из-за того, что было свободным обществом, позволявшим шпионам открыто выполнять свои задания.
Соединенным Штатам в годы холодной войны было необходимо распознать опасности свободы и достигнуть баланса между национальной безопасностью, основными свободами человека, внешней политикой и разведывательными операциями. Все это иногда приводило в замешательство исполнительную власть США. Два президента подряд открыто говорили о причастности своей страны к шпионажу, чего в истории до этого времени не было.
После инцидента с самолетом У-2 президент Эйзенхауэр признал, что он поощрял политику проведения разведки любым способом. Кубинский инцидент дважды ставил в неудобное положение президента Кеннеди. 13 апреля 1961 года, за пять дней до вторжения на Кубу, Джон Кеннеди перешел узкую границу между заявлением и намерениями, пообещав, что США «ни под каким предлогом» не будут вмешиваться в свержение режима Фиделя Кастро, что он сделает все возможное, чтобы «ни один американец не оказался вовлеченным в действия, направленные против кубинского лидера», и что он «будет препятствовать началу агрессии» с территории США. Президент сдержал свое обещание — среди повстанцев, высадившихся 18 апреля в заливе Плайя-Хирон, не было американцев. Нападение началось не с берегов США, а с островов у побережья Никарагуа, которые Америка арендовала в 1916 году на 99 лет. Кеннеди оказался в роли человека, пойманного на месте преступления, но упорно не желающего признать случившееся.
Когда все-таки выяснилось, что ЦРУ играло главную роль в высадке этого десанта, Кеннеди, как и его предшественник в случае со сбитым У-2, принял на себя ответственность за инцидент. Но его вера в свободное общество пошатнулась так сильно, что он даже предложил ввести цензуру.
27 апреля, все еще находясь под впечатлением от провала на Кубе, Кеннеди заявил, выступая в Американской ассоциации издателей периодики:
«Вся трудность в том, что враги нашей нации открыто говорят, что из газет они получают ту информацию, которая должна добываться с помощью воровства и подкупа, что каждому рядовому читателю известны меры, которые принимает правительство, чтобы не допустить шпионажа на своей территории. Они заявляют, что в нашей прессе в достаточной для них степени приводятся данные о количестве, дислокации и родах войск, а также о том, как мы собираемся их использовать. В итоге подобные организации приводят к тому, что мы тратим огромное количество средств и времени на изменение всего механизма наших действий.
Каждый журналист, работая над статьей, спрашивает себя, будет ли это новостью. Я предлагаю также задавать такой вопрос: „Будет ли это в интересах моей страны?“».
Автору этой книги рассказывали, что президент был особенно раздражен статьей, опубликованной в газете «Нью-Йорк таймс» 9 января 1961 года. Корреспондент газеты Пол Кеннеди (однофамилец президента) рассказал о том, что ЦРУ готовит кубинских повстанцев к предстоящей агрессии. Он писал, что на Тихоокеанском побережье «под руководством иностранных инструкторов, в основном американцев, к партизанской войне готовятся отряды, похожие на войска специального назначения». «Жители Гватемалы, — писал он, — считают, что они проходят подготовку к неизбежному вторжению на Кубу».
Советская сторона пыталась развенчать проблемы, возникающие в «свободном» обществе. Согласно книге «Пойман на месте преступления», теория, «развитая политиками США для оправдания действий американской разведки, есть не что иное, как грубая пропаганда, не выдерживающая критики. Достоверным фактом является то, что все правительства принимают необходимые шаги по защите своих государственных секретов. США в этом отношении не являются исключением».
Однако эти аргументы оказываются слабыми, если принять во внимание последовавшие за кубинскими событиями шум вокруг ЦРУ, а также изменения в составе организации, включая отставку Аллена Даллеса. Перед разведывательной и контрразведывательной службами Запада ставятся две проблемы, связанные со свободой общества.
1. Большая доступность информации на Западе по сравнению со странами социалистического лагеря. Аллен Даллес, занимавшийся в свое время сбором информации в нацистской Германии, отмечал, что «в Германии все было намного проще по сравнению с тем, с чем мы сейчас сталкиваемся с СССР». Он также указывал, что для советской стороны «подобной проблемы не существует. Она просто собирает предоставляемую ей информацию».
Перебежчики из СССР говорили, что военный атташе СССР в Соединенных Штатах может получить 95 % необходимого ему материала, просто попросив об этом. Например, Министерство печати за символическую плату предоставляет данные о гаванях США, о размерах и дислокации аэродромов, предлагает списки месторождений природных ресурсов, реестр военнослужащих, уволенных в запас, то есть можно узнать обо всем, начиная с того, как забить гвоздь, заканчивая конструкцией атомной бомбы. Картографическое отделение геологических исследований США — еще один известный источник, готовый предоставить топографические карты всех штатов Америки. Не обделены вниманием и технические журналы, такие как «Эвиэйшен уик» и «Бюллетень атомных разработок». Советские дипломаты посещают также и промышленные съезды. Так, на выставке «Вестерн электрик», проходившей в Лос-Анджелесе в 1959 году, двое русских представителей собрали столько литературы, что им пришлось заказывать машину, чтобы увезти все книги. Позднее было подсчитано, что они увезли более 100 кг литературы. Такие книги, как «Руководство пилота» или 18-томное издание, посвященное портовым сооружениям, написанные военными специалистами, были бы засекречены в СССР, в то время как в США они общедоступны.
В апреле 1960 года вице-адмирал Гиман Риковер сообщил комиссии конгресса США по атомной энергии, что одним из производителей игрушек выпущена модель атомной подлодки класса «Поларис», причем копия сделана настолько точно, что, по словам вице-адмирала, «хорошему судостроителю будет достаточно одного часа для того, чтобы бесплатно получить информацию, стоящую миллионов долларов».
Описание, прилагавшееся к игрушке, гласило:
«Эта модель подлодки, несущей баллистические ракеты с ядерной боеголовкой, — еще одна модель из серии, выполненной в точном соответствии с параметрами, приведенными в светокопиях документов ВМС США. Пользуясь этой возможностью, мы хотели бы поблагодарить Отделение электрооборудования корпорации „Дженерал дайнемикс“ за предоставленные данные. Создание точной копии подводной лодки было бы невозможным без этого сотрудничества. Эта модель представляет полный интерьер субмарины, включая отделение ядерного реактора, командную рубку, каюты команды и две ракеты „Поларис“. Масштаб Вашей модели составляет 1:300».
Адмирал Риковер сказал, что он был в ужасе от того, что модель попала в продажу, и добавил, что если бы он был русским, то был бы очень благодарен Соединенным Штатам за их щедрое предложение подобной информации всего за 3 доллара. Адмирал, известный как «отец атомной подводной лодки», заявил, что модель дает точные данные о размере реакторного отделения и количестве команды, необходимой для управления судном. Однако какой-то европейский ученый, когда его спросили, что он думает по поводу протестов адмирала, сказал: «Даже если бы русские могли завладеть светокопиями чертежей субмарины, это вряд ли имело какую-то цену, ибо они настолько огромны, что для хранения требуется трехэтажный дом. А если они у вас окажутся, перевод данных в метрическую систему обойдется во столько, что будет дешевле сконструировать свою подлодку».
Этот же ученый, незадолго до того вернувшийся из СССР, сказал, что русские публикуют больше научной информации, чем американцы. Он подчеркнул, что можно свободно получить сведения об атомных разработках и что русские даже выпустили книгу, называющуюся примерно так: «Американская ракета „Вэнгард“, почему она не летает и как сделать так, чтобы она стала летать».
Однако другие ученые отмечали, что атомные заводы Советского Союза засекречены слишком сильно и обычно их скрывают под другими названиями. Например, аналог Комиссии по атомной энергии в СССР назван Министерством среднего машиностроения.
В это время советские ученые приехали в США, чтобы осмотреть американские атомные установки. Группа, которую возглавлял председатель Комитета по использованию атомной энергии В. С. Емельянов, провела 21 день в поездках по атомным станциям Соединенных Штатов. Сам адмирал Риковер показывал им АЭС «Шиппингпорт» около Питтсбурга. Следующей остановкой была АЭС «Энрико Ферми» около Эри в штате Пенсильвания, затем группа посетила Национальную лабораторию Аргонн, где русские осматривали реакторы и изучали процесс получения плутониевого топлива. В. С. Емельянов с уважением отметил аккуратность проведения работ. Советские ученые посетили Оук-Ридж, Беркли, Лос-Аламос, где узнали детали получения плазмы и удержания ее в магнитной ловушке. Один из гостей сказал во время поездки: «Вы размещаете свои реакторы в круглых зданиях, а мы в прямоугольных, но в этом единственное различие». Американцам пришлось поверить ему на слово, потому что они так и не смогли совершить такую же поездку по Советскому Союзу.
Профессор Иллинойсского университета Питер Аксель оказался в затруднительном положении, когда правительство поручило ему организовать обмен делегациями ученых между СССР и США в 1959 году. Он отмечал впоследствии, что у советской стороны нет никаких законов, регулирующих подобные обмены, добавив при этом, что, несмотря на все его усилия, он так и не узнал, от какой организации Советского Союза должно исходить ответное приглашение. Аксель также подчеркивал, что у него сложилось впечатление, что «Советы пытаются избежать ответных визитов, связанных с некоторыми техническими и научными вопросами».
Эдуард Теллер, венгерский физик, сыгравший ключевую роль в разработке водородной бомбы, писал в одной из журнальных публикаций, что можно многое сказать о свободном обществе и отсутствии засекреченности определенных научных достижений. «В Америке, — писал он, — люди не любят работать тайно. Обстановка секретности заставляет наших лучших ученых уходить из тех областей науки, развитие которых особенно важно для нас. Большинство предпочитает работать там, где поощряется свободный обмен идеями, что может сделать тебя известным».
Секретность, по мнению Теллера, по своей сути похожа на инфекцию. Она воздвигает стены между друзьями, делает невозможными открытые обсуждения на международном уровне. Открытость в определенной степени помогла бы сплочению мира. С другой стороны, по мнению Теллера, в России секретность стала образом жизни, что особенно чувствуется в области ядерных разработок.
Таким образом, обсуждая проблему доступности информации, мы оказываемся между требованиями элементарной безопасности и верой в то, что секретность не поощряется в свободном обществе. Мы жалуемся на то, что русские получают много информации из наших открытых источников, но предложения ввести цензуру вызывают еще большие протесты.
2. Существует вопрос: как сделать работу разведывательной и контрразведывательной организаций эффективной в условиях демократического государства? Эта проблема влияет на деятельность двух организаций США — ФБР, отвечающего за контрразведку и внутреннюю безопасность, и ЦРУ, в чьем ведении находится внешняя разведка.
Дж. Эдгар Гувер долгое время был фаворитом многочисленных комиссий, изучавших работу агентства, которое он возглавлял. В докладе комиссии, изучавшей в 1955 году работу разведывательных организаций, говорится: «Нами установлено, что ФБР, благодаря личным качествам своего директора, стало агентством, которое можно ставить в пример подобным организациям. Мы признаем, что ФБР ведет наиболее успешную контрразведывательную работу».
Тем не менее Гувер критиковал устаревшие, по его мнению, законы США, которые сдерживают работу этой организации. Он выделял четыре основные помехи:
1. Требование открытого слушания дел, из-за чего правительство не выдвигает никаких обвинений, так как в таком случае нужно вносить секретную информацию в протокол. В Великобритании, например, дело советского агента Джорджа Блэйка слушалось в 1961 году при закрытых дверях. В США основным методом стало убеждение подсудимого в том, что он выиграет от того, что признает свою вину. Закрытое слушание часто обменивается на мягкий приговор. Так, в 1957 году после признания своей вины в шпионаже был приговорен к семи годам заключения Джек Собл. В 1961 году его брата Роберта, фигуру менее важную в шпионаже, приговорили к пожизненному заключению, т. к. он отверг все обвинения в шпионаже.
2. Закон об исковой давности часто останавливает обвинение. После дела Розенбергов этот закон был изменен — он отменял срок давности в делах, касающихся национальной безопасности.
3. Существующее законодательство неприменимо в условиях холодной войны, так как оно направлено против военного шпионажа. В результате обвинению приходится опираться на статьи о сговоре, по которым для вынесения приговора достаточно только доказать существование заговора. Большинство дел о шпионаже в США в годы холодной войны заканчивалось именно таким образом.
4. Препятствием в расследовании и доказательстве вины является дипломатический иммунитет. ФБР решало подобные проблемы, обращаясь в МИД, который объявлял подозреваемых дипломатов персонами нон грата.
Иногда государство «снабжает» ФБР необходимыми законами. В 1934 году конгресс предоставил ему право задерживать людей на основании письменного разрешения судьи. Чтобы защитить от ареста невиновных людей, требовалось предъявить основания для подозрений. В 1949 году при аресте Джудит Коплон агенты ФБР не представили судье собранных доказательств, благодаря чему через месяц апелляционный суд снял с нее все обвинения. Спустя месяц после этого случая конгресс внес в закон поправку, разрешающую арест без разрешения судьи в тех случаях, когда существовала угроза национальной безопасности. Это было первое ограничение демократии ради вопросов государственной безопасности, когда стало предпочтительнее узаконить запрещенные ранее действия полиции, чем позволить шпиону уйти от ответственности.
ФБР совершает много неджентльменских поступков — оно прослушивает телефонные переговоры, вскрывает почту, заставляет прислугу и родственников подозреваемых следить за ними, производит аресты без объяснений и даже, как недавно выяснилось, применяет силу для получения необходимых показаний.
Тем не менее ФБР старается поступать деликатно. Речь Гувера звучала особенно убедительно, когда он в 1960 году объяснял конгрессу действия ФБР по прослушиванию телефонных переговоров. Он заявил, что «на всей территории США прослушиваются переговоры всего 78 человек и все эти случаи связаны с проблемами национальной безопасности… Политика, которой следует ФБР, полностью подчиняется законам, и только в этой организации для начала прослушивания требуется письменное разрешение руководителя агентства. Важной и нужной предосторожностью можно назвать то, что прослушивание должен разрешить и Генеральный прокурор. Необходимо отметить, — говорил Гувер, — что большая часть критики в наш адрес исходит либо от самих преступников, либо от адвокатов, представляющих их интересы». Таким образом, Гуверу удалось сделать ФБР эффективной контрразведывательной организацией, несмотря на все его жалобы о несовершенстве законов. Он достиг этого, находясь, по сути, в том же положении, в котором не удержалось ЦРУ. Агентство Гувера никогда не обвиняли во вмешательстве в политические вопросы. Его критиковали за секретность, удаленность от общества, но ФБР никогда не оказывалось в таком же положении, как и ЦРУ.
В одном из интервью, отвечая на вопрос о политике, Гувер сказал: «ФБР не определяет политику, ничего не рекомендует, основываясь на информации, полученной в результате расследований. ФБР, с, того момента как я возглавил агентство в 1924 году, строго придерживается своих задач, которые заключаются в поиске информации».
Секретность в ФБР касается главным образом его действий. Нельзя предавать огласке расследуемые дела до тех пор, пока не выявлены все обстоятельства. Не подлежит разглашению и то, что происходит внутри самой организации, во многом благодаря положению Гувера, о котором сложилось мнение как неподкупном человеке, стоящем во главе неподкупного бюро расследований. Большая часть критики методов, которыми пользуется в своей работе ФБР, исходит от радикальных левых и правых партийных организаций.
В 1940 году Гарри Бриджес, возглавлявший Комитет по обороне, назвал Гувера Гитлером в миниатюре. В 1939 году издательство «Пелли» (Северная Каролина) выпустило книгу антисемитского содержания, в которой были следующие строки: «Предпринимаются определенные попытки признать преступлением чтение и распространение антисемитской литературы, как это сделано в Советской еврейской России. Офицеры ФБР уже начинают действовать, как агенты ОГПУ».
Нерушимость служебной позиции Гувера говорит о том, что он нашел точки соприкосновения между требованиями своей профессии и свободного общества.
Можно, однако, считать возмутительными преграды, которые защищают эти точки. Подобная защита появилась после мощнейшей рекламной кампании, в результате которой часть американцев считает Гувера единственным человеком, защищающим их от коммунизма, а другая — тем, кто уничтожил организованную преступность в США. Эта кампания создала ФБР образ идеального агентства. Тем не менее оно далеко от совершенства, но не похоже на аналогичные ведомства социалистических стран. Эта организация не решает проблему эффективной работы в условиях свободного общества. Она сама дитя этого общества, зависящая от его мифов и слабостей. Существует целая пропасть между общественным восприятием ФБР и реальным положением вещей.
С другой стороны, ЦРУ высмеивают со всех сторон, начиная с конгресса США и заканчивая советским писателем И. Эренбургом, который однажды написал в «Правде», что, «если бы шпион Аллен Даллес и попал по чьей-то рассеянности в рай, он бы и там начал взрывать облака, минировать звезды и охотиться за ангелами». Несколько позже московское радио говорит о «глубоком дне, где скрывается черный осьминог ЦРУ». ТАСС так сообщал о речи Даллеса перед группой ветеранов: «Он представлял собой взрывоопасную смесь лжи, бессильного гнева и беспомощной ярости. Мы не знаем, как суперагент Аллен Даллес закончит свои дни, но на лице его несомненно видны симптомы тяжелой болезни».
В Соединенных Штатах ЦРУ подвергается критике прессы и конгресса по трем причинам: за секретность и свободу от контроля правительства, за попытки влиять на политику и за поддержку реакционных групп в иностранных государствах.
В отличие от ФБР ЦРУ не нужно сообщать о своем бюджете, количестве служащих или операциях, проводимых агентством. В заявлении разведывательного управления США для прессы говорится: «Только в целях защиты национальной безопасности, как того требует закон, ЦРУ не подтверждает и не опровергает сообщения, которые появляются в прессе, независимо от их характера, никогда не объясняет структуру организации, не раскрывает имена людей, входящих в нее, за исключением руководителей управления, и никогда не раскроет ни свой бюджет, ни методы работы, ни источники информации». Хотя ЦРУ не обладает правом вызвать человека в суд или арестовать его, как это делает ФБР, в запасе у агентства есть более необычные средства, придающие репутации ЦРУ оттенок оккультности. Эти средства были предоставлены ЦРУ Законом о Центральном разведывательном управлении от 1949 года, который содержит, в частности, следующие положения:
1. В том случае, если директор Управления, Генеральный прокурор или комиссар по иммиграции сочтут въезд подданного враждебного государства в США с целью постоянного проживания полезным для национальной безопасности или для дальнейшего развития разведывательных действий, данному гражданину и членам его семьи необходимо предоставить разрешение на въезд в США без учета законов об иммиграции. Ежегодное количество получающих вид на жительство в США по данному закону не должно превышать 100 человек, включая членов их семей.
2. Ассигнования, выделяемые агентству, могут быть использованы без учета законов, регулирующих расходы правительственных фондов, а в случаях, носящих секретный или чрезвычайный характер, использование этих средств должно происходить с разрешения директора, для чего необходимо подать заявление на выдачу указанной суммы.
Благодаря подобным правовым льготам, позволяющим скрывать часть своей деятельности, ЦРУ удается избежать комиссий сената. Конгресс пытался создать комитет, который бы контролировал работу ЦРУ. Комиссия, созданная для этой цели в 1956 году, пришла к выводу, что «едва секретность становится неприкосновенной, как тут же начинаются злоупотребления ею. Тайна сейчас закрывает все, что касается ЦРУ… Форма управления в нашем государстве основана на системе балансов. Если всего один элемент выйдет из-под контроля, может быть нарушена вся система, открывая, таким образом, путь тирании».
Аллен Даллес, однако, уже ответил на это заявление в своем интервью газете «ЮС ньюс энд Уорлд рипорт». Он сказал: «Любое расследование, будь то проведенное конгрессом или другой организацией, которое оканчивается разглашением наших тайных действий или информации о наших служащих, помогает потенциальному противнику так же, как и прямое внедрение в наши ряды.
Если бы было необходимо вдаваться в детали операции перед всеми комиссиями, довольно быстро исчезла бы безопасность наших действий. Нельзя управлять разведывательным агентством, основываясь на подобных принципах. Во всем мире нет ни одной такой разведывательной организации. В разведке некоторые вещи приходится принимать на веру. Нужно изучить человека, который возглавляет организацию, и результаты, которые он получает. Если вы никому не доверяете или не видите результата, вам нужно менять руководителя данного Управления».
На самом деле ЦРУ работает под множественным правительственным контролем. Во-первых, оно подотчетно президенту, который проверяет деятельность разведывательного управления с помощью совета консультантов по вопросам внешней разведки. Комиссия, в которой работал отец Кеннеди, путешествовала по миру, сообщая президенту о результатах тайных операций ЦРУ. Во-вторых, оно подконтрольно Совету национальной безопасности, состоящему из президента, вице-президента, директора ЦРУ, министров иностранных дел, обороны и финансов. Управление действует согласно директивам, полученным от президента и Совета национальной безопасности, также должно отчитываться перед четырьмя комиссиями конгресса, комиссиями сената и палаты представителей по вооруженным силам и ассигнованиям. В каждом из этих органов существует подкомитет, занимающийся ЦРУ. Представители ЦРУ выступали и перед другими комиссиями, включая Комитет сената по расследованию антиамериканской деятельности и международным отношениям. Однако количество конгрессменов, знающих все секреты, остается минимальным. Генерал-лейтенант С. П. Кэйбл, заместитель директора ЦРУ, утверждал в письме сенатору от штата Монтана Майку Мэнсфилду, что «об ассигнованиях, предоставляемых ЦРУ, знает не более пяти человек в каждой палате».
Один из знавших обо всем сенаторов, Ричард Рассел из Джорджии, отмечал, что отношения между Даллесом и этими сенаторами были радушными, но иногда и пугающими. Рассел говорил: «Хотя мы спрашивали Даллеса о таких действиях, от которых мороз идет по коже, он всегда отвечал прямо и открыто на любые вопросы».
Некоторые конгрессмены в частных беседах признают, что они предпочли бы не знать о делах ЦРУ, потому что их репутация в глазах избирателей может упасть из-за провалов операций управления. Из достоверных источников стало известно, что, когда разразился инцидент с самолетом У-2, ни один конгрессмен не знал полностью программы и задач этого полета.
Обвинения в том, что ЦРУ влияет на политику, были отвергнуты Даллесом в тех выражениях, которые в свете последних событий приобрели негативный оттенок. Назначение самого Даллеса на пост в ЦРУ произошло в основном из-за докладной записки, представленной им в 1947 году конгрессу во время обсуждения Закона о национальной безопасности, а также благодаря его работе в комитете, внесшем в этот закон несколько поправок. Ныне покойный генерал Уолтер Беделл Смит, возглавлявший в то время ЦРУ, вызвал к себе Даллеса и сказал: «Если Вы написали этот чертов доклад, то именно Вам придется воплощать его в жизнь».
Вот о чем говорил Даллес в своей докладной записке:
«Центральное разведывательное управление не должно иметь ничего общего с политикой. Оно должно предоставлять факты, основываясь на которых другие люди будут определять политический курс. Донесения, в которых говорилось о подготовке атаки на Пёрл-Харбор, отвергались теми, кто знал, что Япония обязательно нанесет удар в каком-либо месте. Гитлер также высмеивал донесения о нашей высадке в Северной Африке, так как был уверен, что у нас не было для этого кораблей. Невозможно создать систему, которая могла бы победить человеческое упрямство, свойственное всем без исключения людям. Все, что мы можем сделать — это позаботиться о создании механизма, с помощью которого собранные нами факты попадали бы прямо к политикам, и желательно вовремя».
Сэр Уинстон Черчилль был одним из государственных руководителей, кто предпочитал донесения конкретных разведчиков информации, обработанной спецслужбами. Весной 1941 года он узнал, что германские танковые дивизии передислоцировались из Франции в Польшу, и предупредил Сталина о возможном нападении на СССР. Но советский руководитель счел это «английской провокацией» и оказался не готов к вторжению немецких войск в июне.
Черчилль объяснил свою позицию в подобных вопросах в 1939 году, выступая в палате общин: «Мне кажется, что министры особенно сильно рискуют тогда, когда разрешают обрабатывать информацию, полученную разведывательным департаментом, а также тогда, когда они придают значение только той информации, которая совпадает с их искренним и достойным уважения желанием сохранить мир на земле».
После кубинских событий может показаться, что президент Кеннеди и его советники придавали вес только той информации, которая согласовывалась с их «искренним и достойным уважения» желанием свергнуть режим Кастро.
По существу, ЦРУ начало управлять политикой наравне с Государственным департаментом в результате определенных операций. Это больше, чем просто разведывательное управление, оно противостоит распространению коммунизма на весь мир. Разведка Советского Союза не занимается обращением народов в другую веру, ее задача — поддерживать режимы левого толка, рабочее движение и т. п. С 1956 года, когда был распущен Коминформ, не стало специализированного советского агентства, занимающегося активной пропагандой международного коммунизма и влияющего на политические процессы, происходящие в разных странах. Хотя под руководством ЦК партии именно это является неотъемлемой частью советской внешней политики. Как может при этом ЦРУ не оказаться прямо в центре событий, поддерживая антикоммунистические режимы, скажем, Лаоса, Ирана или Гватемалы?
Трудно понять, как в самом Даллесе сосуществуют утверждения о непричастности его ведомства к политике и сделанное им в 1954 году заявление, что ЦРУ было «серым кардиналом» нескольких антикоммунистических режимов.
Ниже процитировано уникальное интервью Даллеса газете «ЮС ньюс энд Уорлд рипорт», показывающее, что разведуправление с самого начала своей работы было уполномочено бороться с Коминформом.
«Вопрос. Является ли вашей задачей начинать революции в этих странах?
Ответ. Позвольте мне так ответить на этот вопрос. Советский Союз вовлек в холодную войну весь свободный мир, используя при этом все методы, какие может предоставить коммунистическая изобретательность. Советы выстроили целую сеть „передовых организаций“ — ассоциаций молодежи, юристов, женщин, а также Коминформ. Они внедряются и контролируют основные профсоюзы Франции, Италии, Индонезии и других стран.
В о п р о с. А некоторые из наших…
О т в е т. Во многих странах существуют сильные политические партии, возглавляемые коммунистами, и СССР использует эти партии в своих целях, пытаясь начать мировую революцию. Все эти движения создают угрозу стабильности в мире. Подобная угроза появляется уже и внутри НАТО. С нашей стороны было бы недальновидно не помочь нашим друзьям за границей сделать все возможное для противостояния разрушительному движению коммунизма».
Позднее мы узнали, что «все зависит от выбора друзей».
Интерес представляет тот факт, что в послевоенные годы, когда ЦРУ распространило свою деятельность на весь мир, СССР прекратил использовать идею международного коммунизма в целях шпионажа. Бывший колыбелью шпионов Коминтерн, которым фактически руководили спецслужбы Сталина, был распущен в 1943 году, а в 1947 году был образован Коминформ.
Автор книги «Международный коммунизм и мировая революция» Гюнтер Ноллау (офицер западногерманской разведки) пишет: «За девять лет существования Коминформа во всем мире не было арестовано ни одного агента этой организации. Не был конфискован ни один паспорт, который был бы подделан Коминформом. Следует ли думать, что эта организация работает настолько скрытно, что действия ее до сих пор не раскрыты? Если так, то это единственная разведывательная служба, достигшая таких результатов. За период времени с 1947 по 1956 год в Западной Европе задерживались сотни советских, польских, чешских и венгерских агентов, но не был арестован ни один сотрудник Коминформа. Почему? Ответ прост: у Коминформа нет агентов».
Хотя руководители советских разведывательных организаций (МВД и КГБ) занимают высокое положение в партии, по мнению специалистов, они играют всего лишь второстепенную роль в формировании политического курса. Все еще не исчезла тень Л. Берии, пытавшегося использовать свой пост главы МВД в заговоре после смерти Сталина. Берия, один из четырех заместителей Председателя Совета министров, имел огромную власть и влияние в политических кругах. Под эгидой Берии был изменен Уголовный кодекс, были амнистированы многие политические заключенные. Его падение привело к разрыву между шпионажем и спецслужбами с одной стороны и политикой — с другой.
Советскому шпионажу, несмотря на его распространенность, пришлось бы потрудиться, чтобы сравняться с США по количеству стран, во внутреннюю политику которых вмешивалось ЦРУ. Самые яркие эпизоды приведены ниже.
1950. ЦРУ создает организацию Вестерн Энтерпрайзиз Инкорпорэйтид, служащую прикрытием для китайских националистов, совершающих набеги на побережье.
1951. ЦРУ поддержало партизанские отряды китайских националистов, которые после победы коммунистов обосновались в Северной Бирме.
1952. ЦРУ поддержало заговор, в результате которого был свергнут король Египта Фарук, а его место занял Гамаль Абдель Насер.
1953. ЦРУ поддержало заговор, изгнавший из Ирана премьер-министра Мохаммеда Моссадыка, на место которого пришел шах Мохаммед Реза Пехлеви.
1953. ЦРУ создает независимую разведывательную организацию в Западной Германии под руководством Райнхарда Гелена, начальника разведки при Гитлере. Гелен отправлял агентов в Восточную Германию во время волнений 1953 года.
1954. ЦРУ поддерживает полковника Карлоса Кастильо Армаса в свержении прокоммунистического режима Хакобо Арбенса Гусмана.
1955. ЦРУ строит подземный туннель в Восточный Берлин, чтобы прослушивать переговоры советской стороны.
1956. ЦРУ и агенты Гелена поставляют оружие патриотам Венгрии во время венгерского восстания.
1958. ЦРУ ускорило военное вторжение в Ливан и сыграло решающую роль в отправке туда 6-го флота США.
1960. ЦРУ поддержало лаосского генерала Фуоми Носавана. Однако Фуоми оказался слишком непопулярным, что обременило ЦРУ еще одним провалом.
Из этой краткой хроники десяти напряженных лет видно, что ЦРУ неоднократно превышало свои полномочия.
Во-первых, управление давало рекомендации Совету национальной безопасности; во-вторых, оценивало разведывательную деятельность, связанную с национальной безопасностью; в-третьих, оказывало услуги существующим разведывательным службам.
Четвертая функция ЦРУ появилась, как может показаться, в качестве лазейки, позволяющей делать все, вплоть до убийства Хрущева. Формулировка этой задачи такова: «ЦРУ будет выполнять и другие поручения Совета национальной безопасности».
Вспомнив, что ЦРУ приложило руку ко всем крупным переворотам последних десяти лет, его с трудом можно назвать «агентством по добыче информации», как сказал Даллес. Таким агентством можно назвать ФБР — оно расследует что-либо и о результатах сообщает в Министерство юстиции. ЦРУ же делает гораздо больше, действуя по собственным рекомендациям с согласия президента и Совета национальной безопасности.
Катастрофа, к которой может привести подобная привилегия, ясно видна на примере кубинских событий. 18 апреля штурмовая группа достигла болотистого берега залива Плайя-Хирон и закрепилась там. Через два дня Кастро объявил, что операция провалена. Неудачу списывали на четыре основные причины: во-первых, население Кубы не поднялось на восстание против Кастро; во-вторых, высадка на болотистый берег была стратегической ошибкой; в-третьих, воздушная поддержка со стороны США была отменена приказом президента Кеннеди в последнюю минуту; в-четвертых, затонул корабль с оборудованием для связи, предназначавшимся для повстанцев. В результате известно, что ЦРУ поддержало группы кубинских реакционеров в ущерб более могущественным силам, что оно назначало своих лидеров и что управление очистило группы от нежелательных элементов.
В мае 1961 года Даллес сказал корреспондентам журнала «Ньюсуик», что он признал поражение на Кубе. Объясняя это, он добавил: «Они были настроены сражаться с Кастро. Должны мы были отказать им? Или сказать им „еще рано“ или „уже поздно“? Или мы должны были сказать „это бесполезно“?».
В частных разговорах офицеры ЦРУ не берут на себя всей ответственности за провал на Кубе, указывая на «недостатки исполнительной власти». Один из служащих ЦРУ сказал автору этой книги: «Донесения нашей разведки говорили не о том, что население поднимется против Кастро, а о том, что люди будут выжидать, перед тем как принять решение. Внутри отрядов, которые мы готовили, были конфликтующие группы и очень много споров. Нам пришлось создавать однородный ударный отряд, а чтобы сделать это, нам нужно было одних отстранить, а других привлечь. План нападения предполагал участие авиации для подавления артиллерии и танковых бригад Кастро. Но в последний момент Кеннеди решил, что это был бы слишком смелый шаг, и поддержка с воздуха была отозвана.
Слишком плохо была спланирована военная часть операции. Все средства связи находились на одном корабле, и когда он затонул, все высадившиеся группы остались без связи. Когда Айк узнал об этом, он сказал, что существует правило распределять средства связи на несколько кораблей, чтобы уцелел хотя бы один комплект. Стратеги выбрали Плайя-Хирон, потому что небольшой отряд невозможно уничтожить в болотах. Как оказалось, единственным выходом из болот была грязная тропа и железнодорожная ветка, в конце которых нападавших ждали войска Кастро.
Мы не отрицаем своей роли в этом, — сказал этот офицер, — но нам не нравится, когда на нас сваливают ошибки других».
Так как ЦРУ участвовало во всех остальных интригах, каждый новый переворот стал автоматически связываться с этой организацией. В любой части мира, если подает в отставку министр или побеждает военная хунта, огненная надпись на стене обвиняет в этом ЦРУ, и это подогревается публикациями в коммунистической прессе СССР, Франции, Великобритании.
Через день после отставки бразильского президента Хуано Куадроса в августе 1961 года ТАСС в одном из своих сообщений намекнул на причастность к этому ЦРУ. Из этого же источника следует, что конфликт в Израиле также разгорелся по вине ЦРУ. Однако самым серьезным обвинением такого рода стал переворот, осуществленный в апреле 1961 года группой французских генералов в Алжире. Частично из-за того, что французские власти долго не опровергали слухи, а частично из-за того, что операция была хорошо спланирована, нарастает уверенность в том, что генерал Морис Шайе решился на свержение Шарля де Голля, только заручившись поддержкой ЦРУ.
25 апреля, в самый разгар путча, этот слух появился в «Правде». Постоянная колонка на первой полосе газеты обвиняла алжирских повстанцев в получении помощи от ЦРУ и от союза Даллес-Салазар-Франко.
«Правда» ссылалась на итальянскую газету «Паяц», в которой часто появляются антиамериканские материалы. Этого было достаточно, чтобы придать подобному слуху огромный резонанс. Вслед за «Правдой» новость повторил ТАСС, затем радиостанции в Каире и Гаване донесли ее до Ближнего Востока и Латинской Америки. 26 апреля такое же обвинение появилось в газете «Либерасьон». В Вашингтоне слух был подхвачен сотрудником тунисской газеты. Через три дня слух уже пробудил тревогу серьезных изданий.
28 апреля парижская газета «Лe Монд», установившая тесный контакт с МИД Франции, попросила сотрудника Ке д’Орсе опровергнуть существующую информацию. Это было как раз тогда, когда генерал де Голль был оскорблен предложением президента Кеннеди помочь в решении сугубо французской проблемы. В Париже знали, что между агентами ЦРУ и повстанцами было несколько контактов на неофициальном уровне. У ЦРУ не было корыстных целей в этом деле. Его агенты просто собирали информацию и были уверены, что восстание рано или поздно начнется. Командиры американских военных сил во Франции были предупреждены о возможности нападения путчистов на базы США и получили приказ оказывать сопротивление. В случае подобных атак на аэродромах американских ВВС нужно было подготовить препятствия для вражеских парашютистов. Тем не менее МИД Франции, хотя и был уверен, что ЦРУ не было замешано в путче, не оценил должным образом слухи об участии американской разведки в восстании и не опроверг их.
Не опровергла слухов об участии ЦРУ в алжирском кризисе и «Ле Монд», что было похоже на канонизацию еретика. Дипломаты и пресса социалистических стран могли ссылаться на нее как на достоверный источник. У официального Парижа требовали документы, подтверждающие вмешательство ЦРУ. Из Вашингтона поступали сообщения, что один из членов правой партии Жак Сустель встречался с офицером ЦРУ Ричардом Бисселом. Газета «Нью-Йорк таймс» опубликовала ничем не обоснованное утверждение, что «на встрече, проходившей 12 или 13 апреля в Мадриде, агенты США заверили генерала Рауля Салана, одного из мятежников, в том, что Соединенные Штаты в случае успеха восстания признают новое правительство Франции в течение двух суток, при условии, что не будет нападений на Тунис и Марокко».
Не многие французские газеты смогли уберечься от обвинений и недомолвок. Газета «Фигаро» писала в то время: «Американские секретные службы? Что ЦРУ может предложить заговорщикам помимо словесной поддержки? Самое большее, США помогут повстанцам благодаря своему влиянию на некоторые сферы жизни». Тем временем французское правительство все еще вело себя как обиженный ребенок. Министр иностранных дел Морис Кув де Мюрвиль сам дал повод для слухов в частной беседе с американским журналистом. Когда посольство США в Париже объявило протест, Франция начала менять свои взгляды. Уолтер Липпман, видевший генерала де Голля накануне путча, отмечал, что «единственной причиной того, что французская сторона впоследствии не оправдала полностью США, является ее недовольство вмешательством ЦРУ во внутреннюю политику страны. Это недовольство, оправдано оно или нет, вызвано законом о ядерном оружии, принятию которого пытались воспрепятствовать агенты ЦРУ». Французы, как и многие другие, связали одно обвинение с другим.
Газета «Нью-Йорк таймс» не могла решить, что ей делать с этим слухом. Ее обозреватели разделились на два лагеря. Джеймс Рестон писал в репортаже из Вашингтона, что ЦРУ «оказалось вовлеченным в весьма щекотливые отношения с людьми, которые начали восстание». На той же странице, но в другой день, был опубликован репортаж С. Л. Сульцбергера, называвшийся «Время опровергнуть грязные слухи». Ниже приведен фрагмент этого материала.
«Ни один американец не встречался с лидерами повстанцев. Генерал Смит, военный атташе во Франции, был в Алжире в обычной деловой поездке. После начала мятежа он скрылся на территории Сахары. Мятежников не видели и представители консульств США. Был всего один косвенный контакт, когда руководитель швейцарского дипломатического корпуса потребовал предоставить ему свободу передвижений.
Ни один агент ЦРУ не встречался с членами хунты. Как и французское правительство, ЦРУ знало, что готовится еще один заговор, чтобы избежать мирных переговоров в Алжире. Но, как и спецслужбы Франции, управление не знало времени выступлений. Помимо этого ЦРУ занималось только сбором информации».
Это утверждение не подвергалось сомнению даже во французском правительстве. Всего один раз ЦРУ не заняло ничьей стороны и успешно занималось разведывательной деятельностью. Но слухи часто запоминаются, что и подтвердилось уже спустя два месяца после мятежа. Фред Кук, написавший в газете «Нэйшнл» статью о ЦРУ, говорил, что «высшее французское руководство уже закрыло алжирский инцидент, но забыло при этом оправдать ЦРУ. Именно это оставляет неприятный привкус, от которого очень трудно избавиться».
Последний пункт, по которому ЦРУ подвергается критике, основан на постоянной поддержке агентством реакционных режимов. Уолтер Липпман доказывал, что поддержка ЦРУ правых сил в развивающихся странах не только не помогает Западу победить в холодной войне, а, наоборот, вынуждает его занять оборону. Он писал:
«Я бы отважился поспорить, что причина, по которой мы во многих странах только обороняемся, заключается в том, что около десяти лет мы делали именно то, чего от нас ожидал Хрущев. Мы использовали деньги, оружие для укрепления национальных правительств, которые, во имя борьбы с коммунизмом, противостоят всем важным переменам в жизни общества. Это именно то, что провозглашают идеи Хрущева — коммунизм должен быть единственной альтернативой существующему порядку, которому присущи бедность с одной стороны и привилегии высшего класса — с другой».
Журнал «Нью-Йоркер» отмечал постоянство, с которым разведка делала ставки не на тех людей, начиная с меньшевиков в России в 1919 году и заканчивая сторонниками Батисты на Кубе в 1961-ом. В 1919 году этот журнал писал: «После переговоров с надежными источниками разведывательные службы были уверены, что русские мужики понесут дары возвращающимся господам, которых они до этого изгнали из страны».
Во время Второй мировой войны традиция была продолжена, когда УСС в роли освободителя Франции видело генерала Анри Жиро, а не генерала де Голля. В итоге «Нью-Йоркер» пришел к выводу, что все эти годы американской разведкой управляет некий «старик в склепе», скрывающийся в укромном месте. После кубинских событий журнал писал: «Раньше говорили, что не нужны враги, если твой друг венгр, но вполне возможно, что теперь сеньор Кастро решит, что ему не нужны друзья, потому что враг у него — ЦРУ».
Все изъяны ЦРУ становятся явными из-за того, что управление работает в открытом обществе. Оно заходит так далеко в своей готовности встретить советскую угрозу, что к нему приклеили ярлык «невидимого правительства», действующего без народного мандата и без какого-либо контроля. Советская разведка, с другой стороны, никогда не подвергается общественной критике за провалы и издержки, и даже если к офицерам спецслужб применяются репрессии, секретные организации вновь набирают силу. Советская разведка действует в сердце системы, в которой секретность — воздух, которым ты дышишь, а заговор — земля, по которой ты ходишь. Советские разведывательные службы нельзя критиковать за то, что они заходят слишком далеко, так же как и коммунистическую партию нельзя критиковать за то, что она единственная в стране. Традиции советских спецслужб и разведки зародились еще во времена царей, а разведка США — дитя холодной войны.