I

— Итак, Маламброзо, — сказал профессор, доктор Гарольд Ши, обращаясь к мужчине, сидевшему напротив в его офисе в Гараденовском институте, — чем я могу быть вам полезен?

Посетитель был высок и сухощав. В его небольшой бородке и волосах, ниспадавших прядями на плечи, проглядывала седина. Его костюм, хотя и дешевый, но модный, дополнял ослепительно яркий галстук, узел которого наводил на мысль о том, что науку завязывать галстуки Маламброзо еще не постиг. В последний раз Ши встречал Маламброзо в мире Индуистских мифов, где тот щеголял в белых пижамах, расшитых золотыми нитями. «Маламброзо, — подумал Ши, — так и не преуспел в подборе цветов для своих костюмов в соответствии с земными понятиями и стандартами красоты».

— Я снова хочу получить леди Флоримель! — объявил Маламброзо резким, скрежещущим голосом. Он произнес эти слова так, будто для него не было ничего хуже, чем просить кого-то об одолжении.

— Боже мой, вашей твердолобости мог бы позавидовать даже чемпион мира по боксу! — воскликнул Ши.

Маламброзо нахмурился:

— Вы меня озадачили, сэр Гарольд. Что вы имеете в виду, говоря, что я твердолобый? Разве лоб может быть мягким?

— В обиходе слово «твердолобость» употребляется для выражения… — Ши на секунду задумался. — Необъяснимой агрессивной настойчивости, упертости. То, что вы просите меня помочь вам заполучить леди Флоримель, которая, по-моему, вполне счастлива, вернувшись к своему супругу и нашему коллеге Риду Чалмерсу!.. Если это не случай агрессивной настойчивости, тогда я не знаю, что это такое.

— Могу объяснить, — проскрипел Маламброзо.

— Тогда приступайте, но очень прошу вас, будьте кратки. Мне надо еще проверить курсовые работы.

— Видите ли, сэр Гарольд, впервые за свою долгую и активную жизнь я влюбился. Я считал, что эти мелкие, юношеские сантименты, свойственные смертным, не для меня, но, увы, я, как оказалось, ошибался. Я никогда бы не признался в этом никому другому, кроме вас. Ибо вас я знаю как человека исключительных способностей, по крайней мере по меркам этого глупого, полусумасшедшего земного мира.

— Благодарю, но вы мне всегда представлялись тем, кто ненавидит всех и вся, или я не прав?

— Так было до той поры, пока нежная страсть не пробудила в моей душе чувство, о существовании которого я и не подозревал. Как бы то ни было, суть заключается в следующем, что эта дама стала объектом моей любви и рыцарского поклонения. Она должна быть моей, и она будет моей! — Закончив свою тираду, Маламброзо стукнул по столу костлявым кулаком.

— Ведите себя благоразумно, Маламброзо, — попросил его Ши. — Во-первых, вы слишком стары для нее.

— Да уж не более стар, чем доктор Чалмерс. И почему вы так уверены, что он способен исполнять свои супружеские обязанности, удовлетворяя при этом всем предъявляемым требованиям?

— Он поддерживает себя в форме путем магических омолаживающих процедур.

— А как ему удается их проводить, если магия не срабатывает в земном континууме?

— Я ведь не сказал, что он занимается омолаживанием здесь, в нашем мире, кроме всего прочего, это вас и не касается. Как вы могли подумать, что после того, как мы с ним прошли через такие ужасы и так рисковали, после пережитых нами опасностей естественных и сверхъестественных, я буду оказывать вам содействие в том, чтобы вновь похитить леди Флоримель и разлучить ее с законным супругом?

— Да потому, что, если вы откажетесь, я превращу вас в насекомое особо омерзительного вида!

— Не выйдет. На Земле заклинания не срабатывают.

— Вы так думаете? — Маламброзо выпрямил в сторону Ши свой костлявый палец и начал что-то шептать, а затем выкрикнул: — …Быть тебе простым геофилом!

Ничего не случилось. На лице Маламброзо появилось удивленно-растерянное выражение, и он забормотал:

— С заклинанием Соракса у меня здесь никогда раньше не было проблем! Вы должны были превратиться в пресмыкающееся с более чем сотней ног.

Ши расхохотался:

— Я же говорил вам. Не тот мир. У меня, как и прежде, две ноги. К тому же, заимей я сотню ног, я все равно не превратился бы в насекомое. Поскольку все они шестиногие.

— Да будь он проклят, ваш идиотский педантизм! — заорал Маламброзо.

— А кстати, — прервал его Ши, — каким образом вам удалось прибыть сюда из мира Индуистских мифов?

— Посредством заклинания Типулида, которое срабатывает там идеально. Но я уверен, что смогу найти способ покинуть ваш жалкий мир, в котором к тому же магия бессильна. В институтской библиотеке я читал ваши публикации, касающиеся применения символической логики. Должен сказать, что вы поступили мудро, разработав эту систему. Из публикаций явствует, что такой талантливый исследователь, каковым, по всей вероятности, вы являетесь, в состоянии выступать как в роли врага, так и в роли союзника. Я намерен убедить вас, что в ваших интересах быть моим союзником, а не врагом. Мне известны миры, в которых вы могли бы стать великим человеком, к примеру верховным жрецом или императором. Я, со своей стороны, обеспечу вам в этом мощнейшую поддержку, сэр Гарольд.

— Маламброзо, вы можете опускать обращение «сэр». Американским гражданам не разрешается использовать титулы, указывающие на благородное происхождение, поэтому и вы не употребляйте этого слова. А говоря по существу, у меня нет желания становиться ни императором, ни даже сверхмудрецом. Меня вполне удовлетворяет мое прочное положение хорошо обеспеченного академика, любимого мужа и преданного отца. У меня было довольно приключений, и для их осмысления и обработки мне едва ли хватит оставшейся жизни.

Маламброзо продолжал спорить, но Ши был тверд и непреклонен. Наконец Маламброзо, видимо исчерпав запас аргументов, спросил:

— Так это ваше окончательное решение? Вы, стало быть, отказываетесь обсуждать практическую сторону соглашения, которое может быть заключено между нами?

— Да, и еще раз да. Всего хорошего, доктор Маламброзо.

Чародей выпрямился:

— Вы еще пожалеете о своем упрямстве, сэр!

— Посмотрим, — ответил Ши.

Маламброзо снял с вешалки пальто, подхватил свой дешевенький портфельчик, сдержанно кивнул Ши и направился к выходу.

Когда заработавшийся Ши, взглянув на циферблат ручных часов, понял, что наступило время идти домой, он вдруг по местной громкой связи услышал:

— Доктор Ши! Немедленно позвоните домой жене!

— Дорогой! — задыхаясь, прокричала Бельфеба. — Этот чародей Маламброзо похитил Волинду!

— Господи! — только и нашелся что сказать Ши. — Ты позвонила в полицию?

— Да, и сержант Бродский уже здесь.

— Я выхожу.

— Жду тебя, только езжай осторожнее!

— Бедное дитя, — приговаривал Питер Бродский, перебирая фотографии. — Ей, наверное, около трех? Теперь, Бел, расскажите Гарольду то, что вы рассказали мне. А именно как доктор Малобродо вышел отсюда.

— Маламброзо, — поправила полицейского Бельфеба. — Как он объяснил, он зашел, чтобы показать кое-какие товары, причем говорил и вел себя очень вежливо. Когда мы прошли в гостиную, он разложил передо мною предлагаемые им товары и при этом старался убедить меня в том, что я должна заставить тебя оказать ему содействие в попытках отбить Флоримель у Рида и сделать ее «дамой его сердца», так, кажется, он выразился. Когда я сказала «нет», он попытался прельстить меня историями о чудесах других миров, куда он нас переправит и сделает очень важными персонами и где у меня будут любые наряды и драгоценности, о которых женщина может только мечтать. Он никак не мог взять в толк, что мне больше по вкусу простая удобная одежда, в которой сподручно гулять и бегать по лесу.

Видя, что я упорствую в своем «нет», он, казалось, сдался и попросил еще раз взглянуть на Волинду, спавшую в это время. Он подошел к двери, ведущей в ее комнату, и проскользнул в нее тихонько, как таракан. Я неотступно следовала за ним, но он вдруг захлопнул дверь прямо передо мной и запер ее на задвижку, которую мы с тобой, Гарольд, только что поставили. Я, услышав, что он произносит заклинание, сразу же позвонила в службу спасения. Я не могла сама взломать дверь, но подъехал Питер и вышиб дверь плечом вместе с задвижкой. Теперь тебе, дорогой мой, придется ее чинить. Комната была пуста, а окно заперто на щеколду изнутри. Вот такие дела.

Помолчав немного, Ши спросил:

— А по тому, что тебе удалось расслышать из его заклинания, можно предположить, куда Маламброзо намеревался отправиться?

— К сожалению, нет.

Бродский тяжело вздохнул и злобно заключил:

— Главная проблема, связанная с обнаружением ваших виртуальных знакомых, заключается в том, что они в один миг могут затеряться в каком-либо распроклятом мире, существующем в воображении какого-нибудь недоноска. Как, например, эта затрушенная Финляндия или занюханная Ирландия, в которых мы побывали вместе с вами. Послушайте, если вы разыскиваете кого-то и вам известно, что он где-то в пределах какой-то магистрали, к примеру железнодорожной линии или автобусного маршрута, надо начинать поиски в начале этого маршрута и идти до конечной остановки. Правда, преступники не часто придерживаются подобной логики и облегчают нам тем самым работу.

Если вы можете предположительно указать на карте то место, где скрывается правонарушитель, то ваша задача усложняется, поскольку вам надо работать в двух измерениях. Если же преступник может перемещаться не только в направлениях север-юг и восток-запад, но еще и в направлении вверх-вниз, то в этом распроклятом случае поймать его будет чертовски трудно, если, конечно, вы не получите наводку о его местонахождении от осведомителя или доносчика. Думаю, что к ловле преступника во всех ваших изменяющихся мирах необходимо подступаться как к процессу, протекающему в четырех измерениях, или к чему-то в этом роде, или я не прав?

— Вы отлично сформулировали задачу в общем виде, Питер, — сказал Ши. — Если бы я мог осмотреть комнату, в которой жил Маламброзо, я, возможно, нашел бы ключ к решению нашей проблемы. Так как?

— Конечно, я смогу это устроить, если вы обещаете ничего там не трогать.

Ши стоял посреди комнаты, которую снимал чародей, внимательно рассматривая книжный шкаф, а затем вдруг произнес, обращаясь к Бродскому:

— Кажется, я знаю, куда Маломорозо забрал нашего ребенка.

— Ну и куда же?

— В Барсум.

— Хм?

— Барсум — это версия планеты Марс, созданная Эдгаром Райсом Берроузом.

— О, черт возьми, да, насколько мне известно, там даже для жука воздуха не хватит…

— Хватит, ведь это не настоящий Марс, а одна из его версий, придуманная Берроузом в качестве места действия его рассказов о похождениях Джона Картера, либо — если представить себе все это иначе — Марс — это другой мир, который каким-то образом проник в сознание Берроуза и составил как бы основу его повествований. Я почти уверен, что Маламброзо уже произвел там по крайней мере одно испытание нашего силлогизмобиля. Да взгляните на книги в шкафу. Он собрал по Барсуму такую подборку книг, за которую многие согласны были бы выложить немалые деньги… Старые маккларговские издания в твердых переплетах, метьюэновские издания и целая куча книг в мягких обложках: балантайновские издания шестидесятых, свежие сериалы Эйса, книги издательства «Дел Рей»… Я больше чем уверен, что он фанатик Барсумианы. А потому, накопив знаний о Барсуме, он, естественно, туда и направился. Так что, очевидно, единственный способ настичь его — мне самому последовать за ним в Барсум.

Бродский печально вздохнул:

— Жаль, что я не могу составить вам компанию. Ведь с тех пор, как я продвинулся по службе, я целыми днями только и делаю, что копаюсь в ворохах бумаг, а они все прибывают и прибывают, как будто я попал в бумажную метель.

— Гарольд Ши! — сказала Бельфеба тоном, в котором слышалось раздражение. — Если ты допускаешь хотя бы мысль, что я отпущу тебя одного на поиски Волинды, то знай: ты действительно не в себе, в чем уже и так уверены многие твои коллеги по факультету. Она, как тебе известно, также и моя дочь. Из того, что мне довелось слышать о Барсуме, я поняла, что искусство владения оружием там не достигло больших высот и что хороший стрелок из лука для прикрытия может оказаться там небесполезным.

Ши только вздохнул и промолвил:

— Ну что ж, дорогая, я согласен, собирайся.

— А как одеваются в Барсуме?

— По преимуществу жители Барсума ходят голыми, если не считать за одежду некое подобие портупеи, сшитой из полосок, на которой крепятся карманы и кошельки. Барсумиты ничего не прикрывают.

— Ты говоришь… они что и вправду ходят голыми и у них все на виду?

— Да, именно так я представляю себе это. У них, кажется, не существует древнеиудейского табу на наготу, заимствованного христианством и исламом. Может, тебе лучше остаться дома…

— Нет, сэр! Уж если мне придется показать барсумитам некоторые части моего тела ради того, чтобы вернуть наше сокровище, я сделаю это! И если кто-либо из барсумитов сделает поползновение в мою сторону, то я с помощью стрелы объясню им правила поведения! Но тогда ведь и ты не сможешь носить кольчугу под одеждой, или ты ее все-таки наденешь?

— Нет, и буду выглядеть как натуральный барсумит, с которыми нам придется иметь дело, — объявил Ши лекторским тоном. — Барсумиты строго придерживаются пуританских взглядов в вопросах секса и воровства. Зато по отношению к убийству они, с нашей точки зрения, проявляют правовую терпимость. Если тебе вздумалось кого-то убить, ты волен поступать как хочешь. По крайней мере так утверждает Берроуз, а насколько он правдив, мне неизвестно. Я не очень склонен доверять писателю, который поселяет в Африке тигров и оленей.

— Я, пожалуй, возьму с собой еще один колчан!

Лицо Ши сразу стало кислым: он знал, что весь дополнительный багаж придется тащить ему, однако, к счастью, недолго, поскольку длительное путешествие исключалось. Возражать жене он не стал, поскольку ее предложение было не лишено смысла, а лишь сказал:

— Я возьму только шестизарядный пистолет. Это, конечно, не самое современное оружие — сейчас каждый предпочитает автомат, но он прост в обращении, прочен, и в нем почти нечему портиться.

— А в Барсуме огнестрельное оружие сработает?

— Если верить Берроузу, то да; хотя мне лично кажутся сомнительными его описания лучевых винтовок с радарными прицелами и убойной дальностью в пятьдесят миль.

Гарольд Ши и Бельфеба сидели, подобрав под себя ноги, на коврике в центре гостиной. Ши, облаченный в бриджи и походные ботинки, в ковбойской шляпе и с пристегнутыми слева к ремню ножнами, в которых покоилась укороченная сабля девятнадцатого века; спереди на ремне висел длинный охотничий нож в чехле, а справа — кобура с большим револьвером «смит-вессон» 44–го калибра.

На Бельфебе были зеленые слаксы, такого же цвета пиджак и самодельная шляпа с пером. Ее длинный лук был закинут за спину, а его тетива проходила между ее грудей, полных и округлых, какие и должны быть у молодой матери. Заполненный стрелами колчан был также заброшен за спину, и тесьма, на которой он висел, образовывала Х-образное пересечение с тетивой лука.

— Ну что, — сказал Ши, — поехали! — Он взял ее за руку и начал: — Если Р не Q, то Q не Р…

 

II

Поскольку Гарольду Ши уже неоднократно доводилось переноситься из одного мира в другой, то сейчас он был готов к тому, чтобы почувствовать все, что связано с этой процедурой. Их гостиная утратила четкие очертания, а вместо них возник водоворот цветных точек. Сразу же пришло ощущение невесомости, как бывает при свободном падении. Затем мало-помалу пространство вокруг них стало обретать четкие формы.

Они оказались на открытой местности, и хотя была ночь, однако все было залито таким ярким лунным светом, какой Ши никогда не наблюдал на Земле. Источником этого света была висящая над головами супругов Ши громадная яркая луна, намного превосходившая по размерам Луну, вращающуюся вокруг Земли. На небе мерцали мириады звезд; они были ярче, и их было намного больше, чем можно было видеть невооруженным глазом с Земли.

Бельфеба, сидящая рядом со своим мужем, заговорила первая:

— Эта луна перемещается по небу так быстро, что ее движение относительно звезд легко заметить. К тому же она вращается в противоположном направлении по сравнению с нашей, земной, луной: не с востока на запад, а с запада на восток.

— Ты права, дорогая, — ответил Ши. — Это Турин, ближайшая из двух барсумских лун. В нашем мире она соответствует Фобосу. Что-то не видно другого спутника, Клароса, как его называют здесь. Если бы это была планета Марс нашего мира, ты могла бы рассмотреть только Фобос, который представляет собой всего лишь большой валун, да и виден-то он лишь в областях, близких к экватору.

— А почему Фобос не разглядеть в других местах?

— Из-за кривизны поверхности планеты; ведь и Южный Крест тоже невидим в северных областях нашего мира.

— А откуда тебе известно, как барсумиты называют свои луны, если ты здесь прежде не бывал?

— Я читал Берроуза. К тому же преимущество внезапного появления заключается в том, что, если его правильно подготовить, ты, попадая в другой мир, уже знаешь местный язык, а иначе тебе придется потратить месяцы на то, чтобы начать хоть как-то ориентироваться в новом мире, как это произошло с Джоном Картером, впервые прибывшим сюда. Берроуз подробно описал, как он изучал язык Барсума.

— Да, наверное, еще и не один язык, а несколько, как на Земле? — спросила озадаченная Бельфеба.

— Нет, если верить Берроузу, то на этой планете всего один разговорный язык, хотя здесь проживают национальности, имеющие различные системы письма. Как я полагаю, эти системы сходны с местными диалектами на Земле.

— А такое возможно? Ведь языки все время изменяются… что же мешает разговорному языку Барсума разделиться, подобно тому как, например, это произошло на Земле, где появились романские, славянские и другие языки?

Ши пожал плечами:

— Не знаю, дорогая. Может быть, какой-то завоеватель Барсума подчинил себе всю планету и именно тогда нынешний разговорный язык обрел статус официального, которым все должны были пользоваться под страхом смерти. А период времени, необходимый для того, чтобы процесс разделения языка завершился, видимо, еще не истек.

Турия скрылась за горизонтом на востоке, и сразу все вокруг погрузилось в непроглядную тьму, только звезды сияли на черном небосводе.

— Господи! — воскликнула Бельфеба. — Ты только посмотри на звезды! С Земли они кажутся не такими яркими — да и ни в одном из миров, где я побывала, звезды не похожи на эти!

— Это из-за малой толщины атмосферы, — объяснил Ши. — Нечто подобное можно наблюдать на вершинах Скалистых Гор. Кажется, скоро начнет светать.

На западе появились первые бледные лучи восходящего солнца.

— Надеюсь, мы скоро согреемся, — сказала Бельфеба, — а то я замерзла. А ведь ты говорил, что барсумиты не носят одежды!

— Возможно, они заворачиваются во что-то, когда им необходимо отправиться куда-либо ночью, — ответил Ши, притягивая ее к себе, чтобы согреть. — Нудизм не очень-то подходит нам, землянам, но если температура воздуха выше двадцати пяти градусов по Цельсию, то… Постой! — Он вдруг насторожился. — По-моему, мы приземлились недалеко от Малого Гелиума!

В предрассветном сумраке, примерно на расстоянии трехсот метров от них, Ши и Бельфеба увидели мощную городскую стену, настолько высокую, что она скрывала все здания, стоящие за ней. Единственным зданием, возвышавшимся над стеной, была изящная башня. По мере того как небо светлело, в их поле зрения появилась еще одна башня, более высокая и более удаленная от них, чем первая.

Супруги сидели на ровной земле, поросшей розовато-желтоватой травой, похожей на мох; эта трава покрывала всю видимую поверхность планеты вплоть до самой линии горизонта, а там, где начиналась городская стена, доходила до ее подножия.

— Ай да мы! — весело произнес Ши, вставая. — Я и хотел приземлиться вблизи Гелиумов, городов-побратимов, так оно и вышло. Тот, что перед нами, — Малый Гелиум, а тот, что в отдалении, — Большой Гелиум. — Он протянул Бельфебе руку.

— Ну и что теперь? — спросила она.

— Пойдем вдоль стены, пока не выйдем к главным воротам. Только помни, что здесь твой вес вполовину меньше, чем на Земле. Поэтому ходить здесь легче, впрочем, как и падать, если ты по неосторожности оступишься.

Супруги не мешкая тронулись в путь. Привыкнув в облегченному весу своих тел, они прибавили шагу, для того чтобы согреться и размять мускулы. Минут через двадцать или двадцать пять они подошли к дороге, по которой двигались люди, ведя с собой домашних животных. Дорога вела к массивным укрепленным воротам, а идущих по ней можно было принять за местных жителей, сопровождающих обозы с сельскохозяйственной продукцией. Люди скапливались перед закрытыми воротами, и к ним постоянно присоединялись вновь прибывающие.

Когда супруга подошли ближе, Ши определил для себя отличительные черты барсумитов. Они были ярко-краснокожими брюнетами — более краснокожими, чем любые из аборигенов Америки, вместе с тем чертами лица барсумиты более походили на земных европейцев. Они дрожали от утреннего холода, несмотря на то что вокруг их тел были обернуты одеяла. Во вьючных животных, впряженных в фургоны, Ши распознал тоатов — крупных животных на восьми тонких ногах, с развитыми челюстями, массивными хвостами с широкими лепехами на концах, используемыми как средство защиты и нападения.

Когда супруга были почти у самых ворот, зазвучала серебряная сигнальная труба. Со скрипом и треском раскрылась одна створка ворот. Спустя некоторое время с таким же скрипом раскрылась и вторая. Несколько человек, совершенно обнаженных, если не считать портупей из тесемок с прикрепленными к ним саблями и другими личными вещами, торопливо вышли из ворот. Их портупеи были одинакового фасона и являлись униформой приворотной стражи.

Стражники посовещались о чем-то между собой, а также обратились с какими-то вопросами к толпе стоящих перед воротами. Два стражника отделились от отряда и направились прямиком к супругам Ши. Во время их движения крупные, усыпанные драгоценными камнями бляхи и значки, закрепленные на пересечении тесемок портупей, ослепительно сверкали под лучами яркого солнца.

— Кто вы такие? — отрывисто спросил один из стражников.

— По одежде, — сказал второй, — вы похожи на ясумитов.

— Мы как раз ими и являемся, — ответил Ши. — Мы и в самом деле…

— Вам придется пройти с нами! — прервал его объяснения первый стражник, крепко, как тисками, сжимая руку Ши, а в это время его напарник уже держал Бельфебу за руку.

— Отпустите меня, сэр! — вскрикнула Бельфеба.

— Приказ есть приказ, — ответил первый стражник. — Пошли, и побыстрее!

— Какой приказ? — поинтересовался Ши.

— Без промедления доставлять каждого ясумита к джеду!

— Гарольд! — взмолилась Бельфеба. — Неужели ты позволишь этому мошеннику дотрагиваться до меня?

— Нам лучше пойти с ними, дорогая, — ответил Ши, — поскольку они приведут нас именно туда, куда нам надо.

Морис Кайяк, джед Малого Гелиума, сидел за огромным письменным столом, заваленным бумажными свитками. Ши обратил внимание на то, что барсумиты еще не ввели в обиход использование отдельных страниц, скрепленных вместе по краю. Джед был крупным краснокожим барсумитом, который, по меркам Земли, пребывал в среднем возрасте. Он выглядел более дородным, чем основная масса барсумитов; в его черных как смоль волосах, подстриженных ежиком, проглядывали редкие седые нити.

Из прочитанных им ранее книг Ши знал, что барсумиты сохраняют внешние признаки молодости намного дольше, чем обитатели Земли, и только в последнее столетие их тысячелетней жизни они стремительно стареют. Как и у остальных барсумитов, одежда джеда состояла лишь из тесемочной портупеи, увешанной кошельками и карманами; кроме них на портупее болталась еще и пара сабель в ножнах. Наконец, он отбросил свиток, который внимательно изучал до появления в своем кабинете супругов Ши, и поднял на них глаза.

— Ну?

— О джед, — ответил старший стражник, — мы обнаружили этих ясумитов, когда они пытались проникнуть в город через главные ворота. Помня о ваших указаниях, мы схватили их и доставили пред ваши очи.

Бельфеба была готова взорваться и высказаться не совсем приятным для слушателей образом, но Ши жестом успокоил ее.

— Вы поступили правильно, — объявил джед. — Возвращайтесь к своим обязанностям, а ясумитов оставьте здесь. Когда будете выходить, направьте в мой кабинет двух человек из охраны здания.

Старший стражник выбросил руку в салюте (этот его жест напомнил Ши римское приветствие, которое благодаря Муссолини и Гитлеру приобрело дурную славу). Затем он быстро повернулся кругом и вышел вместе со своим напарником. Мгновение спустя в кабинете появились два охранника, занявшие места по обе стороны массивного письменного стола.

— Ну, ясумиты, — произнес джед, — как вы объясните свой визит в наш мир?

— Сперва, о джед, — ответил Ши, — позвольте мне заявить протест по поводу того, как приворотные стражники обращались с моей женой, а также и по поводу того, что мое приближение к раскрытым воротам они охарактеризовали словом «пробраться». Мы прибыли с мирными намерениями и ни от кого не скрывались. — После этого вступления Ши подробно изложил историю о похищении Волинды Ши доктором Маламброзо.

Джед придал своему лицу рассудительное выражение и сложил пальцы рук вместе.

— Так вы говорите, что вы профессор Гарольд Ши и что эта дама — ваша жена Бельфеба?

Возможно, что все, рассказанное вами, правда. Прошу вас, не придавайте большого значения тому, что вас не совсем вежливо привели сюда ко мне. У нас есть основания настороженно относиться к ясумитам. Они столь же сильно склонны к преувеличениям и лукавству, как мой зять, лорд Джон Картер. Когда ему удается одолеть кого-нибудь в борьбе, он рассказывает всем и каждому, что уложил троих. Если же ему случается одержать верх над тремя, число побежденных увеличивается до дюжины.

Более того, ясумиты всегда выдвигают губительные идеи, пытаясь сокрушить в нас здравое восприятие действительности, а также ниспровергнуть наши устоявшиеся, проверенные временем барсумианские обычаи и привести их в соответствие с теми, которые распространены в их собственном мире. Чего это ради Картер агитировал за то, чтобы лишение человека жизни в честном бою считать противоправным деянием!

— Вы с ним не согласны, о джед? — спросил Ши.

— Конечно нет! Да если бы барсумиты не убивали друг друга с таким, усердием и вдохновением на дуэлях и при совершении террористических актов, население планеты увеличилось бы настолько, что наших ограниченных ресурсов не хватило бы надолго для обеспечения всех.

Или взять другого ясумита, Улисса Пакстона, который под барсумианским именем известен как Вад Варо. Он агитирует за то, чтобы каждая барсумианская народность приняла написанную конституцию, которую перед тем следует одобрить путем всенародного голосования. Он убедил зоданганцев сделать так, как он рекомендовал, а результатом этого было то, что главарь зоданганского союза убийц Ур Джан победил в борьбе за пост джеда.

Пакстон даже осмелился проповедовать, что рабство несправедливо. Можете ли вы поверить, что человек, по всем признакам считающийся интеллигентным, способен вколачивать в головы окружающих столь бредовую и к тому же антигуманную идею?

— Почему же она антигуманная? — спросила Бельфеба.

— А что прикажете делать с военнопленными, кроме как обращать их в рабство или убивать? Если вы отпустите их на свободу, они вернутся в свои страны, а потом придут к вам снова с войной. Единственная альтернатива рабству — массовое убийство, но Пакстону она кажется еще более бесчеловечной. А ведь это единственная реальная альтернатива обращению военнопленных в рабство.

Когда Пакстон перебрался на постоянное жительство в Зоданг, его чуть не убил Ур Джан за подрывную деятельность, однако Пакстон успел скрыться. Любая идея такого рода бесспорно способствует свержению нашей общественной системы и толкает мир к хаосу!

В ответ Ши сказал:

— Мы у себя тоже боремся с подобными трудностями. А где сейчас лорд Картер?

— Он отправился в Птар повидаться с джедом Туваном Динчем, а заодно и поведать ему некоторые свои революционные идеи. Интересно, сколько еще времени Туван Динч будет терпеть эту трансгалактическую чушь, которой пичкает его Картер.

— О джед, — попросил Ши, — не могли бы вы более подробно рассказать о мистическом появлении лорда Картера в Барсуме? А также и Пакстона. Некоторые наши мудрецы предполагают, что эти двое переслали свои астральные тела в Барсум, оставив свои земные тела на родной планете. Но тогда вопрос, как и за счет чего формируется масса их тела здесь, в Барсуме, остается открытым. Где и когда родился лорд Картер — тайна. Кажется, он возник из ничего и прожил срок, равный по продолжительности нескольким земным жизням, зарабатывая себе на пропитание тем, что служил наемником — занятие, которое в настоящее время уже не внушает уважения к тому, кто однажды взялся за него. Сказать по правде, это не прибавляет уважения и по отношению к Джону Картеру.

— Мы тоже этим озадачены, — сказал джед. — Да и ответы на вопросы, которые мы задавали лорду Картеру, практически не прибавили нам о нем информации. Он — общительный, деятельный человек, не слишком интересующийся тем, как и зачем он превращается в барсумита.

Теперь достигнут консенсус, исходя из того, что он настоящий барсумит, переправленный на Ясум в детском или юношеском возрасте неким оккультным способом, наподобие того, который доставил вас и вашу даму сюда. Предполагают, что его светлая кожа свидетельствует о том, что он представитель так называемой белой расы, которая владела некоторыми удаленными областями Барсума еще в те времена, когда океаны омывали берега континентов, то есть до слияния прежде существовавших рас и образования нынешней расы краснокожих.

Но, сэр Гарольд, к сожалению, я должен прекратить этот столь приятный для меня разговор. Не зря в Малом Гелиуме меня иногда называют Морис Болтун — за глаза, разумеется. Служащий, в обязанности которого входит стоять рядом со мной и прерывать мои тирады, когда я слишком разговорюсь, сейчас в отпуске. Итак, доктор Ши, что вы намерены предпринять, чтобы вернуть своего пропавшего ребенка?

— Первым шагом, — ответил Ши, — очевидно, будет выяснение, действительно ли Маламброзо прибыл в Барсум. Как вы думаете, сможет ли ответить на этот вопрос такой выдающегося ума барсумит, как Рас Тавас?

— Без сомнения! Да не упомяни вы его имени, я сам бы вам предложил обратиться к нему. Он обладает собственной системой отслеживания всех событий, происшедших в городах Барсума; мы считаем эту систему полезной в деле оповещения нас о грозящих нападениях и революционных выступлениях. — Джед повернулся к одному из охранников: — Датор Тин, свяжитесь с доктором Расом Тавасом и попросите его незамедлительно прибыть сюда.

Охранник отсалютовал и вышел. Джед вновь обратился к Ши:

— Сэр Гарольд, вы намерены сами обойти Барсум ради того, чтобы отыскать этого негодяя?

— Да, если вы не дадите мне кого-либо в помощь.

Джед покачал головой:

— Поскольку это внутреннее дело ясумитов, оно не касается Империи Гелиума. Поэтому я не позволю нашим барсумитам вмешиваться в него, одновременно с этим заявляю, что не буду чинить препятствий к получению вами полезной информации от Раса Таваса. Однако я абсолютно уверен в том, что, пока вы носите такую отвратительную теплую одежду, вам нечего и надеяться на то, чтобы скрытно появиться где бы то ни было или сделать что-либо незаметно. Вы так же бросаетесь в глаза, как если бы были отцианом, оказавшимся на снежной куче.

Из прочитанного ранее Ши знал, что отциан, которого упомянул джед, — это представитель черной расы на Барсуме, народы которой населяли долину Отц на Южном полюсе. Джед между тем продолжал:

— Поэтому вам желательно одеваться так, как принято на Барсуме, и изменить цвет кожи на обычный для нашей планеты. Уверен, что Рас Тавас сможет показать вам, как это сделать, если, конечно, вы не поражены этим нелепым предубеждением ясумитов, считающих постыдным или неприличным выставление своих половых органов на показ другим людям. Вы, ясумиты, должно быть, все как один только и думаете о том, как бы вступить с кем-либо в половую связь.

— Мы сможем побороть в себе это чувство, — сказал Ши. — Я прав, дорогая?

— По рождению я не отношусь к ясумитам, — ответила Бельфеба, — и никогда не страдала от подобного недуга. Если с моим супругом раньше и случалось такое, то теперь он исцелился.

Джед позвонил в маленький колокольчик, стоявший на столе. Краснокожий барсумит в тесемочной портупее вошел в кабинет через боковую дверь. Морис Кайяк обратился к нему со словами:

— Датток, отведи этих ясумитов в один из наших приютов третьего класса. А сейчас, супруги Ши, прощайте. Прошу вас, будьте готовы вернуться сюда, как только объявится Рас Тавас.

Джед вновь взял со стола свиток, с которым работал, когда его потревожили своим прибытием супруги Ши. Он развернул скрученную бумажную полосу и, придерживая ее обеими руками, шарил глазами по столу в поисках чего-либо тяжелого, для того чтобы придавить свиток по углам и не дать ему вновь свернуться.

На следующее утро посыльный вызвал супругов Ши в исполнительную палату, где Гарольд и Бельфеба встретились с краснокожим барсумитом, беседующим с джедом. Этот вновь прибывший, казалось, пребывал в том возрасте, который у барсумитов считается молодым, — ему было между двумя и тремя сотнями лет, и по местным стандартам он обладал привлекательной внешностью, несмотря на крайнюю худобу и голодный блеск в глазах.

— Вот, — сказал Морис Кайяк, обращаясь к молодому барсумиту, — это те самые ясумиты, о которых я говорил вам: господин и госпожа Ши, если, конечно, вы не предпочитаете все эти вычурные титулы, которые у них есть: сэр, профессор, доктор и прочее. Господин и госпожа Ши, это доктор Рас Тавас, с которым вы хотели побеседовать.

Ши поднял правую руку в барсумитском приветствии и произнес:

— Каор, доктор.

— Каор, — промычал молодой барсумит. — Где, с вашего разрешения, мы можем поговорить, о джед?

— Датток, проводите, — обратился джед к помощнику.

Секретарь провел супругов Ши и Раса Таваса в небольшую комнату для заседаний. Усаживаясь, Ши не отрывал изучающего взгляда от Раса Таваса, а устроившись поудобнее, спросил:

— Доктор, это правда, что ваш мозг трансплантировали в тело более молодого человека?

— Да, это правда, — ответил Рас Тавас скрипучим голосом. — Но давайте не будем обсуждать обстоятельства трансплантации моего мозга, поскольку под давлением общественности я был вынужден согласиться на прекращение нейрохирургических операций подобного рода. К тому же я не такой болтун, как Морис Кайяк, и не расположен тратить попусту время, необходимое для научной работы. Так что вам от меня надо? Прошу вас, как можно короче.

Ши изложил историю похищения Волинды. Заканчивая свой рассказ, он сказал:

— И поэтому, зная вас как дальновидного, хорошо информированного человека, я задаю вам вопрос: получили ли вы от своей осведомительной системы информацию о том, что наша пара прибыла на Барсум?

Рас Тавас захихикал:

— А вы умны, доктор Ши. Вам, по крайней мере, известно, что лесть — это безотказное средство доставления удовольствия коллеге. Но, прошу вас, не надейтесь, что оно сработает и в случае с человеком, обладающим таким сверхинтеллектом, каким обладаю я. Я ведь без труда вижу все ваши детские уловки.

Ладно, положим, что мои информаторы и на самом деле известили меня о прибытии на Барсум интересующего вас доктора Маламброзо вместе с украденным ребенком. Если я направлю вас на след этого чародея, я вправе рассчитывать на ответную услугу с вашей стороны.

— Например, какую? — спросил Ши.

— Это мы посмотрим. Благодаря проведенным мною подробным исследованиям, доктор Ши, я кое-что узнал о вас, так что мне стали ясны все специфические особенности вашей личности.

— У вас имеется на меня досье? Интересно, откуда вы черпали обо мне сведения — ведь вчера я впервые прибыл на Барсум?

Рас Тавас скривил рот в улыбке:

— О, у меня есть немало способов; много способов. Хотя бы изобретение вашего коллеги-ясумита, первооткрывателя беспроводного сообщения Гридлея; я успешно им воспользовался. Но, возвращаясь к предмету обсуждения, доктор, позвольте спросить: а чем вы занимаетесь на своей планете?

— Я профессор психологии в Гараденовском институте, штат Огайо.

— Именно так я и предполагал! Я понял, что в начале своей деятельности вы были нахальным, нахрапистым и эмоционально несдержанным молодым человеком, а затем, обретя определенный опыт, что подчас было для вас болезненно и не совсем приятно, вы научились укрощать свою природную импульсивность, для того чтобы не нарываться на ответные оскорбления и, обезоруживая учтивостью своих противников, не возбуждать враждебного отношения к себе. Ваше поведение здесь в течение нескольких последних ксатов указывает, что вы сдержанны и учтивы сверх всякой меры.

— Ну а какое все это имеет отношение к вам, доктор? — спросил Ши.

— Не спешите, скоро поймете. Когда Вад Варо — в вашем мире он имел имя Улисс Пакстон — произвел трансплантацию моего мозга из одряхлевшего тела в тело, которое вы сейчас видите перед собой, он проделал великолепную работу. Да это и неудивительно, поскольку у него был величайший из всех возможных учитель по нейрохирургии — а именно я.

— А что произошло с мозгом, который до трансплантации находился в теле, в коем сейчас пребываете вы? — спросил Ши.

— Его сожгли. Для цивилизации это была небольшая потеря, поскольку мозг находился в теле весьма примитивного и тупого индивидуума, который, еще будучи ребенком, навсегда расстался со школой. Но когда все эти факты получили огласку, наши сентименталисты устроили такую бучу, что я был вынужден оставить практику, связанную с трансплантацией мозга.

Есть кое-что, однако, что помешало Ваду Варо полностью справиться с поставленной задачей. Тело, в которое был трансплантирован мозг, сохранило в себе весь комплекс желез, деятельность которых оказывала влияние даже на мой превосходный мозг. И поэтому мирские побуждения и желания, которые, по моим понятиям, были окончательно мною отброшены как проявления иррационального сентиментализма, все-таки начали возникать и докучать мне.

Фактически, как мне кажется, я превращаюсь в то самое существо, к которому сам отношусь с величайшим презрением: в эмоционального, иррационального сентименталиста. Так, например, оказавшись недавно в обществе двух дочерей Мориса Кайяка, достигших возраста невест, я, к своему ужасу, почувствовал сильное половое возбуждение, что привело мой детородный орган в состояние эрекции. А поскольку здесь, на Барсуме, мы не прикрываем эти части тела идиотскими костюмами, в которые наряжаются ясумиты, и поскольку явление, о котором я упомянул, считается на Барсуме грубейшим нарушением приличий, мне пришлось пробормотать что-то невнятное в свое оправдание и поспешно удалиться.

Вы, конечно, можете спросить, почему я просто не общаюсь с людьми своего класса и не склонен испытывать влечения к тем, к кому влекут меня секреты, выделяемые моими железами, как это делают все другие смертные? Трудность заключается в том, что, наметив такую линию жизни и в течение веков следуя идеалу абсолютно рационального, целеустремленного, не подверженного эмоциям ученого, я понял, что просто не могу смешиваться с другими людьми, с толпой. В силу своей тупости они не любят меня и, что также весьма тягостно, в большинстве своем наводят на меня скуку.

Устанавливая со мной личные отношения, они не принимают в расчет мое явное интеллектуальное превосходство. Если я присоединяюсь к группе людей, ведущих беззаботную беседу на ничего не значащую тему, то все замолкают еще при моем приближении. Если я стремлюсь завязать общение с одним или несколькими выделяющимися из общей массы личностями противоположного пола, то объект, с которым я желаю установить дружеские контакты, подыскивает прозрачные предлоги, чтобы отклонить мои намерения: она то нездорова, то у нее уже что-то намечено раньше, или уже имеется близкое существо, или придумывается какая-нибудь другая отговорка. Никто никогда никуда меня не приглашает! Интеллектуально я осознаю, что одиночество — это просто еще одно иррациональное чувство, порожденное моими примитивно действующими железами, полученными в наследство от предшествующего тупого хозяина моего нынешнего тела. Но осознание этого факта не делает мои переживания и ощущения менее болезненными.

Ши, улыбнувшись, повернулся к Бельфебе и сказал:

— Он напоминает мне Эдгара По.

— Кто или что такое «Эдгар По»? — сразу же спросил Рас Тавас.

— Ворон, которого я когда-то знал.

— Что это — «ворон»?

— Крупная черная земная птица, всеядная и весьма сообразительная. Эдгара подобрала некая супружеская пара, когда он едва оперившимся птенцом, еще не успевшим встать на крыло, выпал из гнезда. Его принесли домой, выкормили, и он превратился в большого красивого взрослого ворона. Тогда пара решила, что нехорошо держать Эдгара дома взаперти. Они принесли его туда, где, как им было известно, часто появлялись дикие вороны, и отпустили его на волю.

Однажды, спустя две недели, один из супругов открыл калитку во двор и увидел Эдгара, сидящего в просящей позе, примерно в такой. — Ши сел на корточки, согнул руки, придав им подобие крыльев, и, полуоткрыв рот, снизу вверх посмотрел на Раса Таваса. — Он был лысым, потому что вороны повыдирали все перья из его головы.

Это произошло потому, что Эдгар прожил все те годы, когда формируется натура и тело, среди человеческих существ; он представлял себя человеком и пытался вести себя сообразно этому. Эдгар так и не усвоил принципов поведения и правил этикета, свойственных воронам; поэтому другие вороны из стаи, к которой он пытался пристать, нападали на него. В конце концов этой супружеской паре не осталось ничего другого, как взять Эдгара снова к себе, хотя, по их признаниям, присутствие в доме взрослой птицы не доставляло им большого удовольствия. Итак, как я могу помочь вам с вашей проблемой?

— Вы должны будете обучить меня всем хитростям, уловкам и изысканности дружеского межличностного общения — то есть тому, чему не удосужились обучить вашего Эдгара, а именно как общаться с окружающими воронами. В течение многих веков я не уделял никакого внимания способам общения с простолюдинами: чем меньше они отнимали у меня времени, тем больше его оставалось для моих научных исследований. Короче говоря, вы должны научить меня, как вести себя с людьми, даже с самыми завзятыми простолюдинами.

— Господи! — вскричал Ши. — Это же громадная работа. Да и почему вы решили, что я, чужестранец, знаю, как подлатать прорехи в вашем общении с другими барсумитами? Вам нужен кто-то наподобие Дейла Карнеги.

— Наподобие кого? Ладно, не объясняйте; благодаря своему непревзойденному телепатическому дару я сразу улавливаю смысл ваших мыслей и слов. Как профессиональный психолог — область науки совершенно неизвестная на Барсуме, если не считать моих ограниченных вторжений в эту сферу, — вы являетесь наиболее высококвалифицированным представителем этой профессии на нашей планете. Психологически мы, барсумиты, очень близки к вам, ясумитам. Различия тоже существуют, вы их обнаружите в свое время, поэтому будьте к нам снисходительны. То, что вы здесь чужестранец, является вашим преимуществом, поскольку это позволяет вам воспринимать барсумитское общество и обычаи холодным объективным взглядом.

Тут Ши решил, что надо наконец прервать собеседника.

— А что все-таки происходит с нашей дочерью Волиндой? Я не могу гоняться за Маламброзо и одновременно давать вам основополагающий курс в области межличностных отношений.

— Таково мое условие, — сказал Рас Тавас. — Обучите меня тому, о чем я вас прошу, и я сделаю все зависящее от меня, чтобы поиски вашей дочери были успешными. В противном случае я и пальцем не пошевелю, и вы, абсолютно ничего не зная о нашем мире, вероятнее всего, сами станете причиной вашего скорого конца.

— Будьте же благоразумны! То, о чем вы просите, имеет столько же шансов быть выполненным, сколько и мое желание летать по воздуху, как птица!

— Я всегда благоразумен. Я изложил вам свое условие.

— Позвольте предложить вам иной вариант? — вступила в спор Бельфеба.

— Конечно же, — обрадовался Ши. — Всегда, когда мы оказывается в тупике, я знаю, что могу положиться лишь на тебя: так всегда появляется возможность взять быка за рога.

— Что такое «бык»? — спросил Рас Тавас.

— Просто фигуральное выражение; не обращайте внимания, — ответил Ши. — Так что ты хотела предложить, дорогая?

— А почему бы нам не взять доктора Раса с собой, когда мы отправимся на поиски Волинды? Ты сможешь день за днем обучать его вежливому общению и бранить за промахи. Если его ум хотя бы наполовину столь блистателен, как Рас Тавас нас в этом уверяет, он будет бесценным проводником по незнакомому для нас миру.

— Все будет зависеть от того, куда мы направимся. — Ши повернулся к Расу: — Ну, что теперь вы скажете нам, куда мы идем?

— Вы согласны с идеей вашей супруги? — спросил Рас Тавас. — Я ненавижу отрывать время от научных изысканий; но логика моего супермышления требует, чтобы я принял это предложение. А вы сами-то согласны?

— Разумеется согласен. Если вы поведете нас и окажете помощь в достижении нашей цели, я приложу максимум усилий к тому, чтобы превратить вас в самого учтивого и обходительного барсумита в мире. Я не могу гарантировать, что мне удастся изменить ваши привычки, приобретенные за сотни лет жизни в определенных условиях, но я сделаю все, что в моих силах. Итак, где они?

Подумав немного, Рас Тавас ответил:

— Один из моих осведомителей из города Зоданга сообщил, что человек, по виду чужестранец, прибывший из другого мира с маленьким ребенком, объявился там день или два назад. Подробности, полученные мною по беспроводной связи, согласуются с вашими описаниями Маламброзо и Волинды.

— Где расположен Зоданг?

— Примерно в трех тысячах хаадов отсюда в направлении на северо-восток.

— А какое это расстояние по земным меркам? — спросила Бельфеба.

На ее вопрос ответил Ши:

— Я не помню значения переводного коэффициента; это что-то около двух тысяч миль. Хаад примерно равен километру.

— Большое расстояние, — вздохнув, сказала Бельфеба.

— Вам следует привыкнуть к столь значительным расстояниям на Барсуме. Хотя наша планета и меньше Земли, однако здесь нет океанов, а поэтому площадь суши примерно вдвое больше, чем у вас.

— А как мы доберемся туда? — поинтересовалась Бельфеба. — Позаимствуем одну из летательных машин?

— Не думаю, что это получится, — сказал Рас Тавас. — Если даже кто-либо из жителей Гелиума согласится одолжить или дать напрокат такую машину, то только не чужестранцу или человеку ему незнакомому.

— А сколько такая машина может стоить? — спросил Ши. — Новая или подержанная?

— Новая летательная машина, способная поднять трех пассажиров, обойдется примерно в десять тысяч крон.

Ши и Бельфеба переглянулись.

— Сомневаюсь, что мы располагаем в данный момент такой суммой. И не думаю, чтобы они принимали кредитные карточки.

— Что такое «кредитная карточка»? — спросил Рас Тавас. — А впрочем… лучше скажите, кто поведет летательную машину? Здесь, а Гелиуме, жители, которые считают себя современными и цивилизованными, недавно ввели новомодную систему лицензирования, то есть сдачи экзаменов по правилам движения в воздухе и управления летательным аппаратом, при успешной сдаче которых выдается лицензия, или, по-вашему, водительские права. У меня таких прав нет, поэтому кто-либо из вас, супруги Ши, должен будет обзавестись таковыми. Для этого потребуется пройти курс обучения, а также тест на управление машиной и письменный экзамен.

— Ну и ну! — с отчаянием произнес Ши. — Кажется, за судьбу бюрократии на Барсуме можно не волноваться!

— Это точно, — в тон ему ответил Рас Тавас. — Лорда Картера убедили ввести курс по земному капитализму в местном университете. Его хвалебные оценки преимуществ, которые обеспечивает система свободного рынка, нашли столь широкую поддержку во всех слоях общества, что даже джеда удалось убедить отменить прежние ограничения в области свободного предпринимательства.

Скоро предприимчивые гелиумиты построят заводы для производства летательных машин, настолько дешевых, что они будут по карману простолюдинам. Несколько таких машин уже было произведено, причем в спешке, что привело к гибели пассажиров. Это всего лишь один из примеров того, какие бедствия приносит капитализм, который мало-помалу просачивается в нашу жизнь. Правда, сейчас некая мощная общественная группировка настоятельно требует расширить число ограничений, против чего яростно возражает лорд Картер, называя такое вмешательство в дела бизнеса антиамериканским, — не понимаю только, в каком смысле.

К тому же воздушное пространство над Гелиумами забито летательными машинами и небезопасно для полетов, в особенности когда некоторые бесшабашные юнцы начинают на своих машинах выполнять акробатические трюки. Столкновения в воздухе происходят практически ежедневно. Обилие машин и тел, падающих градом на крыши, вынудило джеда последовать рекомендациям лорда Картера и ввести строгую систему лицензирования.

— А существует ли на Барсуме общественный транспорт? — спросила Бельфеба. — Ну, к примеру, авиалинии?

Рас Тавас захихикал:

— Один гелиумит в прошлом году объявил о начале регулярных воздушных пассажирских рейсов в Зоданг и Зор. Но его предприятие потерпело крах по причине одной из слабостей человеческого естества.

— Как это? — спросил озадаченный Ши.

— Вам ведь известен наш барсумитский обычай всегда быть при оружии, по крайней мере при сабле и кинжале, которые обычно служат дополнением к пистолету? По этим внешним признакам мы отличаем свободных людей от рабов. А коли так, то я, будучи в данный момент безоружным, мог бы быть по ошибке принят за раба, правда моя репутация, по крайней мере в Гелиумах, настолько высока, что здесь никто, я уверен, не совершит подобной ошибки. А вот Датток, секретарь джеда, раб. Я отказываюсь носить саблю в Гелиумах, потому что я постоянно спотыкаюсь об эти несносные колющие предметы и при этом мои лодыжки всегда поцарапаны или, еще хуже, поранены.

Как вы понимаете, тем, у кого нелады с законом, не нужно тратить много времени на то, чтобы найти способ сэкономить на стоимости авиабилета. Предположим, некий преступник намеревается лететь, ну, скажем, в Хорц, а для этого надо пересечь полпланеты. Преступник покупает билет до Зора, что намного дешевле, а когда летательная машина поднимается в воздух, он обнажает саблю, выхватывает пистолет и приказывает пилоту доставить его в Хорц. А в результате — схватка в пилотской кабине, возможно, воздушный бой и, как следствие, фатальное столкновение со смертельным исходом.

Первое, что предпринял капиталист, который основал эту службу, — попытался разоружить пассажиров, потребовав, чтобы все оружие — сабли, кинжалы, пистолеты и прочее — сдавалось охране при входе. Но вы должны понять, что для барсумитов сабля имеет некий мистический смысл. Просить свободного барсумита расстаться с ней — все равно что предложить ему стать рабом.

Полеты почти сразу же прекратились, охрану при входе ликвидировали, и исчезла сама вероятность гибели пассажиров. Желающих летать не оказалось, и в конце прошлого года компания обанкротилась.

— А какова здесь судьба того, кого объявляют банкротом?

— Он продается кредиторам с аукциона как простой раб. Из денег, вырученных за его продажу, большая часть идет правительственным налоговым инспекторам, а то, что остается, делится между потерпевшими убыток кредиторами. Я уверен, что в вашем мире эта процедура более совершенная, чем у нас, поскольку времени на ее совершенствование у вас было больше.

— Думаю, что это не совсем так, — возразил Ши. — К тому же в некоторых слоях ясумианского общества пистолет заслуживает такого же мистического почитания, с каким здесь относятся к сабле. Несколько веков назад подобным статусом в моем мире обладала шпага. Наличие шпаги на боку являлось признаком принадлежности к высшему сословию. Сейчас шпага считается устаревшим видом оружия, и в психологическом смысле она уступила свое место пистолету.

Бельфеба, томимая нетерпением, сказала:

— Все это очень хорошо, но как нам все-таки добраться до Зоданга? Здесь, как мне кажется, нет ни железнодорожного, ни автобусного сообщения.

— Боюсь, нам придется либо идти пешком, либо ехать верхом на тоатах, — ответил Рас Тавас. — Вам когда-нибудь доводилось ездить верхом на каких-либо животных?

— Да, — ответила она. — Мы оба обучены верховой езде на животных, которых ясумиты называют лошадьми. А сколько времени надо будет добираться до Зоданга верхом на тоатах?

— Три тысячи хаадов… — Рас Тавас, сосредоточившись, свел брови к переносице и стал вычислять в уме, загибая пальцы: — На хороших животных, и если не случится ничего непредвиденного и на нас не нападут злоумышленники, то от сорока до пятидесяти дней.

Ши раздраженно хмыкнул, а Бельфеба застонала, после чего Ши поинтересовался:

— Существует ли какой-либо способ добраться туда быстрее?

— Насколько я знаю, нет, хотя сэр Гарольд может составить заклинание на основе символической логики, которое перенесет нас в другую часть планеты.

— Боюсь, здесь это не сработает, — сказал Ши. — Любая попытка может попросту перенести нас обратно на ту планету, откуда мы начали свой путь.

— Тогда, — решительно объявила Бельфеба, — мы должны самым наилучшим образом воспользоваться этим временем. Гарольд сможет, приложив соответствующие усилия, превратить доктора Раса в достойнейшего по ясумитским стандартам джентльмена.

Лицо Раса Таваса исказилось гримасой отвращения.

— Да, — подтвердил Ши. — Кстати, доктор, вы регулярно питаетесь? У вас вид голодающего.

Рас Тавас протестующе взмахнул рукой:

— Мое тело беспрерывно подает мне сигналы о том, что необходимо принять пищу, но я не могу отрываться от своей научной работы ради удовлетворения примитивных вожделений. Прежний владелец тела был атлетом, и его тело, вне всяких сомнений, желает и дальше проявлять слабость к обжорству, которая сформировалась в нем при предыдущем хозяине.

— Для успешного выполнения задуманного нами, — сказал Ши, — вы должны быть в хорошей физической форме, поэтому приготовьтесь к тому, чтобы принимать ту пищу, которую я буду вам предлагать, и тогда, когда я буду приглашать вас к столу.

— Тело, в котором я сейчас пребываю, — надменно возразил Рас Тавас, — было признано с точки зрения физического совершенства самым лучшим из сотен тел, которые прошли через мои лаборатории. Его прежний хозяин, несмотря на скудность интеллекта, имел титул чемпиона по борьбе или чему-то в этом роде.

— В таком случае ваше тело должно было быть прекрасным, — сказал Ши, — но я могу понять, каким образом вы довели его до столь изнуренного состояния. Слишком долгое корпение над лабораторными столами, недостаточное питание, неподвижный образ жизни. Скоро с этим будет покончено — вам предстоят ежедневные разминки и физкультурные занятия! Кроме того, я должен буду попытаться научить вас обращаться с оружием, раз уж барсумиты столь привержены романтическим идеям, касающимся такого славного оружия, как сабля.

В ответ Ши услышал лишь жалобный стон Раса Таваса.

 

III

— Кажется, для одного дня мы проехали довольно много, — сказал Ши. — А ты, дорогая, как думаешь?

— Думаю, ты прав, — ответила Бельфеба, телепатически приказав своему тоату остановиться. Сняв со спины лук, она спрыгнула со спины животного.

Ши спешился со стоном.

— Боюсь, что завтра у нас будет болеть все тело.

— Просто в последнее время мы недостаточно практиковались в верховой езде и не поддерживали себя в должной форме, — сказала Бельфеба. — На тебя это не похоже.

— Верно, — согласился Ши. — Но эти постоянные совещания и заседания в нашем распроклятом институте и проверка невероятного числа письменных работ. По крайней мере, при таком количестве ног эти создания скачут более мягко, чем лошади.

Животное проскакало несколько десятков метров прежде, чем выполнило его приказ остановиться, переданный телепатическим путем, и наезднику надо было заставить тоата вернуться назад, где Рас Тавас и присоединился к ожидавшим его супругам. Он еле слез со своего тоата.

— Проклятая скотина, — ворчал он. — Как это получается, что вы, будучи здесь чужаками, управляетесь со своими животными, как настоящие барсумиты, в то время как мне, родившемуся здесь и обладающему наиболее развитым мозгом на нашей планете, приходится постоянно испытывать в этом затруднения?

Внешний вид Раса Таваса явно свидетельствовал о том, что он прибавил в весе и не выглядел больше как изголодавшийся книжный червь, каким он предстал перед супругами Ши при первой встрече с ними.

— Я полагаю, — сказала Бельфеба, — так происходит потому, что вы используете чисто интеллектуальный подход в общении с вашим тоатом, в то время как мы с Гарольдом установили со своими дружеские отношения.

— Вы, стало быть, считаете, что этих тупых животных можно побуждать к выполнению определенных команд, вызывая у них не поддающиеся осмыслению эмоции, как это происходит с представителями низших слоев барсумитской общественной иерархии?

— Это одна из возможных причин, — ответил Ши, собирая вместе всех восьмерых тоатов, два из которых были навьючены багажом, а три служили подменными. Животные улеглись на бледно-розовый мох, который покрывал большую часть поверхности планеты Барсум.

Рас Тавас, все еще не удовлетворенный объяснениями Ши и Бельфебы, продолжал ворчливо дискутировать с самим собой:

— Нет, это же просто бред, чтобы я, величайший ум Барсума, был вынужден раболепствовать перед неразумными скотами и потакать их прихотям.

— Без сомнения, — обратился к нему Ши. — Но бредом можно было бы посчитать и то, что, свалившись с моста на своей родной Земле и оказавшись глубоко под водой, я, чтобы спасти свою жизнь, стал бы неуклюже барахтаться, карикатурно подражая обитателям подводного мира. Но ведь другого выбора в этой ситуации у меня бы не было. — И повернувшись к Бельфебе, тем временем устанавливающей треногу, на которой собиралась закрепить мишень, спросил: — Ты хочешь попрактиковаться в стрельбе в цель?

— Дорогой, ты, как всегда, прав. Если постоянно не практиковаться, то очень быстро забудешь то, что знаешь, и потеряешь сноровку.

Закрепив треногу во мху, она, отсчитывая шаги, отошла от нее и, заняв позицию, натянула тетиву.

Бельфеба и Гарольд были, как и Рас Тавас, совершенно голыми, если не считать обуви и нескольких тесемок, образующих портупеи, на которых висели кошельки; у Ши кошелек был огромным, а кроме того, на поясном ремне висели сабля, кинжал и пистолет. Тела супругов уже пигментировались и, став ярко-красными, не отличались по цвету от тел аборигенов. Золотые волосы Бельфебы почернели, причем не только на голове, но и на всех местах, где им положено расти.

— Наступило время физической разминки, доктор, — обратился Ши к Расу Тавасу. — Давайте начнем с приседаний.

Рас Тавас протестующе замычал, но Ши почти насильно заставил его совершать ритмические движения под собственный счет. Проделав положенное число приседаний, Ши, уже немного взмокший, сказал:

— А теперь упражнение с палками.

Из кучи вещей, вытащенных из одной багажной сумки, закрепленной на спине вьючного тоата, Ши извлек пару курток для фехтования, проволочные защитные маски для лица и деревянные тренировочные рапиры со щитками, прикрывающими кисти рук. Вскоре раздался сухой стук ударяющихся друг о друга палок. Через несколько минут Ши дал оценку умению своего противника:

— Вы делаете успехи, доктор; не сравнить с тем, как вы фехтовали, когда мы покинули Гелиум. Уух!

Рас Тавас сделал выпад и, когда Ши парировал его, вновь, причем весьма умело, сделал такой же выпад и тупым концом своей шпаги поразил Ши прямо в солнечное сплетение.

— Нууу! — протянул довольный Ши. — У вас получилось просто здорово!

— Для обладающего моим интеллектом это несложно, — ответил Рас Тавас. — Я внимательно слушал ваши наставления и применял их… и разумным образом применял их на деле.

— Отлично, — сказал Ши. — Но послушайте, я ведь многократно повторял и втолковывал вам, что необходимо избавиться от привычки сообщать всем и каждому о вашем суперинтеллекте.

— Но это всего лишь констатация факта, — возразил Рас Тавас.

— Я не ставлю этот факт под сомнение, но для того, чтобы иметь нормальные отношения со своими коллегами из числа смертных, более желательно со всех точек зрения воздерживаться от постоянного упоминания о вашем выдающемся мозге. Вспоминайте бедного Эдгара-ворона!

Рас Тавас стал сосредоточенно обдумывать столь неожиданный, да и неприятный совет, а затем спросил:

— А что я должен был сказать?

— Вы должны были отнестись к своей победе весело, слегка посмеяться и сказать, что вам просто повезло.

— Это же лицемерие! — взорвался Рас Тавас.

— Правильно, но лицемерие — один из факторов, действующих подобно алкоголю или религии, который дает возможность людям ладить между собой, по крайней мере тогда, когда из них формируются массы, численно превосходящие обычные бандитские шайки.

— Бандитские шайки? Хорошенькое объяснение!

Ши изложил ему в самом обобщенном виде суть существующей на Земле в данный момент теории предыстории человечества с того момента, когда обитавшие в Африке австралопитеки выпрямились и зашагали на двух ногах, положив тем самым начало цивилизации.

— Это никоим образом не соотносится с нашими, барсумианскими, взглядами на эволюцию, — сообщил Рас Тавас. — Вам известна история Древа Жизни?

— Да, я знаком с ней. Но, не проведя научных исследований здесь, на Барсуме, я не выскажу ничего против этой теории. Ведь и у нас, на Земле, существуют подобные истории о райских кущах, переходе через Красное море и так далее, которые больше похожи на простые мифы и легенды. Возвращаясь к теме нашего разговора, скажу, что если один из этих тоатов… — Ши указал жестом на животных, — затаит против вас недовольство, много ли, по-вашему мнению, будет пользы от того, что вы прочтете ему лекцию о вашем умственном превосходстве?

— Полагаю, что нет, — пробурчал Рас Тавас, а затем устремил на Ши пристальный взгляд своих широко раскрытых глаз. — Оглянитесь, Ши!

Ши обернулся. С полдюжины диких калотов, по земным понятиям — волчья стая, подкрадывались к фехтовальщикам. Хищники были восьмилапыми, и их тонкие лапы были согнуты настолько, что животные, казалось, ползли по мху на брюхе. Их головы напоминали головы бульдогов. Мощные широкие челюсти были сплошь утыканы клыками; из раскрытых пастей хищников на мох капала тягучая слюна.

Первая мысль пришла к Ши об оружии, которое вместе с портупеей осталось там, откуда наступали капоты. Вожак стаи стоял как раз над кучей их вещей и обнюхивал их, порывисто втягивая ноздрями воздух, а затем снова пополз на брюхе вперед, приближаясь к фехтовальщикам, вооруженным деревянными рапирами, стоящим лицом к голодной стае. Повернув голову, Ши спросил:

— Дорогая, ты где?

Как раз в этот момент Рас Тавас ткнул своей палкой в вожака, а затем бросился бежать. Калот приподнялся, оторвав брюхо от земли, и рванулся за беглецом, обогнув стоявшего на его пути Ши.

Используя восемь ног против двух ног Раса Таваса, калот на глазах у Ши буквально за несколько секунд настиг несчастного ученого. Вся стая кинулась за вожаком.

Ши метнулся к вещам, которые ши с Расом Тавасом выгрузили из сумки на мох, и в это время услышал резкий хлопок тетивы лука Бельфебы. Калот-вожак с воем изогнулся, сложившись почти пополам. Вторая стрела распрямила его тело, и хищник, извиваясь, распластался на розовато-желтом мху.

Рас Тавас все еще продолжал убегать, не в силах остановиться. Остальные пять калотов в нерешительности смотрели на предсмертные судороги своего вожака, а затем снова бросились в погоню.

Ши поднял с земли пистолет и, держа его в обеих руках, выстрелил в ближайшего к убегавшему Расу Тавасу калота; промазал и снова выстрелил. Хищник рухнул на землю, в тот же миг стрела из лука Бельфебы попала в другого калота, который закружился на одном месте, пытаясь зубами вытащить стрелу, засевшую у него между ребер. Ши выстрелил еще раз, и раненый калот упал.

Три уцелевших хищника бросились наутек. С трудом переводя дыхание, Рас Тавас медленно подошел к Ши, расстегивая на ходу тренировочную куртку. Глядя на его потное от бега лицо, Ши сказал:

— А знаете, с вами не страшно оказаться в любой опасной ситуации!

— Ну уж нет, — возразил Рас Тавас, — своим суперумом я мгновенно понял, что тренировочные рапиры не являются адекватным оружием для того, чтобы справиться с хищниками. Но в тот момент мы все равно больше ничем не располагали, причем из-за вашей же глупости, — ну как можно было оставить саблю и все остальные вещи в таком месте, до которого сразу не добраться?

В течение нескольких секунд Ши боролся с низменным, но непреодолимым желанием выбить всю собачью чушь из головы этого выдающегося умника. Когда в результате титанических усилий ему удалось совладать с душившим его гневом, он сказал:

— А с другой стороны, если бы вы не запаниковали и не бросились наутек, мы, возможно, смогли бы какое-то время отбиваться от них, пока моя жена не изготовилась бы начать стрельбу из лука. Ясумские хищники не решаются нападать на людей и зверей, которые встречают их лицом к лицу, но, как только они пускаются наутек, хищник немедленно бросается в погоню. То, что произошло только что с нами, свидетельствует о том, что подобное имеет место и на Барсуме.

— Согласен, но, следуя логике, — ответил ученый, — я должен признать, что не рассчитывал на то, что мне удастся убежать от капотов. Но, побеги я в вашу сторону и подведи их к вам, они ведь могли бы напасть на вас, вместо того чтобы нападать на меня, и тем самым предоставить мне шанс на спасение.

Презрительно фыркнув, Ши сказал:

— Любой нормальный барсумит назвал бы вас за это калотским сыном, аналогично тому как мы называем вам подобных на Земле.

— Это всего лишь явится свидетельством примитивного умственного уровня большинства здесь живущих. Любой мыслящий индивидуум в состоянии понять, что если выбирать из нас двоих, то для этой планеты мой ум несомненно более ценен.

— И вы еще удивляетесь, почему люди вас не переносят! — взревел Ши.

Рас Тавас поднял руку:

— Пожалуйста, прошу вас, давайте прекратим этот бесполезный спор. Если бы мы знали о том, что с нами случится, заранее, мы, вне всякого сомнения, могли бы спланировать более благоприятную последовательность действий.

Давайте сменим тему разговора. Я заметил, что вы сделали три выстрела из пистолета, который захватили из дому, ни разу не перезарядив его. Это, должно быть, один из видов многозарядного ясумского вооружения, о которых Картер и Пакстон рассказывали нам. Наши барсумские оружейные мастера пытались сделать такие же, но пока им это не удалось. Наша металлообработка не может еще похвастаться достаточной точностью. Конечно, житель Земли, который описывал жизнь на Барсуме, не поскупился на ложь, например в отношении количества ног у животных и многозарядного оружия, стреляющего на восемьдесят хаадов.

Ши снял с себя тренировочную куртку. Бельфеба подошла к нему со словами:

— Я пустила мимо цели одну стрелу; помоги мне найти ее. Вокруг нет ничего подходящего для изготовления стрел: ведь здесь нет заболоченных мест, а значит, нет ни тростника, ни камыша. Мне следовало бы более результативно использовать свой составной турецкий лук, но боюсь, что мне для этого не хватает практики.

— В следующий раз мы запасем побольше стрел, — ответил Ши, — а пока давай покрасим оставшиеся стрелы, чтобы они были заметны на мху. Мы можем потратить невесть сколько времени на то, чтобы отыскать стрелу, пущенную мимо. Надо вырезать стрелы, застрявшие в тушах убитых тобой калотов. А что, я бы тоже не прочь немного попрактиковаться в стрельбе из пистолета.

— У нас не так много времени, чтобы практиковаться в том, что мы считаем полезным, — возразила она. — О, да вот и моя стрела; она наполовину ушла в мох.

— Вы сможете найти растения, которые упоминали, на Великом Туполианском болоте, — подал голос Рас Тавас. — Там они растут в большом количестве. Но считайте, что вам повезет, если, преследуя Маламброзо, вы обойдете это место стороной. Вы намереваетесь употребить в пищу мертвых калотов?

— Если вы считаете, что они съедобны, и если наша керосиновая печь работает.

Готовясь приступить к стряпне, Ши спросил Раса Таваса:

— Доктор, ответьте мне вот на какой вопрос: Барсум, будучи четвертой планетой, вращающейся вокруг своего солнца, очень сходен по многим параметрам с планетой, которую в нашем мире называют Марс. Конечно, Барсум отличается от Марса по многим ключевым аспектам. На Марсе, как указал бы любой ваш земной коллега, воздуха недостаточно для того, чтобы обеспечить процесс жизнедеятельности насекомого.

Далее, третья планета, вращающаяся вокруг вашего солнца, — Ясум, и она более или менее соотносится в нашем мире с Землей. В связи с этим я хочу спросить вас вот о чем: насколько сходны Земля и Ясум? И Картер, и Пакстон — оба думали, что летят на наш Марс, а приземлились на вашем Барсуме. На нашем Марсе они умерли бы в считанные минуты от недостатка кислорода. Так что такое в вашем мире Ясум?

— Не знаю, — ответил Рас Тавас. — Оказалось, что она населена субъектами, в некотором смысле похожими на тех, что населяют вашу планету, доктор Ши. Но средства связи еще весьма несовершенны, что не позволяет мне ответить на ваш вопрос более подробно.

Ши и Бельфеба переглянулись и обменялись улыбками.

— Нам необходимо научиться отличать Ясум от нашей Земли. Всякий раз, дорогая, когда мы будем чувствовать здесь тревогу или неудобства, мы сможем завести наш старый силлогизмобиль и отправиться в нем на Ясум.

— Ты только позабыл, мой ненаглядный, — ответила она, — что мы ведь теперь родители, а стало быть, не можем больше пускаться на поиски приключений, подчиняясь внезапному порыву!

Трио, сопровождаемое вьючными и резервными тоатами, неспешной рысью двигалось вдоль пролегающей через предместья Зоданга дороги, которая с каждым пройденным хаадом становилась все более ровной и ухоженной. По пути Рас Тавас не переставая объяснял все, что они видели вокруг:

— Причина, по которой все эти дома выглядят такими новыми, в том, что они действительно новые. Когда город во времена правления джеда Тана Косиса подвергся осаде, гелиумиты и их союзники из Тарка разрушили большую часть старого города. Но благодаря своему географическому положению и преимуществам, которые обеспечиваются природными условиями, он весьма быстро был заново отстроен и теперь считается почти таким же престижным местом проживания, как и старая часть Зоданга.

— А что это за условия? — спросил Ши, пристально рассматривая монотонную, безликую, покрытую розовато-желтым мхом унылую барсумскую равнину. — По крайней мере, я не вижу никаких преимуществ.

— Как? — взорвался Рас Тавас. — Он расположен на перекрестке дорог, одна из которых соединяет Гелиумы с Птаром и Фундалом, а вторая ведет из Зора в Даор.

— Понятно, — сказал Ши.

— Это нападение на Зоданг, — продолжал Рас Тавас, — явилось ярким примером безнадежной глупости моих соотечественников-барсумитов. Со времени последней большой войны вооружение значительно усовершенствовалось — гладкоствольные ружья заменили нарезные мушкеты, которые бьют более точно. И все равно Тарс Таркас постоянно вел свои таркские боевые подразделения в лобовые атаки на защитные укрепления Зоданга, бросая на них большие массы живой силы. Естественно, они несли огромные потери, которые таркская нация до сих пор не восполнила.

— Припоминаю нечто подобное, имевшее место и на Земле, — сказал Ши. — Например, битвы, происшедшие близ Фредериксбурга и Геттизбурга.

Рас Тавас вздохнул:

— Вы должны рассказать мне об истории Земли, поскольку ваши люди, кажется, способны совершать столь же вопиющие глупости, что и наши. Иногда невольно задаешь себе вопрос, а стоит ли вообще пытаться делать что-либо для будущего этой планеты, поскольку любые свершенные добрые дела и их результаты будут вскоре ликвидированы по причине глупости и недальновидного эгоизма отдельных индивидуумов, живущих на Барсуме.

— То же самое можно сказать и о Земле, — со вздохом согласился Ши. — И если господствующая раса Ясума такая же, осмелюсь предположить, что ваше только что высказанное суждение с полным основанием можно применить и к этому миру.

Они добрались до городской стены и предъявили приворотной страже жетоны, служащие удостоверениями того, что они являются подданными джеда Мориса Кайяка из Малого Гелиума, после чего без всяких расспросов и выяснений им было позволено войти в город.

— Я и не ожидал, что все пройдет без затруднений, — удивился Ши.

— Нам повезло, что лорд Картер находится сейчас на одной из своих лун, так как пытается запретить убийства, — объяснил Рас Тавас. — Если бы он был здесь, то можно не сомневаться в том, что Ур Джан, выборный джед и глава местных убийц, подверг бы каждого жителя Гелиумов ежеминутной проверке, перед тем как впустить его в город, если вообще пришельцу суждено было бы в него войти. А уж здесь, в городе, с него ни днем ни ночью не сводили бы глаз полицейские агенты; полиция ведь тоже подчиняется джеду. Вад Варо считает, что на Барсуме следует ввести паспортный режим, подобный тому, который существует в мире, где он родился. Может, он и прав, но это еще сильнее затруднит поездки и путешествия.

— А каков срок полномочий Ур Джана?

— Согласно недавно состряпанной конституции он уже должен был бы закончиться, но Ур Джан приостановил действие конституции, а затем и вовсе объявил ее недействительной, а себя провозгласил верховным правителем с неограниченным кругом и сроком полномочий. С тех пор его последователи получили такую власть, против которой не осмеливается выступить ни один из граждан Зоданга.

— Нечто похожее происходит в наиболее неразвитых странах на Земле, — заключил Ши. — Давайте-ка проведем небольшой урок. Я встречаю вас утром словами: «Доброе утро. Как поживаете?» Что вы скажете в ответ?

Рас Тавас сосредоточенно наморщил лоб и забубнил:

— Я тоже скажу «Доброе утро», даже если это утро на самом деле будет ужасным. А что касается вопроса «Как поживаете?», то, полагаю, вы не будете настаивать на том, чтобы я дал подробный отчет обо всей своей симптоматике — зубной боли, отсутствии утреннего стула и так далее. Ну, так что мне следует ответить?

— Вам надо сказать: «Прекрасно, а вы?»

— Ага, понятно. «Прекрасно, а вы?», хотя я и имею не больше желания прослушать отчет о его симптоматике, чем он о моей.

— А затем?

— Позабыл, напомните!

— «Как я рад вас видеть!» — подсказал Ши.

— Чушь! Лицемерие! Большинство из тех, кого я встречаю, не вызывают во мне никакой радости.

И даже те, у кого нет явных признаков полного отсутствия интеллекта или характера, нагоняют на меня смертельную скуку.

— И все же вы должны сказать это. Давайте! Говорите!

Рас Тавас повиновался, но при этом на его лице появилась такая гримаса, как будто он по ошибке положил в рот ложку лимонной кислоты.

— Что дальше?

— «Вы прекрасно выглядите!»

— Даже если тот, кому это адресовано, выглядит так, как будто он только что встал из гроба?

— Следует быть осмотрительным и проявлять благоразумие. Если же он действительно выглядит изможденным, спросите: «Я могу вам помочь?»

— О господи! Ну а если я плевать хотел на то, что случилось с этим несчастным?

— Тем не менее предложите ему помощь. Ну, говорите же!

Рас Тавас протестующе заворчал, но подчинился. Пройдя с упрямым учеником еще несколько фраз, Ши обратился к нему:

— Посмотрите, похоже на приличное кафе. Что вы скажете, доктор?

— Я не сильно разбираюсь в подобных заведениях, — ответил Рас Тавас. — Веками я использовал свой суперум для решения важных научных проблем, удовлетворяя плотские потребности своего тела лишь настолько, чтобы обеспечивать и поддерживать эффективную работу моего мыслительного механизма.

— Да, бонвиваном вас не назовешь, — проворчал Ши.

Бельфеба, спешившись, обратилась к мужчинам со словами:

— Я пойду взгляну, что там.

Вернувшись, она объявила:

— По крайней мере там вполне чисто. Пошли!

Кафе работало по принципу автоматизированного обслуживания. Машина подавала блюда в зал, где посетители, взяв с ленты транспортера те, что им надо, ставили их на подносы. Бельфеба оказалась в кафе раньше своих спутников и встала в очередь позади плотного краснокожего барсумита. Мужчины вошли в зал следом за ней, и Рас Тавас сразу зашептал на ухо Ши:

— Держите ухо востро с этим злодеем, который стоит впереди нас, доктор Ши. По его металлическому значку видно, что он служит в личной охране Ур Джана и давно состоит членом гильдии убийц.

Ши расстегнул кобуру пистолета. Убийца между тем стал так, что его обнаженное тело стало слегка тереться об обнаженное тело Бельфебы, а когда она, строго сдвинув брови, посмотрела на него, он вкрадчиво забормотал:

— Эй, ты, симпатичная лучница! Как насчет того, чтобы славно потрахаться? Как видишь, мой инструмент в полном порядке! — Он показал ей глазами вниз, дабы продемонстрировать свой символ страсти во всей его полномасштабной красе, поскольку костюм барсумита не обеспечивал ни малейшего прикрытия интимных мест. В ответ Бельфеба злобно фыркнула и сказала:

— А ну пошел прочь! Я честная жена!

— Что ты говоришь? — с деланным изумлением воскликнул убийца, расстегивая ножны своей шпаги. — А твой муж один из тех сморчков с гелиумскими жетонами, которые стоят позади тебя? Скажи мне, который, и я сразу же сделаю тебя вдовой. А после этого мы займемся любовью, и, клянусь, ты отродясь не испытывала ничего подобного!

Ши потряс нахала за плечо и одновременно наставил на него револьвер.

— Сэр, — задыхаясь от гнева, прохрипел он, — я муж этой дамы, на встрече с которым ты настаиваешь. Если ты не оставишь нас в покое, я пристрелю тебя!

— Ши, — взмолился Рас Тавас, — уберите пистолет! Вы не знаете, что делаете! Использовать пистолет даже в целях самообороны — серьезное правонарушение! Я возьму на себя этого ублюдка, а вы не должны вмешиваться! Стойте спокойно! Согласно кодексу вам не дозволяется помогать мне. — Рас Тавас обнажил саблю со словами: — Господин охранник, любой, кто обидит здесь моего друга, должен будет иметь дело со мной. Он иностранец и не вполне разбирается в существующих у нас обычаях. Ты неотесанный улсио. Ну что, мерзавец, начнем!

Охранник с такой быстротой выхватил из ножен саблю, что она со свистом рассекла воздух. Рабы мгновенно выскочили из-за прилавков и попросили посетителей разойтись по сторонам, чтобы очистить место для поединка. Охранник заорал:

— Начали!

Рас Тавас и его противник скрестили сабли, и через мгновение начался свист-скрип — лязг!

Ши с волнением наблюдал за схваткой, терзаемый естественным желанием прийти на помощь Расу Тавасу и его приказанием стоять в стороне и не вмешиваться. Он не сомневался, что охранник изрубит ученого, которого он все еще воспринимал как старика, несмотря на его молодое тело, на куски. Но, к его удивлению, после нескольких коротких серий ударов Рас Тавас, применив coupeи сделав выпад, вонзил саблю в мясистую грудь охранника и вытащил ее. Охранник рухнул на пол.

Рас Тавас обтер лезвие салфеткой, услужливо поданной кем-то, и вложил оружие в ножны. Двое рабов, ухватив труп за запястья и лодыжки, вынесли его из кафе, а другой раб смыл шваброй небольшую лужицу крови. Старший по залу пригласил посетителей занять места у раздаточного конвейера.

Ши заплатил за еду и сказал:

— Доктор, я не ожидал, что вы можете быть таким головорезом!

— Не берите в голову, — отмахнулся Рас Тавас. — Просто я прислушивался к вашим наставлениям и практиковался с вами, а сейчас применил полученные на практике умения. Теперь-то, я уверен, больше никому не захочется подтрунивать над моей трусостью!

«Видимо, — подумал Ши, — то, как он вел себя во время нападения стаи диких калотов, до сих пор не дает ему покоя, а иначе какие причины были у него, чтобы с такой готовностью вмешаться в мою ссору с охранником?» Раньше Ши постоянно испытывал желание подшутить над Расом Тавасом за проявляемые им обычные человеческие слабости, несмотря на то что его профессия обязывала быть более снисходительным к подобным сантиментам и воспринимать их с большей терпимостью. Но сейчас вместо этого он сказал:

— Вы определенно овладели приемами боя с саблями в рекордно короткое время. На Земле потребовались бы годы упорных занятий, для того чтобы достичь такого уровня, как ваш.

Рас Тавас чуть улыбнулся:

— Я бы отнес это достижение на счет моего суперума, хотя и знаю, что это мое утверждение в очередной раз вызовет ваше раздражение. Давайте примиримся на том, что мое юношеское атлетическое тело сохранило некоторые рефлексы, приобретенные при прежнем хозяине.

— А каковы будут последствия смерти этого охранника? Нас арестуют?

— Никоим образом, поскольку мы сошлись в честном поединке. Я не совершил никакого правонарушения. Но если бы вы пустили в дело свой пистолет, мы влипли бы в очень серьезную историю.

— Прошу вас, объясните, почему лишить человека жизни, проткнув его саблей, — поступок, укладывающийся в рамки закона, а сделать то же самое при помощи пули, выпущенной из пистолета, — противозаконное деяние?

— Чтобы понять это, необходимо обладать способностью думать. В течение многих веков рабам по вполне понятным причинам было запрещено носить оружие. Поэтому сабля стала символом свободного человека — или, пользуясь терминологией ваших соотечественников, джентльмена.

В то же самое время появилась и стала укрепляться традиция, согласно которой, для того чтобы доказать свой статус, свободный человек должен быть готовым в любую минуту защитить свою честь при помощи оружия. Поэтому поединок о саблями со смертельным исходом, происшедший между мною и покойным охранником, воспринимается как нечто не противоречащее нормальному порядку вещей. Конечно, в исходе этого поединка присутствует некоторый элемент везения; но могу с уверенностью сказать, что большинство барсумитов придерживаются мнения о том, что такой исход дуэли является следствием квалификации и умения ее участников.

Позднее, несколько столетий назад, появилось огнестрельное оружие, что в большой степени повысило роль фактора везения в исходе поединков. Поэтому смерть от пули перестала считаться «исходом честного боя» и рассматривается как противоправное деяние. Однако я не считаю, что эти различия основаны на здравой логике. Для меня храбрость — абсурдное чувство, даже если мои железы и заставляют меня проявлять его время от времени. Но именно так сейчас обстоят дела на Барсуме.

— Мне кажется, — сказал Ши, — что здесь, на Барсуме, можно видеть типичный случай классового правления: большинство населения составляют рабы, управляемые и безоговорочно подчиняющиеся свободным и вооруженным людям, составляющим меньшинство.

— Вы правы, о Ши! Но то, что мне известно о ясумианской — а возможно, мне следует сказать о земной — социальной системе, то и там все происходит по тому же разделительному принципу между правящим меньшинством и подчиненным большинством. Законы вводятся и конституции принимаются лишь для того, чтобы подчинить управляемое большинство его судьбе, но что касается правящего меньшинства, то оно всегда находит способ стать главенствующим, как бы оно себя при этом ни называло — графами, полковниками, капиталистами или комиссарами. Видимо, тенденция к этому заложена в самой человеческой природе.

В случае мятежа, поднятого управляемым классом, закончившегося изгнанием или ликвидацией правящего класса, практически мгновенно наиболее агрессивные и энергичные представители управляемого класса формируют новый правящий класс, которому переподчиняют всех остальных. Теоретически свободный человек может использовать свою саблю против раба лишь в случае крайней необходимости. Но ежедневно мы только и слышим о том, что свободного барсумита вывел из терпения раб, который за это был проткнут саблей и лишился жизни.

— А принимаются ли какие-либо меры к тем, кто использует таким образом свое оружие?

— Нет, если владелец раба воспринимает это как личное оскорбление и потерю собственности, то он вызывает убийцу на дуэль, а уж результат дуэли, конечно же, зависит от физической силы, умения каждого из участников и, что несомненно, от везения.

— А правосудие, стало быть, молчит, — заключил Ши и встал из-за стола, готовясь выйти из кафе. Бельфеба и Рас Тавас последовали за ним. Ученый, продолжая начатую за столом дискуссию, воскликнул:

— Какое правосудие? Да и что такое правосудие? Это некий идеал, который каждый трактует так, как ему выгодно. Постойте-ка, мне кажется, в этой гостинице мы и наши тоаты можем очень неплохо устроиться на постой.

Бельфеба, все еще переживавшая недавнее приключение, спросила:

— Дорогой, а ведь то, что ты рассказывал мне о пуританских нравах барсумитов в вопросах секса, выглядит некоторым преувеличением.

— Век живи, век учись, — вздохнул Ши.

На следующее утро Ши и Рас Тавас вынуждены были ждать у входа в гостиницу, когда Бельфеба спустится к ним из секции здания, отведенной для проживания женщин. Рас Тавас попросил портье нарисовать схему маршрута до дома, в котором проживал его местный осведомитель по имени Map Вас.

— Выйдя отсюда, поверните направо, — объяснял портье, — дойдя до третьей улицы — снова направо. Последний дом в этом квартале под номером четырнадцать, длинный дом по левую руку. Его невозможно не заметить.

— Много раз люди твердили мне, — проворчал Ши, — что невозможно не заметить то, что я ищу, но, как всегда, оно пропадало, как будто вообще никогда и не существовало.

— Я слышал, — обратился к нему Рас Тавас, — что на Ясуме все улицы имеют номера или названия, обозначенные на указателях, а дома имеют номера в соответствии с числами натурального ряда, так что за домом номер четырнадцать расположен дом номер пятнадцать и так далее.

— Относительно Ясума не знаю, — ответил Ши, — а на Земле это именно так, поэтому там намного легче найти нужное тебе место.

— Вы никогда не сможете заставить барсумитов принять и внедрить у себя подобную систему. Ведь если ваше местопребывание определено названием улицы и номером дома, в котором вы живете, любой убийца или ваш враг без труда найдет вас и убьет! По этой причине многие богатые дома оснащены колоннами, которые в ночное время поднимают их над землей.

— Поскольку джед Ур Джан, — почти шепотом произнес Ши, — сам является убийцей с большим стажем, мне кажется, он мог бы посодействовать убийцам в решении многих проблем.

Рас Тавас лукаво улыбнулся:

— Любому джеду скоро становится понятным, что он не может чувствовать себя уверенно, полагаясь на поддержку столь незначительной части населения, в особенности в таком мире, каковым является Барсум, отданный во власть криминала. Правитель может лишь в течение весьма короткого времени управлять своими подданными с помощью ужасающих карательных мер. Но если его подданные начинают его ненавидеть, рано или поздно один из них — даже если таковым будет обычный раб — попытается пристрелить или заколоть его.

Появилась Бельфеба. Рас Тавас подождал, пока они с Ши обнялись, совершив таким образом ритуал утренней встречи, и сказал:

— Госпожа Бельфеба, если бы я встретил вас раньше, хотя бы несколько сотен лет назад, моя жизнь наверняка сложилась бы иначе. Я испытываю чувство глубочайшего восхищения, наблюдая, как вы и доктор Ши всегда пребываете в полном согласии и поддерживаете друг друга. Даже если меж вами и возникают мелкие размолвки, вы всегда выступаете единым фронтом против горестей и бед, которые преподносит нам окружающий мир. И я полагаю, что дом на противоположной стороне улицы является именно тем, к которому направлял нас портье.

Здание, на которое указал Рас Тавас, было многоквартирным домом, им с помощью четырех рабов управляла краснокожая, как и все аборигены Барсума, женщина. По ее словам, Map Вас ушел из дому рано утром и еще не возвращался. Однако перед уходом он попросил хозяйку о том, чтобы доктора Раса Таваса, если тот придет в его отсутствие, провели бы к нему в комнату.

Комната, как оказалось, служила чем-то вроде домашней лаборатории — в ней на нескольких столах лежали куски проводов вперемешку с деталями и узлами какого-то прибора.

— Вы видите перед собой оборудование для экспериментов в области беспроводной связи, которые проводит Map Вас, — важно объявил Рас Тавас. — Вы понимаете назначение этого оборудования?

— Боюсь, что нет, — отвечал Ши. — На Земле для сборки разных приборов мы использовали наборы деталей и узлов, которые продавались в магазинах «Сделай сам», а в мое время в продаже были уже полные наборы, уложенные в коробки вот таких размеров. — Ши развел руки, чтобы жестом показать величину коробок. — Однако я, к сожалению, никогда не собирал никаких приборов.

Отвечая на расспросы гостей о том, где может находиться Map Вас, хозяйка дома сказала:

— Помнится, он вроде бы хотел отправиться на оружейный базар.

— А где он находится? — спросил Ши.

— Идите по улице, которая пересекает эту улицу, до площади, где в центре стоит фонтан, потом поверните направо…

Следующий час они провели в огромном павильоне, похожем на цирк шапито, куда непрерывно втекали и откуда непрерывно вытекали толпы барсумитов. В стороне от входа находился стенд с укрепленным на нем многословным объявлением, которое Ши не смог прочитать, поскольку на Барсуме хотя и существовал единый разговорный язык, но каждая нация имела свою систему письма. По этой причине он обратился к Расу Тавасу, прося перевести текст объявления. Рас Тавас взглянул на стенд и через несколько мгновений сказал:

— В нем говорится следующее: «Долой сторонников ограничений! Они ищут способы для того, чтобы лишить нас, честных людей, средств для защиты наших жизней, собственности и чести. Они хотели бы низвести всех свободных барсумитов до положения жалких рабов! Дадим достойный ответ трусливым мерзавцам!»

— О чем все это? — спросил Ши. — Кто такие сторонники ограничений?

— Это участники движения за ограничения прав на использование оружия свободными барсумитами. Поскольку сабля является символом и атрибутом свободного человека, любая угроза лишить его права на ее ношение возбуждает в нем яростное сопротивление.

— А огнестрельное оружие?

— Мне кажется, что огнестрельное оружие пока не волнует их сильно, поскольку оно весьма недавно стало использоваться в качестве личного оружия барсумита. Винтовки появились уже при моей жизни и еще не обрели такого статуса в барсумитской культуре, какой имеет сабля. Я ведь вам уже объяснял, что если вам угрожают саблей, то применение пистолета для защиты жизни является противоправным поступком, поскольку он считается бесчеловечным оружием, подходящим разве что для трусов. Однако благодаря способности поражать с большого расстояния огнестрельное оружие постепенно обретает статус, подобный тому, которым уже в течение долгого времени обладает сабля.

— А вдруг барсумиты добьются принятия закона о запрете несанкционированного владения оружием?

— Пожалуй, они добьются… — Рас Тавас изобразил на лице циничную улыбку и продолжал: — Но даже если им и удастся добиться запрета на ношение всякого оружия, единственным результатом этого будет численный рост народонаселения, причем на тот лишь период, пока число жителей планеты не достигнет предельной величины и обнаружится нехватка воды и пищи.

Ши снова взглянул на стенд и спросил:

— А что означает волнистая линия снизу?

— А это, дорогой мой доктор Ши, эмблема «Гильдии производителей оружия», оплатившей изготовление и оформление стенда. Я бы не хотел выглядеть в ваших глазах мизантропом, обвиняющим Гильдию в том, что она воздвигла стенд исходя из чисто эгоистических соображений — стимулировать рост своего бизнеса по продаже оружия. — При этих словах ученый захихикал. — Впрочем, вы можете рассудить их действия по-своему. Кстати, Ши, за вход на базар придется платить вам. Входная плата не слишком большая, и я полагаю, что вы конвертировали солидное количество своих ясумских, прошу прощения, я имел в виду земных, золотых монет в местную валюту?

— Думаю, что мы решим и эту проблему, — ответил Ши. — Человек, каким вы намереваетесь стать, сказал бы в данной ситуации: «О, позвольте мне заплатить за всех!» — я бы запротестовал, а вы бы постепенно, в результате вежливой дискуссии, позволили уговорить себя разрешить мне заплатить за вход и сберегли бы тем самым свои денежки.

— Мне думается, что глупо предлагать услугу, которую я не собираюсь оказывать. А что если вы в ответ на мое предложение скажете: «Благодарю вас, доктор! Вы такой щедрый!»?

— Тогда вы, изобразив на лице радость, заплатите, ничем не выразив при этом своего неудовольствия тем, что никто не воспротивился вашему намерению. Именно так ведут себя воспитанные люди.

Ши отсчитал нужное число монет эллиптической формы. Войдя на базар, они увидели длинные ряды столов, на которых были разложены орудия убийства различных типов: сабли, ружья, пистолеты, а также менее современные их собратья, такие как секиры, пики, алебарды, булавы и палицы. Между столами были оставлены широкие проходы для посетителей; за каждым столом стояли продавцы, предлагающие покупателям свои товары. Оглядев базар, Ши заметил:

— Доктор, меня озадачивает одна вещь, мысль о ней приходит мне на ум уже не первый раз. Почему у народа, который с таким благоговением относится к ручным видам оружия, даже и мысль не мелькнет о том, что надо как-то защитить свое тело какими-либо доспехами или, к примеру, щитом. На Земле в свое время искусство изготовления доспехов достигло очень высокого уровня, благодаря чему воин или участник турнира имел возможность появиться на поле битвы полностью прикрытым стальным панцирем, который был изготовлен так искусно, что позволял облаченному в него человеку двигаться так же свободно, как если бы на нем вообще не было одежды.

— Эта проблема уже обсуждалась на Барсуме, — ответил Рас Тавас. — В течение многих столетий общее мнение, сформировавшееся в среде класса, имеющего право на ношение сабли, считало, что ношение доспехов — признак трусости. Большинство барсумитских воинов предпочтет принять смерть без каких-либо доспехов на теле, нежели остаться в живых благодаря применению средств, недостойных настоящего мужчины.

— Уж больно экстремальное суждение, — сказал Ши. — Мы, земляне, тоже почитаем храбрость, но не до такой степени, чтобы дать себя убить.

Рас Тавас лишь усмехнулся в ответ.

— Я знаю, что вы имеете в виду. Как говорил философ Кон Дусар, любая добродетель, доведенная до крайности, становится пороком. Но действительной причиной презрительного отношения барсумитов к доспехам является то, что — хотя барсумиты и не склонны признаваться в этом — еще до появления огнестрельного оружия, примерно в первые два столетия моей жизни, наши мастера кузнечного дела не обладали достаточной квалификацией для того, чтобы надлежащим образом изготавливать вещи, о которых вы говорите. Их изделия были настолько тяжелы и обременительны для воина, что он, надев их, с трудом мог пошевелить конечностями.

Потом появилось огнестрельное оружие, и если бы кто-то надумал изготавливать пуленепробиваемые доспехи, то они были бы еще толще и тяжелее. Поэтому обладатели правом носить саблю, но лишенные практической возможности пользоваться доспехами стали считать поединки и схватки обнаженных воинов и дуэлянтов истинно достойным делом.

— Некоторые народы, очень давно жившие на Земле, к примеру древние греки и кельты, прошли подобную стадию в своем развитии. Когда их оружейные мастера и кузнецы овладели искусством изготовления удобных доспехов и панцирей, они сразу стали необходимыми элементами воинского снаряжения. На Земле изобретение огнестрельного оружия имело примерно такой же эффект, как и на Барсуме; фактически следствием его появления и стал отказ от использования защитных средств.

— Доктор Рас Тавас! — вдруг закричал кто-то из толпы. Это был осведомитель Map Вас, которого Рас Тавас тут же представил супругам Ши. Гарольд сразу начал выяснять у осведомителя, что ему известно о Маламброзо и Волинде, и, когда примерно половина приготовленных вопросов была задана, раздался детский крик: «Мамочка! Папочка!» — такой пронзительный и громкий, что перекрыл гул и шум толпы, заполнившей базар.

В проходе главного входа, примерно посредине между Гарольдом и Бельфебой и главным выходом, стоял доктор Маламброзо, заметно выделяясь в толпе обнаженных барсумитов своим расшитым золотом пурпурным балахоном. На голове у него была шляпа-панама, в которой он, очевидно, до этого щеголял на Земле. В правой руке он держал ремешок детских вожжей, закрепленных на тельце трехгодовалой Волинды Ши.

— Черт с ним, с законом, — взревел Ши, — но с этим типом я сейчас разберусь! — Он выхватил револьвер.

Увидев это, Маламброзо свободной рукой извлек из складок балахона какой-то яйцеобразный предмет и бросил его на землю между Ши и собой. Ши отреагировал немедленно:

— Твои проклятые заклинания не сработают здесь! Поэтому держись…

— Да это и не магия! — закричал в ответ Маламброзо. — Просто обычный дым…

Яйцеобразный предмет взорвался с шумным хлопком, и из него повалили клубы дыма, заполнившие все пространство между ними. Ши, бороздя дымовую завесу, рванулся к Маламброзо, слыша позади себя плачущий крик Бельфебы:

— Гарольд! Где ты?

— Здесь! — отозвался Ши, которого душили приступы кашля. — Пробирайся к главному входу!

Ши на бегу чуть не повалил будку контролера и опрокинул стенд. Он почти на ощупь пробирался к главному входу, чертыхаясь от невыносимой боли в колене. Позади него еще более ожесточенно чертыхался контролер, стараясь выровнять свою будку.

Выбравшись с базара, Ши увидел, как Маламброзо с Волиндой на руках вскочил в первый в ряду экипаж, запряженный одним тоатом. Маламброзо скомандовал что-то вознице, впрыгнувшему в седло. Тоат тронулся с места и исчез, унося с собой возницу, экипаж, волшебника и Волинду.

Ши и Бельфеба добежали до второго экипажа как раз в то мгновение, когда первый на большой скорости скрылся за углом. Ши закричал, обращаясь к вознице:

— Вы не слыхали, куда поехал первый экипаж?

— В аэропорт, сэр, — ответил возница.

— Тогда и нам надо ехать в аэропорт, да как можно скорее! Догоните их, прошу вас!

Ши с Бельфебой ввалились в коляску. Рас Тавас, прибежавший с базара вслед за ними, тяжело дыша, втиснулся между супругами на скамейку, рассчитанную на двоих. К счастью, все три пассажира отличались скорее сухощавостью и стройностью, нежели упитанностью и полнотой.

С прохладцей, никуда не торопясь, возница взобрался в седло, и они тронулись. Экипаж, как казалось Ши, тащился как черепаха, постоянно при этом куда-то поворачивая. Не выдержав, он крикнул вознице:

— Вы что, не можете ехать быстрее?

— Нет, сэр, — ответил возница, — вы сели втроем, а за это положена дополнительная плата. Не убивать же мне несчастную Блоссом за то, что она тащит экипаж вперед изо всех сил, которые у нее есть!

Ши был весь в испарине от волнения и нетерпения, когда они наконец выехали на широкое поле, где трудились две дюжины рабов, заполняя выбоины и выравнивая грунт. С одной стороны поля перед растянувшимися в ряд низкими строениями сарайного типа, которые, очевидно, служили на Барсуме ангарами, было припарковано несколько барсумитских летательных аппаратов. Ши обратился к Расу Тавасу с вопросом:

— Здесь необходимо иметь пилотские права или достаточно сдать определенный экзамены?

— Насколько мне известно, нет, — ответил Рас Тавас. — Зоданг все еще является цитаделью упертого индивидуализма со всеми его преимуществами и помехами. Если у вас есть деньги, то вы можете либо купить, либо взять напрокат летательный аппарат и делать с ним все, что вы пожелаете.

— Тогда, доктор, мы берем его напрокат. Предоставляю вам полномочия торговаться относительно платы, потом я вознагражу вас за все ваши труды. Да, а здесь принято давать чаевые, и если да, то какие?

— Не волнуйтесь, предоставьте это мне, — оживился Рас Тавас. — Смотрите, а вон и ваш чародей с пленницей!

На другой стороне поля с длинной наклонной полосы взлетал бескрылый, похожий на лодку, барсумитский летательный аппарат с одним пропеллером, установленным на корме. Ши застонал от бессилия и безвыходности положения.

— На тоатах нам никогда не догнать такую машину. Нам необходим летательный аппарат!

— Довези-ка нас до этого большого здания! — обратившись к вознице, приказал Рас Тавас.

Возница повиновался. Рас Тавас стал договариваться с ним об оплате, а Ши тем временем вбежал в здание и стал осматриваться, где можно оформить прокат.

Служащий, занимающийся прокатом летательных машин, оказался зоданганцем весьма крепкого телосложения, с повадками агрессивного коммерсанта.

— …А вы и вправду уверены в том, что не хотите купить аппарат, сэр? Могу предложить вам несколько машин, изъятых у покупателей, оказавшихся не в состоянии выплачивать кредит; все они в идеальном состоянии, и покупка любой из машин по нашей цене — это настоящее везение. Кстати, на одной из них до недавнего времени летал бывший джед Зоданга…

— Я не хочу покупать, — ответил Ши. — Как я уже сказал, я хочу лишь взять на несколько дней напрокат машину на трех или четырех пассажиров.

— …Но послушайте, сэр, предлагаемый нами удобный график платежей предусматривает оплату едва ли намного большую, чем стоимость проката, а вы в конце концов станете владельцем летательного аппарата. — Он протянул ему вырезку из барсумитской газеты, на которой были напечатаны забавные истории из жизни пилотов. — А к тому же у нас есть прекрасный небольшой аппарат, рассчитанный на пятерых пассажиров, с устройством для катапультирования в критических ситуациях…

— Я не буду покупать, — медленно и упрямо произнес Ши, — я хочу взять машину напрокат.

— Подумайте, сэр! Вот эта машина принадлежала бывшему двару охраны джеда…

Когда Ши, потеряв терпение, перешел на крик, настырный торговец наконец понял, что его убеждения и уговоры тщетны, и сдался. В результате Ши подписал бумаги, согласно которым он стал временным владельцем пятиместной летательной машины, называвшейся «Бант». Он заплатил большую часть имевшихся у него денег в качестве залога за машину и настоял на том, чтобы эта операция была подтверждена распиской.

— Вы знаете, как работают механизмы машины? — спросил служащий после совершения всех формальностей.

Ши кивнул в сторону Раса Таваса:

— Я должен во всем полагаться на нашего здешнего друга, поскольку он обладает самым высоко развитым интеллектом Барсума.

Когда они подошли к летательному аппарату, Рас Тавас стал объяснять, что и как, начав с того, что, по его мнению, было наиболее важным:

— Подъем машины осуществляется за счет сброса балласта — вот этих мешков с песком, укрепленных вдоль бортов. Этот прибор показывает высоту.

— А как производится снижение? — спросил Ши.

— Это рычаг высвобождает некоторое количество… — Рас Тавас произнес какое-то незнакомое слово, которое прозвучало для Ши примерно как рефуфупицаиди, — что и обеспечивает снижение воздушного судна. Будьте осторожны и не выпускайте слишком много за один раз, не то мы грохнемся или, что, конечно, предпочтительнее, не сможем вновь набрать высоту.

Ши предположил, что таинственный рефуфупицаиди, должно быть, является неким веществом, обладающим подъемной силой наподобие водорода или гелия, которыми наполняют воздушные шары на Земле. Берроуз, не будучи ученым, называл это вещество барсумитским излучением. Рас Тавас между тем продолжал:

— Это рукоятка блока управления двигателем. При повороте ее вправо пропеллер начинает вращаться, и чем больше угол поворота, тем выше скорость вращения пропеллера.

Объяснения, которые давал Рас Тавас, изобиловали техническими терминами, значения которых Ши не знал. У него складывалось впечатление, что источником питания является некое подобие земной аккумуляторной батареи, только намного большей мощности на единицу веса.

— А как изменить направление полета? — спросил Ши. — Я не вижу ни руля управления, ни элеронов.

Рас Тавас и впрямь был знатоком.

— Пропеллер установлен в кормовой части на шарнирах, — ответил он, указав жестом на корму. — Вы вращаете маховик, понятно? А это компас. По приборам вы можете вывести машину в полете на определенный курс и по истечении предварительно вычисленного промежутка времени остановить ее. Спидометр показывает скорость полета. Эти датчики сообщают о текущем уровне зарядки рефуфупицаиди.

— Скажите, — обратился Ши к служащему отдела проката, стоящему рядом. — А тот небольшой летательный аппарат, что сейчас поднялся в воздух, тоже взят у вас напрокат? Он полетел в ту сторону… — Ши указал направление рукой, — и уже исчез из виду.

— Вы имеете в виду этого чужестранца в причудливой одежде, с хохолком на подбородке?

— Да. А он сообщил вам, куда направляется?

— Да, сэр. Он сказал, что повезет свою внучку к родственникам в Тупол.

— А где можно раздобыть карту, на которой обозначен маршрут отсюда до Тупола?

— Такая карта должна быть в боковом кармане кресла пилота. Да вот она, сэр!

Все поднялись на борт и заняли свои места. Ши стал изучать карту, а чиновник зашагал через летное поле по направлению к административному корпусу.

— Все готовы? — спросил Ши. — Хочу предупредить вас, что это самая непрофессионально подготовленная экспедиция в моей многолетней практике.

Ему ответил Рас Тавас:

— Пристегнитесь ремнями к спинкам кресел, а для этого вложите скобы на концах ремней в прорези на боку ваших кресел.

— Совсем как ремни безопасности на Земле, — заметил Ши и одобрительно улыбнулся Бельфебе, которая пристегнулась, не дожидаясь указаний Раса Таваса.

— Следите за мной, — попросил Ши Раса Таваса, — и сразу же говорите, если я буду делать что-то не так. Ну, тронулись!

С этими словами он сбросил один из балластных мешков и повернул маховик, управляющий мотором. «Бант» медленно поднялся над землей, и пропеллер, защищенный сетчатым кожухом, стал вращаться. Когда скорость вращения пропеллера стала такой, что его лопасти, слившись, образовали прозрачный круг, «Бант» поплыл по воздуху.

 

IV

Пропеллер с урчанием вращался в своей сетчатой клетке на корме позади пассажиров. Потоки воздуха приводили в беспорядок волосы у них на головах. Обращаясь к Расу Тавасу, Бельфеба сказала:

— Что вызвало мое удивление, доктор, так это то, с какой легкостью мы отправились в полет. На Земле пилот должен иметь права на управление самолетом, наподобие тех, что требуются в Гелиуме; кроме того, вы должны согласовать маршрут и время полета с Федеральной авиационной администрацией и еще с какими-то ведомствами. В общем, пропасть писанины и обращений в инстанции.

— Пока до этого здесь не дошло, — ответил Рас Тавас, — но за последнее время зарегистрировано очень много несчастных случаев — люди пропадали и затем их обнаруживали в тех местах, где им никак не надлежало быть; пилоты отправлялись в полет в состоянии сильного опьянения, летательные машины сталкивались в воздухе. Что действительно необходимо сделать, так это ввести полетные правила, общие для всей территории Барсума. Конечно же, это мероприятие встретит яростное сопротивление тех, кто полагает, что для любого свободного барсумита, который может позволить себе удовольствие взять в руки штурвал, естественным правом является летать когда угодно. К тому же в каждом городе и в каждом округе имеются свои представления о том, какими должны быть эти правила, и их жители будут с оружием в руках пресекать любые попытки навязать им правила, сочиненные кем-то на стороне.

Бельфеба взглядом поблагодарила Раса Таваса за объяснение и, обратившись к Гарольду, спросила:

— Дорогой, ты все делаешь так, как надо?

— По сравнению с управлением земного самолета это совсем не трудно, — ответил Ши. — Скорее это напоминает полет на небольшом дирижабле, на котором я когда-то летал и где мне позволили порулить несколько минут, а сейчас, если хочешь, я могу дать порулить тебе.

— Вы контролируете направление полета, доктор Ши? — спросил Рас Тавас.

— Пока что все в порядке, — промычал Ши, вынужденный следить за местностью, над которой они пролетали, не спуская глаз с компаса, и время от времени сверяться с картой, лежащей у него на коленях. — Барсумитский ландшафт по сравнению с земным весьма скуден в смысле ориентиров. Свое местоположение можно определить либо по навигационным счислениям, либо вообще никак. Я могу предположить, что в Птаре, который находится на середине пути от Зоданга до Тупола, мы окажемся примерно через десять цодов и еще один день займет перелет до Тупола.

— Доктор, а посадка в Птаре не будет для нас опасной, сможем мы там перекусить и переночевать? Или в этом городе также ненавидят чужестранцев и убивают тех, кто не похож на местных обитателей?

— Там нам, пожалуй, ничто не угрожает, — ответил Рас Тавас. — Что вам необходимо сделать, так это прикрепить сзади на портупее эмблему Гелиума. Джед Туван Дин — давний союзник Гелиума.

— Гарольд, — обратилась к мужу Бельфеба, — мне холодно! Одно дело нудизм на пляже во Флориде, и совершенно другое — на высоте над планетой Барсум.

Ши обшарил все шкафчики, расположенные по бортам кабины. В одном из них оказалось несколько одеял, и он дал каждому по одеялу. Закутавшись и немного согревшись, Бельфеба спросила:

— А есть у нас какая-либо возможность перехватить Маламброзо до того, как он окажется в Туполе, если, конечно, он направляется именно туда?

— Поскольку мне неизвестны скрытые возможности аппарата, на котором летит Маламброзо, — ответил Ши, — я не могу сказать ничего определенного, кроме того, что наш аппарат летит с максимальной скоростью, какую способен развить установленный на нем мотор.

— Тогда, — задала очередной вопрос Бельфеба, — что это за пятнышко на небе впереди нас? Оно то и дело мерцает, как будто от него отражаются солнечные лучи.

Ши посмотрел туда, куда указала Бельфеба.

— Я ничего не вижу, дорогая, но ведь твои глаза всегда видели лучше моих, особенно на большие расстояния.

— Жаль, что у нас нет хоть какой-нибудь подзорной трубы или бинокля, — вздохнула она.

— А знаете, — вдруг оживился Рас Тавас, — мне кажется, у меня есть что-то, что может оказаться полезным.

С этими словами он извлек из футляра, болтавшегося на его портупее, небольшую подзорную трубу, раздвинул ее на всю длину и приставил к глазу.

— Ну конечно, это летательный аппарат, — сказал он после короткой паузы и протянул трубу Ши.

Вибрация, создаваемая пропеллером, затрудняла наводку на объект, а увеличение трубы было таким большим, что в поле зрения попадала лишь незначительная часть неба. Водя трубой взад и вперед, Ши наконец поймал какой-то объект и разглядел в нем летательный аппарат, двигавшийся параллельным курсом и казавшийся сейчас не больше комара.

— А должен ли будет Маламброзо непременно следовать нашим курсом и пролетать Птар? — спросила Бельфеба.

— Возможно, — ответил Рас Тавас. — Птар лишь немного в стороне, и, согласно навигационной схеме, все воздушные суда, летящие из Зоданга в Тупол, должны либо приземляться в Птаре, либо пролетать вблизи от него. То же самое можно сказать и о Фундале, если, конечно, его граждане не собьют иностранный летательный аппарат, вторгшийся в воздушное пространство, которое они считают своим. Поэтому нам лучше держаться от Фундала подальше.

— А что если мы надумаем совершить там посадку? — спросил Ши.

— Они допросят нас о том, куда мы направлялись, и, если мы ответим «в Фундал», но произнесем это слово не так, как произносят его местные жители, они отрубят нам головы.

— Гостеприимные люди, нечего сказать, — с ужасом произнесла Бельфеба. — А как надо произносить это слово?

— Согласно местной фонетической норме оно произносится и не как «Фундал», и не как «Пфундал», а как некое «Пвфундал». Чтобы произнести его так, как принято у них, надо изрядно попрактиковаться.

— Тогда нам лучше не приземляться в Фундале, — сказала Бельфеба.

— Тут и спорить не о чем, — согласился с ней Ши. — Нечто похожее происходило, насколько я помню, в одной из балканских стран, где за использование искаженного диалекта национального языка вам могли перерезать горло. — Приложив подзорную трубу к глазу, он добавил: — Может быть, над этим следует подумать, но я не верю, что нам удастся перехватить их здесь.

— Дай мне трубу, — попросила Бельфеба. — Что-то не замечаю, чтобы расстояние между нами сокращалось.

— Ты и не можешь этого заметить, — ответил Ши, — при разности в скорости всего в несколько хаадов в зод. Лучше давай посмотрим, как действует это бортовое орудие.

— Гарольд, ты что! Даже если мы догоним их, ты не посмеешь стрелять — ведь можно попасть в Волинду или сбить их аппарат.

— Пожалуй, ты права, — вздохнул Ши. — Если мы приблизимся к ним, то, может быть, сможем воспользоваться либо моим пистолетом, либо твоим луком, чтобы пристрелить Маламброзо.

— Если, конечно, он не воспользуется нашей малышкой как живым щитом!

— А что мне делать, если он именно так и поступит? Прыгать с борта «Банта» в его аппарат с саблей в руке?

— Это было бы слишком рискованно, — вмешался в разговор супругов Рас Тавас. — Поступая так, вы имеете серьезный шанс упасть на землю, а падение с такой высоты было бы смертельным. Если мы приблизимся к ним на расстояние прыжка, то с нашим оружием, я уверен, мы сможем настолько вывести из строя их летательный аппарат, чтобы он едва держался в воздухе, а затем возьмем их на буксир.

— Если, конечно, он не приставит нож к горлу Волинды с угрозой убить ее в случае малейшей опасности, грозящей ему с нашей стороны.

— Сколько в вас сентиментальности! — пренебрежительно процедил Рас Тавас.

Ши взорвался:

— Сколько раз, доктор, я просил вас не употреблять это слово. Самый простой способ возбудить в людях ярость и враждебное отношение к себе — это глумиться над их искренними чувствами и привязанностями!

— Простите меня! Я позабыл, — проворчал Рас Тавас.

— А что если вдруг он использует против нас какое-либо магическое заклинание? — спросила Бельфеба.

— Здесь оно не сработает, — ответил Ши, — так же как и на Земле.

— А как же дымовая завеса, под прикрытием которой он улизнул с оружейного базара?

— Это была простая дымовая шашка, каких полно на Земле.

«Бант» уже много часов, урча пропеллером, бороздил воздушное пространство над Барсумом, проваливаясь время от времени в воздушные ямы и подпрыгивая при попадании в воздушные потоки, а три его пассажира, не обращая на это внимания, горячо обсуждали стратегию предстоящих действий. Летательный аппарат Маламброзо, к которому они приближались, становился все больше, но это приближение было мучительно медленным. Объект, в момент обнаружения казавшийся мелкой мошкой, сейчас имел размеры маленькой птички, и Ши уже невооруженным глазом следил за ним.

Яркое солнце планеты Барсум повисло почти над линией горизонта, когда Рас Тавас, приложив к глазу подзорную трубу, объявил:

— Думается, доктор Ши, что преследуемый-то нас заметил. Он разворачивает свой аппарат, к тому же у него есть такое же бортовое орудие, как у нас, а стрелять с кормовой части он не может, поскольку существует опасность повредить при этом свой пропеллер.

— Иду на сближение, — решительно произнес Ши. — Когда мы будем поближе, то, возможно, поразим цель максимум с двух выстрелов. Только смотрите не промахнитесь!

— Я вообще-то не артиллерист, — заявил Рас Тавас. — Последний раз я стрелял из орудий, похожих на эти, несколько столетий назад, когда пребывал еще в своем прежнем теле. Мне думается, что будет лучше, если вы доверите мне штурвал, а сами будете стрелять.

— Возможно, вы правы. А как надо стрелять из этих орудий?

— Отведите затвор назад, откроется камера. Вложите в нее снаряд и дошлите его вперед до упора. Позади него установите эту гильзу со взрывчаткой и закройте затвор. Вот вы и готовы открыть огонь, а для этого вам надо потянуть вот за этот шнур.

Ши проделал все в той последовательности, какую описал Рас Тавас.

— Старайтесь повредить пропеллер его аппарата, — напутствовал его ученый.

По мере того как расстояние между летательными аппаратами сокращалось, стало возможным рассмотреть, что происходило на борту противника. Маламброзо вскарабкался на носовую часть палубы и развернул орудие. В ответ на это Ши прицелился, опустив ствол пониже, и дернул за спусковой шнур. Бум!

Из ствола орудия вырвался клуб дыма, поглотивший в мгновение ока летательный аппарат Маламброзо. Ши, не зная состава барсумитского пороха, решил, что он действует практически так же, как дымный порох, применявшийся некогда на Земле.

Бум! Такой же клуб дыма вырвался из орудия противника, но на полете корабля преследователей это никак не отразилось — ни удара, ни взрыва, — поэтому Ши решил, что Маламброзо тоже промазал, но подумал, что промах Маламброзо не был преднамеренным.

Ши пытался угадать ход мыслей Маламброзо. Чародей начал с того, что решил заполучить Флоримель, а когда Ши отказался стать его соучастником, похитил Волинду, чтобы заставить Ши помочь ему совершить задуманное. Но если он отправит супругов Ши на тот свет, какой прок ему от того, что их дочь находится в его руках? Едва ли это приблизит его к духовному и физическому обладанию Флоримель, у которой на сей счет было собственное и довольно определенное мнение. Все указывало на то, что тщательно продуманного плана у Маламброзо не было. Уж лучше иметь дело с Расом Тавасом, несмотря на его несносный эгоизм, чем с действующим наобум чародеем!

— Протрите снарядный отсек перед тем, как заряжать снова, — сказал Рас Тавас и подал Ши тряпочку, которую только что вынул из бортового ящика для инструментов. — Иначе электростатический заряд может перейти на вновь загружаемую взрывчатку.

Ши принялся протирать снарядный отсек; воздушные суда между тем шли на сближение, и вдруг вновь раздался грохот — бум! — и сразу же за ним пронзительный лязг металла. Корпус «Банта» завибрировал.

— Пропеллер, — с тяжелым вздохом произнес Рас Тавас.

Бум! «Бант» накренился.

— Думается, мы попали ему в борт. Он выходит из боя и будет пытаться спастись бегством, — заключил Рас Тавас.

Ши вновь взял в руки штурвал, к этому времени вибрация корпуса «Банта» стала практически невыносимой. Когда Ши повернул рычаг управления пропеллером в положение «медленно», вибрация уменьшилась. Второй летательный аппарат быстро удалялся, и его очертания становились все менее различимыми на фоне темнеющего неба.

— Похоже, нам волей-неволей придется задержаться в Птаре, — сказал Ши и выключил пропеллер. — Доктор, он очень сильно поврежден?

— Чтобы лететь дальше, нам необходимо его отремонтировать, — ответил Рас Тавас, — одна лопасть согнута чуть ли не пополам.

— А насколько серьезно поврежден корпус?

— На мой взгляд, это просто софад.

Рас Тавас пристегнул крючки ремней безопасности к петлям, прикрепленным к креслу, затем забрался на поручень и, перегнувшись через него, начал осматривать днище аппарата. Когда он снова появился в пассажирском отсеке, его обычно красное лицо было ярко-багровым от прилива крови к голове. Ши не мог не восхититься смелостью ученого. Сам он едва ли был в состоянии выполнить столь опасный трюк практически экспромтом.

— Кажется, снаряд прошел по касательной, — сообщил Рас Тавас. — Будем надеяться на то, что он не причинил больших внутренних повреждений.

— Будь ты проклят, — злобно прошептал Ши.

— Да не стоит так переживать, доктор, — стал успокаивать его Рас Тавас. — Нам повезло, что Маламброзо выстрелил всего три раза, а поскольку он не протирал после каждого выстрела снарядный отсек, то дважды его аппарат мог взлететь на воздух вместе с ним и вашим ребенком, а раз этого не случилось, давайте считать это нашей удачей. Очевидно, удача будет сопутствовать нам и в следующий раз, хотя я сам не так наивен, чтобы верить, что каждый случай невезения должен компенсироваться последующим случаем везения.

Солнце почти скрылось за горизонтом. Вскоре и последние его лучи погасли, и непроницаемая тьма окутала все вокруг. На небе заблистали звезды, но луна, которая на Барсуме называлась Турин, еще не взошла; зато был виден Кларос, однако его яркость была не больше максимальной яркости Венеры, наблюдаемой с Земли. Наступившую тишину нарушила Бельфеба:

— Я вижу полоску огней слева по борту. Может, это Птар?

— Дорогая моя, воистину у тебя дар всевидения! — воскликнул Ши. — И на карте Птар указан именно в той стороне.

— Помните, джед Морис Кайяк сказал нам, что Джон Картер отправился с визитом к джеду Птара? Почему бы и нам его не навестить? Возможно, он обрадуется встрече с супружеской четой, прибывшей с Земли, и поможет нам справиться с Маламброзо. Насколько можно судить по тому, что о нем говорят, на Барсуме он не особенно желательная персона.

Ши, поразмышляв немного над тем, что сказала жена, покачал головой:

— Думаю, нам не стоит так поступать, дорогая. Маламброзо воспользуется нашей остановкой, чтобы уйти как можно дальше. Я считаю, самым ценным в нашей ситуации является время, даже более ценным, чем помощь самого великого Джона Картера.

Следующий восход солнца застал «Бант» в воздухе над Птаром, а Ши-за штурвалом. Он сверился с картой и взял курс на Тупол.

— Если не считать того, что они включили в гостиничный счет плату за вино, которое мы не пили, — сказал Ши, — и огромную сумму, которую с нас содрали за выпрямление погнутой лопасти пропеллера, можно считать, что в Птаре к нам отнеслись достаточно любезно.

— Дорогой, — возразила Бельфеба, — вспомни, они трудились над пропеллером почти всю ночь, а ведь тебе известно, что на Земле в ремонтных мастерских за такую работу берут повышенную плату.

— Да, тут ты права, — согласился Ши, а затем объяснил Расу Тавасу значение выражения «включить в гостиничный счет». — Как вы думаете, доктор, я на достаточное расстояние отклонился в сторону от Фундала? — спросил он.

Рас Тавас стал изучать карту.

— Думаю, да, — заключил он. — Один научный сотрудник по имени Фал Сивас, как я слышал, работает над созданием системы управления летательным аппаратом, предусматривающей использование искусственного интеллекта. Но даже и она не уберегла бы нас от опасности, вздумай пограничная авиация Фундала атаковать нас в воздухе.

Этот Фал Сивас, как мне сказали, слишком уж самовлюбленный. Он дошел до того, что именует себя Самым Выдающимся Умом Барсума, хотя любому понятно, что он таковым не является. Если кто и заслуживает подобного титула, так это я, но никак не он… ой-ой, простите, доктор Ши, я опять позабыл.

Ши не мог сдержать улыбку.

— Вы усваиваете науку, старина. Уверен, через полгода наших занятий вы станете настолько вежливым и тактичным, что Гелиум произведет вас в ранг посла по особо щекотливым поручениям.

— Однажды они уже пытались это проделать, — с печальным вздохом ответил Рас Тавас. — Они включили меня в состав делегации, направлявшейся на Манатор. Но что-то из сказанного мною настолько взбесило тамошнего джеда, что наша миссия едва не закончилась объявлением войны, хотя Манатор находится от Гелиума на расстоянии, равном половине длины экватора Барсума.

Весь следующий день прошел без происшествий, если не считать того, что воздушные путешественники наблюдали на простиравшейся внизу плоской равнине, покрытой желтовато-розовым мхом, колону странствующих зеленых людей, обитающих на Барсуме, каждый из которых имел по четыре руки и был примерно вдвое крупнее любого краснокожего барсумита. Один из зеленых людей, ехавший верхом на громадном тоате, вытащил из сумки, притороченной к седлу, мушкет и пальнул в сторону «Банта», испустив из своего оружия облако дыма, вслед за которым раздался свист пули.

Ши резко развернул аппарат и потянул за трос, при помощи которого из балластного мешка высыпался песок. Зеленый стрелок внизу перезаряжал свой мушкет.

— Ох, ну прямо руки чешутся от желания выстрелить по нему и отучить этого недоумка палить по безобидным путешественникам только потому, что его левая нога этого хочет. Но не думаю, что в существующих обстоятельствах это было бы разумно.

— Что до меня, — сказал Рас Тавас, — я был бы счастлив, если бы кто-либо из землян смог бы укротить их скотские порывы.

К моменту, когда зеленый стрелок снова упер мушкет в плечо, «Бант» был уже вне зоны досягаемости.

— Доктор, — обратился Ши к Расу Тавасу, — что-то мне не нравится, как ведет себя наш аппарат. Уж больно медленно он набирает высоту.

— Возможно, — ответил Рас Тавас, — что в результате того самого выстрела в кормовой части, в цистерне с веществом, обеспечивающим плавучесть, появилась течь.

— Теперь нам надо следить еще и за высотой, — недовольно проворчал Ши, снова выверяя курс на Тупол.

Они оказались над заболоченной равниной, простирающейся во всех направлениях до самого горизонта. Иногда на ней то тут, то там поблескивали под солнцем ручейки и озерца, кое-где виднелись группы деревьев. Обозревая открывшийся взору ландшафт, Ши сказал:

— Смотрите, похоже, что это последняя на всем Барсуме заболоченная территория.

А произнеся это, он должен был затем объяснить Расу Тавасу, что такое «заболоченная территория».

— Когда-то, — начал он, — каждый житель Земли был уверен в том, что, убивая каждое встреченное им дикое животное и осушая, а затем культивируя все болота, для того чтобы превратить их в поля и пастбища, поступает абсолютно правильно со всех точек зрения, в том числе и с естественно-биологической. Но позднее люди начали замечать, что и болота, и заболоченные места обладают своими функциями в общем природном процессе. Ликвидация болот приносит лишь новые проблемы.

— Понимаю, — прервал его Рас Тавас. — Несколько барсумитов уже пыталось высказывать подобные предположения, призывая оставить в первозданном виде творения природы. Но пока что большая часть населения считает их просто назойливыми занудами, сующими носы не в свои дела, только и помышляющими о том, как бы лишить всех остальных жителей планеты нормальных условий жизни, а также и средств к существованию. Кое у кого может создаться мнение, что довольно продолжительная жизнь барсумитов способствует выработке у народных масс способностей к долгосрочному прогнозированию на периоды, равные многим векам или даже тысячелетиям. Но в действительности им под силу обдумать свои жизненные перспективы лишь на один год вперед; делать более долгосрочные прогнозы они либо не могут, либо не хотят.

— Примерно то же самое характерно и для жителей Земли, — сказал Ши.

— Как обстоят дела с высотой полета, доктор? — спросил Рас Тавас.

— Мы постепенно снижаемся. Мне бы не хотелось высыпать песок из последнего балластного мешка, поскольку это лишит нас возможности контролировать высоту.

— Да, я это тоже заметил, — подтвердил Рас Тавас. — Нам, очевидно, стоит приземлиться на первой же попавшейся на пути ровной площадке до того, как у нас полностью закончится рефуфупицаиди, а уж тогда нам придется садиться куда придется.

— Мысль верная. Стоит подумать, — согласился Ши.

— А что еще вы хотели услышать от такого непревзойденного интеллектуа… простите, доктор, я снова забылся. — Придав своему лицу выражение стыда и раскаяния, Рас Тавас извлек из ящика подзорную трубу и начал рассматривать болотистые пейзажи, открывающиеся перед летательным аппаратом. — Думается, я вижу площадку, достаточно сухую и ровную, к тому же покрытую редкой растительностью, в общем такую, на которую мы можем сесть. Доктор, взгляните налево — под углом примерно десять градусов.

Намереваясь приземлиться на полоску твердой почвы, поросшую желто-розовым мхом и окруженную со всех сторон кустами и деревьями, Ши начал снижаться.

— Я не думаю, что нам имеет смысл идти в Тупол пешком, — сказал Ши, посадив машину на грунт.

— Твои слова, дорогой, достойны называться изречением года. Есть ли у нас хоть небольшой шанс найти пробоину и загерметизировать цистерну? Ты всегда так ловко орудуешь ключами и паяльником, когда устраняешь подобные неполадки в нашем автомобиле.

Тщательно осмотрев корму летательного аппарата, Рас Тавас сказал:

— Я не заметил никаких повреждений на цистерне. Очевидно, чтобы найти прокол, корабль необходимо разобрать, но тогда пропадет весь запас рефуфупицаиди. Мы сейчас можем подняться в воздух?

Ши повернул рычаг управления аппаратом.

— Кажется, немного рефуфупицаиди у нас еще осталось, но его недостаточно для того, чтобы взлететь. А ведь мы можем вручную дотащить «Бант» до воды. Если в кормовой части все-таки обнаружится течь, мы вычерпаем воду чашками, которые взяли с собой.

— А «Бант» может держаться на плаву? — спросила Бельфеба.

— Должен, — сказал Рас Тавас. — Когда после открытия рефуфупицаиди были спроектированы машины этого типа, то в основу конструкции было положено мелководное судно, поскольку в то время все еще существовали, хотя и сильно обмелели, барсумитские океаны, правда, меня тогда еще не было на свете. Впрочем, летательные аппараты и сейчас похожи на лодки. А раз так, предлагаю сплавиться до Тупола по воде. Каково ваше мнение на этот счет?

— Мы должны попытаться, — ответил Ши. — Я думаю, нам удастся проложить маршрут по карте, даже если он будет таким же извилистым, как червяк, насаженный на крючок.

— А что это значит — «червяк, насаженный на крючок»? — заинтересовался Рас Тавас.

Ши ответил на его вопрос и добавил:

— Лично у меня сейчас наибольшее беспокойство вызывает то, как доставить это чудо техники назад в Малый Гелиум и вернуть залог. Ведь это практически все наши денежные средства.

— Может быть, я смогу вас выручить, — сказал Рас Тавас.

— Вы? Я не ослышался? — переспросил Ши, изумившись донельзя. — Никак вы стали альтруистом?

Рас Тавас смутился:

— Я попытался извлечь некую пользу из вашего заявления, доктор. Раз уж мы оказались здесь вместе, то нужно и поступать сообразно сложившимся обстоятельствам. К тому же я уверен, что нам удастся починить аппарат в Туполе.

— Порядок, — сказал Ши, цепляясь за хвостовую часть «Банта». — Посмотрим, как эта новая штука, которую дал вам Вад Варо, работает под нагрузкой. Забирайтесь на нос и хватайтесь за конец фалиня.

— Хвататься за что? А… вы имеете в виду веревку на носу? Я думаю, что силы моих барсумитских мускулов не эквивалентны вашим, поскольку мое тело, даже нынешнее, не получило тех преимуществ, которые обеспечивают биологическое развитие и рост организма на планете, где сила притяжения больше, чем на Барсуме. Ведь в вашем мире вы принадлежите к классу физически сильных людей?

— Вовсе нет, — ответил Ши. — Уж если и относить меня к какому-то классу, так это будет класс костлявых, да еще и с неразвитой мускулатурой.

— К моему счастью, — объявил Рас Тавас, — мой супермозг не счел необходимым развивать мускулатуру, а довольствовался той, что я получил с новым телом, и все привычки, приобретенные мною за сотни лет, остались неизменными. По крайней мере, на «Банте» вам не удастся заставить меня ежедневно заниматься гимнастикой!

Кряхтя, они столкнули аппарат в воду. Ши притянул его за фалинь к берегу, и вся троица поднялась на борт слегка покачивавшегося на волнах судна. Ши смотал фалинь и углубился в изучение карты, после этого запустил двигатель. Пропеллер сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее начал вращаться внутри клетки, и через некоторое время его лопасти слились в единый полупрозрачный круг.

— Доктор, прошу вас, пройдите на нос и следите за тем, чтобы мы не наткнулись на какую-нибудь корягу и не сели на мель. Предупреждайте меня об опасностях, как только заметите их.

— Мы можем двигаться быстрее? — спросила Бельфеба.

— Я боюсь налететь на что-нибудь и повредить обшивку, поэтому и установил рычаг управления мотором в положение «средняя скорость».

В течение нескольких часов Ши с максимальной осторожностью вел летательный аппарат по бесчисленным речушкам и старицам, пересекавшим Туполианское болото. Сидя на носу, Рас Тавас извещал его о корягах и отмелях, появлявшихся на их пути. Однажды он сообщил о полузатопленном бревне, которое в действительности оказалось живым существом, похожим на крокодила.

— Могу с уверенностью сказать, что не испытываю ни малейшего желания оказаться у него в желудке, — сказал Ши. — А ведь в крошечном мозгу пресмыкающегося может зародиться мысль о тому что мы будем несказанно обрадованы, увидев его на борту в качестве гостя.

— Гарольд! — вскрикнула Бельфеба. — Посмотри на то, что у тебя над головой. Ты собираешься под этим проплыть. — Она вытащила из колчана стрелу и натянула тетиву лука.

— Ты о чем? — спросил Ши. — О, это! Еще один незваный гость! Что делать, доктор?

— Если вы его не потревожите, он, как мне думается, окажет вам аналогичную услугу, — ответил ученый.

Существо, взволновавшее пассажиров «Банта», было похоже на ящерицу размером с человека, с шестью лапами, каждую из которых украшали крючкообразные когти. Животное сидело на ветви большого дерева, росшего как раз посредине протоки.

— Осторожно, Гарольд! — пронзительно закричала Бельфеба.

Внезапно «Бант» врезался в дерево. Рас Тавас свалился с носа корабля в мутную воду, ствол дерева тряхнуло, и барсумитская болотная ящерица, свалившись с ветки, с грохотом рухнула на палубу перед Ши, сидевшим за штурвалом, и Бельфебой, державшей в руках лук с уже натянутой тетивой. Она ухватилась за пряжку ремня безопасности своего сиденья, намереваясь пристегнуться.

Падая в воду, Рас Тавас по счастливой случайности ухватился за фалинь. Едва вынырнув, он, крепко держась за веревку, сразу же стал карабкаться по борту в носовой части, стараясь как можно быстрее забраться на судно.

— Не стреляй! — закричала Бельфеба Гарольду, вновь натягивая тетиву. — Ты можешь попасть в Раса Таваса!

Ши, не спуская глаз с болотной рептилии, находившейся на расстоянии вытянутой руки от него, вложил пистолет в кобуру и вынул из ножен короткую саблю, обращаясь к своему противнику со словами:

— На такой короткой дистанции я предпочитаю это.

Рептилия тем временем шипела и разевала пасть, демонстрируя громадные клыки. Рас Тавас, уже забравшийся на борт, произнес:

— Не трогайте ее, Ши! Я держу ситуацию под контролем!

Ши не понял, какого рода «контроль» может иметь ученый над этой рептилией. Но спустя несколько секунд животное развернулось и спрыгнуло с борта в воду. Вынырнув, ящерица поплыла прочь от судна, виляя своим гибким, как у змеи, хвостом.

— Как вам это удалось, доктор? — спросил пораженный Ши.

— Все представители высших форм барсумитской жизни в большей или меньшей степени умеют пользоваться телепатией, — объяснил Рас Тавас. — А я просто слегка напряг свои выдающиеся мыслительные способности — да, именно таковыми они являются на самом деле, хоть вы и ругаете меня за то, что я называю вещи своими именами. Не обладай я ими, вам и вашей супруге не избежать зубов чудовища. Этих рептилий очень трудно убить. У нас на борту есть какая-нибудь тряпка, чтобы стереть оставленную им слизь?

Ши пошарил в шкафчиках и извлек оттуда кусок подходящей материи.

— Может быть, вы объясните мне непонятный земной обычай прикрывать тело тканью, хотя температура воздуха является достаточной и дает возможность этого не делать, — попросил Рас Тавас.

Ши вздохнул:

— Некоторые религии настаивают на этом. А восходит эта традиция, по моему мнению, к первобытным временам в истории Земли, когда наши прародители, еще не полностью преодолевшие рубеж, отделяющий человека от животного, и щеголявшие голышом, как это принято у вас, барсумитов, впервые мигрировали с теплого континента Африка в области с более холодным климатом.

Ши, объясняя своему ученому коллеге со всеми антропологическими подробностями табу на демонстрацию обнаженного тела, существующее в иудаизме и перешедшее оттуда в две отпочковавшиеся от него религии, христианство и ислам, превзошел сам себя. Вдруг что-то с громким гудением пролетело мимо них. Рас Тавас с воплем распростерся на палубе.

Летучее существо сделало круг и снова появилось над судком. Бельфеба вскрикнула и с силой ударила его.

— Оно хотело клюнуть меня!

— Не подпускайте ее ко мне! — пронзительно кричал забившийся в угол Рас Тавас.

Ши, подняв глаза вверх, пытался нащупать револьвер, но затем, передумав, выхватил из ножен саблю. Получше рассмотрев летающее создание, он подметил сходство последнего с земным шершнем, но здешний экземпляр был в несколько раз крупнее: размах его крыльев был не меньше длины ступни Ши.

— Вон еще один! — вопил Рас Тавас. — Спасите меня, доктор!

Первый вторженец кружился над судном, то взмывая вверх, то входя в пике. Ши взмахнул саблей. Ее лезвие с хрустом врезалось в тело агрессора и рассекло его на две части. Второй псевдошершень внезапно спикировал и клюнул Ши в правую ягодицу.

Ши, вскрикнув от боли, подпрыгнул на месте и ударом сабли, обращенным за спину, покончил со вторым нападавшим. Третий вторженец также был рассечен Ши надвое.

— Мы, должно быть, находимся недалеко от их гнезда, — жалобно простонал из своего угла Рас Тавас. — Врубите мотор на полную мощность. Запах дохлых стинтов привлечет к нам полчища этих тварей.

Ши с размаху вонзил в дощатый пол палубы острый конец сабли, и она, воткнувшись вертикально, еще несколько секунд подрагивала в такт вибрации мотора. Затем Гарольд сел в кресло рулевого, и «Бант» рванулся вперед. Еще один стинт появился над «Бантом», но, пытаясь пролететь сквозь кожух, которым был закрыт пропеллер, незадачливый вторженец был изрублен в мелкие кусочки его лопастями.

— Их больше нет? — дрожащим голосом спросил Рас Тавас.

— Кажется, нет, — проворчал Ши, ощупывая свою распухшую ягодицу. — Доктор, выбирайтесь из своего убежища, вы ведь целы. Я единственный пострадавший в этой схватке. И видимо, какое-то время мне придется провести стоя, поскольку сидеть на распухшей заднице не слишком-то приятно и довольно больно.

— Я… мне очень жаль, что вам довелось увидеть меня в столь неприглядном виде, — сказал Рас Тавас. — Стинты — единственное, чего я боюсь.

— Вероятно, у вас невроз, возникающий при виде кровососущих и хищных насекомых?

— Да, и мне стыдно в этом признаваться. Один только вид даже безобидного создания подобного рода наводит на меня панический ужас. Уверяю вас, вы не получите никакого удовольствия, если расскажете барсумитам веселую историю о падении Раса Таваса, индивидуума, наделенного великим умом.

— Эта история навсегда останется нашим достоянием, и знать ее будем только мы, — успокоил ученого Ши. — Кстати, в моей психологической практике я уже сталкивался со случаями подобной фобии. Некоторые из них я смог излечить, по крайней мере у представителей расы, к которой принадлежу сам. А вам известно, каким образом у вас возникла эта фобия?

— В моем сознании существует смутное воспоминание о том, что стинт укусил меня, когда я был ребенком. Но это случилось много сотен лет назад, и моя память не сохранила четких воспоминаний об этом инциденте… А меня вы могли бы вылечить?

— Сомневаюсь, доктор, хотя если бы представился случай попробовать… но это потребовало бы многодневных занятий и тренировок.

— А как бы вы это делали?

— Постепенно приучал бы вас к виду таких жуков; поначалу, скажем, с рассматривания насекомого на картинке, затем дал бы вам в руки дохлого жука и так далее, до тех пор, пока вы не осмелились бы без содрогания взять в руки живое насекомое.

— Я должен попытаться пройти подобный курс самостоятельно, — как бы про себя произнес Рас Тавас. — Ибо нет ничего более болезненного и мучительного, чем оказаться в дурацком положении на публике. — Ученый посмотрел на Ши с холодной улыбкой во взоре: — Вы, по крайней мере, можете, вернувшись на Землю, рассказать своим соплеменникам, что стинт никогда не достигает размеров тоата, во что их заставил поверить тот самый писатель.

 

V

Вантос Ваз, начальник полиции Тупола, сказал:

— Да, доктор Ши, я прекрасно понимаю, что в этом мире вы являетесь чужестранцем. Но я должен вас зарегистрировать, то есть приписать вас к какому-нибудь определенному месту на нашей планете. Без сведений о регистрации идентификация любого жителя Барсума будет не полной.

— Ну что ж, — согласился Ши. — Именуйте меня сэром Гарольдом Ши из Зоданга; именно там мы находились несколько суток тому назад. Я мог бы также указать «из Птара», но, полагаю, Зоданг звучит лучше. А теперь, прошу вас, скажите, известно ли вам что-либо об этом неуловимом странствующем чародее и нашей дочери?

— Да, доктор Ши, упомянутая вами личность действительно недавно прибыла в Тупол. Высокий седобородый мужчина, по виду чужестранец, смугловатый, в одеянии, украшенном орнаментом с золотым шитьем. Он настоятельно просил разрешить ему остаться в одежде, поскольку Тупол расположен в полярной области. При нем был ребенок, светловолосая девочка, по виду несомненно чужестранного происхождения, которую он повсюду водил на детских вожжах. Я должен приобрести подобное устройство для своей жены, так ей будет легче управляться с нашим выводком. А почему вас интересует этот человек?

Ши поведал о том, как и почему Маламброзо похитил Волинду, а Рас Тавас добавил:

— Я путешествую вместе с доктором и госпожой Ши и могу дать любые заверения в том, что эти люди являются в высшей степени порядочными.

Начальник полиции вздохнул:

— Если столь известный во всем мире человек, как Рас Тавас, говорит такое, то это должно быть правдой. Вы хотите убить Маламброзо? Должен вас предупредить, у нас убийства не разрешены, кроме тех случаев, когда они происходят в соответствии с кодексом или на основании лицензии, выданной гильдией убийц.

— Нет, я не собираюсь его убивать, — ответил Ши. — Хотя кончина Маламброзо навряд ли повергнет кого-либо в печаль; наша главная цель — вернуть дочь, целой и невредимой. Все остальное имеет лишь второстепенное значение.

— Если Маламброзо, — добавила к сказанному супругом Бельфеба, — просто исчезнет с нашего горизонта и оставит нас в покое, то нам больше ничего и не надо. Где же все-таки этот негодяй сейчас?

— Согласно последнему донесению инспектора, которому поручено следить за ним, — объявил Вантос Ваз, — он вместе с маленькой девочкой остановился в гостинице «Пурпурная обезьяна». Вы хотите немедленно направиться туда?

— Не совсем так, сэр, — ответил Ши. — Сначала нам надо договориться о ремонте нашего летательного аппарата. Кто может оказать нам наиболее квалифицированную помощь в этом вопросе, но по доступным ценам?

Вантос Ваз порекомендовал им ремонтную мастерскую и добавил:

— Пусть у вас не вызывает удивления, что я установлю за вами слежку, приставив к вам специального агента. Раз уж между вами и этим известным во всем мире чародеем возникли противоречия и неприязненные отношения, нам необходимо быть уверенными в том, что убийство, если ему дано случиться судьбой, произойдет в соответствии с существующим законом. Поскольку у нас некомплект личного состава, нам подчас бывает затруднительно заставить всех убийц следовать положениям кодекса. Ваше путешествие по Великому Туполианскому болоту показалось вам тяжелым?

— Тяжелым, но не слишком, — ответил Ши, — если не считать того, что у нас кончились запасы провизии и мы немного поголодали, хотя и убили болотную ящерицу и даже пытались употребить ее мясо в пищу. Зато сейчас мы только и делаем, что едим все без разбору, компенсируя вынужденный пост.

— Что такое «пост»? — спросил начальник полиции.

Рас Тавас, Ши и Бельфеба вернулись в гостиницу Ван Ларика после томительного скитания по городу в поисках ремонтной мастерской и продолжительного ожидания в ней в течение времени, потребовавшегося механику для того, чтобы разобрать «Бант» и найти в цистерне течь.

Ши отворил дверь в номер и посторонился, пропуская вперед Бельфебу. А когда он сам, а за ним и Рас Тавас проследовали за ней, раздался звук, от которого все трое пришли в смятение.

Поскольку номер предназначался не только для проживания постояльцев, но и для хранения их вещей, то для этой цели в комнате была установлена ширма, состоящая из дугообразного карниза, закрепленного на противоположных стенах, с которого свисала подвешенная на кольцах штора. Сейчас штора была сдвинута, и за карнизом стояли Маламброзо в своем пурпурном балахоне, Волинда, запряженная в детские вожжи, и обнаженный краснокожий барсумит в портупее из тесемок и полосок с саблей в руке. Маламброзо наставил на Ши большой черный автоматический пистолет, явно прихваченный с Земли.

— Ну! — зарычал Маламброзо. — Кажется, судьба вновь свела меня с доктором Гарольдом Ши! Не пытайтесь вынуть свой пистолет, доктор Ши. Если посмеете, я пристрелю вас. А может, лучше… — Маламброзо наставил пистолет на Волинду. — Не вынуждайте меня лишать жизни эту премиленькую молодую леди. Я очень сильно привязался к ней за то время, что мы путешествуем вместе. Вы не поверите, но прошлой ночью мы остановились в отеле, где был ресторан с дансингом. Играл оркестр, пары танцевали. Волинде тоже захотелось танцевать, и она заставила меня пригласить ее. Что было делать? Представляете себе, в мои-то годы кружиться и выделывать танцевальные па на паркете!

Как я вижу, и вы, доктор Ши, и ваша супруга одеваетесь в соответствии с местным стилем в одежде, основанном на полном отсутствии оной. Я, хвала Люциферу, по крайней мере сохранил чувство благопристойности, свойственное цивилизованным людям, хотя мое одеяние и повергает аборигенов в состояние испуга!

— А кто этот барсумит? — спросил Ши. — Я не припомню, что бы имел удовольствие встречаться с ним раньше.

— Удовольствие от вашей встречи, я уверен, не будет продолжительным, — ответил Маламброзо. — Знайте, это славный Спор Мопус, светоч, гордость и надежда местной гильдии убийц. Он здесь со мной для того, чтобы убить вас. Мадам Бельфеба, думаю, не стоит делать попыток натянуть лук, иначе вам придется разделить судьбу своего супруга.

— Позвольте все-таки узнать, — продолжал допытываться Ши, — почему достопочтенный Спор Мопус вознамерился убить меня? Я слишком тощий, и из меня не получится хорошего блюда.

— Он убьет вас, потому что я нанял его для этого. Но он настаивает на том, что убийство должно быть исполнено в соответствии с наивысшими этическими принципами. Он даже не позволит мне застрелить вас, если, конечно, вы первым не вытащите пистолет. Убийство должно произойти в результате честного поединка на саблях. Если вы соблаговолите обнажить свою саблю, то он приступит к выполнению своей задачи.

Краснокожий барсумит сделал шаг вперед и, выставив саблю, приготовился парировать удары противника.

— Да все это детский лепет, — проворчал Рас Тавас. — Так сказать, надуманное и вычурное поведение двоих по отношению друг к другу.

— Поскольку, — вступил в разговор Спор Мопус, обращаясь к Расу Тавасу, — ты с пренебрежением относишься к нашим древним и всеми почитаемым обычаям, то я займусь тобой, после того как покончу с этим пришельцем. Итак, доктор Ши, начнем!

С этими словами барсумит сделал столь стремительный выпад, что наверняка проткнул бы Ши насквозь, если бы тот практически бессознательно не выхватил свою саблю из ножен, чтобы парировать удар Спора Мопуса. В следующее мгновение поединок был уже в полном разгаре, и комнату заполнил лязг и скрежет металла.

По мнению Ши, Спор Мопус был хорошим бойцом, но не больше — ничем особо выдающимся его умение фехтовать не отличалось. Если он не сделает какой-либо нелепой ошибки, думал Ши, то справится с этим любителем совершать убийства. И все-таки в поединках подобного рода всегда присутствует элемент везения, и разве вправе он лишать Волинду отца, даже принимая во внимание то, что они спасают ее из рук Маламброзо?

Дуэлянты продолжали сражаться, делая выпады, отступая, защищаясь и нападая. В атаке Спор Мопус был не слишком-то хорош, но приемами защиты владел превосходно и успешно парировал все удары и выпады Ши, который уже начинал опасаться, что противник решил измотать его и выждать, когда усталый Ши раскроется, и тогда нанести смертельный удар.

Внезапно Спор Мопус отошел назад, опустил саблю острием вниз и закричал:

— Это не по правилам! Это нечестно — приводить с собой кучу помощников. Удалите их отсюда или я отказываюсь продолжать дуэль!

— Что, черт возьми, это значит? — пробормотал Ши.

Спор Мопус вложил свою саблю в ножны и, печатая шаг, вышел за дверь. В то же мгновение раздался звук пущенной Бельфебой стрелы. Пока взгляд Маламброзо был сосредоточен на дерущихся, Бельфеба отступила назад и потихоньку подготовила лук к стрельбе. Маламброзо качнулся в ее сторону, стараясь слабеющими руками поднять пистолет. Тетива зазвенела снова, пистолет выпал из рук Маламброзо, послышался оглушительный выстрел, а из дула вырвался сноп желтого пламени. Чародей стал медленно оседать и через несколько секунд распростерся На циновке, покрывающей пол. Рас Тавас быстро подошел к нему и опустился перед раненым чародеем на колени.

— Мамочка! — пронзительно вскрикнула Волинда и кинулась к Бельфебе.

— Как вам это удалось? — обратился Ши с вопросом к ученому.

Рас Тавас поглядел на него снизу вверх взглядом, преисполненным собственного величия:

— Мои выдающиеся умственные способности, и ничего более. Я, помнится, рассказывал вам, что все высшие организмы Барсума обладают некоторой чувствительностью к телепатическому воздействию. Я просто заставил Спора Мопуса и Маламброзо видеть не одного размахивающего шпагой Ши, а шестерых, действующих одновременно и слаженно. А теперь посмотрим на этого несчастного. Он долго не протянет, если я не окажу ему помощь.

В дверь просунулась голова хозяина гостиницы.

— Что здесь происходит? — спросил он. — Я слышал звук выстрела или мне послышалось?

— Вам не послышалось, — ответил Ши, — но это был случайный выстрел, просто у чародея выпал из рук пистолет.

— Пришли пару рабов с носилками, — обратился к хозяину Рас Тавас, — надо доставить этого человека в больницу.

— А чего ради нам спасать его? — спросил Ши.

— Того ради, что я дал клятву самому Джону Картеру, — грубо оборвал Ши Рас Тавас, — в том, что буду постоянно оказывать помощь всем, кто в ней нуждается. А кроме того, если он умрет от ран, причиненных стрелами вашей супруги, то вас ждут очень серьезные неприятности с законом, поскольку он не будет считаться погибшим в результате законодательно разрешенной дуэли на саблях.

Я знаю, что он заслуживает смерти, но моей клятвой не предусмотрены исключения подобного рода. А, вот и господин Ван Ларик с носилками и рабами. Осторожнее, ребята. Просуньте под него носилки, но не поворачивайте его тело!

В номер торопливо вошел запыхавшийся от быстрой ходьбы человек с полицейским значком на портупее.

— Дуэль уже закончилась? — спросил он. — Она была проведена в полном соответствии с законодательством, дозволяющим убийства? Я ведь должен отразить все это в своем отчете.

Рас Тавс заверил полицейского чиновника в том, что все произошло в полном соответствии с кодексом, и успокоенный полисмен отправился в участок сочинять отчет.

* * *

Через несколько дней Ши и Бельфеба с маленькой Волиндой зашли в больницу. Раса Таваса они обнаружили сидящим у постели Маламброзо, по другую сторону которой стояла краснокожая сиделка-барсумитка.

— Доктор, — обратился к ученому Ши, — в ремонтной мастерской меня заверили, что процесс герметизации цистерны и ее заполнение будут завершены завтра. Судя по тому, что я видел, ремонтники говорят правду. Вы готовы отправиться с нами?

— Теоретически мой больной готов к выписке уже сегодня, — ответил Рас Тавас. — Стало быть, завтра я без опасений смогу оставить его.

— Любая из выпущенных мною стрел должна была бы оказаться для него смертельной, — сказала Бельфеба.

— Стрелы действительно имели бы для него роковые последствия, — ответил Рас Тавас и с гордым видом добавил: — Не предоставь ему судьба счастливой возможности попасть в руки величайшего из врачей и хирургов Барсума.

Ши, многозначительно покашливая, прочистил горло, глядя при этом на смущенного Раса Таваса, а потом сказал:

— Но я не могу уйти и тем самым предоставить ему свободу дальнейших действий. Ведь он затеял всю эту немыслимую историю лишь ради того, чтобы увести жену у моего коллеги Чалмерса.

— Я не думаю, что вам стоит из-за этого волноваться, — успокоил его Рас Тавас. — Как, доктор Маламброзо, вы все еще держите в голове эту затею?

— О, — еле слышно прошептал чародей, — теперь у меня абсолютно иные планы. — Он закатил глаза, а потом перевел их на сиделку-барсумитку, которая смущенно захихикала.

— Да, — продолжал Маламброзо, — мне наконец открылась истинная любовь. Моя привязанность к госпоже Чалмерс всего лишь мимолетная фантазия, безрассудное увлечение. А женщина, которую я имею счастье назвать своей невестой и с которой я уже обручился здесь, это — Мордалия, вдова Яна Валоса, который был в прошлом году убит в результате одной из бессмысленных и беспричинных дуэлей. Она обещала не разлучаться со мной и следовать за мной повсюду. Если вам доведется встретиться с мадам Чалмерс, передайте ей мое глубочайшее почтение и заверьте ее в том, что она больше никогда и ничего обо мне не услышит.

— Папочка, — тоненьким голоском спросила Волинда, — когда мы поедем домой?

— Сразу же, как только будем готовы, — ответил Ши. — Госпожа Мордалия, я счастлив, что имел честь и счастье встретить вас и пожелать вам всего хорошего. — А про себя добавил: «Вам это так необходимо!»

— Нам следует поспешить с отъездом, — сказала Бельфеба. — Мои волосы у корней начали обретать естественный цвет. Скоро мне предстоит красить их вновь.

— Вы хотите лететь обратно в Зоданг? — спросил Рас Тавас. — Если так, то я с вами.

Маламброзо с усилием оторвал голову от подушки и спросил:

— А почему бы вам не сэкономить время и не составить сорит, который доставит вас прямо на Землю?

Ши улыбнулся в ответ:

— Нет, я должен вернуть «Бант» его владельцам и получить обратно залог за него. К тому же нас там ждут восемь ездовых тоатов, которых я намереваюсь продать. А еще — мы оставили наши земные одежды в Зоданге. Вы можете себе представить, что будет, если мы с Бельфебой в костюмах Адама и Евы материализуемся перед входом в Гараденовский институт? Нам следует снова привыкнуть к ношению одежды, дорогая.

— Все наши знакомые и те, кто будет окружать нас на Земле, поначалу будут казаться нам неестественными, — вздохнула Бельфеба.

— А также, — подал голос Рас Тавас, — вы обещали мне преподать урок того, как заводить друзей и оказывать влияние на людей. Я уже попробовал применять ваши принципы и был прямо-таки поражен тем, насколько четко они срабатывают. Даже присутствующий здесь Маламброзо, чьи этические нормы, боюсь, не совсем соответствуют барсумитским стандартам, кажется, любит меня. Так что давайте приступим к занятиям немедленно!