— Ну, как дела, сынок?

— Ты о чем? — Шанай уже догадался, к чему подбирается мать.

— Как встретила тебя Микки? — лукаво посмотрела на сына Анджанабен.

— Ты сегодня не собираешься печь лепешки? — попытался уйти от ответа Шанай, завязывая галстук.

— О нет, только не этот дурацкий, в горошек! — воскликнула Анджанабен. — Надень лучше какой-нибудь из старых галстуков отца — английских, шелковых. Они отменного качества.

— Да что ты понимаешь в галстуках! — фыркнул Шанай.

Анджанабен пошла к маленькой раковине в углу комнаты, служившей им одновременно гостиной и столовой, и стала мыть руки. Она ничего не ответила. В последние дни сын с ней почти не разговаривал, а зачастую и грубил. Вот что получается, если отправить мальчика за границу. Слишком рано они становятся независимыми. Возвращаются через полгода — и хороших манер как не бывало, никакого уважения к старшим. А ведь был такой приличный, такой послушный. Все ей говорили: «У тебя просто золото, а не сын!» И Анджанабен сияла от гордости. В отличие от своих богатых двоюродных сестер и братьев, которые получали европейское образование в престижных заведениях южной части Бомбея, Шанай ходил в обычную гуджаратскую школу. Но все равно ее сын был лучше всех. Анджанабен видела, как ей завидуют другие женщины, когда все семейство собиралось на празднике Дивали или других торжествах. Неудивительно: ведь их сыновья пили, курили, гоняли на спортивных машинах, пускали деньги на ветер, ходили на скачки, играли в казино, водили домой девиц и, что самое ужасное, совсем не слушались своих родителей. Анджанабен никогда не упускала случая сказать родственницам: «Знаешь, милочка, мой сын не какой-нибудь шалопай. Он знает свое место. Вот подрастет, женится на девушке, которую я ему найду, и будет жить с ней в нашей скромной квартирке. Невестка возьмет на себя хлопоты по дому, а мы с мужем будем наслаждаться заслуженным отдыхом, ходить в храмы и нянчиться с внуками. Чего нам еще желать? Говорю тебе, мы счастливые люди. Может, мы и не богаты, но здоровы, и у нас есть сын, который будет заботиться о нас, когда мы состаримся». Но все это осталось далеко в прошлом.

— Когда ты вернешься? — резко спросила она сына.

— Вечером, — угрюмо отвечал Шанай, продолжая возиться с галстуком.

— А поточнее? — продолжала допытываться Анджанабен.

— А точнее… у меня работы по горло. Я нужен Микки. И не могу уйти раньше, чем уйдет она. А она иногда засиживается и до восьми, и до девяти. Тогда и мне приходится задерживаться.

Анджанабен втайне порадовалась таким словам сына. Хорошо, просто отлично. Они, кажется, сближаются. И она решила прикинуться дурочкой, надеясь выведать подробности.

— Ах, так?.. Ну, ты, конечно же, нравишься Микки. Может, пора уже подумать о свадьбе? Мы с твоим отцом давно ждали этой новости. Как только ты скажешь, что все на мази, я пойду и сама поговорю с ней.

Шанай чуть не подскочил от негодования.

— Мама, да ты с ума сошла! Что ты такое говоришь? Мне нравится моя работа. Я впервые в жизни почувствовал, что от меня есть какая-то польза. Микки мне доверяет. Я ее уважаю. Что ты там себе напридумывала?! Выкинь из головы всю эту чушь! Я тебя умоляю: не вмешивайся, не то ты все испортишь, и я никогда тебе этого не прощу, слышишь, никогда!

Анджанабен тяжело опустилась на скрипучий диван.

— Ну вот, дожили. Родной сын указывает мне, что делать, а чего не делать. Просто беда с современной молодежью! Стоит им дать глоток свободы — и пиши пропало: они тут же забывают о почтении к родителям. Да как ты смеешь говорить со мной в таком тоне! Я же забочусь о твоем будущем. У Микки есть все. Да, сегодня она тебе доверяет. А завтра найдет себе кого-нибудь другого, что тогда? Ты останешься с носом. Ее уведет какой-нибудь бездельник, вроде этого Навина. А ты, как дурак, прибежишь ко мне плакаться. Не будь разиней. Это твой шанс устроить и свою жизнь, и нашу. Ты только представь, чего сможешь добиться, женившись на Микки! Эти избалованные мальчишки, твои двоюродные братья, которые только и умеют что транжирить накопленные поколениями их предков состояния, — да они просто лопнут от зависти! А у тебя будет власть. Ты станешь большим человеком. И я смогу гордиться тобой. — При мысли о такой перспективе глаза у Анджанабен засверкали.

Шанай надел пиджак и подхватил портфель.

— Хватит фантазировать, мама, — сказал он. — Твои мечты могут обернуться кошмаром. Знаешь, о чем поговаривают в офисе? Что катастрофа, в которой погиб Баччхубхаи, была не такой уж случайной. Его убили. Ты слышишь, убили. Это было тщательно спланированное преступление. — Он посмотрел на мать, ожидая бурной реакции.

Анджанабен стояла, раскрыв рот от изумления. Шанай в раздражении хлопнул дверью и уже на лестнице услышал голос матери:

— Подожди, сынок, подожди. Зачем кому-то могло понадобиться его убивать?

Шанай не знал ответа на этот вопрос. По крайней мере, сейчас. Но решил во всем разобраться. И не только ради Микки. Хотя понял, что давно уже любит ее.

Он знал, что эта любовь безнадежна и о взаимности не может быть и речи, но ничего не мог с собой поделать. Когда-то они с Микки играли в воров и полицейских в одной из полутемных комнат ее огромного дома, и он неловко обнял ее, а она вырвалась и пригрозила: «Пусти! А то я скажу маме, и тебя накажут».

Воспоминание о том объятии еще долго преследовало Шаная — Микки завоевала его сердце уже в детстве. Он пытался выкинуть ее из головы и даже начал встречаться с какой-то бельгийкой. Но все равно страстно мечтал о Микки. Иногда он задавался вопросом, догадывается ли она, насколько сильно его чувство к ней, и тут же уговаривал себя перестать надеяться, спуститься с небес на землю и перестать думать о Микки — ведь он ей не пара.

Шанай сел в белую «судзуки», которую она ему одолжила, и вставил ключ в замок зажигания. Уже одно то, что он сидит в ее машине, давало ему шанс почувствовать себя ближе к ней. Он чувствовал запах ее духов, мысленно видел соблазнительную родинку на шее, представлял, как грациозно выгибается Микки, проверяя, все ли положила на заднее сиденье, слышал ее серебристый смех… Его окрыляла мысль о том, что он едет в офис и весь день проведет рядом с ней.

…Микки вызвала Шаная по внутренней связи. Войдя в кабинет, он сразу почувствовал, что она чем-то обеспокоена.

— Ты тоже слышал последние сплетни? — спросила она.

— Ходят кое-какие слухи, — ответил он уклончиво.

— Например? — настаивала она, теребя рукав своего жакета в тонкую полоску.

— Не знаю, должен ли я это тебе говорить… но все в офисе уже знают о твоей сестре, ну, об Алише… Извини.

Микки, нервно накручивая на палец прядь волос, маленькими глотками пила кофе. Теперь они с Шанаем общались на языке гуджарати, особенно если разговор был неофициальным. «Хорошо, что он перестал пытаться говорить по-английски, — подумала она. — Понятно, поначалу он старался произвести на меня хорошее впечатление, но все только портил своим произношением. Впрочем, мне тоже полезно вспомнить гуджарати, так что это на пользу нам обоим». Она подняла голову и с вызовом посмотрела Шанаю прямо в глаза.

— И что же говорят об Алише?

— Ну… дело в том, что… — ему было явно не по себе, — кто-то из офиса звонил ей. Телефонистка вчера сказала мне, что слышала обрывок разговора, но не смогла проследить, от кого исходил звонок.

Не желая показывать, насколько заинтересовала ее эта новость, Микки сделала вид, что внимательно изучает документы, лежащие перед ней на столе. Не поднимая глаз, она безразлично спросила:

— Да? Это все?

— А еще… ходят слухи, что самолет Баччхубхаи разбился не случайно, катастрофа была подстроена.

— Что ты хочешь сказать?! — Микки так и впилась взглядом в собеседника.

— Я думаю, не стоит обращать на это внимание. Ты же знаешь, люди любят посудачить… Я слышал, как менеджеры говорили об этом в столовой. Может, я не прав, но мне кажется, что это Раманбхаи распускает такие слухи.

Микки подошла к Шанаю и тихо, но твердо произнесла:

— Слушай меня внимательно, Шанай. Я хочу, чтобы ты рассказывал мне обо всем, что слышишь, даже если это кажется тебе полной чушью. Каждый слух, каждую сплетню, любой обрывок разговора. Узнай, откуда идет эта информация, ее источник. Если нужно, давай наймем профессионалов. Я хочу докопаться до истины. Зачем кому-то понадобилось убивать моего отца?!

— Думаю, у Баччхубхаи было немало серьезных конкурентов. Ходят слухи о больших кредитах. Я не знаю, правда ли это, но поговаривают, что акции компаний сильно упали в цене и твой отец влез в долги, чтобы спасти положение…

— Мне во многом еще надо разобраться, — сказала Микки задумчиво, — но в твоих словах есть доля истины. Незадолго до смерти отец действительно принял ряд неудачных решений. Но не убивать же его из-за этого. Что могло дать его устранение? Деньги ведь таким способом не вернешь…

— Микки, а тебе что-нибудь известно о проекте стоимостью пятнадцать миллиардов рупий, который твой отец пытался осуществить в штате Андхра-Прадеш? К нему еще Амришбхаи интерес проявлял.

Микки кивнула.

— А ты в курсе, что Баччхубхаи почти удалось получить лицензию на этот проект, а заявку Амришбхаи рассматривали почти два года, и все кончилось тем, что документы просто затерялись где-то в Дели?

— Всех подробностей я не знаю… — сказала Микки, — но про сам проект слышала: папа часто говорил о нем с Раманбхаи. Он был буквально помешан на этой идее, больше ни о чем думать не мог.

— Может, тут и кроется разгадка? — предположил Шанай. — Думаю, нам надо побольше об этом разузнать.

Микки с сомнением покачала головой:

— Бред какой-то! Убийство? Подстроенная катастрофа? И все из-за какой-то сделки?

— Но ты же знаешь, это далеко не первый случай, — ответил Шанай. — Такое постоянно случается по всему миру. Может, мы идем по ложному следу, но я предложил бы начать с того, чтобы разузнать побольше об этой катастрофе. У тебя все документы на руках? Отчет о вскрытии, заключение экспертов службы гражданской авиации…

— Нет, мне придется все это добывать, — ответила девушка. — После трагедии мне было не до того. Ты же помнишь, что устроили журналисты. Раманбхаи тогда сказал, что я могу об этом не беспокоиться, и все взял на себя, в том числе и документы. Бумаги, наверное, у него и остались. Расследование катастрофы займет немало времени — сам знаешь, как медленно тут все работают. Но мы сможем узнать больше. Я уверена, Раманбхаи нам поможет.

Шанай в упор посмотрел на Микки.

— А вот я в этом вовсе не уверен.

***

В «Хиралаль Индастриз» теперь все стали работать по-другому. Микки набрала новую команду управленцев из молодых и перспективных специалистов, большинство из которых получили степень Эм-би-эй в лучших бизнес-школах мира. Она и сама надеялась поучиться у них в процессе повседневной работы, и особые надежды возлагала на еженедельные совещания, во время которых они устраивали мозговой штурм. Микки организовала группу из трех человек и поручила им сделать все, чтобы не допустить разорения «Хиралаль Индастриз». Операция носила кодовое название «Спасение», и все ее подробности держались в строгом секрете. Шанай отвечал за стратегию и должен был следить за ходом выполнения задачи. Микки с радостью отметила, что в этой команде никто не ставил под сомнение ее компетентность. Когда она обращалась к сотрудникам на собрании, ее слушали внимательно и, похоже, со все возрастающим уважением.

Вот только Шанай никак не хотел выкидывать из головы свою теорию об убийстве. Микки уже начинала надоедать его одержимость, что она и высказала ему однажды вечером, когда после ухода «тяжелой артиллерии» — так она прозвала свою команду — они остались в офисе наедине.

— Давай рассуждать здраво, — начала Микки, — может, тебе и удалось что-то раскопать, но дело не продвигается. Давай лучше сосредоточим усилия на спасении «Хиралаль Индастриз», пока какая-нибудь акула бизнеса не проглотила нас. Какие новости? Что говорят в деловых кругах о состоянии наших дел?

Шанай в нерешительности переминался с ноги на ногу.

— Ну же, — подбодрила его Микки, — прекрати ходить вокруг да около. Скажи мне все как есть, я выдержу. То, что мы по уши в дерьме, для меня не новость.

Шанай прочистил горло и сказал:

— В Дубаи есть один парень с деловыми связями в Сингапуре и Штатах… и Бог знает, где еще. Он пенджабец. Точнее, наполовину пенджабец. Его мать из пакистанских синдхов. Я навел о нем справки. Думаю, он работает на них… на тех людей, которые убили Баччхубхаи.

— Шанай, прекрати, — устало вздохнула Микки. — Ты становишься параноиком. Оставь свои домыслы. Мне нужны только факты. Кто он? Откуда? Его источники дохода? Деловые партнеры? Какое положение он занимает в диаспоре? И так далее, и тому подобное… По-моему, тебе пора выкинуть из головы эту историю с убийством. Ты не хуже меня знаешь, что у нас нет времени играть в Шерлоков Холмсов.

Шаная очень задел такой резкий ответ, но он только пожал плечами и продолжил:

— Ты, кажется, не понимаешь, что все это части одной головоломки. А об этом человеке мне удалось кое-что разузнать. Это некто Чотлани, по прозвищу Чибс. Ему палец в рот не клади. Он вроде бы небогат, но при этом слывет большим человеком. Поддерживает дружеские отношения с семьей Кхинлани, на которую раньше работал: именно он замешан в том деле, когда они пытались прибрать к рукам разорившуюся компанию, которая занималась поставками продовольствия, и фабрику по производству искусственного шелка. Помнишь, тогда еще разразился большой скандал?

Микки кокетливо взглянула на него:

— Ты что, забыл, сколько мне лет? Когда все это случилось, я еще ходила в школу и знать ничего не знала о нечистых на руку дельцах.

Шанай улыбнулся, его глаза светились любовью. В те редкие минуты, когда Микки не стремилась контролировать себя, она выглядела такой прекрасной, такой беззащитной…

— Какие у тебя планы на вечер? — спросил он, поборов внезапно нахлынувшее смущение.

Микки бросила взгляд на часы «Piaget», украшавшие ее тонкое запястье, и ответила:

— Навин обещал заскочить за мной, мы хотели поужинать вдвоем, а потом поехать в «RG's», выпить по стаканчику. — Увидев, как расстроился Шанай, она поспешно добавила: — Но, если хочешь, я могу это отменить.

Чуть не подпрыгнув от радости, он быстро надел пиджак и галантно предложил Микки руку, чтобы проводить ее к машине.

***

При виде букета в руках Раманбхаи Алиша сразу заподозрила неладное.

— Вот, это тебе, — сказал он вкрадчиво. — Пожалуйста, прими это в качестве извинения.

Он выглядел очень элегантно. В последнее время дул прохладный ветер. В прогнозах погоды говорили что-то о «холодном атмосферном фронте». Из-за этого Лилабен запрещала открывать окна и целыми днями валялась под одеялом, проклиная все на свете и жалуясь, что ей холодно. То еще зрелище… У Алиши все внутри переворачивалось при виде матери, которая то бесцельно слонялась по дому, то сидела, равнодушно уставившись в телевизор. Она потребовала, чтобы Лилабен оделась к приходу Раманбхаи, но та лишь расхохоталась в ответ:

— Одеться? Ради него, что ли? И думать забудь! Я всегда обращалась с ним как со слугой. И он мне никогда не нравился. Сколько раз я говорила Баччху: «Будь с ним поосторожней. Он опасный тип». И что, твой отец хоть раз меня послушал? Он всегда затыкал мне рот: «Думай, что говоришь, женщина. И вообще, это не твоего ума дело. Не лезь, когда тебя не спрашивают». И тогда я отвечала: «Хорошо. Но, помяни мое слово: когда-нибудь этот человек предаст тебя».

— Мне плевать, что ты раньше о нем думала и как с ним обращалась, — перебила мать Алиша. — Сейчас он нам может пригодиться. Уж я найду способ использовать его на всю катушку. Иначе зачем вообще пускать его на порог? Да еще после того, как он обошелся со мной на похоронах. Вставай и одевайся. Я не хочу, чтобы он думал, будто мы с тобой нищие.

Лилабен только расхохоталась:

— Да ну, не смеши меня, этот человек все прекрасно знает. Если я спрошу у него, сколько денег осталось на моем счете в банке, он, не задумываясь, назовет цифру до последней пайсы. Раманбхаи вел все финансовые дела в «Хиралаль Индастриз». Даже те суммы, которые твой отец давал нам на расходы, проходили через него. Если я просила новое колечко с бриллиантом, деньги выделял он. И когда Баччху заказывал мне дорогое сари в магазине «Каlа Niketan», счета присылали Раманбхаи. Тебе его не одурачить.

Алиша расправила плечи и спокойно ответила:

— А я и не собираюсь его одурачивать. Я просто не хочу, чтобы он меня обманул, вот и все.

И вот Раманбхаи пришел в их душную тесную квартирку. Он долго смотрел в глаза Лилабен, а потом протянул ей конверт.

— Вот… возьмите. Это, конечно, немного, но я понимаю, как нелегко вам приходится после смерти Сетха.

Женщина нерешительно протянула руку, но Алиша схватила ее за запястье, резко бросив:

— Не смей!

Повернувшись к Раманбхаи, девушка быстро проговорила:

— Что бы вас сюда ни привело, давайте побыстрее покончим с этим. Мы не нищие, и нам не нужны ваши подачки. А вот у отца были перед нами кое-какие обязательства, и я надеюсь, вы пришли сюда, чтобы выполнить их от его имени.

Раманбхаи очень понравился деловой тон девушки.

— Я пришел к вам с доброй вестью, поэтому принес гостинец — давайте сначала съедим это вместе, а потом я все расскажу. Надеюсь, от этого вы не откажетесь?

Алиша взглянула на небольшую коробочку, которую он держал в другой руке, и нехотя пошла на кухню за тарелкой.

— Можно мне еще стакан воды? — крикнул Раманбхаи ей вслед.

Лилабен смотрела на него с безучастной улыбкой. Он погладил женщину по плечу, и тут она вдруг громко разрыдалась. Алиша тут же вернулась с кухни и увидела мать в объятиях Раманбхаи.

— В чем дело, мама? — прошипела она. — Возьми себя в руки.

Раманбхаи поднял голову от Лилабен, которая, судорожно всхлипывая, прильнула к его груди.

— Все в порядке, Алиша. Просто у твоей мамы большое горе… как и у всех нас. Такая трагедия. Такой великий человек погиб… Мы все осиротели. — Он погладил спутанные волосы Лилабен и тихонько проговорил ей что-то утешительное. Женщина постепенно успокоилась.

— Пожалуйста, дочка, не сердись, — сказала она с мольбой. — Мне так холодно, так тоскливо. Принеси мне коньяку. Всего одну рюмочку, ну, пожалуйста.

Алиша посмотрела на мать, а потом встретилась глазами с Раманбхаи. Скорее всего он не раз наблюдал такие сцены. Мать выставляла себя полной дурой, а он утешал ее. И об этом человеке Лилабен только что отзывалась как о последнем слуге? Вполне возможно, что она и с ним спала… Алише стало противно и захотелось немедленно выставить Раманбхаи из дома. Но она сдержалась. Он был ей нужен. А она, по всей видимости, была нужна ему, иначе он не приехал бы к ним.

Девушка дождалась, пока мать окончательно успокоится, и решительно перешла к делу:

— Давайте выкладывайте, что там у вас.

Раманбхаи с восхищением смотрел на нее, вспоминая, как Баччхубхаи позвонил ему в три часа ночи с просьбой приехать в престижный роддом, который недавно выстроили на окраине: «Лилабен рожает. Возьми с собой десять тысяч рупий. Скажи врачам, пусть они не экономят. За ней должен быть самый лучший уход. Я приеду утром навестить ее. Да, и еще… сам понимаешь… об этом никто не должен знать». Именно Раманбхаи первым взял на руки новорожденную девочку, пока Лилабен отдыхала после долгих и трудных родов. Крошечное крикливое существо сразу же покорило бездетного Раманбхаи. Малышка и тогда была хорошенькой, а сейчас стала настоящей красавицей. Они с Микки были очень похожи и вместе с тем такие разные. Алиша казалась более жесткой, резкой и напоминала дикую кошку.

— Ладно, — сказал он и взял свой видавший виды портфель. — Твоя мама наверняка знает о трасте, который отец учредил на твое имя. Ты сможешь полностью распоряжаться деньгами — кстати сказать, это довольно крупная сумма, — когда тебе исполнится двадцать. У меня тут с собой все бумаги. Но их мы можем посмотреть и потом. Главное в другом, — собственно, я пришел сюда, чтобы сказать тебе: дела в «Хиралаль Индастриз» идут неважно. За последние два года твой отец принял ряд необдуманных решений, и у компании сейчас большие долги. Он дал втянуть себя в несколько рискованных предприятий, которые затеяли люди с сомнительной репутацией. А потом понес большие потери из-за совместного предприятия с малайцами. Иными словами, сейчас «Хиралаль Индастриз» на грани банкротства. У твоей сводной сестры Маллики нет почти ничего, кроме доставшихся ей в наследство от матери украшений и кое-какой недвижимости, но она и этого вскоре может лишиться. А вот твое финансовое положение значительно лучше. У тебя есть средства, и я могу сделать так, что с помощью других заинтересованных инвесторов ты получишь контрольный пакет всех компаний твоего отца. Я хочу предложить тебе вести твои дела, пока ты не будешь готова взять управление компаниями в свои руки. А то смотри, сейчас многие спят и видят, как бы отхватить лакомый кусочек от империи твоего отца.

Алиша была слишком ошеломлена новостями, чтобы ответить сразу. Она бросила взгляд на мать — та тоже выглядела удивленной.

— Всё это слишком неожиданно… — сказала девушка ровным голосом, выйдя из задумчивости. — Мне нужно подумать над вашими словами. Я поговорю с мамой и проконсультируюсь с юристом, а потом дам вам ответ.

Раманбхаи мысленно аплодировал ее выдержке. Молодец. Другая на ее месте запрыгала бы от радости или хоть чем-то выдала бы свои чувства. Но Алиша только гордо вскинула голову и попросила время на размышления. Умница.

Только услышав, что за Раманбхаи закрылась дверь, Алиша вскинула руки, издала торжествующий вопль и стала скакать вокруг матери, приговаривая:

— Мы богаты. Мы богаты. Мы богаты, богаты, богаты!

***

Микки с Навином и еще парой друзей сидели во французском ресторанчике. Настроение у девушки было — мрачнее некуда. Ей надоели такие вечера. Одни и те же люди, разговоры об одном и том же. Но всё лучше, чем дома. В последнее время дом казался таким опустевшим и заброшенным. В нем звучали только CD, которые Микки слушала, бесцельно бродя по комнатам в ожидании Навина. При этом ей не хотелось никуда идти. Микки понимала, что это уже просто смешно, напоминала себе, что она молода, известна и привлекательна, что ей надо выходить по вечерам. Но сейчас ей хотелось сбежать из ресторана как можно скорее. Она усилием воли прекратила барабанить пальцами по столу и достала сигарету, чтобы чем-то занять руки.

В ресторанчике сидели в основном иностранцы, которые жили здесь же, в гостинице «Оберой Тауэрс». Они задумчиво жевали бифштексы с кровью и фаршированные куриные грудки. В какой-то момент внимание Микки привлек довольно импозантный мужчина лет пятидесяти за столиком в дальнем углу. Он был так тщательно причесан, будто только что вышел от модного стилиста. Хорошо, хоть волосы не крашеные. Костюм на нем был дорогой, но довольно консервативный. Микки очень понравился его шелковый галстук, хотя со своего места она и не могла его как следует разглядеть. Незнакомец курил сигару и потягивал «Кровавую Мэри». Поймав на себе взгляд девушки, он приветственным жестом приподнял бокал. Микки покраснела и отвела глаза. А минут через пять официант принес им бутылку «Moёt a Chandon» в ведерке со льдом. Навин, болтавший с друзьями, прервал разговор, недовольно взглянул на официанта и сказал:

— Прошу прощения… это, должно быть, какая-то ошибка. Я не заказывал шампанское. Но раз уж вы здесь, повторите наш заказ.

Официант улыбнулся и протянул Микки красивую визитную карточку, на обороте которой она прочитала: «Прекраснейшей девушке Индии. Я хотел бы посвятить Вам стихотворение или исполнить песню. Понимаю, что шампанское этого не заменит, но все же осмелюсь Вам его предложить».

Навин вопросительно выгнул бровь. Микки молча передала ему карточку. Он прочитал послание и окинул взглядом зал в поисках его автора. Встретившись глазами с незнакомцем, Навин расслабился — это же совсем старик! — и кивнул официанту, чтобы тот открывал бутылку. Когда бокалы были наполнены, он произнес тост: «За нас… и за богатеньких поклонников!» Все посмотрели на Микки, и она смущенно опустила глаза.

Потом она извинилась и, осторожно ступая, направилась в дамскую комнату. В коротеньком платье, туго обтягивающем ее стройные бедра, и на высоких каблуках она боялась поскользнуться на полированном мраморном полу и двигалась очень осторожно. В просторной туалетной комнате Микки поправила прическу, подкрасила губы и взглянула на свое отражение в большом зеркале. Возвращаться к Навину и остальным не хотелось. Может, сослаться на головную боль и уехать домой? Да, решено, она подойдет к ним и скажет, что у нее началась мигрень, мол, это шампанское так подействовало.

Микки решительно вышла из туалета и тут же налетела на незнакомца. Он сделал шаг назад и поддержал ее, не давая упасть.

— Вот так встреча. Прямо возле туалета. Романтичная обстановка для такого важного события, ничего не скажешь, — рассмеялся он.

Микки понравились его глубокий, поставленный, как у актера, голос и глаза, в которых сверкали озорные искорки. Она растерялась и не нашлась что ответить. Не выпуская ее руки, он отвел ее подальше от входа в туалеты — к книжному киоску.

— Только не говорите, что у вас от шампанского закружилась голова. Вы ведь сделали всего три глотка — я специально сосчитал. Кстати, если вы не запомнили мое имя на карточке, меня зовут Бинни Мальхотра. А вот вы можете не представляться, — я знаю, кто вы. Уверен, вас тут все знают.

Микки попыталась освободить свою руку.

— Не бойтесь, я не кусаюсь. Честно. Мне просто показалось, что вам ужасно скучно с этими юнцами. Давайте сбежим от них? Я обещаю вам гораздо более интересный вечер, — добавил он, блуждая жадным взглядом по ее лицу и фигуре.

Микки наконец справилась со смущением:

— Извините, господин… господин Мальхотра, но я как раз собиралась домой. К тому же не в моих правилах принимать приглашения от мужчин, которые подкарауливают меня у выхода из туалета.

— Вот как! — рассмеялся он. — Что ж, твой отец хорошо тебя воспитал! Признаюсь, я был бы разочарован, если бы ты приняла мое предложение. Но должен тебя предупредить: так просто я не сдамся. Я буду преследовать тебя, ухаживать за тобой и в конце концов добьюсь своего. Запомни это. Кстати, ты не заметила, что у тебя стрелка на чулке? — С этими словами он стремительно удалился.

Микки так и осталась с раскрытым от удивления ртом возле книжного киоска. Такого поворота событий она не ожидала.

***

Дня через два после той странной встречи в доме Микки вдруг раздался телефонный звонок. Было уже восемь вечера, и она собиралась в гости к одному из друзей Навина, актеру, который собирал у себя большую и шумную компанию. Микки с радостью предвкушала общество молодых кинозвезд — на страницах глянцевых журналов, которые она листала, сидя у парикмахера, эти люди выглядели очень привлекательными. Навин предложил ей надеть этим вечером что-нибудь гламурное и с блестками. Ами даже пошла вместе с ней по магазинам выбирать наряд, но они так и не нашли ничего подходящего. В итоге Микки остановила свой выбор на ярко-розовом платье с открытыми плечами — она купила его еще в Нью-Йорке. А для контраста надела мамины украшения с изумрудами, гладко зачесав волосы назад — так она выглядела взрослее и элегантнее. Телефонный звонок раздался в тот момент, когда, брызнув на себя капельку маминых любимых духов «Shalimar», девушка рассматривала свое отражение в большом зеркале.

— Я застал тебя врасплох?

Бинни снова подтрунивал над ней, и, узнав его голос в трубке, она возмутилась: видимо, он считает, что его все должны узнавать, раз даже не представился.

— Простите, господин Мальхотра, но вы застали меня в неподходящий момент. Я собираюсь уходить и уже опаздываю. Так что извините…

Он только рассмеялся, а ей захотелось бросить трубку. Но она не бросила. Любопытно все-таки, что он скажет.

— Так вот, — сказал Бинни, — я в курсе, что ты сейчас собираешься идти на вечеринку к этому актеру, Пури, и абсолютно уверен, что ты затмишь всех актрисок, которые там будут. И звоню потому, что хочу с тобой встретиться. Как можно скорее. Может, даже сегодня. После того как этот молодой человек — Навин, кажется? — вдоволь нахвастается тобой перед своими друзьями. Ты, конечно, можешь сказать: «Да как вы смеете!» и повесить трубку. Но не торопись — наша встреча будет деловой. Сугубо деловой. Я считаю, что тебе без меня не обойтись. Ты сейчас в отчаянном положении, а я — тот самый рыцарь на белом коне, который может тебя спасти. И выбора у тебя нет — придется поверить мне на слово. Я не насильник, так что охрану можешь оставить дома.

Микки так и застыла, слушая гудки в трубке. Она не понимала, как реагировать на этот звонок. Но совершенно точно знала, что хочет увидеться с Бинни. Этот таинственный незнакомец вдруг напомнил ей о том, что она — женщина, и вечеринка с актерами сразу же потеряла для нее всякий интерес.

Навин даже присвистнул, когда увидел Микки. В тот вечер они решили поехать на ее машине: Навина раздражали поиски парковки, а гостей у Пури ожидалось больше сотни. Место, где проводилась вечеринка, уже само по себе было необычным. Герой дня, Дипак Пури и его похожая на ангелочка жена Мунни, сняли съемочный павильон, похожий на огромную пещеру. Вечеринку решили устроить в стиле ретро и пригласили дорогого дизайнера, который блестяще воссоздал атмосферу раннего кинематографа. По стенам павильона были развешаны огромные черно-белые плакаты с кадрами из немых фильмов, звучала популярная музыка из фильмов сороковых и пятидесятых годов. Большинство гостей, приняв условия игры, пришли в каких-то вычурных костюмах, пошитых специально для этого случая. А вот Микки чувствовала бы себя не в своей тарелке, если бы пришла в одежде, как у героинь фильма про Анаркали, Чандрамукхи или Нурджехан. И хотя она оделась современно, когда она непринужденно вылезла из машины и взяла Навина под руку, фотографы при виде них начали наперебой щелкать фотоаппаратами. Ее спутник тоже особо не утруждал себя выбором костюма. В своем черном, наглухо застегнутом длинном пиджаке, из нагрудного кармана которого небрежно торчал кончик ярко-красного платка, Навин выглядел очень даже стильно. Он по-хозяйски обнял Микки за талию и широко улыбался перед камерами — ему явно льстило всеобщее внимание.

Все эти «перформансы» и «хэппининги» оставляли Микки глубоко равнодушной. Она без всякого интереса разглядывала гостей, отмечая, что вон там стоит некогда известная актриса, а там — восходящая звезда, вот идет героиня светской хроники, а вон того парня показывали накануне во всех новостях, и известный певец, кумир всех подростков, тоже здесь. Все ее мысли были обращены к человеку, с которым она договорилась встретиться после этой вечеринки. Она не торопилась сообщать Навину, что собирается уехать пораньше, но он, заметив, что она уже в который раз за последние полчаса смотрит на свой золотой «Rolex», не выдержал и сам спросил, в чем дело. Микки сказала, что где-то через часик уйдет.

— Но почему? И куда? — удивился он.

— Прости, Навин, — сказала Микки с таинственной улыбкой. — Возникло срочное дело. Сугубо деловая встреча.

— Чушь собачья, — произнес он недоверчиво. — Не верю я тебе. У тебя кто-то появился, да?

Сначала Микки решила все отрицать, но потом одернула себя и ответила даже более резко, чем хотела:

— А что, если и так? Разве я должна перед тобой отчитываться?

Навин с болью на лице отвернулся, и его рука, которой он только что обнимал Микки, безжизненно повисла.

— Нет, — ответил он, — не должна, наверное. Но я думал, что нас связывают особые отношения. Вообще-то, я как раз сегодня собирался с тобой об этом поговорить. Я люблю тебя, Микки, и после вечеринки, когда мы остались бы наедине, хотел предложить тебе стать моей женой….

У Навина был потерянный вид, как у мальчишки, у которого отняли любимую машинку, и Микки стало жаль его. Она дотронулась до его щеки.

— Прости. Это все так неожиданно. Я не знаю, что тебе сказать. Думаю, я еще не готова выйти замуж. Ты мне нравишься, но свадьба… Еще рано об этом говорить. Мне нужно время… после трагедии…

— Что ж, по крайней мере, это не прямой отказ, — с грустью улыбнулся Навин. — А после трагедии прошло уже достаточно времени. Тебе нужно, чтобы кто-нибудь был рядом. Тебе нужен я. Ты сейчас так одинока!

Микки улыбнулась про себя. Уже второй мужчина за сегодняшний вечер говорит ей, что она в нем нуждается. Кого же из них выбрать?

Водитель, облаченный в форму с эполетами, украшенными фирменной символикой концерна Бинни, встретил ее у выхода из павильона. Она последовала за ним. Он открыл перед Микки дверцу серебристого «роллс-ройса». Едва она оказалась в салоне, как ее окатила волна чудесного аромата — на заднем сиденье лежал огромный букет желтых роз на длинных стеблях, перевязанный белой атласной лентой. Из букета торчала записка: «Добро пожаловать в мой мир, Микки». Девушка откинулась на спинку сиденья. Сердце у нее замерло. Она и сама не понимала, почему согласилась встретиться с этим человеком.

«Роллс-ройс» плавно и бесшумно выехал со стоянки. Микки рассеянно смотрела на дорогу, ощущая, как с каждым новым километром все сильнее волнуется. Они ехали на юг, и это ее порадовало: Микки побаивалась, что Бинни завезет ее куда-нибудь подальше от Бомбея, а вблизи от своего дома почему-то чувствовала себя в большей безопасности.

Минут через двадцать машина свернула на длинную подъездную аллею неподалеку от Педдар-роуд. Микки плохо знала этот район и сомневалась, что вообще когда-нибудь здесь бывала. «Роллс-ройс» остановился перед ярко освещенным роскошным старинным особняком, который, возможно, когда-то принадлежал какому-нибудь знатному парсу-зороастрийцу. Не успел шофер помочь Микки выйти из машины, как ее бросился приветствовать огромный черный дог. Еще она заметила двух доберманов, их глаза блестели в темноте, как тлеющие угли, но тех держали на поводках вооруженные охранники.

— Принцесса, вы сегодня просто восхитительны.

Микки обернулась, услышав голос Бинни. Она ожидала, что хозяин дома встретит ее на пороге, но он неожиданно возник из темноты сада, подошел, взял обе ее руки в свои и поцеловал в щеку в знак приветствия, затянув поцелуй чуть дольше, чем принято. Микки остро сознавала, что его слуги наблюдают за этой картиной.

— Для меня большая честь приветствовать вас в моем скромном жилище, — с этими словами он повел ее к двери.

Микки с трудом сдержала улыбку — уж очень комично он выражался.

Войдя внутрь, она тут же отметила бесценные картины в традиционном стиле пичваи по обеим сторонам огромной двери, витражи на окнах, персидский ковер, покрывавший всю просторную гостиную, старинные французские люстры и отделку из цветного итальянского мрамора. Повсюду стояли греческие статуи, которые, как ни странно, не казались в этой обстановке неуместными. Были там и другие предметы искусства: английские напольные часы, фарфор, серебро. Сразу видно, что хозяин всего этого великолепия отличается хорошим вкусом. Заметив, как Микки разглядывает обстановку, Бинни сказал:

— Право, все это не стоит твоего внимания. Особенно по сравнению с коллекцией твоего покойного отца.

— Не скромничайте. Как, должно быть, прекрасно — жить, любуясь такой красотой. У вас изысканный вкус, господин Мальхотра.

— Благодарю вас, мадемуазель, — поклонился он. — Полагаю, я дал это понять еще при нашей первой встрече.

Он пригласил ее в небольшую комнатку по соседству с гостиной. Они удобно устроились в старинных кожаных креслах. Бинни потянулся за графином и налил себе немного портвейна. Потом глянул на девушку и сказал:

— Прошу прощения, что не предлагаю вам выпить. Это не дурное воспитание, а консервативные взгляды — я решил, что такой благовоспитанной девушке, как вы, не к лицу употреблять алкоголь.

Микки не ответила, но ей стало несколько неуютно. Она ничего не знала об этом человеке и, тем не менее, приняла его приглашение. Интересно, женат ли он? Она пока что не видела в его доме ни одной женщины, тут не было женских фотографий, да и в дизайне интерьера не чувствовалось женской руки. То же можно было сказать о детях: ни велосипед на подъездной дорожке, ни забытая в углу кукла, ни потрепанный сборник комиксов на столе, ни кроссовки в прихожей — ничто не говорило о том, что они тут живут.

— Сегодня вы невероятно привлекательны, — сказал Бинни, поднимая свой бокал, и Микки поежилась, ощущая его жадный взгляд на своих открытых плечах.

Раздался едва слышный стук в дверь.

— Войдите, — сказал Бинни.

В дверях появился охранник в серой униформе. Он тащил за руку упиравшегося мальчика.

Бинни на секунду застыл, но быстро справился с собой.

— Потом, потом, — махнул он рукой охраннику.

— Что случилось? — спросила Микки с любопытством.

— Ничего, принцесса, — ответил Бинни, закрывая тему. — Давай лучше вернемся к разговору о тебе… и о нас, — продолжил он и снова взял бокал с портвейном.

— А что, вы не предлагаете благовоспитанным молодым леди даже кофе? — спросила девушка.

Бинни тут же вскочил и позвонил в колокольчик. Слуга появился мгновенно, но на серебряном подносе в его руках было не кофе, а трубка радиотелефона.

— Сэр… — начал он тихим голосом, но Бинни отослал его, приказав принести кофе для Микки.

Послышалась тихая мелодия. Микки старалась ничего не упускать из виду, она не знала, чего ждать от этого вечера.

— Дорогая моя девочка, — начал Бинни, когда ей подали кофе в изящной чашечке лиможского фарфора. — У тебя неприятности. Большие неприятности. Думаю, тебе это и без меня известно. Но ты даже не представляешь себе, насколько они серьезны.

Микки молча пила кофе.

— Я сделал своей профессией заботу о людях. Не обо всех, прошу заметить, а только о тех, кто мне симпатичен. Так уж случилось, что ты вошла в их число. А финансовую империю твоего отца может спасти только чудо. Я — тот самый рыцарь на белом коне, который готов сделать это.

Микки ничем не выдала своих чувств. Бинни некоторое время спокойно изучал ее лицо, а потом продолжил:

— Удивительно, как тебе удается сохранять хладнокровие в таких обстоятельствах. Поясню еще раз: если ты ничего не предпримешь, тебя в два счета выкинут и с твоей должности, и из твоего дома, и ты больно шлепнешься на свою хорошенькую попку. Там, на холодных улицах, зеленые камушки, что сейчас сверкают на твоей изящной шее, уже не смогут тебя согреть — их тоже отнимут. Только представь себе: ты — молоденькая девушка, сирота, прекрасная, но нищая. Тебе некуда идти, ты не знаешь, что делать, и тебе никто не протянет руку помощи. Правда, похоже на сценарий какой-нибудь мелодрамы из тех, что снимают люди, от которых ты только что сбежала?

Микки осторожно поставила хрупкую чашечку на стол и спросила напрямик:

— Так в чем заключается ваше предложение?

— Право, мне это нравится, принцесса, — рассмеялся Бинни. — Ты пришлась мне по сердцу. Не теряешь попусту времени. Не бросаешь слов на ветер. Переходишь прямо к сути. Ну хорошо… раз так, скажу без обиняков… Я готов взять на себя все долги «Хиралаль Индастриз», но при двух условиях. Условие первое: ты выходишь за меня замуж. Условие второе: ты передаешь мне права на все активы твоего отца, включая недвижимость и прочее имущество.

Микки встала и с улыбкой протянула собеседнику руку.

— Мне нравится стиль вашего дома, — сказала она, — но не настолько, чтобы стать госпожой Мальхотра. Благодарю вас за проявленный интерес, но вынуждена вам отказать: «Хиралаль Индастриз» не продается. Я — тем более. Даже если покупатель предлагает самую высокую цену. А сейчас, если позволите, я хотела бы вернуться домой. Полагаю, вы предоставите мне машину. Спасибо за кофе и спокойной ночи.

Бинни попытался удержать ее, но Микки отодвинула его руку и направилась к двери. Несмотря на оскорбительное поведение и недопустимые предложения, этот человек ей по-прежнему нравился. Но Микки твердо решила не допускать, чтобы ею помыкали. А сейчас она убедилась, что Бинни Мальхотра — это акула, готовая проглотить первую попавшуюся рыбку.

***

Примерно через неделю после того вечера Микки и Ами сидели на втором этаже недавно открывшегося симпатичного китайского ресторанчика.

— Послушай, дорогая, — как всегда рассудительно говорила Ами, — я не знакома с Бинни Мальхотра, но прекрасно знаю такой тип мужчин. Он рассуждает, как представитель нового поколения индийских бизнесменов. В свое время таких называли мошенниками. Он явно хорошо подготовился к вашей встрече и — давай не будем заблуждаться на этот счет — вполне возможно, действительно к тебе неравнодушен. Это неудивительно: ты же красавица! И выглядишь потрясающе даже в простом платье и без макияжа. Плюс твое образование, богатство, известность, которой пользуется твоя семья. Одним словом, на сегодняшний момент ты — самая завидная невеста в стране. А что касается его предложения… у меня есть один знакомый, который расскажет нам о твоем таинственном Мальхотре все. Пези Диншоу много лет. Это удивительный человек — я вас как-нибудь познакомлю. У него огромное состояние, и хотя никто не знает, чем он занимается, в деловых кругах его влияние неоспоримо: он член совета директоров почти всех самых крупных компаний. Да, старина Пези должен знать, что такое этот Мальхотра. А пока выкинь его из головы и попробуй филе мечехвоста — здесь эту рыбу готовят как нигде в городе.

Но у Микки пропал аппетит. В последнее время на нее навалилась какая-то необъяснимая апатия: казалось, все ее усилия спасти компанию «Хиралаль Индастриз» бесплодны, и она даже перестала ходить на совещания молодой команды специалистов.

Ами доела приготовленный на пару рис с кукурузой и брокколи и опять обратилась к Микки:

— Дорогая моя, послушай опытную женщину. Тебе нужен спутник жизни. Человек, который будет заботиться о тебе. Мы наведем справки о Мальхотре. Вполне возможно, что он — подходящая кандидатура на эту роль. Да, он повел себя некорректно. Да, ему не хватает такта, утонченности, лоска. Но тех, у которых всего этого в избытке, — полно, и при этом они все равно — законченные мерзавцы. А люди типа Мальхотры решительны, не боятся ответственности, говорят пусть грубовато, но прямо, и действуют быстро. Может быть, тебе как раз такой мужчина и нужен — немолодой, опытный… Вместе вы могли бы многого добиться.

Микки и сама то и дело возвращалась мыслями к Бинни. Ее бесило, что он не удосужился позвонить и извиниться за свое поведение или хотя бы прислать цветы.

И еще был Навин. Микки отдавала себе отчет в том, что просто откладывает решение «на потом», но рано или поздно ей придется дать ответ на его предложение. И все-таки сначала надо разобраться с Бинни. С мерзавцем Бинни, как она прозвала его в тот вечер. Ей бы очень хотелось забыть этого человека, но мысли о нем не оставляли ее.

***

Навин сделал ход первым. Его мать позвонила тете Анджанабен, а потом пришла сваха с официальным предложением.

— Я знаю, у вас есть сын, который и сам может претендовать на роль мужа Маллики, — сказала она извиняющимся тоном, — но меня направила к вам сама Судхабен, и я не могла ей отказать. Вы теперь — ближайшая родственница Маллики, поэтому я пришла именно к вам. Я уже долгие годы занимаюсь сватовством. В моей работе хватает неприятных моментов, но что поделать, приходится решать всякие деликатные вопросы.

Анджанабен была в ярости. Судхабен присылала к ней сваху, прекрасно зная, что это противоречит интересам Шаная! Но традиции не позволяли просто выставить гостью за дверь. Мало того, теперь Анджанабен вынуждена была передать предложение Навина Микки.

Она злилась на сына: «Вот ведь болван! Он же торчит у Микки в офисе с утра до ночи. Это такой шанс!! Давно мог сам сделать ей предложение. И все профукал. А ведь столько раз ему говорила. Но этот упрямый осел отказывался. Не может он, видите ли! И что теперь? Золотая рыбка вот-вот ускользнет из рук».

Анджанабен знала, что Навин часто видится с Микки, и прекрасно понимала, почему Шанай проиграл. «Он слишком мягкотелый! — с горечью думала она. — Не выйдет из него никакого толку. Прямо как его отец. Оба тюфяки безвольные! Но нет уж, я так просто не сдамся. Да, я передам предложение Навина Микки, но при этом расскажу о его семье такое, что мало не покажется. Например, что у Судхабен есть любовник, который ей в сыновья годится. А ее муж — неудачник и игрок, который все деньги спускает на лошадей и шлюх. Да, когда-то у этой семьи были деньги. И доброе имя. Но это было два поколения назад. А сегодня они если чем и известны, то беспутным образом жизни: пьют с самого утра и швыряют направо и налево деньги, которые достались им по наследству. Но деньги рано или поздно закончатся. И что потом? Навина воспитывала бабка. Бедняжка Мангалабен! Святая женщина. Но что она могла поделать? Отец подавал Навину дурной пример. Спортивные машины, доступные женщины. Времени на единственного сына у него не было, и он только баловал мальчишку!»

Анджанабен покачала головой: «Никаких моральных устоев. Никаких ценностей. Ну и поделом Микки! Если она будет настолько глупа, что примет это предложение, в конце концов сама станет такой же». Анджанабен бросилась к телефону. Она часто звонила в дом Микки, когда та была в офисе, и расспрашивала своего информатора: кто приходил, что ели, что купили, звонил ли кто. Ей нужно было быть в курсе дела: ведь в конце концов, на карту поставлено будущее ее сына.

Анджанабен нетерпеливо набрала номер и услышала короткие гудки — занято. Проклятье! На второй раз ей повезло: информатор по имени Сакхарам рассказал, что утром на большой машине приезжал водитель Бинни Мальхотра и привез Микки огромный букет желтых роз и какой-то сверток, похожий на футляр для украшений. Анджанабен ликовала. Хорошо, отлично, просто чудесно! У Микки, по всей видимости, есть еще один ухажер. Что ж, Анджанабен передаст племяннице предложение Навина. Но при первом же удобном случае расскажет матери этого, с позволения сказать, «жениха» о Мальхотре. Чужак. Пенджабец. Анджанабен покачала головой. Будто сглазили семью. Бедняжка Микки. Внезапно она вспомнила, что именно на этой девушке собиралась женить сына. Бедный Шанай!

***

Микки только рассмеялась, услышав от Анджанабен про предложение.

— А почему Навин не мог сам со мной поговорить? — спросила она. — Мы же с ним уже какое-то время встречаемся. Я и не подозревала, что предложения и в наше время делают именно так.

— Послушай, Микки, — лицо тети Анджанабен было совершенно бесстрастным, — я не собиралась вмешиваться. Но раз уж ко мне официально обратились его родственники… Я здесь только в качестве посредника. Но ты помни, теперь, когда твоя дорогая мамочка умерла, у тебя есть я… наша семья… все мы… Шанай…

Вошел слуга с подносом, и она, придирчиво разглядывая принесенные закуски, заметила:

— Тут перестали подавать к чаю фарсан? А вот твоя дорогая мамочка всегда следила, чтобы гостей хорошо попотчевали… что-нибудь остренькое, что-нибудь сладенькое… хотя я понимаю, тебе не до того, ты же работаешь. Наверно, тебе совсем некогда следить за домом. Сейчас у всех так. Девушки зарабатывают деньги, а хозяйство заброшено.

Микки пропустила колкость мимо ушей и сменила тему:

— Шанай молодец, он очень хорошо справляется с работой. Ты, наверно, так рада, что он вернулся в Индию и живет теперь с вами.

— Да… но ты же знаешь, мне пришлось чуть ли не силой его сюда тащить. Он был так счастлив за границей. Научился сам о себе заботиться, стал такой самостоятельный. Но когда погибли твои родители, я позвонила ему и сказала: «Возвращайся!» Я сделала это для тебя, Микки. Я считала, что мы тебе нужны… Шанай — послушный сын. И он вернулся. Теперь я могу подумать о его женитьбе. Каждая мать мечтает, чтобы в дом пришла хорошая невестка, которая сделает ее сына счастливым. Так что если у тебя есть подружка… похожая на тебя… скажи мне, ладно? — Анджанабен глубоко вздохнула и провела пальцем по столу. — Надо же, пыль, — удивилась она, изучая оставшийся на столе след.

— Какой ужас! — У Микки был очень виноватый вид. — Надо сказать Дхонду, чтобы он велел протереть и отполировать мебель.

— Да, особенно перед праздником Наваратри, — кивнула Анджанабен.

«Тетя права, я запустила дом», — думала Микки. За всем следили Дхонду и Гангу. Сама она даже по именам всех слуг не знала. А замечая, что появляются какие-то новые лица, редко спрашивала, кто их нанял и зачем. Раньше всем этим занималась мама, и Микки надеялась, что Дхонду и его жена справятся сами. «Да, мне надо больше внимания уделять ведению хозяйства, вникать в повседневные мелочи, — решила она. — Ведь я оплачиваю все счета не глядя. А суммы там немаленькие. Интересно, на что идут эти деньги?»

Тетя Анджанабен ходила с ней вместе по дому, поднимала подушки, проверяла, нет ли паутины на массивных дверях.

— Так что же мы ответим родителям Навина? — спросила Микки на ходу.

Анджанабен посмотрела на племянницу, несколько удивленная таким вопросом.

— Это зависит от тебя, не так ли? Если Навин тебе нравится, я все устрою.

Микки ответила не сразу.

— Сама не знаю, — сказала она рассеянно. — Нужно, чтобы кто-нибудь занялся домом. У меня это плохо получается. Может, нанять управляющего?

— Микки, ты о чем? — Анджанабен даже фыркнула от возмущения. — Речь идет о твоем будущем муже, а не об управляющем. Вы с Навином давно знакомы. Семья у него вполне достойная. Не настолько, как твоя, но у них есть деньги. Правда, я слышала, что Навин сбился с пути, но такое теперь нередко случается. Вот Шанай — тот надежен и крепок, как скала. Может, у нас и нет денег, зато мы воспитали в своем сыне уважение к семейным ценностям, культуре, традициям. Это очень важно.

Микки остановилась, посмотрела тетке в глаза и спросила напрямую:

— Зачем ты все это мне говоришь? Ты же хочешь, чтобы я вышла замуж за Шаная, а не за Навина. Так чего юлить? Ты вызвала сюда своего сына, потому что надеялась, что у него будет возможность подцепить меня. Так вот… мне очень нравится Шанай, он хороший человек, я ему доверяю. Но я его не люблю… Он не тот, кто мог бы стать моим мужем, да и я, возможно, не подойду ему в качестве жены.

…Вечером Микки рассказала все Ами.

— И что ты думаешь? — спросила она.

— Ты любишь Навина? — задала встречный вопрос подруга.

— Люблю? А при чем тут любовь? Ведь речь идет о браке… а не об интрижке.

В глазах у Ами загорелся огонек.

— Да, ты права. Не обязательно любить человека, за которого выходишь замуж. Важно понять: правильный ли это шаг. Не стоит торопиться и принимать поспешные решения. Сегодня Навин. А завтра может быть Хилтен, Жатин или Джай.

— Да, я знаю, — ответила Микки, — но Навин — совсем неплохая кандидатура. Он может помочь мне с «Хиралаль Индастриз».

— Этого недостаточно, — серьезно заметила Ами. — Давай посмотрим правде в глаза. Сейчас ты в очень выгодном положении. И можешь позволить себе выбирать, не спеша. Смотри, не наделай глупостей.

— И что это даст? — спросила Микки задумчиво. — Не Навин, так какой-нибудь другой сынок богатых родителей. А богачи всегда и везде одинаковы. Они такие, как мой отец.

— Если честно, я думала, что у тебя на уме другой. Как там его зовут? Бинни, кажется? А с ним что? Он ведь тоже богат.

Микки покраснела.

— Глупости! Я не могу выйти замуж за такого человека, как Бинни. О нем ходят всякие слухи. К тому же он намного старше меня. И не в моем вкусе. Я же тебе рассказывала, что случилось в тот вечер.

— Меня не обманешь, — поддразнила девушку Ами. — Я все вижу по твоему лицу, по глазам. Послушай, если ты считаешь, что Навин — тот самый мужчина, с которым ты хочешь связать свою судьбу, то, даже если не любишь его, соглашайся. Пока хотя бы на помолвку.

— Решено, — сказала Микки, поднимаясь. — Я скажу Анджанабен, что согласна. Хотя Навин меня удивил. Мог хотя бы позвонить. Надо же, мы с ним встречаемся чуть ли не каждый вечер, ходим вместе на танцы, а потом он посылает сваху, чтобы сделать предложение, да к тому же не ко мне, а к моей тетке, которую я терпеть не могу. Как это неромантично…

— Не неромантично, зато в соответствии с традициями, — перебила ее Ами. — Думаю, для семьи Навина это очень важно. Теперь его мать организует шикарный прием в честь помолвки — там они себя покажут, еще бы, ведь в их сети попадалась такая добыча. А тебе — вот увидишь, наверняка преподнесут какое-нибудь очень дорогое, но безвкусное кольцо.

Микки улыбнулась, чмокнула Ами в щеку и отправилась домой.

***

Автомобиль свернул на подъездную аллею, и Микки с удивлением увидела около дома машину Навина.

— Давно приехал Навинбхаи? — спросила она у водителя-охранника.

Тот ответил, что гость ждет уже около часа. Но в гостиной Микки никого не увидела. Она позвонила в колокольчик. Появился Дхонду и сказал, что Навин прошел к ней в спальню. Микки поднялась на второй этаж и медленно приоткрыла дверь своей комнаты. Навин прямо в ботинках валялся поверх шелкового покрывала на ее кровати, заложив руки за голову.

— Эй, убери ноги! — возмутилась Микки.

— Детка, остынь, — рассмеялся Навин. — Мы еще не поженились, а ты меня уже пилишь. У тебя будет еще масса времени, чтобы сделать из меня подкаблучника.

Микки холодно посмотрела на него.

— А с чего ты взял, что я согласна выйти за тебя? Ты меня вообще разочаровал: такой современный молодой человек — и вдруг делает предложение через сваху.

— О чем ты, дорогая? — Навин встал и с улыбкой подошел к ней. — Я же люблю тебя.

Микки не сразу нашлась что ответить. Она позволила Навину обнять и поцеловать себя. Он скользнул руками вниз по ее спине и крепко прижал к себе, его губы становились все более требовательными. Микки почувствовала его нарастающее возбуждение и попыталась оттолкнуть.

— Прекрати, — пролепетала она.

— Да что это с тобой?! — удивился Навин, взял ее на руки и понес к кровати.

Микки отчаянно вырывалась и яростно колотила его по спине. Он положил ее на кровать и широко улыбнулся:

— Не бойся, я не собираюсь тебя насиловать. Это была проверка. Говорят, тебя нельзя назвать неприступной. Я рад, что это не так. Именно такого поведения я ждал от своей будущей жены. Ты с честью выдержала испытание. Теперь я могу вернуться домой и сказать матери, чтобы она занялась организацией нашей помолвки.

Микки потрясенно смотрела на него. А он весело повернулся на каблуках и вышел из ее спальни.

Два дня спустя было официально объявлено об их помолвке. Грандиозный праздник устраивать не стали: собралось многочисленное семейство Навина и пригласили несколько родственников со стороны Микки.

Микки, опустив глаза, рассматривала кольцо с бриллиантом в шесть карат на своем пальце. Ами шепнула ей:

— Микки, пожалуйста, сделай над собой усилие. Будь повеселее. Ты должна выглядеть счастливой в такой день.

Девушка послушно выпрямилась и поправила на себе дорогое пайтханское сари. Навин потянулся к невесте, собираясь положить ей в рот кусочек сладкой лепешки, но приглашенный на церемонию видеооператор пропустил этот момент.

— Пожалуйста… пожалуйста… еще раз… если не сложно повторите еще раз, — попросил он, и они повторили.

Когда Микки вечером вернулась домой, ее угнетали мысли о том, насколько серьезный шаг она только что сделала. И она решила развеяться. Ночь была прохладной. Девушка открыла дверцу своего верного «ягуара», села в машину, опустила стекла и надавила на газ. Ей хотелось нарушить все правила и промчаться на полной скорости по набережной, которую называли «жемчужным ожерельем королевы».

Почти проехав мост Чоупатти, она заметила, что ее кто-то преследует. Фары белой «контессы» мелькали уже совсем рядом. В машине сидели двое молодых людей. Микки пыталась прибавить газу, но безуспешно. И тут она вспомнила, что водитель собирался отогнать машину в автомастерскую, чтобы устранить кое-какие неполадки. Один из мужчин сделал ей знак съехать на обочину. Машин на улице почти не было, если не считать нескольких такси вдалеке. Микки незаметно потянулась к сумочке — Шон приучил ее не выходить из дому без баллончика со слезоточивым газом.

Сердце у нее бешено колотилось. Сжав в кулачке баллончик, Микки свернула к обочине. Мужчины подбежали и стали жестами показывать ей, чтобы она опустила стекло. Но воспользоваться баллончиком она не успела: один из них перехватил ее руку и сказал тихо, но настойчиво:

— Мы не причиним вам зла. Дело касается вашего двоюродного брата Шаная. — Он протянул ей какие-то бумаги. — Вот, почитайте, тут много интересного. Этот ублюдок не отвечает на наши звонки. А для нас, скромных торговцев, шестьсот тысяч рупий — большие деньги. Верните нам их, или мы будем вынуждены действовать гораздо более жестко.

— В нашей компании так дела не делаются, — холодно сказала Микки, глядя собеседнику в глаза. — Позвоните в рабочее время одному из моих заместителей по финансам и назначьте встречу.

Второй мужчина наклонился к ней вплотную, и ее обдало парами виски.

— Нет уж, дамочка. Мы все перепробовали. И теперь будем решать вопрос с вами. Через неделю неделю вы должны вернуть нам деньги. Шестьсот кусков или вы — труп.

Сказав это, они запрыгнули в свой автомобиль, и через минуту он уже скрылся из виду.

Микки включила зажигание. Руки у нее мелко дрожали. «Завтра первым делом надо рассказать об этом происшествии Раманбхаи, — решила она, но потом передумала: — Или позвонить ему прямо сегодня, как только доберусь до дома? — Она посмотрела на часы. Было два часа ночи. — Нет, лучше дать Раманбхаи спокойно выспаться».

***

На следующее утро Микки появилась в офисе ни свет ни заря. И сразу же попросила миссис Д'Суза принести кое-какие документы. Примерно через полчаса секретарша вошла и сказала, что этих бумаг нет на месте.

— Как так?! А всякие там факсы, письма? Должны же у нас быть хоть какие-то записи! — рассердилась Микки.

— Совсем ничего, — виновато повторила миссис Д'Суза.

— Узнайте, свободен ли Раманбхаи, — распорядилась Микки. Мысли у нее путались. Неужели Шанай рассчитывал скрыть от нее эту аферу? На что он рассчитывал? Что она не узнает? Глупость какая!

Через пять минут в дверь постучали, и на пороге появился Раманбхаи. При виде него у Микки сразу поднялось настроение.

— Рада тебя видеть, — тепло приветствовала его девушка. — Нам надо срочно поговорить. Я звонила с утра, но тебя не было. Даже не знаю, с чего начать… Одним словом, вчера со мной приключилась очень неприятная история. — И она рассказала о происшествии, стараясь не упустить ни одной мелочи.

Раманбхаи слушал ее с непроницаемым видом.

— Что ты об этом думаешь? — спросила Микки, закончив рассказ.

Он ответил не сразу.

— Шанай молод и амбициозен. К тому же ему не хватает опыта. Надо подумать, как разрешить ситуацию. Возможно, нам даже придется обратиться в полицию или в частное охранное агентство. Это несложно, я могу этим заняться. Но вот что делать с самим Шанаем?

— Уволь его, — не раздумывая, ответила Микки. — Другого выхода нет. У него был шанс, но он его упустил. И теперь ему придется уйти.

Раманбхаи задумчиво рассматривал свои ботинки.

— Ты действительно считаешь, что это единственный выход? И даже не станешь выяснять подробности? Не думаю, что это правильно. В такой ситуации не стоит спешить.

— Ты прав, — тут же остыла Микки. — Нельзя давать волю эмоциям. Я попробую разобраться в том, что произошло. Больше того, я дам Шанаю еще один шанс.

А для начала потребую от него объяснений. И еще раз все хорошенько обдумаю.

— Как скажешь, — сказал Раманбхаи с легким поклоном и быстрыми шагами направился к выходу.

***

Шанай стоял перед Микки, неуклюже переминаясь с ноги на ногу.

— Ну, и что ты можешь на это сказать?

Он оглянулся, чтобы убедиться, что они в кабинете одни, и заговорил шепотом:

— Послушай… я все объясню…

Микки холодно посмотрела на него:

— Для того я тебя сюда и вызвала. Мне из-за тебя угрожают. Я просто вне себя от ярости! Сначала я хотела немедленно уволить тебя. Но потом решила сначала выслушать. Итак, в чем дело?

Шанай тяжело опустился на стул и пробормотал:

— Это какое-то недоразумение. И к тебе оно не имеет никакого отношения. Это мои проблемы. Старые долги. Бриллианты. Мне подсунули партию фальшивых камней, а платить за них все равно придется как за настоящие. Так принято. Мне нужно было срочно достать где-то деньги, и я подумал… — Он опустил голову и замолчал.

— И ты подумал, что можешь нахимичить с моими счетами и, так сказать, «позаимствовать» деньги. Да? — уточнила Микки.

Шанай с несчастным видом кивнул.

— Уволь меня, — попросил он шепотом.

Он выглядел так жалко, что Микки смягчилась. Но голос ее звучал по-прежнему жестко:

— Ну вот что… в следующий раз, когда влезешь по уши в дерьмо, не делай ничего за моей спиной. Просто приди и расскажи. Ты же мог попросить в долг. И я бы тебе никогда не отказала. Под процент, конечно. А то, как ты поступил со мной, иначе чем подлостью не назовешь!

Шанай взглянул на нее с благодарностью.

— Микки… я не знаю, как тебя благодарить…

— Ступай, — сказала она резко.

— А Раманбхаи… ему про это известно? — спросил Шанай, уже стоя на пороге.

— Он знает обо всем, что происходит в этом офисе.

— Я так и понял, — кивнул Шанай. — Но хотел попросить тебя не рассказывать ему.

Он вышел, а Микки распорядилась принести ей чашечку кофе. Размышляя над только что принятым решением, она сердилась на себя. Это непозволительная мягкость. Если она будет продолжать в том же духе, ей никогда не стать настоящей бизнес-леди. Но не только отчаяние в глазах Шаная заставило ее изменить свое решение. Она хотела дать ему возможность исправиться. Они ведь выросли вместе. А когда она стала хозяйкой отцовской империи, он бросил свой бизнес и перешел работать к ней, чтобы помочь. Поэтому Микки не могла вышвырнуть его на улицу. Но вот доверять ему, конечно, больше нельзя. Она решила поручить Раманбхаи контролировать деятельность Шаная, а его самого отстранить от некоторых ключевых проектов. Этим она займется лично. Придется ограничить инициативы Шаная. Микки вызвала секретаршу, чтобы продиктовать ей соответствующее распоряжение.