Возле Ч-сского звёздного скопления на небосводе чернеет круглое чёрное пятно. Астрономы именуют его по-разному, преимущественно с помощью совершенно неудобопроизносимых буквенно-числовых комбинаций. Но иногда они не отвергают и его древнего имени «Щит Аластора», которым, впрочем, пользуются редко. Щит Аластора представляет собою гигантскую, более десятка световых лет в поперечнике, тучу чёрной пыли. Химический состав её ещё недавно не был никому известен, ибо спектральный анализ не властен над объектами, не испускающими и не отражающими света. А именно таковым был до недавнего времени Щит Аластора. И от этого он виделся в телескопы абсолютно чёрным, как смоль.

Надо сказать, что Щит Аластора отнюдь не является единственным чёрным пятном на небосводе. Точно таких же пятен имеется довольно много. Все они черны, как ночь, и это их свойство запечатлено в старом-престаром анекдоте про одну экзальтированную даму. Наглядевшись в телескоп на звёзды, она не удовольствовалась, однако, испытанным впечатлением, но стала требовать от астронома, чтобы он показал ей «бездонную глубь мирового пространства». Куда бы ни поворачивал бедный астроном свой телескоп, дама выражала возрастающую досаду, ибо всюду светилось множество звёзд. Наконец астроном нашёлся. Он направил телескоп на одно из таких чёрных пятен, и дама пришла в восторг. «О, теперь я вижу подлинно бездонную глубь мирового пространства!» — воскликнула она и осталась премного довольна.

Мы не знаем, было ли увиденное этой дамой чёрное пятно Щитом Аластора или нет. Однако если бы именно на него направил свою трубу находчивый астроном и если случай этот происходил не много столетий назад, а 16 апреля ***-го года, то дама, жаждущая узреть самую глубь мирового пространства, увидела бы нечто, быть может, менее величественное, но не менее поражающее воображение.

В беспредельной небесной пучине она увидела бы невообразимо огромное изображение пожилой четы, сияющей торжественной радостью. Должно быть, это муж и жена. Он, с взъерошенными волосами, в чёрной коротайке, с огромным букетом стоит, опершись на плечо жены. Она сидит. Её круглое лицо сияет. В волосах цветы. На ней широкое шёлковое платье. Лица супругов озарены светом, лучи которого, падающие сверху, намечены ровными чёрточками, и над ними светятся обозначения в двоичной системе каких-то чисел.

Увидев это изображение, дама из анекдота, без сомнения, удивилась бы стократ меньше, чем поражены были все астрономы Земли, узнав, что утром 16 апреля ***-го года Пулковская и Аризонская обсерватории зарегистрировали на поверхности Щита Аластора эту оригинальную чету.

Принадлежность изображения именно поверхности Щита Аластора, а не какому-либо другому, более близкому экрану, была вскоре установлена многими способами и с абсолютной достоверностью. Но в таком случае размеры изображения должны были в несколько раз превосходить размеры солнечной системы!

Как только это изображение было замечено и с него были сделаны первые снимки, архивариусу Всемирного Исторического архива — Андрею Степановичу Ундольскому — было поручено разыскать материалы, могущие иметь к изображению этому какое-нибудь отношение. Ундольский тотчас сел за составление формализованных заданий для электронных поисковых машин, а написав и приложив к ним фотографии, он отрядил семерых своих помощников на работы с машинами. Через пять часов на его рабочем столе лежала сводка результатов электронного поиска. В ней утверждалось, что появившееся на Щите Аластора изображение было портретом супругов Михаила и Антонины Киселёвых — родителей Алексея Киселёва — космонавта, полетевшего 615 лет тому назад на одноместном субсветовике к Ч-сскому звёздному скоплению.

Получив эти сведения, учёные Земли стали гадать, каким образом Киселёв мог создать такое огромное изображение. Сперва это казалось совершенно невообразимым. Между прочим, учёным удалось установить, что числами в двоичной системе, помещёнными вверху картины, указаны длины некоторых электромагнитных волн. Это обстоятельство позволило известному астрофизику доктору Филиппу Травочкину высказать предположение, что те электромагнитные волны, длины которых указаны на картине, возбуждают в веществе Щита Аластора какую-то химическую реакцию, связанную с выделением световой энергии, но не растекающуюся во все стороны, а лишь по направлению движения вызвавшей её волны. И, как показали некоторые расчёты, по этому направлению она должна была распространяться почти с половинной скоростью света. Пустив однажды изнутри Щита Аластора конусовидный дискретный пучок лучей, соответствующих имевшейся у него фотографии, Алексей Киселёв, как предполагал Травочкин, возбудил в частицах межзвёздной пыли самоподдерживающуюся химическую реакцию. Распространяясь с половинной скоростью света, эта реакция достигла наконец окраин пылевого скопления и вырисовала на них увиденное с Земли грандиозное изображение.

Но каким образом Киселёв мог создать несметное множество лучей требуемой длины волн? На этот вопрос гипотеза Травочкина не давала ответа. А между тем, чтобы это сделать, потребовалось полгода напряжённой, кропотливой работы, к которой Киселёв приступил сразу же после того, как Автолик обнаружил среди прочих свойств окружающей корабль межзвёздной пыли особенность, верно угаданную доктором Травочкиным.

Автолик был четвероруким компьютером, недостаточно сложным, чтобы в нём можно было заподозрить способность что-либо чувствовать. К слову сказать, что касается автора, то он глубоко сомневается в способности каких угодно компьютеров что-либо думать и чувствовать, хотя понимает, что со временем они научатся писать превосходные романы. Но внешние действия и сами мысли и чувства — это всё-таки разные вещи… Однако мы уклонились в сторону. Про Автолика же надо сказать, что он не только романов писать не мог, но и разговаривать толком не умел, предпочитая изъясняться формулами и числами. Неудивительно, что, когда он сделал своё открытие, Киселёву стоило немалого труда уразуметь, что же, собственно, такое он высвечивает. Начало горящей на Автоликовой спине надписи было понятно: «Если осветить забортовую пыль лучами с длиной волны либо 560, либо 622, либо 887, либо 5928 ангстрем, то…», а дальше шли такие сложные формулы, что темнело в глазах. Всё же наконец Киселёв понял, в чём дело, и они вместе с Автоликом стали искать по всему кораблю вещь, по цвету соответствующую волне 5928 А. Найти такую вещь было непременно необходимо, чтобы проверить Автоликово утверждение на опыте. Дело в том, что на корабле не было приборов, способных создать лучи нужной частоты. Гордость Киселёва, портативный лазер, собственноручно им изготовленный незадолго до старта, выстреливавший тончайшие, как паутина, лучи на невообразимое расстояние, не мог, к сожалению, генерировать ни рентгеновских лучей, ни лучей с длиной волны большей 5000 А. Вообще, на борту корабля не имелось никаких источников рентгеновского излучения. Ввиду всего этого, единственным способом проверить открытие Автолика — было найти жёлтый предмет, цвет которого соответствовал бы волне в 5928 А, и осветить отражённым от него светом космическую пыль. Хотя наличие на корабле предметов с необходимыми для такого эксперимента свойствами почти было невероятно, один такой предмет всё же отыскался.

Среди гибких, прозрачных пластинок с голографическими портретами родных и знакомых Киселёва были одна поблекшая и пожелтевшая. Автолик объяснял, что пожелтела она от некоторых ингредиентов, взятых для её изготовления. Как бы то ни было, но портрет Михаила и Антонины Киселёвых, снятых в день их серебряной свадьбы, почти всей своей поверхностью отражал свет с длиной волны в точности равной 5928 ангстрем.

Первое, что сделал Киселёв, когда это выяснилось, — слегка согнул портрет двумя пальцами, и поставил его против иллюминатора, осветив фонарём. И тотчас в бархатной черноте вспыхнула уходящая в невообразимую даль белёсая полоса. Тогда Киселёв положил портрет на стол, сел рядом в кресло и погрузился в размышления: «Если я выгну пластину в виде куска сферической поверхности и освещу её перед иллюминатором, — думал он, — то возникшая химическая реакция распространится внутри исполинского конуса. Достигнув краёв пылевого скопления, она создаст там огромное светящееся пятно, размеры которого будут зависеть от того, куда я поверну пластину. Если я обращу её к Земле, то размеры пятна будут относительно небольшими, ибо расстояние до границ пыли в том направлении ещё невелико. Но если я поверну её в противоположном направлении, то пятно выйдет, пожалуй, вдесятеро больше…»

Внезапное сомнение прервало вдруг рассуждения Киселёва, и он крикнул Автолику:

— Послушай, ведь Щит Аластора освещён и лучами от звёзд и от нашего корабля. Среди них имеются и лучи в 5928 ангстрем. Почему же они не возбуждают никакой реакции?

— Потому, что реакция гасится другими лучами. Надо, чтобы все посторонние лучи составляли лишь малую часть общего светового потока, отвечал Автолик. Киселёв кивнул головой и вернулся к прерванным мыслям: «…Если на обратной стороне Щита Аластора засияет такое огромное пятно, рассуждал он, — то разумные обитатели Ч-сского звёздного скопления, коль они существуют, непременно его заметят. Но в простом белом пятне много ли корысти? Нет. Так что же делать?..» И тут Киселёв придумал свой оригинальный способ самооповещения: при помощи гальванопластики он покрыл верх портрета тонким серебряным слоем и, приспособив надлежащим образом свой лазер, стал выжигать им в серебре сотни тысяч крохотных дырочек. Это был огромный труд! Полгода с неослабным прилежанием трудился Киселёв и достиг наконец идеального сходства между микроскопическим сквозистым узором на серебре и самим портретом: именно, где портрет был светлее, там и дырочек было больше. С краю серебряного слоя он наметил чертами лучи и выжег двоичные обозначения длин вызывающих реакцию волн, выраженных в поперечниках протона, а также других элементарных частиц. Когда же работа была окончена, Киселёв растянул портрет на сферическом стекле, остановил свой корабль и послал в космос шесть идентичных изображений: одно — в направлении Земли, другое — по ходу корабля и четыре — в плоскости, перпендикулярной направлению полёта.

Позже всех, очевидно, засветилось самое большое изображение, посланное по ходу корабля. Однако пройдёт ещё много лет, прежде чем его смогут увидеть предполагаемые обитатели Ч-сского звёздного скопления. Но если это случится, то они, несомненно, разгадают физический смысл представившегося им явления и проведают про самосияющие экраны, с помощью которых далёкие друг от друга миры могут вести между собой разговоры.