Приближался март. Немного потеплело, но не настолько, чтобы осторожные жители Куперс-Коува поверили в окончательное наступление весны.

Все свободное время Кэсси проводила с дочкой, помогая ей готовить научный проект к выставке.

Миссис Прингл, городская библиотекарша, прислала Кэсси несколько книг по астрономии, особо подчеркнув, что сейчас эти книги пользуются повышенным спросом, так как многие школьники готовятся к научной выставке.

Обязательная Кэсси на всякий случай вернула книги в библиотеку за день до срока.

Последнее время Бо, Джаспер и Шорти почти каждый день приходили к ним на обед. Это получилось как-то само собой, ведь Бо помогал Софи с ее проектом, Джаспер ухаживал за Грейси, а Шорти… Ну как же без Шорти.

Иногда они казались одной большой, счастливой семьей. И это приводило Кэсси в некоторое замешательство.

Они с Бо оставались просто друзьями, несмотря на все то время, которое проводили вместе, поэтому Кэсси решила, что больше не станет думать о своих чувствах.

В конце марта в салоне Кэсси должны были заново отциклевать и покрыть лаком паркетные полы. Но в назначенный день молодая женщина была занята больше обыкновенного и совсем забыла о приезде рабочих. Работа в салоне кипела — Кэсси наняла двух стилистов и маникюршу. Теперь среди ее клиентов были не только обитатели Куперс-Коува, но и жители соседних городов. Бизнес процветал, и Кэсси чувствовала себя на седьмом небе от счастья.

Салон был полон клиентов, когда в начале третьего приехала бригада рабочих. Кэсси потрясенно уставилась на вошедших.

— Леди, что тут происходит? — Главный, нахмурившись, обвел взглядом переполненный салон. — Мы не можем работать, когда вокруг все эти люди. К тому же испарения лака довольно ядовиты. Вы должны попросить всех уйти.

— Вы шутите, — нервно сказала Кэсси, которая в этот момент занималась миссис Парсонс, женой священника. Миссис Парсонс была довольно требовательной клиенткой, и Кэсси всегда сама делала ей прическу.

— А разве похоже, что я шучу? — спросил главный. — Послушайте, если вы не избавитесь от всех этих людей, мы не можем заняться полом.

— Вы можете мне дать, ну хоть пятнадцать минут? Тут по соседству есть закусочная. Выпейте там кофе вместе с вашей бригадой. Скажите леди за прилавком, ее зовут Пейшенс, чтобы записала все на мой счет.

Главный рассеянно почесал лысеющую макушку.

— Хорошо, но только пятнадцать минут.

— Спасибо,

Кэсси постаралась как можно быстрее закончить прическу миссис Парсонс. Она как раз провожала последнюю клиентку, когда на пороге салона снова появились рабочие, а следом за ними Бо.

— Леди, я вас предупреждал! — Главный свирепо взглянул на мужчину.

— Мы должны уйти! — Кэсси чуть ли не силой вытащила Бо за дверь.

— Что, здание горит? — с ухмылкой спросил он.

— Э… нет. Им надо заняться полом, но они не начнут, пока в салоне кто-то есть.

— А-а, понял, — Бо взял Кэсси за руку. — Значит, тебе пришлось закрыться? Что собираешься делать остаток дня?

— Не знаю, — растерянно произнесла Кэсси, потом улыбнулась. — Я свободна! — сказала она, внезапно осознав, что у нее сто лет не было выходных.

— Кэсси?..

— Да?

— Сегодня среда, и мой кабинет тоже закрыт.

— И?

— И давай представим, что мы прогуливаем.

— Эй, я в отличие от тебя никогда не прогуливала. У меня нет опыта в подобных делах. Но если ты пойдешь первым, я последую за тобой.

— По-моему, похоже на план.

— Дневной сеанс? — скептически спросила Кэсси несколько минут спустя, когда Бо припарковал свою машину на стоянке перед кинотеатром. — Ты шутишь?

Он широко улыбнулся.

— Я никогда не шучу, когда речь идет о кино, — он быстро поцеловал Кэсси, мысли и пульс которой немедленно пришли в смятение. — Я страстный любитель кино, Кэсси. Страстный. У нас примерно полчаса до начала фильма. Думаю, мы возьмем пару хот-догов, попкорн…

— С двойным маслом? — с надеждой спросила она.

Мужчина кивнул.

— Конечно. Колу, фанту и, может, даже коробку или две конфет.

— Бо, я ходила в кино днем, только когда была маленькой. — Кэсси вздохнула. — Кейти и я, мы росли вместе. Мы были скорее как родные сестры, а не как двоюродные. Каждое субботнее утро мы занимались работой по дому, а в одиннадцать шли в астрологический салон, чтобы получить у наших мам карманные деньги. Далее мы отправлялись в закусочную, а потом — в кино. В течение недели мы экономили достаточно денег, чтобы хватило на попкорн и изюм в шоколаде… — Кэсси рассмеялась. — Это было замечательно!

— Похоже, да. Я даже завидую тебе.

— Только не говори, что никогда не ходил в кино в субботу днем, когда был подростком.

— Никогда.

— Но почему? — удивленно спросила молодая женщина.

Бо выглянул в окно, потом снова посмотрел на Кэсси.

— Помнишь, я тебе говорил, что в детстве меня дразнили? — Она кивнула, и он продолжил: — Казалось, сверстники не хотели жить со мной на одной планете, что уж тут говорить о дневном сеансе в кино…

— О, я уверена, все было не так!

— О, но это было так, Кэсс! Я был толстым, носил дурацкие очки, получал высшие оценки по всем предметам и жил с моим эксцентричным дядей в страшном старом большом особняке недалеко от города… — Бо невесело рассмеялся. — Этого более чем достаточно, чтобы сделаться школьным парией и мишенью для шуток.

Кэсси погладила Бо по щеке.

— Мне жаль, действительно жаль. Как ужасно ты, наверное, себя чувствовал… Поэтому тебе так важно, чтобы других детей не дразнили и не издевались над ними? Поэтому тебя так интересует эта тема?

— Да, наверное. А знаешь, что особенно печально? Тот, кто в детстве дразнил слабых и издевался над ними, едва ли вспомнит об этом, став взрослыми. Иное дело — объект насмешек. Тот, кого травили, может, обретя силу и власть, стать агрессивным и очень опасным — как для себя самого, так и для окружающих. Не научившись доверять другим и уважать себя, такой человек, как правило, не чувствует себя полноценным членом общества. И если ему вовремя не помочь, его затаенные обиды и гнев, возможно, выльются в нечто разрушительное… — Бо покачал головой. — Меня оставляли в покое только летом, во время каникул.

— А дядя Джаспер… Он ничего не мог сделать?

— Я никогда не рассказывал ему о своих переживаниях, Кэсс. Все родители полагают, что их дети — самые лучшие, что они должны нравиться всем, что их примут и они будут пользоваться популярностью. Дети это чувствуют и не хотят разочаровывать своих родителей. Им кажется, если они все расскажут взрослым, это только усугубит проблему. И обычно так и происходит, ведь взрослые часто действуют неправильно. Я не мог рассказать о своих проблемах дяде Джасперу, потому что знал: он расстроится и станет винить самого себя. Кроме того, некоторые родители не принимают всерьез жалобы своего ребенка. Они говорят им: «Не обращай внимания», но, поверь, это нелегко.

— Я даже не могу себе представить, чтобы какой-нибудь родитель так поступил. — Кэсси помнила, в какой пришла ужас, когда Софи сказала, что ее дразнят в школе.

— Поскольку я много лет изучал эту проблему, теперь я понимаю причину, по которой одни дети мучают других. Но в то время я не знал, почему это происходит со мной.

— О Бо… — Кэсси коснулась его щеки. — Мне действительно жаль.

— Но мне повезло, Кэсс, очень повезло.

— Как это?

— Дядя Джаспер всегда говорил мне, чтобы я никогда не беспокоился о том, что обо мне думают или говорят другие. Что важно только мое собственное мнение.

— И это тебе помогло? — нахмурившись, спросила Кэсси.

— Несомненно. В дальнейшем, что бы ни говорили и ни делали дети, на самом деле это никогда сильно не вредило моему представлению о самом себе.

— Бо, как ты думаешь, почему дядя Джаспер так хорошо понимал тебя?

— Я думаю, из-за того, что и он, и мой папа были эмигрантами и обоих считали немного эксцентричными. Дядя Джаспер знал: я тоже могу столкнуться с тем же проблемами — меня станут называть «странным» или «эксцентричным». И, думаю, он хотел, чтобы я понял: важнее всего то, каким ты являешься на самом деле, а не то, что о тебе подумают. Главное, чтобы тебе не было стыдно за свои поступки. И потом, ничто не длится вечно, Кэсс. Когда мне исполнилось девятнадцать лет, случилось чудо, и обстоятельства внезапно изменились.

— И что же случилось с тобой в девятнадцать лет?

— Когда я поступил в колледж, я стал членом команды по легкой атлетике и потерял почти

пятьдесят фунтов. Поскольку я не мог бегать в очках, мне понадобились контактные линзы.

— Итак, ты потерял пятьдесят фунтов, очки, и что? Когда ты приехал домой на лето, все женщины в городе вдруг увидели, что ты прекрасен, как Аполлон, и осознали, насколько ошибались по поводу тебя? — спросила она с улыбкой.

У него вырвался смешок.

— Э… нет, Кэсси, это произошло только тогда, когда мне исполнился двадцать один год.

Она нахмурилась.

— Хорошо, так что же произошло, когда тебе исполнился двадцать один год?

— Не изменилась ни моя внешность, ни мое тело, ни мои интересы, просто я вступил в наследство. Мой покойный отец оставил мне примерно пятьдесят миллионов долларов… — Его улыбка стала еще шире, тогда как с ее лица сошел румянец. — Вот тогда все женщины вместе и каждая в отдельности пришли к выводу, что я, как ты сказала, прекрасен, словно Аполлон… — Бо покачал головой. — Богатенький Аполлон, — пояснил он, мрачнея. — И определенно я стал желанным трофеем.

Кэсси в ужасе уставилась на него.

— Хочешь сказать, женщины внезапно сочли тебя привлекательным только потому, что у тебя появились деньги?

Бо невесело рассмеялся.

— Деньги, как и алкоголь, имеют свойство заставлять людей по-другому смотреть на вещи.

— Это отвратительно, — сказала Кэсси, постепенно осознавая услышанное. — Бо, и ты действительно унаследовал пятьдесят миллионов долларов? Американских долларов? — спросила она дрожащим от волнения голосом.

— Э… вообще-то, пока суть да дело, мое состояние подросло и составило что-то вроде… ну, вероятно, около семидесяти миллионов, но кто считает? — поддразнил он, наслаждаясь ее потрясением.

— И тебе был всего двадцать один год, когда ты все это унаследовал? — повторила Кэсси, качая головой. — И как ты себя чувствовал? — Одна мысль о такой куче денег ужасала ее.

— Черт возьми, скверно, — со смехом сказал Бо. — У меня от страха пересохло во рту, Кэсси. Богатство — это ответственность, а она пугает.

— И как же ты поступил?

— Я сказал дяде Джасперу правду, — просто сказал он. — Он нахмурился, дернул себя за волосы и произнес: «Что ж, парнишка, тогда давай просто их отдадим и покончим с этим».

Кэсси рассмеялась.

— Могу себе представить, — сказала она. — Итак, что же произошло потом?

Бо пожал плечами.

— Мы отдали деньги — вернее, большую их часть. Дядя Джаспер и я объяснили трастовым служащим, что именно мы хотим сделать…

— То есть?

— Использовать деньги с умом, разделив их с теми, кому не так повезло, с людьми, у кого нет даже самого необходимо. Мы вложили средства в строительство и функционирование бесплатных детских садов, бесплатных медицинских и в особенности педиатрических клиник. Их услугами могут воспользоваться все, кто в них нуждается.

— Трудно поверить, что в двадцать один год молодой человек может быть таким благородным и предусмотрительным, — сказала Кэсси. — Особенно учитывая все, через что ты прошел… — Молодую женщину тронул бескорыстный поступок Бо.

Он раскрывался перед ней как исключительный, совершенно необыкновенный человек, человек с огромным, благородным сердцем. Какая женщина не растаяла бы перед мужчиной, обладающим такой добротой и великодушием?..

— На днях мы открываем уже десятую бесплатную клинику в этом штате. Между прочим, рядом с каждой из них есть детский сад, чтобы матери могли получать нужное им медицинское обслуживание, не беспокоясь о том, с кем оставить детей.

— И все это бесплатно?

Бо кивнул.

— Абсолютно. Последние две недели мы с дядей Джаспером обсуждаем новый проект… — Он нежно провел пальцем по щеке Кэсси. — И за идею этого проекта мы должны благодарить Софи.

— Софи?..

— Ты знаешь, как Софи интересуется наукой?

— Да.

— Ну, дядя Джаспер и я, мы думаем открыть клуб с кружками по интересам, где дети после школы могли бы заниматься тем, что их интересует. Наука, или математика, или биология, или даже сочинительство, или журналистика… В конце Мейн-стрит продается старое здание, которое мы с дядей Джаспером собираемся купить. Клуб даст детям, которым некуда пойти после школы, возможность с пользой провести время, узнать что-то новое. Клуб также даст возможность их родителям спокойно заниматься своими делами — они будут знать, что их дети в безопасности и в придачу чему-то учатся.

Поддавшись внезапному импульсу, Кэсси поцеловала Бо прямо в губы.

Удивленно моргая, мужчина широко улыбнулся.

— За что? — В первый раз Кэсси сама поцеловала его, и Бо это понравилось. — Если я буду знать, то, вероятно, смогу заслужить еще один поцелуй.

Она поцеловала Бо снова, потом взглянула ему в глаза.

— За то, что ты самый добрый, самый великодушный человек, которого я когда-либо встречала… — С этими словами Кэсси снова поцеловала Бо, и теперь их поцелуй затянулся.

Бо прижал ее к себе, и поцелуй стал еще крепче.

Застонав, Кэсси положила руки ему на грудь, чувствуя его тепло, его силу. В его объятиях она

ощутила то, что ускользало от нее всю ее сознательную жизнь: защищенность. И внезапно молодая женщина почувствовала: все происходит так, как надо…

Правильно. Идеально.

— Эй! — в окно машины постучали.

В смущении отпрянув от Бо, Кэсси оглянулась и увидела молодого полицейского.

— На стоянке нельзя целоваться и обниматься. Если вы хотите целоваться и обниматься, идите в кино, как все остальные… — Полицейский побледнел, когда Бо обернулся к нему. — О… э… доктор Бо, извините. — Молодой полицейский застенчиво улыбнулся. — Думал, очередная парочка влюбленных подростков… — Он закатил глаза. — Они всегда паркуются здесь, чтобы скрыться от посторонних глаз.

— Извини, Томми, я только сорвал один поцелуй с губ моей девушки, прежде чем мы отправимся на дневной сеанс.

— Привет, мисс Кэсси, — сказал Томми, слегка коснувшись козырька фуражки.

Молодая женщина еле сдержала стон. К вечеру все в городе узнают, что Томми Фитцджералд-младший застал ее с доктором Бо целующимися и обнимающимися на стоянке перед кинотеатром.

— Ну, я, наверное, пойду, — сказал Томми. — Желаю вам приятно провести день, э?..

— Спасибо, Томми. — Бо повернулся к Кэсси. — Наверное, пора идти в кинотеатр?

— Конечно, — согласилась молодая женщина.

Он вышел из машины, распахнул перед Кэсси дверцу и протянул ей руку. Кэсси улыбнулась.

— Поскольку ты отдал все свои деньги на благотворительность, будет честно, если я заплачу за билеты. Но на следующей неделе — твоя очередь.

Он поцеловал ей руку.

— Согласен.