Корнелия Пейн поставила на стол стакан пива и, с трудом передвигая ноги, направилась к двери. Она была стара, очень стара. Она и ее покойный муж были одними из первых, кто приехал сюда из штата Джорджия сразу же после первой мировой войны.
— Кто там? — спросила она. Стук повторился.
— Кто там?
— Это я, — услышала она знакомый голос, — Гризи.
Корнелия открыла дверь.
— Что тебе здесь нужно? — Она сурово посмотрела на человека, стоявшего у порога. — Я же сказала, что не желаю больше тебя видеть. Ни тебя, ни твою девку-сестрицу, ни негодяя брата. По телевизору передавали, что шайка, в которой он состоит, разыскивается полицией. Их главаря по кличке Пахан уже схватили. А ты, я вырастила тебя не для того, чтобы ты убивал бедных работящих людей…
— Я не убивал его, честное слово!
— Не лги, я сама слышала по телевизору. Ты опасный преступник.
Гризи переступил порог и закрыл за собой дверь.
— Корнелия, ты должна помочь мне…
— Нет, нет и нет! Больше я не ударю пальцем о палец ради тебя. Я вырастила тебя, делала для тебя все, что могла. А ты стал плохим человеком.
— Я не убивал его…
— Ты стал жить по-своему, как только покинул мой дом.
— Да, но я не убивал его. Ты же учила меня, что убивать — это грех…
— Не подлизывайся ко мне. — Корнелия отпила пива.
Гризи не отрываясь смотрел на нее.
— Что с тобой? — спросила Корнелия. — Мучит жажда?
— Да, Корнелия, и жажда, и усталость, и все вместе. — Старуха налила ему пива. Гризи залпом выпил.
— Как хорошо! — сказал он, облизывая губы.
— Ты, наверное, голоден?
— Откуда ты знаешь?
— Откуда знаю? — Она подошла к холодильнику и стала готовить бутерброды с сыром. Потом снова наполнила его стакан.
— Я прошу тебя о помощи, — сказал он, жуя бутерброд и запивая пивом.
— Нет, нет, и не рассчитывай. Я могу покормить тебя, потому что так завещал Христос, но не стану помогать тебе убивать людей. Ты еще докатишься до того, что станешь резать старух.
— Но я не убивал его…
— Это ты говоришь.
Гризи положил руки ей на плечи.
— Выслушай меня, Корнелия. Тот же мерзавец, который убил ночного сторожа, застрелил еще одного человека, моего старого приятеля Кларенса Мэрфи. Я не убиваю друзей. А папаша Саччини тоже был моим другом.
— Ты не врешь?
— Я никогда не врал тебе, Корнелия.
— Иногда ты не говорил мне правды.
— Да, но никогда не врал.
— Ты всегда ужом скользил вокруг истины.
— Ты мне поможешь?
— Что нужно?
— Кларенс Мэрфи умирает в госпитале на Пятой авеню. Запомни — Кларенс Мэрфи.
— Ну?
— В него стрелял тот же гад, который убил и сторожа. Он при смерти, он очень слаб. Он знает, кто убийца. Но я не могу прийти туда и ждать, пока он что-нибудь скажет, потому что полиция схватит меня.
— Что ты хочешь, чтобы я сделала?
— Сейчас же отправляйся в госпиталь и, если Кларенс что-нибудь скажет, хоть одно слово, ради бога, запомни и передай мне.
— А как я туда попаду?
— Возьми швабру, ведро и займись там мойкой пола, и не уходи пока он не заговорит! Это мой последний шанс. Если тебе представится возможность — разузнай, кто стрелял в него. Но, во всяком случае, запомни все, что он скажет.
Старуха сжала губы.
— Сколько ты рассчитываешь получить, если останешься цел?
— Может быть, ничего, а может, что-нибудь около пяти тысяч. Сяабая улыбка появилась на лице Корнелии.
— Сколько ты дашь мне?
— Если выпутаюсь?
— Да?
— Пятьсот.
— Ладно. А где я тебя найду? — спросила старуха.
— Я буду ждать здесь. Позвони, как только он что-нибудь скажет.