Влетит или не влетит? Витька был уверен, что влетит обязательно. Да и как же может быть иначе, если мать и отчим только и смотрят, к чему бы придраться? С ними заодно и Натка, пятилетняя сестренка. Правда, сосед дядя Юра будет за него, но уж больно не равны силы…
Вообще, удивительно, почему это мать вышла замуж за Алексея Федоровича. Что она хорошего в нем нашла? Ведь вот дядя Юра… Он два года ходил встречать ее, когда она работала в вечернюю смену, приглашал в кино, Витьке набор для выпиливания подарил на день рождения! Вот это был бы отчим, вот это да! Однако мать сказала, что не любит его… Эх, видно, правильно написано в одной шпионской книжке, что женщины - странные существа.
После появления отчима в доме мать стала заметно хуже относиться к Витьке. Чаще кричит на него, чаще ругает, нет-нет да еще и подзатыльник отвесит…
Ничего хорошего не ждет Витька и на этот раз. Прямо хоть домой не ходи. Вот, пожалуйста, только вошел, как начинается.
- Ты, значит, полагаешь, сынок, что раз лето, то окна не нужны?
Ну к чему, скажите, такая насмешка? Неужели нельзя было по-человечески сказать?..
- Нечаянно же я…
- Понимаю, но почему ты убежал, даже не подумав о том, чтобы как-нибудь заделать дыру?
- Тут этот, твой очкарик остался…
Тихо-тихо стало в комнате после Витькиных слов. Мать ничего не сказала, а только опустилась устало на диван, подперев рукой голову.
Час от часу не легче! Уж лучше бы отругала, ударила в конце концов, чем так вот… Не хватает только, чтобы она еще заплакала. А дело, кажется, к этому идет.
Что может быть страшнее женских слез? Когда плачет мать, ничего другого не остается, как заплакать самому, захныкать: «Ма-ам, я больше не бу-у-ду!»
Чтобы этого не случилось, Витька первый пошел на перемирие:
- Мам, извини, пожалуйста… Я его не буду, конечно, отцом звать, но и так тоже никогда говорить не стану… Просто дядей Лешей…
Мать ни заплакать, ни ответить не успела, потому что в это время вернулся Алексей Федорович - он ходил за Наткой в детский сад.
За обедом отчим длинно и нудно рассказывал о том, как он бегал по городу в поисках стекла, как, наконец, нашел его в ларьке на рынке, и как бессовестный продавец взял с него лишний рубль будто бы за нестандартный размер стекла.
Витька отлично понимал, что отчим бросает камешки в его огород и хочет своим рассказом подчеркнуть, что у Витьки нет совести. Дескать, если бы она у него была, он бы сам мог походить по магазинам…
Витька, постигнувший тайный умысел отчима, был взволнован и раздражен. Суп из его ложки плескался и на клеенку, и на пол, и на штаны, а в рот почти ничего не попадало.
- Почему ты ешь без хлеба?
- А это что? - воскликнул голосом великомученика Витька, выдернув из-под стола левую руку с зажатой в ней горбушкой.
- Он всегда-всегда хлеб на коленях держит и не ест, - подлила масла в огонь Натка.
Трое на одного? Ну и народ! И ему, Витьке, с этим народом надо жить под одной крышей, а самое главное - надо просить разрешение на поход… Ехать решили через два дня, а Витька не только не подготовил почвы для успешных переговоров, но, наоборот, до крайности обострил обстановку. Было бы просто неразумным заводить сейчас разговор о походе. Сначала надо ослабить напряженность, улучшить отношения со всеми.
Не дожидаясь просьб и приказаний, Витька принялся за уборку стола. Мыть испачканные жирным супом тарелки и ложки - это, конечно, уж чересчур, и он ограничился тем, что вынес на кухню и сложил в раковину всю грязную посуду. Затем вытер насухо клеенку, подобрал с пола мусор.
Что бы еще сделать, такое же героическое? Ага! Есть такое дело! Теперь разрешение на поход можно считать обеспеченным…
- Мама, в «Спутнике» идет новое кино - «Ночь не скрыла». Вы бы с дядей Лешей сходили, а я бы с Наткой посидел…
Это был первый в истории семьи Мельниковых случай, когда Витька так вот, по собственной инициативе, согласился понянчиться с сестренкой. Обычно он решительно отвергал все предложения последить за Наткой, и ее приходилось отводить к соседям. Мать была очень удивлена и обрадована.
- Хорошо, сынок… Я вот только пол подмету…
- Не надо, не подметай, я сам!
Мать была покорена окончательно, но щедрость Витьки-па, как видно, границ не имела, потому что он дополнительно пообещал еще и накормить вечером Натку, и уложить ее спать, и вскипятить на плитке чайник…
Мать и Алексей Федорович ушли.
Витька предполагал, что они по дороге разговаривают о нем. Наверное, говорят, что Витьку не узнать, что как будто подменили его и что, пожалуй, вовсе не обязательно держать его в ежовых рукавицах…
Сначала дело шло как полагается. Натка красила себе мелом ботинки, рисовала на тротуаре, играла в прятки с другими девчонками. Тем временем Витька потихоньку вынес из кухни кастрюлю (на Котьку плохая надежда) и спрятал ее в садике. Потом он начал тренироваться в забивании «пенальти». Положил два камня во дворе около сарая - готовы ворота! Отсчитал одиннадцать шагов, провел черту - вот и штрафная площадка. Бил он исключительно метко и сильно. Девять ударов из десяти заканчивались голом. Этого соотношения, по Витькиному мнению, не изменил бы и вратарь, если бы он был.
Когда стемнело и «ворот» не стало видно, Витька повел сестренку домой.
- Ты, Ната, поиграй с куклами, а я делом займусь, книгу почитаю.
Такой вариант Натку не устраивал, и она заканючила:
- Да… Ты обещал поиграть со мной…
Вот ведь какая! Только о себе думает!.. Однако портить отношений с ней не стоит, потому что она может наябедничать матери, и все Витькины старания тогда пропадут даром.
- Ладно. Давай в больницу будем играть… Я, как будто, врач, а ты, как будто, медицинская сестра…
Витька нахмурил брови, согнулся, как старичок-доктора подошел к куклам.
- Ну-с, на что жалуемся? Какая у вас температурка?
Лечил он кукол так долго и старательно, что даже сам увлекся игрой. О Натке и говорить нечего, она даже визжала от восторга, когда Витька с важным видом считал пульс у кукол, давал им микстуру, ставил банки. Нравилась эта игра и куклам. Одна из них, умевшая закрывать глаза и кричать «мама», до того обрадовалась, что спрыгнула с дивана на пол. Сделала она это очень неловко и ударилась о паркет головой. Теперь кукла стала действительно нуждаться в лечении. Нос у нее от удара сплющился, с правой щеки содралась краска. И странно: обычно дети, когда падают, кричат «мама», а кукла, наоборот, разучилась произносить это слово и упорно молчала, хотя Витька изо всей силы тряс ее, крутил, клал на спину и на живот. Глаза у нее тоже перестали закрываться, а один вообще провалился внутрь ее пластмассовой головы.
«Доктор» с ужасом убедился, что его способностей явно не хватит на то, чтобы вылечить куклу. Убедилась в этом и Натка. Она заревела так настойчиво и непримиримо, что Витька даже и не пытался успокоить ее.
Когда пришла мать и спросила, почему Натка плачет. Натка заревела еще громче.
- Витька… мою куклу излома-а-ал…
Оправдываться не имело никакого смысла. Еще меньше
было смысла заводить сейчас разговор о походе. Пока Алексей Федорович кипятил чай, а мать подметала пол, Витька думал над тем, что теперь делать. Сколько ни напрягался, никакого подходящего решения принять не смог. Это сделала за него мать. Во время чая она объявила:
- Завтра Алексей Федорович отвезет тебя в совхоз. Поживешь недельку у тети…
Все! Все потеряно. Даже гений на Витькином месте не смог бы, пожалуй, найти выхода из создавшегося положения.