Выслушав доклад о пузырьках и капсулах, Шеф приказал задействовать Виттенгера.

Инспектор был у себя в Департаменте и наводил порядок в умах подчиненных, "слишком много о себе возомнивших" за время его отсутствия.

– Срочное дело, - сказал я ему.

Подчиненные испарились.

– Выкладывай!

– Инспектор, вы согласны с утверждением, что порой мы совершаем поступки, последствия которых мы потом расхлебываем годы, а то и всю жизнь?

– Абсолютно согласен. Черт меня дернул связаться с вами…

– Этого уже не исправить. Вообще, традиционная наука утверждает, что сделанного не воротишь. Невозможно, утверждает наука, вернуться в точку бифуркации, когда своими действиями, или, применительно к вам, бездействием, мы отправили нашу фазовую траекторию к нелицеприятному аттрактору…

– Кончай демагогию! Говори, что надо.

– Надо вернуться в точку бифуркации, инспектор. Надо вернуться в девятое тире десятое июля и доделать то, чего вы тогда не доделали.

– Ильинский, не выводи…

– Терпение, инспектор, терпение. Я понимаю, что из-за несовпадения фаонских дней и стандартных, вы забыли, чем занимались вы и ваши сотрудники в последние часы девятого июля. Так вот, Шеф советует вам хотя бы сейчас - раз уж у вас нет машины времени - найти Бенедикта не ночью десятого июля возле общежития, а несколькими часами раньше, то есть девятого, и желательно в баре, в сопровождении его будущего убийцы.

– Что ты мелешь? - возмутился Виттенгер. - Бенедикта арестовали вместе с Шишкой. Ты хочешь сказать, что Шишка его отравила?

– Нет, Бенедикта отравил человек, с которым у него была встреча в одном из баров Фаон-Полиса, вечером во вторник, после семинара, в последние часы девятого июля по земному времяисчислению, без Шишки… черт, инспектор, я не знаю, как еще точнее выразиться…

Перебив, Виттенгер потребовал доказательств. Я рассказал ему о предпоследнем пузырьке и о незнакомце, толкнувшем Бенедикта под локоть.

– Значит, это была Шишка, - заключил он. Спорить с ним я устал.

– Если в баре подтвердят, что он был с Шишкой, значит она.

– Добро, отработаем эту версию, - деловито произнес инспектор.

Когда посторонний эксперт (в нынешнем случае - Гельман) затрудняется с выводами, я обращаюсь к своему, то есть - к Ларсону.

Ларсон и Яна просматривали иллюстрированные журналы о новинках в мире виртуальных игр. Не меняя серьезного выражения лица, Ларсон скользил взглядом от описания очередной игры к наглядной картинке, от картинки к рекламному развороту, от рекламы к помещенным в конце журнала анекдотам из жизни виртуальных героев. Ни разу не улыбнувшись, эксперт отложил журнал, взял вестник "Фундаментальные проблемы физики", открыл и расхохотался.

– Над чем смеемся? - я заглянул ему через плечо. Формула в прямоугольной рамке начиналась с трехэтажного интеграла от волновой функции Вселенной. - Хм, не нахожу ничего смешного…

– Смотри, вот тут… - Ларсон показал журнал Яне. Давясь от смеха, он ногтем подчеркнул выражение в фигурных скобках. - Как тебе это?

Яна хихикнула:

– Надеюсь, это опечатка.

– Хью, - сказал я, - ты июньский "Плэйбой" до сих пор не распечатал, всё тянешься к легкому чтиву. Брось развлечения, есть дело.

– Слушаю, коллега.

– А я заткнула уши, - сказала Яна.

Я изложил им беседу с Гельманом.

Ларсон засомневался:

– Я не спрашиваю тебя, рассказал ли ты всё. Ясно, что не всё. Я спрашиваю, всё ли из того, что ты мне рассказал содержится в том, что рассказал тебе Гельман?

– Хью, ты способен хоть раз обойтись без словесных выкрутасов…

Ларсон кивнул:

– Упрощаю вопрос. Ты ничего не приврал?

– Нарочно - нет.

– Уже хорошо. Мое мнение таково: сон Бенедикта выражает его страх перед Темпоронным Мозгом. Т-Мозг способен направлять события к определенному аттрактору. Это аттрактор известен только тому, кто запрограммировал Т-Мозг. А кто его запрограммировал? Сначала лаборант - и он выиграл в "ШДТ". Потом, в январе, - Чарльз Корно. Мы не знаем, какое задание он дал Т-Мозгу. Но вспомни, как назвал Т-Мозг Эдуард Брубер. Он назвал его "прибором чудовищной силы", "прибором, способным предсказывать будущее". С чьи слов он это сказал? Со слов Бенедикта. Уже отсюда видно, что Бенедикт боялся Т-Мозга, как собственной смерти. Он чувствовал, что не в состоянии противиться судьбе. Время неумолимо шло, и подсознание Бенедикта указало единственно возможное решение: обратить время, повернуть его вспять. Отсюда его кошмары.

– Ну ты и загнул! По-твоему, Корно приказал Т-Мозгу убить Бенедикта?

– А как еще все это понимать? Корно сказал Рунду, что последствия его задания для Т-Мозга станут известны через четыре - восемь месяцев. И что происходит через семь месяцев? Умирает Бенедикт. Если предположить, что Бенедикт догадался о задании для Т-Мозга, то у него возникает мотив для убийства Корно. Бенедикт убил Корно за то, что тот запрограммировал Т-Мозг убить Бенедикта. Свобода воли, будь она неладна! Своего рода петля событий - неминуемая вещь, когда о каких-то событиях известно заранее.

– А зачем Корно убивать Бенедикта?

– Чтобы тот не разболтал о Т-Мозге, разумеется.

– Тоже почти что петля. В таком случае, о какой игре Бенедикт проговорился доктору Гельману?

– Об игре с Темпоронным Мозгом. Об игре с судьбой, если угодно!

Я посмотрел на Яну. Та отвернулась, уткнувшись в журнал. Журнал мелко подрагивал.

На пороге лаборатории возник Шеф.

– Работаем? - строго спросил он.

– Шеф, - обратился я за поддержкой, - вы бы только знали, какой бред я только что выслушал. Не стану показывать пальцем, но кое-кто считает, что отравленную капсулу подбросил Т-Мозг. Темпороны подкорректировали работу фармацевтической фабрики, и там, вместо алфенона, в капсулу запечатали цианистый калий. Темпороны предопределил появление банки в мусоросборнике и заставили инспектора за ней слазить. Цианид в банке появился на той же фабрике: рабочие, после обеда, слили в банку остатки кислоты. Однако, как известно из большой науки, отдельная флуктуация может привести к последствиям, имеющим противоположное действие. В нашем случае, Т-Мозг заставил меня обратить внимание на найденный в номере Бенедикта видеопланшет, что, в свою очередь, разоблачило замысел Т-Мозга…

– Не оправдывайся, - неожиданно возразил Ларсон. - Не надо все валить на Т-Мозг. Никакие темпороны не заставят нормального человека, получившего в руки чужой видеопланшет, посмотреть в установочные файлы.

– Хью, я не понял. Это комплимент или наезд?

– Наезд. В установочные файлы смотрят в последнюю очередь.

– А в первую куда?

– В текстовые, разумеется. Для чего нужен планшет? Для хранения и чтения текстов.

– Бенедикт читал "Моролингов".

Ларсон и Яна перемигнулись.

– Федр, ты не нервничай, - сказал Яна, - Бенедикт читал не ТЕХ "Моролингов".

К слову, я не собирался нервничать. Я собирался выдернуть стул из-под Ларсона.

– Это был другой роман! - закричал Ларсон, хватаясь за сидение стула. - Понимаешь, другой!

– Хорошо, - я взял себя в руки, - и о чем он?

– О моролингах, но с "Морлингами" Брубера он не имеет ничего общего. Просто другой роман о туземцах с Ауры. Автор и название неизвестны.

– Брубер его передрал?

– Нет, я же сказал, между романами нет ничего общего. Кроме того, Брубер плагиатом не занимается. У него репутация и деньги. Не к чему ему это…

Шеф прокашлялся.

– Между прочим, - напомнила Яна, - босс все еще здесь.

– Федр, - сказал Шеф. - Когда ты приведешь ко мне Шишку?

– Не исключено, что она уже к вам приходила, только дома не застала…

– Что?!

– Шишка - бездомная. Для развлечения она ходит по домам, пока хозяева ходят где-то еще. И она всем приносит подарки. Мне, например, - продукты. У Виттенгера она прибрала в квартире и сварила ему вегетарианский суп. Он вам не говорил?

– Нет.

– В общем, ждите, скоро и вам что-нибудь принесет.

– Да сколько ждать-то! Зима на дворе…

Шеф помолчал, потом предложил Яне альтернативу: либо она говорит, кто убил Корно, либо делает ему кофе с коньяком.

– Рунд, - сказала Яна не раздумывая.

– Тебе лень сварить кофе? - возмутился Шеф.

– Нет, - ответила Яна, прижимая к уху наушник. - Просто Рунд просится к вам на прием.

Мы все застыли. Шеф пришел в себя первым:

– Скажи, чтобы впустили. А вы сидите в лаборатории и не высовывайтесь.

Коллеги послушно уткнулись в журналы. Я заметил на столе экземпляр "Вестника Фаонского Университета", раздел "Текстология и лингвистика". Открыл на загнутой странице. Имя автора статьи было заключено в черную рамку.

Бенедикт Эппель. "Динамическая лингвистика и ее приложения к анализу первобытных мифов".

– Отдал в печать в июне, - пояснил Ларсон, - если что непонятно, спрашивай…

– Справлюсь, не физика…

После первого прочтения, я пришел к выводу, что понимаю процентов десять. Перечитав, я увеличил КПД с десяти процентов до двенадцати. Третье прочтение накинуло еще один процент. Выходит, сколько бы я не перечитывал, выше четырнадцати процентов мне не подняться.

В понятных мне тринадцати процентах Бенедикт рассказывал о том, как из одного мифа возникает другой, - на первый взгляд, совсем не похожий на оригинал. Взаимосвязь двух отдельно взятых мифов раскрыть невозможно, однако сравнивая и находя различия между несколькими парами историй, легенд и даже рисунков, исследователь не только находит искомую связь, но и приближается к пониманию истинного смысла всей группы изучаемых "семиотических объектов". Процесс сравнения и нахождения различий был облечен в математическую форму и назвался "вычислением гомологий".

Делая вид, что читает физически вестник, Ларсон тайком следил, на каких страницах я спотыкаюсь. Заметив, что я вернулся к "Введению", он пояснил:

– Как для расшифровки одного слова или даже одной буквы в тексте, написанном на неизвестном языке, требуется текст достаточно большой длины, так и для расшифровки смысла одной легенды требуется проанализировать и сравнить несколько подчас абсолютно непохожих легенд. Кто поймет, почему в одном мифе любвеобильный муж вдруг потерял собаку, а в другом - ленивая дочь, выйдя замуж, рожала только мертвых детей и в конце концов вернулась к отцу, тот и получит шанс догадаться, что на самом деле… впрочем, - он снова уставился в свой журнал, - читай дальше.

Сколько я не искал в статье, что же на самом деле произошло с любвеобильной, но ленивой собакой, ничего толкового не обнаружил. Следовать ссылке на работу Леви-Строса я поленился.

Через некоторое время Ларсон осчастливил меня новой аналогией:

– Метод, используемый Бенедиктом, смахивает на решение системы уравнений со многими неизвестными с той разницей, что Бенедикт искал не неизвестные числа, а скрытые "смыслы" и "понятия".

Я ответил, что статью Бенедикта надо лечить тем же способом, а именно: взять несколько статей - его собственного сочинение, его единомышленников и оппонентов - и вычислить гомологии. И только тогда станет ясно, что же он имел в виду на самом деле.

Ларсон пустился в пространное объяснение, что, мол, метод гомологий антропологи применяют давным-давно, у него есть сторонники и противники. Противники не особенно возражают против "первых гомологий", но про вторые и выше говорят, что это поиск иголки закономерности в стоге случайностей. Если и найти эту иголку, то она скорее скажет о закономерностях в мышлении исследователя ("вторичный фольклор", по выражению Сёмина), но не о смысловых закономерностях "семиотических объектов".

Гомологии Бенедикт вычислил вплоть до четвертых, однако об аттракторах и темпоронах не написал ни строчки - или так зашифровал в недоступных мне восьмидесяти семи процентах текста, что без помощи специалиста никак не разобраться. Ларсон ждал, что я обращусь к нему, но я сказал, что под "специалистом" я подразумеваю Цанса.

От Шефа Рунд ушел в седьмом часу вечера. После того как с проходной сообщили, что посетитель сел в арендованный флаер с таким-то номером, я зашел к Шефу и спросил, зачем Рунд тащился в такую даль. По началу Шеф наотрез отказался вдаваться в подробности их разговора. Рунд вроде бы хотел получить гарантии, что Шеф не станет чинить препятствий, если Рунд побудет какое-то время на Фаоне.

– Он что, в отпуск прилетел? - удивился я.

– В долговременный, - уточнил Шеф.

– А еще точнее?

Шеф снизошел и дал мне посмотреть видеозапись беседы.

Сначала Рунд достаточно подробно описал, как развивались его отношения с Корно. По сути он повторил уже рассказанное мне на Ауре. Затем он сделал попытку как-то прокомментировать ту программу, которую Корно написал для Темпоронного Мозга. Попытка была неудачной _ Рунд явно не понимал, чего добивался Корно.

Выслушав сбивчивые объяснения, Шеф согнул проволочу буквой "К" и подал Рунду.

– Зачем? - спросил Рунд.

– Это вам орден. Носите на груди. "К" означает "кретин".

Рунд орден отверг. Тогда Шеф потребовал, чтоб тот поскорее переходил к Евклиду.

– Я не снимаю своей вины, - поспешил заявить Рунд лишь для того, чтобы затем сказать "но":

– Но это был не мой план. В апреле этого года мне стало известно, что как только технология создания Т-Мозга будет полностью разработана, лабораторию уничтожат. Центр Радиокосмических Наблюдений, где впервые в мире были обнаружены темпороны, слишком известное научное учреждение. За его работой постоянно наблюдают агенты промышленных разведок других планет. Поэтому, считали в правительстве, все доказательства существования Т-Мозга необходимо уничтожить. После уничтожения ЦРН лабораторию воссоздадут в более безопасном месте. Кто из ученых будет допущен в новую лабораторию, а кто погибнет вместе с ЦРН - решали люди из правительства Ауры. Несколько человек из Службы Безопасности задумали нанести упреждающий удар. Так возник полоумный террорист, позднее получивший кличку "Евклид".

– То есть, - прервал его Шеф, - взрывы в вершинах тетраэдра они устроили, чтобы все поверили, что Евклид - сумасшедший?

– Да, для этого.

– Продолжайте.

– Когда план провалился, заговорщики ушли в тень. Как меня и предупреждали, второй корпус ЦРН, в котором находился Темпоронный Мозг, смели направленной лавиной. Мне позволили уцелеть. Наверное, они считали меня слишком ценным работником. В тот день я выехал на переговоры к моролингам; узнав о взрыве, бежал на Фаон. В правительстве считали, что я по-прежнему нахожусь у моролингов и не стали меня искать. Потом я получил сообщение, в котором мне гарантировалась во-первых неприкосновенность и во-вторых - возможность продолжить работу над Т-Мозгом. Поэтому я вернулся на Ауру.

– Кажется, нечто подобное вы теперь хотите получить на Фаоне?

– Да, я на это надеюсь.

– Чем вас не устроила Аура?

– Моролинги не хотят продолжать исследования. Без подключения их мозга к вычислительному контуру Т-Мозг беспомощен. Вину за их отказ возложат на меня. В живых меня не оставят.

– Разве у вашего правительства не хватит сил заставить моролингов сотрудничать?

– Нет, они не заставят. Морлингов нельзя заставить что-то делать против их воли. Кроме того, об участии моролингов в создании Т-Мозга теперь известно вам, профессору Цансу и Бруберу из комитета "В защиту договора". Вероятно - и Вейлингу из "Виртуальных Игр". Если правительство применит против моролингов силу, немедленно поднимется шум, и ООН возьмет Ауру под свой контроль. Нет, с моролингами больше ничего не выйдет.

– Если без моролингов Т-Мозг невозможен, то чем же вы планируете заняться на Фаоне. Неужели фаонцы вам заменят моролингов?

– У нас с моролингами общие предки. В своей массе человечество утратило восприимчивость к темпоронам, но я уверен, кто-то из людей сохранил эту способность.

– И у вас есть кандидаты?

– Есть, - кивнул Рунд. - Но я о них я сообщу вам только в обмен на гарантии.

– Я не уполномочен, - развел руками Шеф.

Не монтаж ли, подумал я, ибо произнесено это было с невероятной для Шефа скромностью.

Рунд возразил:

– Вы способны оказать содействие.

Лицо Шефа вдруг прояснилось.

– Кандидаты… Точнее, кандидатка… Шишка!

Рунд промолчал.

– Она? - настаивал Шеф.

– Нет, не она.

– Рунд, я хочу услышать пра…

С полуправдой на устах голограмма моего босса замерла. Заслушавшись сам себя, Шеф опоздал с нажатием на кнопку "пауза".

– Дальше неинтересно, - пряча лицо сказал мне Шеф. - Ты все понял?

– Да. Корно он не убивал. Быть рядом с Бенедиктом девятого июля не имел возможности. В любом случае, он слишком ценный тип, чтобы навешивать на него два убийства…

– Достаточно! - Шеф пожалел, что у него нет дистанционного пульта для меня. - Ты слишком понятлив.

– Да, Шеф. Кстати, не переоцените его ценность. Т-Мозг у Рунда получился так себе. Я одним своим обошелся, чтобы найти четвертую бомбу.

– Ну, - развел Шеф руками, - против лома нет приема.

Вот это меня задело.

– Не лом, о мой прораб, а свобода воли.

– Ладно, - отмахнулся Шеф. - К черту метафизику! Под большим секретом, вот это место…

Шеф промотал запись почти до самого конца. Рунд стоял в дверях. Говорил Шеф.

– Рунд, я подозреваю, что Темпоронный Мозг не только дошел до шестого уровня, но и успел немного поиграть непосредственно на шестом. Чем закончилась игра?

– Моролингами, - ответил Рунд.