Алисия Дэй

Вампир в Атлантиде

Воины Посейдона – 7

Алисия Дэй «Вампир в Атлантиде», 2013

Alyssa Day « Vampire in Atlantis», 2011

Переводчики: KattyK , bulya , Лариса, GeeJay , Кеану.

Бета - ридеры : m-a-r-i-n-a, Talita, gloomy glory.

Любительский перевод

Принять участие в работе Лиги переводчиков

Аннотация

Самый неожиданный союзник воинов Посейдона на деле оказался самым свирепым. Дэниел – вампир и маг Ночной Гильдии. Но даже самый прочный союз можно расторгнуть, если вновь вспыхнуло желание, зародившееся 11 тысяч лет назад…

История о давшем клятву вампире и о девушке, ведущей поиски…

Дэниел, вампир и союзник воинов Посейдона, более 11 тысяч лет сражался на стороне человечества – даже против своих собственных собратьев, созданий ночи. Но, раздавленный сокрушительным гнетом тщетности собственного существования и ужасным одиночеством, воитель, в конце концов, поддался отчаянию. Он шагнул навстречу солнечному свету, ожидая неминуемую смерть, – а вместо этого попал в Атлантиду.

И темнейшая магия поглотит их обоих…

Одиннадцать тысяч лет назад Серай была одной из тех, кто согласился погрузиться в волшебный анабиоз ради безопасности будущего атлантийской расы. Когда практикующая темную магию колдунья украла драгоценный камень, защищающий ее спящих сестер, Серай очнулась в кардинально изменившемся мире и встретилась с единственным мужчиной, которого так и не смогла позабыть. Древнее зло гонится за ними по пятам – и давным-давно разлученной паре предстоит сразиться как с темнейшей магией, так и с сомнениями, терзающими их сердца.

Глава 1

Палаты Праймуса под зданием Капитолия, Вашингтон, округ Колумбия.

Дэниел посмотрел на море прикованных к нему красных глаз в огромном, отделанном дубом и мрамором зале Праймуса и не в первый раз задался вопросом, почему, черт побери, он вообще захотел стать главой вампиров на севере Америки. А также сколько пройдет времени, прежде чем богиня вампиров Анубиза узнает о предательстве и замучает ослушника пытками. Быстрой смерти ему не видать.

Богиня Хаоса и Ночи славилась своим умением причинять страдания. Вообще-то, это было ее призванием.

– Итак, значит, мы должны называть тебя Дэниелом? – подал голос вампир из Южной Каролины, сидящий за полукруглым столом из темно-красного дерева и чувствовавший себя в относительной безопасности. Как же он ошибался. Его голос отличался странным протяжным шипением: глубокий южный акцент вперемешку с вампирской речью. – Или Дракосом? А может Девоном? У тебя столько личин, что нам не хотелось бы случайно использовать не то имя.

– Можешь называть меня Прайматором, Правителем Праймуса, третьей палаты в конгрессе Соединенных Штатов. Или сэром. Или даже господином, если ты придерживаешься старых традиций, – улыбаясь, ответил Дэниел, в то же время демонстрируя клыки. – Или же можешь называть меня тем, кто подарит тебе настоящую и окончательную смерть, если продолжишь чинить препятствия этим переговорам, – продолжил он. Вежливо, но уже без улыбки. – Если мы не сможем сосуществовать с людьми в мире и согласии, то вновь вернемся к тем временам, когда всюду бродили разъяренные толпы с деревянными кольями и горящими факелами. Только на этот раз в их распоряжении будут ракеты, а не вилы.

Вампир из Южной Каролины рухнул на свое место и захлопнул рот, даже не сделав попытки обнажить клыки. Эта победа Дэниела была настолько же мимолетной, насколько и бессмысленной. Они никогда не договорятся. Люди для них овцы, особенно для самых старых вампиров. Хищники не могут стать политиками, а Дэниелу совсем не хотелось играть роль их лидера. Его атлантийский друг Вэн сравнил бы это с попыткой пасти морских коньков: задание, заранее обреченное на провал и приводящее к безумию пастуха. А здравомыслие Дэниела и так уже достаточно подорвано.

Воспоминания обрушились на него: лицо Квинн, когда он связал ее узами крови, чтобы спасти ей жизнь.

Другое видение: лицо Дейдре, умирающей у него на руках.

Это единственное, в чем ему не было равных: неспособность защитить женщин, которые хоть что-то для него значили. А начал он эту традицию более одиннадцати тысяч лет назад.

Серай.

Помощник Дэниела зашуршал бумагами и взглянул на него:

– Прайматор, может отложим рассмотрение?

Дэниел вынырнул из своих мрачных воспоминаний и взглянул на членов Праймуса. Большинство все еще сердито посматривали на него. Несомненно планировали захват власти или еще какое-нибудь злодеяние, вот только в отличие от других членов Конгресса эти обязательно затеют кровопролитие. Что еще взять с вампиров.

Какая ирония.

– На сегодня все. – Дэниел ударил молотком по столу, но все уже встали и устремились прочь через двойные сводчатые двери. Ни один не остановился, чтобы поговорить с ним и даже не обернулся. Они постоянно плели какие-то заговоры.

Он устал от всего этого, прожив на свете одиннадцать тысяч лет. Устал от одиночества и постоянного отчаяния. Крушения надежд. С него хватит. Он сделал более чем достаточно. Пришло время в последний раз взглянуть на солнце, прежде чем оно сожжет его.

Одним плавным движением Дэниел встал и бросил молоток на стол своего помощника.

– Обсуждение приостановлено и закончено. Я снимаю с себя звание и обязанности Прайматора и покидаю Вашингтон. Попытайте удачи с моим преемником.

Бедняга не успел произнести ни слова, как Дэниел взмыл в воздух и, пролетев по комнате, вылетел через двери – попав прямо в засаду. Четверо вампиров, готовых причинить ему боль, и ни одного помощника.

Эксперты были правы. Вашингтон – опасный город.

– Готов ли ты умереть, господин?

Опять кровосос из Южной Каролины. Дэниел не узнал трех его подручных. Возможно, наемные качки или члены вампирского клана из того же штата. Неважно.

Они не долго протянут.

– Я, вообще-то, собирался умереть, – ответил Дэниел, наслаждаясь шоком, отразившимся в расширившихся глазах вампира. – Но не от ваших рук.

Он прыгнул и мощным ударом ноги сбил двух качков. Одному раздробил голову, а второй, потеряв сознание, упал на землю. Третьего Дэниел сразил ударом кинжала, отделив голову от тела, которые мгновенно стали разлагаться, выделяя характерную кислотную слизь.

Затем Дэниел повернулся к зачинщику, пятившемуся прочь.

– Я прошу прощения. Они меня вынудили, – выкрикнул он, дрожа и скуля как трус, выказывая свою истинную натуру.

– Тогда умри вместе с ними, – ответил Дэниел, осознав, что даже не спрашивает, кто же «они» такие, потому что ему абсолютно все равно. Он обхватил голову вампира руками и, одним сильным движением свернув ее, оторвал от шеи. Тело упало на землю, начав разлагаться даже раньше, чем Дэниел осознал, что все еще держит голову противника. С отвращением отшвырнув ее, бывший Прайматор стал вытирать руки о штаны.

Голос, раздавшийся у него за спиной, был необычайно серьезен.

– У тебя на руках ничего нет.

Дэниел волчком развернулся на месте.

– Вэн? Что ты здесь делаешь? А если по существу, почему не помог?

Высокий мужчина, принц Атлантиды, закатил глаза и, усмехнувшись, пожал плечами:

– Ты серьезно? Всего лишь против четверых? Ты, что, девчонка?

– Хорошо, что Квинн не слышит твоих слов, – парировал Дэниел, прежде чем почувствовал боль от воспоминаний о ней. Квинн была его другом. До того как вампиру пришлось насильно привязать ее к себе кровными узами. Теперь она стала ни другом, ни врагом. Постоянно держалась настороже. Квинн уж точно не боялась Дэниела, но доверять ему больше не собиралась. Он это знал, потому что все еще чувствовал ее. Отголоски чужих эмоций касались его сознания время от времени. Кровная связь.

Он спас ей жизнь и убил в ней доверие. В тот момент это казалось ему стоящей сделкой.

– Квинн не ребенок. Она лидер повстанцев. Ну так мы пойдем пить пиво или как? – потребовал Вэн, указывая на руки Дэниела. – И прекрати уже разыгрывать из себя леди Макбет и вытирать руки о штаны. Тебе не надо говорить «прочь, проклятое пятно», так как у тебя на руках нет слизи.

– Цитируешь Шекспира? А я ожидал чего-нибудь из Шоу ужасов Рокки Хоррора[1]. – Дэниел попытался улыбнуться, но не смог. – Леди Макбет. Странно, что ты это говоришь. С тех пор как я подвизался на эту работу, каждый день испытываю такое ощущение, будто на руках у меня слизь. – Дэниел заставил себя перестать тереть ладони о брюки и сделал глубокий вдох. – Я не политик.

Вэн запрокинул голову и рассмеялся:

– Ни один нормальный человек не может быть политиком. Ты воин, друг мой, так же как и я. А теперь, пойдем выпьем наконец пива и обсудим, как бы нам не позволить вам, кровопийцам, завладеть миром. Только без обид.

– Не сегодня. Я больше не политик, только что подал в отставку. – Дэниел посмотрел на камень перед входом в здание Праймуса, установленный несколько лет назад, но сконструированный так, чтобы казалось, будто стоит там уже тысячелетия. Вампирская аристократия любила показуху. Как и саму мысль о том, что они – аристократия. Мать Дэниела была крестьянкой, и все ее имущество составлял один единственный мул.

Вэн присвистнул:

– Конлан не обрадуется этой новости.

– При всем уважении к твоему брату, обрадуется верховный принц Атлантиды моему выбору карьеры или нет, меня не волнует. Прощай.

Вэн схватил Дэниела за руку с почти вампирской скоростью. Чертовы атлантийцы.

– Убери руки, иначе я сделаю это за тебя, – прорычал Дэниел. – Ты слишком много себе позволяешь.

– Мне об этом уже не раз говорили, – ответил Вэн, но отпустил друга. – Ты спас мне жизнь. Я не собираюсь сидеть сложа руки, в то время как ты приносишь себя в жертву.

– Как ты …

– Ты сказал «прощай». А ты никогда не прощаешься. Никогда. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что вампир, проживший тысячи лет, может устать от жизни. Особенно, если ему приходится бороться изо дня в день.

Дэниел посмотрел своему другу прямо в глаза и солгал:

– Я пока еще не дошел до ручки.

Вэн впился в него взглядом, но, в конце концов, кивнул.

– Ладно. Тогда выпьем пива в другой раз?

– В другой раз, – согласился Дэниел. Он смотрел, как принц Атлантиды, один из немногих мужчин, кого вампир мог назвать другом, прыгнул в воздух и трансформировался в сверкающее облако радужного тумана. Власть атлантийцев над водой зачаровывала и ужасала. Дэниел видел обе стороны медали.

Он дождался, пока последняя капля тумана исчезнет из виду, прежде чем заговорил, повторяя слова, выдавшие его намерения.

– Прощай, мой друг.

А затем отправился на встречу с рассветом.

Глава 2

Палаты дев, Атлантида, в глубине Средиземного моря.

– Они могут умереть. Они все могут умереть.

Ужасные слова прорезали туман, окутывавший сознание Серай, поддерживавший ее в состоянии покоя. Голос говорившего звучал настолько напряженно, что порывшись в памяти, она попыталась вспомнить его имя, но не смогла. Один из многих приходящих и уходящих служителей, которые жили и умирали, пока она и ее сестры ждали свободы. После первых тысячелетий Серай перестала утруждаться, стараясь запомнить их имена. Они почти никогда не разговаривали с ней. Только рядом с ней. О ней.

– Какая красивая, – говорили они. А еще чаще: – И пропадает впустую.

От того, что она была полностью согласна со вторым высказыванием, легче как-то не становилось.

– Связующего камня уже не достаточно, – сказал другой служитель, прерывая мучительные воспоминания. – Если мы не найдем «Императора», все девы умрут.

Умрут. Она и ее сестры умрут? Нет. Нет. Серай очнулась с той же самой болью в груди, преследовавшую ее каждый год во время кратких мгновений бодрствования. Но на этот раз что-то пошло не так. Ее внутренние часы, наконец-то пришедшие в норму после более чем одиннадцати тысяч лет существования в тюрьме в анабиозе, свидетельствовали, что со времени последнего полу-пробуждения не прошло и года. И даже полгода. Схема, по которой так долго протекала ее жизнь, нарушилась, и Серай понятия не имела почему.

Судя по приглушенным звукам хаоса в комнате, этот вопрос мучил не ее одну. Обычно спокойные служители, помощники нынешнего Верховного жреца, сновали туда-сюда как грызуны, угодившие в мраморную мышеловку. Прежде они говорили тихо и размеренно, а сейчас – громко и с беспокойством, достаточно громко, чтобы заглушить вездесущую тихую музыку. Голоса были пропитаны паникой, и их страх передавался Серай, пробуждая давно погребенные основные инстинкты.

Опасность. Дэниел.

Почему слова «опасность» и «Дэниел» так подходили друг к другу? Почему даже спустя столько времени ее сознание инстинктивно обратилось к единственному мужчине, которому она желала бы доверить свое спасение? Единственному, на кого, как считала Серай, можно рассчитывать. Хотя, она ошибалась. Так сильно ошибалась. Однако ее сердце, похоже, не утратило своей одинокой, беспомощной надежды.

Дэниел.

Дэниел. Раньше она молилась, чтобы забыть его, но оставила эти бесплодные попытки после первых пятисот лет. Как долго Серай будут мучить воспоминания о бросившем ее мужчине? У нее не было времени думать о давно потерянной любви или о жгучем чувстве вины, терзавшем от сделанного некогда рокового выбора. На этот раз она должна спасти себя сама.

Серай открыла глаза – далеко не сразу – и осознание этого чуда пронзило ее, как удар молнии в штормовых волнах.

«Я открыла глаза».

Впервые в этом тысячелетии она открыла глаза и не собиралась снова их закрывать. Воодушевленная этим событием, принцесса попыталась осуществить еще одно невыполнимое задание и приподняла руку с кремовых и розовых шелковых подушек, на которых лежала так долго, заключенная в хрусталь и окруженная могущественной магией. За мыслью последовало действие: Серай с удивлением и ликованием смотрела, как действительно прикасается к хрустальной оболочке своей тюрьмы.

По телу прокатилась дрожь облегчения – руки и ноги слушались – и с губ сорвался крик. Хриплый, грубый и практически неузнаваемый – но все же ее голос еще мог издавать звуки. Ее голос. Анабиоз сделал свое дело и, как и обещал давно умерший верховный жрец, сохранил пленницу в целостности и сохранности.

В целостности и сохранности. Серай и ее сестер по несчастью. Теперь их осталось так мало.

Боль пронзила бедняжку, вгрызаясь во внутренности, и она инстинктивно дернулась, пытаясь сжаться в комок. К сожалению, хрустальная тюрьма была рассчитана на спящих дев, а не на тех, кто мог пошевелиться. Так что Серай со всего размаху стукнулась головой об изогнутую крышку и снова закричала.

Боль. Ощущения. Чувства, которых ей не хватало так долго, что она даже вспомнить не могла. Шок от осязания задушил готовые вырваться у нее слова – что говорят после одиннадцати тысяч лет молчания? Не должны ли первые слова быть вескими и значимыми? Но не успела Серай вспомнить свою заготовленную речь, как по кристаллической клетке побежали первые трещины.

Пока она смотрела широко открытыми глазами – может это сон, еще один сон, где она верила, что проснулась; нет, это не может быть сном, никогда прежде она не испытывала боли в тех снах – маленькая трещина увеличилась, превращаясь в быстро растущую паутину.

Замешательство обратилось в ужас, а разум завопил от страха, издавая бессмысленный вой, перешедший в ярость.

ВЫПУСТИТЕ МЕНЯ! ВЫПУСТИТЕ МЕНЯ! ВЫПУСТИТЕ МЕНЯ!

И только принцесса подумала, что ей может угрожать опасность, как волна энергии, зародившейся внутри хрустальной клетки, вырвалась наружу, будто разбила крышку гигантским кузнечным молотом. Серай не могла ни дышать, ни думать, ни осмыслить шокирующую истину.

Она свободна.

«Свободна».

Благодаря влиянию силы «Императора» ее магические способности выросли в геометрической прогрессии с тех пор, как она в последний раз пыталась их применить.

Игнорируя все, не имеющее отношения к ее действиям, она сделала глубокий вдох, а затем – первый шаг. Осторожно, очень внимательно принцесса подняла одну ногу, на которой под длинной туникой ничего не было, и ступила на мраморный пол, тщательно избегая осколков, разбросанных взрывной волной вокруг ее маленького кокона. Серай мгновение стояла, с удивлением озираясь вокруг широко открытыми глазами, затем у нее подкосились ноги, и она рухнула на холодный, твердый пол.

Магия и анабиоз сохранили ее тело в идеальном состоянии, но не справились с бурей эмоций, бушующих в душе Серай. Исступленный восторг боролся со страхом, избрав полем битвы ее разум. Потрясение от наконец-то обретенной свободы, о которой Серай так долго грезила, грозило свести ее с ума. На миг она сжалась в комок, потом приподняла голову и заставила себя произнести:

– Я свободна. О, слава Посейдону, я свободна!

Возможно, для кого-то эти слова и не имели глубокого смысла, но только не для нее. Все еще лежа на мраморном полу, к которому она в последний раз прикасалась, когда Атлантида еще высилась над волнами, принцесса осмотрела комнату, удивившись, почему никто из служителей не пришел ей на помощь. Ответ был очевиден. Должно быть, взрыв, разрушивший ее хрустальную клетку, отбросил их к стене. Бедняги лежали на полу в бессознательном состоянии.

Серай надеялась, что с ними ничего страшного не случилось. Вызвав силы, которыми давно не пользовалась, дева мысленно прикоснулась к служителям. Да, всего лишь потеряли сознание. Какое облегчение. Три сердца бились сильно и размеренно. Проснувшись в новом тысячелетии, она не стала убийцей, пусть и непреднамеренно. Собравшись с силами, Серай встала, двигаясь осторожно, не зная, сохранило ли волшебство ее конечности в рабочем состоянии. Но обе ноги и мышцы были так же тверды и гибки, будто она ходила по дворцу всего несколько часов назад, а не провела в забытьи бесчисленное количество лет.

Магия верховного жреца, питаемая божественной силой, так долго хранила принцессу в целостности и сохранности. Но что тогда случилось сейчас? Все еще передвигаясь осторожно, Серай направилась к другим стеклянным клеткам, расставленным по комнате. Ко всем пяти, в которых находились остальные пленницы. Другие пять женщин, которых в молодости тоже заключили в хрусталь. Самой младшей, Делии, исполнилось лишь двадцать пять, как и самой Серай к тому моменту, когда ее заперли. По атлантийским меркам они едва достигли брачного возраста. Хотя во всем остальном мире девушек начинали выдавать замуж лет в пятнадцать. Но атлантийцы жили намного дольше, и четверти века было едва достаточно, чтобы решиться на слияние душ и приковать себя к кому-то другому на сотни лет.

Серай потрясла головой, стараясь навести порядок в мыслях. Возможно анабиоз ослабил ее разум, а не тело. Раздавшиеся в отдалении крики напомнили, что жрецы храма Посейдона наверняка услышали произошедший здесь взрыв.

– Если они поймают меня, то снова заключат в ловушку, – сказала принцесса, то ли извиняясь, то ли оправдываясь перед Мерлиной, женщиной, спящей в ближайшей клетке. – Я не могу рисковать. Я не в силах снова оказаться в ловушке. Никогда. Я должна бежать. – Несмотря на охватившее ее отчаяние, Серай вынудила свое дрожащее тело двигаться. Один шаг, затем второй, и так, мало-помалу, девушка подошла к первому служителю, неподвижно лежащему у мраморной стены. Картина, изображающая, как ни странно, павлинов, гуляющих в дворцовом саду, упала на пол рядом с мужчиной и разбилась, по счастливой случайности не задев его голову. А может первой упала картина, и только потом атлантиец. Серай не знала и не хотела знать.

Ей надо бежать.

Нигде не было видно оружия. Не то чтобы принцесса собиралась его использовать, но если придется защищаться, то Серай пойдет на все. Дэниел обучил ее основам боя на мечах, когда она сбегала от своей охраны и встречалась с ним в кузнице.

Снова Дэниел. Постоянно прячущийся в сознании призрак, преследующий ее во сне и наяву. От воспоминаний о его обнаженных, мускулистых руках, блестящих в отблесках огня во время работы над одним из заказов, у Серай перехватило дыхание. Кузнец и леди. У их отношений не было будущего.

Нет времени на воспоминания. Громкие голоса приближались. Серай всегда была быстрой. Она ускользнет так, что они никогда ее не найдут. Доберется до портала и во внешний мир. Принцесса выскользнула через дверь, в которую вошла в последний, жуткий день; увидела солнечный свет, струящийся в окно в холле, и чуть не упала на колени, переполненная чистой радостью. Но бежать было уже слишком поздно. Дверь в конце холла открылась, так что Серай нырнула за колонну и взмолилась Посейдону, чтобы скрыл ее от врагов. Но намного важней – чтобы спрятал ее от любого, кто вздумал бы стать ей спутником.

Или хуже того – мужем.

Верховный принц Конлан ворвался в Палаты дев следом за жрецом, бежавшим впереди, потому что тот прилетел сюда в виде тумана, не утруждая себя ходьбой, пока не врезался в дверь.

– Говори, – потребовал принц, понимая, что жрец тоже почувствовал резкий всплеск энергии. Ничего подобного Конлан в Атлантиде не помнил.

Служитель, запинаясь на каждом слове, ответил:

– Вы знаете, драгоценный камень из трезубца Посейдона, «Император», контролирует коконы с девами в анабиозе. В последнее время он был неустойчив, периодически прерывая связь с девами.

Конлан еле сдержался, чтобы не содрать со жреца шкуру. В эти дни терпение принца висело на волоске из-за людей, тратящих его время, повторяя то, что он уже и так знал.

– Мне известно лишь, что у тебя есть пять секунд, чтобы объяснить мне, какого черта здесь случилось. Или найти того, кто сможет. – Конлан прошел мимо жреца и вошел в комнату, остановившись на пороге при виде осколков кристалла усыпавших пол и служителей, валявшихся, как куклы, брошенные беспечным ребенком.

– Яйца Посейдона! Что, черт побери, здесь произошло? – Он не остановился, чтобы выслушать ответ жреца, а присев рядом с первым служителем, пощупал пульс. Пострадавший повернул голову и открыл глаза, моргая в замешательстве.

– Что случилось? – Он широко открыл глаза и попытался встать. – Ваше Высочество.

Конлан узнал Гораса, старшего служителя.

– Отдохни минутку, но расскажи, что произошло, пока я проверю остальных.

Горас кивнул, но потом покачал головой и поднялся на ноги, следуя за Конланом.

– Да, сир. То есть нет, я должен проверить дев.

Двое других служителей, женщины, которых Конлан знал только в лицо, уже зашевелились. Принц повернулся к жрецу, все еще стоявшему на пороге и ломавшему руки. Конлан сузил глаза. Ему надо обсудить с Алариком его выбор подчиненных. Этот абсолютно бесполезен.

Принц раздраженно приказал:

– Вызови целителей. Немедленно.

Жрец кивнул, пятясь, исполнил какой-то пританцовывающий поклон, развернулся и побежал за помощью. Конлан с отвращением покачал головой. Чертов Аларик. Верховный жрец должен быть здесь, чтобы помогать ему в храме, а не слоняться по Северной Америке, тоскуя по Квинн.

Закрыв глаза, Горас склонился над одной из ячеек и, распластав пальцы по поверхности, застыл на месте. Но Конлан ощущал исходящую от служителя силу и понял, что тот не просто отдыхает.

– С ней все в порядке, – сказал Горас, со вздохом открывая глаза. – Я проверю остальных.

Конлан кивнул и направился к стенду, с которым определенно не все было в порядке. К ячейке, на которую он много раз смотрел со смешанным чувством ожидания и растерянности на протяжении всей своей жизни. Тут спала невероятно красивая женщина, которая однажды должна была стать его женой и будущей королевой Атлантиды.

Только теперь внутри никого не было, а сама секция разбилась. Определенно источник взрыва находился здесь. Он громко произнес слова, в которые сам с трудом верил.

– Ее нет. Серай пропала.

Присев на корточки в своем убежище, Серай услышала голос, который когда-то ожидала с таким страхом и тоской. Это был он. Верховный принц, предназначенный ей в мужья. Тот, кто отказался от нее ради очарования человеческой женщины, если верить служителям и их сплетням.

Серай ненавидела его. Не потому что хотела выйти замуж за мужчину, которого не знала и никогда бы не полюбила. Нет, она презирала красавца верховного принца Конлана, потому что он не был Дэниелом, хоть и оставался ее единственным шансом на свободу. Но несостоявшийся жених оставил несчастную гнить здесь.

Хватит летать в облаках. Конлан вызвал целителей. Скоро здесь станет еще больше людей. И только Посейдон знает, где находится верховный жрец Аларик – если он появится здесь, краткий миг свободы закончится. Верховный жрец внушал ей ужас.

Пришло время бежать, и Серай точно знала, куда пойдет. К порталу, а затем на поверхность. Все эти годы уникальная магия «Императора» наделяла ее саму и остальных дев знаниями о внешнем мире и об Атлантиде. Она сможет спрятаться на суше; будет вести обычную жизнь, как человеческая женщина, а не отвергнутая несостоявшаяся королева Атлантиды. Серай владела языками и даже могла изъясняться на современном сленге.

– Прикольно, – прошептала она. – Офигенная идея.

Затем подобрала подол своей туники и побежала.

Глава 3

Зеркальное озеро, Монумент Вашингтона, Вашингтон, округ Колумбия.

Дэниел вошел в воду в холодном жемчужном свете зарождающегося рассвета. В конце концов, именно вода разлучила его с Серай, и казалось логичным, что эта стихия будет стоять на страже и станет свидетелем его истинной смерти. Те несколько человек, что попались вампиру по пути, бегали трусцой – своеобразное человеческое увлечение, на которое они тратили сотни долларов, покупая обувь и одежду, и целый час ехали на машине, чтобы побегать пять минут.

Человеческая логика. Жалкое подобие здравого смысла, полное упрямства и глупости, уничтожило бы их всех много тысяч лет назад. Но люди обладали одним очень важным качеством, которого не было ни у вампиров, ни у фэйри, ни даже у оборотней: они плодились, как кролики. Несметное количество людей перевешивало любую угрозу со стороны групп сверхъестественных существ.

Но в отличие от кроликов люди забыли, как надо бегать по-настоящему. Дэниел оскалил зубы, что у него в последнее время заменяло улыбку, даже не переживая, что при этом стали видны клыки. Он мог еще раз показать им, что значит бежать. Бежать ради спасения своей жизни.

Улепетывать от чудовища.

Он и раньше это делал. Даже наслаждался этим. Разрывая горло жертвы зубами. Купаясь в фонтанах крови. Бесчеловечная, жестокая, великолепная смерть. Назад в те мрачные дни. Потерянные дни. После того, как он умер в первый раз и восстал холодный и одинокий, потерявший единственную женщину, которую когда-либо любил. Он упивался тем, что превратился в чудовище и убийцу.

Теперь с этим покончено.

Пришло время умереть.

Когда рассвет проложил свой путь в мир, окрашивая серебристые края обелиска в розовый цвет, когда взошло солнце, гордо вырисовывающееся на утреннем небе, Дэниел задумался, что же сказать напоследок. Чем можно завершить главу об одном одиноком вампире, прожившем так долго? Хаотичные воспоминания окостенели, словно в отполированном куске янтаря, освещенном тусклым сиянием несбывшихся желаний. Смерть сделала свою последнюю опись, и ничто не сохранится в учебниках по истории, кроме деяний, записанных туда победителями.

Поэтому Дэниел не стал пытаться придумать какие-то значительные слова, а просто высказал все, что было на сердце.

– Прощай, Серай. Я всегда любил тебя. Если на самом деле существует жизнь после смерти, надеюсь, что смогу снова тебя там найти.

Затем поднял голову к горизонту и впервые за столько тысяч лет стал смотреть на восход солнца. Первые мерцающие лучи поплыли к вампиру по воде, меняя глубокий розовый цвет зари на мед полированного золота. Ближе, еще ближе, пока первый блуждающий луч света его четырехмиллионного дня на этой земле не достиг ног Дэниела.

Боли нет – пока еще нет – только удивление от всего этого великолепия. Как мог он когда-то смириться с вечной ночью? Особенно чувствуя одиночество, достигавшее даже самых темных уголков сердца. Всегда один.

Ближе. Луч поднимается до талии. Жжения по-прежнему нет – смертельное сияние еще не коснулось обнаженной кожи.

Дэниел сделал глубокий вдох, наполнив легкие, так долго не знавшие дневного воздуха. Закрыл глаза, затем снова открыл. Он встретит это последнее испытание лицом к лицу с той же дерзостью, с которой прожил жизнь.

Тепло. Жар. Огонь, испепеляющий кожу у него на горле в открытом вороте рубашки. Вампир приподнял подбородок. Последний момент жизни и никаких сожалений. Для этого уже слишком поздно. Агония охватила Дэниела, когда солнце коснулось лица. Он сжал зубы, чтобы не закричать.

Последний взрыв жара, и боль смела его мужество под равнодушным солнцем. Вампир упал лицом в бассейн, беззвучно крича, проклиная или молясь. Водоворот света и звуков затянул его, потащил, кружа снова и снова, пока толчок могучей силы не выбросил Дэниела лицом на твердую поверхность.

Он умер, наконец-то умер. И лежал на … траве?

Загробный мир, поросшия мягкой травой? Вот этого Дэниел не ожидал. Не для такого как он. Скорее уж океан кипящей лавы или охваченные пламенем каньоны. Можно предположить, что место для вампиров наверняка отведено где-то в самых нижних из девяти кругов ада. Однако Дэниел не просто лежал на траве, которая пахла цветущей весной, но лежал на солнце. Валялся на каком-то зеленом поле в загробном мире под прямыми лучами … и не горел.

Дерзость уступила место радости, и Дэниел стал бормотать благодарственные молитвы всем богам, которые его слышали. Всем, кроме одного. Вампирская богиня Анубиза не заслуживала слов благодарности, да сгниет она в том темном углу, куда сбежала. Хоть эти слова и не приличествовали обитателю рая.

Вампир отдыхал так целую минуту, уткнувшись лицом в траву. Каждая косточка в его теле болела от столкновения, а сам Дэниел размышлял: поднимать голову или нет, чтобы осмотреться. Но прежде чем вампир успел принять такое важное решение, он почувствовал на шее укол копья, который невозможно было ни с чем спутать, и услышал голос, преследовавший его со времен первой смерти.

– Кто ты и откуда пришел, ночной странник?

Дэниел повернул голову, только чтобы увидеть яркий солнечный свет и острый кончик копья, впившегося в его плоть – так же как сам впивался клыками в шеи тысяч людей на протяжении своей жизни. И снова ирония. Возможно, это один из уровней ада, где его будут пытать не огнем, а делать миллионы крошечных порезов, пока вся кровь из вен не утечет в вечность.

Рядом с собой вампир разглядел силуэт стройной, изящной девушки в длинном платье. Она и держала в руке копье. Сначала Дэниел не мог различить ее черты, но потом увидел лицо – лицо, сияющее ярче тысячи солнц в загробной жизни.

Серай.

Значит, она и будет его личным гидом в раю? Или личной сопровождающей по аду? Но судя по резкому вдоху, сорвавшемуся с губ атлантийки, она была потрясена встречей не меньше.

И сказала то, чего вампир никак не ожидал услышать:

– Я Серай из Атлантиды, принцесса Посейдона. Помнишь меня, ночной странник? Теперь ты мой пленник.

Давно забытые воспоминания вернулись и помогли ему понять «захватчицу». Слова звучали музыкой, с плавной и лирической модуляцией. Древнеатлантийский. Дэниел смог ответить ей на этом же языке, но с ужасным акцентом. Изумление и отсутствие практики сказались на произношении.

– Серай? Больше одиннадцати тысяч лет я ждал, чтобы снова услышать твой голос. – Он вскочил на ноги и собрался обнять ее, но вновь был остановлен копьем.

– Нет, – отрезала красавица, нахмурившись. Ее идеальная кожа стала еще бледнее, чем помнил вампир. – Я ухожу. Сейчас. Пойдем со мной или оставайся, но даже не вздумай пытаться остановить меня.

В первый раз Дэниел удосужился осмотреться. Он увидел двух стражников, лежащих на земле без сознания, но когда повернулся к Серай, чтобы спросить ее о них, на несколько секунд застыл, не в силах сказать ни слова.

– Что? – раздраженно выпалила она. – Я их не убивала, если ты об этом. Хотя, раз уж ты ночной странник, то должен слышать их сердцебиение.

Все еще не в силах вымолвить ни слова, вампир указал рукой на купол. Причудливый стеклянный купол окружал их, насколько хватало глаз – а за ним переливались глубокие темно-синие океанские потоки. Мимо проплыло что-то темное, и на Дэниела взглянул огромный глаз.

– Это … это что, кит? – Вампир совершенно очумело оглядывался по сторонам. Наконец до него дошло. – Мы что … в Атлантиде?

Серай закатила глаза. Похоже, этот жест не подвластен времени.

– Где еще нам быть? А теперь пошевеливайся.

Она воздела руки и начала петь. Петь. Женщина, которую он любил одиннадцать тысяч лет назад – хотя по правде (обычно Дэниел предпочитал лгать) и не переставал любить – пела. В Атлантиде.

«А может я и правда умер», – предположил Дэниел, тяжело вздыхая. Боги почему-то сжалились и не отправили его в девять кругов ада. А перенесли сюда к Серай, и она пела и…

И ткнула в него копьем. Копьем.

– Нет. Видимо это все-таки не рай, – пробормотал вампир.

Перед Серай возник мерцающий овал чистого света, но он не мог сравниться с улыбкой, заигравшей на лице принцессы. Она была так прекрасна. Каждая линия тела просто завораживала, и даже больше. Шелковистые черные волосы отливали синевой и стали намного длиннее, чем ему запомнилось, ниспадая до совершенных, округлых бедер. Глаза по цвету ничуть не уступали морским волнам. Такие же синие. Такие же глубокие.

А ее губы – ах, ее губы. Их чувственный изгиб пленял Дэниела так же сильно, как и тогда, когда он был молоденьким учеником, демонстрировавшим свои скромные навыки в металлообработке и мускулы самой красивой девушке на свете.

И она по-прежнему оставалась самой прекрасной.

Овал все разрастался, и Дэниел понял, что это такое. Он уже видел, как атлантийцы использовали свою магию.

– Портал. Ты поешь порталу? Я никогда не видел, чтобы воины пели.

Серай окинула его веселым взглядом.

– Они варвары. Портал отдает всю свою магию только тем, кто понимает и ценит его.

– Вэн упоминал, какой капризной может быть эта штука. Иногда выбрасывает их посреди океана.

Серай рассмеялась, а потом замерла удивленная, как и сам вампир, прикоснувшись кончиками пальцев к своим губам.

– Я так давно не смеялась, – прошептала она, но затем сделала глубокий вдох. – Портал, молю тебя, отнеси меня туда, где я должна быть.

По серебристой поверхности прошла волна золотистого мерцающего света, и Серай улыбнулась. Она сделала шаг вперед и, поколебавшись, повернулась к Дэниелу.

– Пойдем со мной?

Она протянула ему руку, и сам океан глубоко вздохнул. Серай протянула руку. Ему. Дэниел потянулся к принцессе, но замер, когда его осенила ужасная мысль.

– Куда? Там, откуда я пришел, день в самом разгаре, и если я попаду под солнце, то сгорю заживо. Ради тебя я без колебаний решился бы на это, но не могу подвергать тебя риску оказаться в огне.

– У нас нет на это времени. Конлан со стражниками гонятся за мной, и эти охранники скоро очнутся… – Серай остановилась на полуслове, улыбнулась, и Дэниел осознал, что за ее улыбку пройдет сквозь огонь всех девяти кругов ада, не задавая вопросов. – Ты мне веришь?

Вампир взял ее за руку, и они вошли в портал, но как только свет окружил их, она согнулась пополам и закричала. Дэниел подхватил на руки и крепко прижал к себе прекрасную женщину, которая была его прошлым и будущим. Мир вокруг них преломился в вихре вращающегося света, а Дэниел молился всем богам, которых только знал. Он не мог снова потерять ее.

Никогда.

Глава 4

Серай пронзительно закричала. Дэниел толкнул девушку себе за спину и завопил на тигра:

– Джек, нет!

Джек? Он знает тигра по имени?

Проигнорировав Дэниела, зверь ринулся в атаку и распластался в длинном прыжке, исполненный истинно кошачьей ярости. Из огромной пасти чудовища раздавался оглушительный рёв. В другой, менее пугающей ситуации Серай, возможно, оценила бы жестокую, дикую красоту зверя. Дэниел взмыл в ответной атаке, и они с тигром сшиблись в воздухе с шумом, подобным раскату грома.

Наотмашь ударив Дэниела огромной, размером с тарелку, лапой, увенчанной страшными когтями, тигр сплелся с вампиром в смертельном объятии. Впрочем, Дэниел, с его силой ночного странника, был вполне под стать сопернику; он оттолкнул лапу зверя от своего лица, а потом швырнул тигра через всю пещеру так, что тот с размаху врезался в противоположную стену.

Незнакомая женщина повернулась к Дэниелу и выкрикнула имя вампира. Глаза Серай сузились: она внимательно присмотрелась к смертной. Грязноватая, щуплая, неухоженная. Вместе с тем видно, что под неказистой внешностью таится несгибаемая стальная сердцевина: об этом говорил взгляд темных глаз незнакомки.

– Дэниел, оставь Джека в покое. Ворвался сюда, влез в чужое дело, изувечил моего оборотня! Да как ты смеешь?! – Женщина пользовалась одним из языков жителей суши, английским. Серай поняла ее речь, благодаря переданным «Императором» знаниям.

– Квинн, на случай, если ты не заметила: он атаковал первым. – Ответ Дэниела отличался той великолепной невозмутимостью, которая не изменяла ему ни при каких обстоятельствах и всегда восхищала Серай.

– А чего ты ожидал, идиот? – парировала Квинн, положив руки на бедра. В это же время тигр покачал большой головой и с трудом поднялся.

Страх принцессы исчез, уступив место гневу. Живительному, согревающему гневу, укрепившему дух Серай и напомнившему о ее высоком происхождении, о том, что она – принцесса Атлантиды. Серай выступила вперед, оказавшись рядом с Дэниелом, и окинула Квинн самым надменным взглядом из своего арсенала.

– Прочь, женщина, или ты познаешь силу моего гнева,– провозгласила Серай по-английски, вытянув руки вперед в позиции боевой готовности.

У Квинн отвисла челюсть, а потом нахалка покатилась со смеху. Она потешалась над Серай. Гнев принцессы заклокотал, перейдя в ярость.

– Чего, серьёзно? Вот прямо так и познаю? Силу твоего гнева? – Квинн даже затрясла головой. – Дэниел, откуда ты ее выкопал? Ой, не могу…прямо мелодрама…!

Кровь бросилась в лицо Серай. Пожалуй, с предыдущей репликой она несколько… как это… перегнула палку, но из-за отсутствия опыта ведения споров с людьми Серай не умела ставить противника на место. Тигр выступил вперед, рыча на Дэниела, и очутился рядом с Квинн.

– Женщина! Я не имею опыта общения с тебе подобными, но постараюсь выразить мысль на доступном тебе языке: держи своего ручного кота подальше от Дэниела, или я буду вынуждена сделать ему бо-бо, – резко ответила Серай,

Тигр приостановился, оборвав ворчание, склонил голову набок и уставился на Серай, вывалив язык из угла пасти. Выглядело это так, будто зверюга тоже потешается над принцессой.

Квинн вновь рассмеялась:

– Хорошо. Дэниел, скажи своей подружке, что у нас нет времени на все эти демонстрации силы, и посоветуй ей держаться подальше от Джека, чтобы тоже не получить бо-бо. Теперь нам надо выяснить, что ты здесь делаешь…

Рычание тигра прервало речь главы мятежников: зверь предупреждал о своем намерении атаковать, сгруппировав мощные мускулы и напружинившись для прыжка. Дэниел ответил низким утробным рыком, почти таким же диким, как рев тигра, но Серай вдруг почувствовала, что сыта всем этим по горло. Она призвала чистую магию Атлантиды, которой пользовалась когда-то, не обладая достаточным опытом. Сейчас волшебство повиновалось ей, немедленно откликнувшись на призыв. Джек вновь взмыл в воздух, но на этот раз был отброшен Серай, прыгнувшей навстречу тигру.

Принцесса атаковала сама.

Дэниел упал навзничь, сбитый тигром весом более четверти тонны. Приземлившись на зад, вампир быстро вскочил и вздрогнул, когда тигры обрушились друг на друга. Всплеск магического сияния – и Серай превратилась в тигра размером с лошадь, по сравнению с которым Джек был явно мелковат. Аилантийка взревела так, что Дэниел чуть не свалился повторно.

Серай стала не просто тигром. Она обернулась саблезубым тигром.

– Дэниел! Сделай что-нибудь! Она ведь убьёт его! – крикнула Квинн в тот момент, когда вампир прыгнул навстречу тиграм.

В пещере находилось несколько человек, на которых Дэниел до сей поры не обращал внимания. И вдруг в их руках появились ружья, направленные на них с Серай. Вампир растерялся, не зная, как защитить спутницу. Но ему и не пришлось ничего делать. Джек, по-видимому, пребывавший в еще большем, чем Дэниел, шоке, всё исправил сам. Огромный кот завалился на спину и показал Серай белоснежное брюхо, демонстрируя поражение и покорность. Дэниел поразился: он не раз наблюдал Джека в бою, как в человеческой, так и в тигриной ипостаси. Тот Джек, которого он знал, ни за что не пошел бы на попятную.

Сияние магии оборотней окружило Джека-тигра, и в этот миг Серай сжала массивные челюсти на шее оборотня, но настолько аккуратно, что страшные клыки-сабли не оставили ни малейшей отметки на нежной коже, когда Джек принял облик человека.

Совершенно голого, кстати.

Теперь настала очередь Дэниела рычать:

– Одевайся, оборотень!

Квинн подала условный сигнал, и люди разом опустили ружья. Дэниел кивнул, получив подтверждение своих мыслей: когда лидер североамериканских повстанцев-людей отдает команду подчиненным, она вправе ожидать немедленного повиновения. Квинн определенно пользовалась беспрекословным авторитетом и уважением.

Дэниел тоже всегда уважал ее.

– Может, спросишь у своей подруги, могу я наконец встать? – говоря это, Джек улыбался, но благоразумно продолжал смирно лежать на полу. Серай разжала челюсти и отступила, затем гордо прошествовала к Квинн и рыкнула на нее.

Та подняла руки вверх в условном жесте, означавшем «ты победила, не нападай», и Дэниел мог поклясться, что Серай-тигрица ухмыльнулась. Она мягко подошла к вампиру, потерлась об него, грациозно изогнувшись, и мгновенно превратилась из ископаемого хищника в высокомерную принцессу атлантийцев. В отличие от Джека, Серай была полностью одета.

Джек рассмеялся и быстро облачился в протянутую кем-то одежду. Его магии хватало на то, чтобы трансформироваться в полностью одетого человека, и для сегодняшнего казуса определенно существовала причина: то ли Джека выбил из колеи саблезубый тигр, внезапно появившийся из ниоткуда, то задира просто попытался вывести Дэниела из равновесия.

Если верно последнее, трюк Джека сработал.

Дэниел снова ринулся на Джека, но Серай удержала его за руку.

– Думаю, с нас хватит, – спокойно сказала она.

Вампир развернулся к Серай, всмотрелся в ее лицо и понял, что принцесса на грани обморока:

– Я очень устала, Дэниел. Это было слишком… долго.

Ее глаза закатились. Дэниел подхватил Серай на руки за миг до удара о каменный пол пещеры. Боль сострадания пронзила вампира. В который раз за все эти годы, даже получив чудесный второй шанс, он не успевал помочь ей.

– Квинн, мне нужна твоя помощь! – сказал Дэниел, игнорируя Джека. – Она слаба и нуждается в отдыхе.

Квинн внимательно посмотрела на лежащую без сознания Серай, облаченную лишь в легкую шелковую тунику, и кивнула:

– Конечно, мы отведем ей место для отдыха и дадим более теплую одежду. Мы остановились здесь на привал. Но скажи: как ты сюда попал? Может, ты знал об этом месте?

Вампир мрачно покачал головой:

– Поверь, я и понятия не имел. Я даже не знаю, где именно расположено это «здесь».

Джек подошел ближе, не обращая внимания на хмурую гримасу Дэниела, и глубоко втянул носом воздух, будто впервые почуяв Серай.

– Я не собирался причинить ей вред, ты это знаешь, вампир, – произнес кот-оборотень. – Она прекрасна. Но она не оборотень. И пахнет, как… как жительница Атлантиды! Но как ей удалось? Этот саблезубый тигр… Они ведь давным-давно вымерли…

– Примерно десять-одиннадцать тысяч лет назад, – сухо прервал его Дэниел. – Я объясню позже, если ты перестанешь пытаться меня прикончить.

Джек бросил на вампира злобный взгляд:

– Если бы я решил убить тебя, ты был бы уже мертв.

– Пораскинь мозгами, котик, – невозмутимо парировал Дэниел, – и припомни, кто из нас недавно врезался в стену?

– Ну просто как дети! – прервала их Квинн. – Хватит. Давайте-ка отдохнем, а потом ты кое-что нам объяснишь, Дэниел.

И тут вампира прорвало. Впервые за всё время их знакомства он позволил своему раздражению вылиться на Квинн.

– Я – вампир. Старшина гильдии ночных странников и в недавнем прошлом – Прайматор всех вампиров в этой части страны. Сто раз подумай, женщина, прежде чем отдавать мне приказы.

Дэниел ощутил ее шок через узы крови, которые ему однажды пришлось установить с Квинн, чтобы спасти ей жизнь. Джек хотел что-то сказать, но лидер повстанцев остановила его, подняв руку. Печальная правда состояла в том, что узы крови имели двустороннее действие. Значит, Квинн тоже могла чувствовать эмоции Дэниела. Во всяком случае, она смотрела на него с определенным сочувствием в темных глазах.

– Дэниел заслуживает нашего доверия, Джек. – Квинн спокойно отдала несколько распоряжений, и один из людей жестом пригласил вампира последовать за ним по темному коридору.

Слегка возвысив голос, Квинн остановила Дэниела:

– Мы находимся неподалеку от Седоны, штат Аризона. И мы в большой опасности.

– Как всегда. А что у тебя нового? – теперь он почти улыбался.

Серай очнулась в тот момент, когда Дэниел уложил ее на соломенный тюфяк в помещении, напоминающем прорубленную в пещере комнату. Те же темные гранитные стены, тот же промозглый дух сырой земли и камня. В углу тлел костерок, но давал слишком мало тепла и света, чтобы действительно помочь. Она продрогла до костей и, казалось, уже никогда не сможет согреться.

Дэниел, присев на край узкого ложа, пристраивал вокруг жёсткие подушки, но замер, как только понял, что Серай проснулась и смотрит на него.

– Как ты себя чувствуешь?

Она приподняла плечо.

– Бывало и лучше, зато я жива. И свободна. А это уже немало.

Повисло неловкое молчание. Серай внимательно смотрела на Дэниела, в то время как он изучал подушки, переводил взгляд на стены, всячески избегая ее взгляда. Возможно, вампир не хочет с ней быть. Может, он и думать забыл о Серай, и теперь она стала лишь непрошенным напоминанием о давней боли. Может быть…

Дэниел стремительно протянул руки и сжал ее плечи. И, наконец, посмотрел на Серай – прямо в глаза, будто желая прочесть в ее взгляде все тайны вселенной.

– Я думал, ты умерла, – повторил он грубым, низким голосом. – Как могло случиться, что ты жива спустя все эти тысячелетия? Ты не вампир, но выглядишь точно так же, что и в день падения Атлантиды, ни на день старше. Как такое возможно?

– Слышал сказку о Спящей красавице? – Серай криво усмехнулась.

Дэниел молча смотрел на принцессу, и на какой-то миг в глазах вампира мелькнуло нечто, напомнившее о давно исчезнувшем застенчивом мальчике, каким он был когда-то. Но лишь на мгновение. Нынешний Дэниел, жёсткий, смертельно опасный мужчина, ни секунды не потерпел бы подобной игры воображения, как подозревала Серай.

– Меня погрузили в анабиоз, – объяснила она, набрасывая одеяло на плечи и подтягивая колени к груди. – Не только меня. Всех невест, предназначенных в жены будущим королям Атлантиды. Были и другие, многие проснулись давно, и осталось всего шестеро. Нас держали в анабиозе с того момента, как море поглотило Атлантиду одиннадцать тысяч лет назад.

Дэниел снял руки с ее плеч и резко встал, всем своим видом демонстрируя недоверие и нетерпимость, и Серай почувствовала горечь утраты, когда он отошел к маленькому костру. Вампир подбросил в огонь несколько кусков дерева из сложенной неподалеку кучи, понаблюдал за делом своих рук, а потом, не разгибаясь, повернулся к обратно к Серай.

– Это невозможно. Какой магии это под силу? Даже Аларик – а боги свидетели, могуществом он превосходит любого виденного мною колдуна или ведьму – не способен на подобное.

Произнесенное имя привело ее в смятение:

– Ты знаешь Аларика?

– Я несколько раз выступал на стороне принца Конлана и его воинов, – сказал Дэниел. – Верховный жрец Посейдона часто сопровождал Конлана и его элиту, воинов Посейдона, в военных походах.

Он пересек комнату и указал на край постели, словно прося разрешения присесть. Принцесса кивнула. Дэниел сел, но на этот раз не коснулся ее.

– Вам, атлантийцам, пришлось сражаться с большими, страшными вампирами, разве не помнишь?

В его голосе, в ироничном изломе бровей сквозила издевка.

– Я слышала об этих воинах. Храмовые служители достаточно много сплетничали, – горько ответила Серай. – Но я бы не хотела говорить о Конлане. Ни сейчас, ни потом.

Теперь настала очередь Дэниела удивляться:

– Я всегда считал его весьма достойным парнем.

– Просто он никогда не оставлял тебя в заточении в хрустальном гробу на долгие столетия сразу после того, как узнал о твоём существовании. А еще никогда не планировал жениться на тебе и потом не оставлял гнить в заточении из-за смертной женщины, ради которой пожелал отречься от трона. – Она покачала головой. – Верь моим словам: никогда я не приму руку дружбы, протянутую этим мужчиной.

Серай наконец взглянула на Дэниела, и у нее перехватило дыхание. Глаза вампира полыхали яростным багрянцем, лицо приобрело дикое, жестокое выражение. Впервые с момента их второй встречи она подумала, что же это такое в действительности – стать ночным странником? Серай затаила дыхание.

– Планировал. Взять. Тебя. В жены? – Вампир с трудом проталкивал слова сквозь стиснутые зубы. – Ты была помолвлена с Конланом? После…

– Ревность? И ты смеешь демонстрировать свою ревность после того, как бросил меня гнить в хрустальной капсуле на одиннадцать тысяч лет?

– Я не знал! – закричал Дэнел. – Я думал, ты умерла. Я проснулся, тебя уже не было, и мне сказали, что ты умерла. Они забрали меня в тот момент, когда я впервые ощутил жажду крови и не владел собой, а когда, наконец, смог себя контролировать и вернулся, чтобы хоть что-то разузнать о тебе, ты уже исчезла вместе со своим чертовым континентом.

В груди атлантийки вспыхнуло что-то очень похожее на надежду. Серай попыталась заговорить, но слова не шли. И только когда Дэниел прикоснулся пальцем к ее щеке, и палец стал влажным, Серай поняла, что плачет.

– Ты думал, я умерла? Так ты меня не бросал?

Красное пламя исчезло из его глаз, и они засияли странным светом, сумрачным и серебристым. Дэниел уставился на спутницу:

– Я никогда бы не бросил тебя. А вот ты как-то очень быстро меня покинула.

Отчаяние уничтожило зародившуюся было непринужденность и отбросило ее назад, напомнив принцессе о прошлом:

– Как ты мог подумать…

Режущая боль сокрушила Серай. Она закричала, согнувшись пополам. «Император» послал разрушительный поток энергии, пронзивший ее тело и разум.

– Он у кого-то в руках. Останови их. Останови их! – слова Серай смешивались с рыданиями.

Дэниел притянул любимую к себе:

– Что такое? У кого – у «них»?

– «Император». Они влияют на «Императора». И кто бы они ни были, он теперь убьет всех нас, всех шестерых, если мы не найдем его в ближайшее время.

Глава 5

Аризона, национальный парк в «Замке Монтесумы»

– Жрица, простите… простите меня. Мне не хватает умения. Я не могу вызвать чары, чтобы защитить нас обеих.

Айви Хетта, верховная жрица гильдии ведьм под названием «Полумесяц», оторвалась от созерцания пейзажа. Индейцы Синагуа наслаждались этой красотой сотни лет, пока, где-то в 1400 году новой эры, клан вампиров, сосланный в эту пустынную местность богиней Анубизой, не уничтожил здесь всех коренных американцев. В наши дни никто, кроме персонала Национального парка да археологов, не имел права заходить внутрь этого сооружения, много веков назад возведенного вручную из камня и саманного кирпича и обильно политого потом древних строителей. Айви подняла руку и почти дотронулась до спиралевидного орнамента, вырезанного в кирпичной кладке стены одним из индейцев Синагуа примерно тысячу лет назад. Даже отсюда она ощущала токи древней магической энергии, усиленные страстью художника.

Однако Айви еще не была готова возродить энергию воронки. Не сейчас.

Ведьма понимала, что, ступив внутрь замка, нарушает сразу несколько федеральных законов, однако о ее местонахождении никто не знает и, несмотря на некомпетентность ученицы, не узнает и впредь. Разве что, кроме тех, кого она не способна контролировать. Пока, правда, ей удавалось сдерживать происки вампиров и их компаньонов.

Она сосредоточила внимание на юной ведьме. Конечно, неопытной девочке не под силу спрятать их от смотрителей парка и туристов, толпы которых скоро заполонят окрестности, подобно куче муравьев, копошащихся на теле мертвого койота. Айви была единственной на весь штат ведьмой, владевшей достаточно мощной для этого магией.

Вообще говоря, она была не ведьмой.

А колдуньей, практикующей черную магию. Впрочем, хорошо, что об этом никто не знает, поскольку разновидность черной магии, составлявшая ее специализацию, каралась смертью. Отвратительной, кровавой смертью, неизбежной для любой колдуньи, даже для чернокнижницы. А если избежать смерти всё-таки удастся, ей грозит вечное заточение в подземных казематах, вырубленных в толще Скалистых гор. Да, хорошо, что никто не разгадал ее секрета. По крайней мере, до тех пор, пока она не станет к этому готова. Никто и никогда не поступит с Айви так, как обошлись в свое время с ее матерью

В общем, отлично, что никто ни о чем не догадывается.

– Не беспокойся ни о чем… эээ…

– Арета, меня зовут Арета, – услужливо подсказала ведьма, суетливо заправляя за ухо прядь тусклых каштановых волос.

Айви моргнула.

– Правда? Я думала, тебя зовут Лунный Цвет. Даже и не знаю, что хуже.

Арета покраснела:

– Так я пробовала назвать себя, став ведьмой. Понимаете, моя мама – музыкальная фанатка, поэтому назвала меня Аретой[2]. Типа, почти как Мадонна. Мадонна Московитц, можете себе представить?

– Это всё-таки лучше, чем Леди Гага Московитц.

Арета прыснула со смеху, и по замку разнеслось эхо ее хихиканья.

– Неужто Монтесума и впрямь здесь обитал? Я думала, он жил в золотом дворце, постоянно принося в жертву девственниц и слуг, – протянула молодая ведьма, с отвращением оглядывая помещение. – А это как-то дешевенько для большого босса, да?

– Ты что, идиотка?

– Ой, нет. Я просто имею в виду, типа… в смысле?

– Вообще-то, Монтесума был правителем ацтеков и, возможно, за всю свою кровавую жизнь никогда не забирался так далеко на север. Идиоты-поселенцы, впервые появившиеся здесь в 1800-х годах, назвали это место дворцом Монтесумы, поскольку их, очевидно, обучала такая же умственно неполноценная историчка, как и тебя.

– Но… – Арета прикусила губу. Наверное, размышляла над значением слова «неполноценная». Айви в который раз возблагодарила богиню, давшую ей средства на обучение Йена в частной школе.

– Запомни: Синагуа. Коренные американцы. Ты сейчас в Национальном парке. Купи книжку. Возьми бесплатную брошюру. Ты ведь умеешь читать, правда? – Айви старалась стереть с лица насмешливую улыбку. Ей совсем не хотелось новых морщин, если такое вообще возможно. Магия делает ее моложе, как минимум, на десять лет, но нетерпимость к чужой тупости грозит вернуть все эти годы назад. В любом случае, ей нужно только проявить еще чуть-чуть терпения с этой дурочкой. Безусловно, после сегодняшнего случая Николас найдет ей более подходящую ассистентку, а Арета «Лунный Цвет» Московитц – более подходящее хобби.

– Я достану книгу, Айви. То есть, жрица. Обязательно достану, только простите меня.

Айви отключилась от лепета маленькой ведьмы и воздела руки, открываясь энергии стихий и позволяя острым, как иглы, энергетическим потокам пройти сквозь тело. Солнце вставало, предлагая свое тепло и энергию любому, кто способен дотянуться и взять. Волосы Айви потрескивали от электрических разрядов и развевались на несуществующем ветру, нимбом окружая голову. Колдунья набирала энергию, достаточную, чтобы предпринять вторую попытку управлять камнем.

Во-первых, нужна защита. Стена из незримого магического кирпича окружила их непроницаемым покровом тишины. Заклинание укрыло их с Аретой от посторонних глаз и нежелательного внимания. Слабый всплеск тепла – вот и всё, что можно будет заметить в этот солнечный день в Аризоне. Ничего особенного, обычное дело. Ну, умрет еще штук пять-шесть мелких зверюшек. Зато она получит необходимую энергию. Кажется, вполне справедливый обмен. В этих почти диких местах должно водиться достаточно грызунов.

Арета взвизгнула от восторга, когда сияние энергии Айви окружило их и накрыло с головой. При взгляде из дверного проема их комната смотрелась теперь как сквозь подернутое инеем стекло. Айви по опыту знала, что всё удалось на славу. По сведениям из надежных источников, ни гости, ни служащие парка не собирались сегодня здесь объявиться. В любом случае, до открытия еще уйма времени.

Времени, необходимого для главного действа.

Она повернулась к спиральному орнаменту, за многие века намертво въевшемуся в стену, и сделала глубокий вдох. Впервые Айви обнаружила это место случайно, вопреки усилиям вампиров. Ее привлекла сильная вибрация энергии, собравшейся здесь во время прошлой грозы. Она любила автомобильные прогулки в грозу, ей нравилась дикая ярость стихии. В раннем детстве Йен любил сопровождать мать в этих поездках. Звуки грозы пробуждали в нем безудержное веселье, он громко смеялся, а потом сладко засыпал. Но тринадцатилетние подростки редко нуждаются в обществе матери, да и Айви не одобрила бы присутствия сына при сегодняшнем действе.

Иное дело – результат этого действа. Она получит силу, достаточную, чтобы оградить их с сыном от любых опасностей. Тогда Айви обучит Йена всему. Да и мальчик достаточно окрепнет, чтобы приобрести нужную силу.

– Гм… жрица? – нерешительный возглас Ареты вернул Айви к действительности. – Смотрите, узор засиял. Это так и должно быть?

– О, да.

Согнув ладонь горстью, Айви бережно накрыла внешний контур спирали, а затем, раскрыв ладонь, загородила орнамент полностью. Как и в прошлый раз, когда она впервые обнаружила рисунок, тепло от сокрытого в стене источника обожгло ее. Хетта отдернула руку, но только чтобы убедиться, что жар имеет магическую природу и не оставляет следов на коже. Айви почти схватила камень, но в момент, когда она убрала ладонь, тот снова исчез в стене.

Что ж, больше она не повторит своей ошибки. Айви крепко сжала челюсти, чтобы ни в коем случае не вырвался крик: любой звук может вызвать нежелательное искажение магического потока. Сквозь энергетический хаос все отчетливее пробивалось знакомое ощущение упорядоченного вращения; зародившись в кисти, оно быстро перешло на руку и распространилось по всему телу. По мере того, как магические вихри пульсировали в Айви, свиваясь и распрямляясь, ее голова всё сильнее кружилась, а тело наливалось свинцом. Наконец, в момент непереносимого рвотного позыва, когда, казалось, все внутренности выворачиваются наизнанку, Айви ощутила в толще стены резонанс: ее заклинание установило магическую связь.

Звук, порожденный резонансом, эхом отдался во всех костях Айви, и смутно, словно в отдалении, она увидела, как Арета падает на колени. Звук был похож на низкий рокот церковного колокола, разносящийся в грозу по окрестностям. Низкий, глубокий, исполненный неизъяснимого смысла. Камень и кирпич стали прозрачными и исчезли под рукой Айви, а в образовавшееся отверстие хлынуло жаркое пурпурное сияние, исходящее от драгоценного камня.

– О! Иди скорее к мамочке, – прошептала колдунья, не в силах сдержать трепет предвкушения. Если Айви не обманулась, вскоре к ней в руки попадет объект такой силы, какой никто не касался в течение тысячелетия.

Камень поплыл к ней по воздуху, и порождаемый им звук смягчился, перейдя в легкое жужжание, словно самоцвет тоже жаждал встречи. Айви задрожала, наконец признавшись себе, что слегка напугана. Она не представляла, что за силы заключает в себе этот камень. Ведь когда Айви вернулась сюда для осуществления повторной попытки, она руководствовалась лишь слухами о древнем таинственном пророчестве, распространяемыми вампирами.

Да. Камень и угрозы того мужчины.

В подсознании Айви всё крутился вопрос, обдумывание которого она отложила, уступив жадному желанию обладать самоцветом. Вопрос был такой: откуда Николас настолько точно знал, о каком камне она говорит?

Но теперь не время для тревог и размышлений: камень уже так близко... О богиня! Это аметист размером со страусиное яйцо. Даже без учета магической силы камня, его рыночная стоимость оправдывает любой риск. Итак, будущее Йена обеспечено.

Камень всё приближался к трепещущим пальцам Айви, и она вознесла последнюю молитву темной богине, завладевшей душой Айви еще со времени первого лунного причастия: “Защити меня, владычица, помоги мне овладеть этим новым даром во славу твою”.

Камень остановился и слегка задрожал, словно в ответ на молитву, а затем, стремительно рванувшись к Айви, с силой врезался в раскрытые ладони. На краткий миг Айви изумилась тяжести, твердости, а также холоду, исходившему от самоцвета, затем сила аметиста прорвала ее магическую защиту, сметая все надежды и упования на полный контроль над ситуацией. Сознание затопили каскады древних картин, сцен, мест и людей, столь фантастичных и поражающих своим великолепием, что мозг Айви рушился под мощным напором. Она попыталась раскрыть ладони и освободиться от камня, прервать связь, но у аметиста, очевидно, были свои планы. Казалось, ее руки не способны ослабить хватку и намертво примерзли к самоцвету.

Сила камня хлестала и извергалась в Айви, круша ее сознание. Последнее, что увидела колдунья, прежде чем тьма поглотила ее, была Арета «Лунный Цвет», лежащая на темном полу, слепо вперившись в потолок кровоточащими глазами.

Николас осторожно пробрался меж тел и жестом указал одному из своей кровавой стаи во всем разобраться. Вампир стоял в паре шагов от поверженной колдуньи и пристально смотрел на нее, слушая слабый, неровный стук ее сердца.

– Вы уверены, что мы не можем забрать у нее камень? – спросил Смитсон, и его глазки-бусины зажглись жадным блеском.

– Да. Все известные нам сведения говорят, что только величайшие колдуньи смеют дотрагиваться до него. Ясно, что Айви вступила с камнем в магическую связь, которая наверняка убьёт и ее, и любого несчастного, дерзнувшего забрать у нее камень.

– А до нее мы можем дотронуться?

– Есть только один способ проверить это.

Вампир встретился глазами с человеком, и ни один из них не пожелал опустить взгляд.

Наконец Николас рассмеялся:

– Для человека ты до странности мало меня боишься.

Временный союзник пожал плечами:

– А я не совсем человек. Я менеджер инвестиционного банка. Кое-кто сказал бы, что я кровосос похлеще любого из вас.

Николас снова захохотал:

– О! Так молод и такое самомнение. Возможно, наш альянс окажется весьма занятным. Ты уверен, что Айви Хетта согласится продолжить? Молодая ведьма умерла, и я сомневаюсь, что эта смерть входила в планы Айви.

Банкир Смитсон улыбнулся. Такие мертвые, бездушные улыбки Николас видел разве что на лицах демонов, изредка попадавшихся ему за сотни лет. Вампир с трудом сдержал дрожь.

– У нее есть стимул, поверь, – сказал Смитсон.

Жестом подозвав пару отморозков, болтавшихся неподалеку, но не слышавших об угрозе риска, банкир отдал приказ:

– Перенесите ее. Осторожно. Нам надо убраться отсюда до появления служащих парка.

Они подняли колдунью и … ничего не случилось.

Больше никто не умер.

Николас почувствовал легкое разочарование.

Глава 6

Пещера над водохранилищем Драй-Крик, к северо-западу от Седоны[3] , Аризона

Дэниел смотрел, как мечется и крутится Серай в беспокойном сне, запутавшись в собственных волосах. Он хотел убрать пряди с ее лица, но это право принадлежало возлюбленному, так что Дэниел сдержал свой порыв. К тому же, дотронься вампир до нее, мог бы разбудить, а ей требовался отдых. Принцесса была измучена. Его тоже клонило ко сну восходящее солнце, но Дэниел не желал закрыть глаза даже на минуту. Любимая вновь могла исчезнуть. Прожитый им сон, в котором его давно потерянная любовь вернулась именно в тот момент, когда он сам решил наконец встретить смерть, сам по себе казался плодом воображения. Дэниел все еще не мог в это поверить.

Он также сомневался, что ей стоит доверять.

Все это было так... непонятно. Слишком всё совпало. Чрезвычайно неожиданно и чересчур нереально.

Дэниел вновь вернулся к реальности, точнее, к нереальности происходящего. Его разум и сердце бились над проблемой весь последний час или около того, пока Серай спала, но ему так и не удалось найти решение. Квинн и Джек уж точно существовали на самом деле. Дэниел не знал, сердиться или смеяться, вспоминая, как Джек перевернулся кверху пузом, подобно смирному котенку, которого наказала мать. Если бы Джек причинил Серай вред, Дэниел разорвал бы его на мелкие меховые клочки. Медленно.

Но Серай не нуждалась в его помощи. Саблезубый тигр – еще кое-что из разряда невозможного. Дэниел знал, что атлантийка обладала магией и в детстве, но что б такое? И вновь он мысленно споткнулся о парадокс. Нет, не в детстве. Тогда, как и сейчас, она была женщиной. Он познакомился с ней почти в канун ее двадцатипятилетия. Важный возраст в культуре Атлантиды. Эта дата свидетельствовала, что женщина достаточно взрослая, чтобы принять ухаживания. И выйти замуж.

Дэниел строил планы на этот день рождения. Делал наброски украшения, которое хотел выковать для любимой из самого восхитительного атлантийского металла, орихалкума. Этот металл походил на медь с вкраплениями серебра, ковкий и пластичный, при этом крепче стали. Дэниел хотел создать кулон, который отразил бы красоту и изящество Серай, но все, что получалось, казалось ему недостаточно хорошим. Недостаточно элегантным.

В конце концов, он был подмастерьем кузнеца, а не ювелира.

Серай снова скинула одеяло, и Дэниел, поддавшись порыву, мягко уложил любимую к себе на колени. Он хотел – нет, ему было необходимо – вновь держать ее в объятиях. Чтобы доказать себе, что она настоящая. Мягкое тепло тела опровергало мысль о призрачности Серай. Дэниелу пришлось сдерживать себя, чтобы не стиснуть ее слишком сильно и не перекрыть ей кислород. Принцесса шевельнулась, но не проснулась.

Ее окутывал аромат океана, более утонченный и более совершенный, чем любые духи. Она пахла солнцем, соленой водой и надеждой. Надеждой, что у Дэниела есть будущее, которое можно провести не только со своими верными и преданными компаньонами, сопровождавшими его последнее тысячелетие: одиночеством и отчаянием. Поиски искупления не способны согреть мужчину ночью, ни его тело, ни сердце, ни душу.

Но Серай для него все. Если только она сможет его простить.

Если только он сможет доверять ей.

Если только он способен поверить в реальность. Дэниел стиснул ее в объятиях, как будто одной лишь силой можно удержать лунный свет.

Серай раскрыла глаза и испуганно взглянула на Дэниела, словно все забыла или, напротив, вспомнила слишком многое. Она начала говорить, но внезапно ее тело содрогнулось в конвульсии и выгнулось в его руках, а голова почти впечаталась в его подбородок, прежде чем вампир успел уклониться. Серай закричала так громко и пронзительно, что двое из охранников Квинн ворвались в комнату с оружием наперевес.

– Это всего лишь кошмар, – прикрикнул на них Дэниел. – Оставайтесь снаружи.

– Ничего себе кошмар, – заметил один из них.

Но охранники вышли, и это все, что заботило Дэниела. Пока Серай глотала воздух, вампир раскачивался взад и вперед, убаюкивая и пытаясь понять, что могло бы успокоить ее или разбудить. Что заставило бы Серай прекратить кричать так, словно она умирает.

Мир может не пережить встречу с чудовищем, в которое он превратится, если Серай вновь оставит его.

– Дэниел?

Принцесса взглянула на него огромными глазами цвета океанской синевы, глазами, в которых можно утонуть, и вампир понял, что пропал.

– Почему ты оставил меня? Что на самом деле произошло в тот день?

– Почему бы нам не поговорить о недавних событиях? Например, о том, что случилось только что? Кто или что такое «Император», и почему он так на тебя влияет?

Вампир заставил себя отпустить принцессу, и та отстранилась от него и села на тюфяке, прислонившись к стене.

Серай глубоко дышала, и Дэниел пытался не думать о том интересном, что хотел бы проделать с ее грудью, скрытой под тонким платьем. Но, дьявол, он всего лишь мужчина. Вампир – да, маг – было дело, политик – это уже в прошлом, но прежде всего, он – мужчина, наедине с настоящей красавицей.

– «Император» – это драгоценный камень из трезубца Посейдона, – наконец сказала принцесса, отдышавшись. – Один из семи, которые атлантийцы давным-давно рассеяли по всему миру, когда Атлантида ушла под воду.

– Зачем? И кому хватило яиц украсть драгоценности у морского бога?

– Грубить необязательно, – сказала Серай, и Дэниел был заинтригован румянцем, вспыхнувшем на ее щеках и видимом даже при свете камина.

Серай краснеет. Ей одиннадцать тысяч лет, а она все еще невинна. Сладострастные образы, разыгравшиеся в его мозгу при виде красавицы в свете огня, были смыты волной стыда. Она растеряна, в беде, ранена.

Серай заверила его, что девственна, и хотя часть его существа была примитивно, до одури рада, что ни один мужчина не касался ее, бремя этой новости отрезвило Дэниела. Она – девственная атлантийская принцесса, а он – монстр. В реальной жизни у Красавицы и Чудовища не может быть общего счастливого конца. Он знал это лучше всех других чудовищ.

– Посейдон дал атлантийцам свой трезубец, чтобы мы смогли избежать войны на поверхности. Думаю, это была временная мера. Но шли года, века и тысячелетия, и сведения о том, где спрятаны сокровища, не говоря уж о том, куда их перевезли с тех пор, были утеряны.

Дэниел поднялся на ноги и принялся ходить кругами, стараясь отдалиться от нее.

– Какое отношение это имеет к тебе? Понимаю, что в глобальном смысле Атлантиде требуются все камни, чтобы подняться на поверхность. Но почему «Император» причиняет тебе боль?

– У этого самоцвета есть особая власть. На самом деле, все драгоценные камни могут одарить силой. Но одна из способностей «Императора» – поддерживать атлантийцев в анабиозе через связующий камень.

Дэниел слышал и более странные вещи. Он кивнул, побуждая ее продолжать.

Серай пожала плечами.

– Я не слишком разбираюсь в самом процессе, если ты об этом. Кто знает, как работает магия? Мне известна лишь интересная аналогия, которую использовал один из жрецов несколько тысяч лет назад. Он сравнивал «Император» с крупной рекой, вроде Нила. Оба поддерживают жизнь. И подобно тому, как Нил вытекает из берегов, чтобы оросить Египет, раз в году «Император» наполнял наши головы информацией, чтобы проснувшись, мы не стали устаревшими и бесполезными, не знающими, как изменились мир и Атлантида за время нашего... отсутствия.

Дэниел запоздало понял, что она говорит на английском так же хорошо, как на древнеатлантийском.

– На скольких языках ты говоришь?

– Не знаю. На всех?

Он вспомнил фильм, который смотрел вместе с Вэном одним из тех редких вечеров, когда атлантийский воин и лидер вампиров могли отлынивать от своих обязанностей.

– А с кунг-фу ты знакома?

– Что? О чем ты говоришь?

Серай встала и отбросила с лица тяжелые пряди, вызывая в нем властное желание прикоснуться к ее волосам. Поцеловать чувственные губы. Приласкать... Нет. Хватит.

Дева. В беде. Ею нельзя пользоваться. Если, конечно, Дэниел хочет жить в мире с собой.

– Так что насчет кунг-фу?

– Ничего. Неважно. Обычная глупость. Так почему этот камень причиняет тебе боль?

Она подошла к камину и протянула руки к огню, хотя в пещере было не слишком холодно. По крайней мере, Дэниелу. Женщина, которая провела тысячи лет в хрустальной тюрьме, могла и продрогнуть. Он не представлял, как обращаться с Серай, словно вышедшей из сказки, такой красивой и такой соблазнительной.

– Спящая красавица, – пробормотал вампир.

Серай взглянула на него через плечо. Огонь высвечивал изгибы ее тела через тонкую ткань платья, и член Дэниела отвердел. Желание. Потребность. У него заболели даже клыки, стремясь вырваться из десен, хотя вампир управлял ими уже много веков. Дэниел понял, что дышит в такт ударам ее сердца, и заставил себя отойти как можно дальше. Они все же в пещере. Он всего в дюжине шагов от Серай и с вампирской скоростью преодолеет это расстояние за секунду.

«Она моя, – прошептал внутренний монстр. – Она принадлежит мне. Я могу взять ее прямо сейчас и никогда не отпускать».

– Дэниел, мне нужна твоя помощь.

Вампир вздохнул. Это четыре самых убийственных слова на любом языке, особенно когда их произносит дама в беде. Он улыбнулся при мысли, что атлантийка, способная обернуться саблезубым тигром, может быть дамой в беде, но чем черт не шутит. Когда-то вампир фантазировал, будто волен стать самым выдающимся из светлых рыцарей. Хотя Дэниел давно уже не верил, что сможет измениться.

– Ты улыбаешься? – атлантийка повысила голос, и Дэниел понял, что она раздражена.

Серай напустила на себя неодобрительный вид, то же патрицианское аристократическое выражение, которое много лет назад предупреждало ее охранников, что лучше оставить принцессу ненадолго одну, или им предстоит несколько крайне неприятных часов.

– Моя госпожа, если Вам нужна моя помощь, я с радостью и большим желанием предоставлю ее, – сказал Дэниел и отвесил краткий, хоть и грубоватый, поклон.

Он кузнец, а не придворный.

– Но мне требуется больше информации. Что «Император» делает с тобой, и чем я могу тебе помочь?

– Он связан со мной и с другими девами, которые еще остаются в анабиозе. И кто-то решил воспользоваться аметистом. Кто-то уже пытался направить сквозь камень магию, и это почти убило его... нет, ее, – задумчиво поправилась Серай. – Это похоже на женскую энергию. Сейчас я ее больше не чувствую: эта женщина пропала, умерла или потеряла сознание, но на мгновение мы оказались связаны. Я могла ощущать и других. Если эта ведьма вновь попробует управлять «Императором», все мы можем погибнуть.

При мысли о смерти Серай, Дэниелу стало так тяжело дышать, что он почти согнулся вдвое, но вместо этого положил руки на рукояти кинжалов, которые всегда носил с собой, даже в Вашингтоне. Сказать по правде, особенно в Вашингтоне.

– Мы должны найти камент, – выпалил Дэниел резким тоном.

– Я его почувствую, – ответила Серай. – Думаю, что смогу найти «Императора». Нам пора идти.

Она двинулась к выходу из пещеры, но оступилась, не преодолев и трех ступенек.

– Сперва тебе надо отдохнуть, – сказал Дэниел, подхватывая любимую и едва сдерживая жажду крови. – Поспи. Твое тело не привыкло к активной деятельности. Я вообще не понимаю, как ты ходишь после такого долгого периода бездействия. Как твои мышцы не атрофировались?

– «Император» и верховные жрецы заботились об этом годами. Магия может сделать то, на что не способна наука. Подумай об этом. Как вообще возможно, что я жива в мире, которые изменился до неузнаваемости?

Серай немного отстранилась от Дэниела, но затем подчинилась невысказанной просьбе и со вздохом прижалась к его груди. Вампир почувствовал, что любимая дрожит, подхватил ее на руки и отнес обратно в постель. Там Дэниел вновь закутал принцессу в одеяла, готовый занять свой пост на полу у входа, чтобы не дать никому войти, но Серай остановила его, скользнув ладонью по руке вампира. Дэниел взглянул на ее запястье и тонкие пальцы, удивляясь, как что-то столь хрупкое способно его удержать.

– Останься со мной, хорошо? – прошептала Серай. – Мне страшно засыпать. Я спала так долго и... Что, если я не проснусь? Пожалуйста, останься со мной и пообещай, что разбудишь меня. Пообещай, что не дашь мне впасть в кому.

Дэниел поднял глаза… и попал в ловушку ее взгляда, застыл в неподвижности при виде похожих на хрусталь слез, повисших на длинных ресницах.

– Я останусь. Сейчас отдохни, и мы найдем твоего «Императора», когда ты проснешься.

Серай не закрыла глаза и не расслабила мышцы. Дэниел понял, что ей нужно услышать его слова.

– Обещаю, – поклялся он.

Глубоко и тихо вздохнув, Серай расслабилась в одеялах, закрыла глаза и почти сразу впала в глубокий сон от чрезмерной усталости. Дэниел сел возле нее, наблюдая за принцессой и борясь с собственной потребностью в отдыхе. Через час или чуть больше легкий шум предупредил его, что у входа стоит Квинн.

– Это она? Та, которую ты оставил?

Квинн выглядела усталой, даже более изможденной, чем месяц назад, когда он видел ее в последний раз.

– Да, это Серай, – сказал вампир тихо, не желая будить свою спящую красавицу.

– Отдохни немного, Дэниел. Я выставила в охрану своих лучших людей. Мы здесь в безопасности.

Он поднял бровь.

– Даже от Джека?

– Особенно от Джека, – сказала она с легкой улыбкой. – Он все еще злится из-за кровных уз. Когда-нибудь нам придется об этом поговорить, – добавила Квинн, и ее улыбка угасла.

– Я знаю.

Она повернулась к выходу, затем обернулась.

– Я счастлива за тебя, Дэниел. Не испорти все на этот раз.

– Но это у меня получается лучше всего, – прошептал он, когда был уверен, что Квинн не может его услышать.

Поддавшись, наконец, порыву, Дэниел убрал кудряшку с бледной щеки Серай. Он подумал о Квинн и нежеланных кровных узах, потом о Дейдре, умершей, чтобы защитить его.

– Я убью за тебя, – поклялся вампир спящей Серай. – Я умру за тебя. Я сделаю все, чтобы защитить тебя. А потом оставлю, потому что это лучший подарок, который я могу тебе сделать. Мое отсутствие.

Она свернулась клубком навстречу ему, теплу его тела, словно соглашаясь, и его решимость окрепла, хотя сердце в груди превратилось в прах.

«Я уже планировал умереть сегодня. В другой раз все получится, – поклялся себе Дэниел. – Пройдет как по маслу».

Глава 7

Квинн вошла в большой зал пещеры. Предводительница мятежников была погружена в глубокие раздумья и в то же время оставалась настороже. Оказалось, что к вечеринке присоединился еще один атлантиец. Иногда Квинн желала никогда не слышать о так называемом потерянном континенте. Или на худой конец, чтобы Атлантида так и осталась в небытие. Но о таком тяжело забыть, когда твоя сестра замужем за верховным принцем и скоро станет королевой. Нежная милая Райли – королева Атлантиды. Это поражало Квинн. Или точнее, поражало бы, если б она не жила в мире, сошедшем с ума около одиннадцати лет назад, в тот день, когда вампиры и оборотни объявили планете о своем существование и сразу вслед за этим приступили к захвату мира, используя все необходимые средства.

Квинн не интересовала политика, эту неприятную сферу она оставляла другим. Но почти все кровопийцы и негодяи-оборотни захватывали чужое силой. Уничтожением вот таких тварей Квинн и занималась последние несколько лет. В конце концов, девушке не стоит сидеть без дела. Особенно если она — командир всего североамериканского повстанческого движения. Не все люди готовы идти, как овцы на заклание.

Ее взгляд вернулся к атлантийскому воину, который занял собой изрядную часть комнаты и разговаривал с ее людьми. Еще один союзник, хотя опасный и, возможно, неуравновешенный. С этим она может смириться. Черт, да такое описание подходило большинству ее лучших друзей. Подойдя к нему, Квинн улыбнулась.

– Райзен. Рада тебя видеть. Как все прошло?

Он поднял бровь, вероятно, отвечая на нехарактерное для собеседницы хорошее настроение, затем махнул ей рукой, заканчивавшейся плохо залеченной рубцеватой культей, прямо над тем местом, где была кисть, которой Райзен лишился, когда достал одного из худших вампиров, когда-либо сосавших кровь.

– Всего одна рука в могиле. Так что день прошел хорошо.

Пришла ее очередь удивляться. Квинн не помнила, видела ли когда-нибудь улыбку Райзена. Он был лордом Атлантиды, изгнанным за то, что осмелился коснуться трезубца Посейдона, или украсть его, или еще что-то ужасное. Может быть, попытался устроить переворот. Подробностей Квинн не знала, и ни один из знакомых воинов-атлантийцев не соизволил ее просветить. Сам Райзен пришел к ней и присоединился к восставшим людям из чувства мести – или, возможно, в поисках искупления – и проклятого, почти самоубийственного рвения. Он брался за любое задание, даже совершенно безнадежное, и каким-то образом не только выходил живым из всех передряг, но и достигал своей цели.

В большинстве случаев израненный, иногда полумертвый, он всегда оставался победителем. И никогда, никогда не улыбался. До этого момента.

Квинн не была бы собой, если бы тут же не заподозрила неладное.

– Чему ты улыбаешься? В какую жуткую хреновую неприятность ты влип, и что заставило одеревеневшие мышцы твоего лица сдвинуться подобным образом?

Он рассмеялся, и она чуть не упала. Райзен? Смеется?

Квинн подошла к выходу из пещеры и взглянула на прекрасное утреннее аризонское солнце, отразившееся от окружавших их великолепных красных скал. Как обычно, увидев этот уголок природной красоты, не запятнанной смертью, войной, вампирами и их злобными интригами, она чуть не рухнула на колени в благодарности за то, что на земле осталось по крайней мере несколько подобных мест.

— Ничего, – сказала Квинн. – Никаких признаков апокалипсиса. И все же Райзен только что смеялся. Это происки какой-то ужасной магии?

Райзен подошел и встал рядом с насмешницей, все еще улыбаясь.

— Ты тоже улыбаешься, – заметил он. – И это почти такая же редкость. Так что перестань острить и расскажи мне, какую атлантийскую женщину ты прячешь где-то в этой пещере. Джек не позволил мне ее разыскивать.

Квинн внезапно поняла, что все может пойти наперекосяк.

— Райзен, – начала она медленно, ища способ сказать ему, что атлантийская женщина гостит здесь с вампиром.

Она ошиблась. Апокалипсис на подходе. И ничего хорошего ей не светит.

— Вот уже год, как я не видел никого из своих, – продолжил Райзен, выглядывая из пещеры. Его голос был напряжен из-за едва сдерживаемого возбуждения. Воин сжимал и разжимал руки, похоже, не отдавая себе отчета в своих действиях. — Ее прислал Конлан? Она здесь, чтобы передать мне позволение вернуться домой?

Квинн повернулась и дала знак своим людям. Они вышли на обход, оставив ее наедине с Райзеном. Она не представляла, куда ушел Джек. Вероятно, дуется где-то, если можно так сказать о тиграх. Обычно они просто убивают и съедают тех, кто им мешает.

— Райзен, я не знаю, от Конлана ли она. Мне она не показалась королевской посланницей, но что я знаю о политике Атлантиды? Единственное, что мне известно — она была в ужасном состоянии, и они с Дэниелом уснули прежде, чем смогли объясниться.

Он обернулся так быстро, словно обладал скоростью вампира. Квинн так бы и подумала, если бы прежде не видела атлантийских воинов в действии.

— Дэниел? Что, яица Посейдона, этот кровопийца делает рядом с женщиной из Атлантиды?

Райзен впечатал кулак в ближайшую стену с такой силой, что камень раскрошился, и осколки упали на пол.

— Я убью его. Где они?

Квинн вытянула руки перед собой ладонями вперед и отступила. Теперь она стояла между разъяренным воином и коротким коридором, который вел в комнату, где отдыхали Дэниел и Серай.

— Неуравновешенный и опасный, – пробормотала Квинн, вздыхая. – Ну почему я всегда права?

— О чем ты говоришь? Дэниел? Вампир еще и неуравновешен? Я убью его, если он тронет хоть волосок на ее голове, хоть каплю ее крови.

Райзен шагнул к Квинн, даже не затормозив, когда она попыталась его остановить. Быстрым движением он положил руки ей на талию, поднял и убрал с дороги. Квинн вздохнула. Она ненавидела свой маленький рост.

К счастью, у нее есть другие преимущества в драке.

— Я бы советовала тебе не двигаться, – сказала она своим самым милым голосом, и он замер, так и держа руки на ее талии.

Умный мужчина.

— Как ты, наверное, чувствуешь, мой нож упирается в твои яйца, здоровяк. Возможно, в будущем они тебе понадобятся. Я знаю, что большинство мужчин до смешного беспокоятся о своих «сокровищах», – продолжала она с ангельской улыбкой, надавливая чуть сильнее пружинным ножом на его фамильное достояние.

Краска разлилась по лицу Райзена, а бешенство в его глазах сменилось ужасом.

— Я бы послушалась, – добавил чей-то веселый голос. – Ты встречал Майки-Одно яйцо? Он заупрямился, и вот, о последствиях догадайся сам.

Квинн стиснула зубы, чтобы не рассмеяться. Мел ее поддержала и даже несколько приукрасила историю. Райзен слегка повернул голову, стараясь не толкнуть Квинн. Его глаза расширились. На этот раз она не смогла удержать смешок. Мел производила незабываемое впечатление.

— Надо преподать еще один наглядный урок, Квинн? – пропела Мел, бросая набитый рюкзак на пол пещеры и потягиваясь всем телом.

Глаза Райзена расширились еще больше. Движения Мел действовали на мужчин, как валерьянка на котов, и, очевидно, атлантийцы не были исключением.

— Ты готов меня выслушать? – спросила Квинн, вновь привлекая внимание к себе и своей «учительской указке».

Он кивнул.

— Хорошо. Говори. Только быстро.

— О, какой раздражительный.

Мел сняла шапку и тряхнула своими короткими кудрями. На этой неделе они были светлыми с голубыми концами. Она выглядела, как безумная принцесса эльфов. Озорной ребенок. Никто бы не догадался, что Мел блестящий компьютерный гений. Обрезанная футболка и низко сидящие джинсы, в сочетании с волосами и украшением в виде черепа, явно не выдали бы ее.

— Могу я забрать его себе?

Райзен заворчал, и Квинн обвела взглядом обоих.

— Хватит, Мелоди. Веди себя прилично с воином-атлантийцем. Вам обоим придется выполнить для меня одно задание. Вместе.

Мелоди, гениальный хакер и воровка от случая к случаю, усмехнулась и послала Райзену воздушный поцелуй.

— А мы неплохо развлечемся.

— Я никуда с ней не пойду, – отрезал Райзен. – Мне нужно серьезно поговорить с атлантийской женщиной. Сейчас же.

— Я бы тоже хотела встретиться с атлантийкой. Иногда здесь волнительнее, чем в мыльной опере. А где Джек? – произнесла Мел, усаживаясь по-турецки на пол и доставая из рюкзака яблоко и ноутбук. – Кстати, о волнении. Что на этот раз, Квинн? Что я могу украсть для нашего бесстрашного командира?

Квинн дождалась, пока Мел проглотит кусок яблока, чтобы не пришлось спасать её от удушья.

— Я хочу, чтобы ты ограбила банк.

Серай вздрогнула, постепенно выплывая из сна сквозь усталость. Атлантийка чувствовала себя так, словно не спала вовсе, но сейчас у нее появились новые неотложные нужды. Физические потребности, которых она не испытывала так давно, что забыла, насколько сильны они могут быть. К тому же, в ее желудке словно возникла зияющая дыра, и принцесса поняла, что голодна. На самом деле голодна.

— Я могу есть, – сказала она, садясь на жестком матрасе.

Дэниел, очевидно спавший на полу возле нее, подскочил, схватившись обеими руками за кинжалы. Его волосы растрепались, и когда первоначальное изумление прошло, Серай захотелось смеяться. Он выглядел таким забавным.

И великолепным. Горячим, если пользоваться современным жаргоном.

Волосы Дэниела отросли ниже плеч, и он связал их куском кожаной тесьмы. Они по-прежнему были черными, но с шелковистой чернотой смешались несколько прядей цвета чистого серебра. Черты его лица огрубели – одни плоскости и углы. Сейчас он был смертельно опасным мужчиной, а она знала его мальчишкой. Эта мысль вызвала у Серай прилив адреналина, и принцесса наклонила голову, чтобы скрыть румянец. Должно быть, за это время Дэниел познал много женщин; не может быть, чтобы он заинтересовался невежественной девственницей. Самой что ни на есть настоящей старой девой.

Серай не стала развивать эту мысль, да и ее тело напомнило о себе. Ей требовалось уединение и определенные удобства. Сейчас же.

— Дэниел, мне нужно уединиться.

— Я оскорбил тебя? – Вампир тут же оказался рядом. – Проклятие, я не знаю, как обращаться с благородной леди. И никогда не знал. Что я ...

Ее лицо зарделось, словно от жара очага.

— Нет. Мне нужно... уединиться. Удобства. Чтобы... умыться.

— О, конечно, – он подскочил и протянул ей руку. – Давай посмотрим, как здесь с этим справляются.

— А потом поесть, – сказала Серай, разглаживая смятые юбки. – Еда, питье и все, что можно попробовать. О, Дэниел, после всех этих лет я жутко хочу попробовать все.

Он стиснул зубы, глубоко вдохнул через нос, а затем просто кивнул.

— Заметано, – проскрежетал вампир. — Попробовать. Все. Давай.

Она вновь покраснела, сама не понимая, почему. Но ее просьба как-то странно на него подействовала.

Одна из соратниц Квинн, женщина с потрясающими рыжими волосами, с удовольствием показала Серай выход на яркий солнечный свет и безвредный для природы способ, которым маленький лагерь справлялся с личными нуждами.

А затем они встретились с Дэниелом, который ждал так близко ко входу, как мог, не рискуя увидеть дневной свет.

Она чуть не забыла. Он выглядел таким нормальным. Но ночные странники не могли гулять под солнцем, не рискуя погибнуть мучительной смертью в пламени. В тот ужасный день, когда захватчики напали на Атлантиду, маг, который помог им с Дэниелом, рассказал ей все это, прежде чем исчез и забрал Дэниела навсегда. Так думала Серай. И вот любимый вновь здесь, и ей требуется все самообладание, чтобы не броситься к нему, подобно глупой девчонке, какой он ее, по всей видимости, считал.

Серай призвала на помощь высокомерие, которым так часто пользовалась в прежней жизни, и задрала подбородок.

— Теперь мы можем поесть.

Взгляд Дэниела опустился к ее шее, и принцесса так громко вздохнула, что ее спутник поднял бровь.

— Не беспокойся, дорогая, я не воспринял это как приглашение попробовать твою вкусную кровь, – сказал он саркастически. – Давай найдем для тебя еду и подумаем, как добраться до этого твоего самоцвета.

— Он не мой, — парировала Серай.

Но Дэниел уже отвернулся, вероятно, раздраженный ее глупостью. Конечно, он не собирался пить кровь атлантийки.

Она только что спала с ним наедине, без всякой защиты, и вампир не проявил никаких признаков жажды крови и желания напасть.

Тихий голос в ее голове удивился, почему.

Дэниел приглашающе махнул рукой, и Серай степенно последовала за ним. Она с удовольствием смотрела ему вслед – о, у этого мужчины по-прежнему красивейшая задница, которую когда-либо видела принцесса, даже если мысль об этом заставляет щеки пылать. Ее также манил аромат жареного мяса, разнесшийся по пещере.

— Еда, – простонала Серай.

Внезапно вся ее степенность пропала. Принцесса приподняла юбки и бросилась вслед за Дэниелом в поисках источника чудесного запаха. В конце концов, она не ела более одиннадцати тысяч лет.

Квинн стояла у главного входа в пещеру, закрыв глаза и подставив лицо солнцу. Она была хороша, несмотря на неряшливость и рваную одежду, и желудок Серай сжался, на этот раз при мысли, что между Квинн и Дэниелом может быть нечто большее, чем просто дружба. Серай видела, как они вели себя друг с другом.

Квинн, очевидно, услышала их, повернулась и улыбнулась принцессе.

— У нас полно еды, а вы, должно быть, голодны, – сказала предводительница, указывая на длинный металлический стол, заставленный тарелками и мисками. – Пожалуйста, не стесняйтесь.

Серай не слишком охотно улыбнулась в ответ и встала в очередь за двумя охранниками, которых видела ранее. Они кивнули ей, но не сказали ни слова, слишком занятые наполнением своих тарелок. Серай взяла тарелку и замерла, оглушенная видом и запахом такого количества еды.

Дэниел подошел к несчастной и взглянул на пустую тарелку.

— Недостаточно изысканно для леди?

Она услышала в его тоне насмешливый вызов, но была слишком ошарашена, чтобы ответить тем же. Вместо этого, Серай покачала головой и заговорила с легкой дрожью в голосе.

— Я не знаю, что с чего начать. Дэниел, я не прикасалась к настоящей еде более одиннадцати тысяч лет. Я не... Я даже не знаю, что мне нравится или не нравится. Не отторгнет ли еду мой желудок? Решусь ли я попробовать незнакомые растения, вот эти, зеленые? Как их делают такими прозрачными?

Жесткие черты Дэниела смягчились. Он почти улыбнулся.

— Прости, я не подумал, – мягко сказал вампир. – Конечно, ты не знаешь. Почему бы тебе не поступить, как делают выздоравливающие после болезни. Попробуй понемногу разных блюд и посмотри, как их примет твой организм.

Он стер рукой слезу со щеки Серай, заставляя принцессу чувствовать себя неловко. Она даже не знала, что плачет над едой, и эта самая большая глупость, какую можно было совершить, сломила бедняжку окончательно. Прежде чем принцесса успела извиниться, или провалиться со стыда под землю, или сделать дюжину других вещей, Дэниел ткнул пальцем в прозрачное зеленое нечто.

— А это? Это «Джелло»[4]. Я не уверен, считается ли оно за еду, – сказал он преувеличенно громким шепотом. Все засмеялись, а Серай удивилась.

Она последовала его совету и взяла небольшие порции самых узнаваемых продуктов. Кусочек птицы. Свежий фрукт. Ломтик сладкого пирога. С этим, возможно, не стоило бы рисковать, но Серай не могла сопротивляться роскошному сахарному искушающему аромату. Она заметила, что Дэниел положил на тарелку почти столько же еды, сколько другие мужчины, и это дало ответ на вопрос, едят ли по-прежнему ночные странники – вампиры, как они себя сейчас называют – обычную пищу или полностью перешли на кровь. Шея атлантийки напряглась при мысли, что Дэниел может ее укусить. Серай не знала, вызвано это отвращением или желанием.

Дэниел уселся на полу рядом с маленьким стульчиком, который выбрала она, скрестил длинные элегантные ноги и поставил тарелку на колени. Он оценил выбор принцессы и ухмыльнулся.

— Ну? И что ты попробуешь первым?

Серай прикусила губу, раздумывая о том же. Конечно, сначала надо съесть мясо и фрукты, ведь так принято, но сладкий десерт был так соблазнителен.

— Давай, – посоветовал Дэниел, следя за ее взглядом. – Одно из преимуществ взрослого человека – возможность начать с десерта.

Она рассмеялась и была вознаграждена ответной улыбкой. И все же Серай колебалась, пока Дэниел не наклонился, не насадил кусочек пирога на свою вилку и не поднес лакомство к ее губам. Принцесса была шокирована интимностью этого жеста. Только помолвленные или женатые могли кормить друг друга. Во всяком случае, так было тысячи лет назад.

Темные глаза Дэниела отражали вызов и что-то еще. Восхищение? Желание? Серай пронзила дрожь дикого ликования, и, наклонившись вперед, принцесса позволила Дэниелу положить пирог ей в рот.

«Я больше не живу в Атлантиде».

Она сомкнула губы вокруг вилки и застонала от чистой жизнеутверждающей радости, ощутив сладость лакомства. О, во имя всех богов и богинь, это была вкуснейшая выпечка, которую Серай когда-либо пробовала. Она открыла глаза и увидела, каким темным и диким стал взгляд Дэниела. Даже Серай, со своим ограниченным знанием мужчин, познала мгновение женского триумфа.

Он хотел ее. Неважно, с кем или с чем был связан вампир, сейчас он хотел ее.

— Серай, если ты еще раз издашь подобный звук, я не отвечаю за свои действия, – пробормотал Дэниел. В его бархатистом голосе звучала сталь, и внезапно те части ее тела, которые тысячелетиями ничего не чувствовали, согрелись и задрожали от предвкушения.

Дэниел медленно потянул к себе вилку. Серай отпустила ее, приоткрыв губы, и одержала еще одну маленькую победу, когда он резко втянул воздух. Лицо Дэниела приобрело жесткое хищное выражение, и Серай не сомневалась, что будь они наедине, вампир набросился бы на нее.

Причем неизвестно, сбежала бы она при этом или набросилась на него в ответ. Дэниел смотрел на Серай, как на сладкий пирог, который хотел попробовать, и это заставляло ее склониться в пользу второго варианта. Определенно набросилась бы. Чувствительная волна жара затопила принцессу от стоп и выше.

— Надеюсь, вы любите курятину, – сказала Серай одна из женщин-стражниц. — Это особый рецепт моей мамы. Кстати, меня зовут Джун.

Серай попробовала кусочек курицы и улыбнулась Джун, просто радуясь жизни, возможности сидеть, есть и разговаривать. Если бы люди знали, как чудесно делать такие простые вещи.

— Очень вкусно. Пожалуйста, передайте от меня благодарность своей маме и скажите, что это замечательно.

Тень грусти скользнула по лицу стражницы.

— Спасибо, дорогая, но мама на небесах с ангелами. Она оказалась на пути у вампира.

Дэниел прервался, положил вилку на тарелку, затем почтительно поклонился Джун.

— Я сожалею о вашей потере.

Серай поразилась достойному поведению собеседницы. Ни в ее лице, ни в манерах не было и следа гнева по отношению к Дэниелу.

— Благодарю вас, но вы должны знать, что я виню вас в ее смерти не больше, чем Джека за то, что случилось с моим дядей, или Квинн в том дурном, что натворили люди, – сказала Джун со спокойным достоинством. – Нет меры для зла и подлости, и нельзя судить обо всех по нескольким паршивым овцам.

— Вы очень мудры, леди Джун, – отметила Серай, протянув тарелку Дэниелу, и встала, чтобы сделать реверанс собеседнице и почтить умерших. – Пусть океаны ваших предков благословят и защитят вас и вашу семью.

Джун утерла слезы и крепко обняла Серай.

— Благослови вас Бог, дорогая.

Джун похлопала гостью по спине и отпустила, затем указала на Дэниела.

— Позаботьтесь об этой милой девушке или будете иметь дело со мной, молодой человек.

Дэниел серьезно кивнул, хотя Серай видела отсвет улыбки на его губах. Возможно, эта улыбка была вызвана обращением «молодой человек» от девчонки, прожившей на свете лишь несколько десятков лет.

— Позабочусь, обещаю.

Джун поспешила прочь, а Серай вернулась на место и продолжила изучать фрукт, такой похожий и одновременно непохожий на атлантийские розовики. Она взяла крупный зрелый красный плод и подняла бровь.

— Клубника, – сказал Дэниел. – Как твой желудок?

— Пока хорошо.

Она откусила от ягоды и чуть не замурлыкала от счастья, ощутив взрыв сладкого вкуса на языке. На краткий миг это место и эта еда так напомнили ей домашние пикники, что Серай почти забыла об опасности, нависшей над ней и остальными. Принцесса ощущала себя почти обыкновенной женщиной, а не существом, связанным магией и диктатом старинной системы размножения. Именно в этот момент она подумала, что может быть счастлива, никогда не возвращаясь в Атлантиду.

Естественно, это мгновение и выбрал атлантийский воин, вбежавший в пещеру. Он обвел взглядом комнату и рванулся к Дэниелу, вытянув смертельно опасный меч.

— Если ты причинишь ей вред, я покончу с тобой, вампир, – закричал воин.

Быстрее мысли Дэниел подскочил и закрыл Серай от безумца. Вампир вытянул свои кинжалы, но Серай уже наблюдала, на что способны кинжалы против меча, когда на Атлантиду напали, и не желала повторения прошлого. Особенно сейчас, когда преимуществом располагал противник Дэниела.

Прежде, чем Серай успела закричать, все было кончено. Дэниел извернулся в воздухе, поднырнул под руку, держащую меч и разоружил атлантийца. Затем локтем врезал тому по лицу. Серай, глядя на человека без сознания у своих ног, поняла, что права. В таких вещах она не ошибалась. То был настоящий атлантийский воин, так сильно ударившийся о землю, что поднятая пыль осела и на нем, и на всех окружающих. Принцесса разглядывала его тело в поисках отметки элиты воинов Посейдона, но мужчина был полностью одет, даже рук не видно, а на ладони метку ставили крайне редко.

Серай застыла. Крик, ранее застрявший в горле, вырвался наружу. Она вновь закричала, указывая на воина, и остановилась, лишь когда поняла, что Квинн смотрит на нее, как на безумную. Наконец, Серай смогла заговорить.

— Зачем, Дэниел? Зачем ты это сделал?

Тот свел темные брови и перевел взгляд с нее на поверженного воина.

— Зачем? Ты знала его? Он в порядке. Очнется через несколько минут.

Она отстранилась, борясь с волнами головокружения, угрожавшего поглотить ее.

— Нет, – закричала Серай, тряся головой и указывая на причину своего ужаса. – Нет, нет, нет, нет. Зачем ты отрезал ему руку?

Это было невероятно, жестоко, отвратительно, но Дэниел рассмеялся.

— Серай, ты не понимаешь.

Атлантийка не хотела понимать мир, в котором мужчина, которого она, казалось, любила, смеялся, калеча своих врагов. Вместо этого, она бросилась бежать, оттолкнув в сторону пораженную Квинн. Серай поспешила прочь ото всех к яркому солнечному свету, куда не могли последовать ни тени, ни вампиры.

Глава 8

Атлантида, дворцовые сады

Конлан посмотрел на свою семью и задумался, как же сказать им то, что неминуемо приведет к драке прямо здесь, среди цветущих кустов и деревьев. Этот сад даже с натяжкой нельзя было причислить к обычным полям битвы. Верховный принц и его жена по-разному относились к девушкам, погруженным в анабиоз. Хотя разногласия и не были такими уж категоричными, просто Конлан хотел найти способ освободить дев, а Райли считала, что выпустить пленниц на свободу следовало еще вчера.

Его брат, носящий титул Королевского мстителя, а на деле – настоящая заноза в заднице у Верховного принца, разрешил проблему. Вэн, лениво развалившись на мраморной скамейке рядом с фонтаном, начал:

– Что ж, это полная, гм, – бросив взгляд на свою возлюбленную Эрин, могущественную ведьму, не терпящую ругательств, он поправился, – фигня королевского масштаба.

Лорд Джастис, второй брат Конлана, расхохотался. Формально Джастис приходился принцам сводным братом, но никто не придавал этому особого значения. Он сидел на земле, прижимаясь к своей супруге, женщине-археологу и чтице предметов, Кили.

– Можно и так сказать. Кто-нибудь знает, что случилось? Как Серай удалось сбежать, куда она пошла и что, черт побери, происходит?

Жена Конлана Райли, принцесса Атлантиды, прежде занимавшая должность социального работника, покачала головой. То, как ее красновато-золотистые волосы развевались на ветру, напомнило принцу, чем он занимался с супругой, когда их сыночек заснул, что случалось все реже и реже. И как раз в это время в храме произошел печальный инцидент.

Конечно, сейчас не время думать о сексе. Даже о таком сногсшибательно-замечательном сексе. В глазах Райли пылал такой гнев, что, похоже, Конлану еще долго предстоит лишь мечтать о близости с женой.

– Я говорила, что нам нужно освободить их из этой невероятно жестокой тюрьмы. Я пыталась заставить старейшин пошевелить их почтенные задницы и сделать что-то с тех пор, как впервые стала жить в этой архаичной, шовинистической пародии на общество.

– Тебе же здесь нравится, – тихо возразил ее муж, уверенный в своей правоте.

Райли осмотрелась, задержавшись взглядом на цветах и фонтанах, затем на изящных силуэтах хрустально-мраморных башен и шпилей королевского дворца.

– Да, мне нравится. Единственное, что мне не по вкусу: что женщин держат в заточении, как призовых коров на сельской ярмарке, желая воплотить в жизнь устаревшую программу по размножению. Ты это знаешь, я тоже, а…

– Замороженные девственницы, – помрачнев, встряла Кили.

Джастис обхватил рукой ее ноги и посмотрел на любимую снизу вверх. Он никогда не позволял рыжеволосой красавице отдаляться от него, так как ее любовь – единственное, что позволяло воину контролировать свою двойственную сущность. Кили рассеянно стряхнула прядь длинных голубых волос Джастиса со своей штанины, а затем окинула хмурым взглядом Конлана.

– Я зову их девственным мороженым на палочке. Их погрузили в анабиоз, а освободят лишь за тем, чтобы поиметь и обрюхатить.

– Мда, археологи слова не выбирают, – протянул Вэн.

Эрин слегка стукнула мужа по затылку.

– Она права.

– Я знаю, что права. Я лишь сказал, что Кили выразилась довольно резко. Ай!

Конлан чувствовал, что быстро теряет и без того призрачный контроль над разговором. Надо было собрать их в оружейной. Там уж принц ощущал власть – или иллюзию контроля – над упрямыми членами своей семьи.

– Мы пытались, вы же знаете, – обратился он ко всем, но глядя лишь на Райли. – В последний раз жрецы и маги сумели освободить одну из дев из анабиоза – мою мать. Прошло уже несколько сотен лет. С тех пор мы не смогли больше воспользоваться «Императором».

– Тогда как же ты собирался жениться на Серай? – спросил Джастис, вызвав у Конлана желание надрать ему задницу.

Гнев в глазах Райли в секунду превратился в лед, ведь речь шла о девушке, предназначенной прежде в жены Конлану. Но Верховный принц не мог изменить свое прошлое. Оставалось лишь исправить настоящее и постараться наилучшим образом распланировать будущее.

– Жрецы помалкивали, – пробормотал он. – Прежний главный служитель храма был уверен, что сумеет понять, что не так, а верховный жрец, занимавший должность до Аларика, по какой-то дурацкой причине боялся, что кто-то узнает о проблемах. Мы занимались этим вопросом с тех пор, как узнали о неполадках. И случилось это тогда, когда они попытались вывести Серай из анабиоза и устроить нашу…

– Вашу королевскую свадьбу, – процедила сквозь зубы Райли.

– Да, черт побери, это так! – взорвался Конлан, огорченный и обеспокоенный. – Наши лучшие маги и сам Аларик пытались найти способ вывести этих шестерых дев из анабиоза, но пока что лучшее, на что они оказались способны – сообщить, что нарушена связь с «Императором». А теперь, вероятно, всё стало еще хуже.

– И Серай сбежала? Или пропала? Что вообще случилось? – спросила Эрин, наклоняясь вперед. Она была на собрании совета своего ковена на поверхности, когда случилось происшествие в храме, а Вэн, похоже, не успел ввести жену в курс дела.

– Она точно сбежала, – мрачно констатировал Конлан. – Каким-то образом выбралась из капсулы, вырубила обоих стражников. Хотя как женщина, проведшая в анабиозе тысячи лет, смогла справиться с двумя нашими лучшими стражниками, для меня загадка. И потом она убежала. И только боги знают куда.

Эрин пожала плечами.

– На один из твоих вопросов я могу ответить: у нее достаточно волшебства, чтобы за раз справиться с половиной твоей армии. А может и больше. Возможно, она способна прикончить всех одним махом.

Конлан, Джастис и Вэн изумленно посмотрели на ведьму.

– Что?

– Вы не знали? – Эрин подошла к одному из кустов и наклонилась, чтобы понюхать бледно-розовые цветы. Она повернулась лицом к воинам, заметила их изумление и снова пожала плечами. – Мне казалось, что вы в курсе. Стоило мне пройти мимо храма, как я получала такой заряд сильной, связанной магии, что чувствовала опьянение, будто выпила шампанского.

– Наверное, эту магию способна ощущать лишь ведьма или человек, чувствительный к волшебству, – сказала Кили. – Я была внутри несколько раз, изучая все об Атлантиде, но никогда ничего подобного не испытывала.

Джастис вскочил на ноги и схватил Кили за плечи, поднимая ее в воздух.

– Ты касалась анабиозных капсул? Такая магия могла причинить тебе серьезный вред. Мы потеряем рассудок, если с тобой случится что-то плохое.

Вэн встретился взглядом с Конланом. Как только Джастис начинал говорить о себе во множественном числе, это означало, что разозлился смертельно опасный нереид – половина его души – и в этот момент никто вблизи воина не был в безопасности. Разумеется, Кили составляла исключение.

Кили тоже это понимала. Она обхватила руками лицо Джастиса и наклонилась, чтобы поцеловать его.

– Поставь меня на место, неандерталец, или я покрашу твои волосы в розовый цвет, пока ты спишь. Представь, как глупо ты будешь выглядеть.

Все затаили дыхание, пока Джастис не проворчал что-то и не опустил любимую на землю. А затем крепко ее обнял, бормоча:

– Я нереид, а не какой-то неандерталец.

Кили рассмеялась и обняла его в ответ. Джастис разжал объятия, но не отпустил руки возлюбленной.

– Нет, я не касалась анабиозных капсул. После истории с трезубцем я поняла, насколько опасны магические вещи, имеющие отношение к Посейдону. – Она закусила губу и продолжила: – Возможно, если это единственный способ, я могла бы попробовать…

– Нет, мы запрещаем, – проревел Джастис, и Конлан инстинктивно спрятал Райли себе за спину.

Он не думал, что Джастис причинит его принцессе вред, но как только нереид выходил из себя, предсказать ситуацию становилось сложно.

– Нет, это слишком опасно и, вероятно, не принесет никакой пользы. Предметы говорят тебе лишь о прошлом, верно? А мы должны узнать, куда она направилась после побега, – пояснил Конлан.

– Я бы предпочла, чтобы ты перестал говорить «сбежала», словно она в самом деле была пленницей, – попросила Райли, сложив руки на груди. – Она ушла. Я бы тоже так поступила, если бы меня заточили на тысячи лет только ради моих яйцеклеток. И в процессе я бы не просто вырубила пару человек.

Конлан постарался скрыть улыбку, глядя на свою свирепую и одновременно мягкосердечную воительницу. Она никогда бы не смогла навредить невинным, несмотря на браваду. В то же время принц понимал жену.

– Я официально принесу свои извинения Серай и другим пятерым девам, как только мы ее найдем и сумеем разбудить остальных, – пообещал Конлан.

– О, уверена, что извинения все исправят. Эй, нам жаль, что мы украли одиннадцать тысячелетий вашей жизни, вот вам золотые часы. Приятного дня.

– А по-моему, золотые часы – это здорово, – заметил Вэн.

Эрин тут же снова треснула его по голове.

– Подожди, мы сделаем все необходимое – одарим их золотом, драгоценностями, домами – всем, что они пожелают. Но сначала надо вывести их из анабиоза. Сейчас меня больше волнует, что Серай заблудилась и ранена. Что она знает о том, как выжить на поверхности? Что если она вышла из портала прямо посреди вампирского логова? – пояснил Конлан.

Задул холодный вихрь, и все шестеро увидели верховного жреца Посейдона, Аларика, как всегда не упустившего возможность эффектно появиться.

– Все еще хуже, чем вы думаете, – заметил Аларик, как обычно не тратя время на разговоры вокруг да около. – Я был в храме, и магия, которая поддерживает дев в анабиозе, истекает. Если мы не сможем освободить женщин сейчас же, они все могут погибнуть.

Вэн насмешливо посмотрел на Аларика.

– Как поживает Квинн?

– Я не встречался с предводительницей бунтовщиков, пока был на поверхности, – ответил Аларик с горящими ярко-зеленым огнем глазами – он едва сдерживал свою магию.

Вэн фыркнул.

– То есть ты не встречался с женщиной, в которую по уши влюблен?

Эрин хотела стукнуть мужа еще раз, но он успел перехватить ее руку и поцеловал ладонь.

– Тебе следовало бы подумать о том, что скажешь потом, Ваше Высочество, – посоветовал Аларик. – Если у тебя появилось желание пожить немного в виде одного из королевских павлинов, я могу помочь. Нравится ли тебе птичий корм?

Верховный жрец держал в руке сияющую энергетическую сферу, не скрывая угрозы.

Вэн поднял руки, словно говоря «сдаюсь».

– Чувак, я все понял. Но если снова назовешь меня «Ваше Высочество», я надеру тебе задницу.

Конлан положил руку Аларику на плечо.

– Успокойся, друг. У Вэна хронический синдром «язык-впереди-мозгов», но мы все знаем, что ему нет равных в бою. Сомневаюсь, что он послужит Атлантиде также хорошо в виде гордой птицы.

– И все-таки я хочу спросить тебя, Аларик: говорил ли ты недавно с моей сестрой? Она даже еще не видела малыша.

– Нет, не говорил. У нее какие-то неприятности на юго-западе США. Вроде банкиры платят волшебникам, чтобы помочь вампирам удержать местное население под своим контролем.

– Ничего себе тройничок: плохо, хуже и хуже быть не может. Эрин, без обид, но не хватало нам еще ведьм в союзе в вампирами, – сказала Кили.

– Я совсем не обижаюсь, – мрачно проворчала Эрин. – Мы только что спорили в ковене. То, что Ненависть и страх многих людей перед ведьмами приводят к тому, что колдуний, которые играют в опасные игры с черной магией, манит благожелательное отношение вампиров. А союз между ведьмами и кровососами обернется катастрофой.

– Мы этого не допустим ни за что и никогда, – поклялся Конлан. – Мы – воины Посейдона и присягнули так же, как и наши прародители одиннадцать тысяч лет назад. Клятва с тех пор не изменилась. Мы защитим человечество и от темных ведьм, и от вампиров. Теперь нам больше, чем когда-либо, надо найти все утраченные камни из Трезубца Посейдона, чтобы Атлантида смогла подняться на поверхность и занять свое место в мире.

– Я слегка подустал от необходимости защищать людей, которые помогают захватчикам, – признался Аларик, сжимая энергетическую сферу и уничтожая ее. Искры рассыпались между его пальцев и полетели на траву, сжигая ее при приземлении.

– Не все люди – овцы, Аларик, – напомнила ему Эрин терпеливо, будто они уже не раз обсуждали этот вопрос.

– Подожди, вернемся к тому, что ты сказал раньше: что там с Квинн и ведьмами, практикующими черную магию? Это плохо, совсем плохо. Ей нужна помощь?

Вэн перестал улыбаться.

– Эрин, почему ты считаешь, что попадая в опасные ситуации, спасаешь положение?

Эрин открыла рот и изумленно уставила на Вэна.

– Ты серьезно? И ты меня еще спрашиваешь, воитель?

– Это не одно и то же, – пробормотал он, покраснев как мак.

– Нет никакой разницы, – отрезала Райли, поднимаясь. – Моей сестре нужна помощь? Наверное, мне следует пойти к ней, так как она ко мне не собирается.

Впервые с тех пор, как он в ужасе наблюдал за муками любимой, рожающей его сына, Конлан почувствовал настоящую панику. Райли в гнезде вампиров и приверженцев черной магии? Только через его труп. Но он понимал, что не может просто запретить ей что-то, пользуясь правом принца или мужа.

– Ты нужна Эйдану здесь, ми амара. Подожди, пока не перестанешь кормить его грудью. Или ты собираешься забрать нашего сына, наследника престола Атлантиды, с собой и подвергнуть его опасности?

Райли с раздражением зыркнула на мужа.

– Конечно, не собираюсь. Просто… мне нестерпима мысль, что я не могу помочь сестре, находящейся в опасности. И не только ей, но и Серай, и другим женщинам. Мне нужно сделать хоть что-то.

– Я тоже хочу чем-то помочь, – добавила Эрин.

Кили кивнула:

– Я не ведьма и не воин, но умею прекрасно планировать и стрелять из дробовика. Просто скажите мне, чем я могу помочь, и давайте перейдем к делу. Если Аларик не ошибся, у этих женщин не так уж много времени. А вы знаете, что жрец почти никогда не ошибается.

Аларик поклонился ей.

– Так приятно, что кто-то наконец признал действительность. Вот только наречие «почти» можно и опустить.

Джастис притянул жену поближе и раздраженно уставился на верховного жреца.

– Не потакай ему, Кили. Его голова раздуется так, что перекроет даже купол над Атлантидой.

– Кому-то придется отправиться в Аризону и выяснить, не нужна ли Квинн помощь, – подытожила Райли.

– Отправлюсь я, – категорично заявил Аларик.

Конлан и так собирался попросить Аларика об этой услуге, так что сразу согласился:

– Хорошо. Но прежде, чем ты уйдешь, скажи: мы чем-нибудь можем помочь в храме?

Аларик покачал головой.

– Горас знает о магии анабиоза больше, чем любой другой за всю историю храма. Если кто-то и сможет поддерживать баланс и найти способ освободить их, то это он. Своим присутствием и вмешательством я лишь отвлекаю и нервирую Гораса.

– Ты? Нервируешь кого-то? Да быть того не может, – язвительно заметил Вэн.

Аларик раздраженно посмотрел на воина, а Конлан предпочел не обращать на них обоих внимания.

– Тогда отправляйся. Узнай, что нужно Квинн, – приказал Конлан верховному жрецу, словно Аларик когда-либо следовал приказам. Принц бросил взгляд на бледное лицо своей жены, а потом продолжил: – И попробуй убедить ее вернуться с тобой сюда. Передай, что сестра в ней нуждается.

Улыбка Райли стала бы наградой любому королю, и Конлан глубоко вздохнул, почувствовав, что ответственность уже не так давит на плечи. Международная политика, атлантийская магия, защита человечества – тяжкая ноша, но он бы с радостью вечность нес ее, если только жена будет улыбаться ему вот так.

Черт. Аларик не ошибся: брак превращает Конлана в девчонку.

Конлан повернулся и наблюдал, как верховный жрец направился к храму, вероятно, чтобы отдать последние указания перед тем, как вернуться на поверхность. Если Аларику и Квинн удастся наладить отношения, то Конлан предвкушал, как посмеется над поверженным любовью другом.

О, да, он просто не мог этого дождаться. Как гласит одна поговорка: воздаяние – это пиявка, которая щиплет тебя за яйца.

Конлан повернулся к остальным.

– После обеда, боюсь, придется собраться в оружейной. Атлантида совсем скоро должна возродиться, и нам придется составить планы на все случаи жизни.

Кили покачала головой:

– Вы разве не знаете поговорку: «Хочешь рассмешить бога – расскажи ему о своих планах?»

Он грустно кивнул:

– У меня есть получше. Я слышал, как бог смеялся, узнав о моих планах.

Кили широко открыла глаза и расхохоталась.

– Я никогда не привыкну к этому месту, верно?

– Мы все-таки надеемся, что привыкнешь, так как мы не позволим тебе уйти, – самодовольно ответил Джастис.

На этот раз Кили треснула Джастиса по затылку, и все рассмеялись, направляясь во дворец на обед. Конлан не стал журить их за минутное легкомыслие среди долгой полосы неприятностей. Он достаточно долго правил Атлантидой, чтобы знать: надо находить минутное спокойствие там, где только можно. Ведь эти мирные мгновения никогда не длятся долго.

Глава 9

Пещера

Дэниел съежился на месте, припав к потолку пещеры, даже не пытаясь прикидываться человеком. Бунтовщики его боялись? Ну и черт с ними. Так и надо. Дэниел выбежал на солнце вслед за Серай, и если бы не Джек, что удивительно, толкнувший вампира в исцеляющую тьму пещеры, то смертоносное солнце сожгло бы его дотла. Затем, пока его тело дымилось, в ярости от боли и, более всего, от собственной неспособности – снова-здорово – помочь любимой женщине, Дэниел целенаправленно уничтожил всё, до чего дотянулся.

Двое мужчин, которые попытались его остановить, еще долго будут сожалеть о свой глупости. Квинн наконец всплеснула руками в отвращении и вышла, оставив его переживать «детскую истерику».

Дэниел со стыдом сознавал, что она, скорее всего, права, но это не важно. Для него имела значение лишь возможность добраться до Серай. Он знал, что любимая в безопасности, так как Джек последовал за ней и охранял ее в тигрином обличье. Наверное, Серай чувствовала себя в большей безопасности с животным, чем с незнакомцем.

Вполне логично. Дэниел всю жизнь любил женщину, которая сейчас предпочла общество дикого кота из джунглей человеческому. Вампир должен бы усвоить какой-то урок, но черт побери, понять бы еще какой именно.

Дэниел невесело усмехнулся и спустился на пол. В любом случае он проклят. Разве верующие не утверждали, что у вампиров нет души? Его недолговечная надежда на спасение – полная ерунда. Он нашел женщину, которая не желала иметь с ним ничего общего, которая считала, что Дэниел способен ампутировать руку человеку в обычном бою.

Хотя… конечно, он способен на это, но не стал бы… он не делал… не причинял вред своим союзникам. Разве этого недостаточно? Удерживало его от полного безумия лишь то, что Серай отказывалась говорить и с Райзеном. Как только Квинн последовала за ней и пояснила, что на самом деле случилось с рукой атлантийца, Серай бросила испепеляющий взгляд на Райзена и спросила, по какому праву воин напал на ее спутника.

Райзен умолял ее выслушать его версию событий, но Серай игнорировала атлантийца так, словно его не существовало, и попросила Квинн оставить ее на некоторое время в покое. Квинн согласилась, а Джек вызвался охранять гостью. Серай попросила его снова обратиться в тигра. Всё это случилось часа два назад.

Самые долгие два часа в жизни Дэниела.

Квинн вернулась в пещеру и с вызовом посмотрела на вампира, уперев руки в боки.

– И что теперь? Кто наведет порядок? Мне этот торт очень нравился.

Дэниел осмотрелся и понял, что повсюду валяются куски пищи, пролитые напитки, сломанные стол и стулья. Одна из ножек стола попала в потолок. Он не припоминал, как сотворил всё это. Вампир всегда прекрасно умел отбрасывать плохие воспоминания, но что касается уборки… он чувствовал себя бесполезным. Минуточку.

Он мог заставить вещи исчезнуть. Дэниел вспомнил о давным-давно позабытом волшебстве гильдии ночных странников. Один из самых ужасных уроков. Если жажда крови затмевала разум, то все свидетельства убийства следовало убрать.

В то время, как и сейчас, люди с деревянными колами превосходили своим числом его собратьев.

Дэниел закрыл глаза и призвал силы, которыми не пользовался очень давно. Серай напомнила ему, что когда-то он был могущественным магом гильдии ночных странников. Что-то от волшебства должно остаться, пусть он и не пользовался своими способностями несколько тысяч лет. Если вампир и так достаточно силен, зачем ему магия?

«Aidez-moi»[5], – прошептал Дэниел. Помогите мне. Однако эта задача деликатнее его обычных занятий – прошибать головы и спасать людей. Он поискал тонкую линию серебряной энергии, погребенную глубоко в его сознании, и осторожно взял ее своим разумом.

Магия от языка не зависела, но вампир предпочитал использовать французский. Он послал ленту энергии по комнате, и обломки исчезли. Квинн сильно задрожала, когда магия прошла над ней и через нее, но ничего не сказала, пока Дэниел не закончил.

– Мило, – сухо прокомментировала она. – Ты всегда сможешь подрабатывать уборщиком, если тебе не повезет с вампирской политикой.

– Я уже не Прайматор, я уволился.

– Почему?

Дэниел махнул рукой, словно отсекая все вопросы. Но не тут-то было. Все-таки это была Квинн.

– Ты же знаешь, что я эмпат. И даже без уз крови я чувствую твою боль от того, что ты не можешь пойти к ней. Почему бы тебе не рассказать мне о ней? До заката осталось минут двадцать.

– Зачем? – Вампир пронесся по комнате так быстро, что Квинн его даже не заметила, и остановился в нескольких сантиметрах от нее. – Какое тебе дело?

Она склонила голову на бок и посмотрела на Дэниела.

– Потому что я твой друг, идиот. И думаю, у тебя их не так уж много. Так что расскажи мне о ней. Как вы познакомились?

Вампир без особого успеха раздраженно посмотрел на собеседницу, даже подумывал связать ее и заткнуть ей рот, но решил, что дело того не стоит. В любом случае она права. Его внутренние часы указывали, что пройдет ровно двадцать одна минута, и он сможет выйти из этой проклятой пещеры без опаски.

– Хорошо. Расскажу я тебе сказку под названием «Принцесса и кузнец», – съязвил вампир.

Квинн улыбнулась и села на пол, скрестив ноги.

– О, чудесно. Надеюсь, конец у нее счастливый.

– В этом я сильно сомневаюсь. В общем, не стоит тратить наше время. Однажды, давным-давно…

Одиннадцать тысяч лет назад,

Атлантида

– Наш герой, назовем его Дэниел, молодой ученик кузнеца, выбрал путь, ведущий к переменам. Он направился со своим учителем в место, откуда добывался один из чудеснейших металлов в мире – в Атлантиду. Подмастерье нашел магию в народе, стране и в самом металле. Это чудо из чудес называлось орихалкум, сияющий как под солнечными лучами, так и при свете луны, будто оба светила насыщали сущность металла. Молодой и глупый, Дэниел считал вершиной счастья возможность, выполнив дневную работу, в свободное время создавать из этого металла произведения искусства и, даже, как ни странно, ювелирные украшения. Орихалкум, похожий на медь и серебро, встречался очень редко. Он был чище этих двух металлов, но не такой прочный. Так уж повелось, что все редкое и ценное привлекало жадных людей, поэтому металл орихалкум стал одной из причин нападения на Семь островов армий множества королей. Это случалось все чаще и чаще, так что Атлантида находилась в постоянном состоянии обороны. Но не только металл привлекал нападавших, не такую уж он представлял важность. Потому что мужчины, прибывшие завоевать и разграбить континент, в основном имели другой примитивный, жестокий повод. Они желали похитить самые ценные богатства Атлантиды: взять в жены атлантиек.

– Кое-где в мире женщины до сих пор считаются движимым имуществом, – горько заметила Квинн. – Та же фигня, что и одиннадцать тысяч лет назад.

Дэниел внимательно посмотрел на нее.

– Ты хочешь, чтобы я продолжал или нет?

Она кивнула, и рассказчик повиновался:

– Повстречав Серай, Дэниел всё понял. Она была так прекрасна, что поговаривали, будто сами боги хотят ее. Дэниел познакомился с ней, когда она пришла за драгоценностью в магазин, рядом с кузницей, куда он только устроился в подмастерья. Они подружились, хоть подобные отношения были под запретом. Серай – почти принцесса, дочь очень богатого и могущественного атлантийского лорда, который занимал высокий пост среди старейшин. Ее собирались отдать замуж за одного из высокопоставленных атлантийцев. Может, даже за принца. Ее отец никогда не позволил бы ей связаться со скромным подмастерьем кузнеца.

Новый наставник Дэниела, умелый ювелир и резчик по металлу, который владел магазином и кузницей, был эксцентриком. Он работал в магазине по ночам, и, наняв на полную ставку кузнеца, доверил Дэниелу делать ювелирные украшения и присматривать за магазином днем, уверяя, что с первого взгляда узнает честного человека.

– Последнее, самое жестокое нападение застало жителей Атлантиды врасплох. Дэниел остался наедине с Серай в магазине, а ее охранники отошли на другую сторону улицы выпить по кружке эля в жаркий летний день. Армии захватили столицу так быстро, что охранники Серай умерли на улице, пытаясь добраться до своей подопечной. Дэниел спрятал принцессу в тайнике под магазином, а затем попытался отбиться от мародеров, которые решили забрать себе украшения. Солдаты-воры изрезали его ножами, ударили по голове и оставили умирать прямо на входе в убежище.

– Серай провела долгие часы до наступления ночи в темноте, не в состоянии открыть дверцу, придавленную телом Дэниела. И что хуже всего? Она была не одна. Наступила ночь, подтвердив ее подозрения: от дневного сна пробудился ювелир. Он был старшим магом гильдии ночных странников; тех, кто кормился кровью добровольных доноров. Вампир открыл дверцу, и Серай бросилась к Дэниелу.

– Но было уже слишком поздно. Дэниел находился при смерти и не слышал ее; его тело похолодело, как лед. Только легкое движение грудной клетки свидетельствовало, что жизнь пока еще его не покинула. Маг-ночной странник предложил Серай выбрать вместо Дэниела: позволит ли она мастеру превратить умирающего в вампира или даст другу погибнуть?

– Она решила, что Дэниел будет жить, и тот следующие тысячелетия пытался не возненавидеть Серай за то, что она умерла, бросив его. Но к тому времени, как принцесса сделала роковой выбор, атлантийские армии отбились от захватчиков, и охранники отца Серай ворвались в магазин и нашли ее. Она сопротивлялась, когда ее забирали прочь от Дэниела, лишая их совместного будущего. К тому времени, как подмастерье превратился из умирающего в ночного странника, Атлантида уже исчезла – ее уничтожили – и поговаривали, что все свидетельства о континенте погребены на дне моря.

Дэниел закончил свою жалкую историю и посмотрел вверх, ожидая, что Квинн рассмеется над его слабостью. А вместо этого с изумлением увидел, как у суровой командирши, сражавшейся с чудовищами и ужасами, которые заставили бы других свернуться калачиком и молить о смерти, на глаза навернулись слезы.

– Не надо, не плачь обо мне. Я этого не заслуживаю, – хрипло сказал вампир.

Квинн тихо пояснила:

– Может, я плачу за нас обоих, ты ведь знаешь, что мне не суждено быть с Алариком. Лучшее, на что я могу надеяться: встретив свою раннюю и жестокую смерть, мне удастся прихватить с собой несколько негодяев.

– Квинн, тебе бы в театре играть.

– Но это правда, а вот у тебя есть шанс. Иди к ней, помоги. Стань ей необходим и спаси ее ото всего. Далеко не всем дарят второй шанс, Дэниел. Не упусти его.

Ледяной ветер подул в пещеру, прерывая его на полуслове, и Дэниел инстинктивно бросился перед Квинн, защищая ее от новой угрозы, а увидел всего лишь Аларика. Дэниел чуть не рассмеялся при этой мысли. Всего лишь Аларик. «Всего лишь». А ведь жрец представлял собой наибольшую опасность из всех.

Дэниел почувствовал, что солнце село, но решил сначала уточнить у Квинн, не желая бросать подругу:

– Ты хочешь остаться с ним?

Аларик издал горловой рык и окинул вампира горящими зелеными глазами.

– Прекрати, жрец, – посоветовал Дэниел. – Не стоит бороться против ночного странника гильдии и старшего мага. Посмотри в словаре, если не знаешь.

Квинн усмехнулась.

– Верно, он громит шведские столы. Иди, Дэниел, я в порядке.

Дэниел не хотел больше ждать, зная, что Аларик отдаст свою жизнь за Квинн. В любом случае, эти двое, вероятно, хотели разобраться со своими проблемами наедине. Квинн заслужила такую возможность.

Это его не касается. Поднявшись в воздух, Дэниел вылетел из пещеры и проплыл по прохладе под сумеречным небом туда, где стояла Серай. Он чувствовал присутствие любимой и хотел найти ее. Сейчас же. И пояснить атлантийке, что она ни в коем разе не должна больше убегать от него навстречу опасности.

А потом она сможет вырвать его сердце. Но не раньше.

Каньон Оук-Крик

Как только солнце наконец скрылось за горизонтом, Серай обхватила руками колени и приготовилась к разборкам. Точнее к встрече с вампиром. Ей нравились некоторые выражения из современного сленга, вроде «разборок», а также несколько архаичные, например, «птица высокого полета».

Она поняла, что думает о чем-то, не относящемся к делу, но не могла справиться с собой. Последние пару часов Серай пыталась связаться с «Императором», переживая из-за того, что делать дальше. И чувствуя себя круглой идиоткой, потому что ошиблась на счет руки Райзена. Одно ясно: больше она не станет кричать как дурочка. Пора готовиться к бою, как говорил ее отец, хотя, конечно, он был одним из охранников королевской стражи, поэтому имел в виду настоящую битву. Какая еще женщина на планете столько знает о жизни? Пусть сама ее и не прожила.

– Я смогу это сделать, – решительно заявила Серай, отчего спящий тигр вдруг приоткрыл один глаз.

Не успела она пояснить, на что именно способна, или просто вздохнуть, как Дэниел уже оказался перед ней. Как будто упал с небес – в буквальном смысле слова. Вампир притянул Серай в свои объятия и стиснул так крепко, что у нее перехватило дыхание.

И с надрывом потребовал:

– Больше никогда не оставляй меня. Никогда не беги навстречу опасности, если я не могу последовать за тобой. Если бы что-то с тобой случилось…

Джек перевернулся, поднялся, беззлобно рыкнул на вампира, почесал ухо громадной лапой и потрусил прочь на поиски Квинн. Серай прижалась к Дэниелу, желая лишь свернуться калачиком в его объятиях и спрятаться от остального мира и своих обязанностей. Всего на пару минут притвориться, что они – обычная пара, которая может отправиться в уютный уголок и наобниматься всласть. Сделать вид, что они – туристы. И могут вместе стареть.

Вот только Дэниел никогда не постареет, а она может погибнуть в любую минуту, если только они не найдут «Императора».

– Извини. Я должна была доверять тебе в той ситуации с Райзеном. Я сглупила, но теперь всё, – сказала Серай, расправив плечи.

В его глазах идеального черного цвета светилось какое-то подавленное чувство. Вероятно, отвращение.

– Никогда не извиняйся передо мной. Никогда. Я должен был быть осторожнее, мне следовало…

– Я его чувствую, – перебила вампира Серай, переживая вновь накатывающий приступ паники. – Я ощущаю «Императора». Мы можем добраться до него. Это совсем недалеко.

Глава 10

Дэниел взял Серай за руку и направился обратно в пещеру, которая служила бунтовщикам Квинн временной штаб-квартирой. Там хранилось продовольствие. Инструменты. Все, что надо, чтобы помочь Серай найти этот чертов камень и обеспечить ее безопасность. Вампир окинул взглядом округлости тела принцессы, четко обрисованные теми же неопределенного вида рыжевато-коричневыми штанами и белой рубашкой, которые носили другие мятежники. И ему вдруг захотелось снова увидеть ее в полупрозрачном платье. Но даже в нормальной современной одежде, с великолепными волосами, заплетенными в обычную косу, она выглядела настоящей благородной леди из Атлантиды. Посадка головы, электрическое излучение сдерживаемой магии, грациозная осанка – все свидетельствовало об аристократизме Серай, пусть у нее на ногах были грубые ботинки. И Дэниел лишь хотел снять с нее всю одежду, обхватить ее, прижавшись кожа к коже. Обнять любимую. Провести руками по ее округлостям и изучить тело. Показать ей, как мужчина и женщина могут стать единым целым, да и самому почувствовать, каково быть с партнершей, дорогой его сердцу, а не только возбуждающей тело. Вампира манила коса Серай, словно умоляя распустить волосы атлантийки на шелковых простынях. Дэниел припомнил, как фантазировал о ней, обнаженной в его постели, в одном лишь созданном им специально для нее ожерелье на шее. Глупая мечта. Кузнец и красавица – только в голливудских сказках такие герои живут долго и счастливо.

Серай прошептала:

– Дэниел, ты слишком сильно сжимаешь мою руку.

Он слегка ослабил хватку, ощущая себя глупцом. Или, как Дэниел себя называл, зверем. Серай заслуживала большего. Как только она вернется в целости и сохранности в Атлантиду, Конлан наверняка найдет для нее кого-то. Мужчину, намного достойнее вампира, проливавшего кровь. Все к лучшему.

Только почему сама мысль об этом вызывает желание кого-то убить?

– Я уже не узнаю тебя, – призналась Серай. – Это, конечно, не извиняет моего поведения, но я не знаю, кем ты стал и на что способен, если рассердишься. Я почти не общалась с ночными странниками. Если честно, то встречала только одного – владельца той кузницы, в которой ты работал. Он меня не съел, когда мы оказались в ловушке под полом.

– Я хочу знать все, что случилось в тот день. Почему ты меня оставила. Зачем согласилась на анабиоз. – Дэниел запнулся и обнял Серай за талию, притягивая к своему телу в уютной темноте только что наступившей ночи. – Я понимаю, что сейчас не время, но когда все закончится и ты будешь в безопасности, я хочу узнать твою историю. Мне это необходимо.

Принцесса посмотрела ему в глаза и торжественно кивнула.

– Понимаю. Мы должны многое рассказать друг другу прежде, чем решить… Скоро.

Говорила Серай спокойно, хладнокровно, но вампир слышал, как колотилось сердце в ее груди. Не от страха. Он надеялся, что она не боялась. Может ли принцесса чувствовать влечение к нему, Дэниелу? После стольких лет? Отбросив сомнения, вампир взял то, о чем мечтал с тех пор, как она впервые зашла в его магазин в Атлантиде. Дэниел наклонился и прижался к губам любимой, пробуя ее сладость. Погружаясь в ее тепло. И мир содрогнулся.

На Дэниела накатила волна жара, способная расплавить плоть на костях, и ночной странник крепко обнял любимую, чтобы та не смогла от него сбежать. Атлантийка поцеловала его в ответ, сперва легко и невинно, а потом пылко отвечая на его страсть. Как только ее язычок нерешительно дотронулся до его языка, Дэниел издал горловой стон и сдался. Серай обхватила вампира руками за шею и зарылась пальцами в его волосы. Дэниел хотел сделать так же, но удовольствовался тем, что намотал косу Серай на кулак, удерживая, овладевая ею. Она тихонько то ли простонала, то ли промурлыкала, возбудив Дэниела так, что его член твердостью посрамил лежащие неподалеку камни. Вампир с трудом отпрянул, только чтобы пояснить ей свою напористость.

– Ты нужна мне, моя красавица. Клянусь, ты мне необходима.

Принцесса моргнула, глядя на него широко открытыми глазами на побледневшем лице, и попыталась ответить, но лишь вздох сорвался с ее прелестных губ. Только бы Серай не возражала. Дэниел не потерпит ничего, кроме ее согласия, одобрения, подтверждения. Со второй попытки у нее получилось выговорить:

– Джек.

Джек. Джек? Дэниел не желал слышать имя другого мужчины из уст своей женщины. Красная пелена ярости заволокла его глаза, наведя на мысль, с каким же удовольствием он разорвет этого тигра на клочки. Или сделает из его шкуры ковер.

– Джек зовет нас, он тут, – повторила Серай, указывая направление.

Наконец, Дэниел понял, что она хотела сказать, и его берсеркская ярость остыла. Серай не желала Джека. Тот всего лишь звал их. За спиной Дэниела. Тут вампир почувствовал, что Серай так и не отпустила его волосы.

Губы Дэниела расплылись в опасной ухмылке, и атлантийка вздохнула.

– Такого поцелуя стоило ждать одиннадцать тысячелетий, моя госпожа, – прошептал он ей в безупречное, по форме напоминавшее раковину ушко. – Я уж прослежу, чтобы до следующего поцелуя прошло не так много времени.

Даже в туманном свете фонарей Дэниел заметил, как Серай покраснела. Она отпихнула его, заставив разжать объятия.

– Ты слишком много на себя берешь, – парировала принцесса, но ее надменные слова не вязались с одышкой.

– Ага.

Он снова взял ее за руку и повел к проклятому тигру-оборотню и фонарю. Дойдя до пещеры, Дэниел вдруг осознал, что насвистывает.

Жизнь становилась всё лучше и лучше.

Атмосфера в пещере была довольно прохладной, и дело вовсе не в погоде. Стоило лишь посмотреть на позы обитателей пещеры, и всё становилось понятно. Аларик прислонился к стене и хмуро пялился на Райзена, который держался подальше от жреца. Квинн стояла в самом центре и на первый взгляд была совершенно спокойной. Только волнение в ее глазах и слегка учащенное сердцебиение свидетельствовали о том, что она не так уж хладнокровна, как хочет показать. На полу рядом с Квинн сидела хрупкая, невысокая, озорно улыбающаяся девушка со светлыми и подкрашенными синим волосами. На коленях она держала ноутбук. Незнакомка иногда посматривала на Райзена, но тот то ли притворялся, то ли в самом деле не замечал ее, так как пожирал глазами Серай.

А принцесса не обращала на воина никакого внимания, сосредоточившись на Аларике. Вся кровь схлынула с лица атлантийки, и она побледнела как полотно.

– Ты.

Аларик сделал шаг вперед.

– Принцесса. Как вы здесь оказались? Что…?

– Не подходи ко мне, и я ничего с тобой не сделаю, – пообещала Серай слегка дрожащим голосом.

Дэниел стал между ними в ту же минуту, как Квинн сжала предплечье Аларика.

– Она должна вернуться в Атлантиду, – заявил жрец, слегка морщась от прикосновения, но не пытаясь освободиться.

– Я больше не стану слушать атлантийцев, указывающих мне, что делать, – ответила Серай, поднимая выше подбородок.

Дэниел пристально посмотрел на жреца.

– Аларик. Прежде чем доберешься до нее, тебе придется победить меня. Поэтому, прошу, выбери ту часть своего симпатичного личика, в которую мне следует ударить сначала.

Квинн раздраженно зыркнула на Дэниела.

– Это делу не поможет. Успокойтесь. И ты, Аларик, тоже. Давайте обсудим сначала, для чего мы все здесь собрались, а затем устроим встречу в частном порядке для решения проблем атлантийцев. У меня сейчас просто нет времени на ваши разборки.

Она переплела пальцы своей руки с рукой Аларика, отодвинула его назад. Мрачный взгляд жреца остановил бы многих людей, но Квинн лишь улыбнулась и покачала головой.

– Ты же знаешь, что это не сработает, – прошептала предводительница так тихо, что Дэниел мог побиться об заклад – остальные люди ничего не услышали. – Единственное, что пугает меня, Аларик – твое отсутствие.

Жрец застыл на некоторое время, а затем склонил голову и вернулся к стене.

– Принцесса Серай, мы обязательно поговорим, и вампир нам не помешает.

– Я не принцесса, Аларик, но ты прав, мы обязательно побеседуем. Однако ты меня не напугаешь, так что перестань пытаться.

Она лгала: Дэниел слышал ее учащенное сердцебиение. Жрец напугал Серай, и вампиру пришлось подавить горячую волну ярости, требовавшей, чтобы он напал на Аларика. Уничтожил того, кто угрожал Серай.

Райзен, ко всеобщему удивлению, нарушил молчание.

– Мне тоже нужно с вами поговорить, леди Серай.

– Вряд ли, – ответил Дэниел, скалясь на атлантийца, который совсем не испугался. Наверное после того, как вампир оторвал Райзену руку, тот уже не опасался другого кровососа, спасшего его жалкую жизнь.

– Дэниел, – приветствовал Райзен резким кивком головы.

– Райзен. Давненько я не спасал твою задницу. Или давненько не виделись? Вечно путаю человеческие выражения.

Квинн закатила глаза.

– Правда? Вы сейчас собираетесь препираться?

– Мне кажется, в мужских мозгах есть некий дисбаланс. Сегодня это называют тестостероном, а в мое время – глупостью, – царственно произнесла Серай. Квинн расхохоталась, и даже Аларик улыбнулся, отчего Дэниел едва не упал.

– И то, и другое подходит, – заметил Джек, заходя в пещеру за Дэниелом и Серай. Дотронувшись до руки атлантийки, оборотень спросил:

– Ты в порядке, котенок?

– Коврик из тигриной шкуры. На полу, – без особого пыла пробормотал Дэниел. Он не мог обижаться на беспокойство Джека. Под тигриной шкурой скрывался воин, готовый рискнуть жизнью ради защиты других. Дэниел кивнул Джеку, благодаря того за охрану Серай в дневное время, когда сам вампир был бесполезен. Оборотень стукнул его по плечу.

Серай уставилась на обоих, как на идиотов.

– Это мужское дело, – пояснил Джек, пожимая плечами. – Он теперь знает, что я злюсь на него из-за Квинн; я понимаю, что он злится на меня из-за тебя. Все в порядке.

– Если бы мир перевернулся с ног на голову, то твои рассуждения были бы понятны. Однако лучше мне не пытаться разобраться в вашей логике. Со мной всё хорошо, спасибо за заботу и помощь, – ответила Серай.

Джек улыбнулся.

– Тигры обожают вздремнуть на солнышке. А если рядом еще и красивая женщина, то это лишь добавляет изюминку.

Дэниел прищурился, но Джек лишь рассмеялся и прошел дальше в пещеру, опершись на стену между Райзеном и Алариком.

– Если мы закончили выпендриваться, то давайте начнем, чтобы уже закрыть эту тему. Джек? – обратилась к оборотню Квинн.

Тот кивнул.

– Ну что ж, вот что нам известно: банкир по имени Смитсон возглавляет крупный консорциум инвестиционных банкиров со всего света. Им надоело играть на деньги, вмешиваться в дела стран третьего мира, обирать фонды пенсионеров и тому подобное. Они хотят связаться с «большими шишками» и не волноваться о нарушении банковских законов и международных валютных норм.

– Смитсон здесь? – спросила Квинн.

– Прямо здесь, в национальном банке Седоны, где, похоже, проворачиваются всякие темные делишки.

Девушка с ноутбуком подняла руку.

– Мелоди, тебе не нужно поднимать руку, – терпеливо уточнила Квинн, как будто этот разговор велся уже не раз.

– О, конечно, я сижу в одном помещении с командиршей бунтовщиков, страшным тигром-оборотнем и чуваком в черном, вероятно, сбежавшим из зоны 51, – ответила Мелоди указывая по очереди на Квинн, Джека и Аларика, а затем показала пальцем на Дэниела: – Не говоря уже об опасном вампире, взрывающем беззащитный шоколадный торт. И ты считаешь, что я рискну отнестись к вам неуважительно?

Серай посмотрела на Дэниела:

– Ты уничтожил торт? Мне он так понравился.

Дэниел раздраженно посмотрел на Мелоди.

– Давайте закроем тему.

Ее глаза, очерченные черным карандашом, расширились.

– Угу, не вопрос. Мы узнали, что сведения обо всех чуваках консорциума находятся на защищенном паролем ноутбуке, который Смитсон хранит в сейфе в собственном банке, потому что – еще бы! – он вроде как этим местом заправляет.

Серай склонила голову на бок, заинтересовавшись странным внешним видом Мелоди и ее манерой говорить.

– Чуваки?

– Участники, члены, – пояснила улыбающаяся Мелоди. – Ты не отсюда?

– Ты себе даже не представляешь, – ответила Серай, искренне улыбаясь. У Дэниела защемило в груди.

Аларик выпрямился и прямо посмотрел на Серай.

– Да, раз уж мы заговорили об этом. Вам нужно вернуться.

Серай вздернула подбородок.

– Я считаю, что ты – последний, кто имеет право указывать мне, что делать, юнец.

Райзен поперхнулся, а Дэниел постарался не рассмеяться. Интересно, когда в последний раз кто-то осмеливался возражать верховному жрецу Атлантиды – или называть его юнцом, что, если Дэниел правильно помнил, было равноценно молокососу.

Аларик застыл на некоторое время, а затем прикрыл глаза рукой, покачал головой, бормоча что-то себе под нос. Затем жрец глубоко вздохнул и снова попытался уговорить соотечественницу.

– Вы не понимаете. Возникли проблемы с «Императором». Вы, вполне вероятно, в большой опасности.

Серай положила руки на бедра.

– Я. Вероятно. В опасности? То есть дело не в том, что энергия «Императора» нестабильна и едва не убила меня в анабиозной капсуле, из-за чего мне пришлось сбежать? Или том, что кто-то пытается управлять магией самоцвета, вызывая у меня дикие боли? Нет, погодите – может, причина в том, что если я не найду «Император» и не заберу его у мага до того, как он или она снова попытается подчинить себе силу камня, то энергетическая нестабильность, которая едва не прикончила меня, убьет нас всех?

Под конец своей отповеди Серай уже кричала, и все с изумлением на нее уставились.

Наконец Мелоди снова подняла руку.

– Значит в Атлантиде есть император? Круто. Я всегда думала, что Наполеон – это настоящая бомба. А где этот император? Могу я с ним познакомиться?

Квинн вздохнула.

– Вы бы в жизнь не догадались, что она – умнейший хакер, отказавшаяся от работы в элитном компьютерном подразделении ЦРУ, не так ли?

Никто не успел ответить, так как в пещеру вбежала запыхавшаяся Джун, держа руку, согнутую под странным углом. По лицу женщины текли слезы, но говорила она совершенно четко.

– На нас напали, Квинн. Вампиры. Множество кровососов. Трое наших уже погибли.

Дэниел оттащил Серай прочь от входа и поставил ее спиной к стене в самом дальнем уголке, чтобы уберечь от опасности, пока все остальные выбежали наружу.

– Оставайся здесь, – приказал вампир.

– Ты тоже не имеешь права указывать мне, что делать, ночной странник, – возразила Серай.

– Я не смогу защитить тебя, если…

– А я не просила меня защищать, – отрезала она. Затем одним всплеском магии, заполнившим всё пространство между ними, Серай в несколько секунд обратилась в саблезубого тигра.

Дэниел попытался что-то сказать, но она зарычала на него, отодвинула прочь и одним прыжком бросилась за остальными. Дэниел выпалил целую тираду на древнем мертвом языке и кинулся за Серай. Он убьет всех – вампиров и остальных – кто посмеет напасть на нее. И когда все закончится, то швырнет прицессу себе на плечо, унесет в безопасное место, запрет и, возможно, купит кошачьей мяты.

Серай споткнулась и надеялась только, что Дэниел этого не заметил. Если он поймет, насколько потеря связи с «Императором» ослабила ее, то унесет прочь и запрет в каком-нибудь безопасном месте. Вроде того, где она провела последние одиннадцать тысяч лет.

Ни за что.

Ночное тигриное зрение позволило ей ясно рассмотреть местность и тех, кто напал на группу Квинн. Джек уже обратился в тигра и бросился по ночному воздуху на вампира, бегущего ему навстречу. Они столкнулись с грохотом, и несколько секунд спустя голова вампира покатилась отдельно от тела. Серай почувствовала одновременно тошноту, веселье и страх – таких сильных эмоций она никогда не испытывала в анабиозе. Дэниел прорычал ей приказ пригнуться, затем поднялся в воздух, выхватил кинжалы и обезглавил еще двух кровососов, паривших неподалеку. Они тут же обратились в кислотную массу, которая совсем не понравилась чувствительному тигриному обонянию Серай. Она чуть отступила, чтобы кислота не попала ей на лапы, и осмотрелась, потрясенная шумом и яростью битвы. Дэниел стал вихрем берсеркской ярости, сражая нападавших, как мстительный бог. Она никогда не видела его в битве и затаила дыхание при виде неистовой смертоносности движений мага. Все его тело словно было продолжением оружия, и Дэниел ворвался в стан врага в жестоком танце смерти и уничтожения. Принцесса покачала большой тигриной головой и осмотрелась, осознав, что пока она любовалась Дэниелом, любой мог бы напасть на нее сзади. Ей повезло: все сражались вокруг нее, но никто не приближался к Серай. Ее соратникам приходилось намного хуже.

Аларик оказался в самой гуще, спиной к спине с Квинн, и метал энергетические шары с обеих рук. Командирша бунтовщиков держала в каждой руке по пистолету. Нападавшие числом превосходили повстанцев, но последние так не считали, либо вообще об этом не задумывались, потому что мало-помалу сравнивали счет. С Дэниелом вообще никто не мог справиться, так что вампир уж точно не переживал о численном превосходстве противника.

Тут кто-то закричал где-то слева, чуть дальше места, где стояла Серай, и она снова отвела взгляд от Дэниела.

– За Микены! – завопил Райзен, посвящая свое участие в битве своему королевскому дому в Атлантиде, пронзил мечом вампирское сердце, а затем вытащил клинок и обезглавил противника.

Серай вышла из состояния ментального паралича при виде того, как Дэниел и Джек уничтожают нападавших, даже люди сражаются изо всех сил, а Райзен расправляется с врагами одной рукой. А она, принцесса Посейдона, превратившись в страшного доисторического зверя, с четырьмя здоровыми лапами и ртом, полным острых, как сабля, зубов, застыла на месте, как беспомощная дурочка. А ведь обещала себе, что никогда больше не будет так себя вести. Через минуту Серай нашла ближайшую угрозу, увидев, как один из вампиров собирается напасть на Райзена со спины. Она предупреждающе зарычала и прыгнула на расстояние в дюжину шагов туда, где вампир застыл, глупо уставившись на приближающегося тигра.

Вид надвигающегося на него давно вымершего животного сбил кровососа с толку.

Серай бы рассмеялась, если бы ее голосовые связки остались человеческими, но вместо этого она снова взревела, а потом полоснула могучей лапой по горлу врага, и отпрыгнула в сторону, как только его голова упала, отделенная от тела.

Значит ее когти достаточно остры.

Райзен смотрел на принцессу, раскрыв рот от изумления. Серай попыталась улыбнуться ему, но когда атлантиец отступил на шаг, поняла, что пасть, полная острых, как сабля, зубов, совсем его не успокоила. Ничуть не переживая о Райзене, тигрица прыгнула прочь на поиски других врагов, а затем рухнула на землю, так и не добравшись цели, когда вся энергия и магия внезапно исчезли из ее тела, заставив несчастную почти потерять сознание. И случилось это в одну секунду: только она жестоко убила того вампира, а теперь ее саму будто сбила с ног гигантская лапа.

Серай лежала на боку, тяжело дыша, громадный язык свесился из ее рта. А потом магия, поддерживающая способность меняться, пропала, оставив беспомощную атлантийку лежать ничком посреди поля битвы.

Из анабиозного заточения в могилу. Может быть после ее смерти эта фраза заменит выражение «из огня да в полымя». Хорошо хоть после превращения на принцессе осталась одежда, иначе пришлось бы помирать обнаженной. Есть, что сказать во время поминальной службы: Серай умерла одетой.

Дэниел подлетел к ней – на самом деле подлетел. Чувствуя себя, словно в тумане, Серай подумала, что надо бы спросить его об этой способности, если, конечно, она выживет. Вампир опустился, расставив ноги по обе стороны от ее талии, охраняя распростертое тело любимой.

– Если ты умрешь, я последую за тобой, – прорычал Дэниел, демонстрируя клыки, и как только один из нападавших приблизился, выкрикивая что-то о награде за убийство Прайматора, маг парировал нападение скрещенными кинжалами, а затем взмахнул клинком – и еще одна голова скатилась с плеч. Мысли Серай жутко путались. Она поняла, что сейчас впадет в истерику, когда вдруг стала напевать «головы вампиров катятся вниз» на мелодию какой-то песни о лондонском мосте, погребенной глубоко в ее памяти. И вдруг повисла такая жуткая тишина, что Серай задумалась, не лишилась ли она слуха или разума.

Или и того, и другого разом.

Но потом женщина – кажется, Джун, но Серай точно не знала – закричала:

– Тигра ранило.

Серай только успела порадоваться, что жители суши переживают за нее, пусть они только с ней познакомились, как мимо пробежала Квинн. И когда секунду спустя предводительница повстанцев тоже закричала, даже уставшая Серай поняла, что речь не о ее втором обличье.

Ранило другого тигра.

– Джек! – кричала Квинн снова и снова. Повторяя лишь его имя, снова, и снова, и снова.

Затем Серай ясно услышала ответ Аларика:

– Квинн, мне очень жаль, но он мертв.

Глава 11

Дэниел посмотрел на лежащего ничком, истекающего кровью тигра, который был лучшим другом Квинн во всем мире. На вампира нахлынули чувства безнадежности и беспомощности. Почему? Почему хорошие парни – лучшие – всегда платят самую высокую цену? Дэниел обнял Серай покрепче. Как только он взял ее на руки, атлантийка заверила его, что может стоять сама. Увидев, как любимая упала, вампир чуть было не умер во второй раз за день. Если бы он потерял ее сейчас… но нет. Лучше сосредоточиться на действительности.

Джек умирал, а Квинн сходила с ума от горя. Так как Дэниел и командирша мятежников были связаны узами крови, то вампир чувствовал ее безумную скорбь. И снова подумал, что не в силах помочь ей.

Аларик попытался оттащить Квинн от Джека, но та кричала и сопротивлялась.

– Нет, оставь меня в покое! Ты можешь исцелить его, – умоляла она, таща Аларика за руку. – Ты исцелил меня. Я видела, как ты вылечил множество людей. Ты можешь спасти его.

Но жрец покачал головой, мрачно и с глубоким сожалением пояснив:

– Его уже нет, Квинн. Я и правда могу исцелять жуткие раны, и ты знаешь, что для тебя сделал бы всё, но не в моих силах воскресить мертвого. На это способны только боги.

Квинн снова закричала от беспомощной ярости, от которой по спине Дэниела побежали мурашки. Серай содрогнулась и повернулась лицом к вампиру. Ее зрачки расширились, заполнив даже белки, так что глаза стали совершенно голубыми.

– Он не умер, – сказала она голосом, звенящим от древней магии. – Его жизнь висит на волоске, но небольшая часть Джека еще остается.

Аларик уставился на атлантийку и поднял руки, будто блокируя ее атаку. Серай лишь отмахнулась и сосредоточилась на Квинн и тигре.

– Поставь меня тут, рядом с Джеком, – приказала Серай Дэниелу, и тот повиновался ей без вопросов. Магия, наполняющая ее голос, взывала к нему на таком первобытном уровне, что пронизывала до мозга костей. Вампир ни в чем не смог бы ей отказать и, осмотревшись, увидел, что все, кроме Аларика, сделали шаг вперед, следуя ее приказу. Дэниел помог Серай сесть на землю рядом с Джеком, и атлантийка осторожно отодвинула Квинн в сторону, а затем легла на тяжело раненого тигра, прикрывая его собой словно одеялом.

Квинн попыталась заставить ее встать.

– Нет! Что ты делаешь! Слезь с него!

Но Аларик осторожно отодвинул Квинн и обнял ее, удерживая рядом с тобой.

– Дай ей шанс, Квинн. Древние обладали знаниями, которые мы давно позабыли.

Квинн покачала головой, но смирилась, глядя на Серай огромными глазами, полными слез, которые не собиралась проливать.

Пусть для слез и была причина: Дэниел заметил, что всё тело Джека покрывали глубокие раны, некоторые из которых доходили до кости. Серай сжала руками его шерсть и начала тихо напевать себе под нос, затем перевела невидящие, потемневшие глаза на Квинн.

– Часть его… животная половина… еще задержалась… едва-едва… на этом берегу, не пересекая реку смерти, – пояснила атлантийка шепотом. – Я могу позвать тигра Джека, помочь ему вернуться, но его человеческая ипостась почти наверняка навеки утрачена.

Квинн посмотрела на Серай с болью, страхом и благоговением.

– Что ты такое?

– Я Серай из Атлантиды, и «Император» одарил меня древней магией, которая исчезла с лица земли еще до того, как мой континент опустился на океанское дно, – ответила атлантийка голосом одновременно прекрасным и ужасным в своей силе.

Серай встретилась взглядом с Дэниелом, который как никогда раньше понял, чего ей стоило сделать выбор за него – и в тот день, и потом. Теперь она предоставила тот же болезненный выбор Квинн, а вампир мог лишь стоять и беспомощно смотреть на них.

Когда он ранее вынимал нож, которым его пырнули в бок, и то было не так больно.

– Я выбираю жизнь, – воскликнула Квинн. – Сделай так, чтобы он жил, слышишь? Чего бы это ни стоило. Хотя бы частичку его, а остальное я потом как-нибудь найду. Когда-нибудь. Заставь его жить.

Серай кивнула и запела, сначала тихо и нежно, потом громче и яснее, пока волшебство пронизывало мелодию. Мягкий, сияющий, золотистый свет поднялся от тела Джека и окружил его с Серай, пока оба не засияли так, будто внутри них зажглись миниатюрные солнца. Все смотрели на завораживающее зрелище затаив дыхание, пока секунды или столетия спустя не послышался хриплый кашель, тело Джека сильно задрожало, чуть ли не приподняв его с земли, и тигр рухнул обратно.

Квинн вскрикнула и обняла Джека за шею, но тигр зарычал на нее, и Аларик оттащил предводительницу прочь, вклинившись между ней и зверем. Дэниел потянул Серай к себе, но она покачала головой, и вместо этого вампир присел рядом, закрывая ее нежную кожу от когтистых лап тигра.

– Знает ли Джек, кто он? – спросил Аларик.

Серай сначала покачала головой, а затем кивнула:

– Кажется.

Волшебство пропало из ее голоса, оставив лишь усталость.

– Честно говоря, я понятия не имею, что он знает, – призналась принцесса. – Или кого. Если он стал полностью тигром, то находиться рядом с ним опасно.

Квинн расправила плечи, присела и положила руку на плечо Серай.

– Спасибо тебе. Как бы там ни было, ты вернула его с того света. С остальным мы разберемся. Я обязана ему помочь.

Аларик воспользовался своими атлантийскими способностями, и серебристо-голубой свет полился из рук жреца, окружил тигра, который сначала слабо зарычал, а затем сел, дрожа в магическом освещении. Раны закрылись, но шерсть так и осталась спутанной и перепачканной кровью.

– Не могу сказать, не знаю. Оборотни слишком отличаются от атлантийцев, и магия Посейдона не желает анализировать тигриный разум.

– Пока ты не прошел ритуал слияния душ, твоя магия нестабильна, – рассеянно ответила Серай, отодвигая Аларика в сторону, словно непослушного ребенка. Жрец уставился на нее расширившимися глазами:

– О чем ты говоришь? Я самый могущественный…

– Да, да, я знаю, – перебила его Серай. – Самый могущественный верховный жрец за всю историю Атлантиды. Но, понимаешь ли, это не совсем так. Я помню всех жрецов с тех пор, как Атлантида опустилась под воду. Твои способности даже рядом не стоят с теми, которыми владел Нерей. Во всяком случае до того, как его жена умерла, и он чуть было не затопил весь мир.

– Что…

Квинн перебила Аларика, хриплым от сдерживаемой боли голосом:

– Мне плевать на все это сейчас. Банкиры, сопротивление, всё, черт побери. И тем более, мне наплевать на древнюю историю Атлантиды. Я ухожу и забираю Джека с собой. В безопасное место, пока мы во всем не разберемся. Я обязана ему всем, в том числе жизнью, которую он спасал не раз.

Аларик взял Квинн за руку и кивнул.

– Конечно, я как раз знаю одно местечко. Я перенесу вас туда и больше уже не расстанусь с тобой.

Аларика окружило волшебное сияние, которое свидетельствовало, что жрец принес клятву, нарушить которую не сможет без серьезных последствий. Слова обладали силой, некоторые даже большей, чем другие. Будущее теперь станет еще сложнее.

Аларик взмахнул рукой, и знакомый портал засиял в темноте.

– Тебе бы следовало отправиться вместе с нами, принцесса. Мы тебе поможем.

– Это тебе нужна моя помощь, жрец, – ответила Серай, беря Дэниела за руку. – У меня есть защита, о которой тебе ничего неизвестно: со мной маг.

Дэниел не заслужил ее похвалы. Он не пользовался магическими навыками, освоенными им тысячелетия назад, так давно, что они, скорее всего, заржавели в забвении. И годятся лишь на уничтожение мебели и торта. Вампир не мог помочь, если только… если только не призовет умирающую человеческую душу: особый талант, свойственный лишь магу гильдии ночных странников. Лучше оставить живое тело, а не мертвое, гласило одно из правил, которые наставники вбивали в его голову. И порядочность с моралью тут вовсе не причем: закон гильдии был основан на практичности.

– Возможно, я смогу помочь. Позволь мне попытаться связаться с Джеком, – попросил Дэниел.

– Что ты сможешь? Попытаешься связаться себя узами крови с тигром? – Квинн покачала головой. – Уходи, Дэниел, тут твои особые способности не нужны.

– Я забыл больше магии, чем владеет большинство ведьм-людей, Квинн. Одна из способностей старшего мага гильдии ночных странников – научить других призывать души умирающих смертных, – пояснил Дэниел. – Дай мне попробовать. Я не причиню ему боли. Может, даже помогу.

К его изумлению, Квинн сначала посмотрела на Серай, а затем на Аларика. Оба кивнули в знак согласия, хотя последний с некоторым скептицизмом.

– Ладно, попробуй свои силы. Но потом я забираю его с собой, чтобы он смог излечиться в тишине и покое.

Квинн отодвинулась немного в сторону, не выпуская из пальцев шерсть Джека. Тигр проследил за ней глазами, но не напал, а просто сидел, дрожа, в середине их малочисленной группы. Дэниел снова, во второй раз за ночь погрузился в себя и призвал свое энергетическое альтер-эго, полное сил уничтожения, которые он буквально только что выпустил на свободу. Дэниел так давно не пользовался своими способностями, что они неспешно отвечали на зов. Да и то не в полную мощь, о которой он смутно помнил с далеких времен. Дэниел сражался кулаками, кинжалами и вампирскими силами так давно, что чуть не забыл о своем волшебстве. Возможно, он не заслужил возвращения способностей, которыми пренебрег и которые презирал. Но магия ответила: медленно, болезненно она, наконец, послушалась. Дэниел произносил волшебные слова на языках, существовавших до возникновения французского, а магия отзывалась, позволяя задать один непростой вопрос.

«Джек. Ты здесь? Джек Шеперд из семейства тигров, слышишь ли призыв смертного или уже канул в небытие?»

Дэниел ожидал ответа очень долго. Он уже был готов признать поражение, когда послышался слабый, едва слышный голос Джека.

«Я не знаю, где я и вернусь ли назад. Не знаю, хочу ли этого. Оставь меня в покое, вампир или маг, кем бы ты ни был. Дай мне сделать свой выбор. Больше не зови меня, в противном случае я уйду навсегда. Смерть так и манит меня».

Дэниел ждал, но оборотень больше ничего не сказал. Джек должен вернуться сам, и ничто не могло повлиять на него. Во всяком случае, тигр так думал. Однако Дэниел понимал, что к чему. Однажды он сам воскрес из мертвых ради мечты о любви к женщине. Может та любовь, которую Джек испытывал к Квинн, и ее чувства к нему, пусть и не такие сильные, как ее связь с Алариком, станет достаточным поводом для возвращения с того света. Дэниел повернулся к Квинн.

– Я не знаю, вернется ли он когда-нибудь, – предупредил он. – Насколько я почувствовал, Джек где-то в глубине, может и не в тигре, но совсем рядом. Но он не вернется, если мы станем на него давить. Джек предупредил меня, что если мы попытаемся его заставить, то он не послушается.

Квинн прищурилась.

– Если он считает, что может переупрямить меня, то крупно ошибается. Пойдем, Аларик. Забери нас отсюда, и пусть тигр вылечится и найдет себя.

Аларик просто кивнул, взял ее за руку и взмахом другой поднял тигра на мерцающей подушке чистой энергии. Портал, теперь способный вместить шестерых воинов, идущих рядом плечом к плечу, ярко засиял в свете лунной ночи. Дэниел осмотрелся и заметил, что останки вампиров растаяли и впитались в почву или исчезли во тьме.

Райзен, стоящий позади тех, кто окружил Джека, и кого Дэниел до сих пор не заметил, смотрел на портал с таким тоскливым выражением лица, что Аларик остановился при виде воина.

– Кого-то еще надо исцелить? Я забыл о своих обязанностях.

Райзен покачал головой.

– Нет, у оставшихся в живых лишь незначительные травмы. Вы… вы направляетесь в Атлантиду?

– Ты можешь вернуться домой, – ответил Аларик Райзену. – Ты сам выбрал ссылку. Конлан предлагает тебе прощении и исцеление.

Райзен глубоко вдохнул, но остался на месте.

– Я должен завершить еще одно задание для Квинн.

Мелоди, чье лицо было все в боевых синяках и ссадинах, посмотрела на Райзена и взяла его за руку.

– Благодарю. И за то, что ты сделал во время сражения. Я бы уже валялась мертвой, если бы не ты, а мир потерял бы одного крутого хакера.

Мел попыталась улыбнуться, но не смогла, и слезы побежала по ее щекам, когда она посмотрела на подругу и командира.

– Позаботься о Джеке ради меня, начальница, а уж я за всем здесь прослежу.

Квинн кивнула, но даже не оглянулась. Она уже шла перед Алариком к порталу, не отнимая руки от шкуры тигра.

Аларик повернулся к Дэниелу прежде, чем ступить в сияющий световой овал.

– Судьба шестерых женщин и самой Атлантиды зависит от того, что случится с этим драгоценным камнем, Дэниел. Не подведи их. И так как Серай не собирается возвращаться на родину, то я пришлю подмогу. И немаленькую.

– Нам не нужна помощь от тех, кто запер женщин на тысячелетия, жалкий жрец, – ответила Серай, глаза которой снова стали идеального темно-синего цвета. Значит, она не потеряла свои способности. – Если я вернусь сейчас, то потеряю возможность найти «Императора». Возможно, опасность, угрожающая моей жизни ничтожна, так как я вышла из анабиоза, но я не собираюсь жертвовать жизнями других пленниц, чтобы спасти свою.

– Она остается, – подтвердил Дэниел, – но мы примем любую помощь, которая обеспечит ее безопасность.

Он проигнорировал раздражение Серай. Дэниел не желал рисковать ее жизнью из-за глупой гордыни. И как только к принцессе вернется здравый смысл, она признает его, Дэниела, правоту. Аларик кивнул, а затем их невероятная троица – жрец, командирша мятежников и тигр, который, вероятно, никогда не станет человеком, – прошла через ворота.

Когда свет портала пропал, поглотив троих путешественников, остальные вздохнули, словно все это время задерживали дыхание.

– Это просто невероятная хрень, – проворчала Мелоди, чье залитое слезами лицо совершенно не вязалось с резкими словами. – Я пойду в город, закажу себе номер в отеле и приму горячий душ. Завтра рано утром решим, что нам делать. Кто-то составит мне компанию?

– Я не оставлю тебя, пока мы не выполним задание, – категорично заверил Райзен. – Показывай дорогу. Однако нам следует разузнать, кто были те кровососы и почему они на нас напали. Заодно ли они с вампиром, контролирующим этот район? С Николасом? Или поддерживают ведьм?

– Или хуже того, работают на банкира-человека, – проворчал Дэниел. – Однако сегодня мы должны найти укрытие и отдохнуть.

Серай поддержала эту идею:

– Да, я бы хотела пожить в гостинице прежде, чем…

Она запнулась, но Дэниел понял, что атлантийка собиралась сказать: «Прежде, чем я умру».

– Даже не думай об этом, я запрещаю, – предупредил ее Дэниел.

Серай лишь вздохнула, едва держась на ногах от усталости.

– У меня нет сил спорить с тобой, и мне нужна горячая ванна. Давайте сначала передохнем, а уж потом поговорим.

Дэниел недоумевал, как они доберутся до гостиницы, кто позаботится о погибших людях, но мятежники не в первый раз теряли своих соратников, поэтому разработали целую систему. Через час они устроились в отеле в Седоне, и вампир постепенно опустошал минибар от бутылочек виски, стараясь не думать об обнаженной отмокающей в ванне Серай, отделенной от него лишь тонкой дверью. Он чувствовал аромат соли для ванны, которые атлантийка добавила в воду. Вдыхал запах мыла и шампуня, касающихся ее идеальной кожи и прекрасных волос. Но возникла более неотложная проблема. Дэниел чувствовал кровь Серай.

Он втягивал носом запах сладкой, дарующей жизнь жидкости, текущей по венам под идеальной и такой тонкой кожей. Дэниел использовал столько магии, о которой прежде забыл, что растерял силы и энергию. И жажда крови, которой он управлял многие тысячелетия, подняла свою чудовищную голову, принюхиваясь к своей добыче.

И этой добычей была Серай.

Глава 12

Седона

Серай скользнула в ароматную воду. Среди пенистых облаков теперь виднелись только ее колени и голова. У солей для ванны был замечательный аромат незнакомого цветка. Ванна не походила на атлантийскую. Серай не сумела бы здесь ни плавать, ни лениво лежать на воде в окружении друзей. Но после стольких лет без воды, так как анабиоз волшебным образом содержал тела спящих в чистоте, ей эта небольшая ванна казалась поистине королевской. Ну или, по меньшей мере, подходила той, кто чуть не стал королевой. Серай хотела соскрести с кожи зловоние огня, крови и битвы. Горячий пар проникал в усталые мышцы, успокаивая и расслабляя их после суточной активности, которая потребовала больше усилий, чем рабочая неделя обычного человека. Или месяц. Принцесса даже не знала, что способна превращаться в доисторическое животное, но сделала это уже дважды. В школе ей очень нравилось изучать саблезубого тигра. Такое прекрасное и в то же время жестокое и смертельно опасное существо.

Совсем как Дэниел. Серай вспомнила, как он стоял над ней, защищая ее с яростью дикого зверя, и, трепеща, вздохнула. Дэниел был самым свирепым воином из всех, кого Серай когда-либо видела, и все его бешенство и сила были направлены на ее спасение.

Принцесса почувствовала, как по спине побежали мурашки при мысли об ее воине и защитнике, ожидавшем в другой комнате, которую отделяла от этой только дверь. Соски Серай напряглись, и она, моргнув, заметила эти высовывавшиеся из пены розовые пики. Атлантийка сжала руками груди и, проведя большим пальцем по одному из сосков, ахнула от электрического тока, прошедшего по телу от одной эрогенной зоны к другому чувственному местечку.

Насколько восхитительнее стало бы, если бы Дэниел касался ее груди? При мысли о нем у Серай перехватило дыхание. Она ощущала какое-то замечательно грешное чувство, а потом на нее накатил стыд. Мужчины и женщины умерли совсем недавно, и она сама уничтожила одного из них. Да, ее жертва – вампир, напавший на Райзена и собиравшийся убить атлантийца. Да, она прикончила противника на поле боя.

Но прежде Серай никогда не бросалась на кого-то в гневе, а теперь убила мужчину. Вампира, такого же, как Дэниел. Как она могла так просто об этом забыть? Слезы заструились по ее лицу при мыслях об ужасных событиях. Джек, друг Квинн, мужчина, который любезно провел с Серай несколько часов, защищая принцессу от ее же глупости, ранен. И вряд ли исцелится. Его человеческая половина вполне вероятно потеряна навеки. И несколько человек из сопротивления, ставших ее друзьями, погибли или были серьезно ранены. И все из-за нападения вампиров, которое могло быть связано с «Императором» и тем, кто его украл. Не говоря уже о беспомощных девах в Атлантиде, которые ждали, что Серай найдет этот драгоценный камень и спасет их.

А она сидит здесь в роскошной ванной, в покое, желая стать сексуальной соблазнительницей. Стыд и усталость доконали ее. Серай прижалась головой к коленям и дала волю рыданиям. Печаль и горе копились в ней с той минуты, как она освободилась из капсулы.

На ее плечи рухнула ответственность, к которой Серай была не готова. Возможно, слишком много ответственности. Если принцесса не справится, то ее сестры по анабиозу умрут. Единственное, о чем ей приходилось заботиться прежде – какое платье выбрать на бал. А теперь судьба этих дев, а, возможно, и самой Атлантиды, находилась в ее руках. Семь островов не поднимутся на поверхность, если в Трезубец не вставить все драгоценные камни.

Это много. Слишком много. Она не справится. Серай взяла полотенце с нагретой перекладины рядом с ванной и, опустив краешек ткани в воду, прижала к лицу, чтобы ее рыдания не услышали в соседней комнате.

Когда дверь распахнулась, Серай поняла, что не справилась даже с такой мелкой задачей. Дэниэл подбежал к ванне, взял принцессу на руки, и вместе с мокрым полотенцем, пеной и всем остальным, посадил себе на колени.

– Серай? Ты ранена? Позвать целителя или врача? – Дэниел вглядывался ей в глаза, так крепко прижимая любимую к груди, что Серай всей кожей почувствовала жаркий румянец смущения.

– Дэниел! Я не ранена, просто… у меня нет… я была в ванной. Твое поведение шокирующе неприлично. Отпусти меня сейчас же и выйди отсюда.

Дэниел совершенно проигнорировал приказ, сжал ее крепче и нежно поцеловал в лоб.

– Тогда почему ты плачешь так, будто у тебя разрывается сердце, моя красавица?

Забыв о ребяческих переживаниях по поводу своей наготы, Серай покачала головой, чувствуя, как боль снова душит ее.

– Нападение. Мертвые бунтовщики. Джек. Мои сестры. «Император». А если я его не найду, Дэниел? Моя связь с этим камнем тает не по дням, а по часам. Что, если я никогда его не найду, и остальные девы тоже погибнут?

– Ты найдешь его, мы вместе справимся. Клянусь тебе, у нас все получится. Мы спасем этих женщин, обеспечим твою безопасность, чтобы ты смогла вернуться в Атлантиду и жить долго и счастливо, – с надрывом уверял ее Дэниел, словно сдерживая сильное чувство. Вампир присел на край ванны, не выпуская любимую из рук, и принцесса снова покраснела, попкой чувствуя его затвердевшую и растущую плоть.

– Прости, Серай, но я всего лишь мужчина. Иногда трудно игнорировать некоторые вещи, а твое обнаженное тело в моих объятиях стоит во главе моего списка подобных ситуаций.

Дэниел встал, осторожно отпустил Серай, затем забрал у нее мокрое полотенце, взамен отдав сухое. Она не успела достаточно быстро завернуться в мягкий белый хлопок, так что Дэниел оглядел горящим взглядом каждый сантиметр ее тела.

– Джентльмен закрыл бы глаза, – задыхаясь, укорила его Серай.

– Я не джентльмен, – ответил Дэниел, порочно улыбаясь и напоминая об опасных, соблазнительных вещах. – Уверяю тебя, что воспользуюсь любой возможностью увидеть твое роскошное тело, особенно в обнаженном виде.

Серай снова зарделась, а потом нахмурилась.

– Это неправильно: думать о… наслаждении… когда произошло столько несчастий.

Дэниел схватил другое полотенце и принялся вытирать ей волосы.

– Это самое что ни на есть естественное в нашем мире, милая: поддержать жизнь перед лицом смерти. Сблизиться с кем-то другим – это совершенно нормально.

Он бросил полотенце на пол, обнял Серай и притянул к себе.

– И знаешь, что еще естественно? Вот это.

Вампир прикоснулся губами к ее рту, и Серай затаила дыхание, перестала соображать, потеряла рассудок от волнующего ощущения. Дэниел целовал ее.

Он хотел ее.

Плевать, почему. Правда, это неважно.

Серай просто ответила на поцелуй, обхватила любимого руками за шею и прижалась, на тот случай, если он передумает. Она так просто его не отпустит. Атлантийка целовала вампира со всем желанием, накопившимся за многолетнюю разлуку, когда она видела его во сне.

Серай вложила в поцелуй все годы жажды и надежды. Весь свой энтузиазм и страсть, что с лихвой восполняло отсутствие опыта.

Во всяком случае, Серай на это надеялась. Она собиралась – как Дэниел сказал? Поддержать жизнь? Да, вместе с ним. С удовольствием.

Вампир издал горловой стон, и атлантийка покраснела. Возможно, она вела себя слишком восторженно. Серай понятия не имела, что делает. Может он…

– Перестань думать так много, – приказал Дэниел с легкой улыбкой. – Поцелуй чувствуют, а не анализируют.

– Откуда ты…

– Догадался. Я не слишком спешу?

– Нет, то есть… нет, просто… ты, наверное, перецеловал множество женщин, а я – нет. Хотя мне вряд ли бы этого хотелось, но какое право ты имел их целовать? – Окончательно запутавшись, Серай задыхалась от возмущения и терзалась муками ревности.

В глазах вампира сверкнул веселый огонек.

– Их было не так уж и много, ми амара. Но если начистоту, то ни одна из них и в подметки тебе не годится.

Серай крепче прижала полотенце к груди и уставилась в глаза вампира, в которых светилась искренность и волнующий намек на едва сдерживаемый голод.

– Мое сердце ждало тебя всю жизнь. Я чувствую, что впервые учусь целоваться, и мне хочется делать это только с тобой, – ответил Дэниел, и Серай почувствовала себя совершенно по-другому.

На смену сомнению, неуверенности, робости пришла любовь.

И атлантийка знала, что не может ему признаться, иначе испугает его. У Дэниела еще остались эти дурацкие понятия о чести. Осталось только найти способ показать ему свои чувства. Это меньшее, что она должна сделать.

И что сегодня же и сделает.

Дэниел ждал, позволяя любимой принять решение. Он обхватил руками лицо Серай и снова нагнулся к ней.

– Тогда, может быть, нам нужно снова попробовать, – прошептала она, почти не испытывая робости. Дэниел грешно улыбнулся.

– Я думал, ты никогда не попросишь.

Он поцеловал ее, и время замерло, звезды взорвались, и тысяча строк из тысячи различных любовных песен и стихотворений из информации, переданной Серай «Императором», стали правдой.

Дэниел целовал ее, одновременно подхватывая на руки и неся в спальню. Его глаза сияли, как черные звезды в полумраке комнаты, озаренной лишь светом из ванной.

– Ты нужна мне, – сказал вампир напряженно, словно желание причиняло ему боль.

Серай, на волне настоящего женского триумфа, крепче обхватила любимого за шею и поцеловала в ответ. Атлантийке не нужны были слова, да она и не смогла бы пояснить свои ощущения. Лишь хаотичные образы, чувства, эмоции, проносились в ее сознании, как электрические разряды или удар молнии, созданной из подлинных ощущений.

Дэниел опустил Серай на постель, и не успела она глазом моргнуть, как сам лег рядом. Полотенце пропало где-то по дороге из ванной в спальню, так что вампир прикрыл тело любимой своим. Он был полностью одет, так что атлантийка трепетала от чувственного ощущения прикосновения ткани к обнаженному телу.

– Тебе холодно? – спросил Дэниел, натягивая на них обоих одеяла, но Серай, смеясь, покачала головой.

– Мне кажется, что больше мне не будет холодно, если ты продолжишь меня целовать, – призналась она, изумившись тому, как хрипло прозвучал голос.

Настала его очередь торжествовать, и Дэниел рассмеялся. Его глаза потемнели, и даже неопытная Серай догадалась, что он сейчас чувствует.

– Если позволишь мне коснуться, то я могу показать кое-что еще, – предложил Дэниел.

– Я знаю о занятиях любовью, – сказала Серай, чувствуя жаркий румянец от дерзкого заявления, но не желая показаться невежей.

Вампир поцеловал ее в лоб, в нос, в губы, а потом в шею.

– Одно дело знать, а другое – точно понимать.

– О! О, да, гм, что?

– Можно мне дотронуться до тебя?

– Да, о, да, – прошептала Серай, а затем лежала совершенно неподвижно, ожидая перемен в своем мире.

Наверное, если бы любимая ему отказала, то мозг Дэниела просто бы взорвался. Поэтому услышав ее «да», вампир без колебаний сделал то, чего ему хотелось с первой минуты первой встречи после долгой разлуки. Он прикоснулся к ней. Везде.

Провел пальцами по шелковистой коже ее рук, целуя красавицу, потом повернулся на бок, притягивая любимую за собой, лаская ее спину, волосы. И снова поцеловал. Он, казалось, не мог прервать поцелуй, как будто тонул, а Серай была жизненно необходимым кислородом. Сначала она лежала неподвижно, будто боялась пошевелиться, но потом обхватила Дэниела руками за шею и притянула к себе. Серай отвечала ему одновременно сдержанно и воодушевленно, изучая сладкое искусство поцелуев.

Конечно, именно это она и делала. Дэниел не понимал, почему с одной стороны уважает ее, а с другой – злится. Его член так затвердел, что, наверное, обзаведется постоянной татуировкой в виде молнии, если Дэниел скоро не снимет штаны. Но вампир не хотел пока пугать любимую своей наготой.

Он вздохнул и отступил, невольно прижавшись своими бедрами к ее, одновременно обхватывая руками соблазнительную попку.

– Дэниел, мне… щекотно. Я никогда, не… я чувствую какую-то пустоту и непонятный голод, – призналась Серай с розовыми от смущения щечками. – Я не знала, что так бывает. Я хочу… я хочу…

– Я тоже тебя хочу, ми амара, но не стану торопиться, – признался Дэниел, чувствуя себя великим чертовым героем. Или безмозглым идиотом. – Пока слишком рано, я не хочу воспользоваться твоими чувствами.

– Ты хочешь перестать меня целовать? – прошептала Серай, глядя на возлюбленного из-под ресниц. Дэниел подумал, что совершает сложнейший подвиг, принося себя в жертву. Благородство.

Проклятый холодный душ.

– Нет, я не хотел прерывать поцелуй, но хочу просто обнимать тебя во сне, – сказал вампир, стискивая зубы, не давая вырваться мольбе: «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, мне нужно сейчас же овладеть тобой».

Серай изогнулась и немного отодвинулась от него, демонстрируя сочные розовые вершинки округлых грудей. Дэниел слышал, как кровь пульсирует в ее венах, и его внутреннее чудовище захотело выйти на свободу и закусить.

Он молился о стойкости. Это же Серай. Если он ее укусит – вкусит ее крови – то станет не лучше зверя и заслуживает ужасной смерти в одиночестве. Принцессе следовало бы отпихнуть его прочь. Дэниел надеялся, что она так и поступит.

И в то же время молился, чтобы Серай его не оттолкнула.

– Я не хочу спать, прикоснись ко мне, – попросила она.

Серай взяла его руку и положила себе на грудь. Зверь затих, вероятно, от шока, что его добровольно коснулись. Человек снова владел ситуацией. Дэниел смирился, что благородство проявить не удастся, и предпочел касаться тела принцессы, а не вонзить клыки в ее горло. Он смог выдвинуть желание на первый план и запихнуть жажду крови в темные уголки своей души.

Другого выхода нет.

Силой воли затолкав клыки обратно, вампир перевернул Серай на спину и набросился, лаская ее груди руками. И наконец, чудо из чудес, он целовал эти прелести, по очереди беря соски в рот. Стоило принцессе ахнуть и сжать волосы любовника, как он сдался, лизнул одну вершинку и посасывал ее, пока Серай не закричала, трепеща под ним. Затем Дэниел обратил внимание на другую грудь.

Он доведет ее до экстаза, так что любимая выкрикнет его имя, а потом – потом он усыпит ее. Это будет довольно благородно с его стороны.

Серай снова закричала, придя в себя настолько, чтобы задуматься, не слышит ли ее кто-то за стенами, но потом ей стало наплевать: Дэниел сделал что-то замечательное с ее грудью, и жидкий огонь пронесся от сосков к лону. Вампир взял в рот другой сосок, одновременно осторожно ущипнул первый, заставив Серай снова закричать, желать чего-то непонятного.

Жаждать его.

Но так как мысленные приказы не сработали, пришлось попросить вслух:

– Дэниел, мне нужен… нужен…

– Я знаю, ми амара, – ответил он, опуская руку между ее бедер именно там, где надо. Дэниел принялся водить пальцем по теплой появившейся влаге. А потом нащупал одну точку, сорвав с губ Серай новый крик.

Это была не просто жаркая страсть, а большее, намного большее. Мужчина, о котором она мечтала одиннадцать тысяч лет, целовал ее, касался ее, и, о, дорогой Посейдон, Серай показалось, что она способна взорваться от наслаждения и нестерпимого ощущения правильности происходящего.

– Дэниел! Это… ты… о, да, да, да, – повторяла она, пока вампир продолжал касаться ее самого чувствительного местечка. Он слегка вошел в нее пальцем, Серай ахнула, но затем его умелые пальцы – влажные и скользкие – коснулись ее так, что тело атлантийки рассыпалось на тысячу осколков световых призм.

Дэниел притянул любимую в свои объятия и крепко сжал, бормоча нежности и всякие глупости. Он укачивал Серай, пока она не перестала дрожать всем телом.

– Это… значит… так занимаются любовью?

Вампир улыбнулся слегка натянуто.

– Да, но бывает еще лучше.

– Я не уверена, что способна пережить что-то большее, – призналась Серай, и Дэниел рассмеялся.

– Тебе надо поспать, – заметил он, убирая волосы с ее лица. – Отдохнуть. У тебя выдался слишком тяжелый день, ведь ты только вышла из анабиоза спустя тысячелетия.

– У тебя просто талант преуменьшать.

– Мне уже говорили.

Не успела атлантийка запротестовать, как вампир приподнял ее подбородок и быстро, нежно чмокнул в губы, внимательно глядя в глаза.

– Тебе надо поспать, – повторил Дэниел, сверкая красными зрачками.

Серай хотела поспорить, но слишком устала, да и вообще, Дэниел прав, им надо поспать, и…

– Ой.

О, нет.

– Ты использовал на мне свои способности к гипнозу, – догадалась Серай, сопротивляясь, но желание подчиниться было слишком сильным. Она успела заметить улыбку на красивом лице Дэниела, прежде чем комната погрузилась во тьму.

Вампир улыбнулся любимой, хотя все тело молило принять холодный душ или взять дело – член – в свои руки, чтобы добиться хоть мимолетного облегчения. Дэниел пролежал пять минут, пытаясь просто смотреть на Серай, но – как он и говорил ей – он всего лишь мужчина. Поэтому вампир спрыгнул с постели и отправился сбросить напряжение в душе под струей холодной воды.

Глава 13

Слегка вздремнув, немного прогулявшись по улице за пределами гостиницы и, как всегда воспользовавшись случаем освободить от излишков крови пьяного туриста, Дэниел снова лег в кровать рядом с Серай. Сжав в руке длинные пряди ее шелковистых волос, он задумался, сколько сможет выдержать до того момента, когда разбудит любимую и предъявит права на каждый миллиметр ее тела. Дэниел хотел, чтобы она проснулась, ощутив проникновение его плоти в свое сладкое лоно, и только ее невинность удерживала его.

Вместо этого вампир сжал зубы и стал думать о таких неаппетитных вещах как репа, фасоль Лима и политика конгресса. Как только сквозь крохотный зазор между шторами прокрались первые робкие лучи пробуждающегося дня, Дэниел услышал в коридоре размеренные шаги. Он мгновенно выбрался из кровати, оделся и, сжав в руках кинжалы, в которых, возможно, не было надобности, метнулся к двери. Судя по шагам, это был Райзен. Отличный слух вампира обычно безошибочно определял такие вещи.

Резко распахнув дверь, он увидел атлантийца, застывшего с поднятой для стука рукой. Сделав шаг вперед, Дэниел ступил на коридорный ковер покрытый зелеными и золотыми узорами и тихо прикрыл за собой дверь.

– Ей необходимо поспать. Вчера был тяжелый день.

Райзен вытаращил глаза:

– Это что, какая-то вампирская черта? Настолько все преуменьшать? Тяжелый день? Она могла погибнуть.

– Все намного хуже, чем тебе кажется, – мрачно сказал Дэниел. – Мы можем где-нибудь поговорить?

– В холле есть кофейня. В этот час там почти никого. Мелоди ждет нас там. – Рейсен замолчал и пожал плечами. – Кофейня расположена вдоль внутренней стены, окон нет. Как раз для тебя.

– Не привык волноваться о том, как бы кровосос не вспыхнул словно свеча, да, атлантиец? – ухмыльнулся Дэниел.

– Это в первый раз. – Райзен махнул рукой. – Полагаю, по меньшей мере, я твой должник. – Лицо воина омрачилось, вероятно, от воспоминаний об ужасных днях пыток в плену у злобного вампира по имени Варрава.

– Давай по чашке кофе, и мы квиты, хорошо? – Дэниел колебался, думая о Серай. Как она отреагирует, проснувшись в одиночестве? Не испугается ли? – Встретимся в кафе, – сказал он Райзену. Вновь проскользнув в комнату, Дэниел быстро написал записку и положил рядом с Серай. Она спала, зарывшись лицом в подушку, так что его взору был доступен лишь чувственный изгиб руки и шея, но даже этого было достаточно, чтобы в нем проснулось желание забраться в постель и завершить то, что начал несколькими часами ранее.

– Позже. Обещаю, – прошептал он спящей красавице, прежде чем отправился на поиск кофейни.

Дэниел легко увернулся от солнечного света, льющегося в окна, протиснувшись вдоль магазина подарков и отправился в кофейню, на встречу с Райзеном и Мелоди, ожидающими его в приятном полумраке в дальнем углу помещения. Над головой Мелоди висел плакат с изображением улыбающегося скелета и надписью «Добро пожаловать в Аризону! По крайней мере, здесь жарко и сухо!». И снова Дэниел подивился причудливому человеческому чувству юмора. На столе стояли три чашки, и он поблагодарил судьбу за то, что может наслаждаться хорошим эспрессо, а не обречен вечно пить одну лишь кровь, как вампиры в комиксах.

– Доброе утро, – сказал он.

Мелоди улыбнулась ему. Ее улыбка была пронизана печалью, а под глазами залегли темные круги. Очевидно, не только он провел бессонную ночь.

– Спасибо за кофе.

– Привет. На здоровье. Как Серай? Она была просто неподражаема, превратилась в тигра и помогла Джеку. – Голос Мелоди сорвался при упоминании имени оборотня. Райзен передал ей салфетку. Вытерев лицо, и на мгновение прильнув к руке атлантийца, Мел выпрямилась и сделала глубокий вдох. – Простите. Джек был … Джек был хорошим человеком. Надеюсь, что Квинн с Алариком смогут его вылечить и вернуть назад.

Дэниел кивнул, сожалея, что не может найти слов утешения, но он и раньше видел, как оборотни теряли свою человеческую половину, и не мог припомнить, чтобы кто-то из них находил путь обратно. Таков был зов – требование природы, жестокой хозяйки, умевшей не упустить свою собственность, получив ее однажды.

– Какие у нас планы на сегодняшний день? – сменил тему Райзен, обменявшись с Дэниелом понимающим мрачным взглядом. Атлантиец тоже уже не надеялся на возвращение Джека.

– Мы нашли крота, – сказала Мелоди.

– Что? – Райзен выгнул бровь.

– У нас есть информатор в банке. Эта женщина не может сотрудничать с нами в открытую, иначе лишится работы, а она мать-одиночка с тремя детьми. Но эта служащая точно на нашей стороне. Вампиры убили ее мужа. Ублюдки! – добавила Мел яростно и тут же прикрыла рот ладонью. – Ох, я… извини, Дэниел. Я понимаю, что не все вампиры плохие.

Дэниел пожал плечами.

– Я стал вампиром более одиннадцати тысяч лет назад, Мелоди, и видел больше зла, чем ты можешь себе вообразить в самых худших ночных кошмарах. Зло, совершенное вампирами и людьми, ведьмами и оборотнями. Вы же знаете, глубина тьмы в душе не зависит от расы или вида.

– Ты прямо поэт, – съязвил Райзен, сузив глаза. – И, тем не менее, я должен спросить, по какому праву кто-то настолько древний путешествует с девой из Атлантиды? Это моя священная обязанность как воина Посейдона защищать человечество, а также мой долг как атлантийца и мужчины защищать Серай.

– А тебе что, кажется, будто ей требуется защита от меня? – спросил Дэниел сухо. – К вашему сведению, она такая же древняя, как и я. Впервые мы встретились еще до того, как Атлантида опустилась на дно океана.

Райзен резко вздохнул:

– Но… она – та самая Серай? Серай Конлана?

– Она больше не принадлежит Конлану. Вернее она никогда ему не принадлежала, – прорычал Дэниел. – Он бросил ее ради сестры Квинн.

Мелоди положила ладонь на руку Райзена, и Дэниел поразился реакции воина: тот сразу же успокоился. Между парой что-то происходило, или, по крайней мере, это было начало чего-то. Вампир перевел взгляд с ожесточенного гордого лица атлантийского воина на миниатюрную, странно одетую человеческую женщину. Трудно вообразить их вместе. Хотя, о каких парах может идти речь, когда дело касается этих атлантийцев? Он и Серай? Квинн и Аларик? Даже Конлан и Райли, или Вэн и Эрин, или безумный Джастис и Кили? Не говоря уже о проклятом Бреннане и милой Тиернан.

Атлантийская богиня любви либо сумасшедшая особа, либо злой гений. А скорее всего, и то, и другое.

– Это неразумно, – сказал вампир наконец. – Нам с Серай необходимо завершить нашу миссию, иначе и она, и другие могут погибнуть.

Пока они пили кофе, Дэниел в деталях рассказал друзьям о связи Серай с «Императором», и о том, что же произошло.

Когда Мелоди извинилась и отправилась купить печенья и еще кофе, Райзен смерил Дэниела долгим, оценивающим взглядом.

– Не уверен, что разумно делиться этой информацией с человеком.

Дэниел посмотрел на Мелоди, стоявшую у кассы и оплачивавшую покупки.

– Квинн доверяет ей, а сестра Квинн – верховная принцесса Атлантиды. – Он пожал плечами. – Неплохая рекомендация. Ты все еще не передумал помогать ей в плане с банком?

– Не знаю. Я обещал помочь. И все же твоя миссия кажется мне более важной. – Райзен провел рукой по волосам. – Не знаю, что делать.

– Выполни свое обещание и помоги Мелоди с банком, – посоветовал Дэниел. – Я не верю в совпадения. «Император» как-то связан с тем же самым местом, где действует главный офис этого вампирского банковского консорциума.

– Просто невероятно, – сказал Рейзен.

– Знаю, но почти каждое важное событие в этой войне было либо невероятным, либо невозможным. Мы обязаны помешать этому консорциуму укрепить свое положение, иначе все восстание потерпит поражение.

Мелоди вернулась с набитой сумкой и подносом с тремя чашками кофе. Взяв чашку, Дэниел встал:

– Спасибо за кофе, но мне пора возвращаться. Вдруг Серай уже проснулась. Мы проведем здесь весь день и начнем действовать сразу, как только сядет солнце.

Мелоди кивнула:

– Вам что-нибудь нужно? У вас есть деньги?

– Да, и куча кредитных карточек – достаточно чтобы заставить это жутко дорогое место дрожать в экстазе, – сухо ответил вампир. – Полагаю, это одно из преимуществ вечной жизни. А вам деньги не нужны? Я знаю, что повстанцы страдают от хронического недостатка финансирования.

Мелоди опустила голову:

– Да. И так как я настоящий компьютерный гений, случилось так, что я проследила некоторые из наших наиболее крупных пожертвований. След ведет к одному вампиру-Прайматору. Спасибо.

– Я больше не Прайматор. Я уволился, – ответил Дэниел. – Устал уже постоянно это объяснять.

– Ты полагаешь, что кто-то другой сможет выполнять эту работу лучше тебя? – возмутился Райзен. – Яйца Посейдона, мужик, Атлантиде требуются свои люди на таких высокопоставленных местах!

– Да, и конечно же, все что я делаю или когда-либо сделал должно зависеть от нужд Атлантиды, – протянул Дэниел. – Особенно учитывая то, что это именно атлантийцы столько тысяч лет назад силой оторвали Серай от меня, в то время как я лежал на земле и умирал. Именно маги и священники из Атлантиды решили посадить ее под замок, чтобы она служила племенной кобылой вашим королевским жеребцам в возможном будущем. О, да! Мне наплевать на нужды Атлантиды!

В глазах Райзена вспыхнуло изумрудное пламя. Он начал медленно вставать со стула, но на полпути передумал и тяжело опустился на место.

– Ладно. Я был бы лжецом или дураком, если бы пытался сделать вид, что мои интересы никогда не ущемлялись власть имущими в Атлантиде. Но миру требуются хорошие парни, чтобы творить добро. А иначе зло наводнит его слишком скоро.

Мелоди, все это время тихо наблюдавшая за их перепалкой, внезапно пронзила Райзена взглядом огромных глаз и ткнула локтем:

– Эй! Хорошие парни и хорошие женщины! Премного благодарна за внимание! А теперь, может быть, заключим мир и обсудим планы на день?

Она ткнула пальцем в Дэниела прежде, чем тот успел что-либо сказать:

– Ты. Если ты вообще собираешься отправиться в горы – а держу пари, ответ «да», раз уж враги шныряют туда-сюда, пытаясь спрятать тот камень, о котором ты говорил, – тебе потребуются снаряжение и припасы. Я попрошу кого-нибудь доставить тебе все необходимое.

Дэниел склонил голову, выражая благодарность.

– Ты, – продолжила Мел, поворачиваясь к Райзену, изо всех сил пытавшемуся скрыть улыбку, когда миниатюрная человеческая женщина задала им обоим жару. – Я знаю, что ты хочешь помочь Серай. Но и мне ты тоже нужен. Мы ведь можем прийти к компромиссу? Сегодня весь день ты помогаешь мне, а потом мы вместе присоединимся к Дэниелу и Серай и поддержим их. Так добьемся завершения обоих заданий, и я не погибну, пытаясь ограбить банк в одиночку.

– Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, – сказал Райзен, и вновь его глаза полыхнули огнем.

Дэниел отметил высокомерие в голосе воина, и внезапно его осенило:

– А ты случайно не тот лорд Райзен?

Райзен кивнул, горечь отразилась в жестких линиях его лица.

– Был когда-то. Райзен Микенский. Я думал, будто знаю, что лучше для Атлантиды, и моя ошибка дорого мне обошлась.

– До меня доходили слухи, что ты пытался провернуть государственный переворот, – вспомнил Дэниел.

– Конлан пропал. Он семь долгих лет провел в плену у вашей злой богини Анубизы. Я думал, что он мертв. Атлантиде требовался настоящий лидер, а не кучка контуженных воинов, терпеливо ждущих возвращения своего мертвого принца, – сказал Райзен, каждое его слово падало словно кусок гранита на стол.

– Но он был жив, – парировал Дэниел. Констатируя факт, вампир понимал, чего стоило воину признать свою неправоту.

– Да, жив, – согласился Райзен. – Таким образом, государственный переворот обернулся предательством, в ходе которого я лишился руки. Легко отделался, как, по крайней мере, считает большая часть Атлантиды.

– Значит, они дураки. Я уверена, ты поступал так, как считал правильным, – горячо запротестовала Мелоди. – Что еще мы все можем сделать, особенно в нынешние времена? Меня, вероятно, считают одним из опаснейших хакеров в мире. Думаете, я когда-нибудь предполагала, что стану преступницей? Нет, нет и нет. Но то, что я делаю, жизненно необходимо для нашего дела, и такая незначительная угроза, как пожизненное заключение в Алькатрасе, не сможет меня остановить.

– Не думаю, что они продолжают содержать заключенных в Алькатрасе. Теперь это туристическая достопримечательность, – заметил Дэниел, пытаясь помочь безумному гению взлома.

Она закатила глаза.

– Ты не видишь сути, парень. В любом случае, нам пора. Сейчас. У нас назначена встреча с женщиной из банка. Выйдем на связь сразу же, как только сможем.

Мел с головой зарылась в свой необъятный рюкзак и вручила Дэниелу маленький мобильный телефон.

– Этот одноразовый телефон невозможно отследить. В каньонах, конечно, ловит плохо, но мой номер записан в систему.

– Так как я атлантиец, то могу мысленно общаться с Серай, если только это возможно между нами, – сказал Райзен, и Дэниела захлестнули муки ревности. Ну конечно, ее друзья атлантийцы могут общаться с ней способами, недоступными вампиру. Абсолютно разумно.

И это только его проблема, что такое «абсолютно разумное» было для него сродни удару под дых.

– Удачи. Надеюсь, ваша встреча пройдет успешно. Было бы здорово выяснить, кто же вовлечен в эту схему.

Все встали, Мелоди взяла оставшуюся чашку кофе и пачку печенья и вручила их Дэниелу:

– Это для Серай, хорошо? И скажи ей... передай, что мне очень хотелось бы познакомиться с ней поближе. Ручаюсь, ей хотелось бы иметь подругу, так как все ее подруги… ну, ты понял, что я хотела сказать.

– Я уверен, она с удовольствием пообщается с тобой. Спасибо.

Дэниел вернулся в свой номер, надеясь, что Серай все еще спит. Со времени начала освободительного движения возникло столько странных союзов, и дружеских в том числе. Жизнь и надежда никогда не исчезают, и возможно, требовалась одна крошечная человеческая женщина с волосами, выкрашеными в синий цвет, и слишком большим количеством косметики на лице, чтобы напомнить ему об этом.

Это еще не самое необычное, что случалось с Дэниелом с того памятного дня, когда было совершено нападение на Атлантиду. Отнюдь нет.

Серай проснулась в одиночестве и несколько секунд ошеломленно лежала, пока не вспомнила последние события. Побег из Атлантиды. Грозившая ей опасность и возложенная на нее миссия. Битва. Дэниел.

Дэниел.

Ее щеки вспыхнули при воспоминании о том, что он с ней делал – что они делали вместе. В той самой кровати, в которой она сейчас лежит. Принцесса приподняла простыню и увидела то, что и ожидала. Она была абсолютно нагой, так что можно было не надеяться, что ей все это только приснилось. Серай улыбнулась, когда в памяти стали всплывать все те великолепные вещи, что Дэниел творил с ее на все согласным телом. Но тут атлантийка резко села, взбудораженная внезапно пришедшей в голову мыслью.

Девственница ли она все еще?

И будто в ответ на ее невысказанный вопрос открылась дверь. У Серай перехватило дыхание, пока она не осознала, что это Дэниел тихо вошел в комнату, держа чашку и маленький бумажный пакетик.

– Ходил завтракать? Без меня?

Вампир поднял глаза и улыбнулся ей немного самодовольно, и снова Серай вспыхнула, судорожно прижимая к себе простыню.

– Я оставил тебе записку, – сказал он, кивком указывая на соседнюю подушку. Так и есть. Надпись, сделанная его смелым мужским почерком, гласила:

«Ушел за кофе, надо обсудить планы с Райзеном. Скоро вернусь. Дэниел».

Серай поняла, что впервые видит его почерк.

– Твой почерк напоминает тебя. Смелый и решительный.

Дэниел пересек комнату и вручил ей чашку, распространявшую вокруг чудесный запах кофе и специй. Серай сделала глоток, а вампир сел рядом с ней на кровать.

– Определенно, вчера я вел себя очень смело, – сказал Дэниел, и атлантийка подавилась кофе. Вампир усмехнулся, теперь на его лице еще более явно отражался мужской триумф.

– Я все еще девственница? – выпалила Серай, прежде чем смущение взяло верх, и с удивлением увидела жаркий румянец, вспыхнувший у Дэниела на лице.

– Я… Что? Да. Да, я имею в виду, ты… ты все еще, ну… то, что мы делали, кхм, я хочу сказать…

Принцесса решила выручить любимого, прежде чем он задохнется в поисках подходящего ответа. Странно, но его смущение помогло ей преодолеть свою застенчивость.

– Это простой вопрос. Ты прорвал, кхм, какую-нибудь преграду своими пальцами прошлой ночью?

Дэниел громко сглотнул, и внезапно Серай захотелось смеяться.

– Нет, я был осторожен, чтобы не… ну, ты понимаешь, я не хотел сделать тебе больно, только доставить наслаждение и, кхм, черт, ты сожалеешь?

Его лицо исказила боль, и принцесса сразу же посерьезнела при мысли, что заставила любимого пожалеть хоть о малейшей части волшебных мгновений, которые они разделили.

– Нет, Дэниел. Ты преподнес мне бесценный дар. Просто я не знаю, девственница ли я еще, потому что это бремя, от которого я так долго не могу избавиться. Лишившись невинности, я потеряю ценность в глазах королевских особ в качестве племенной кобылы, – сказала она с горечью.

Вампир забрал у нее стаканчик и осторожно поставил на стол рядом с кроватью, потом заключил Серай в свои объятия.

– Ох, милая. Теперь все совсем не так. В настоящее время девственность больше не считается необходимым условием, по меньшей мере, в большинстве стран. Людей ценят за то, кто они есть, а не за отсутствие сексуального опыта.

Серай прижалась к нему, согласная хоть несколько минут провести в его объятиях, прежде чем ответить:

– А ты уверен, что в Атлантиде теперь тоже так? И если да, то почему они давным-давно нас не освободили?

– Не знаю. Не могу сказать, как обстоят дела в Атлантиде, но я знаком с Райли и сомневаюсь, что Конлан захотел ее из-за девственности. Она уже не в том возрасте, когда женщины… Кхм, ну, в любом случае, я в этом сомневаюсь.

Серай заглянула ему в лицо и улыбнулась, потому что ее большой, суровый воин-вампир снова залился краской. В ней проснулось озорство:

– Может теперь поговорим о наших чувствах друг к другу?

Выражение неприкрытого ужаса на лице Дэниела заставило ее громко рассмеяться.

– Я же пошутила, глупенький. Некоторые вещи так и не изменились за все эти годы, и некоторые темы лучше обсуждать с подругами.

Дэниел покачал головой:

– Должно быть тебе лучше, раз ты в состоянии мучить меня, проказница.

Она улыбнулась ему, как она надеялась, обольстительной улыбкой. Он склонил голову и завладел ее губами в долгом и невероятно чувственном поцелуе. Серай едва дышала, когда любимый наконец оторвался от ее рта, а сквозь нервные окончания пробегали миллионы крошечных разрядов.

– Возможно, нам необходимо поговорить об этом, – сказал вампир, отойдя подальше от нее. У него было немного испуганное выражение лица, и она задалась вопросом, что же сделала неправильно.

Или правильно.

Серай решила провести эксперимент, позволив простыне сползти примерно на пару сантиметров, показав лишь верхнюю часть груди. В ответ глаза Дэниела потемнели.

– Ты затеяла опасные игры, – сказал он. – Мы в этой комнате как в ловушке, пока не сядет солнце. И могу с уверенностью сказать, что к тому времени от твоей девственности не останется и следа, если ты этого хочешь.

Теперь настал черед принцессы похолодеть, так как она осознала, что, возможно, играет с огнем, и не была уверена, что готова встретиться с ним лицом к лицу.

– Я не… Нет.

– Пока еще нет? – Дэниел улыбнулся, но выглядел достаточно разочарованным, чтобы польстить ее женской гордости.

– Возможно, даже никогда, маг, – сказала Серай надменно, чтоб скрыть внезапную застенчивость. – Не надо принимать как должное то, что я не отвергла твоих заигрываний.

Он рассмеялся.

– Но это же не я соблазнительно прикрывался этой простынкой, принцесса.

Она снова покраснела и приподняла одно плечо:

– Может, сменим тему. Если ты отвернешься, я оденусь, и мы сможем обсудить твою встречу с Райзеном.

Дэниел покачал головой и опалил любимую взглядом. Серай бы не удивилась, если бы узнала, что он может видеть сквозь простыню.

– Я не согласен. Однажды я уже говорил тебе, что не упущу возможности увидеть твое прекрасное тело. У тебя нет причин стесняться меня. Прошлой ночью я касался и пробовал на вкус каждый сантиметр этой совершенной кожи.

У Серай перехватило дыхание при воспоминании о его темной голове склоненной над ее грудью, и на один безумный миг ей захотелось отбросить простыню в сторону, пройти по комнате обнаженной и обнять любимого. Тогда из них двоих именно у него перехватит дыхание.

Прежде чем она решила, какой вариант выбрать, Дэниел вздохнул:

– Ладно. Я не джентльмен, но могу притвориться им на столько, сколько тебе понадобится, чтобы одеться. Нам многое надо обсудить. Только двигайся побыстрее, прежде чем инстинкты возьмут верх над моей минутной галантностью, и я наброшусь на тебя.

Дэниел отвернулся, а принцесса выскочила из кровати и бросилась в ванную комнату, захлопнув за собой дверь.

И услышала его глубокий смех.

– Ах, милая. У тебя красивейшая в мире попка.

Серай посмотрела в зеркало и убедилась, что лицо стало ярко-красным, как она и опасалась. Но даже когда ее с головой накрыла волна смущения, Серай призналась себе, что испытывает чисто женское чувство удовлетворения.

Красивейшая в мире попка.

Неплохо для одиннадцатитысячелетней женщины.

Глава 14

Особняк Николаса, подвальный этаж, компьютерные залы и комната для допросов.

Николас наблюдал, как Айви изо всех сил старается набраться храбрости и снова коснуться аметиста. Драгоценный камень лежал на бархатной подушечке, безжизненный и обманчиво-безмятежный, будто бы провоцируя колдунью попытать удачи. Но Айви еще не вполне была готова рискнуть.

Вампир почувствовал кислый зловонный запах, исходивший от Смитсона прежде, чем банкир вошел в комнату. Дурной дух исходил не от тела; этот человек был достаточно чистоплотен. Видимо, вонь являлась признаком бездушного зла.

«Кто бы говорил».

– Нужно ли мне знать, зачем у тебя в подвале имеется комната с двусторонним окном? – заговорил Смитсон слишком жизнерадостно для того, чьи планы рушились на глазах.

Николас решил вернуть банкира на землю.

– Сделай одолжение, не пытайся расспрашивать меня о том, что я делаю, смертный, – прошипел вампир, обнажив клыки.

Наградой ему послужила пробравшая банкира дрожь. Смитсон был довольно-таки стойким для смертного, но Николас прожил много веков и ему случалось ломать так называемых «хищников» и покруче.

– Я ничего у вас не выпытываю, – выпалил Смитсон. – Просто я…

– Нападение на палаточный лагерь повстанцев обернулось полным провалом, – перебил его Николас. – Ваша разведслужба неэффективна. Их было не только в разы больше, чем докладывали ваши люди, но среди них сражались двое оборотней. И оба тигры. Не говоря уже о собственном вампире.

Информатор Николаса – один из членов его кровавой стаи – даже сообщил, что один из оборотней оказался саблезубым тигром. Но вампир посчитал, что его подручный обознался от страха или от дурости. В любом случае, плевать. Из-за своей тупости хнычущий идиот умер по-настоящему.

Подчиненные Николаса давным-давно смекнули, что тот ненавидел, когда перед глазами маячило живое напоминание о неудачах. Он всегда убивал гонца, принесшего дурные вести. Такая стратегия хоть и мешала налаживанию диалога, зато определенно приносила чрезвычайное удовлетворение.

– Вампир? – переспросил Смитсон. – А я полагал, что в этом регионе ты их всех держишь под контролем. Как так получилось, что один из них против нас? У тебя в группе появился предатель?

Смитсон и глазом не успел моргнуть, как Николас молниеносно прижал банкира к стене и стиснул его горло.

– Не смей сомневаться во мне, иначе я с удовольствием высосу из тебя кровь до последней капли. Несметное число людей горит желанием занять твое место.

Лицо Смитсона покраснело, как перезрелый помидор; смертный изо всех сил пытался вздохнуть. Наконец Николасу надоело играть с ним, и он отпустил свою жертву, предупредив напоследок:

– Не забывай об этом.

Вампир заметил, как ненависть исказила лицо банкира, но в ответ только рассмеялся. У него существовали проблемы и поважнее, чем гнев какого-то человечишки.

– Она не пойдет на это, – сказал Николас, указывая на съежившуюся Айви, все еще сидевшую на полу как можно дальше от камня, насколько только позволяли размеры маленькой комнаты. – Кажется, страх перед самоцветом превышает ее страх передо мной, как бы нереально это ни звучало.

– А, ну это ненадолго, – ответил Смитсон, пытаясь вновь обрести самообладание и одновременно потирая красные следы на шее. – Если мы не можем пытками заставить их делать то, что нам нужно, мы всегда сумеем превратить жизнь их семей в ад.

Банкир подошел к двери и что-то сказал одному из своих головорезов, ожидавших снаружи, затем вернулся к Николасу:

– Смотрите.

Дверь распахнулась, Айви вздрогнула и подняла глаза, затем вскрикнула и ринулась навстречу. В комнату, спотыкаясь, словно от сильного толчка, ввалился мальчик.

– Йен! Что… где ты… почему ты здесь? – Она порывисто сжала его в объятиях и зарыдала.

Мальчик неуклюже похлопал ее по спине.

– Тише, мамочка, успокойся. Все хорошо. Теперь я здесь и позабочусь о тебе.

Увидев покрытое синяками лицо и заплывший глаз мальчика, Николас почувствовал, как в нем волной поднимается гнев.

– Что ты с ним сделал?

– Я – ничего. Возможно, кого-то из моих парней немного занесло. – У мерзкого банкира хватило наглости улыбнуться. – Хотелось бы мне всегда так дела проворачивать. Угрозы в адрес семьи делают их намного послушнее.

Николас почти небрежно наотмашь ударил ублюдка, так что тот отлетел назад и, врезавшись в стену, сполз на пол.

– Мы не воюем с детьми. Запомни, – сказал вампир.

– Если еще раз посмеешь поднять на меня руку, то клянусь, ты никогда в жизни больше не получишь информации об инвесторах! – завопил Смитсон.

Эффект от его воинственности был несколько подпорчен тем фактом, что банкир все еще сидел на полу и весь съежился, стоило Николасу обернуться.

– Если кто-то снова обидит этого мальчика, оставит самый незначительный синячок или порез, я прикончу тебя, – пообещал вампир. – Я столько веков прожил без твоей жалкой помощи. Лучше тебе запомнить урок, особенно учитывая, насколько хрупки люди.

Смитсон попытался встать. «Никчемная кучка дерьма, да, но все же не трус, надо отдать ему должное», – подумал Николас.

– Ты обещал обратить меня. Я хочу стать вампиром, – заныл Смитсон. – Чего бы это ни стоило.

– Действительно. Чего бы ни стоило, обещаю выпить из тебя кровь до последней капли. – Николас отбросил все эмоции, ни один мускул не дрогнул на его лице. Вампир был абсолютно неподвижен, словно смертельно опасная глыба льда.

Смитсон содрогнулся, но продолжал настаивать:

– А потом дашь мне немного своей крови. Три раза. В первый — создаются кровные узы, а… как там все дальше, я не знаю.

Айви забарабанила по стеклу, избавив Николаса от раздражающей необходимости давать ответ.

– Отпустите его, – кричала она. – Я сделаю все, что вы хотите. Только отпустите его.

Николас нажал кнопку на панели рядом с окном и наклонился вперед:

– Ты в любом случае сделаешь все, что я захочу, моя красивая ведьмочка. А теперь попробуй еще раз поработать с камнем, и я пришлю вам с мальчиком еду и питье.

Слезы выступили у Айви на глазах, но она сморгнула их и расправила плечи, чтобы казаться сильной в глазах сына. Николаса восхитило такое поведение. А вот мать его собственного отпрыска была хныкающей тряпкой, слишком пугливая, чтобы позволить отцу даже приблизиться к мальчику. Не имело значения даже то, что Николаса силой обратили в вампира; он не выбирал себе такую жизнь.

Как бы то ни было, это дело прошлое. Николас отбросил неприятные воспоминания и сосредоточил все внимание на Айви. Красивая и смертельно опасная, эта ведьма достаточно часто баловалась с черной магией, чтобы получить звание волшебницы и темные силы, которыми не имела права пользоваться. Он еще успеет заковать ее в кандалы. А сейчас ему нужна вся ее сила, и вампира не очень волновало, где ведьма ее возьмет.

– Нет, мама, у тебя снова идет кровь из носа, – возразил Йен, пытаясь остановить мать, чтобы она не подходила к аметисту. – Ты же знаешь, что сказал доктор. Слишком много магии, и ты получишь аневризму сосудов головного мозга, помнишь? Тебе нельзя так напрягаться.

Айви покачала головой:

– Йен, ты не понимаешь. Я должна помочь этим … людям … иначе они причинят нам зло. – Нежно коснувшись лица сына, она повернула голову мальчика к свету, чтобы рассмотреть синяк. И когда вновь обернулась к окну, ее глаза пылали темным багровым огнем.

– Знайте: тот, кто это сделал, заплатит, – с расстановкой произнесла она, вонзая каждое слово, точно ледяные иглы. – Если вы еще хоть пальцем его тронете, я убью вас.

Николас согласно кивнул, хоть ведьма и не могла этого видеть, и снова нажал кнопку:

– Даю тебе слово, твой сын не пострадает. Тот, кто ударил его, будет наказан. Но мы не освободим никого из вас, пока ты не сделаешь то, что нам надо. Понимаешь?

Настал ее черед кивнуть. Она сделала глубокий вдох, повернулась к аметисту и, сделав три быстрых шага, взяла камень в руки. С ведьмой что-то происходило… что-то, чего вампир не мог видеть, но это определенно причиняло ей боль, судя по издаваемым ею звукам и тому, как она побледнела. Айви же только крепче сжала аметист, закрыла глаза и начала бормотать что-то наподобие монотонного песнопения. Даже Николас со своим вампирским слухом не мог разобрать, что именно.

Тем не менее, несколько секунд спустя пульсация магии сотрясла здание, и из камня вырвался слабый бледный луч фиолетового света, просачиваясь между пальцами Айви. Конец луча остановился на третьем ящичке во втором ряду картотечного шкафа.

Точно высвечивая то самое место в комнате, где ранее Николас устроил небольшой тайник с золотом и драгоценностями.

– Наконец-то, дело сдвинулось с мертвой точки, – пробормотал вампир.

Смитсон нерешительно встал рядом с ним у зеркального стекла, когда свет внезапно исчез. Айви упала на пол, сын подбежал к ней, чтобы помочь подняться. Николас увидел струйку крови, сочившуюся из носа ведьмы. На данном этапе аневризма сосудов мозга была бы крайне нежелательна.

– Нам надо найти способ усилить или укрепить ее магию, чтобы использование камня не наносило ей такого вреда, – сказал вампир Смитсону.

Банкир быстро заморгал, напоминая грызуна еще сильнее, чем обычно.

– Тебе не все равно, что с ней происходит? Я полагал, что она всего лишь инструмент.

– Я хорошо забочусь о своих инструментах, как и любой настоящий мастер. Если ведьма умрет, то будет бесполезна, а она нужна нам для этого дела.

– Может ты, наконец, поделишься со мной своим планом?

Николас бросил взгляд на смертного, взвешивая все «за» и «против».

«Пока я держу Смитсона под рукой, существует меньше шансов предательства с его стороны. А почему бы и нет? Он же все равно ничего мне не сделает».

– Этот камень действует по принципу «волшебной лозы» на другие драгоценные камни и золото. На любую ценность, добываемую из земли. Даже может найти нефть, насколько нам известно.

Смитсон протяжно присвистнул.

– Это … это …

– Точно.

– Как ты об этом узнал?

– На самом деле, это обнаружил один из человеческих археологов. Совсем недавно он нашел пещеру, на стенах которой были начертаны письмена. Это оказалась доселе неизвестная легенда индейцев синагуа. Согласно пиктограммам, когда вампиры впервые появились в этом регионе, синагуа спрятали великолепные сокровища. Знахари предупредили племя, что оно может не выжить, и, очевидно, индейцы решили записать эту историю для потомков.

Смитсон поднял руку.

– Подожди. Получается, индейцы синагуа вымерли из-за вампиров? Ты кому-нибудь рассказывал об этом? Историки и археологи просто душу готовы будут продать за эту информацию, а так как сейчас вампиры являются частью общества, то ты можешь спокойно рассказать все ученым, верно? Ведь вы же не отвечаете за то, что какие-то не имеющие к вам отношения вампы сделали много сотен лет назад.

Николас лишь слегка обнажил клыки.

– А ты уверен, что эти вампиры не имеют к нам никакого отношения?

Смитсон немного отшатнулся от собеседника, но ничего не сказал.

– Богиня вампиров Анубиза – храни ее Хаос, где бы она ни была – давным-давно запретила нам делиться своей историей со смертными. Но это не твое дело. Все, что тебе надо знать – это то, что в легенде говорится о волшебном камне из города под водой. Этот самоцвет может находить такие сокровища, как драгоценные камни, золото и серебро. Потому что подобное притягивает подобное.

– Город под водой? Венеция?

На мгновение Николас пожалел, что не может сейчас позволить себе просто высосать из тупицы всю кровь без остатка и поручить вампирам своей стаи избавиться от его трупа. К сожалению, порой, в силу необходимости, приходилось объединяться с недоумками.

– Атлантида, идиот.

Смитсон рассмеялся.

– Значит, это сказка. Великолепно. Вы надеетесь найти начальный капитал для нашего консорциума с помощью сказки об Атлантиде? А почему бы просто не попросить денег у Санта Клауса?

– Совершенно очевидно, что Атлантида существовала и все еще существует. Судя по слухам, она готова снова занять свое место в этом мире. Если только вы, люди, не разбомбите ее, заставив вновь опуститься на дно. Но сейчас меня волнуют другие проблемы. Теперь мы накормим нашу ведьмочку и ее сына и позволим им отдохнуть, потому что сегодня вечером нам предстоит путешествие в каньоны и пещеры. Посмотрим, что удастся там найти, когда вокруг будет поменьше любопытных глаз.

Выражение лица Смитсона говорило о том, что он все еще не верит в услышанное, но в этот момент Йен, уложив мать на скамью, подошел к шкафу и открыл выдвижной ящик, на который несколько минут назад указал камень.

– Черт побери, мама! Здесь целое состояние!

– Не выражайся, Йен, – устало выругала сына Айви, даже не открыв глаза.

Николас увидел, как она вытерла кровь с верхней губы, но все еще выглядела так, будто вот-вот лишится чувств. В полубессознательном состоянии, испытывая мучительную боль, Айви все еще оставалась матерью, готовой отругать сына за нецензурные выражения. И пока Николас наблюдал за ведьмой, он почувствовал в груди что-то теплое, чего не испытывал более трех тысяч лет. Вздрогнув, вампир отпрянул от окна.

Он был неправ. В конце концов, опасность существовала. Николас понаблюдал за Айви еще пару мгновений, а затем повернулся к банкиру.

– Приведи ко мне того, кто избил мальчика. Хочу перекинуться с ним парой слов за завтраком.

Он рассмеялся, полностью обнажив клыки, и Смитсон пулей вылетел из комнаты. У Николаса было прекрасное настроение – а почему бы и нет? Ведьма найдет камень, консорциум функционирует, и в довершение ко всему, кровь человека, избившего мальчика, будет намного вкуснее яичницы-болтуньи. Вампир снова посмотрел сквозь стекло, остановив взгляд на ведьме и ее сыне.

Да. Намного вкуснее.

Глава 15

Как Каньон Оук-Крик, сразу после наступления темноты.

– Ты уверена, что мы туда идем?

Дэниел огляделся — со своим ночным зрением он прекрасно видел в темноте — и задумался, а не повлияло ли переутомление на связь Серай с «Императором». После их разговора в гостинице она снова крепко уснула и даже не пошевелилась, когда друзья Мелоди принесли им одежду. Очевидно, события предыдущих суток и напряжение от неустойчивости и вибраций «Императора» ослабили атлантийку намного сильнее, чем ей хотелось бы признать. Да и у ее спутника выдался нелегкий денек: Дэниел пытался одновременно выспаться, держаться настороже на случай появления опасности и устоять перед искушением прикоснуться к Серай. Или укусить ее. Или трахнуть ее.

Ну, или все разом.

А еще он успел трижды принять ледяной душ и где-то около полудня испугался, не сходит ли с ума. О да, это был жуткий денек. И теперь его хрупкая, милая, невинная сексуальная кошечка приказала ему заткнуться.

– Да, Дэниел, я уже пять раз тебе говорила. Пожалуйста, веди себя тихо, чтобы я могла попытаться снова настроиться на сигнал «Императора». – Серай прислонилась к дереву и посмотрела в небо. – Смотри. Дракон обвился вокруг ковша Малой Медведицы. Ведь и ты себя так же называл?

– Сладкая моя, уж мой «ковш» маленьким никак не назвать.

Серай закатила глаза, но он по крайней мере заставил ее улыбнуться. Взгляд атлантийки просветлел, пусть даже и всего на миг.

– Нет, я о Драконе. Или Дракосе.

– Откуда ты узнала?

– О, служители храма обожали посплетничать, а деяния Конлана и его воинов служили неиссякаемым источником для пересудов. Я много слышала о его бессмертном союзнике по имени Дракос. Вампир, подружившийся с братом Верховного принца, стал идеальным темой для обсуждения. Я даже предположить не могла, что Дракос окажется… – закончила она напряженным голосом.

– За все эти годы у меня было много имен, – ответил ее спутник, поудобнее устроив свой рюкзак. – Так, способ скоротать время. Имя Дэниел не очень подходило для некоторых ситуаций, в которых я оказывался.

– А какие еще имена у тебя были?

Дэниел глубоко вдохнул ночной воздух пустыни, пропитанный запахом сосен, и уловил слабый аромат морской соли и женщины.

Его женщины.

Он покачал головой. Серай принадлежала ему только в его снах. Красавица так и не осталась с Чудовищем, несмотря на краткие мгновения удовольствия и тщетные надежды монстра.

– Так что там с именами? Ты специально меня игнорируешь? – поддразнила атлантийка.

– Все мои имена почти всегда начинались на ту же самую букву, чтобы легче было запомнить. Дракос, Деметриос. В последнее время я называл себя Девон. А один раз, в течение незабываемого периода – Д’Артаньян. А вообще, если была возможность, всегда возвращался к Дэниелу.

– Потому что это твое настоящее имя.

– Да, но не в этом дело. Я всегда возвращался к этому имени, потому что ты звала меня так, – тихо ответил он.

По резкому вдоху Дэниел понял, что Серай его услышала.

– Я… Подожди. Дэниел, я чувствую его. «Император». Он намного ближе, чем когда-либо раньше, и он движется. – Атлантийка рванула с места, но Дэниел поймал ее за руку.

– Нет. Давай не будем бросаться в омут с головой, хорошо? Держу пари, что, кто бы ни владел камнем, он не собирается расставаться с ним и наверняка взял его не из благих намерений. В самоцвете заключена огромная сила, которая по обыкновению притягивает внимание тех, кто хочет эту энергию выпустить. И обычно это такие люди, с которыми предпочтешь лишний раз не сталкиваться.

Серай повернулась к Дэниелу, а тот в это время старался выкинуть из головы мысли о том, как бы прикоснуться к изящному изгибу ее шеи или к не менее восхитительному изгибу ее бедра. О том, как бы распустить ее волосы и зарыться руками в эти густые кудри.

Пытался, да. Ни черта не вышло, но он хотя бы попробовал.

– Дэниел. Ты смотришь на меня точно так же, как я смотрела на тот шоколадный торт, – пробормотала Серай. – Признаться, мне это нравится, но сейчас не самый подходящий момент.

Он наклонился и украл у нее поцелуй в надежде, что это ему поможет.

– Ты, как всегда, права. А теперь расскажи, что ты чувствуешь и насколько близко, по твоему мнению, к нам находится «Император».

– Он к северу от нас… нет, к западу. Где же это?

– Это в районе тайной горной природной зоны Рэд-рок, – мрачно констатировал Дэниел. – Естественно, они не могли оказаться в кафе. Ладно, хватит. На машине, которую нам любезно одолжили друзья Мелоди, мы далеко не уедем, так как в том направлении, что ты указала, пройти можно только пешком. Но мы, конечно же, не пойдем бродить по горам, несмотря на эту модную одежду и ботинки. Ты впустую тратишь энергию, учитывая, что путешествуешь с кем-то, кто может летать.

– Нет! – Серай резко отшатнулась и в ужасе затрясла головой. – Я не могу.

– Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось. Тебе надо просто закрыть глаза, если закружится голова. – Вампир знал, что проще будет показать, чем рассказывать, так что сгреб атлантийку в охапку и взмыл в воздух. Дэниел успел подняться над землей примерно на десять футов, когда Серай закричала.

Прямо ему в ухо.

Он настолько опешил, что чуть не выронил ее из рук. Атлантийка немного соскользнула вниз и закричала еще сильнее. Затем все ее тело затрепетало и задергалось в конвульсиях. Вампир тут же скорее стал опускаться на землю. Даже когда он приземлился и Серай твердо встала на ноги, визг не прекратился. На самом деле звук стал еще пронзительнее, а сама принцесса тряслась настолько сильно, что Дэниел испугался, как бы ее не хватил удар.

– Серай, пожалуйста, скажи, что делать. Прости, я не знал, пожалуйста, помоги мне. Черт, я не знаю, что предпринять, – умолял он, сильнее прижимая атлантийку к себе, пытаясь успокоить судороги.

Медленно – очень медленно – дрожь ослабла. Серай перестала кричать и разрыдалась – громко, хрипло; Дэниел буквально ощутил ту боль, которая, должно быть, терзала любимую. Серай отстранилась от него и опустилась на землю, все еще рыдая так, будто ее сердце вот-вот разорвется.

– Делия. О, нет, бедняжка Делия, она была самой молодой из нас. Такая красавица – дивные золотистые волосы… о, нет, нет, нет, – все повторяла атлантийка; по ее лицу струились слезы.

Вампир присел на корточки, обнял любимую и стал похлопывать по спине, гладить по голове – все что угодно, только бы помочь ей успокоиться. Дэниел подозревал, кем могла быть Делия, и даже чудовище внутри него ревело от ужаса. Если одна из дев только что умерла, сколько времени пройдет, прежде чем та, что завладела силами Императора, вынудит Серай присоединиться к сестре по анабиозу?

Дэниел отыщет эту ведьму и убьет ее. Вернет «Император» назад в Атлантиду, чтобы Аларик и другие мудрецы смогли выяснить, как спасти Серай и остальных. Черт, да если понадобится, он даже самого Посейдона в плен возьмет и потребует у морского бога помощи!

Чего бы это ни стоило.

– Чего бы это ни стоило, – произнес он вслух, когда рыдания Серай затихли. – Мы найдем «Император» и спасем твоих сестер. Клянусь своей жизнью.

Наконец она прекратила плакать, сделала глубокий судорожный вздох и подняла на него глаза.

– Я почувствовала это, Дэниел. Я почувствовала, как она умирает.

– Делия?

Серай кивнула.

– Да. Она… Наша связь с «Императором» стала прерываться, а затем ослабела, но потом внезапно сквозь камень и ведьму, которая пытается овладеть его силой, прошла взрывная волна энергии. Эта колдунья учится использовать его, Дэниел. Но думаю, она не понимает, что делая это, причиняет вред другим людям. Она … мне кажется, она боится. И Делия. О, Дэниел. Ей даже толком пожить не дали. Это нечестно.

Пока она плакала, прижавшись к его груди, как обиженный ребенок, его сердце дало трещину, а затем снова покрылось льдом и гранитом. Значит ведьма, забавляющаяся с магией «Императора», напугана? Это еще цветочки. Она и понятия не имеет, какой ужас вампир обрушит на ее голову. Когда Дэниел доберется до нее и до каждого, кто замешан в этой смертельно опасной игре, им всем будет очень, очень страшно.

Они познают ужас, а потом умрут. В этом вампир поклялся как маг гильдии Ночных странников.

– Я не смогу полететь, Дэниел. Извини, – прошептала Серай, прерывая его фантазии на тему «рвать, кусать и калечить».

Ужасная мысль пронеслась у него в голове.

– Именно поэтому у тебя произошел приступ? Серай, прости меня. Я надеялся, что если ты увидишь насколько это безопасно, ты …

– Нет. Нет, приступ вызвал «Император», но я все равно не смогу полететь. Я боюсь высоты и не знаю, как в таких ситуациях успокаиваться. Вряд ли у нас сейчас есть время учить меня не пугаться. Может в другой раз? – Она попыталась улыбнуться, но по слишком бледному лицу, плескавшемуся в глазах страху и закушенной губе было видно, в каком она ужасе.

– Не переживай. Мы найдем другой способ. Хожу я так же быстро, как и летаю. Мы найдем «Император». Обещаю.

Они задержались на несколько минут, чтобы утолить жажду. Серай побрызгала водой себе на лицо, а потом они решили следовать по тому пути, который чувствовала только она, туда, где находился «Император». Дэниел мог представить себе всю красоту дневной прогулки, но он так давно видел солнечный свет лишь в своем воображении – не считая тех кратких мгновений в Атлантиде, – что не думал об этом. Темнота обладала своей, присущей только ей красотой. Серебристый лунный свет отбрасывал причудливые тени на красные скальные образования, которыми славилась данная область. По учащенному сердцебиению Серай вампир мог с точностью сказать, что она не обратила внимания на прекрасный пейзаж.

– Расскажи, почему ты боишься высоты, – попросил Дэниел, главным образом, чтобы отвлечь их обоих от того, что ожидало их там, в ночи. – Никогда бы не подумал, что в городе под водой есть столько возвышенностей.

Она пожала изящными плечами.

– Не так уж и много, но достаточно.

По ее голосу Дэниел чувствовал – этот страх не случаен.

– Достаточно?

– Не хочу говорить об этом, – отрезала Серай.

– А может быть, мне нужно об этом узнать. Что произошло?

– Я бросилась вниз с одной из дворцовых башен. Я хотела умереть.

Серай ускорила шаг, хотя могла и не утруждаться. Пальцы Дэниела впились в ее плечи, и он круто развернул атлантийку лицом к себе; его напряженные черты резко выделялись в лунном свете, грозно, словно перед ней стоял незнакомец. Кем он, собственно, сейчас и стал для принцессы, несмотря на то, что произошло между ними в том гостиничном номере. Дэниел прожил безумно долгую жизнь, о которой Серай ничего не знала, в то время как она ждала в хрустальной клетке, связанная тысячелетиями небытия.

– Почему? – Его резкий голос эхом отозвался в чистом, холодном ночном воздухе. – Зачем тебе было совершать такое?

– А ты никогда не задумывался о своем будущем и не видел его настолько мрачным, что принимал решение не ждать его? – Выпалила Серай и поразилась, увидев, как он вздрогнул.

– Но ведь ты же была принцессой. Ты обладала всем для того, чтобы жить…

– Ничего у меня не было. Ты исчез, а мне сказали, что ты умер. Когда врачи отца подтвердили, что моя невинность нетронута, он сообщил мне просто чудесную весть. Меня должны были усыпить и запереть в клетке на века, если не больше, а когда я проснусь, то стану королевой! Королевой Семи Островов! И неважно, что все, кого я знала и любила, будут давно мертвы, что от них не останется даже праха к тому моменту, как я очнусь!

Черты лица Дэниела застыли, вероятно, от горечи, прозвучавшей в ее тоне. Но что ей за дело до его чувств? Он с радостью бросил Серай, даже не задумавшись, каково ей придется.

– Я вернулся за тобой, – сказал Дэниел голосом надтреснутым, как бьющееся стекло. – Я вернулся сразу же, как только смог, но ты пропала. Нет, ты не просто исчезла: ты ушла и забрала с собой весь континент. Атлантида исчезла, Серай. Навсегда. Уцелевшие атлантийцы сказали мне, что страна разрушена, а все остальные погибли. В тот миг я тоже хотел умереть. И сделал для этого все возможное, но чудовище, в которое я превратился, победило. И несколько сотен лет я чувствовал лишь жажду крови.

Вампир наклонился, взял камень и швырнул его с такой силой, что от удара о ближайшую скалу он рассыпался в пыль.

– Жажду крови и отчаяние. Холодная пустота на многие века. Когда я наконец встретил этих атлантийцев где-то пару лет назад, мне и в голову не пришло спросить о тебе – о женщине, жившей так давно. Мне жаль. Это моя ошибка. Но если бы я только знал, что ты жива, и если бы знал, как отыскать город на дне моря, я бы пришел за тобой, не испугавшись даже гнева Посейдона.

Атлантийка застыла, застигнутая врасплох искренностью вампира. Она просто не могла поверить своим ушам: значит, Дэниел ее не бросал.

– Ты не отказался от меня, – прошептала Серай, а он сжал ее в своих объятиях.

– Я бы никогда тебя не бросил. Но теперь, пережив заключение и небытие, ты заслуживаешь провести жизнь с кем-то получше древнего чудовища. – Дэниел с таким жаром обнимал любимую, будто бы уже прощался с ней, и внезапно атлантийка осознала, что он покинет ее сразу же, как только они найдут «Император». Если только она не предпримет шаги, чтобы остановить его.

И начинать надо прямо сейчас.

– Я расскажу тебе, что произошло в тот день, если тебе так хочется, – спокойно сказала она. – Если пообещаешь не покидать меня снова.

Дэниел попытался отстраниться, но Серай еще крепче обняла его за талию.

– Даю слово не покидать тебя, пока не завершим это дело и ты не будешь в безопасности, – наконец пообещал вампир, прежде чем отстранился и продолжил путь.

Теперь настал ее черед хватать за руку упрямца.

– Этого недостаточно. Ты хочешь меня. Я знаю.

Он застонал:

– Какое это имеет значение? Я не тот, кого ты захочешь, кто тебе понадобится, когда окажешься в безопасности и у тебя появится шанс обдумать свое будущее.

– Тогда пообещай мне, что не уйдешь, пока я сама не попрошу тебя об этом.

Дэниел склонил голову и шумно выдохнул, но все-таки кивнул.

– Да. Даю слово.

Серай улыбнулась, встала на цыпочки и поцеловала его в щеку. А затем продолжила путь, идя на слабый, но устойчивый сигнал «Императора» где-то к западу от них.

– Хотя, наверно, я умру, когда ты в конце концов попросишь меня исчезнуть, – сказал вампир так тихо, что она его еле расслышала.

Атлантийка приподняла подбородок и незаметно улыбнулась. Что ж, если он думает, что она когда-нибудь попросит его уйти, то ждать ему придется долго. Особенно в свете последних событий…

– Ты хочешь послушать? О том, что случилось на следующий день после того, как тебя ранили?

– Да. Почему бы и нет? Похоже, путь нам предстоит неблизкий, – небрежно ответил Дэниел, будто бы ему было все равно. Но Серай хорошо его знала и понимала, что много значит для него.

Она на это рассчитывала.

– Сначала ты. Что произошло после того, как ты втолкнул меня через тот люк в полу в тайник под магазином? – Атлантийка сделала паузу, чтобы убедиться, что правильно чувствует дорогу, ведущую к «Императору», а затем продолжила путь, не давая Дэниелу возможности возразить. Но еще минут пять или шесть они шли в полнейшей тишине, прежде чем он наконец заговорил.

– Я старался изо всех сил – но что мог глупый мальчишка против хорошо вооруженных солдат, не понаслышке знакомых с битвами? Ну и заодно с грабежами, насилием и разбоем. Вероятно, мне стоило спрятаться вместе с тобой.

– Ты хотел защитить меня, – сказала Серай, касаясь его руки. – А еще – магазин во имя долга перед своим отсутствующим наставником.

Дэниел невесело рассмеялся.

– Правильно. Отсутствующим. Все это время он был там, все дни, когда я полагал, что он закупает товары для магазина. Спал у меня под ногами, прячась от солнца. Спал в грязи, как животное. И меня потом учил тому же.

Она задрожала от неизбывной горечи в его голосе.

– Но я думала, он помог тебе. Он показался мне таким элегантным, пусть мы и виделись всего лишь несколько раз, а драгоценности в магазине были просто прелестными. Где он их брал?

Дэниел пожал плечами:

– Некоторые сделал я. Не такие элегантные, как остальные, хотя я очень старался… но это совсем другая история. Все же он купил кое-какие из моих работ, а некоторые, самые удивительные украшения, он сделал сам. Помнится, я все изумлялся, какой поразительной силой обладали его руки и пальцы, как он мог гнуть металлы.

Серай помнила необычный вид многих украшений – чудесных, отличавшихся классическими пропорциями и простотой, вместо модного в то время декоративного дизайна. Ей очень хотелось получить хоть одно такое, но ее отец был весьма строг в отношении подобных покупок. Всегда твердил, что в один прекрасный день у нее появится муж, который и будет покупать ей всякие безделушки.

Волна гнева, накрывшая Серай при этих воспоминаниях, застала ее врасплох, как и острое одиночество, последовавшее за этим. И хоть они с отцом во многом не совпадали, и когда-то она возненавидела его за то, что он с ней сделал, отец есть отец. Теперь его нет, также как и ее матери, и брата, и друзей, и всех остальных, кого знала Серай. Она осталась одна во всем мире, который продолжал жить без нее. Выжил только Дэниел – хоть что-то неизменное в ее жизни с тех времен и по сей день. Атлантийка взяла его за руку и сжала ладонь, нуждаясь в успокоении. И почувствовала облегчение, когда его пальцы стиснули ее в ответ.

– Один из солдат, полагавший, что может просто так взять кольца и браслеты, распорол мне бок мечом и рукоятью разбил голову. Это последнее, что я помню, – рассказывал Дэниел. – Полагаю, мне следует радоваться, что он не перерезал мне горло. Я знал, как выковать меч, но понятия не имел, как им пользоваться. По крайней мере не в настоящей схватке.

– Думаю, они сочли тебя мертвым. Там было столько крови, Дэниел. Ты буквально истекал ею; когда мы тебя нашли, я тоже сперва решила, что ты умер.

Его пальцы нежно, успокаивающе, сжали ее ладонь.

– Я был почти мертв.

– Да, почти, – прошептала Серай дрожащим голосом. – Я пряталась внизу, напуганная, пока не стихли крики и топот лошадей. Примерно полчаса царила тишина, потом я наконец отважилась выйти и поискать тебя. Но не могла открыть дверь. Я старалась изо всех сил, даже толкала доской, которую нашла в подвале, но безуспешно.

– Я упал прямо на люк убежища, – сказал Дэниел. – Помню, это была моя последняя попытка спрятать тебя. Но все, что я сделал, – причинил тебе еще больше боли и страха. – Он пнул корень дерева.

– Нет, ты не должен так думать. Ты сделал все возможное и спас меня. Или, по меньшей мере, спас меня от участи стать игрушкой в руках тех ужасных людей. – Серай вздрогнула при мысли о подобной судьбе. Смерть показалась бы раем, пусть и означала конец без шанса на исцеление. Но такой выбор мог оказаться лучшим выходом. Кровь застыла у нее в жилах, когда она подумала о том, чего избежала.

– Тебя бы не стали насиловать, ми амара, – мягко сказал Дэниел. – С тобой бы обращались как с ценным товаром, чтобы выдать замуж за какого-нибудь военачальника.

Серай от неожиданности споткнулась об упавшую ветку. Да, будешь тут неуклюжей, ведь он только что назвал ее атлантийским словечком, означавшим «любимая». Дэниел назвал ее своей любимой и, скорее всего, даже не заметил этого.

Она никогда этого не забудет.

И тем не менее они говорили о прошлом.

– Замуж за военачальника. Замуж за принца. Замуж за короля. Какое это имеет значение? Каждый из них по-своему бы отнял у меня свободу.

– А Конлан мог бы заставить тебя выйти за него, если бы ты сказала «нет»? – прорычал Дэниел. – Я бы при следующей встрече объяснил ему, как он заблуждается.

– Не знаю. Хотелось бы думать, что нет, особенно учитывая выбор, который он сделал сам, поправ законы Атлантиды. Но я просто не знаю. Правители обычно исходят из политических соображений, а не следуют велению сердца, по крайней мере именно это «Император» показывал мне на протяжении прошедших тысячелетий.

Дэниел сменил тему:

– Вернемся к нашему разговору. В конце концов ты выбралась оттуда с помощью проснувшегося мага. Он рассказал мне.

– Он напугал меня. Внезапно я осознала, что не одна в укрытии, и забеспокоилась, вдруг кто-то из солдат нашел другой вход. А потом мне пришло в голову, что это может оказаться ночной странник. Я ведь только слышала о них… о вас… о вампирах, – объяснила Серай, запинаясь на каждом слове. – Я не знала, что и думать. Вдруг меня ждет жуткая смерть из-за его жажды крови?

– К тому времени Адрианий уже много веков контролировал себя.

Серай остановилась, закрыла глаза и постаралась вновь уловить сигнал уникальной энергии «Императора».

– Я чувствую его, на этот раз ближе. Дэниел, мы почти пришли. Но… ох, нет, только не снова.

Боль пронзила атлантийку, когда ведьма, контролировавшая «Император», снова направила сквозь него свою магию. Серай согнулась пополам.

– На этот раз он сильнее. Кажется у меня проблемы. О, боги, как же больно.

Дэниел изумил атлантийку, швырнув ее на землю и прикрыв своим телом.

– У нас точно проблемы. Я слышу голоса – они доносятся с деревьев и с неба. И движутся они слишком быстро, чтобы принадлежать людям. Это не совпадение. Кто бы ни завладел «Императором», он связан с вампирами.

Глава 16

Национальный банк Седоны, хранилище.

Мелоди с ухмылкой наблюдала, как здоровенный мускулистый атлантиец мечется по навевающему клаустрофобию банковскому хранилищу.

– Помогает? В смысле – хождение из угла в угол? Это делает жизнь лучше? Заставляет время бежать быстрее? Исцеляет насморк?

Райзен рыкнул что-то на незнакомом языке. Слов Мелоди не разобрала, но, судя по тону, атлантиец уже терял терпение. Он явно принадлежал к тем парням, что привыкли не сидеть, а действовать, – а вовсе не к трепетным заботливым юношам, которых она обычно предпочитала.

Ух ты.

Мечтать об этом мужчине в контексте «нравится/не нравится» – даже тайком – это вообще ни на что не похоже. Все равно как пару часов рубиться в «World of Warcraft» и вдруг напороться на гнома с тауреном[6], сошедшихся в рукопашной в низине Арати.

Такого просто быть не может. Ни в коем случае.

Вот черт… но парень горяч. Очень горяч. Мега горяч. Эти мышцы... А уж сочетание сверкающих голубых глаз и длинных, как у плохого парня, темных волос, рождало в Мелоди желание потереться о него и замурлыкать.

Непреодолимое желание.

К несчастью, атлантиец вел себя как истинный джентльмен, настояв, что ради ее безопасности им нужно жить в одном гостиничном номере. «Да-да, именно ради безопасности, ага», – скептически подумала Мелоди, но волнительное предвкушение сменилось настоящим смятением, когда ее спутник ни разу даже не попробовал ее коснуться. Даже «случайно». Мелоди уж было решила, что он гей, когда как бы ненароком уронила полотенце и увидела вспышку ничем не замутненного восхищения и желания на его лице. Это отлично тешило ее эго... до того момента, пока он не прошел мимо в ванную, где принимал долгий и, как она подозревала, очень холодный душ.

В гордом одиночестве.

Она так и не сумела набраться смелости и присоединиться к нему. Даже по ее меркам это было слишком нахально.

И вот теперь Райзен наматывал круги по комнате, а Мелоди, сидя на полу хранилища, колдовала над сложным алгоритмом и пыталась расшифровать закодированную важную информацию. А атлантиец все ходил, ходил и ходил.

– Который час?

– Девять. Придется подождать, поэтому лучше попытайся расслабиться.

– А вообще, в чем ценность этой информации? Почему она так важна?

– По словам Квинн, там находятся все сведения о планах по финансированию консорциума банкиров и вампиров. По-видимому, их цель – взять под контроль все финансовые учреждения, подавить любое восстание, и, как утверждает Квинн, есть даже фракция, знающая о вас, ребята. Еще до того, как вы заявитесь на вечеринку, эти уроды постараются убедить всех, что Атлантида – злобная сверхдержава, стремящаяся захватить мир.

– Чушь какая, – прорычал Райзен. – Атлантийцы есть и всегда были мирной нацией. По сути, с тех пор как континент впервые опустился под воду, мы неизменно защищаем людей. Уже более одиннадцати тысяч лет. Как принесший присягу воин Посейдона я знаю об этом не понаслышке. Нам не особо нужно ваше признание. А последняя бредовая затея – даровать вампирам равные права с людьми, когда в их глазах вы лишь еда – заставила многих из нас поверить, что вы заслуживаете своей участи. Мы не желаем править в вашем дурацком мире. Нам просто хочется, чтобы вы больше не надеялись, будто мы вечно станем разгребать ваши проблемы.

– Я никогда не ожидала ничего подобного, здоровяк, – тихо сказала Мелоди, набирая последние коды, чтобы расшифровать последовательность.

Теперь это вопрос времени, осталось ждать и надеяться, что в закодированном шифре не установлен какой-нибудь механизм самоуничтожения. Она поставила ноутбук на пол рядом с собой и потянулась. – А что значит воин Посейдона? Что-то типа культа горячих парней? Это отсюда татуировка у тебя на груди?

Прищурившись, Райзен спросил:

– А когда это ты ее видела?

– Гм, ну я, наверное, случайно заметила, когда ты вышел из душа в одном полотенце. – Мелоди почувствовала, как лицо заливает румянец. Да ну и черт с ним. На этого атлантийца явно стоило посмотреть. – Что она означает? Можно еще раз глянуть?

Воин нахмурился, но задрал рубашку, показывая ей тату. Мелоди постаралась не проглотить язык, когда показались сперва кубики мощного пресса, а затем широкая мускулистая грудь, которую ей так хотелось ласкать прошлой ночью.

Вверху справа на груди, Мелоди снова увидела тату.

– Этим знаком меня заклеймил сам Посейдон, когда я принес обет служить богу морей и защищать человечество. Круг, символизирующий все народы мира, пересекает пирамида знаний, унаследованных ими от предков. Изображение трезубца Посейдона делит их пополам.

Райзен заправил рубашку обратно, и на его скулах проступил густой румянец. Его смущение очаровало Мелоди. Большой суровый воин, спасший ей жизнь, стеснялся задрать рубашку.

Такой контраст смотрелся очень мило и, определенно, возбуждающе.

– Так ты поклялся защищать людей? И пытаешься убедить меня, что тебе одиннадцать тысяч лет? – Она закатила глаза. – Гм, знаешь… это вряд ли.

– Нет, мне не одиннадцать тысяч лет, но первые воины Посейдона, которые поклялись защищать... о, черт, ты ведь уже почти закончила с этим компьютером?

Мелоди пожала плечами.

– Процесс идет. Это может занять некоторое время.

– Который час?

Мелоди взглянула на правый нижний угол монитора.

– Четверть десятого. Прошло ровно пятнадцать минут с тех пор, как ты последний раз спрашивал. У тебя что, нет часов?

В пламени его ответного взгляда можно было курицу зажарить. «Кстати, как же я голодна!» Опять. Как обычно. После того, как Райзен красовался тут во всем своем мускулистом великолепии, речь шла уже не столько о еде, но Мелоди решила, что тут ей ничего не обломится. Вряд ли неряшливые компьютерные гении во вкусе такого красавца.

– Я не ношу часы. Они барахлят рядом с атлантийской магией. Мой отец… – Райзен запнулся на полуслове и уставился на нее. – Почему я тебе все это рассказываю?

– Так что там с твоим отцом? – переспросила Мелоди, роясь в своем рюкзаке в поисках батончика мюсли или яблока.

Вообще, лучше «Сникерс». В нем орехи. Без сомнения, здоровая пища.

– Не твое дело, человек.

Райзен развернулся и пошел прочь.

– Серьезно? – Мелоди не сдержалась и расхохоталась. – Человек? Ты еще начни бормотать «моя прелесссть»!

– О чем ты говоришь? Я ни слова не понимаю из того, что вылетает из твоего рта, – прорычал Райзен. На самом деле прорычал, и она опять рассмеялась.

Что, казалось, разозлило его еще больше.

– Забавно – ты упомянул мой рот, а сам все время на него пялишься, – прибавила Мелоди, поддразнивая атлантийца.

Тот развернулся и пересек комнату так быстро, что она даже не заметила его движений, но внезапно его сильные руки ухватили ее за предплечья… и Мелоди оказалась в подвешенном положении. Великолепное, сердитое лицо Райзена маячило перед самым ее носом, а его глаза практически горели темно-синим светом.

Нет, подождите.

Они на самом деле светились.

Вот дерьмо.

Райзен заговорил, чеканя каждое слово:

– Я не хочу смотреть на твой рот. Не хочу пялиться на твои странные волосы, или на твою аппетитную фигурку, или на то, как сияет твоя шелковистая кожа даже в этом отвратительном освещении. Прошлой ночью, пока ты спала, мне ничего так не хотелось, как плюнуть на сдержанность, сорвать с тебя одежду и погрузиться в твою горячую, влажную, тугую...

– Все, все, я поняла, – задыхаясь, прервала его Мелоди. – Поняла. Полностью. Ты не хочешь меня хотеть. Ясно. Можешь уже меня отпустить.

Райзен медленно, прижимая к себе, поставил ее обратно, но объятий не разжал, и хорошо, а то у Мелоди просто ноги подкашивались.

– Нет,– ответил он, наклоняя голову. – Не думаю, что смогу тебя сейчас отпустить.

Мелоди понимала, что вот-вот случится, даже могла бы убежать, потому что Райзен ослабил хватку, но вот как раз убегать ей совершенно не хотелось. Не хотелось, чтобы ее отпускали. Она обняла его за шею и усмехнулась.

– Похоже, грядут неприятности, – прошептала она.

– Ты сама – ходячая неприятность. – С этими словами Райзен поцеловал ее, и – о, святой Linux в квадрате! – этот мужчина знал свое дело.

Мелоди бесстыдно растаяла в его объятьях. От ласки его губ каждое нервное окончание в ее теле танцевало танго… ну или по крайней мере танец диких пьяных куриц.

Затем атлантиец подхватил своими большими руками ее под попку и притянул к себе повыше, дав почувствовать весьма внушительную и твердую эрекцию. Все мысли вылетели у Мелоди из головы, но напоследок она поблагодарила свою счастливую звезду, что успела отключить камеры в хранилище на всю ночь.

Похоже, эта дешифровка будет до-олгой.

Когда Райзен прижал Мелоди спиной к сейфовым ячейкам и накрыл ртом ее грудь прямо через топ, соблазнительница откинула голову назад и застонала так громко, как хотела. Хранилище звуконепроницаемо, и в банке, кроме них, никого не было. «Хорошо, что никто не войдет». Райзен оголил ее грудь, втянул сосок в рот, и Мелоди передумала.

«Пожалуйста-пожалуйста, пусть он войдет. В меня. И побыстрее!»

Глава 17

Национальный лесной заповедник Коконино, тайная горная зона Рэд-Рок.

Выждав пятнадцать минут и не услышав ничего, кроме звуков природы, Дэниел наконец позволил Серай подняться.

– Они ушли? – прошептала она, отряхивая грязь со спортивной одежды. – И что это вообще было? Снова вампиры?

– Да. Сначала я решил, что с ними еще и перевертыши-птицы, но те бы просто молча летели – ну или щебетали, – но никак не говорили. Это вампиры, неуклюжие новообращенные. Шумные, самонадеянные олухи даже не подумали, что кто-то может их услышать.

– К счастью для нас, разумеется?

Дэниел дотронулся до ее щеки и улыбнулся, задвигая поглубже клубок страха и ярости из-за того, что могло случиться с любимой, если бы им не удалось спрятаться. Серай не стоит знать о его сомнениях.

– Нам пока во всем везет. Покончим с этой работенкой – и рванем в Вегас.

Она рассмеялась.

– Разве это не в пустыне? Люди ведь приезжают туда, чтобы сунуть деньги в автоматы и послушать звон колокольчиков?

Дэниел покачал головой.

– Непонятно, чем руководствовался «Император» снабжая тебя выборочной информацией о мире.

– Да, верно, – серьезно согласилась Серай. – Кто такой Джастин Бибер, и почему его волосы губительно влияют на мозг девочек?

Дэниел долго хохотал, прежде чем наконец сумел ей ответить.

Они прошли приличное расстояние – почти три мили, – когда Серай призналась, что ей необходим отдых. Она выпила воды и съела немного хлеба и орехов из рюкзака, а ее спутник смотрел на нее и пытался не думать о том, насколько же сладкая, наверное, ее кровь на вкус.

Этот привал ничем не помог Дэниелу, а потом стало еще хуже, когда Серай пристально посмотрела на спутника своими сапфировыми глазами и задала тот самый вопрос, который вампир отчаянно надеялся никогда не услышать:

– Что с тобой случилось, когда ты стал ночным странником? Чем ты занимался прошедшие одиннадцать тысячелетий?

Он подскочил так быстро, что опрокинул камень, на котором сидел.

– Нам нужно идти. Сейчас определенно не время обсуждать скучные детали последних нескольких тысяч лет.

Атлантийка, не говоря ни слова, принялась складывать вещи обратно в рюкзак, но Дэниел чувствовал в ее молчании глубокое разочарование – или неодобрение.

– Это некрасивая история, – наконец ответил он, не глядя на Серай. Не желая видеть ее лицо.

– Я хочу услышать не красивую сказку, а правду. Я всегда только этого и желала. Твоя история – часть тебя, а я люблю… люблю истории о прошлом, – закончила она, закусив губу.

Дэниела словно оглушили по голове тем самым камнем, на котором он сидел. Серай его любит? И едва в том не призналась?

Нет. Разумеется нет. Он чертов глупец.

– Только не в моем случае, – невыразительно произнес вампир. – Никому не понравится слушать о моем прошлом.

– Тогда не говори всего, просто расскажи, что случилось сразу после того, как ты стал Ночным странником. Что произошло? Тебе было больно? Сложно обучиться магии?

Серай взяла его за руку так естественно, что Дэниел осознал это лишь через несколько шагов. По его телу прошла волна тепла и покоя, и он крепче сжал ее ладонь, не желая вообще когда-либо отпускать любимую.

Они шли в молчании почти десять минут. Серай спокойно ждала его ответа, пока Дэниел размышлял, что же сказать. Наконец вампир пожал плечами. Пусть узнает из первых рук о его чудовищных поступках. Так Серай будет легче отпустить незадачливого возлюбленного, когда придет время расстаться.

И самому вампиру будет проще уйти ради ее же блага.

– Я стал чудовищем. От твоего друга Дэниела ничего не осталось; его поглотила жажда крови и боль от потери тебя.

Серай слегка вздрогнула и крепче сжала его руку.

– Я знаю, что поначалу новообращенным очень плохо.

– Для каждого вампира это трудный период, но никто из них никогда не заходил так далеко, как я, по крайней мере они мне в этом не признавались. Я потерял тебя навсегда, думал, что ты мертва. Смысла жить не было, так что мне стало плевать на все. Я хотел умереть, но чувство самосохранения моего внутреннего монстра оказалось слишком сильным.

Серай сдержанно ахнула, но Дэниел безжалостно продолжил рассказ. Раз ей хотелось все выяснить, значит придется выслушать историю до конца.

– К тому времени, как я пришел в себя настолько, чтобы подумать, а не соврали ли мне, может, ты жива, Атлантида уже пропала, исчезла под водой. После этого я превратился в такого монстра, подобного которому мир еще не видел. Несколько лет подряд я сходил с ума, нападал на людей, убивал их – для меня они были лишь добычей. Я охотился на преступников и безжалостных солдафонов – тех, кто занимался мародерством, грабежом, насилием. Я убивал их, выпивал досуха и упивался тем, что сделал.

Серай остановилась, но Дэниел даже не посмотрел в ее сторону.

– Ты пытался вершить правосудие, – прошептала атлантийка.

– Я был одержимым местью убийцей, только и всего, – перебил ее вампир, прежде чем она успела ошибочно решить, будто он поступал так из благородства. – Не пытайся представить меня героем, это была бы вопиющая ложь, – хрипло выпалил он.

– Но что изменилось?

Дэниел снова зашагал, таща ее за собой.

– Что ты имеешь в виду?

– Что изменилось? Сейчас ты не такой, так в чем причина?

Мысленно Дэниел перенесся в прошлое, в одно кристально четкое воспоминание, которое так никогда и не забыл.

– Я встретил девочку, напомнившую мне тебя, – признался он так неохотно, будто слова из него тащили клещами.

Он навсегда запомнил эту встречу, и словно по приказу, картинка всплыла у него в голове во всех своих ярких, душераздирающих красках.

Поддавшись неутолимой жажде крови, Дэниел напал на деревеньку, где жила банда мародеров, убивая и калеча всех мужчин, когда ему на спину вдруг запрыгнула девчушка и стала колотить по голове. Вампир автоматически сбросил помеху, но когда повернулся, то увидел ребенка. Дэниел никогда не убивал детей. Даже под властью безумия он никогда настолько не забывался.

Но в свете вспыхнувшего пламени вампир понял еще кое-что: девочка походила на Серай. Не сильно, не как сестра или дочь, или хотя бы кузина. Но было что-то в овале ее лица и в длинных ниспадавших волосах такое, что заставило Дэниела замереть на месте.

– Как ты можешь? Ты что – чудовище? – закричала малышка, но вампир услышал не ее.

Он услышал голос Серай… и был уничтожен.

Выбросив все золото из карманов к ногам девочки, вампир побежал. Бежал, потом летел и не останавливался до тех пор, пока не очутился в гуще леса, такого древнего, темного и дремучего, что люди верили, будто он проклят. Вырыв яму у корней старого дерева, Дэниел забрался туда, забросал себя землей и забылся во всепоглощающей боли.

Маг, обернувший его, нашел Дэниэла и выкопал его. Искупав своего подопечного, он научил его нескольким жестоким истинам. Сказал, что у того есть выбор: учиться и стараться сделать мир лучше, или стать одним из злобных и потерянных созданий. Первый вариант тяжелее.

Не так уж просто заслужить искупление.

Дэниел выбрал первый путь. Но тысяча лет тянется очень долго, и хотя мир изменился, зло все же осталось прежним. Наконец его создатель поддался отчаянию и вышел в рассвет. В тот день Дэниел выбрал жизнь, подобную смерти. Он решил погрузиться в спячку на очень долгое время в надежде, что, проснувшись, окажется в совсем другом мире. В лучшем мире.

Том, за который стоит бороться.

Дэниел понятия не имел, что проспит девять тысячелетий.

Очнулся он уже в другом мире. Вампир путешествовал по всем уголкам земли, помогая, где возможно, изучая новые обычаи, традиции и удивительные технологии. К сожалению, люди все так же умирали. Но он познакомился с неожиданными союзниками – атлантийскими воинами. Однако даже не подумал спросить о Серай. Кто из них мог знать девушку, умершую более одиннадцать тысяч лет назад?

Тихий голос спутницы прервал его размышления:

– А до этого? Ты встретил похожую на меня девочку, и что потом? Ты… ты в нее влюбился?

– Что? Нет, не влюбился, но и не убил ее. – Дэниел перенес Серай через упавшее дерево. – Мы идем в правильном направлении?

Атлантийка снова закрыла глаза, почти на минуту, а потом кивнула.

– Я очень устала, но все еще чувствую «Император». Он остается на месте. Насколько я могу судить, ведьма пока с ним ничего не сделала. Может, они спят?

– Вероятно. Но прежде мы чуть не столкнулись с вампирами, и если они из могущественного ковена, то спать не будут.

Серай на секунду оперлась на Дэниела, затем глубоко вдохнула и снова пустилась в путь.

– Зачем ведьме помогать вампиру? С какой стати им вообще сдался «Император»? И откуда они услышали про этот камень?

– Кто знает? Я не особо разбираюсь в истории Атлантиды, и не ты одна проспала большую часть времени. Я провел в забытьи девять тысяч лет, надеясь, что ужас, который я видел – и зло, что я натворил, – когда-нибудь сотрутся из памяти.

– И получилось?

– Нет, – ответил он, так сильно пнув бревно, что то рассыпалось в щепки. – Не сработало. Но я не должен забывать, что сделал. Я заслужил свой личный ад.

– Но ты помнишь не только плохое, ты не забыл меня, – тихонько заметила Серай.

– Да, тебя я не забыл. – Дэниел остановился и резко притянул атлантийку к себе, желая почувствовать любимую в своих объятиях. – Я никогда тебя не забуду, даже когда к тебе вернется рассудок и ты меня оставишь. Но обещаю, что и ты меня не забудешь.

С отчаянной страстью Дэниел впился поцелуем в губы Серай, завладевая ими – ею, – хотя знал, что никогда не будет достоин удержать любимую. Вампир целовал ее так, будто находился на краю гибели, а принцесса являлась его единственным шансом на спасение.

– Помни это, – яростно приказал Дэниел. – Помни прикосновение моих губ, помни ощущение моего тела рядом, когда однажды найдешь себе идеального атлантийца.

Серай начала было возражать, но он заставил ее замолчать, целуя так страстно и пылко, что мог даже притвориться, будто эта красавица принадлежит ему навсегда. Воспротивься она, и он смог бы прийти в себя.

Но Серай притянула Дэниела ближе, и он пропал.

Через несколько долгих минут, он поднял голову, достаточно оправившись, чтобы понять: они стояли на незащищенной тропинке, а враги бродили совсем неподалеку. Серай прижалась к нему, дрожа всем телом. Вампир никогда ничего в своей жизни так не хотел, как раздеть любимую, овладеть ею, погрузиться членом в эту теплую сладость, сделать Серай своей.

Ага, нашел время.

– Я люблю тебя, – призналась она.

И земля ушла у Дэниела из-под ног.

Он открыл рот, но издал лишь хриплый, полузадушенный звук, а потом наконец заставил свой мозг работать и выдал:

– Ты не умеешь выбирать время.

Серай так широко распахнула сиявшие словно звезды глаза, что они казались огромными на ее бледном лице. И только Дэниел успел понять, как же он мог глубоко обидеть принцессу своими словами… как она рассмеялась.

Да так, что согнулась вдвое, схватилась за живот и все продолжала и продолжала хохотать, вводя спутника в ступор. Сумев наконец перевести дыхание, атлантийка встала на цыпочки и поцеловала Дэниела в подбородок.

– О, любовь моя. Ты в душе все еще тот самый кузнец, так? Я боялась, что ты слишком элегантный, могущественный и утонченный для меня, бедной неопытной девственницы, но ты все еще мой Дэниел, верно?

Он отвернулся от Серай, разглядывая окрестности: небо, деревья и реку. Все, что угодно, только бы не смотреть в прекрасное, невинное, полное надежды лицо атлантийки.

– Я никогда не смогу быть твоим Дэниелом. Забудь того мальчишку, того глупого, бесполезного кузнеца. Мы были наивными детьми, а сейчас мы слишком взрослые и опытные, чтобы верить, будто мечты сбываются.

– Но, Дэниел…

– Нет. Ты заслуживаешь лучшего, а я – смерти, которую искал в тот день, когда попал в Атлантиду и нашел тебя.

Когда вампир осмелился взглянуть в глаза Серай, все следы смеха и веселья исчезли с ее лица.

– О, Дэниел. «Взрослые» и «опытные» вовсе не означает «безнадежные» и «отчаявшиеся». – Серай потянулась к вампиру, но тот отпрянул и указал на стену из красного камня примерно в сотне ярдов от них, поворачивавшую куда-то вбок.

– Я знаю эти скалы. За каменным сооружением, которое с другой стороны горы построили Синагуа, скрыта пещера. Это убежище выходит в маленький каньон. Индейцы вырубили в скале каменные ступени, по которым мы сможем спуститься еще глубже и там переждать день. Солнце скоро встанет, да и в любом случае тебе надо отдохнуть.

Серай покачала головой, демонстрируя обычное упрямство, но, не успев возразить, вдруг закричала и упала на землю, дрожа и извиваясь всем телом.

Раскаиваясь в своей грубости, Дэниел подбежал к атлантийке, схватил на руки и крепко обнимал, пока не прекратились спазмы. Ну почему он не сказал ей то, что она хотела услышать? Если чертово волшебство «Императора» прикончит Серай, то по крайней мере несколько недолгих часов она будет счастлива. Вампир на все лады проклинал свою глупость, когда принцесса вновь обрела голос:

– Ведьма… она снова использует камень. «Император» неподалеку, скоро мы до него доберемся. Похоже, она учится им управлять. Не знаю, сколько еще я смогу вынести. – Закашлявшись, Серай оперлась на Дэниела, пока приступ не закончился, а потом хрипло продолжила: – Отдых. Ты прав. Мне нужно отдохнуть. Я ничем не помогу сестрам, если расклеюсь еще до того, как найду аметист.

Взяв атлантийку на руки, Дэниел подошел к отвесной стене, крепко прижал голову Серай к своей груди и принялся взбираться вверх к пещере по вырубленным в камне ступенькам. Вампир не позволял спутнице смотреть по сторонам до тех пор, пока не внес ее внутрь укрытия, подальше от входа, чтобы боязнь высоты не отняла у бедняжки последние силы. Дэниелу претило делать хоть что-то, что могло напугать Серай, но снаружи, особенно в лучах восходящего солнца, было небезопасно.

– Отдыхай, ми амара, – сказал он. – Нам нельзя разжигать тут костер, вдруг у вампиров есть сообщники-люди, способные заметить огонь.

Серай кивнула и привалилась к стене, явно устав донельзя, даже не в силах ни спорить, ни говорить. Дэниел достал из рюкзака одеяла и сделал для нее что-то вроде постели, а затем лег рядом и притянул атлантийку в свои объятия, устроив ее голову у себя на плече.

– Расскажи мне о той башне, – тихо попросил вампир решительным голосом.

Он должен узнать всю правду.

Серай закрыла глаза, словно не в силах на него смотреть, и заговорила:

– Даже мягкая земля дворцовых садов не спасет, если упасть с определенной высоты. Я разбилась.

Дэниел резко вдохнул, чувствуя, как внутри что-то надорвалось при мысли о том, что любимой было больно.

– Как же ты выжила?

Серай слегка пожала плечами, но глаз не открыла.

– А как вообще кто-то выживает в Атлантиде? Когда я открыла глаза, думая, что умру, ко мне подбежали целители. Вскоре я уже была как новенькая, – горько произнесла принцесса.

– Но твой разум не исцелился, – прошептал он.

– Мое сердце тоже. Прошу, Дэниел, не спрашивай больше. Я не могу говорить об этом сейчас.

Он поцеловал ее нежно и кратко, а потом заставил себя переменить тему. Ради Серай.

– Тебе еще что-то надо? Поесть или попить?

Атлантийка не ответила, и Дэниел испугался – вдруг она на него сердится, но, повернув голову, увидел, что любимая уснула. Усталость и слабость взяли верх над бедняжкой, и ему нужно охранять Серай, пока снова не настанет ночь. Потом они смогут отправиться в путь и завершить задание. Ничто другое не важно. Ничто.

«Но она любит меня, – прошептал низкий голос из глубин его сердца. – Она меня любит, и я никогда от нее не откажусь».

– Она заслуживает лучшего, – произнес Дэниел вслух, понимая, что разговаривает сам с собой. Точно, первый шаг на пути к безумию.

«Слетел я с катушек или нет, она меня любит и принадлежит мне».

Здравая часть его рассудка, как выяснилось, даже не подумала возражать, и так как они с Серай были надежно скрыты от внешнего мира, Дэниел позволил себе впасть в легкую дремоту.

Она его любит. Она его любит.

А потом ему приснился пурпурный огонь.

Глава 18

Дэниел проснулся первым. Изменившееся атмосферное давление предупредило его о подступающих сумерках. Они с Серай проспали около двенадцати часов. Дэниел просыпался несколько раз за день, чтобы проверить, как там его спутница. Принцесса крепко спала в его объятиях. Он знал, что дорога далась ей нелегко, но другого выхода не было. Страх высоты не позволил бы ей полететь. Если они не найдут камень... Ладно.

Не надо об этом думать.

Красавица свернулась клубком рядом с Дэниелом, обволакивая его нежным ароматом солнца и моря. Влюбленному хотелось вновь ощутить ее вкус, и его тело болезненно отвердело при мысли о том, чтобы разбудить ее, раздев и зацеловав каждый дюйм обнаженной кожи. Серай вздохнула во сне и коснулась рукой его щеки, словно лаская или прося немного подождать, как показалось Дэниелу. Он грустно улыбнулся. Даже перед лицом грядущей опасности и почти неминуемой смерти от вида любимой кровь прилила к его члену. В чем-то вампир и правда недалеко ушел от того юнца, которого Серай знала в далеком прошлом.

Но было одно существенное отличие, воспоминание о котором заставило улыбку Дэниела угаснуть: тому юнцу не приходилось бороться с потребностью вонзить клыки в соблазнительную девичью шейку. Сейчас жажда крови была сильнее, чем когда бы то ни было, и у Дэниела возникло четкое ощущение, что это связано с его чувствами к Серай, а не с кровью в целом. Ему не так уж часто приходилось кормиться. Полученного от «донора» у бара, должно хватить по крайней мере еще на неделю.

Нет, дело не в нужде. Дело в желании.

Пытаясь отвлечься, Дэниел взял руку Серай в свою и, почувствовав, что та холодна как лед, принялся массировать и растирать кожу любимой. Температура его собственного тела лишь немного отличалась от человеческой или атлантийской. Он знал, что, несмотря на магию, Серай все еще трясло после анабиоза. Ее способность справиться с давлением и требованиями этой миссии просто поражала.

– Ты исключительная женщина, Серай из Атлантиды, – пробормотал вампир и даже не удивился, когда она открыла глаза и взглянула на него.

– Да ты и сам просто нечто, – улыбаясь, ответила принцесса.

Он рассмеялся.

– Давненько я не слышал подобного выражения. Кстати, спасибо.

Она сдвинула брови.

– Знаю. Мои познания в языках обширны, но понимание хронологии хромает. Мне известно, что Рим давно исчез, но иногда я обнаруживаю, что думаю на латыни. Меня завораживают обороты речи Англии времен Регентства, так что я могу нечаянно использовать их. Американский английский я нахожу несколько утомительным и примитивным, если ты понимаешь, о чем я. В нем нет ничего общего с лиричностью языка Атлантиды, так что мне тяжело поддерживать на нем разговор.

– Я бы никогда об этом не догадался, – сказал Дэниел, переходя на древне-атлантийский. – Думаю, ты восхитительна. Твой мозг – просто чудо, если способен овладеть всеми этими языками.

Серай повернулась, заставив Дэниела болезненно осознать, что она все еще лежит в его объятиях, а его брюки, кажется, уменьшились на пару размеров.

– Моя сила растет, но я чувствую слабость в конечностях. Словно они почти не связаны с телом, – сказала принцесса тоже на атлантийском. На ее бледном лице отразилось напряжение. – Этой ночью идти будет тяжело.

– Позволь мне помочь.

Дэниел поднялся, положил ее руку себе на колено и принялся энергично массировать, чтобы разогнать кровь и разогреть мышцы. И вдруг до него дошло: как странно, что он, вампир, старается усилить циркуляцию крови в теле Серай, совершенно не думая воспользоваться этой питательной жидкостью. Но это была далеко не самая странная вещь за последние несколько дней, так что Дэниел счел, что это неважно, и продолжил, перейдя к другой руке.

– Можно я сниму с тебя носки?

Серай закусила губу, и в угасающем свете дня, с трудом проникавшем в глубины пещеры, Дэниел разглядел, что ее щеки залились краской.

– Ты же не можешь стесняться, что я увижу твои стопы после того, как я ласкал каждый дюйм твоего тела, – сказал он, забавляясь и восторгаясь одновременно.

– Нет, но я боюсь... Боюсь, мои ноги плохо пахнут.

Через мгновение оба дружно расхохотались.

– Вокруг злобные вампиры, ведьмы, плохо работающие магические камни, а ты беспокоишься о вонючих ногах? – Дэниел, все еще улыбаясь, покачал головой. – Ты настоящая принцесса.

– Возможно, но даже принцессе позволено беспокоиться о вонючих ногах, – надменно парировала она.

Дэниел вновь рассмеялся и снял с Серай носки, прежде чем она успела возразить. Он уложил ее совершенно не пахнущую ногу себе на колени, начал массировать ступню и продвигаться выше.

– Ты – ох – я – ох, – Серай едва не застонала при втором или третьем вздохе. – Ох, это так приятно. Мои бедные ноги так измучены первым выходом в свет.

Дэниел ухмыльнулся и слегка нажал на икру.

– Это не совсем то, что я представлял, фантазируя, как ты стонешь для меня.

Серай закрыла глаза руками.

– Я не позволю тебе смутить меня после всего, что мы делали друг с другом в той гостинице.

– Тогда почему твои щеки так порозовели?

Ее глаза распахнулись.

– Ты не можешь видеть, какого цвета мои щеки. Здесь темно.

– У меня превосходное ночное зрение, – сообщил вампир, переключаясь на другую ногу и так же нежно ее массируя.

– Это не все, что в тебе превосходно, – пробормотала Серай.

– Я слышал.

– Джентльмен бы сейчас меня поцеловал.

– Я не... Погоди. О, да. Я определенно джентльмен, – сказал Дэниел, отпуская ее ногу и укладываясь рядом с Серай.

Затем потянул принцессу к себе и поцеловал долгим, глубоким, медленным поцелуем. Когда они закончили, голова влюбленного была готова разорваться на части.

– Я точно джентльмен. Но сейчас мне тяжеловато дышать, – сообщил он. – Может, на сей раз ты проявишь инициативу?

Серай не стала колебаться. Она запустила пальцы в его шелковистые волосы и приникла к соблазнительным губам. Возможно, ей осталось жить считанные дни, и надо полностью использовать каждую секунду. Мужской запах Дэниела с древесными и мускусными нотками обволакивал принцессу; она поддалась искушению и поцеловала любимого в шею, а затем расхрабрилась и коснулась языком мочки его уха.

Дэниел издал долгий прочувствованный стон, и Серай отпрянула в страхе, что сделала что-то не так, но руки вампира сомкнулись вокруг нее. Он прижал ее так плотно, что принцесса смогла вновь почувствовать интригующую твердость его плоти между своими бедрами.

Она знала, что это значит. Дэниел находил ее желанной. Он хотел ее. Серай тоже его хотела, о боги, она так хотела его, но по какой-то причине колебалась. Что-то ее удерживало. Серай хотела его. Поцелуи Дэниела доводили ее до болезненного голодного безумия, но вот только...

– Это не то, о чем я мечтала, – выпалила она.

Дэниел сделал глубокий вдох и выдох, прежде чем ответить, но не убрал рук с ее спины, удерживая принцессу рядом с собой. Она хотела изогнуться и посмотреть, что происходит, но в то же время понимала, что они лежат на паре тонких одеял на грязном полу пещеры.

– Мечтала? – Дэниел посмотрел на Серай, и ей было приятно видеть в его взгляде некоторую рассеянность.

– Это. Мы. Здесь. – Она обвела рукой пещеру, краснея от смущения, но намереваясь объясниться. – Я знаю, это глупые романтические фантазии, но я все же мечтала лишиться девственности не в таком месте.

Дэниел моргнул и открыл рот, затем закрыл его.

– Я чертов дурак, – вымолвил, наконец, вампир. – Я так виноват, принцесса. Конечно, вы заслуживаете свечей, цветов и шелковых простыней. Я увлекся, ощутив наконец вас в своих объятиях. Просто вы так чертовски красивы.

Она улыбнулась и поцеловала его в щеку.

– Мне не нужны свечи и шелковые простыни, но немного романтики и, возможно, чуть меньше грязи было бы весьма кстати.

Дэниел погладил возлюбленную по щеке.

– Ты изумительная. Даже угодив в эту заваруху, ты не потеряла чувство юмора. Как я мог считать, что заслуживаю тебя?

– Отец часто твердил мне, что мое своеволие его раздражает, – ответила Серай. – Возможно, я именно та, кого ты заслуживаешь.

Он ухмыльнулся, перевернувшись на бок, сел, затем поднялся и потянул ее за собой.

– Даже не знаю. Если… – Но Серай уже не слышала его слов. Дэниел еще продолжал говорить, но его заглушил громкий и четкий голос, проникший в сознание принцессы старинным, давно не используемым способом.

«Серай из Атлантиды, это Райзен Микенский. Я прошу позволить мне связаться с вами таким образом».

Ответ на это формальное обращение бессознательно возник в ее мозгу прежде, чем атлантийка успела о чем-либо подумать.

«Принимаю и приветствую, Райзен Микенский. Какие новости в мире?»

«Прошлой ночью мы забрали из банка то, что должны были. Мелоди, э, смертная женщина Мелоди попросила меня сегодня вечером встретиться с ней и остальными, а затем я свободен и смогу присоединиться к вам и помочь в выполнении вашей миссии».

Серай услышала легкую заминку в его голосе при упоминании Мелоди, но спрашивать о причине этого было бы невежливо.

«Итак, вы справились?»

«Да. Теперь нам осталось лишь... Подожди. Здесь кто-то есть».

Ментальная связь между ними прервалась, затем возобновилась, полная гнева Райзена.

«Нас выследили. Они снаружи. Мелоди… они стреляли в Мелоди. Я должен идти. Свяжусь с вами, как только смогу».

Серай ахнула, и Дэниел мгновенно оказался рядом, поддерживая ее за плечи.

– Ты в порядке? Что случилось? Ты выглядела так, словно впала в транс.

Она рассеянно кивнула, но не смогла сосредоточиться на его словах.

«Райзен, надеюсь, Мелоди не сильно пострадала. Береги себя. Свяжись со мной, как только сможешь. Да пребудут с тобой мои молитвы и наилучшие пожелания».

«А мои – с вами, Серай. Передайте этому вампиру, что если он обидит вас, то ответит передо мной».

Связь прервалась, и принцесса расслабилась. Райзену есть чем сейчас заняться. Серай вознесла Посейдону горячую молитву, чтобы Мелоди поскорее поправилась, и они с атлантийцем оказались в безопасности… а затем осознала, что Дэниел ее трясет.

– Серай? Серай! Ответь мне, – звал он.

– Со мной все в порядке. Можешь меня больше не трясти.

Он мгновенно отпустил ее, отступил на шаг и провел рукой по волосам.

– Что это было? Ты словно отключилась. Это что-то вроде телепатии?

– Да. Это был Райзен.

В глазах Дэниела промелькнула какая-то вспышка, но он просто кивнул, ожидая продолжения.

– В банке все прошло успешно. Они получили то, что хотели, но пока мы говорили, Райзен сообщил, что на них напали. В Мелоди стреляли.

– Как она?

– Не знаю. Он не понял. Думаю, он собирался ей помочь и увести оттуда. Сказал, что свяжется с нами, когда сможет.

Она не стала упоминать об угрозе Райзена, полагая, что Дэниел не расстроится из-за того, о чем не узнает.

Серай взглянула в сторону выхода из пещеры; снаружи уже совсем стемнело.

– Пора идти. Я чувствую «Император». Он зовет меня, и очень сильно.

– Мы одни, – сказал Дэниел.

Серай протянула руки к небу и вызвала силу «Императора», но на этот раз на своих условиях. Энергия камня понеслась по воздуху к принцессе, отдаваясь в ее костях.

– Только от нас зависит, справимся ли мы с заданием или потерпим поражение. Почему-то я совершенно в этом уверена.

Дэниел поднял рюкзак и снова закинул его на плечи.

– Тогда нам действительно пора в путь. Давай найдем этот камень прежде, чем с ним вновь начнут играть.

Но было уже слишком поздно. Ведьма снова направила магию сквозь «Император», и Серай закричала. Ее голова почти раскалывалась от боли, вызванной силой неумело управляемого камня.

Восстановив дыхание, принцесса стиснула зубы и направилась к выходу из пещеры.

– Сейчас же. Мы должны сейчас же найти эту проклятую богиней ведьму.

Глава 19

Древнее заброшенное сооружение индейцев Синагуа в глубине заповедных Красных скал

– Я не знаю, как это сделать!

Айви понимала, что кричать на человека с оружием, скорее всего, плохая идея, но кровь из носа стекала по ее губе и щеке, а череп, судя по ощущениям, просто раскалывался. Для чего бы ни был предназначен этот аметист, поиск сокровищ под управлением похищенной ведьмы не входил в его задачи.

Определенно нет.

Эта попытка оказалась хуже предыдущих, намного хуже. На этот раз Айви полагала, что установила контакт с другой женщиной. Возможно, ведьмой, или по крайней мере обладающей определенной магией, созвучной камню. И той женщине тоже было больно. У Айви возникло неприятное чувство, что она тому виной. Ведьма слегка вздрогнула, когда на смену одной тревожной мысли пришла другая: ей все еще не сказали, что случилось с Аретой. Айви не купилась на сказку, будто ученица внезапно решила провести отпуск в Мексике. Конечно, девушка была достаточно взбалмошной, чтобы устроить подобное, но что-то в этой истории и человеке, ее рассказавшем, отдавало фальшью.

Тот же самый человек сейчас направлял оружие на кровоточащую голову ведьмы.

Яростно перерыв содержимое рюкзака, Йен выудил оттуда чистую бандану и протянул матери.

– Мам, возьми, вытри ею нос. Ты должна прекратить, это слишком вредно для тебя, – попросил он.

Айви отдала бы все и сделала что угодно, лишь бы уберечь сына от боли и страха, так явно отразившихся на его загорелом лице. Ярко-синие глаза мальчика, в точности напоминавшие отцовские, слегка поблескивали, но ее гордый сын сдерживал слезы. Он старался быть сильным для нее.

Мать беспокоилась, что Смитсон может застрелить Йена с той же быстротой и бессердечием, с какими прихлопнул бы комара. Банкир обладал маслянистой огненно-оранжевой аурой, которая извивалась и качалась вокруг него, подобно одуревшей от солнца гремучей змее. И опасность представлял не меньшую.

Что возвращало ведьму к мысли об оружии.

Странно, но, несмотря на наступление ночи с ее характерной пустынной внезапностью, вампир, которого Айви считала главным, не появился. Смитсон притащил ее в это новое место днем после едва ли пятичасового сна. По пути из другой пещеры банкир заставил их поесть отвратительной вяленой говядины и дал немного воды. Айви почувствовала усиливавшуюся от обезвоживания головную боль еще до того, как он привел ее в это сооружение и заставил использовать аметист. Вампира с ними не было. Это заставило ведьму задуматься, не развалился ли их преступный союз, а если так, то как можно использовать это знание себе на пользу.

Айви обняла Йена и вытерла нос протянутой им тряпкой, а затем взглянула на Смитсона, пытаясь скрыть свой страх перед оружием, направленным ей в голову.

– Где вампир?

Смитсон немного отвел взгляд – классический признак человека, собравшегося солгать, – и Айви удивилась, почему так называемый гений преступности оказался столь плохим лжецом. Особенно, если учесть, что он еще и банкир. Подонок.

– Он больше не нужен. Теперь я главный. У тебя есть пять минут на отдых, а затем я хочу, чтобы ты попыталась снова.

Смитсон знаком велел одному из своих громил дать ей еще бутылку.

Айви отвернула крышку и протянула воду Йену, который сделал глоток и вернул бутылку матери. Та допила содержимое одним большим глотком, яростно обдумывая происходящее. Если банкир убил Николаса, она вряд ли выберется из передряги живой. Вампир, по крайней мере, возражал против причинения вреда Йену.

Если этот червяк обидит ее мальчика, то умрет в мучительной агонии. Ведьма была уверена, что сберегла достаточно магии, несмотря на боль, приносимую камнем, и этого волшебства хватит, чтобы попытаться сбежать, пусть и без шансов на успех.

Не «попытаться», а сбежать. И все получится.

– Все. Хватит бездельничать, – сказал Смитсон, опуская оружие. – Ты ведь и без демонстрации прекрасно понимаешь, что я пущу в ход ружье. Но не стану трогать тебя, потому что ты слишком ценна для меня, по крайней мере сейчас.

Он улыбнулся и взглянул на Йена.

– Я слышал, что выстрел в коленную чашечку вызывает сильную боль. И может навсегда остановить рост мальчика. Что ты об этом думаешь, мисс Ведьма?

Красная пелена гнева затмила сознание Айви. Ей пришлось прикусить губу, чтобы не выпалить заклинание, которое изуродует ублюдка. Вокруг было слишком много головорезов, которым приказано уничтожить ее, если она попытается что-то предпринять. Айви не успеет убрать всех, прежде чем они причинят вред Йену, и Смитсон это знает.

– Думаю, ни в этом мире, ни в следующем нет места, где ты сможешь спрятаться, если обидишь моего сына, – произнесла она медленно и осторожно, стараясь не закричать, не заплакать или не впасть в бешенство. Иначе их обоих пристрелят. – Даже если ты убьешь меня, мое предсмертное проклятие будет преследовать и тебя, и твоих сыновей, и сыновей твоих сыновей тысячелетиями мучений и боли.

Смитсон побледнел и стиснул зубы, но затем вновь поднял ружье, на этот раз целясь в голову Йена.

– Ладно. У нас обоих одна цель, не так ли? Закончить это дело поскорее. Тогда ты и твой сын сможете спокойно покинуть это место, и мы больше никогда не увидим друг друга.

Один из бандитов, стоявших за спиной Смитсона у выхода, закатил глаза и улыбнулся другому охраннику. Айви поняла значение этой ухмылки. Им приказано убить ее вместе с сыном, как только Смитсон сбежит. Вероятно, он заплатил этим людям достаточно, чтобы они рискнули навлечь на себя гнев ведьмы.

Но никто не знал, что она не просто ведьма. Айви владела черной магией и умерла бы не одна.

Йен крепко обнял мать, и ее внутреннюю браваду как ветром сдуло. Черт с ними, с бандитами, ей просто нужно сбежать вместе с сыном. Она снова попробует приручить камень.

– Объясни мне еще раз, – устало сказала ведьма. – Что именно, по-твоему, мы должны здесь найти?

– Рубины.

Голос Смитсона звенел жадностью.

– Посмотри на эту картину. Вождь, или знахарь – ну или кто там еще – склоняется перед фигурой с жезлом. Между ними на полу груда блестящих красных камней. Наш ручной археолог думал, что здесь должно быть тайник с рубинами.

Айви ухватилась за последние слова.

– Думал?

Смитсон скривился.

– Он чересчур заботился о сохранении нашего наследия, и все такое. Он не пережил разговора.

– Вы имеете в виду, пыток, – горячо сказал Йен, поднимаясь с земли. – Вы чудовище. Вампир был лучше, чем вы, он пьет кровь, чтобы жить!

Айви ухватила сына и потянула обратно, закрывая от ружья Смитсона своим телом.

– Йен, хватит. Он не знает, что говорит. Он всего лишь мальчик. Не причиняй ему вреда.

Но Смитсон рассмеялся.

– Пьет кровь, чтобы жить. Неплохо. Послушай, у меня нет времени на всю эту ерунду. И я не собираюсь причинять вред тебе или ребенку, если ты просто сделаешь свою работу. Подними задницу и найди эти рубины. Потом ты свободна. Все просто.

Айви не поверила ни единому слову, вылетевшему из его лживого рта, но это не имело значения. У нее не было выбора. Ведьма снова обняла Йена, прошептала ему на ухо: «Береги себя», затем встала.

– Отдай мне аметист и укажи направление, в котором, по-твоему, должны лежать эти рубины. На этот раз все получится.

Смитсон кивнул одному из своих охранников, который держал камень в обернутой тканью деревянной шкатулке. Лицо бандита окрасилось в болезненный бледно-зеленый цвет. Он явно боялся ужасную ведьму, но выступил вперед, держа коробку как можно дальше от себя на вытянутых руках.

Айви не могла винить его за это. Камень обладал огромной силой и, вероятно, способен был поджарить глаза парня прямо в глазницах, прикоснись тот к нему голыми руками. Только она может это сделать.

Вот же ж повезло.

Ведьма аккуратно подняла аметист, и тот немедленно засиял глубоким пурпурным светом, разогреваясь в ее руках, пока не стал пластичным, совершенно не похожим на камень. Айви снова взглянула на Йена со слабой надеждой, что очередная попытка ее не убьет, но зная: она почти наверняка умрет от руки Смитсона, если откажется.

Айви закрыла глаза и мысленно собрала свою силу, осторожно раздувая из искры пламя, затем направила ее на камень и попыталась вновь объединить свою магию с магией аметиста, старой и невероятно сильной. Но большая часть этой магии была недостижима для ведьмы. Айви посетила запоздалая мысль, что эта способность к поиску сокровищ подобна салонным фокусам, которые устраивает опытный маг детишкам на потеху. Айви не представляла, как далеко может простираться сила камня. Лишь чувствовала: даже часть этой силы способна испепелить ее дотла, если ведьма окажется настолько глупа или неудачлива, что рискнет подступиться к этой власти.

Но ей и не требовалось делать все самой. Прежние попытки были неуклюжими, тяжелыми. На этот раз Айви собиралась вытащить свое не такое уж секретное оружие и открыться потокам энергии этой местности. Традиционалисты и так называемые практики мумбо-юмбо Нового Времени утверждали, будто энергетическая воронка ограничена только Седоной, но Айви-то знала, что могла получить доступ к силе с многокилометровой территории, особенно из Бель-Рок, своей тотемной скалы.

Посмотрим, что сможет противопоставить один опасный камень размером со страусиное яйцо мощнейшей энергии Бель-Рок.

Безмолвно попросив воронку поделиться силой, Айви открыла разум власти аметиста, который сейчас пульсировал в ее ладони, подобно живому фиолетовому сердцу.

«Пожалуйста, дух камня, одолжи мне свою силу в последний раз. Мой сын стал заложником капризов жадного человека, и в обмен на эту услугу я предлагаю тебе материнскую любовь и силу колдуньи. Помоги мне найти рубины для этого монстра прежде, чем он причинит боль моему ребенку».

В мозгу ведьмы возник образ красивой темноволосой женщины, измученной и бледной, которая, казалось, смотрела прямо на Айви сквозь пространство, время и магию. Женщина упала, пораженная копьем пурпурного света. Образ исчез, магия аметиста хлынула в ведьму, встречаясь с энергией воронки Бель-Рок, и подняла Айви в воздух внутри светящейся колонны. Колдунья мягко стукнулась головой о потолок и осмотрелась. Тонкий луч отделился от окружавшей ее стены света и указал на крошечный рисунок на потолке – миниатюрное изображение той картины, которую Смитсон показывал ей внизу. Айви коснулась рисунка рукой, и каменная панель скользнула в сторону – вновь магия. А затем сверкающий красный водопад низвергся из тайника в потолке. Ведьма попыталась уклониться, но светящаяся колонна удерживала ее почти в неподвижности на пути падающего сокровища.

Айви могла лишь закрыть голову и лицо руками и попытаться не стонать, когда острые обломки камня царапали кожу. Ведьма слышала, как Йен что-то крикнул, но магический свет не пропускал звук, и она не разобрала ни слова. Айви попыталась поддержать его улыбкой, но падающий камень впечатался ей в щеку, порезав кожу. Колдунья вновь закрыла лицо, решив, что сможет подбодрить сына после того, как выберется из-под этого камнепада.

Прошло несколько долгих минут, прежде чем луч света, наконец, освободил ее. Айви неловко упала с почти двухметровой высоты, на которой висела. Подвернув при падении лодыжку, она всем весом рухнула на землю.

На этот раз ведьма не смогла сдержать крик.

Йен рванулся вперед и поднял мать на ноги, так что она, хромая и тяжело опираясь на него, смогла дойти до стены и сесть там, подальше от огромной груды рубинов. Дюжины маленьких порезов и царапин от падавших камней болели и кровоточили на руках, плечах, шее и лице ведьмы.

– Думаю, тот, кто спрятал эти камни, хотел, чтобы нашедший их заплатил за это, – горько сказал Йен. – Это было похоже на одну из ловушек Индианы Джонса.

– К счастью, это не катящиеся глыбы, – отозвалась она, пытаясь улыбнуться.

Судя по реакции Йена, выглядела Айви жутко.

– Мам, у тебя снова кровь идет из носа, плюс все эти порезы и лодыжка. Надо отвезти тебя к врачу.

– Только если ты достаточно взрослый, чтобы вести машину, – пробормотала Айви, испытывая внезапное головокружение и слабость.

Если не истощение магических сил, то обезвоживание ее доконает. В любом случае она умрет, и ее сын окажется в большой опасности.

Тем временем Смитсон совершенно позабыл про Айви, едва не танцуя вокруг груды камней. Значит, это и есть его рубины. Должно быть, они. Обычные булыжники вряд ли вызвали бы такое ликование со скачками. В любом случае Айви уже видела камни во время падения. Грубые, необработанные – но вспышки глубокого красного и даже необычного пурпурного говорили сами за себя. В этой куче, вероятно, было рубинов на миллионы долларов, возможно, больше – ведьма ничего не смыслила в геммологии, – и конечно, сейчас Смитсон на седьмом небе от счастья. Его головорезы быстро собрали сокровища примерно в дюжину крупных вещевых мешков и один за другим покинули пещеру.

Вышеупомянутый подонок улыбнулся Айви, сцепив руки.

– Ну вот, это было совсем не сложно, правда?

– Моя мама вся покрыта кровью и поранила лодыжку при падении. Она могла умереть! Вы обещали отпустить нас, так сделайте это наконец! – закричал на него Йен.

Смитсон помолчал, пытаясь изобразить сожаление, но Айви видела безумное ликование в глубине его бездушных глазах.

– О, мне так жаль. Но твоя мама нужна мне. А чтобы удержать ее, мне нужен ты. Так что, похоже, мы все вместе отправляемся в путешествие.

– Я убью вас, если обидите мою мать, – яростно выпалил Йен.

Он попытался было сказать что-то еще, но Айви дернула сына за руку и взглянула на него с выражением, говорившим: «Прекрати немедленно, слушайся мать».

Йен подчинился, но ненадолго, судя по тому, как сжались его губы. Это означало: «Я могу взорваться в любую секунду».

Айви знала этого ребенка с того момента, как вытолкнула его, плачущего, в мир почти четырнадцать лет назад. Когда ее сын чувствовал несправедливость, он не мог молчать, какова бы ни была цена за непокорность.

И все же фраза «Я убью тебя, если обидишь мою мать» прозвучала фантастически. Йен так ждал своего следующего дня рождения. Мать даже могла бы купить ему машину. Айви громко рассмеялась и поняла, что потеря крови слегка повлияла на ее рассудок.

– Мне тоже хочется смеяться от такой радости, – сказал Смитсон, обнажая отвратительные, по-голливудски белые в коронках зубы. – Это чудесно. Я даже жалею, что Николас не на моем месте, хотя и надул этого грязного ублюдка. Ты только подумай, какие проценты набежали на эти сокровища за все века!

Айви моргнула.

– Ты невероятен. Какой безумец предаст мастера-вампира?

Затем она моргнула еще раз. И еще. Должно быть, потеря крови привела ее от головокружения прямо к галлюцинации, поскольку ведьма почти была готова поклясться, что увидела, как из живота Смитсона высунулась рука. Айви решила, что пришло время закрыть глаза и прилечь, пока не появился еще и танцующий розовый слон.

Но тут Йен и Смитсон закричали.

Айви вздернула голову, заставила себя открыть глаза и тут же пожалела, что сделала это.

В конце концов, это действительно была рука. Рука Николаса, пробившая насквозь брюшную полость Смитсона и рвавшая кишки ублюдка по пути обратно.

– Невероятно – это подходящее слово. Я многое в этой ситуации нахожу невероятным, Айви Хетта из ковена Полумесяца.

Николас стоял спокойно, словно не он только что выпотрошил человека.

– К счастью для вас обоих, я вижу, что тебя заставили помогать этому глупцу, возомнившему, будто может предать меня и ускользнуть.

Айви обхватила Йена и удерживала его, пока он не перестал кричать. Но худенькие плечики мальчика вздрагивали от сдерживаемых рыданий.

– Меня принуждали к каждому шагу на этом пути, и ты так же виновен, как он, – парировала ведьма.

«Достаточно смело», – подумала она, глядя на вампира, стоящего с кишками Смитсона, что обвивали его руки подобно браслетам. Или же по-настоящему глупо – по той же причине.

Айви решила быть полезной.

– Его головорезы уносят рубины в вещевых мешках. Возможно, ты сможешь их поймать, если двинешься прямо сейчас.

Должно быть, «невероятно» – это слово дня, ибо – невероятно – он улыбнулся ей.

– Смелости тебе не занимать, моя маленькая ведьма.

– Рада, что ты так думаешь, потому что сейчас меня стошнит, а потом я потеряю сознание, – отозвалась Айви.

Огонь факелов плясал перед ее глазами. Ради Йена ведьма попыталась удержаться на ногах, но до крайности истощила свое тело и волшебство. Она уцепилась за сына и упала вперед, уронив голову ему на плечо. Николас что-то сказал, Йен что-то ответил, но звуки сливались в единый гул. Айви не понимала ни слова – с тем же успехом они могли говорить на мандаринском диалекте.

Ведьма не могла оставить сына наедине с вампиром. Она отчаянно пыталась удержать сознание, но сил уже совсем не осталось. Попыталась сосредоточиться на разговоре, но последнее, что услышала, показалось сущим бредом – Айви была почти уверена, что ее сын попросил Николаса превратить ее в вампира. И, кажется, Николас согласился.

После этого она уже ничего не слышала.

Глава 20

Серай завинтила бутылку с водой и глубоко вздохнула, пытаясь снова убедить себя, что ей хватит сил выполнить задание. С каждым шагом передвигать отяжелевшими ногами, словно высеченными неумелым скульптором из мрамора или орихалкума, становилось все труднее. Связь с «Императором» без конца прерывалась и выкачивала из нее всю энергию, как магическую, так и физическую. Серай с ужасом думала о том, что же происходит с четырьмя девами, оставшимися в анабиозных капсулах в Атлантиде.

Делия уже погибла. Остались Хелена, Мерлина, Брандацея и Гвен. Связь Серай с ними слабела с каждой минутой, так что принцесса даже не знала, живы ли они.

Хотелось верить в лучшее. Если бы подруг принцессы можно было спасти одной лишь силой ее воли, то все остались бы невредимы.

– Что такое? – спросил Дэниел, бесшумно опустившись рядом с ней. Он ненадолго улетал, чтобы разведать обстановку.

– Не знаю, перестану ли я когда-нибудь удивляться тому, что ты умеешь летать. Как же это, наверное, чудесно, – восхитилась Серай.

– Но ты же умеешь обращаться в туман, верно? Или это прерогатива воинов? Я видел, как Вэн и другие это делали. Завораживающее зрелище.

Серай склонила голову на бок и задумалась.

– Полагаю, что все еще умею превращаться в туман. Это довольно просто, всего лишь часть магических способностей, дарованных богом морей своим детям. Не знаю, удастся ли мне обернуться сейчас, ведь я слишком устала. А проблема… – Принцесса замолчала, не желая показывать ему, насколько серьезно она ослабела, и стыдясь, что боится такой ерунды, как высота. Ведь от Серай зависело несколько жизней.

Дэниел кивнул, будто мог читать ее мысли.

– Но страх высоты никуда не делся. Да и вдруг, если ты превратишься в туман, твоя связь с «Императором» прервется?

Серай улыбнулась Дэниелу, сознавая, что он дарит ей замечательный повод выкрутиться. Она была благодарна ему за доброту, но не желала отворачиваться от правды.

– Мы оба понимаем, что я боюсь, но, полагаю, это не имеет значения. Мы сейчас совсем рядом с «Императором». Просто надо пройти еще немного и…

Жесточайшая боль нахлынула на нее с силой цунами. Ведьма использовала «Император» и на этот раз смешала силу аметиста с чем-то другим, с естественной магией окружающей земли. О, боги, как же больно, больно, больно, больно…

Серай стиснула зубы, пытаясь удержаться от крика, но не сумела подавить ужасный стон. Дэниел схватил ее за руку.

– Опять камень?

– Да, это…

Она не смогла закончить предложение. Потеряла способность дышать. У принцессы подкосились ноги. Энергия «Императора» ударила в нее, вытягивая магию Серай, откачивая все ее силы в общий поток. Атлантийка видела лицо ведьмы. Женщина чего-то или кого-то боялась. Ее заставляли использовать камень. На секунду Серай показалось, что она установила контакт с незнакомкой, но затем снова нахлынула энергия аметиста, и атлантийка с криком рухнула в объятия Дэниела.

«Император» безжалостно брал и брал, выкачивая из нее все, пока Серай не поняла: это конец, она точно умрет. Но у нее не осталось сил сказать Дэниелу, что она его любит, что в прошлом и в будущем для нее есть лишь он. А потом мир взорвался сияющим потоком фиолетового света.

Дэниел подхватил бесчувственную Серай и прислушался, но повисла тишина. Ни вздоха, ни сердцебиения, ничего, кроме безмолвия пустоты, смерти, конца всему. Вампир запрокинул голову к небу издал полный муки вой, сойдя с ума от ярости и боли потери, но затем здравый смысл все же к нему вернулся. Дэниел понял, что еще не поздно.

Он сможет это исправить. Серай возненавидит его за кровные узы, но по крайней мере останется в живых.

Вампир яростно прокусил себе запястье, а затем поднес руку к ее губам, втирая капающую кровь в ее рот. Сначала Серай никак не реагировала, но потом Дэниел нежно потер ей горло, чтобы вызвать глотательный рефлекс. Через мгновение, за которое вампир чуть не обезумел, принцесса дернула головой и судорожно сглотнула, но тут же закашлялась и задергалась от рвотных спазмов, словно вкус его крови оказался настолько ужасен, что Серай захотелось выплюнуть жидкость. Но Дэниел заставил ее глотнуть еще, чтобы наверняка оживить и исцелить любимую.

Достаточно, чтобы привязать ее к себе.

Достаточно, чтобы спасти ей жизнь.

И пусть Серай потом возненавидит его навеки – это ничтожная цена за ее жизнь.

Принцесса оттолкнула его руку, и вампир наконец отвел запястье от ее испачканного кровью рта. Дэниел лизнул рану, чтобы исцелить ее антикоагулянтами в слюне, а потом взял бутылку с водой, которую Серай обронила прежде.

– Выпей немного.

Принцесса непонимающе уставилась на Дэниела, так что он открыл бутылку и поднес к губам атлантийки. Она без колебаний выпила воду, а затем села, кашляя и отплевываясь, как будто чуть не поперхнулась.

– Кажется, попало не в то горло, – пробормотала Серай. – Что… что со мной случилось?

Дэниел не знал, что ответить, и вместо этого молча оторвал полоску ткани от края своей рубашки, намочил тряпку и нежно отер ей губы.

Серай снова схватила его за запястье.

– Ты… ты напоил меня своей кровью?

– Да, и не стану извиняться за то, что спас тебе жизнь, – грубо выпалил Дэниел.

– Я и не требую от тебя извинений. Спасибо.

Вампир немного отодвинулся, удивленный такой реакцией. Он ожидал, что атлантийка разозлится за подобную вольность.

– Я дал тебе испить моей крови, – медленно проговорил Дэниел, чтобы Серай в полной мере оценила его проступок, чтобы ненавидела, а не благодарила его.

Нет, он точно самый большой дурак на планете!

– Это первая ступень кровных уз. Я смогу чувствовать то, что ты чувствуешь, и знать, где ты находишься. Всегда. – Дэниел обхватил пальцами ее подбородок. – Ты понимаешь, что это значит? Я нарушил твое личное пространство.

– Ты спас мне жизнь, – возразила Серай. – Ты ждешь, что я разозлюсь?

Дэниел моргнул, понимая, что ожидал именно такой реакции – гнева.

– А, ну…

Серай нежно и едва ощутимо погладила его по лицу.

– Ты спас мне жизнь. «Император» выкачивал из меня все силы, потому что ведьма сумела воспользоваться местным волшебством, магией воронки вместе с энергией аметиста. Я умирала.

Атлантийка подарила Дэниелу такой долгий, медленный и нежный поцелуй, что он сам чуть не скончался от удовольствия.

– Ты спас мне жизнь, Дэниел, и у меня только одна просьба.

Он посмотрел в ее сияющие в лунном свете глаза и понял, что с радостью умрет за эту женщину.

– Все что угодно. Проси, что хочешь.

Серай глубоко вздохнула и обхватила его руками за шею.

– Займись со мной любовью.

Серай сама поразилась собственной смелости – но ведь она едва не погибла. Едва не умерла после одиннадцати тысяч лет похожего на смерть оцепенения, заточения в хрустальной клетке. Едва не умерла – а ведь почти не жила. Так никогда и не испытала близости с любимым.

И да, принцесса была готова отдать эту безрадостную жизнь ради возможности найти «Императора». Она заберет камень и вернет его в Атлантиду. Спасет других дев. А здесь и сейчас атлантийка желала чего-то лично для себя.

Серай крепко обняла Дэниела и склонилась к его грешно-соблазнительному рту.

– Поцелуй меня, – прошептала она ему в губы. – Поцелуй меня.

Вампир сидел неподвижно, словно статуя, в ее объятиях так долго, что Серай испугалась. Может быть, придумывает вежливый отказ, как настоящий джентльмен, пусть и утверждал, что он не такой? Атлантийка уже почти потеряла самообладание, когда Дэниел обхватил ее за талию и вскочил, так быстро подняв любимую на ноги, что у нее снова чуть не закружилась голова.

– Ты не представляешь, сколько я мечтал услышать от тебя эти слова, – хрипло признался вампир. – Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя? Занялся любовью? Ты уверена?

У принцессы не нашлось слов, чтобы убедить его, они просто исчезли в ее пересохшем от волнения и робости горле. Но Серай знала другой способ: дрожащими руками она расстегнула первую пуговку на его рубашке, затем вторую, третью… и лишь тогда осмелилась посмотреть на Дэниела. Он не сводил черных глаз с собственной бледной обнажаемой кожи и, стиснув зубы, наблюдал за неуклюжими попытками соблазнения.

– Это означает «да»? – переспросил он приказным тоном. – Если так, будь совершенно уверена. Я хочу тебя больше, чем сделать следующий вздох, и уже не отпущу.

Серай кивнула, а потом решила на всякий случай добавить шепотом:

– Да, прошу тебя, да.

Вампир улыбнулся, почти хищно, и Серай заметила кончики его клыков, но испытала лишь волнение, а не страх. Он исцелил принцессу своей кровью, но не пробовал ее в ответ, а Серай знала, что обмен кровью – словно афродизиак для занимающегося любовью ночного странника. Его самообладание было слишком идеально. Дэниел сдерживался.

Серай же хотела разрушить эту стальную выдержку.

Хотела заставить его безумно желать себя.

Серай пробежала язычком по губам, пробуя капельку крови, которую он ей пожертвовал, а затем затрепетала. Не от холода, а от удовольствия в объятиях этого мужчины, готовясь полететь в еще неизведанное царство чувственности с Дэниелом, с тем, о ком она так давно мечтала.

Вампир издал низкий горловой рык, не сводя глаз с губ, которые Серай снова облизнула, а затем резко притянул любимую к себе и навис над нею, слегка запрокидывая ее назад на свою крепкую как сталь руку.

– Сейчас. Ты нужна мне сейчас, – выпалил вампир, затем овладел губами Серай и показал ей, насколько прежде сдерживался.

Атлантийка вскрикнула, но Дэниел проглотил и ее крик, и ее дыхание, вобрал в себя всю ее сущность, овладевая каждой ее клеточкой – даже выдыхаемым ею воздухом.

Вампир лихорадочно ласкал тело любимой – руки, спину, попку, – затем ухватил подол ее рубашки и рванул; пуговицы градом рассыпались по земле, парочка звякнула о камни. Видимо, звук привлек внимание Дэниела, потому что он поднял голову и заозирался с дикими, горящими глазами.

– Не здесь, не в грязи. Закрой глаза, – попросил он.

Не успела Серай спросить, запротестовать или вообще о чем-то подумать, как вампир поднял ее на руки и куда-то побежал. Серай чувствовала, как они несутся с бешеной скоростью, но через несколько секунд Дэниел остановился. Атлантийка открыла глаза и поняла, что он принес ее на поросшую весенней травой лужайку под сень высоких деревьев. Где-то неподалеку мерно журчала речушка.

– Ты мне нужна, – повторил Дэниел, затем склонил голову и снова поцеловал любимую.

Он касался ее везде, жадно, поспешно; покрыл поцелуями шею Серай, спустился вниз к груди, а когда обхватил губами сосок, атлантийка закричала и вцепилась ему в плечи, в надежде, что любимый никогда ее не отпустит.

– Это слишком, – тихонько простонала она. – Слишком много ощущений и чувств. Не знаю, смогу ли это вынести.

Дэниел рассмеялся; вибрация прокатилась по чувствительной коже Серай, вызывая мурашки. Вампир перестал ласкать ее, и принцесса почувствовала укол разочарования.

– Тебе холодно? Я могу достать одеяла.

Он так и сделал, уложив принцессу рядом с собой на одеяла, расстеленные на мягкой траве.

– Поцелуй меня. Прикоснись ко мне. Мне необходимо чувствовать твои ласки.

Серай повиновалась, по-прежнему немного робея, но со все возрастающей страстью касаясь тела вампира. Расстегнула дрожащими пальцами рубашку, целуя постепенно обнажавшуюся кожу. Так как Дэниел давным-давно не выходил на солнце, она была совершенно белой, как самый изысканный атлантийский фарфор. Крепкая, мускулистая грудь сужалась в идеальный подтянутый живот. Атлантийка, осмелев, лизнула его в пупок. Дэниел застонал и содрогнулся. Ощутив, как и без того возбужденный член стал еще больше, Серай поняла, что любимый желает ее также сильно, как и она его.

– Хочу увидеть тебя, Дэниел. Всего тебя, – прошептала принцесса, заливаясь краской от собственного бесстыдства.

Не успела она сказать что-то еще, как Дэниел вскочил и разделся так поспешно, что уже через несколько секунд стоял перед возлюбленной во всей нагой красе, а затем опустился на одеяла и снова обнял Серай. Она слегка отодвинулась, чтобы посмотреть на его прекрасное тело: стройное, мускулистое, идеальное; в своей красоте вампир походил на падшего ангела. Принцесса перевела взгляд ниже и ахнула, чувствуя, как заколотилось сердце в груди.

– Дэниел. Это невозможно… Мы не подойдем друг другу… Он слишком большой.

Вампир вытаращил глаза, а затем рассмеялся, смутив Серай еще сильнее.

– Не смейся надо мной. Я серьезно.

– Знаю. Ты просто очаровательна, – ответил он, перемежая смешки поцелуями.

– Но…

Дэниел, не прерываясь, принялся ласкать ее груди, затем провел рукой по животу Серай, расстегнул ее штаны и спустил их, убрав преграду. Затем принялся умело поглаживать любимую меж бедер.

Серай затаила дыхание, затем поцеловала его со всей страстью, слегка трепеща от чудесного, покалывающего и сводящего с ума ощущения, которое прокатывалось от его губ к ее груди, а потом к тому самому чувствительному местечку, где сейчас вампир выписывал пальцами круги и…. ой. Ой.

Во второй раз за ночь Серай почувствовала, что теряет сознание, но на сей раз от чистого удовольствия и блаженства.

Волны ощущений прокатывались по ее телу и сквозь него, особенно там, где его касались губы и пальцы Дэниела. Атлантийка наслаждалась новыми, доселе неведомыми эмоциями, но ей хотелось большего, намного большего. Поняв, что же это означает – хотя непонятно, откуда? – Серай сделала самую храбрую вещь, которая только пришла ей в голову.

Единственную вещь, пришедшую ей в голову.

Серай взяла член вампира в руку.

Теперь ахнул уже Дэниел.

Когда тонкие пальчики принцессы обвили его плоть, вампир закрыл глаза и подумал, а не умер ли он на самом деле тогда, на солнце, и не оказался ли в раю? Конечно, Дэниел не раз сталкивался с опасностью и не единожды бывал ранен – но если такова цена за возможность обрести блаженство – а блаженство означало поцелуи Серай, – то вампир с радостью позволил бы ежедневно калечить себя до скончания веков.

Она так невероятно прекрасна, что Дэниел едва мог на нее смотреть – будто на солнце. И, как и у небесного светила, ослепительная внешность принцессы грозила спалить его дотла, осмелься вампир подойти слишком близко.

Плевать. Он уже горел в огне; сравнение с языками пламени полностью отражало его состояние, особенно, когда возлюбленная немного пошевелила рукой, и, черт, сжала пальцами его член и начала поглаживать вверх-вниз. Дэниелу показалось, что он сейчас взорвется.

– Серай, ты не можешь… если продолжишь, то я кончу тебе в руку, как юнец. Твое прикосновение – я так долго его жаждал. Я просто… о, боги, ты меня убиваешь, – простонал он, когда атлантийка улыбнулась и продолжила ласкать его даже еще более пылко, чем прежде.

Принцесса так восторженно улыбалась, что вампир изумился – как от нее может веять таким незамутненным блаженством, когда им угрожает опасность? Впрочем, если Серай продолжит целовать его шею, то Дэниел с радостью останется лежать тут навечно.

Он невольно выпустил клыки; на вампира накатила жажда крови, напоминая, какое лакомство течет в жилах атлантийки, так близко к его рту, к зубам. Так легко прокусить ее кожу.

Дэниел хотел попробовать любимую.

Жаждал ощутить ее вкус.

Выбрав меньшее из двух зол, Дэниел молниеносно, по-вампирски, приподнял Серай, снял с нее ботинки и одежду и покрыл поцелуями идеальное тело, обращая особое внимание на прекрасные груди. Затем поднял голову и посмотрел принцессе в лицо.

– Я сейчас попробую тебя на вкус. Возможно, это немного шокирует, но такая ласка совершенно естественна для любовников. И мне необходимо касаться тебя ртом, иначе я просто умру от желания.

Дэниел слышал хрипотцу в своем голосе, но ничего не мог поделать. Его почти трясло от желания и голода, и если он вскоре не овладеет любимой, то его вампирский мозг буквально взорвется.

Глаза атлантийки расширились, а в сапфировых глубинах запылал огонек. Серай кивнула, закусив губу, и Дэниел стал покрывать поцелуями ее живот, пока не добрался до цели. Снова принялся ласкать нежные складочки пальцами, вводя их во влажный жар, скользя по сверхчувствительному клитору, почти свирепо улыбнувшись, когда атлантийка вскрикнула.

– Да, вот так, – похвалил вампир, затем прижался к ней ртом и стал лизать и посасывать, удерживая бедра Серай на месте, когда она попыталась выгнуться и сползти с одеял.

Дэниел ввел в ее лоно палец, двигая туда и обратно, затем добавил второй, замедлив движения, чтобы она привыкла к вторжению в ее интимное местечко.

Движения Серай стали беспорядочными, она вцепилась в волосы вампира, а когда тот с силой засосал ее клитор, содрогнулась в оргазме, выкрикивая имя любимого. Дэниел нежно поглаживал атлантийку, пока она не успокоилась, затем приподнялся и устроился между ее ног.

– Я должен войти в тебя сейчас же, – произнес он, давай ей возможность отказать, хотя отказ, вероятно, его просто убьет.

Замерев и затаив дыхание, Дэниел ждал приговора. Серай не сказала «нет».

Не сказала «да».

Просто улыбнулась и снова обхватила рукой его член.

– Сейчас как раз подходящее время, – прошептала принцесса, но Дэниел видел, что она слегка напряжена.

– Сначала будет немного больно, – предупредил он, – но обещаю не спешить и сделать все так нежно, как ты хочешь.

Серай напряглась еще сильнее, но посмотрела на любимого с таким полным и безоговорочным доверием, что Дэниелу захотелось победить ради нее драконов, хотелось защищать ее, любить вечно… Но больше всего на свете – даже больше собственного желания – ему хотелось, чтобы первый за одиннадцать тысячелетий сексуальный опыт Серай оказался идеальным.

Вампир снова поцеловал Серай и медленно, очень медленно вошел в ее лоно, пока не почувствовал преграду ее девственности. И застыл, понимая, что одновременно и боится сделать любимой больно, и желает войти в нее так глубоко, чтобы стать частью ее души.

Мда, вот вам и «нервозность перед выступлением».

Ему крышка.

Когда Дэниел замер, Серай открыла глаза и увидела, что он зажмурился. Руки, плечи – да все тело вампира дрожало от едва сдерживаемого напряжения. На мгновение атлантийка задумалась, что же не так?

А потом поняла.

Ее «неджентльменский» джентльмен боялся сделать ей больно. Принцесса глубоко вздохнула и решила, как говорится, взять дело в свои руки.

– Дэниел, послушай меня. Если ты прямо сейчас не займешься со мной любовью, я закричу что есть мочи, и сюда сбегутся злодеи со всей округи. Они нас обнаружат и все испортят, а потом…

Серай не успела придумать, что же потом – и неважно, потому что Дэниел открыл глаза, улыбнулся и подарил ей жадный, страстный поцелуй, а когда атлантийка инстинктивно приподнялась ему навстречу, двинулся вперед, внутрь, овладев ею самым примитивным способом.

Серай вскрикнула – да, и правда немного больно, – но вампир замер, давая любимой возможность привыкнуть к его вторжению. Стоило ей расслабиться, а ее внутренним мышцам слегка размягчиться и принять его плоть, как Дэниел снова задвигался, осторожно входя и выходя из ее тела, снова и снова, так же размеренно, как омывающий берег прилив.

Волны экстаза вновь прокатились по телу, когда огромная возбужденная плоть Дэниела растянула лоно Серай, стимулируя такие чувствительные точки, о существовании которых атлантийка и не подозревала. Она чувствовала, как сперва осторожно, затем все ярче пробуждается в ней страсть к этому мужчине, который наконец оказался в ее объятиях, в ее теле – чистые, почти волшебные ощущения.

Серай чувствовала, что сейчас способна абсолютно на что угодно – даже если ведьма снова пропустит энергию через «Императора», атлантийка сможет одолеть их обоих силой своей любви к Дэниелу и этими изумительными, чудесными эмоциями.

– Как же мне нравится жить полной жизнью, – задыхаясь произнесла Серай.

Вампир вошел в нее глубоко – глубже, чем прежде, – и сознание, тело и душа принцессы завертелись в вихре и слетели с мировой оси.

Уловив момент, когда Серай достигла пика наслаждения, Дэниел ускорил темп, усиливая ее оргазм, затем растягивая его как можно дольше, ловя ртом ее крики удовольствия. Вампир целовал любимую, чувствуя каждый спазм ее тела – утонченную приправу к его собственному удовольствию, пока он старался насытить Серай. Член Дэниела никогда еще не был таким чувствительным; ночной странник пытался задержать собственную разрядку, сдержаться, но еще пара толчков – и он кончил, яростно вбиваясь в лоно атлантийки, пока член и мозг пустели от полного, потрясающего наслаждения.

Вампир едва не рухнул без сил, но в последний момент удержался на руках, стараясь не раздавить Серай своим весом, но стремясь чувствовать ее подле себя. Он целовал ее щеки, нос и губы, бессвязно бормоча нежные глупости, пока оба любовника не перестали дрожать.

– Ты был прав, так намного лучше, – серьезно заметила принцесса.

Дэниел рассмеялся, восхищаясь ею, самим собой – черт, в восторге от всего, что только есть в этой проклятой вселенной!

– Я рад, потому что это только начало, – ответил он и снова поцеловал любимую.

Серай ответила на поцелуй, потом внезапно остановилась и отстранилась с затуманенными, слегка расфокусированными глазами.

– Снова Райзен? – проворчал Дэниел, придумывая сотню способов отомстить чертовому воину за то, что помешал им в такой интимный момент.

– Нет, – наконец ответила Серай, прищурившись. – Хуже. Сейчас сюда прибудет Верховный принц Атлантиды со своим братом.

– Сюда? Сейчас? – Дэниел осторожно вышел из ее тела и принялся сыпать ругательствами по меньшей мере на трех различных языках.

– Они появятся здесь меньше, чем через полчаса, – заметила принцесса довольно спокойно, но Дэниел слишком хорошо знал Серай, чтобы не заметить пламя в ее глазах. – К счастью у меня есть еще одна рубашка с пришитыми пуговицами. Мне весь день хотелось искупаться, пора идти на речку.

– Я знаю, что они – члены твоей королевской семьи, ми амара, но я с удовольствием надрал бы им задницы, – проворчал вампир.

Серай притянула любимого к себе, пылко поцеловала, затем встала и направилась к воде.

– Наверное, я тебе даже помогу. Думаю, что получу удовольствие от процесса.

Следуя за ней, Дэниел вспомнил саблезубого тигра и улыбнулся:

– Ставлю на тебя.

Глава 21

Еще не остыв после занятий любовью с Дэниелом, Серай ждала под луной мужчину, который должен был сделать ее королевой всей Атлантиды. В заточении она тысячи раз мысленно представляла эту судьбоносную встречу: ее первый разговор с тем атлантийским принцем, что явится ей на помощь. Затем, узнав, что ей предназначен Конлан, Серай пыталась узнать о нем что-нибудь новое каждый раз, как ненадолго приходила в себя.

Спящая красавица, ожидающая принца, который заберет ее к чертям из хрустального гроба.

Но сейчас она сама себя спасла. Больше не нужно ждать и переживать до тошноты.

– Не так я надеялся провести час после нашего с тобой первого раза, – произнес Дэниел с грустной кривой усмешкой.

Неожиданный всплеск тепла и счастья охватил тело атлантийки, наполняя ее уверенностью. Пусть Конлан переживает, Серай же нет нужды волноваться. Она ему покажет, что значит быть истинной принцессой Атлантиды, как в те времена, когда Семь островов еще находились на поверхности и никто не смел сравниться по мощи с ее родиной.

Ну а вообще – всегда можно обернуться тигром и укусить принца.

– Они на подходе, – предупредил Дэниел, но Серай и так это поняла, пусть и не обладала вампирским обостренным восприятием.

Она ощущала присутствие верховного принца Конлана и его брата Вэна, по традиции — и по праву — занимавшего пост Королевского мстителя. Серай задрала подбородок, расправила плечи и – всего на мгновение – пожалела, что на ней серо-коричневая одежда и мужские ботинки, а не одно из богатых платьев. Но ее наряды уж точно давным-давно истлели и превратились в прах. Ткань не могла сохраняться так, как девы в волшебном анабиозе.

– Серай? Ты в порядке? Если хочешь, я не подпущу их к тебе. Скажи только слово. Вэн – мой друг, но, если надо, я с радостью надеру ему зад.

Дэниел улыбался ради нее, но в глазах светилось беспокойство. Он закатал рукава рубашки, и эти мускулистые предплечья и руки, которые так нежно обнимали Серай, вновь привлекли ее взгляд.

– Ты же знаешь, что я тебя люблю. Не отвечай, прошу. Я просто хочу, чтобы ты это понимал, независимо от того, что произойдет, пока мы ищем камень, – сказала принцесса Дэниелу.

Он пару раз открыл и закрыл рот, но послушно промолчал. И просто притянул ее поближе и поцеловал с таким огнем, что атлантийка удивилась, как они оба не сгорели.

Их прервал громкий свист, но Дэниел освободил любимую лишь несколько секунд спустя. Он улыбнулся страстной, соблазнительной улыбкой, предназначенной лишь для нее, и Серай еще больше расслабилась.

– Если я тебе нужен, я здесь, ми амара, – прошептал вампир так, чтобы слышала только она.

Серай кивнула и повернулась к атлантийцам. Она присела в реверансе, словно стояла не на поляне, а во дворце, одетая в платье из шелка и бархата.

– Приветствую вас, ваши высочества.

Прибывшие в свою очередь низко поклонились. Конлан вытаращил глаза, но ничего не сказал. Вероятно, их встреча была для него такой же неловкой, как и для Серай. Ее «гости», разумеется, выглядели просто сногсшибательно. Атлантийцы всегда были на редкость красивыми мужчинами, и королевские гены этих двоих лишь усиливали это свойство. Черные волосы, глаза цвета океанской синевы в лунном свете и высокие, сильные, воинские тела. Но принцесса не испытывала ложной скромности по поводу своей внешности, поэтому не собиралась уступать ни на йоту. Она не какая-нибудь ничтожная служанка, с благоговением взирающая на двух принцев.

– Черт возьми! – сказал другой, наверное, Вэн. Он внимательно посмотрел на Серай, потом на вампира, стоящего рядом и держащего ее за руку. – Дэниел, значит, вот какая у тебя версия сказки «Принцесса и лягушонок»? Или «Красавица и Чудовище»? Галадриэль и Гимли?

Дэниел сурово и с вызовом уставился на мужчину, который, как знала Серай, считался его другом. Однако атлантийка увидела, как дернулся вампир, услышав шутку о «Красавице и чудовище». Наверное, надо его потом об этом расспросить. А пока что она посмотрела на принцев свысока, словно на непослушных детей, которым давно пора на боковую.

От этой мысли Серай чуть сама не зевнула, но сдержалась. Атлантийка не желала показывать свою слабость, какой бы незначительной та ни была. Вдобавок, по правилам ведения переговоров, которым учил ее отец, первым заговорить должен противник. Поэтому принцесса молча выжидала.

Конлан наконец кивнул, как будто признавая, что она выиграла этот раунд, и снова поклонился.

– Леди Серай, я хочу официально поприветствовать вас от имени всех атлантийцев и попросить вернуться на континент.

Ай, хуже начала не придумаешь.

Ужасно.

– Мне не требуется твое приглашение, чтобы вернуться домой, юнец, – возразила Серай, вкладывая всю высокомерную заносчивость принцессы древней Атлантиды в голос и позу. – Я ходила по полям наших земель, когда ты еще не был ни желанием в сердце своей прапрабабушки, ни каплей семени в мошонке своего прапрадедушки.

Вэн расхохотался.

– О, похоже, мы станем лучшими друзьями! И, пожалуйста, не называйте меня высочеством, леди Серай, просто Вэном.

Он подошел к ней и протянул руку, которую принцесса машинально приняла лишь потому, что удивилась его реакции. Все еще посмеиваясь, Вэн склонился над ее рукой. Выпрямившись, он улыбнулся Дэниелу и слегка ударил того по плечу.

– У тебя крупные неприятности, верно, друг мой?

Дэниел сжал губы, но Серай заметила, что он пытается сдержать ответную улыбку.

– Да, я тоже так подумал, – ответил ночной странник, весело поглядывая на любимую.

– Ты слишком много на себя берешь, вампир, – процедил Конлан.

Слова прозвучали резко, точно свист кинжалов, готовых ранить врага – или же пока предостеречь его.

Серай это не впечатлило.

Дэниела, похоже, тоже.

– Дважды подумай, прежде чем указывать мне, что я могу и что не могу делать, атлантиец, – проворчал вампир.

Серай на мгновение задумалась, а затем подняла руки ладонями вверх и призвала небольшие энергетические сферы, явно давая понять, что не беззащитна. Принцесса подождала, пока не привлекла внимание всех троих, когда Дэниел и Конлан наконец перестали глупо и по-мужски выпендриваться друг перед другом.

– Никто не смеет указывать, что мне делать, меньше всего ты, принц-дитя. Ты потерял всякое право советовать мне, как поступать в будущем, когда бросил меня в хрустальной темнице и сошелся с человеческой женщиной, – сказала Серай.

Конлан вытаращил глаза и приоткрыл рот. Вероятно, не привык к тому, что кто-то ему перечит. Что ж, тем хуже для него.

Она склонила голову, вспомнив еще кое-что:

– Прими мои поздравления по поводу заключения брака и рождения наследника. Надеюсь, с матерью и ребенком все в порядке.

– Да, с ними все хорошо, и Райли не терпится познакомиться с вами. Если… если, конечно, вы согласны, – напряженно закончил Конлан, вероятно, осознав, насколько неловкой будет эта встреча.

«Здравствуй, жена моя, познакомься с женщиной, которая должна была стать моей женой. Давайте обсудим все это за бокалом вина».

Серай улыбнулась, представив себе картинку, и испарила энергетические сферы.

– Хорошо, что у вас есть чувство юмора. Вам оно пригодится, – заметил Вэн. – Но у нас мало времени. Не хотите рассказать нам, что произошло? Как взорвалась анабиозная капсула?

Он посмотрел на Конлана, и тот, похоже, что-то мысленно сказал брату. Вэн кивнул и повернулся к Серай, беря ее за руки. Дэниел напрягся и шагнул ближе, но больше ничего не сделал. Она чувствовала, насколько вампир доверяет по крайней мере этому молодому принцу и все-таки уважает Конлана.

– У нас очень плохие новости, – сказал Вэн совершенно серьезно. – Делия… мертва. Какой-то сбой в магии «Императора», и…

Серай перебила его и отняла руки.

– Я знаю. Я почувствовала ее смерть. Другие тоже умрут, если я как можно скорее не найду аметист; это тоже мне известно. Вы за этим сюда пришли? Разумеется, не за тем же, чтобы твой брат соизволил извиниться передо мной за все эти годы заточения.

– Я извинялся перед вами, Серай, – возразил Конлан, подходя ближе и глядя ей прямо в глаза. – Вы, разумеется, тогда спала, но как еще я мог это сделать? Наши лучшие умы пытались решить проблему анабиозных капсул, чтобы мы смогли освободить вас и других, но, похоже, «Император» уже какое-то время плохо работал, о чем мы понятия не имели.

– Как такое возможно? Почему будущий король Атлантиды не знал, что шестеро оставшихся граждан древнеатлантийской цивилизации рискуют умереть ужасной смертью в хрустальных капсулах? Нас держали в заточении на тысячелетия дольше обещанного.

Конлан с досадой вскинул руки.

– Откуда мне знать, что вам прежде обещали? Все записи о тех событиях утрачены.

Серай, беспокойно шагавшая туда-сюда по поляне, развернулась и с удивлением переспросила:

– Утрачены? Утрачены? В подводном городе, заточенном в своей собственной тюрьме – всеобъемлющим куполом? Куда, прошу, расскажите мне, о верховный принц Конлан, могли подеваться те свитки?

Она повернулась к Вэну и склонила голову, словно вежливо интересуясь:

– Неужели гигантская рыба проплывала мимо и украла их? Неужели народ Атлантиды устал от обычной пищи и закусил свитками?

Вэн поперхнулся, и Серай закатила глаза и повернулась обратно к Конлану.

– Неужели дети Атлантиды решили использовать их в качестве туалетной бумаги? Прошу, принц Конлан, о, будущий король, расскажите, как ваши предки умудрились утратить информацию, которая бы нас освободила?

Дэниел вдруг подскочил с земли и взмыл вверх, исчезнув в воздухе. Серай посмотрела ему вслед, не понимая, с чего это маг оставил ее в такой момент.

Неужели она показала себя такой стервой, что Дэниел решил сбежать?

Но не успела она хорошенько задуматься над этой неприятной мыслью, как он уже вернулся, молча опустился с небес и легко приземлился рядом с Серай. Вампир обнял ее за плечи и поцеловал в макушку.

– Извини, мне что-то показалось. Это всего лишь зверь. – Он улыбнулся атлантийке. – Ты так хорошо сама справляешься, что я знал: ты не будешь возражать.

Серай импульсивно поднялась на цыпочки и поцеловала Дэниела.

– Спасибо тебе.

Когда она повернулась, то заметила, что Конлана почти трясет от сдерживаемой энергии.

– Вы не можете связаться с вампиром, Посейдон никогда этого не позволит.

– О, так же, как атлантиец не должен жениться на человеке? Конлан, ты настоящий лицемер!

Вэн отошел на несколько шагов и сел на камень.

– Она права. И это не просто вампир, это – Дэниел, который сотни раз спасал наши жизни и жизни многих атлантийцев.

– Дэниел – вампир, – заявил Конлан сквозь стиснутые зубы. – Она – принцесса древней Атлантиды, женщина с голубой кровью правящих старейшин, которой суждено однажды стать королевой…

– Если посмеешь заикнуться о программе размножения, я буду швырять в тебя энергетические сферы, пока не заплачешь за мамкиной сиськой, – мило предупредила Серай.

– Кстати о взрывах – я стою здесь, – на удивление весело заметил Дэниел. – Если хотите обсудить, достоин ли я быть с Серай, то можете обращаться прямо ко мне.

– Тебя это не касается, – проворчал Конлан.

– Вообще-то касается, так как не больше часа назад он помог мне избавиться от жуткой обузы – моей девственности, – сообщила Серай, чувствуя мелочную радость от возможности сообщить об этом Конлану.

Вэн снова присвистнул, но Конлан отступил на пару шагов, словно она его ножом пырнула. Верховный принц пронзил Дэниела таким гневным взглядом, что им можно было бы убить.

– Я придушу тебя голыми руками. Я… – Конлан буквально исходил яростью.

– Ты ничего не сделаешь, так как не имеешь права ни злиться, ни защищать, ни угрожать, – перебила его Серай. – Однако мне интересно узнать, что скажет верховная принцесса Райли о такой твоей реакции.

– Я веками считал, что моя обязанность – защищать вас, – наконец ответил Конлан. – Я не… не знаю, как перестать, особенно, когда думаю, что одна из наших самых опекаемых представительниц, отдается мужчине без души.

Дэниел вскрикнул, словно его ударили, но Серай не могла пока смотреть на него.

Непроизнесенные слова повисли в воздухе между нею и Конланом, бывшей девственницей и принцем, который ею пренебрег. Между ними никогда не было любви, а вот оскорбленной гордости – через край.

Эта мысль пронзила сердце Серай, и атлантийка поняла, что должна отпустить гнев. По крайней мере пока они не вернут «Императора» и не спасут дев.

Принцесса прошептала:

– Мы отвратительно себя ведем, Конлан. Я прошу прощения за себя и то, какую роль в этом конфликте сыграла моя гордость. Эти женщины зависят от нас, и каждую минуту, которую мы тратим на глупые препирательства, у них остается все меньше надежды на спасение.

Конлан заколебался, а затем поклонился ей намного ниже, чем раньше.

– Конечно, вы правы и посрамили меня своей добротой, принцесса.

Она покачала головой.

– Я уже не принцесса, прошу, называйте меня просто Серай. А сейчас нам пора.

Дэниел забросил рюкзак на плечо, а затем остановился.

– Вы ничего не сказали про Джека. Он в порядке? Аларик нашел способ ему помочь?

Конлан посмотрел на Вэна, но тот лишь пожал плечами.

– Аларик не вернулся в Атлантиду, и уж точно не с Джеком. Мы даже не знаем, пускает ли Посейдон к нам перевертышей, так что один из наших воинов, женившийся на пантере-оборотне, так пока и не приводил ее к нам. А что? Что случилось с Джеком?

Дэниел быстро рассказал им, что произошло; лица Конлана и Вэна мрачнели с каждым его словом.

– Мы должны их найти, – заметил Конлан. – Аларик необходим для спасения дев. Горас знает анабиозные капсулы, но только Аларик своей магией способен сдержать последствия взрыва.

– Мы обязаны помочь им, – возразил Вэн, указывала на Дэниела и Серай.

– Мы сами прекрасно справимся, а вы найдите Аларика и возвращайтесь, – сказала Серай, желая уйти, да поскорее. – Отыщите жреца, но знайте, что он никогда добровольно не оставит свою пару.

– Джека? – с удивлением переспросил Вэн.

– С ними Квинн, – пояснил Дэниел. – Аларик поклялся никогда ее не бросать, а человеческая половина Джека может никогда не вернуться… Сложно объяснить. Идите, разберитесь со всем и пошлите подмогу. Нам пора уходить.

– Я могу остаться, – предложил Вэн, но Серай покачала головой.

– Если вы не знаете, где он, то лучше вам обоим отправиться на поиски. Сделайте все возможное, чтобы найти Аларика. Он сможет защитить моих сестер, если ведьма, использующая «Императора», не отдаст аметист добровольно.

Конлан откинул голову.

– Ваших сестер? Я не знал, простите меня, Серай…

Она отмахнулась.

– Потом. Я все объясню потом. А сейчас уходите.

И побежала, будто не в силах воспротивиться мощи, к руслу ручейка, а потом дальше на северо-запад.

Вампир последовал было за ней, но Конлан метнулся наперерез, схватил Дэниела за руку и заставил остановиться.

– Наш разговор еще не окончен. Ты не можешь надеяться на будущее с принцессой Атлантиды, каким бы замечательным союзником для нашего народа ты ни был. У тебя даже нет души, чтобы провести с нею ритуал смешения душ. Дэниел, Серай заслуживает лучшего.

Молниеносным движением Дэниел вывернул принцу руку и заломил ее Конлану за спину.

– Больше никогда не прикасайся ко мне, атлантиец, если, конечно, желаешь сохранить конечность, иначе тебя ждет судьба нашего друга Райзена.

Он отпихнул Конлана в сторону и снова пошел за любимой.

– И не волнуйся, – бросил вампир через плечо, обращаясь к разъяренному принцу. – Я с тобой согласен. Серай заслуживает лучшего. Но пока что я – все, что у нее есть, и умру прежде, чем позволю кому-либо навредить ей.

Лорд Джастис, спрятавшийся за деревьями, медленно отпустил рукоятку меча. Примерно в двадцати шагах от него Конлан и Вэн вошли в портал, а Дэниел и Серай исчезли вдали. Принц был прав: вампир не обрадовался бы, заметь их рядом.

Тем хуже. Джастис проследит за парой, дождется, пока они найдут «Императора», потом заберет камень, принцессу и вернется с ними в Атлантиду прежде, чем Кили начнет по нему скучать.

И плевать, понравится Дэниелу такой поворот или нет.

Джастис взмыл в воздух, принял форму тумана и последовал за необычной парочкой в каньоны, концентрируясь на дыхании. Кили научила его техникам, помогавшим воину контролировать вспышки ярости своей непредсказуемой нереидской половинки. И так уже плохо, что вампир осмелился изнасиловать принцессу Атлантиды, но то, что он сделал это с девой, лишь несколько часов назад вышедшей из анабиоза и явно очень уязвимой, – это разъярило обе половинки, ведущие мирную войну в душе Джастиса.

«Мы медленно убьем его», – заявил нереид.

Безумная радость переполняла эти слова.

«Мы не убиваем союзников», – возразил себе Джастис.

«По крайней мере мы его отдубасим. И хорошенько».

Джастис набрал скорость, чтобы нагнать Дэниела и Серай.

«Да, мы хорошенько его отдубасим», – согласился он.

Глава 22

Дэниел догнал Серай и минут двадцать просто молча шел рядом, надеясь, что этого времени достаточно, чтобы дым, который, казалось, от злости валит из ее ушей, рассеялся. Наконец вампир решился заговорить:

– Наверное, огорошить бывшего жениха новостью, что мы только что переспали, – не самое лучшее начало разговора.

– Вообще-то, я сообщила ему об этом в конце разговора, – заметила Серай, но опустила голову, спрятав лицо за завесой волос. Его суровая принцесса, похоже, снова покраснела. Эта мысль заставила Дэниела улыбнуться. – И моим женихом, кстати, его тоже считать нельзя, если ты подразумеваешь взаимное согласие. Скорее, меня просто выбрали, как блюдо в меню. Но все равно прости. Я не хотела ставить тебя в неловкое положение, да еще и при твоем друге Вэне и будущем короле Атлантиды, тем более, что ты, выходит, и сам политик.

– Ты таким тоном произнесла «политик», как большинство людей говорят «таракан» – видимо, не очень-то одобряешь мою работу.

Серай подняла взгляд, но не остановилась.

– У меня нет права одобрять или не одобрять что-то в твоей жизни, Дэниел. Я лишь знаю, что политика и государственные деятели сотворили со мной. Получив власть, слишком многие становятся тиранами. Человека приносят в жертву во имя некогда благородных идей величайшего добра, а права и свободы забываются во всех этих планах и интригах. Я потеряла одиннадцать тысяч лет жизни – наверное, я могу позволить себе немного сарказма, нет?

Дэниел рассмеялся.

– Думаю, ты можешь позволить себе все, Серай. А еще я считаю, что ты права – сейчас у нас нет на это времени. Чуть позже, ладно? Мы с тобой отлично посидим, поболтаем, как в старые добрые времена.

Тут засмеялась уже Серай.

– А торт будет? На наших посиделках обязательно должен быть торт!

– И пиво, – добавил Дэниел. – Торт и пиво. Еще, может быть, жареный цыпленок.

– Я из-за тебя есть захотела. В этом твоем рюкзаке чего-нибудь пожевать не осталось?

Дэниел остановился, положил сумку на камень, покопался в ней и вытащил на свет несколько яблок и батончиков гранолы. Вампир протянул яблоко и один из батончиков Серай вместе с бутылкой воды.

– На королевский пир, конечно, не тянет, – произнес он. – Однако больше у нас сейчас ничего нет. Когда эта история закончится, и мы сможем насладиться заслуженным отдыхом, я поведу тебя в лучший ресторан, какой только сможем найти.

– До или после торта с пивом? – Серай откусила яблоко, и на лице ее разлилось такое блаженство, что Дэниел поневоле задумался о других способах доставить подобное удовольствие. В результате вампир ощутил, что ему снова отчаянно требуется холодный душ.

Вместо этого Дэниел прислонился к камню, бросив для маскировки рюкзак на колени, и откусил кусочек гранолы.

– Так вкусно! – сказала Серай. – Пожалуй, я скучала по фруктам почти так же сильно, как и по тортам.

– Ну и гадость эта гранола! – отозвался Дэниел, отплевываясь.

– Попробуй яблоко, – посоветовала принцесса, наслаждаясь своим батончиком. – А тебе нужно пить мою кровь?

Хорошо, что Дэниел уже выплюнул кусок гранолы, а то непременно подавился бы.

– Мне нужно что?!

Серай спокойно встретила его взгляд.

– Это логичный вопрос, ночной странник. Тебе нужно пить мою кровь? Вокруг больше никого нет, кто мог бы стать донором, а я не хочу, чтобы мой единственный союзник ослабел от голода, когда мы найдем «Императора».

– Я… ты… – Дэниел не мог подобрать слов. Предложить свою кровь монстру. Что еще ей придет в голову? Подставить шею? Ей что, умереть захотелось?

– Или это все же жажда? – Серай наклонила голову, глядя на него, словно на подопытного кролика. – Ты называешь свою потребность в крови голодом или жаждой?

– Я ее никак не называю! Эта потребность сильнее голода, сильнее жажды. И нет, мне не нужно пить твою кровь. Никогда, никогда больше не предлагай мне пить твою кровь. – Ему потребовалась вся выдержка, чтобы не закричать на Серай. О чем, черт побери, она думала?!

– Ладно. Не то чтобы я собиралась предлагать подобное кому-то еще, – добавила она, забрасывая огрызок яблока в кусты, чтобы им могло позавтракать какое-нибудь животное, и аккуратно убирая пустую бутылку в карман рюкзака, все еще стоявшего на коленях Дэниела. В результате она оказалась к нему слишком близко, особенно учитывая специфическую тему их разговора.

Катастрофически близко.

До Дэниела наконец дошел скрытый смысл ее слов, и он угрожающе посмотрел на Серай.

– Чертовски верно! Ты никому никогда не позволишь пить твою кровь. Убью любого, кто попытается.

Кажется, совершенные губы Серай на мгновение изогнулись в улыбке, но она исчезла так быстро, что вампир не мог бы поручиться.

– Ты меня подначиваешь, да? – недоверчиво переспросил Дэниел. – Когда говоришь про свою кровь?

– Подначиваю – слишком сильно сказано. Скорее, слегка поддразниваю, – ответила атлантийка, убирая упавшие на лицо волосы. – Но только по поводу других, пьющих мою кровь. Ты, кажется, слишком собственнически относишься к моей крови, хоть и утверждаешь, что не хочешь ее пробовать.

Ну и как их разговор принял такой оборот? У Дэниела никогда не получалось играть во все эти словесные игры с женщинами, и, совершенно определенно, прогресса в данном умении вообще не предвиделось.

– Я не… я вовсе… Ой, да наплевать! – Вампир забросил рюкзак на плечо, больше не опасаясь, что Серай увидит его эрекцию – разговор подействовал, как столь желанный прежде холодный душ. – Пойдем.

Дэниел двинулся в направлении, которого они придерживались прежде, а вслед ему серебряными колокольчиками звенел смех принцессы.

Некоторое время они шли молча, но эта тишина была уютной. Дэниел радовался возможности просто оставаться рядом с Серай так долго, как только получится. Пока она не поймет, что жить с чудовищем – это не лучший выбор. Однако странно, что Серай не хочет разговаривать – и это после тысячелетий молчания. Вампиру хотелось услышать ее голос, но он не знал, что сказать.

Дэниел легко перепрыгнул через лежавшее на дороге бревно и подал руку Серай. Она вложила свою ладонь в его, и от этого прикосновения электрический разряд пронзил Дэниела, но вампир постарался скрыть свою реакцию. Судя по тому, как атлантийка сжала пальцы, и тому, как расширились ее глаза, – безрезультатно. Или же Серай почувствовала то же самое.

Дэниел и сам не знал, на что больше надеется.

– Сейчас «Император» не двигается, – произнесла Серай, перешагнув через бревно. Руку она так и не отняла – хороший знак. – Расскажи, чем ты в последнее время занимался, – попросила принцесса. – Ты давно очнулся от спячки? Когда начал работать с Конланом и Вэном? Как стал Прайматором?

– Осторожнее с желаниями – могут и сбыться, – пробормотал вампир, думая, что прежнее молчание, похоже, оказалось не таким уж и плохим вариантом.

– Что? – Серай задрожала, поэтому Дэниел остановился, вытащил из рюкзака куртку и протянул ей.

– Ничего. Ночами здесь бывает довольно холодно.

Серай застегнула куртку и посмотрела на спутника, вопросительно приподняв бровь.

– Вот как? Думаешь, разговор о погоде заставит меня забыть о моих вопросах?

Дэниел двинулся дальше.

– Мы уже близко?

– Нет. Если будем и дальше идти с такой скоростью, то, наверное, потребуется еще около двух часов. Ты как раз успеешь рассказать о себе.

– Хорошо, расскажу, но тогда ты должна в подробностях объяснить, как превращаешься в саблезубого тигра.

– Отлично, – с улыбкой ответила Серай. Она отняла руку, и Дэниел автоматически снова схватил ее, только потом осознав, насколько привык к близости принцессы, к тому, что можно коснуться любимой, держать ее.

И когда Серай его покинет, эта привычка сделает расставание невыносимым.

– Я скитаюсь по земле последнюю тысячу лет или около того, – сказал Дэниел. – Когда очнулся от спячки, то помнил все уроки, преподнесенные мне судьбой. Но мои цели изменились.

– Цели?

– Искупление, а не месть, – тихо ответил вампир. Слова, которые просто произнести. Так просто. И гораздо сложнее воплотить в жизнь.

– Тебе за многое пришлось расплачиваться?

– Да. За слишком многое. Мне никогда не удастся искупить все свои грехи, так что не стоит и надеяться на прощение, – подтвердил Дэниел. – Я не могу говорить о тех темных днях после исчезновения Атлантиды, Серай. Прости, но не могу. Ни с тобой, ни с кем, но особенно – не с тобой. Не хочу видеть, как ты осознаешь, насколько я изменился, как поймешь, что я стал чудовищем.

Серай нахмурилась.

– Ты же не думаешь, что… Подожди, а потом? Когда ты искал искупления – что ты делал? Мир уже тогда совершенно изменился, даже всего лишь тысячу лет назад. Где ты был?

Она остановилась завязать шнурки альпинистских ботинок, а Дэниел задумался, с чего начать.

– Я жил в Европе. Очень плохие времена. Вампиры по всему миру открыто захватывали и убивали людей. Страх и суеверия, отсутствие достойного слаженного противостояния – все это добавило мрачных красок и без того очень тяжелой странице истории.

– Похоже, «очень плохие времена» – это мягко сказано.

– Меня в последнее время часто обвиняют в преуменьшениях, – признал Дэниел.

– Что ты делал?

– То немногое, на что оказался способен. Я решил, что, будучи вампиром, могу «поработать под прикрытием» – притворился, будто я просто еще одно чудовище, жаждущее повеселиться, попив чужой крови. Получив доступ в определенные круги, я, скажем так, сменил режим.

– Ты убил их, – уточнила Серай, посмотрев на Дэниела и отведя взгляд.

– Да, я их убил. Еще больше крови на моих руках, – жестко ответил вампир.

– Я бы сказала, что на твоей совести спасенные жизни, – возразила атлантийка. – Ты их учитываешь, когда составляешь список своих прегрешений? Жизни, которые ты спас, остановив убийц?

– Я не веду подсчеты, Серай. Ты не понимаешь. Спасение нескольких жизней не искупает совершенного мною прежде.

Она замерла, а заодно заставила остановиться Дэниела, так как по-прежнему держала его за руку.

– Ты спас не «несколько» жизней, а гораздо больше. Признай это. И, кажется, ты все-таки ведешь счет – только при таком странном к себе отношении запоминаешь исключительно тех, кому навредил, а не тех, кому помог.

Дэниел горько рассмеялся.

– Тех, кому я навредил? Ты имеешь в виду – тех, кого я убил? Тех, кого выпил досуха, пока в их теле не осталось и капли крови? Их?

Слезинка сорвалась с ресниц Серай и медленно скатилась по щеке – и Дэниелу захотелось вырвать себе язык за то, что накричал на нее.

– Не плачь из-за меня, принцесса. Я не стою твоих слез.

– Но это все из-за меня, – прошептала она. – Я выбрала для тебя такую жизнь. Из-за меня ты стал ночным странником, мучился от жажды крови и страдал долгие-долгие годы. Все это только моя вина. Как же ты должен меня ненавидеть.

Она упала на колени, спрятав лицо в ладонях, но Дэниел все равно слышал всхлипы, и твердый почерневший панцирь, скрывавший его сердце, треснул еще больше.

– Нет, – сказал вампир, поднимая любимую на руки. – Никогда, никогда не смей так думать. Ты подарила мне шанс жить, сделать что-то достойное. Не твоя вина, что я так грандиозно облажался.

Серай подняла залитое слезами лицо и посмотрела на спутника.

– Но ты же больше так не поступаешь. Верно? Сейчас ты делаешь мир лучше. Ты все время называешь себя чудовищем. Но даже чудовище может заслужить искупление, Дэниел. Этому нас учат сами боги. Неужели ты настолько высокомерен, что считаешь, будто заветы богов и их наставления о прощении к тебе не относятся?

Он ловил губами слезы на щеках Серай – одну за другой.

– Прощение – это замечательно, ми амара. Но есть вещи настолько отвратительные, что не заслуживают прощения. Я помог свергнуть одних из худших монстров в истории, но по-прежнему не уравнял счет. Смогу ли я когда-нибудь сделать достаточно? Смогу ли примириться со своим прошлым? Нет, никогда. Только смерть подарит мне покой.

– Тогда ты обрекаешь меня прожить еще одну жизнь без тебя? – Серай обняла Дэниела за шею и посмотрела ему прямо в глаза. – Думаешь, я тебе позволю? Подумай хорошенько, кузнец, прежде чем пытаться отвергнуть принцессу Атлантиды.

Тут она хлюпнула носом, несколько подпортив эффект от таких заносчивых слов, но Дэниел знал, что именно Серай пыталась для него сделать, – и от благодарности у него потеплело на душе.

– Я никогда не стану достойным тебя, – мрачно ответил вампир.

На губах Серай расцвела красивейшая улыбка, хотя на ресницах все еще блестели слезы, словно маленькие звезды в лунном свете.

– Ну что ж, дам тебе еще тысячу лет, чтобы постараться, но смотри, ни днем больше!

– Подожди, это еще не все, – предупредил Дэниел, пытаясь заставить Серай понять прежде, чем он поверит в ее безрассудность. Прежде, чем почувствует надежду. – Я связал себя узами крови с Квинн. Сестра жены Вэна Дейдре умерла из-за меня. Все, кто мне небезразличен, погибают. С твоей стороны лучше держаться от меня подальше.

– Узы крови? Ты сделал это для того, чтобы спасти жизнь Квинн так же, как мою?

– Ну да, но…

– А вторая девушка – Дейдре, – настойчиво продолжила Серай, хотя Дэниел видел и слышал боль в ее глазах и голосе. – Ты любил ее? Как она умерла?

– Нет. Нет, я не любил ее. Пытался спасти, но Дейдре слишком долго подвергали пыткам. Она закрыла меня собой от смертельного удара, чтобы убежать от своей боли, – признался Дэниел.

– Я знаю, что в твоей жизни были женщины, но меня это не волнует. Не могу же я ревновать к ним или злиться на тебя за то, что ты находил друзей или утешение, считая, меня мертвой. Я уже потеряла тебя однажды, – прошептала Серай. – И не потеряю снова. Перестань пытаться заставить меня уйти.

Дэниел старательно вспоминал что-нибудь еще – что угодно – лишь бы переубедить Серай, но она не собиралась давать ему время на раздумья. Теплое, нежное тело атлантийки, лежавшее в объятиях вампира, заставляло его жаждать обладать ею – снова и снова.

Серай поцеловала Дэниела, и все мысли о благоразумии, благородстве и стойкости вылетели из его головы – вампир просто поцеловал ее в ответ, вкладывая в этот поцелуй все те чувства, что бушевали у него в душе. Чувства, в которых разум не позволял ему признаться.

– Дэниел, – прошептала Серай долгое время спустя. – У меня снова голова кружится.

Он усмехнулся.

– Ну да, я частенько так на тебя действую.

Атлантийка вымученно улыбнулась в ответ.

– Да. Нет. Кажется…

Глаза Серай закатились, и она упала на Дэниела. Вампир поймал ее и бережно опустил на траву, спешно подложив рюкзак ей под голову. Чертов «Император» собирал свою дань – их время заканчивалось. Серай становилась все слабее и слабее, а Дэниел ничего не мог с этим поделать.

Вампир склонился над ней, чтобы вытащить из рюкзака еще одну бутылку воды, и с облегчением убедился, что и пульс, и дыхание любимой были ровными и размеренными. Значит, это ненадолго. Небольшой отдых определенно поможет.

Еще даже не услышав крик, Дэниел ощутил какое-то изменение в воздухе. Кто-то приближался – и приближался быстро. Вампир откатился в сторону и вскочил с кинжалами в руках, готовый защитить Серай от любой опасности, какой бы она ни была, но оказался абсолютно не готов к тому, что увидел.

На них напал атлантиец. Воин с длинной косой голубого цвета. Мужчина, которого Дэниел знал и считал союзником. Вампир успел выкрикнуть имя своего противника – как раз перед тем, как меч, нацеленный в голову ночного странника, описал в воздухе смертельную дугу.

– Джастис! Какого черта ты творишь?

Но тут началась настоящее сражение, и Дэниелу пришлось поберечь дыхание для схватки, потому что по какой-то безумной причине лорд Джастис из Атлантиды решил его убить.

Глава 23

Очнувшись, Серай поначалу решила, что все еще спит: Дэниел сражался с атлантийским воином, изо всех сил старавшимся убить вампира. Внешность данного представителя Атлантиды оказалась классической: высокий, темный и мускулистый. Серай даже сочла бы его красивым, не кидайся незнакомец со своим огромным мечом на мужчину, которого она любила.

Дэниел кинжалами отразил мощный удар, взвился высоко в воздух, пролетел над головой атлантийца и грациозно приземлился за его спиной. Резко выбросив вперед руку, вампир ударил нападавшего, но не лезвием, а рукоятью своего кинжала.

Почему он так странно себя ведет? Отвлекать Дэниела не хотелось, особенно во время боя с таким опасным противником, но узнать, что происходит, просто необходимо. Борясь с головокружением, Серай села, подождав, пока пройдет тошнота.

– Дэниел! Кто это? Почему он напал на нас?

Вампир отпрыгнул в сторону, уворачиваясь от удара устрашающего, острого как бритва меча, но лезвие пропороло-таки рубашку.

– Принцесса, познакомься, – лорд Джастис, бывший атлантиец.

– Бывший? О чем ты, вампир? – переспросил Джастис, оставив попытки проткнуть Дэниела. – Мы не оставили Атлантиду.

– Бывший, потому что скоро ты умрешь, если сейчас же не прекратишь и не объяснишь мне, какого черта на меня напал, – зарычал Дэниел.

Джастис отбросил за спину свою длинную косу, казавшуюся почти синей в лунном свете, и встал в боевую стойку с мечом наготове.

– Возможно, тебе стоило подумать о последствиях, прежде чем нападать на принцессу Атлантиды. Теперь ты поплатишься жизнью за свою самонадеянность, и мы с большим удовольствием станем твоими палачами.

Серай поднялась на ноги, стараясь не обращать внимания на то, что они тряслись. «Если мы с Дэниелом в ближайшее время не найдем «Императора», мне долго не протянуть».

– Послушайте, лорд Джастис. Эта ситуация меня очень злит, – произнесла принцесса с той силой в голосе, которую дарит только очень высокое положение. – Я уже подустала от того, что кто-то все время пытается напасть на Дэниела. Ладно еще, когда опасность исходит от врагов, но сейчас-то – сначала Джек, потом Райзен, а теперь вы! Все называют себя нашими союзниками – и при этом смеют пытаться навредить единственному человеку, помогающему мне вернуть «Императора»?

Джастис склонил голову набок и долгую минуту смотрел на Серай. Его глаза сузились, словно атлантиец изо всех сил пытался понять, о чем она вообще говорит. Наконец он покачал головой, опуская взгляд.

– Вы не понимаете, моя леди. Дэниел напал на вас. Совершенно очевидно, что он использовал силу вампира, чтобы заколдовать вас.

Чистая, незамутненная ярость волной окатила Серай, смывая остатки головокружения.

– Ты только что обозвал меня глупой девчонкой, поддавшейся вампирским трюкам? – Серай позаботилась, чтобы каждое ее слово прозвучало отчетливо. – Ты только что оскорбил не ту атлантийку, юнец.

Дэниел рассмеялся, чем снова привлек внимание Джастиса.

– У тебя проблемы, парень. Когда Серай назвала Аларика и Конлана юнцами, она и правда поставила их на место.

Джастис шокированно посмотрел на Серай.

– Вы действительно это сделали? И как наш брат отреагировал?

Серай вопросительно приподняла бровь.

– А который из них твой брат – Аларик или Конлан? Глаза у тебя, как у Конлана, но голубой цвет волос – отличительная черта нереида. Хотя, конечно, я уже более одиннадцати тысяч лет не видела настоящих нереидов.

Джастис немного опустил меч и чуть расслабился.

– Вы встречали представителей нашего вида? Правда? Мы знали, что вы одна из древнейших, но никогда не думали…

Серай почувствовала слабое, очень слабое прикосновение старой магии, пробивавшееся в окружавшем их троих пространстве. Она мельком посмотрела на Дэниела и заметила, что его взгляд стал пустым и несколько рассредоточенным – спутник явно пытался дотянуться до своих магических сил ночного странника, но поскольку Дэниел давно не тренировался, ему может понадобиться некоторое время.

Значит, надо отвлечь воина.

– Почему ты говоришь о себе во множественном числе? – Серай обратилась к магии и, создав из воды и света две сферы размером с яблоко, стала играючи перекидывать их из руки в руку. Просто детская забава, но может сработать и с ментально нестабильными атлантийцами. Под эту категорию определенно попадал воин, говорящий о себе «мы».

Джастис неотрывно смотрел на Серай, на его лице появилось выражение восторга и восхищения.

– Я не видел таких шариков с детства, – сказал он. – Ко мне как-то приезжала сестра матери… Как я слышал, это магия нереидов.

Серай заметила, как Дэниел, крепко зажмурившись, стал медленно поднимать руки, и поняла, что нужно выиграть еще немного времени.

Принцесса бросила одну из сфер в Джастиса, и он инстинктивно поднял свободную руку, чтобы поймать шарик, опуская при этом меч еще ниже. Воин рассмеялся, когда сфера растворилась, ударившись о его пальцы.

– Дэниел не нападал на меня, лорд Джастис, – певуче прошептала Серай, добавляя к волнам магии Дэниела свой собственный мягкий импульс убеждения, но воздействие оказалось слишком сильным, слишком быстрым, и лицо Джастиса ожесточилось.

– Мы его видели. Он напал на вас, и вы упали.

Серай шагнула ближе к атлантийцу.

– Нет. У меня закружилась голова из-за колебаний магии «Императора». Ведьма пытается использовать его в своих целях, и отдача сильно влияет на меня и других дев. Дэниел защищал и поддерживал меня на протяжении всего нашего пути.

На лице Джастиса отразились сомнения, и Серай сделала еще один шаг.

– Разве твой долг воина Посейдона не велит тебе защищать меня?

– Конечно, моя леди, но…

– Тогда ты должен позволить мне продолжить поиски и дать возможность Дэниелу помогать мне. Если я не найду «Император», то умру. И все, кто находится в анабиозе, тоже.

Джастис засомневался, но потом покачал головой и снова поднял меч, на сей раз в защитном жесте, правда, по-прежнему направленном против Дэниела.

– Мы не можем рисковать – вдруг это все-таки вампирская магия влияет на вас? Мы все подождем здесь возвращения Конлана.

– Прости, Джастис, но у нас почти не осталось времени, друг мой, – произнес Дэниел. Затем резко разрубил рукой воздух, прошептал что-то едва слышно, и Джастис застыл на месте, не в силах пошевелиться, как одна из статуй в атриуме дворца; двигались только глаза атлантийца.

И выражение этих глаз обещало обидчику медленную и жестокую смерть, однако, для этого пришлось бы дождаться, пока замораживающие чары спадут.

– Все, что она тебе рассказала, – правда, Джастис, но у нас просто нет времени ждать. С каждой минутой Серай становится все слабее. Если мы как можно скорее не найдем «Император», наша история может очень печально закончиться.

Дэниел поднял руки в воздух, обездвиженное тело Джастиса повернулось на бок и мягко опустилось на траву. Лицо вампира побледнело от напряжения, и Серай автоматически послала на помощь поток своей магии, не задумываясь о том, чего ей это будет стоить.

Принцесса пошатнулась, и Дэниел бросился к ней, успев подхватить, прежде чем она упала.

– Нам надо идти дальше, сейчас же, – прошептала Серай. – Мне становится хуже, Дэниел. Я не знаю, как долго еще смогу выдержать.

– Может, все-таки по воздуху?

Волна паники затопила Серай при мысли о полете, колени ослабли, и атлантийка снова споткнулась.

Дэниел мрачно кивнул.

– Похоже, ответ отрицательный, – произнес он. – Значит, просто пойдем быстрее. Если потребуется, я тебя понесу. – Дэниел повернулся к Джастису. – Конлан и Вэн найдут тебя. Они уже скоро вернутся. Полагаю, ты можешь связаться с ними с помощью этого вашего телепатического канала?

– Да, наверняка сумеет, – ответила за воина Серай, поскольку Джастис по понятным причинам не мог даже кивнуть. – Нам нужно идти. Пожалуйста, Дэниел.

– Прости, – вновь обратился к Джастису вампир, и вместе с Серай наконец снова отправился в путь.

Дэниел поддерживал любимую, чуть ли не нес ее, пока они двигались, ориентируясь на колебания силы «Императора», сиявшей в сознании принцессы, словно путеводная звезда.

Примерно двадцать минут они шли молча, пока дорогу им не преградило бревно. Серай обняла Дэниела за талию, и он поморщился.

Принцесса поднесла руку к глазам и непонимающе уставилась на свои мокрые пальцы.

– Ты ранен? Это кровь? – Она заставила Дэниела повернуться к ней лицом и стянула с вампира рубашку прежде, чем он успел возразить. Из тонкой глубокой раны на боку безостановочно текла кровь. Рубашка и верх штанов вампира уже пропитались насквозь.

– Как я умудрилась не заметить?

Дэниел усмехнулся в ответ, но лицо его оставалось напряженным.

– Сейчас темно. Сложно рассмотреть кровь в темноте.

Серай снова почувствовала ужасную слабость и поняла, что, сама того не замечая, поддерживала Дэниела магией с момента его битвы с Джастисом. И это, вместе с постоянно утекающим ручейком энергии для «Императора», истощило принцессу настолько, что она с трудом держалась на ногах. Серай перекрыла поток магии, шедший Дэниелу, но было уже слишком поздно. Слишком много сил потеряно во время схватки с Джастисом.

– У нас неприятности, – тихо сказала Серай. – Серьезные неприятности.

– Ты, пожалуй, права,– ответил вампир, тяжело опускаясь на усыпанную камнями землю. – О, да. У нас неприятности.

Дэниел бездумно смотрел на собственные ноги, которые отказывались двигаться. Его внезапно охватило чувство потери, словно бы… словно бы…

– Ты… Ты вливала свои силы в мое заклинание там, на поляне, – произнес он, чувствуя себя полным придурком, так как не понял этого прежде.

– Я думала, тебе нужна помощь, – устало ответила Серай, опускаясь на землю с ним рядом. – Ты так давно не использовал свою магию, что я решила тебя поддержать.

Дэниелу хотелось отругать спутницу за то, что она истощила свои силы ради помощи ему, но он не мог ни сказать, ни сделать ничего, что расстроило бы Серай. Не сейчас. Не тогда, когда они серьезно влипли и могут не пережить сегодняшний день. Поэтому вампир ограничился простым, но искренним:

– Спасибо тебе.

Серай улыбнулась.

– Всегда пожалуйста. Что мы теперь будем делать?

Дэниел, покопавшись в рюкзаке, обнаружил последнюю бутылку воды.

– Пей, а я пока подумаю, что нам предпринять до возвращения Конлана и Вэна. Может быть, если…

– Дэниел…

– …если мы позовем его… Ты можешь связаться с ним мысленно? Мы сумели бы…

– Дэниел, – снова перебила его Серай, на этот раз закрыв вампиру рот рукой. – Ты тоже должен пить. Уж это-то я о ночных странниках знаю. Ты быстро залечишь рану, если воспользуешься моей кровью.

Гнетущее, черное отчаяние затопило вампира, он не смел поднять глаз на Серай.

– Я не могу. Пожалуйста, не проси меня об этом.

Серай схватила его за плечи, заставляя Дэниела посмотреть ей в глаза.

– Мне нужно, чтобы ты сделал это Дэниел, ради меня. Выпил мою кровь, набрался сил и смог меня защитить. – Серай глубоко вздохнула, прежде чем продолжить. – А еще нужно, чтобы ты дал мне своей крови.

Дэниел вскочил с места, желая сбежать прочь. Убить кого-нибудь. Это у него отлично получалось.

Зато во всем остальном он полный неудачник.

– Ты не знаешь, чего просишь. Больше моей крови? В тебе? Это как минимум укрепит наши узы. Кстати, ты вообще переживешь укус вампира? Я знаю, что наш яд может быть смертельным для твоей расы.

Об этом ему как-то за бутылкой пива рассказал Вэн. Вообще-то укус вампира однажды чуть не убил Бреннана. Один лишь укус.

– У меня иммунитет, – тихо ответила Серай. – В тот день твой наставник укусил меня, Дэниел. Я не собиралась говорить тебе об этом, так как понимала, что ты опять обвинишь во всем себя, но сейчас это очень важно.

Дэниел запрокинул голову и позволил жуткой боли выплеснуться в крике, устремленном в ночное небо, а затем скорчился на земле у ног спутницы.

– Мне так жаль, что это не выразить словами, – простонал он. – Если бы ублюдок был еще жив, я бы его убил. Медленно и мучительно.

Серай покачала головой.

– Это неважно. Он проснулся от шума битвы и не понимал, что происходит. Отпустил меня почти сразу же. Но этого оказалось достаточно, чтобы выяснить: я невосприимчива к укусам ночных странников.

– Если бы на его месте был я, то вел бы себя как монстр, которым, как ты утверждаешь, я не являюсь, – заметил Дэниел, гадая, почему он вообще рассматривает возможность уступить Серай. Но боль в боку и быстро растущая слабость казались достаточно вескими причинами. Он так долго избегал кормления, получая только необходимый для поддержания жизни минимум крови, что теперь приходилось расплачиваться. Рана оказалась достаточно глубокой и широкой, кровопотеря – критичной.

– Если нам не хватит сил справиться с этой миссией, я умру. – Серай взяла вампира за руки. – Когда ставки настолько высоки, обмен кровью уж точно не худшее из зол.

– Звучит жутковато, но только из-за того, насколько ты легкомысленно к этому относишься, – ответил Дэниел, насмехаясь над тем, каким идиотом он все же оказался. Придумывает себе красивые оправдания, собираясь совершить отвратительную, просто чудовищную вещь.

– Дэниел, у нас с тобой на двоих одно задание, мы – две части целого, несправедливо разлученные так много лет назад. Наша судьба – быть вместе, а не поодиночке. Разве это плохо, если ты можешь сделать сильнее меня, а я – тебя?

Серай наклонилась к Дэниелу и прижалась губами к его губам, словно пытаясь убедить вампира в истинности своих слов. Он не мог позволить себе поверить… но все же в ее доводах был смысл.

– Обычно я не настолько слаб, – сказал Дэниел, отстраняясь. – Но Джастис попал мечом как раз туда, куда прошлой ночью меня ранил вампир. Думаю, мои внутренние органы еще не успели полностью восстановиться.

– И ты не пил кровь с того момента, как нашел меня?

– Только однажды, – признался Дэниел.

Глаза Серай сузились.

– Она была красивой?

Несмотря на критическое положение, Дэниел рассмеялся.

– Он был большим, обгоревшим на солнце туристом с надписью «Аризона создана для любовников» на футболке. И я взял совсем немного крови.

Серай наклонила голову и перекинула волосы на одно плечо, открыв для него шею. Жест был настолько чувственным и соблазнительным, словно принцесса разделась перед любимым, и дыхание вампира участилось, несмотря на всю его решимость не совершать чудовищного поступка.

– Пожалуйста, Дэниел. Пожалуйста, помоги мне спасти сестер, – прошептала она, и вся стойкость вампира обратилась в прах, как и хрупкие останки давным-давно позабытых принципов.

Клыки Дэниела удлинились. Он изо всех сил сдерживал жажду, кричавшую в нем, требовавшую выпить кровь Серай, всю, до последней капли, овладеть ею, забрать все.

– Я возьму немного. Только чтобы залечить рану.

– И чтобы набраться сил перед тем, что ждет нас впереди. Наверняка встретится еще кто-нибудь, кто попытается остановить нас, – произнесла Серай, посмотрев на вампира своими невообразимо прекрасными глазами. – Я доверяю тебе, Дэниел. Может быть, даже больше, чем ты доверяешь себе сам.

– Это не так уж сложно. – Он все еще не мог поверить, что собирается укусить ее, но принцесса была права. Если они не наберутся сил, их миссия обречена, и Серай умрет.

Или же он просто обманывает себя. Впрочем, это уже не имело значения. Дэниел не мог сопротивляться и себе, и Серай. Он собирался уступить.

Вампир наклонился ближе к любимой и добавил во взгляд слабую волну принуждения, обращаясь к магии ночных странников, чтобы вместо боли Серай почувствовала удовольствие, когда его зубы проткнут кожу на ее шее.

Теряя над собой контроль, принцесса вздохнула, мечтательно улыбнувшись вампиру.

– О, Дэниел, я снова хочу почувствовать себя живой, с тобой, прямо сейчас. Это нормально?

Ее улыбка снесла последние бастионы защиты его сердца, и Дэниел сдался – душой и телом. Он принадлежал ей, а она ему. Разве есть лучший способ укрепить эту связь?

Нежно поцеловав Серай в шею, вампир вонзил клыки прямо над точкой, где бился пульс. Ее кровь невозможно было сравнить ни с чем, что Дэниел когда-либо пробовал, а вкус просто не поддавался описанию. Пряный,

бодрящий, освежающий. Словно фонтан чистой магии вливался в тело вампира. Приходилось изо всех сил бороться с жаждой крови и собственными чудовищными инстинктами, чтобы пить понемногу, ровно столько, сколько требовалось организму для лечения и восстановления.

Дэниел аккуратно зализал ранки на шее Серай и прислонился лбом к ее лбу.

– Спасибо, ми амара. Ты оживила меня, красавица моя.

Атлантийка обессилено привалилась к его плечу, и сердце Дэниела подскочило в груди от страха, что даже небольшое количество крови, которое он выпил, могло стать для нее фатальным, учитывая, насколько Серай уже была слаба.

– Счас моя очредь? – невнятно спросила она. – Я, кажтся, ч-чуточку опьянела.

– Да, теперь твоя очередь. Подожди секунду. – Дэниел лихорадочно разорвал рукав рубашки, спеша добраться до кожи, и впился в свое запястье. Он приподнял голову Серай, чтобы она не подавилась, и осторожно прижал руку к ее рту.

Секунду Серай колебалась, но не стала сопротивляться и, прижавшись к порезу губами, начала пить. Дэниел смотрел на любимую и видел, как морщинки, появившиеся на прекрасном лице от напряжения и усталости, разглаживаются и исчезают. Меньше минуты Серай пила его кровь, но Дэниел уже почти сошел с ума от чувственности происходящего. Он и прежде отдавал свою кровь, но такого восторга не испытывал никогда. Сильнейшие афродизиаки не сравнились бы с ощущением губ Серай, прижимавшихся к его коже, с тем, какой вид открывался на ее горло, когда она пила. Каждый нерв в теле вампира звенел, когда он чувствовал, как кровь переливается из его запястья ей в рот.

Если они однажды обменяются кровью во время занятий любовью, Дэниел, наверное, просто умрет от чистого удовольствия.

Серай оторвалась от его запястья, и вампир зализал ранку быстрым движением языка. Принцесса улыбнулась, и это была улыбка женщины, хорошо удовлетворенной своим мужчиной. Улыбка настолько чувственная и соблазнительная, что вампиру потребовалась вся сила воли, чтобы не сорвать с любимой одежду и не заняться с ней сексом прямо здесь, на голой земле.

– Я себя чувствую намного-намного лучше, – заявила Серай, все еще улыбаясь. – Все еще будто немного пьяна, но в хорошем смысле. Я словно могу пройти тысячу миль и победить тысячу врагов.

– Да, кровь вампира иногда оказывает такой эффект, – объяснил Дэниел, улыбаясь в ответ.

– А в остальном? Это всегда настолько… сексуально? – Серай прикусила губу, словно боясь услышать ответ.

– Нет, никогда, – твердо заверил вампир. – Я никогда не испытывал ничего подобного, пробуя чужую кровь или отдавая свою собственную. Обычно ощущения такие же, как если бы ты выпил стакан сока.

Она захихикала – действительно захихикала, и Дэниел возблагодарил всех богов, которые его слышали, за то, что бредовый план сработал. Но Серай быстро пришла в себя и серьезно сказала:

– Мы должны идти, Дэниел. Прямо сейчас. Я чувствую «Императора» сильнее, чем когда-либо прежде. Его сила возрастает, словно… это странно, я знаю, но словно камень начинает злиться из-за того, что его используют не по назначению. Как думаешь, в этом вообще есть смысл?

– Эта вещь принадлежит богу, Серай. Ни одну возможность нельзя исключать. Думаю, чем страшнее вариант, тем вероятнее.

Дэниел помог ей подняться и поцеловал – страстно и долго, потому что удержаться оказалось настолько же тяжело, как не дышать. В нем бурлила энергия ее крови – мощная и яркая, и вампиру казалось, что теперь он мог бы сразиться за этот камень с самим Посейдоном.

– Ты слышишь? – Серай осмотрелась с чистым благоговением на лице. – Звуки ночи. Теперь они такие четкие. Это потому что я пила твою кровь? Тебе всегда кажется, что они настолько прекрасны, словно сами твои мечты превратились в музыку?

– Я помню, как когда-то давным-давно обостренные чувства ночного странника казались мне волшебными, – ответил Дэниел. – Но никогда они не были настолько сказочными, как теперь, когда ты здесь и можешь разделить их со мной.

– Мы можем узнать мир вместе, Дэниел. Когда это приключение закончится, и мои сестры окажутся в безопасности. – Как легкомысленная девчонка, Серай рассмеялась и закружилась, раскинув руки широко в стороны. – Весь мир! Что скажешь?

– Как пожелаешь, – ответил вампир и улыбнулся, вспомнив другую принцессу – из фильма, который они как-то смотрели с Вэном. – Я могу быть ужасным пиратом Дэниелом.

Серай перестала вертеться и недоуменно посмотрела на спутника.

– Что? Пиратом?

Дэниел рассмеялся.

– Длинная история, расскажу как-нибудь в другой раз. А теперь, может, ты свяжешься с Конланом и Вэном, чтобы они уже поторопились и…

– Нет! Я не стану звать их и не отвечу на их зов. Я им не доверяю. – Серай подхватила с земли рюкзак и пошла прочь так быстро, что казалось, будто она вот-вот побежит.

Вампир бросился за ней.

– Как это – не доверяешь?

– Они, вероятно, подозревали, что лорд Джастис собирается на нас напасть. Может, даже приказали ему так поступить. Я им не доверяю. Откуда нам знать, какие еще у них тайные планы? Если мои сестры умрут из-за каких-то политических маневров или из-за чего там еще за нами втихую послали Джастиса, то Конлан и Вэн заплатят за это. Я обрушу на них всю магию, какая у меня только осталась.

– Но мы же не знаем, вдруг Джастис действовал по собственной инициативе. Кроме того, нам нужна любая помощь, на которую мы можем рассчитывать. Я не буду рисковать твоей жизнью, Серай. – Еще только произнося это, Дэниел уже понимал, что его слова бесполезны. Принцесса даже не слушала – но он все-таки должен был попытаться.

Атлантийка окинула его раздраженным взглядом, и он понял, что не ошибся – Серай решительно вздернула подбородок, как бывало каждый раз, когда она что-то для себя окончательно решила.

– А я не буду рисковать твоей. Рана, нанесенная этим мечом, могла стать для тебя смертельной, и я виню в этом Верховного Принца Морских удобрений. Мы продолжим путь сами. Теперь, когда я настолько сильнее, я смогу магией скрывать наши следы и свое присутствие от других атлантийцев даже на ментальном уровне. – Серай ненадолго замолчала и взяла спутника за руку. – Я чувствую, Дэниел, все идет именно так, как и должно. Пожалуйста, мне нужна твоя помощь.

Вампир вздохнул. И снова повторил все те же смертельно опасные слова:

– Как пожелаешь, принцесса. Как пожелаешь.

Глава 24

Пока Айви спала на надувном матраце, завернувшись в спальный мешок, Николас наблюдал за ней, пытаясь убедить себя, что с ней все в порядке; что она просто спит, а не потеряла сознание. Это не значит, что ему было какое-то дело до этой ведьмы. Нет, она всего лишь инструмент, и, как вампир сам ранее отметил, он всегда поддерживал свои инструменты в хорошем состоянии.

Он заставил себя отойти от Айви, хотя, по сути, отходить было некуда. Им пришлось забиться в пещеру, точно животным. Николас никогда не выбрал бы это укрытие, особенно учитывая, что у него имелся роскошный особняк в Седоне, но вампир побоялся, что если заставит Айви идти дальше, то просто доконает ведьму. Чрезмерное использование магии в сочетании с шоком от зверского убийства Смитсона оказалось сверх ее возможностей.

Ее сын, наконец-то сморенный усталостью, дремал в своем спальном мешке под боком у матери. В Йене было больше мужества, чем во многих взрослых, с которыми Николасу приходилось сталкиваться в его долгой жизни. Мальчик потребовал обратить его в вампира, чтобы в будущем он мог лучше защищать свою маму от таких «сволочей», как Николас.

Смелый и немного глупый, как и все мальчишки. Николас позволил себе на краткий миг поддаться скорби о своем давно умершем сыне, а точнее сожалению о том, как закончились их отношений. Но какой смысл гадать, как все между ними могло бы обернуться? Николас жил только сегодняшним днем. И такой подход к делу оказался гораздо эффективнее и приносил больше пользы.

Вампир был весьма практичным – настоящий прагматик – и всегда отдавал предпочтение тому, что принесет максимальную выгоду. Всегда.

Его взгляд невольно вернулся к Айви, и Николас нахмурился. Его чувства к этой женщине выглядели ненужным осложнением. Проблемой. Она ничто, всего лишь ведьма, которая может повелевать камнем. И все же по необъяснимой причине Николасу хотелось окружить ее большим комфортом.

Возможно, узнать ее поближе. Показать ей, что он не хладнокровный убийца.

А потом что? Цветы и ужин при свечах?

Николас отвернулся и направился к выходу из пещеры, подав знак одному из вампиров своего клана:

– Найди мне кого-нибудь поесть.

– И часто тебе приходится это делать? – Йен подошел к нему, но не слишком близко. – Есть людей?

– Я думал, ты спишь! – рявкнул Николас. – Возвращайся в постель.

– Не могу спать, когда мама подвергается опасности, а мы окружены шайкой кровососов. Без обид, чувак. – Йен зевнул, прикрыв рот рукой.

– Никто и не обиделся, – сухо ответил Николас. – У тебя что, совсем нет чувства самосохранения?

– В смысле – ты можешь убить меня одним мизинцем или что-то в таком роде? – Йен пожал худыми плечами. – Конечно, мне страшно. Я не дурак. Но она моя мама, чувак. А ты бы не сделал все что угодно – не рискнул бы всем – ради своей мамы?

Николас раздраженно посмотрел на мальчишку, но, как ни странно, осознал, что не хочет прекращать разговор.

– Да, ради своей матери я бы сделал все. И прекрати называть меня чуваком.

– Извини, но я не знаю твоего имени, – заметил Йен.

– Николас.

Йен протянул ему руку:

– А я Йен Хетта, мистер Николас.

Впервые за несколько сотен лет Николас пожал руку подростку.

– Просто Николас. Я знаю, кто ты, Йен Хетта, сын Айви Хетта. Ты знаешь, что твоя мама – колдунья, практикующая черную магию?

Йен отпрянул.

– Это неправда. Она никогда бы этого не сделала, не после того, что произошло с ее матерью. Не знаю, кто тебе такое наплел, чувак … ой, то есть мистер Николас, но это чушь.

– Я никогда не ошибаюсь, мальчик, – сообщил Николас, обнажив клыки, просто потому, что мог, и потому, что его одолевало странное ощущение, будто он теряет контроль над беседой. – Иди и съешь сандвич или что-нибудь еще. Разве человеческие мальчики не ходят вечно голодными?

– А разве вампиры не всегда едят людей?

Николас обнажил клыки.

– Только дай мне минутку.

Лицо Йена побледнело под загаром и веснушками, но он не отступил. Николас невольно восхитился его упорством.

И сам же на себя рассердился.

– Ладно-ладно, я понял, ты у нас тут плохой парень, но у меня есть кое-какая информация, которую я не прочь продать, – сказал Йен.

– Какого рода информация?

– Сведения, которые сделают тебя богатым, – сообщил Йен.

– Я и так богат.

– Тогда еще богаче. Короче, ты будешь слушать или нет?

– И что же ты хочешь в обмен на эту, скорее всего, бесполезную информацию? – Николас прислонился к стене пещеры, скрестив руки на груди и выжидая, когда же мальчик озвучит свои нелепые требования, чтобы потом рассмеяться Йену в лицо.

– Я просто хочу, чтобы моя мама была в безопасности, – сказал Йен, выпрямившись. – Можете оставить меня или даже выпить мою кровь, да все что угодно, но вы должны пообещать, что отпустите маму. Ей не совладать с таким количеством магии, иначе у нее образуется аневризма головного мозга, и она умрет. А еще, как я уже говорил, я хочу стать вампиром, как вы. И тогда уже никто и никогда не посмеет снова угрожать маме.

Всего на мгновение самообладание Николаса дало трещину. Этот ребенок – этот мальчик, еще даже не знакомый с бритвой – предлагал свою жизнь в обмен на жизнь матери. Уже очень и очень давно Николас не видел ничего, кроме эгоизма, ни в ком – ни в людях, ни в вампирах. А теперь по его закостенелым убеждениям нанесли сокрушительный удар. Они не разрушились, нет, но основы пошатнулись, хоть и всего на толику.

– Йен, я найду способ, чтобы твоя мама не пострадала, – выпалил вампир. Как опрометчиво.

– Обещаете?

Вампир схватил мальчика за грудки и поднял в воздух так высоко, что ноги Йена болтались в добрых двадцати дюймах над землей.

– Не испытывай мое терпение, мальчик, и не переспрашивай, если я даю слово, – прошипел Николас, позволяя всей своей мощи отразиться в пылающих красным глазах. – Либо давай информацию, либо молчи. Для меня это не имеет никакого значения. Я дал слово найти способ, чтобы Айви Хетта не пострадала, и я всегда выполняю свои обещания. А теперь иди и поешь чего-нибудь или ложись спать, или делай что пожелаешь, но делай это тихо, и не докучай мне снова.

Вампир резко разжал руки, но у Йена были хорошие рефлексы, так что он приземлился на ноги, лишь слегка согнув колени, и сразу же выпрямился. Лицо мальчика залилось краской, но он не побежал к матери, как ожидал Николас.

– Я согласен на сделку. Ты сказал, что защитишь мою маму, а я сказал, что предоставлю тебе информацию. – Йен прошел в середину пещеры, встав прямо под дырой в потолке, откуда сыпались рубины, и ткнул пальцем вверх.

– Никто, кроме меня, не удосужился рассмотреть потолок, заглянуть в эту дыру. Все слишком впечатлились рубинами, ну а потом еще и отвлеклись на тебя и то, что ты сделал… – Мгновение Йен колебался, но затем взял себя в руки и снова посмотрел на потолок. – Там внутри есть еще какие-то наскальные рисунки. Как сказал тот парень, они очень важны и связаны с историей того камня, с которым вы заставляете работать мою маму.

– На потолке? Невероятно. – Николас взмыл в воздух и вскоре практически засунул голову в ту самую пресловутую дыру, так что смог вплотную подобраться к рисункам, но увы, заслонил себе свет.

Он щелкнул пальцами и сделал знак одному из своих вампиров.

– Свет.

Тот мгновенно кинулся за фонарем и поднял его максимально высоко над головой. Не каждый мог летать, как Николас. Тех, кто умел летать, он отправил патрулировать местность.

Взяв фонарь, Николас вновь осмотрелся, моргнул и присвистнул.

– Мальчик мой, ты только что заработал свою награду. Полагаю, в этих рисунках зашифрован секрет аметиста. – Вампир взглянул на нервно переступающего с ноги на ногу Йена. – Я стану богаче Мидаса и вполне возможно неуязвимым. А ты, мой мальчик, только что заработал свой билетик в бессмертие, о котором просил. Когда тебе исполнится двадцать один год, и если ты к тому времени не передумаешь, я обращу тебя.

– Только через мой труп, – подала голос Айви. Она встала прямо под парящим в воздухе Николасом и направила на него дрожащую руку, объятую багровым пламенем. – Я убью тебя прямо сейчас, вампир, до того как ты разрушишь будущее моего сына.

Николас почувствовал, как по его лицу расползается редкая и непривычная улыбка.

– Наконец-то дело принимает интересный оборот.

Глава 25

Пролетая над каньонами и берегами рек, Вэн выискивал любые признаки волшебного аметиста, вампиров-убийц или злой ведьмы. Он недоумевал, когда все успело стать настолько чертовски странным, что воин из Атлантиды чувствовал себя героем запутанной сказки.

Ну или реально плохого анекдота.

«Итак, заходят как-то в бар вампир, ведьма и атлантиец…»

Призыв Джастиса ворвался в его блуждающие мысли мощным ударом, настолько сильным и яростным, что Вэн чуть не потерял форму тумана и не врезался в дерево, мимо которого пролетал.

ЛЕТИ СЮДА ЛЕТИ СЮДА ЛЕТИ СЮДА НА НЕЕ НАПАЛ ВАМПИР И МЫ ВНИЗУ ЛЕТИ СЮДА ЛЕТИ СЮДА.

Вэн стрелой ринулся вниз, трансформировавшись обратно в свое тело, и легко приземлился рядом со сверкающим облаком тумана, которое мгновенно приняло облик его брата.

– Что, во имя девяти кругов ада, это было?

Конлан покачал головой.

– Понятия не имею. У Джастиса был какой-то странный голос, словно он этот свой меч жевал, но… что значит «на нее напал вампир»? Какой еще вампир? Ведь не Дэниел же? – Вен послал Джастису мысленное сообщение, но в ответ получил лишь какие-то странные статические помехи.

– Не отвечает. Либо он ранен и потерял сознание, либо так разозлился, что его нереидская половинка взяла верх.

– Оба варианта плохи, – мрачно сказал Конлан. И взметнулся в воздух, в прыжке обернувшись в туман. Вэн рванул следом, надеясь, что они найдут своего брата... и что еще не слишком поздно.

Через несколько минут они обнаружили Джастиса, неподвижно лежавшего на траве недалеко от берега ручья.

«Ловушка?» – мысленно спросил Вэн у Конлана.

«Возможно. Давай осторожно подберемся».

Никаких сообщений по ментальному каналу от Джастиса не поступало, кроме статических волн и отдельных слов, вроде «прикончить», «убийство», «выпотрошить».

Другими словами, ничего необычного, но и ничего полезного.

Вэн приземлился рядом с Джастисом, в то время как Конлан опустился в добрых двадцати шагах от него. Оба обнажили кинжалы и осмотрелись, но никаких признаков присутствия кого бы то ни было не заметили.

– Что с тобой случилось, парень? – Вэн присел рядом с Джастисом и нащупал пульс, но это уже скорее рефлекторно. Совершенно очевидно, что Джастис был жив, более того – вполне здоров. Ярость, горящая в его глазах цвета весенней зелени, не предвещала ничего хорошего тому, кто такое с ним сделал.

– Ты сказал «вампир». Можешь уточнить? Постарайся успокоиться и ответь мне. Мы не сможем помочь, если не поймем, что происходит.

К ним приблизился Конлан, все еще сканируя окружающую местность, но совершенно точно пришедший к тому же заключению, что и Вэн. Рядом никого не было.

– Ты что-нибудь слышишь? Я, к примеру, слышу лишь жуткие угрозы медленной и мучительной смерти в адрес обидчика, – усмехаясь, сказал Конлан.

НЕ СМЕШНО. УБЬЮ ЕГО. УБЬЮ ДЭНИЕЛА.

Улыбка сползла с лица Конлана, а у Вэна засосало под ложечкой от взгляда Верховного принца.

– Дэниел? Ты уверен? Это он виноват? Как такое могло произойти? – спросил он Джастиса.

МАГИЧЕСКИЕ СИЛЫ НОЧНОГО СТРАННИКА. УБЬЮ ЕГО.

Вэн потер лоб, который начал пульсировать от всепоглощающей ярости, исходившей от Джастиса.

– Я понял, ты собираешься убить Дэниела, но все-таки, не мог бы ты взять себя в руки? Единственное, что ты сейчас убиваешь – так это мой мозг.

Губы Джастиса дернулись, затем он слегка пошевелил пальцами.

– Кажется, действие оцепенения заканчивается, – сказал Конлан. – Чертовски сильное заклинание. Нейтрализовать кого-то, обладающего силой Джастиса, непросто, а сделать это с большого расстояния крайне сложно. Если это на самом деле работа Дэниела, то он скрывал от нас свои способности.

«Он напал на нее и пил ее кровь. А еще загипнотизировал ее. Она верит, будто он ее защищает. Она сама нам это сказала».

– Я не верю, что Дэниел мог подчинить себе Серай, – сказал Вен. – Ты видел его с ней? Он же смотрит на Серай таким же щенячьим взглядом, как и ты на Райли.

Конлан бросил на брата испепеляющий взгляд.

– Не желаю слушать комментарии того, кто ведет себя как влюбленный подросток каждый раз, как видит Эрин.

– Да, да. Ну да ладно. Необходимо доставить Джастиса в Атлантиду. Аларик либо кто-то еще из жрецов поможет ему, – сказал Вэн, но потом поправился: – Если, конечно, Аларик уже вернулся. Эта неделя превращается в чертов кошмар, правда?

Конлан бросил на него раздраженный взгляд.

– А у нас когда-нибудь по-другому было? Разве верховные принцы могут позволить себе каникулы?

Вэн вызвал портал, дождался, пока сформируется мерцающий овал, и начал хохотать.

– Прошу прощения, ваше высочество. Добро пожаловать в вашу повседневную жизнь.

Конлан только покачал головой.

– Я доставлю Джастиса к целителям, а ты продолжай искать Дэниела и Серай. Надо выяснить, что случилось, все ли с ней в порядке. К тому же я за себя не ручаюсь. Если сейчас увижу Дэниела, то могу просто оторвать ему голову. Ты, по крайней мере, хотя бы дашь ему шанс объясниться.

Внезапно Вэну захотелось врезать по чему-нибудь кулаком.

– Если нам внезапно придется переживать о том, кто на чьей стороне – особенно в отношении такого надежного союзника и друга как Дэниел, – тогда дела плохи.

«Намного хуже, – мысленно ответил Джастис. – Тогда у нас ЧП».

– ЧП, безвыходная ситуация, апока-чертов-липсис. Добро пожаловать в сумасшедший дом, – бормотал Вэн, пока Конлан тащил Джастиса сквозь портал. – Чем дальше – тем лучше.

Как только они исчезли, Вэн встал навытяжку и послал свои мысли вместе с ветром, взывая к атлантийской принцессе, которая, возможно, находится в плену у его лучшего друга. Все лучше и лучше.

Не получив ответа и даже намека на присутствие Серай, Вэн попытался отыскать ее. Использование атлантийской магии оставляло за собой уникальный след, его было бы несложно обнаружить.

Совсем несложно и быстро.

Несложно … но ничего не вышло.

Ни единой зацепки.

– Кажется, магия ночного странника в сочетании с силами древней атлантийской принцессы берут верх над моей магией, – произнес принц, обращаясь к любому порождению дикой природы, которое решило бы его послушать. – Мне нужна помощь.

Если бы Вэн принялся самостоятельно обыскивать все пещеры и каньоны, каждый уголок и закоулок в этом районе, то обнаружил бы Серай, дай боги, к следующему году – а то и позже. Скоро уже наступит рассвет, значит Дэниелу придется спрятаться в темном месте. У Вэна есть время, чтобы отправиться за подкреплением. Он снова открыл переход.

– Дэниел, надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – сказал принц холодному ночному воздуху и вошел в портал. Пора вернуться в Атлантиду и перегруппироваться.

Глава 26

Упорно поднимаясь в горы, Дэниел и Серай на этот раз преодолели до рассвета гораздо больший отрезок пути, и наконец вампир предложил устроить привал.

– Нам вскоре надо остановиться и найти место передохнуть.

Дэниел поискал глазами какую-нибудь из множества здешних пещер, в которой будет достаточно темно и где его не достанут смертельно опасные солнечные лучи.

Серай продолжала идти, даже не замедлив шага.

– Я не устала.

– Как и я, но если тебе не нравятся слегка зажаренные спутники, нам лучше убраться с солнца.

Принцесса сразу остановилась и развернулась.

– Прости, Дэниел, я не подумала. Я просто… мы так близко, я постоянно слышу в голове зов «Императора», и…

– Я знаю, прости, что ничем не могу помочь при свете дня. Если ты передумала и хочешь обратиться к Конлану и Вэну, знай, я не против.

– Нет, я им все еще не доверяю, – без колебаний отказалась атлантийка.

– А Райзену?

Серай покачала головой.

– Я несколько раз пыталась связаться с ним, чтобы узнать, все ли в порядке. Выжила ли Мелоди. Но он не хочет откликаться.

– Или не может. Ни то, ни другое не сулит нам ничего хорошего, – мрачно констатировал Дэниел.

Серай положила руки ему на плечи и посмотрела на спутника с безграничным доверием.

– Мы справимся, мы сможем. Отдохнем днем и найдем «Император» сегодня ночью.

– Если он останется на месте. Мы не знаем, не перенесут ли его сегодня, Серай. Нам надо тотчас же связаться с Вэном и Конланом. Слишком многое, в том числе и жизни других, зависит от того, найдем ли мы камень. Поэтому нельзя медлить ни минуты.

Серай вздохнула и отошла, ничего не ответив, подняла лицо к небу и зажмурилась. Через несколько минут, она резко вздохнула и открыла глаза.

– Никакого ответа. Они исчезли.

– Невозможно. Они бы не ушли просто так, когда «Император» потерян, а жизнь других женщин и твоя висят на волоске. Попытайся еще раз.

Серай попробовала, а потом покачала головой. И на этот раз принцесса была напугана.

– Они исчезли, Дэниел. Либо мертвы, либо перенеслись в Атлантиду или куда-то еще, где мне их не достать.

– А на каком расстоянии ты можешь с ними связываться?

Серай пожала плечами.

– Наверное, две тысячи километров в современном измерении. Плюс-минус пара километров.

– Впечатляюще. Но ты уверена? Совершенно?

– Да. Ничего нет. С Райзеном по-другому. Я чувствую его присутствие, но он не отвечает, либо закрыл телепатический канал для сообщений, либо заблокировал только меня. Но от Конлана, Вэна и нереида не осталось и следа.

Дэниел обнял любимую и притянул к себе, не в силах устоять перед желанием ее успокоить.

– Я могу вызвать портал, если считаешь, что они нам нужны, – прошептала атлантийка, обдавая теплым дыханием его шею.

Вампир очень старался сосредоточиться на фактах и текущем задании, но ее мягкое тепло лишало его способности соображать, когда кровь из головы устремилась к паху.

– Портал? – Дэниел поцеловал Серай в щеку, в носик, в другую щеку, а потом завладел ее ртом. Волна жара прокатилась по телу вампира, такой сильный пожар, что ему чуть не показалось, что он попал на солнце. Так на него влияли прикосновения любимой и ответная реакция на его ласки.

– Солнце, нужно убраться с открытого места, – едва выговорил Дэниел, заставив себя оторваться от ее губ. – Ты сможешь вызвать портал в пещере?

– Конечно, а в какой пещере? – спросила атлантийка.

– Вот. – Он указал на отверстие, которое природа выдолбила на внешней стороне каменной стены, идущей по кривой слева от них, и жесткие каменные выступы для ног, которые Синагуа вручную добавили несколько веков назад. – Сможешь туда залезть?

Серай дразняще улыбнулась.

– Разумеется. Особенно сейчас, когда твоя волшебная кровь внутри меня.

Дэниел даже не успел придумать связный ответ, как принцесса побежала и почти взлетела по ступенькам в пещеру. Наверху она повернулась и посмотрела на спутника, так и застывшего на месте.

– Ты идешь или нет?

Капельки воды упали на его голову, и Дэниел поднял лицо к небу, с радостью принимая дождь – первый с тех пор, как они вышли на задание. Утренний дождик, по наблюдениям Дэниела, почти никогда не шел долго в Седоне в это время года, поэтому вампир собирался использовать этот на всю катушку. Он взлетел к пещере, не обращая внимания на ступени, и тут же вытащил пустые бутылки из рюкзака и, отвинтив с них крышки, поставил на край.

– К счастью для нас, горлышки широкие. Не составит труда их наполнить. Слава богу, пошел дождь, ведь у нас закончилась вода.

Серай посмотрела на Дэнила, потом в небо и, наконец, на бутылки. Затем прислонилась к стене пещеры и рассмеялась.

– У тебя уже крыша едет? – осторожно уточнил вампир. – Я знаю, ты устала, и еще этот груз на твоих плечах…

– Дэниел, ты только что сказал, что рад дождю.

– Да.

– Ты только что сказал мне, одной из подопечных Посейдона, что радуешься дождю, так как у нас закончилась вода.

До Дэниела начало доходить, и он почувствовал себя идиотом, когда Серай, вероятно, решила, что нужно провести визуальную демонстрацию. Атлантийка взмахнула рукой, и сияющий серебристый занавес стучащего дождя окружал их – внутри пещеры.

Серай изящно наклонилась, чтобы взять одну из бутылок, поднесла ее к импровизированному водопаду и, наполнив, передала Дэниелу.

– Попробуй.

Он сделал большой глоток лучшей, чистейшей, сладчайшей воды в своей жизни.

– Неплохо, – нехотя признал Дэниел, и Серай рассмеялась.

Вместе они наполнили остальные бутылки, а потом принцесса снова взмахнула рукой, и дождь прекратился, волшебным образом оставив пещеру совершенно сухой.

– Если честно, вода – это, пожалуй, единственное, о чем нам не нужно волноваться, – сказала Серай, но ее улыбка быстро пропала. – Я вызову портал, и мы выясним, что Конлану известно о нападении нереида.

Серай подняла руки и тихо запела, обращаясь к магии портала, но на этот раз он сразу не ответил.

– Возможно, ему не нравятся пещеры?

– Не в этом дело. Я так слаба, возможно… я попытаюсь еще.

Серай снова призвала портал, но тот так не ответил, поэтому она попробовала снова.

И еще раз.

И еще.

Ничего.

Первые бледные лучи солнца засияли снаружи, разгоняя темноту в пещере, так что Дэниел теперь ясно увидел совершенно бледное лицо Серай.

– Это испытание, – прошептала она. – И я должна пройти его, иначе мы все умрем.

– Серай, этого не может быть. Зачем устраивать тебе проверку, когда ты только что пожертвовала несколько тысяч лет своей жизни Атлантиде?

Принцесса медленно сползла по стене и свернулась калачиком на полу.

– То, что я сделала раньше, значения не имеет, важны лишь сегодняшние события. Портал не появляется лишь тогда, когда в помощи отказано.

– Нет. Вэн с ребятами рассказывали, что портал капризный. Возможно, это какая-то шутка, и если ты попытаешься позже…

Серай покачала головой.

– Ты не понимаешь. Я слышу его – ее – в голове. Дух портала. Она отказывается его открывать. Заявила, что я должна пройти проверку одна, без помощи атлантийцев.

Дэниел присел на корточки рядом с Серай и, взяв ее руки в свои, яростно пообещал:

– Пока я дышу, ты никогда не будешь одна. Порталу придется убить меня, чтобы оторвать от тебя, и сразу предупреждаю: меня крайне трудно убить – даже магической двери.

Атлантийка неуверенно улыбнулась, но даже такой малости оказалось достаточно, чтобы у вампира перехватило дыхание.

– Мне нужно поцеловать тебя сейчас. Нужно войти в тебя. Сию же минуту. Прошу, – хрипло умолял он, но даже не дав ей времени ответить, прижался к губам Серай поцелуем, в который вложил отчаянный приказ жить, выжить, невзирая ни на что.

– Да, Дэниел, – ответила она, когда смогла наконец вздохнуть. – Да, я тоже хочу тебя, ты мне тоже нужен.

Серай подняла руки, зная в глубине души, что согласилась не просто на поцелуй или на секс. Если они снова займутся любовью, то, скорее всего, произойдет слияние душ, и тогда Дэниел будет привязан к ней навечно. Как атлантийка и надеялась. Однако это, вероятно, не входило в планы вампира, так как он продолжал повторять, будто Серай будет лучше без него. Неужели Дэниел таким образом пытался вежливо намекнуть, что не хочет прожить с ней столько времени?

Серай закрыла глаза, отказываясь даже думать о подобном. Смысл тревожиться о далеком будущем, если неизвестно, переживет ли она завтрашний день? А сейчас Серай сжимала в объятиях мужчину, соблазняющего ее глубокими, опасными поцелуями.

Дэниел принадлежит ей – а о вечности можно подумать и потом.

Он обнял ее сильными руками и поднял с пола так быстро, что они чуть не взлетели, пока вампир не осознал, что делает, и не опустился обратно. Однако продолжал высоко держать партнершу – так высоко, что ее ноги не касались земли. Одной рукой Дэниел крепче обхватил Серай за талию, а другой сжал ее косу и намотал на кулак, оттягивая голову любимой назад и открывая себе ее шею.

– Я должен сопротивляться, – прорычал вампир где-то у самого ее горла. Серай почувствовала прикосновение его языка, затем легкое царапанье зубов, и застыла совершенно неподвижно, осознав, чему именно сопротивляется Дэниел.

– Я не должен кусать тебя, твоя кровь такая вкусная, такая сладкая, настоящий наркотик, – прошептал он, целуя ее шею снизу вверх, а затем осторожно кусая мочку уха атлантийки, пока Серай извивалась в его объятиях, стараясь прижаться ближе, почувствовать больше, насладиться близостью партнера.

Теперь, когда она узнала, что такое заниматься любовью, то хотела еще, и еще, и еще.

– Похоже, я распутница, – призналась Серай и удивилась, когда Дэниел рассмеялся.

– Я очень на это надеюсь, – пылко прошептал он, затем поднял ее еще выше, так что Серай машинально обхватила ногами его талию. Дэниел прошел вместе с ней по пещере и прижал атлантийку спиной к стене. И снова поцеловал ее, глубже, с таким пылом, что, казалось, весь мир завертелся вокруг них в дымке чувственного наслаждения.

– Спасибо, ми амара. Спасибо за то, что вернулась ко мне, – прошептал Дэниел любимой на ушко.

Он сопротивлялся желанию и жажде крови, которые понуждали его овладеть Серай, сделать ее своей. Он совсем недавно забрал ее девственность, и, вероятно, атлантийке еще немного больно. Вампир не имел права заставлять ее заниматься сексом так скоро. Но поцелуи Серай сводили с ума. Ее губы были такими мягкими и сладкими, а страсть воспламеняла и доводила до безумия. Готовый твердый член отреагировал на нежную близость принцессы точно самонаводящаяся на тепло ракета.

Вампир посмеялся над собой за такие мысли. Вряд ли древнеатлантийская дева оценит сравнение.

– Дэниел, почему ты улыбаешься? Почему не целуешь меня? – Серай зарылась пальцами в волосы любовника и притянула его голову обратно к себе, и сладкий вкус губ атлантийки сказал ему больше, чем любые слова.

Убедил, что она принадлежит ему.

– Ты моя, слышишь? Я никогда тебя не отпущу, – прохрипел Дэниел. В голосе его смешались желание, потребность и жажда собственника. – Даже не думай, будто найдешь себе атлантийца получше. Если он посмеет хотя бы подумать о том, чтобы коснуться тебя, я убью его!

Серай слегка отодвинулась и рассмеялась.

– Дэниел, ты же понимаешь, что угрожаешь сейчас плоду своего воображения? Я всегда хотела лишь тебя. Это ведь ты упорно подталкиваешь меня к какому-то совершенному атлантийскому мужчине, который существует лишь в твоей голове.

Клыки вампира удлинились, и он прорычал:

– Никогда. Ты меня слышишь? Никогда. Ты – моя. Скажи это.

Серай посерьезнела и долго, целую вечность, смотрела Дэниелу прямо в глаза, а потом наконец кивнула.

– Да, я твоя. Но и ты мой, ми амаро. Признай это, – потребовала она, так напоминая вампиру ту самую избалованную атлантийскую принцессу, о которой он мечтал в своей одинокой постели, когда был подмастерьем.

– Да. Твой. Навсегда, – прорычал Дэниел. – А сейчас пора тебя трахнуть.

Серай ахнула, ее глаза потемнели. Вампир застыл в нерешительности, но тут принцесса согласно подставила ему губы для поцелуя, и магу захотелось закричать о своей страсти и о том, что эта женщина его, – всему миру. Вечности. Но вместо этого Дэниел отпустил любимую, чтобы раздеться, а затем стянул и ее одежду, едва удержавшись, чтобы в порыве страсти ничего не порвать.

Дэниел снова овладел губами Серай, только бы не пронзить клыками кожу. Ему нужно было все: ее тело, ее кровь, ее капитуляция.

– Сейчас.

– Да, сейчас. – Серай обняла Дэниела руками за шею, он снова поднял ее на уровень своего члена и медленно и уверенно стал толкаться в ее шелковистый влажный жар.

– О! – вскрикнула Серай, тихо застонав, когда Дэниел прижал ее спиной к стене пещеры. Атлантийка снова обвила ногами его талию, но на этот раз любовников разделял лишь прохладный утренний воздух.

– Боги, ты такая влажная для меня, Серай, такая горячая и влажная. Я сейчас просто с ума сойду. – Дэниел вонзался все глубже и глубже, пока не погрузился членом так глубоко, что дальше уже некуда. Затем вампир застыл, давая любимой время привыкнуть к его вторжению, но не удержался, склонил голову и взял соблазнительный розовый сосок в рот.

Серай снова вскрикнула, на этот раз произнеся его имя. Дэниел крепче сжал ее милую округлую попку и принялся лизать и посасывать соски, пока Серай не стала извиваться на его члене, доводя партнера до исступления.

– Сейчас, сейчас, сейчас. Двигайся. Двигайся, пожалуйста! – задыхаясь, умоляла Серай. Дэниел поднял голову и снова завладел ее ртом в ликующем поцелуе.

Все тело Серай дрожало от желания. Она еще никогда не ощущала себя настолько живой, настолько чувственной, словно каждая клеточка кожи молила о его прикосновении. О его руках, губах и таком умелом языке.

О его мужественности.

– Пожалуйста, сейчас, – повторила атлантийка, и Дэниел снова поцеловал ее, а затем наконец начал двигаться: долгими, медленными толчками, доводя Серай до грани оргазма. Жар разгорелся между ее бедер, поднялся выше, к груди, к губам, к мозгу, пока ей не показалось, что мир слетел со своей оси.

Вампир крепче сжал попку Серай, просунул руку меж их тел, прижимая искусные пальцы к чувствительной точке, и атлантийка снова закричала. Дэниел стал ритмично нажимать на то же место, потирать его, а сам входил в тело любимой неспешными, сильными толчками. Какое-то чувство начало расти внутри нее, закручиваясь и поднимаясь по спирали, напрягая все мышцы в теле. Вся суть Серай умоляла о большем, об оргазме. Маг стал толкаться в нее жестко и быстро. Вены на его шее вздулись, выдавая желание, которое вампир пытался обуздать, но Серай не хотелось, чтобы он сдерживался – ни сейчас, ни когда-либо вообще, – так что она сжала внутренними мышцами его член и наклонила голову на бок, подставляя шею возлюбленному.

– Укуси меня. Возьми мою кровь, когда доведешь до оргазма.

Дэниел в шоке уставился на Серай и застыл, но партнерша снова сжала мышцами его член и коснулась своей шеи, дразняще водя пальчиком по восхитительной бледной коже. И что-то в маге сломалось, его самообладание улетучилось, и он начал трахать партнершу снова так сильно и глубоко, чтобы она никогда не смогла его забыть, сбежать, покинуть.

Никогда.

Дэниел вонзил клыки в ее шею, и Серай закричала, но не от боли – вампир об этом позаботился. Атлантийка закричала, достигнув оргазма, содрогаясь на его члене снова и снова, пока Дэниел не сдался, ни вошел в нее последний раз и не кончил сам, изливаясь в ее лоно, пока кровь Серай текла ему в рот в круговороте желания, потребности, дома и вечности.

Вампир зализал крохотные ранки на шее Серай и прижался свои лбом к ее. Любовники замерли, пытаясь отдышаться.

– Кажется, тебе следует поставить меня на землю, но не уверена, что удержусь на ногах, – сказала атлантийка дрожащим голосом.

Дэниел постарался улыбнуться, но губы не слушались. Он лишь тяжело дышал. Вампир чувствовал себя так, словно за день пробежал тысячу миль или перелетел через континент. Маг смотрел Серай в глаза, пытаясь придумать, как объяснить ей, насколько она ему нужна, но от шока временно потерял дар речи.

– Твои… твои глаза, – выдавил он, затем запнулся, глядя на крохотные сине-зеленые огоньки в ее зрачках.

– Да? Что с моими глазами? Они синее океана, – поддразнила Серай.

– В их центре появились маленькие огоньки. Знаю, звучит глупо, но я… они…

Серай изумленно распахнула глаза, пока они не стали огромными как блюдца. Пламя разгорелось еще больше, пока почти целиком не заняло зрачки.

– Слияние душ? Оно правда началось?

Атлантийка замолчала, а Дэниел осознал, что все еще держит ее на руках, прижимая к стене пещеры, и так и не вынул из нее член.

– Может, нам нужно помыться и поговорить о твоих глазах, – начал было Дэниел, но Серай не дала ему договорить.

Она обхватила его голову обеими руками и поцеловала так страстно, что ему не осталось ничего иного, как поцеловать любимую в ответ. Тело вампира моментально отозвалось, свидетельствуя о долгих годах целибата, а член затвердел в ней так быстро, что Дэниел смутно подумал, не замешано ли тут волшебство магов или Атлантиды. Но затем принцесса пошевелилась, опустила ноги и толкнула его назад, пока любовник не оказался на спине на куче сброшенной одежды, а великолепная в своей наготе, голая красавица Серай – на нем в позе наездницы.

Ее соблазнительные, округлые груди молили о прикосновении, и вампир подчинился, пока партнерша медленно и чувственно поднималась и опускалась на его члене. В ее глазах все еще горели сине-зеленые огоньки, но это казалось незначительным, по сравнению с желанием приподняться и пососать вершинки ее грудей. А потом Серай прижала его обратно к земле, выгнулась, закричала и снова содрогнулась. Дэниел, желая тоже поскорее достичь вершины, перехватил контроль и задвигался еще быстрее и сильнее. Серай протянула руку назад и осторожно сжала его яички. Вампир выгнулся и излился в нее обильней и сильнее, чем прежде.

И в этот миг стены пещеры словно пошатнулись от взрыва звуков и цветов, мир изменился, Дэниел будто взлетел… рухнул вниз… снова взлетел. Картина перед глазами распалась на призмы блестящих фигур и красок, пока вампир осторожно не опустился на землю во вспышке света. Вот только он был уже не в пещере: земля, которую он увидел, исчезла тысячи лет назад.

Вспышка.

Каким-то образом он перенесся в Атлантиду, во времена, когда та находилась еще на поверхности океана.

Серай стояла перед ним, окутанная серебристым светом, разговаривая с каким-то мужчиной – своим отцом, понял Дэниел. Невозможно. Этот атлантиец давным-давно умер.

– Серай, – позвал маг. Она не обернулась, словно не слыша его, но одновременно в другой реальности Дэниел почувствовал рядом ее теплое и гибкое тело.

– Я не могу этого сделать, отец, – сказала «эта» Серай, рыдая. – Я не стану. Мне нужно найти Дэниела. Его ранили, а твои стражники уволокли меня прочь. Мне нужно найти его и помочь ему. Я не собираюсь пролежать замороженной в ящике ради какого-то будущего короля.

– Дэниел мертв, – сказал ее отец, и Серай упала в обморок.

Вспышка

Серай лежала на земле, разбившись, переломав все кости: повсюду виднелась кровь. Принцесса смиренно ждала смерти и протестующе закричала, когда целители кинулись к ней.

Вспышка.

Вот Серай лежит в хрустальном гробу, не мертвая и даже не умирающая, покорно согласившись провести века во сне, в одиночестве. И всегда будет одна, потому что единственный мужчина, которого она любила, погиб.

Вспышка.

Сначала века, потом тысячелетия ожидания. Время проходит в каком-то постоянном тумане, лишь раз в год Серай приходит в полусознание, чтобы получить информацию и убедиться, что еще не превратилась в прах. Каждый раз, просыпаясь, она произносит его имя онемевшими губами; его лицо первым возникает в безжалостных воспоминаниях; его любовь – единственное чувство в ее незаживающем сердце.

Дэниел. Дэниел. Дэниел.

Вспышка.

Шок от помех в энергии «Императора». Побег через портал и осознание, что мечта ее последних одиннадцати тысяч лет стала явью. Тепло и любовь, пробудившиеся в боящемся поверить собственному счастью сердце, стоило Серай увидеть лицо Дэниела.

Его лицо.

Вспышка.

Дэниел медленно пришел в себя ото сна наяву, осознав, что все еще держит Серай в своих объятиях. Она лежала на груди вампира, сжав рукой его плечо, глядя на него широко открытыми глазами, но словно не видя. Что бы ни случилось с ним, сейчас происходило и с ней.

Нет.

Нет.

Если она увидит историю Дэниела – его кровавое и чудовищное прошлое, – то никогда его не простит. Никогда не останется с ним.

Дэниел потряс атлантийку, позвал по имени, а затем закричал на нее, но ничего не помогло, ничего не сработало, поэтому он просто обнял Серай и погрузился в гробовое молчание – о да, вскоре ему действительно захочется упокоиться в гробу, когда любимая женщина узнает подлинную его сущность и прогонит навсегда прочь.

Серай падала, кружилась, попав в тайфун звуков и ощущений, сквозь апокалипсис крови и смерти, страха и ярости. Свет засиял вокруг, и она очнулась в той самой лавке, в которой впервые познакомилась с Дэниелом столько лет назад.

Вспышка.

Он стоял неподвижно, не сводя глаз с девушки, уходившей из магазина. Серай почувствовала укол ревности, пока незнакомка не улыбнулась Дэниелу через плечо, и принцесса поняла, что это она сама. Одиннадцать тысяч лет назад в день знакомства с любимым.

– Да уж, иногда вот так вот влипнешь… – сказал хозяин магазина, улыбаясь выражению крайнего удивления на лице Дэниела. – Я больше двадцати лет был женат на женщине, к которой испытывал те же чувства, которые сейчас написаны у тебя на лице.

Дэниел моргнул, открыл и закрыл рот несколько раз.

– Но… но…

Мужчина рассмеялся.

– Ага. Как я уже сказал, ты влип.

Вспышка.

Драка в лавке в тот день, когда армия захватчиков напала на Атлантиду. Дэниел сражался за свою жизнь против солдатов-мародеров, защищая тайную дверь в подвал и саму Серай, но упал, обливаясь кровью.

Вспышка.

Дэниел очнулся, обезумев от жажды крови и зовя Серай. Старый ночной странник сказал ему, что она исчезла. Атлантида пропала, навсегда. Дэниел выкрикивал имя любимой до хрипоты, а затем рухнул на землю, душераздирающе зарыдав.

Вспышка.

Убийство. Месть. Переломный момент в деревне; девочка, напомнившая ему Серай. Спячка. Поиск искупления. Постепенное смирение и отчаяние.

Вспышка.

Выход на солнце. Удивительно, но его лучи не убили вампира. Потому что свет исходил от ее лица. От лица Серай. Любовь. Желание. Потребность. Все это Дэниел испытывал к ней.

К ней одной.

Очнувшись от транса, Серай вскрикнула и принялась жадно ловить ртом воздух, дрожа, будто ей не хватало кислорода несколько часов, а то и дней. Дэниел крепко обнимал ее, так крепко, что ей даже не было холодно, хоть они и лежали голые на полу пещеры.

– Ну что? – хрипло спросил Дэниел, словно до этого кричал. Может, так и было. Она не слышала любимого под действием слияния душ, пока перед ее глазами проносилась его жизнь.

– Ты меня сейчас покинешь, да? Я понимаю и прощаю тебя. Мы просто забудем всю эту ерунду про «вместе» и «навсегда», – сказал вампир с таким холодным и безразличным лицом, что на долю секунды Серай почти в нем засомневалась. Почти.

Но она видела глубины его души. Атлантийка сказала то, что пришло на ум, единственные слова, подходящие для такого момента:

– Дэниел, мы ответили на вопрос, которым старейшины задавались тысячелетиями. – Она прикоснулась рукой к его суровому лицу. – У ночных странников есть души, и я только что увидела твою. Мне хочется рыдать из-за твоей боли. Знай это, мой вампир. Любовь моя. Я никогда тебя не отпущу, и если ты снова поднимешь эту тему, я могу тебя ударить.

Дэниел потерял дар речи. Не мог думать, а только чувствовать, как волна настоящего тепла и любви пробежала по его телу.

– Ты видела мою душу? Такое вообще возможно? Я всегда думал… я боялся…

– Нельзя испытать слияние душ с тем, у кого ее нет, – пояснила Серай, улыбаясь, и Дэниел осознал, что в ее глазах все еще сверкают сине-зеленые огоньки. – Мы теперь связаны навсегда.

Древняя клятва сама собой пришла на ум Серай, и атлантийка продекламировала:

– Я предлагаю тебе мою магию, мое сердце и мою жизнь, чтобы защитить твою. С сегодняшнего дня и до того момента, пока последняя капля океана не исчезнет с лица Земли. Ты – моя душа.

Сияющие серебристые нити, ясно различимые в предрассветном свете, появились и прочно опутали любовников. «Навсегда», – сказала себе Серай.

Дэниел до сих пор не мог осознать до конца, что же произошло. Слишком много на него обрушилось.

– У меня есть душа?

– Есть, – подтвердила принцесса. – Израненная, вынужденная принимать много непростых решений, все еще стремящаяся искупить прежние грехи и сражающаяся против мрака. И теперь она, как и ты, принадлежит мне.

– Навсегда? – глупо переспросил вампир.

– Навсегда.

– Значит, придется нам чертовски хорошо позаботиться, чтобы с тобой ничего не случилось. Обещаю тебе. Жизнью, честью старшего мага Гильдии ночных странников и моей любовью к тебе, Серай, клянусь, что не позволю тебе умереть. Мы найдем «Император» и спасем твоих сестер, обещаю.

Атлантийка улыбнулась и поцеловала любимого. На этот раз мир не рассыпался, стены не рухнули и пол не исчез. Просто поцелуй, всего лишь поцелуй.

Поцелуй, который стал началом его оставшейся жизни.

Глава 27

Полдень, пещера примерно в трех километрах от местонахождения Серай и Дэниэла.

Айви сидела на сваленных в кучу одеялах в той самой пещере, где ей совсем недавно довелось стать свидетельницей страшной гибели человека. Боже, неужели она сама во всем виновата? Обхватив руками колени, колдунья глядела на спящего сына. Но какой смысл гадать, что и почему произошло. Сейчас важно лишь одно – как выбраться из создавшейся ситуации. Горячая волна яростной гордости захлестнула сознание ведьмы и схлынула, оставив за собой единственную пропитанную холодной решимостью мысль: никто не причинит вреда ее ребенку.

Никто.

До заката оставалось еще несколько часов. Айви нужно продумать план спасения до того, как вампиры очнутся от дневного сна.

– Я не причиню ему зла. – Голос Николаса раздался из-за спины ведьмы, заставив ее подскочить. Она не услышала его шагов. Проклятые коварные вампиры. Он мог запросто вспороть ей живот и выпустить кишки, а она не успела бы и глазом моргнуть.

Хотя, по правде говоря, кто бы захотел знать о приближении подобной твари?

– Ты можешь читать мои мысли? Если так – не думаю, что они тебе понравились. – Она не удосужилась повернуться в его сторону. Николас – последний, кого Айви желала видеть сейчас или в будущем. – А кстати, тебе разве не положено спать днем? Ты же злобный вампир, или как?

– Не надо уметь читать мысли, чтобы понять мать, заботящуюся о своем ребенке. – Ответ Николаса поразил ведьму. – К тому же я достаточно стар, чтобы просыпаться, когда мне заблагорассудится. И то, что я не могу гулять на солнышке, вовсе не означает, что я раб дневного светила и обязан подчиняться закону его движения.

Айви поправила прядку, упавшую на лоб Йена. Мальчик шевельнулся, но продолжал спать. Ну и пусть этот вампир не нуждается в дневном сне. Просто еще одно препятствие. А преодолевать препятствия Айви наловчилась мастерски.

– Если ты понимаешь, насколько сильно я его берегу, то знаешь, что я никогда не позволю тебе превратить его в вампира.

– Я и не собираюсь превращать его в вампира, – ответил Николас. – Правда, я думал, что проще будет вернуться к этой теме в день его совершеннолетия. Если он вообще вспомнит о нашем разговоре и захочет обратиться, что маловероятно.

– Дети помнят всё. По крайней мере мой сын. За других не ручаюсь. Йен – это особый случай. Он всегда был необыкновенным. Весь в отца.

– А где отец мальчика? – В голосе Николаса зазвенел лед.

Казалось, вампир избрал отца Йена своей следующей жертвой. Однако он опоздал.

– Он умер. Умер, когда Иен был еще совсем ребенком. Его убили вампиры. Некоторые тебе подобные были не в восторге от идеи выхода в мир и желали, чтобы вампиры так и остались существами, прячущимися в ночи, а не соседями, которые платят налоги и голосуют наравне с людьми. Поэтому они убили моего мужа и потешались над его смертью. Может, среди них был кто-нибудь из твоих приятелей?

Произнося свой монолог, она не чувствовала гнева. Время злости давно миновало, и теперь Айви ощущала лишь ледяную ненависть и жажду мести.

Она должна защитить сына, любой ценой.

– Я скорблю о твоей утрате. – Слова Николаса прозвучали так мягко, словно он и правда сожалел.

– Не стоит, – ответила жрица. – Не затрудняй себя, выказывая сочувствие и имитируя сожаление по поводу смерти какого-то случайного человека, происшедшей десять лет назад. И я, и мой сын теперь в твоем распоряжении. Мне придется выполнить любую твою просьбу, и потому давай не будем тратить время на притворство.

Николас выступил вперед и облокотился о стену, так, чтобы Айви могла его видеть, и колдунья в который раз поразилась тому, как же он хорош, во всяком случае теперь, когда глаза вампира больше не горели красным, а с руки не свешивались кровоточащие человечьи внутренности. Вампиры. Да, многие из них привлекательны. Зло, таящееся под прекрасной маской; твари, созданные для обольщения своих жертв.

На миг в его глазах промелькнуло какое-то чувство, но исчезло так быстро, что Айви усомнилась: уж не почудилось ли ей? Или, может, вампир пытался воздействовать на нее – и потерпел очередную неудачу.

– Когда-то и я был таким же «случайным» смертным, – голос Николаса был мягок, – равно как и мои жена с сыном. Жажда крови так и не смогла изгладить во мне память о семье, даже в самом начале. Я очень хорошо понимаю, что ты способна сделать, ограждая своего ребенка от вампиров, потому что моя жена точно так же спасала нашего сына от меня самого.

Айви подняла взгляд на Николаса, помимо воли захваченная болью, прозвучавшей в голосе вампира. Или имитацией, напомнила она себе. Вампиры – мастера иллюзий. Однако ее ведь невозможно зачаровать, это уж точно.

– Как это произошло? Почему ты предпочел стать вампиром, если при этом пришлось расстаться со своей семьей?

Николас засмеялся – вот только как-то невесело.

– Предпочел? А твой муж предпочел смерть? У меня не было выбора. Я был счастлив, богат, и нашелся кое-кто, пожелавший завладеть тем, что я имел. Когда я погрузился в пучину жажды крови, они также убили мою жену и сына. Определенно моя семья их не интересовала – в отличие от состояния и земель.

– Мне жаль, – тихо сказала Айви. – Я понимаю твои чувства.

– О нет, не думаю. – Ответ Николаса прозвучал так же тихо. – Я ведь с наслаждением умертвил тех, кто уничтожил мою семью. Вряд ли ты испытала нечто подобное.

– Нет. Не испытала. Не то чтобы я не пыталась. Однако когда-нибудь… Когда-нибудь они поднимут глаза, и последним, что увидят, – буду я.

Ведьма отбросила волосы с лица и глубоко вздохнула.

– С другой стороны, мне не довелось столетиями оплакивать свою утрату. Сколько лет минуло с тех пор?

Вампир изменился в лице, и Айви почти пожалела, что увидела его таким. Жесткость и угловатость черт исчезла, Николас смотрел на нее будто громом пораженный. Сейчас он выглядел почти как…человек.

– Никто еще не задавал мне такого вопроса… Никому в голову не приходило, что все эти века я мучился болью утраты. – Николас медленно склонил голову. – Твой мальчик таков, каков есть, лишь благодаря тебе, твоим силе и духу. Его отец гордился бы таким сыном.

Айви сдержала подступившие слезы, напомнив себе об абсурдности самой ситуации. Растрогаться от добрых слов вампира? Чушь. И вместе с тем – вместе с тем он ни разу не поднял на нее руку, не обидел ее и защитил Йена.

Нет. Глупость какая! Да кто она, в самом деле? Идиотка со Стокгольмским синдромом?

– Ты угрозами вынудил меня помогать, – ответила ведьма, – и не делай вид, что я нахожусь здесь по доброй воле, не притворяйся, что уважаешь меня или хочешь, чтобы мы стали приятелями.

Николас поднял бровь. Его черты вновь выражали лишь холодное презрение и высокомерие.

– У меня уже лет триста приятелей не было. С чего бы вдруг мне сейчас менять свои привычки?

– Расскажи о рисунке на потолке. – Айви отчаянно нуждалась в смене темы разговора, чтобы не начать действительно сочувствовать врагу. – Что ты видел? Что означает этот рисунок?

– Понятия не имею. Могу лишь предполагать, но это дикие предположения. И для подтверждения правдивости моих догадок – нужна ты.

– Ну конечно. А если у меня случится аневризма мозга от попыток проникнуть в тайну этого чертова камня, ты с легкостью меня заменишь, – едко парировала Айви.

Йен завозился в кровати и открыл глаза, разбуженный громким голосом матери. Николас повернулся, чтобы уйти.

– Теперь я в этом не так уверен, – сказал вампир напоследок, и Айви обернулась как раз в тот момент, когда он бросил на нее прощальный взгляд.

Выражение его глаз ужаснуло Айви больше, чем все, что случилось с ней за последние дни. Это был голод. Колдунья знала наверняка.

Голод, не имевший ничего общего с жаждой крови.

Николас подошел к самому выходу из пещеры, но так, чтобы не попасть под испепеляющие солнечные лучи. Хотя сейчас вампир, возможно, предпочел бы сгореть и не ощущать мучительной досады, терзающей внутренности. Он ведь желал стать главой вампиров Северной Америки. Укрепить свою власть. Занять пост Прайматора. Немного неуязвимости вдобавок к практически бессмертию совсем не помешало бы.

И уж меньше всего на свете ему на руку эта сиюминутная слабость в лице хорошенькой ведьмы и ее отважного сына, их вмешательство в достижение его целей. Он услышал приближающиеся шаги мальчика, но проигнорировал их.

К несчастью, проигнорировать подростка не так просто.

– Ну и что значил тот рисунок? Вы с мамой это выяснили, пока я спал?

– А бывает так, что ты бодрствуешь и не болтаешь?

Йен рассмеялся, и Николас поймал себя на том, что улыбается в ответ.

Нет, нет, нет, нет, нет…

– Не так уж часто. В основном, когда я ем.

– Тогда иди и съешь что-нибудь.

– А ты? – Йен явно его подначивал. – Ты уже кого-то съел?

К сожалению, нет. Когда миньоны доставили Николасу очередную перепуганную жертву, он, повинуясь внезапному импульсу, погрузил ее в гипнотический сон и стер память о роковой встрече. Теперь этот бедолага далеко отсюда, в полной безопасности и не подозревает, что чуть не стал обедом.

– Да, – солгал вампир, – несколько человек. Сначала выпил кровь до капли, а потом почистил зубы их косточками.

Йен задохнулся. Ну наконец-то. Страх – разумная реакция.

– Эй! Да ты всё выдумал! Чистил зубы их косточками, говоришь? Да ладно тебе. Поблизости нет ни единой косточки.

– Йен! – Тон Айви был недвусмысленным, и Йен сделал шаг назад.

– Ой, мам…

– Нет. Ты что это, решил перебрасываться шутками с вампиром? Или не помнишь, как он потрошил человека лишь несколько часов назад?

Взгляд Йена погас, теперь в его глазах плескался настоящий страх. Мальчик медленно попятился от Николаса, и вампир с удивлением ощутил растущую внутри пустоту. Нечто похожее на ощущение утраты, как бы нелепо это ни звучало.

Нелепо.

– Да. Полагаю, что знаю значение этого рисунка. – Вытащив телефон, вампир показал им сделанные фото. – Думаю, мне известно и имя камня.

– А у него есть имя? Что-то вроде Алмаза Надежды?

Йен уставился на фото, и любопытство постепенно преодолело в нем страх. Николас неожиданно обрадовался этому.

– Думаю, есть. У Предметов Силы всегда имеются имена, – сказал Николас. – Видишь, вокруг камня нарисован пурпурный ореол? Совсем как у нашего. Видишь, как люди ему поклоняются? А символ, вытравленный под камнем? Я видел подобные и раньше. Думаю, камень зовется Правителем или Королем.

– Класс. А что, у вампиров тоже есть смартфоны?

– А что ты ожидал увидеть? Почтовых голубей?

Айви вскинула бровь.

– И ты все это узнал из такого примитивного рисунка? Шутишь? А что тогда означает этот сверкающий пурпурный скелет? То, что аметист заставляет кости плясать?

– Пляска костей. Неплохое название для рок-группы, – заметил Йен.

Николас и Айви одновременно повернулись к нему, и уши мальчишки покраснели.

– Простите. Случайно вырвалось.

– А что насчет подводного города? – Айви указала на крохотную фигурку в левом верхнем углу. – Что это такое?

– Должно быть, Атлантида.

Айви расхохоталась.

– Атлантида. Ну конечно!

Николас засунул телефон в карман, обхватил Айви за талию и взлетел с ней к отверстию в потолке, так, чтобы она могла осмотреть всё сама. На этот раз он прихватил с собой фонарь, несмотря на хорошее освещение – на улице был полдень.

Повернув Айви спиной к себе и наклонившись к самому ее уху, вампир шепнул:

– Вон там. Видишь? Город под морем. А маленькие фигурки, которые ты не могла разобрать на фото – это дельфины и, возможно, морской бог со своим трезубцем. Чем же еще это может быть?

Сердце Айви учащенно забилось, и Николас гадал, что тому виной: страх или нечто иное? Нечто, о чем даже страшно подумать, поскольку, если ведьма увлеклась им так же, как и он ею, проблема Николаса куда больше, чем он опасался.

– Не знаю. Возможно. Но Атлантида? – наконец произнесла Айви чуть дрожащим голосом.

– Ты ведьма, а я вампир, – сказал он и прижал ее к себе чуть крепче, ровно настолько, чтобы ощутить тепло нежного, аппетитного тела. – Неужели мысль об Атлантиде настолько невероятна?

– Да. Нет. Как скажешь. Пожалуйста, поставь меня на землю, – попросила ведьма, и вампир почувствовал ее дрожь. Николасу понадобилась вся его воля, чтобы удержаться и не погрузить зубы в нежную плоть… или войти в нее какой-нибудь другой частью своего тела.

– Мам! Ну что там нарисовано? – Голос Йена подействовал подобно ушату холодной воды. Едва ли следовало допускать нечестивые мысли в отношении матери парня, когда сам он стоит прямо под ними.

Николас опустил Айви на землю, разжал объятия и ощутил смутное удовольствие, увидев красные пятна на ее щеках.

– Не знаю. Может, это и Атлантида. А может, нет. Не уверена, что ты под этим понимаешь, – сказала она вампиру. – Кто, например, эта темная женщина, плывущая в воздухе над парнем с трезубцем в руке?

При мысли о том, кем может быть эта темная фигура, Николас с трудом подавил дрожь. Если Анубиза заявила свои права на этот камень, то вряд ли проявит милосердие к его похитителям. А когда богиня хаоса и ночи не в духе, люди и вампиры гибнут в страшных муках. Но вряд ли стоит делиться с Айви своими соображениями.

– Самое малое, на что способен камень, или, если угодно, Король, – дать мне состояние, достаточное, чтобы занять пост Прайматора. А самое большое – сделать меня неуязвимым для любого нападения. И ты необходима мне, чтобы исследовать весь спектр его возможностей.

Сузив глаза и сжав руки в кулаки, Айви воззрилась на вампира.

– Я уже пыталась, и при этом едва не погибла. И моя жизнь – слишком высокая цена для новой попытки. Я пойду на это лишь в том случае, если ты позволишь моему сыну покинуть это место и доставишь его туда, куда я скажу.

– Я могу повлиять на ситуацию. – Николас с удивлением слушал себя: он говорил правду, впервые после стольких лет вероломства и обмана. – Я способен остановить произвол всех этих вампиров, одержимых жаждой власти, которые во множестве расплодились по миру. Мне нужен лишь шанс. Лучше бы нам всем оставаться в вечной тени, опасаясь возмездия.

– Сделанного не воротишь. Нельзя заставить людей забыть о существовании вампиров, – заметил Йен.

– А похищение моего сына? Это разве не произвол? Или ты считаешь, что цель оправдывает средства, и неважно, насколько эти средства ужасны? В таком случае я не вижу большой разницы между тобой и теми, кого ты хочешь остановить, – бросила Айви, ему в лицо.

Плохо понимая, о чем говорит ведьма, Николас тонул в ее золотисто-карих глазах и сумел остановить себя лишь последний момент, когда уже склонился к ней для поцелуя.

– Мои подданные доставят Йена, куда захочешь, как только стемнеет, – произнес вампир, отступая назад. – Если он даст слово не направлять по нашим следам гвардию.

– Скорее уж армию, – пробормотал Йен. – Ты обидел мою маму, и теперь я имею полное право наслать по твою задницу всех бойцов «Зова долга».

Губы Айви дрогнули в попытке спрятать улыбку.

– Йен, не произноси слово «задница» и перестань угрожать ужасным вампирам, – сказала колдунья, а потом моргнула. – Нет, я, наверное, просто попала в кроличью нору, правда?

Впервые за две сотни лет Николасу показалось, что у него начинает раскалываться голова.

– Как понимать «Зов долга» в данном контексте и какая еще кроличья нора?

Мать и сын одновременно посмотрели на него, потом друг на друга, и принялись хохотать как ненормальные.

– О, люди! – Николас воздел руки к небу.

– Мам, я никуда не поеду, – заявил Йен. – Не обещаю, что буду хранить молчание. Я останусь с тобой до конца, а потом мы уйдем вместе.

– Мне нужно, чтобы ты сделала еще только одну вещь, после чего можешь идти, – сказал Николас. – Но в одиночку нельзя и пытаться. Поэтому я послал за одной из ведьм твоего ковена тебе в помощь. Не хочу подвергать тебя опасности.

Айви покачала головой.

– Нет. Абсолютно исключено. Ты не подвергнешь опасности жизнь еще одного из моих людей. Я знаю, что твой…бывший партнер солгал насчет Ареты. Она никогда бы не сорвалась и не уехала на Арубу, не поставив меня в известность. Она ведь погибла, не так ли?

Одну долгую минуту Николас смотрел на нее, желая утаить ужасную правду, но не нашел на это сил.

– Да, но не от моей и даже не от его руки. Всплеск энергии аметиста, который лишил тебя сознания, убил Арету.

Айви отступила на шаг.

– Тогда это моя вина. Ее убила я.

Йен обхватил мать руками.

– Нет, мам. Ты же слышала, что он сказал. Как ты могла знать, на что способен этот самый «Король»? Хорошо еще, что он и тебя не прикончил.

– Парень прав, – подтвердил Николас. – Если кого и следует винить, то только меня. Это я использовал вас с ученицей как заложников. Просто еще одно плохое решение в длинной цепи неудач.

– И ты хочешь, чтобы я помогла тебе добыть еще силы, после того как признался, что сыплешь плохими решениями направо и налево? Причиняешь людям вред? Доводишь до гибели? – Айви похлопала сына по плечу и шагнула навстречу вампиру. – И с чего бы я должна соглашаться?

Сначала Николас хотел напомнить ведьме, что она сама пользуется темными искусствами, но отверг эту мысль. После рассказа Айви о муже он понял, почему она встала на сторону тьмы. И высказал самую простую из возможных истин:

– Я – наименьшее из возможных зол. И подчас лучшее решение.

Глава 28

Атлантида, храм дев

Верховная принцесса Райли, в окружении трёх женщин, которым доверяла как сестрам, пристально всматривалась в кристаллическую капсулу анабиоза, где за прозрачной оболочкой безмятежно спала темноволосая женщина. Словно сказка о спящей красавице, воплощенная в реальность. Конечно, здесь, в храме Атлантиды, под куполом, отделявшим их от толщи океанских вод, повседневная реальность дала крен еще много веков назад.

– Здесь нет твоей вины. – Эрин сжала руку Райли. – Ты пыталась их освободить. Мы все работали над этим.

– Возможно. Но может, я старалась недостаточно, – ответила Райли. – Или мне просто не хотелось встречаться с Серай, женщиной, назначенной в жены моему мужу. Трудно тягаться с принцессой, наделенной древней магией, которая к тому же самая прекрасная из когда-либо виденных мною женщин.

– Эх, будь я парнем, отымела бы девчонку по первое число! – заметила Кили.

Райли резко вскинула голову и взглянула на археолога. Та широко ухмылялась.

– Прости, Райли, но кто-то должен был разрядить обстановку. – В тоне Кили не было и тени раскаяния. – От твоего самобичевания никому легче не станет.

– Боюсь, ты слишком много времени проводишь с лордом Джастисом. Тебе явно начал изменять такт, – мягко заметила Мари, главная служительница храма, помогающая при родах. Она – единственная из них четверых урожденная атлантийка – отличалась той же классической красотой, что и Серай, с той лишь разницей, что ее роскошные темные волосы были забраны в привычную сложную косу. – И разве тебе не следует быть вместе с ним теперь, когда на него наложили заклятие?

– С Джастисом все в порядке. Сейчас отоспится, и остаточные эффекты с плохим настроением как рукой снимет. Кстати, раз уж мы заговорили о мужчинах: как там поживает твой котеночек? Все такой же роскошный экземпляр?

Мари беззвучно открыла рот, а Эрин расхохоталась. Прекрасная атлантийка была без памяти влюблена в оборотня-пантеру, альфу прайда на юго-востоке США. К сожалению, служебные обязанности не позволяли влюбленным видеться, и Райли надеялась, что пара вскоре что-нибудь придумает: слишком часто за последнее время Мари выглядела печальной и усталой.

– Может, пора вспомнить, зачем мы здесь? – напомнила Райли. – Уверена, что хоть одна из нас может что-нибудь предпринять. Магия Эрин или целительский дар Мари, есть же что-то…

– Мы уже пытались, принцесса, – ответила Мари, – ты это знаешь.

– Не раз, не два, и даже не три, – добавила Эрин. – Магия моих поющих камней растет с каждым днем, но «Император» не отвечает, равно как и девы. Все бесполезно. Я бесполезна.

Мари возмутилась.

– Ты вовсе не бесполезна. Не далее как сегодня утром ты спасла ребенка той женщины, а ведь все мы считали, что ему не выжить – настолько болен был малыш.

Эрин пожала плечами.

– Иногда мне везет. В конечном итоге главное здесь – вера и молитва.

– Мы все за них молились, – сказала Райли. – Девы. Почему мы так их называем? У них же есть имена. Серай исчезла. Делия мертва. Остались Мерлина, Хелена, Брандацея и Гвен. И мы должны их спасти. Просто обязаны.

Кили коснулась кристаллической оболочки над лицом Брандацеи.

– Она выглядит хуже, – мрачно сказала Кили. – Не знаю, сколько они еще могут выдержать.

К Райли с поклоном приблизился Горас.

– Принцесса, как долго вы намерены здесь оставаться? Мои люди голодны и устали, а кроме того…

– Конечно, отошли их, пожалуйста. Сам тоже отдохни, Горас. И прошу тебя – зови меня Райли.

– Спасибо, принцесса. – Горас снова поклонился. – Но я останусь здесь. Я достаточно поел и отдохнул.

Она внимательно посмотрела на его бледное лицо, на темные круги под глазами.

– Сомневаюсь, однако понимаю тебя. Я тоже не хочу покидать их.

– Я хотел бы узнать… – Прислужник вновь порывисто поклонился. Похоже, он всегда так делал, когда нервничал.

– Узнать о чем? – спросила Кили. – Если тебя посетила мысль, то сейчас самое время перестать кланяться и поведать нам о ней.

Горас бросил на нее грустный взгляд и повернулся к Райли.

– Я хотел бы попробовать освободить одну из них. Наши попытки привлечь изменчивую магию «Императора» бесплодны. При этом Серай, очевидно, спаслась, покинув капсулу анабиоза. Что, если…

– Что, если попытаться спасти их, вызволив из капсул анабиоза? Давай попробуем, – сказала Эрин. Она окинула горящим взглядом четырех спящих женщин.

– Мы должны попытаться хотя бы с одной, Райли.

Райли не составило труда принять решение: вот уже два дня она думала о том же.

– Да. Да, давайте попытаемся. Кто из них сейчас в самом плохом состоянии?

Горас побледнел, осознав, что принцесса согласна на его предложение.

– Я не… Я не должен был…

Кили уперла руки в бока.

– Давай начистоту, Горас. Которая из них погибнет, если мы не вызволим ее сейчас?

Он судорожно сглотнул и указал на Брандацею.

– Она очень слаба. Ее жизненная сила на исходе.

Эрин кивнула.

– Согласна. Я тоже это чувствую. Если и начинать, то с нее. Если мы ничего не предпримем, она подвергнется наибольшей опасности.

– Должны ли мы позвать Верховного принца? – спросил Горас. – Его решение…

– Решение за мной, – твердо ответила Райли. – Конлан провел всю ночь в поисках «Императора» и целое утро строил планы кампании по поиску Серай, Дэниэла и камня. Сейчас он наконец уснул.

– Что мы должны делать? – спросила Мария.

– То, что на первый взгляд очень просто: открыть крышку капсулы, – ответил Горас.

Райли с Эрин обменялись взглядами.

– Тогда почему мы не делали этого раньше?

– Мы пытались, принцесса. Практически сразу Делия (а именно ее капсулу мы вскрыли) забилась, пытаясь хоть как-то глотнуть воздуха, словно утратив способность нормально дышать. Нам пришлось вернуть крышку на место, иначе дева умерла бы, я почти уверен в этом. Она была тогда на грани смерти, и только магический импульс «Императора» вернул ее к жизни.

– Тогда почему ты веришь, будто сейчас всё обернется по-другому? – Кили недоверчиво покачала головой. – У нас нет под рукой даже Аларика, а всем известно, что он непревзойденный целитель.

– Верно, его нет. Но мы с Мари, действуя вместе, почти ни в чем ему не уступим, – ответила Эрин. – Да и есть ли у нас выбор? Либо мы пытаемся освободить их, либо они все равно умрут, во всяком случае, Брандацея. Посмотрите на нее. Она ведь еле держится. Едва ли она переживет следующую ночь, пока Конлан и Вэн будут вновь пытаться отыскать «Император».

– Кроме того, даже если предположить, что они найдут камень прямо сейчас, нам еще потребуется время, чтобы выяснить, как пользоваться силой «Императора». А у Брандацеи этого времени нет, – сказала Райли.

Она окинула взглядом всех поочередно: Эрин, Мари, Кили и Гораса.

– Мы справимся. Просто преступление даже не попытаться.

– А что, если мы не правы? – Мари побледнела. – Я не впервые сталкиваюсь со смертью, Райли, но если мы предпримем попытку и потерпим неудачу, то гибель этой женщины будет на нашей совести.

– Или мы можем просто стоять здесь, чем убьем ее почти так же быстро, – возразила Эрин. – Я знаю, здесь нет демократии, но голосую за попытку.

– Я тоже, – сказала Кили. – Не хочу провести остаток жизни, сожалея о том, что погубила людей своим бездействием.

– Я с вами, принцесса, – произнес Горас.

Райли поглядела на Мари.

– Теперь слово за тобой, ведь она – твой предок. Окончательное решение принадлежит мне, и я понесу всю тяжесть ответственности, но сначала мне хотелось бы достичь полного единства между нами.

Мари долго вглядывалась в черты Брандацеи, затем наконец кивнула.

– Я чувствую, что она слабеет с каждой минутой. Согласна: следующей ночи ей, очевидно, не пережить, и у нас нет времени на решение проблемы. Потому я тоже говорю «да».

Райли сжала одну руку Мари, Эрин – другую. Кили взяла за руки Эрин и Гораса. Так они стояли в тишине, каждый во власти своих мыслей и молитв. Затем Райли подняла голову.

– Итак, приступим, и, пожалуйста, господи, не дай нам ошибиться.

Горас положил ладони на поверхность капсулы и тихо затянул песню, видимо на языке древних атлантийцев. Появилось серебристое свечение, постепенно заполняя капсулу и ее содержимое. Теперь недвижное тело Брандацеи испускало свет, будто его источник находился внутри нее.

– Сейчас, – сказал Горас, и они вчетвером подняли крышку капсулы и прислонили ее к стене комнаты. Все это время Мари не спускала глаз с Брандацеи.

– Какая она легкая, – сказала Кили, – прямо странно, что дверь тюрьмы может весить так мало.

Горас ощетинился.

– Капсула не задумывалась как тюрьма. Они добровольно согласились на анабиоз, во благо Атлантиды.

– Похоже, кому-то стоило получше позаботиться о благе этих женщин, – заметила Эрин.

Райли накрыла руку Гораса своей.

– Все в порядке, Горас. Тебя никто не винит. Мы просто подавлены, встревожены и чуть-чуть испуганы. А может, и не чуть-чуть.

Он кивнул.

– Знаю, принцесса. Я тоже.

Вдруг раздался крик Мари:

– Как странно она выглядит!

Из мешочка, пришитого к поясу, Эрин вытащила полную пригоршню драгоценных камней.

– Ничего если я положу это сюда, рядом с ней?

Горас открыл было рот, как вдруг остановился и беспомощно пожал плечами.

– Честно говоря, не знаю, что случится, если твое пение или магия камней войдет в резонанс с магией «Императора». Поможет это или помешает? Раньше мы не применяли ничего подобного, поэтому не представляю, что будет.

– Ты должна попытаться, Эрин, – поторопила подругу Мари, – она начинает задыхаться.

Эрин быстро разложила камни на шелковом покрывале Брандацеи, мурлыча что-то под нос. Закончив приготовления, она начала песню исцеления и надежды. Мари взяла Брандацею за руки и запела свое заклинание. Она не обладала способностями певчей, но была сильной целительницей, и Райли надеялась, что оба типа укрепляющей магии, воздействуя одновременно, благотворно повлияют на Брандацею.

Комната наполнилась звуками песнопений, куда внес свою лепту и Горас, однако Райли не видела на лице Брандацеи никаких перемен. Напротив, ее дыхание становилось все более и более затрудненным.

– Ничего не помогает, – заметила Кили, хватая Райли за запястье, – ей становится только хуже.

– Подожди, – ответила принцесса, – они только начали. Я видела, как Эрин и Мари работают с роженицами. Помню, как они помогли мне самой. Давай дадим им шанс.

– Не уверена, что у нас есть для этого время. – Кили перешла на шепот. Она указала на Брандацею, внезапно выгнувшуюся дугой в своей капсуле. Глаза женщины были закрыты, она явно задыхалась.

– Не выходит, Райли. – Эрин беспомощно схватилась за край капсулы. – Надо закрыть крышку и вернуть Брандацею в анабиоз.

Мари издала пронзительный крик.

– Немедленно! Мы ее теряем! Немедленно верните крышку на место!

Горас покачал головой. По лицу его струились слезы.

– «Император» не помогает. А без него что ни предпринимай – все бессмысленно. Если анабиоз нарушен, нам не восстановить его без помощи камня. Видите ли, мы уже пытались.

– А не попробовать ли старое доброе искусственное дыхание? – подала мысль Кили. – В отличие от вас я не готова вот так сдаться лишь потому, что вся эта чертовщина отказалась работать. Ну-ка, посторонитесь.

Она сдвинула их с дороги, наклонилась над капсулой и приготовилась делать Брандацее искусственное дыхание.

– Райли, подойди и приготовься делать дыхание рот в рот, если она перестанет дышать.

Брандацея издала ужасный стон и вновь выгнулась дугой. Свет, окутывавший тело несчастной, исчез. Лицо, более не освещенное магическим сиянием, приобрело мертвенный серо-голубой оттенок, словно у трупа, отошедшего в мир иной несколько дней назад.

Райли на секунду отшатнулась при виде Брандацеи, а затем припомнила порядок действий и приступила к искусственному дыханию, в то время как Кили ритмично надавливала на грудную клетку девы. Минута шла за минутой, и Райли потеряла счет времени, как вдруг раздался голос Эрин:

– Райли! Райли, хватит. Надежды больше нет. Слишком много времени прошло. Остановись, Райли.

Райли подняла голову и увидела, что все смотрят на нее. Кили прекратила реанимацию. Все, включая Гораса, плакали. Еще ничего не понимая, Райли взглянула на Брандацею и увидела мертвый взгляд ее широко раскрытых глаз, вперившихся в пустоту.

Принцесса покачала головой, словно пытаясь изменить реальность своим неприятием.

– Нет. Нет, нет, нет! Не верю, что она мертва. Только не из-за меня. Нет.

Эрин взяла подругу за руку и попыталась оттащить от капсулы, но Райли грубо ее оттолкнула.

– Нет! Мы должны попытаться еще раз! Попробовать что-то другое. Эрин, достань побольше изумрудов, алмазов или чего там еще. Пой громче. Кили, начинай реанимацию. Она еще не мертва, она…

– Ее больше нет, ми амара, – раздался голос Конлана, и сильные руки мужа обняли Райли, увлекая прочь от ложа Брандацеи.

Супруга сопротивлялась ему изо всех сил.

– Нет! Пусти меня. Я справлюсь. Это все моя вина, я велела открыть крышку, лишила ее защиты. Мы должны были попытаться, но вина целиком на мне. И я должна все исправить. Должна спасти ее. Я должна…

– Ты не можешь, любовь моя. Есть вещи, которые не исправишь.

На мрачном лице Конлана застыло грозное выражение скорби и отчаяния. События прошлой ночи прочертили глубокие морщины вокруг его глаз, и в какой-то момент Райли осознала, что обязанности Верховного принца попросту убивают мужа.

– Ее больше нет. Все, что нам осталось – это найти «Император» и спасти остальных.

Райли захотелось прижаться к нему и разрыдаться, но она заставила себя стоять прямо. То, что произошло, – ее рук дело. И вся ответственность лежит на ней. Это ее ошибка.

– Мы должны ей помочь. Похороним ее достойно. – Райли произнесла это твердо, голос почти не дрожал. Разве что чуть-чуть.

– Нет, принцесса, – мягко возразил Горас, – посмотрите.

Она опустила взгляд на хрустальную капсулу и увидела, что Брандацея исчезла. Растворилась, как будто ее тут и не было.

– Без укрепляющей магии все прошедшие столетия разом отразились в ней, и дева исчезла, превратившись в прах, как было бы, живи она и умри много веков назад, – пояснил Горас.

Райли подошла к капсуле, стоящей рядом с саркофагом Брандацеи, и взглянула на покоящуюся в ней золотоволосую женщину. Мерлина.

– Мы не потеряем тебя, Мерлина. Ни тебя, ни Гвен, ни Хелену. И неважно, какой будет цена.

Конлан взял жену за руку.

– Клянусь, мы сделаем всё, что в наших силах.

– Знаю, потому что иду с тобой, – ответила Райли.

Конлан покачал головой, но Райли, подняв руку, предупредила дальнейшие возражения.

– Вэн говорил, что не может выйти на след Серай, а я – эмпат, поэтому могу почувствовать ее эмоции даже в том случае, если все ваши усилия окажутся тщетными. Мы должны найти ее и «Император», Конлан, и я собираюсь помочь.

Конлан так сжал челюсти, что на скулах заиграли желваки, но в конце концов кивнул.

– Может, ты и права. Что ж, приступим, не откладывая. Посмотрим, сможем ли отыскать ее след. А потом я вернусь к Вэну и воинам.

Он воззвал к порталу, затем повернулся к остальным.

– Мари, Эрин, Кили, Горас, не вините себя за то, что произошло. Предпринять что-то было необходимо, и лишь у вас четверых хватило мужества попытаться.

– Спасибо за добрые слова, Конлан, но Брандацее ими не поможешь, – сказала Мари с бледным печальным заплаканным лицом. – Ответственность за все эти смерти целиком лежит на нас.

Эрин и Кили кивнули, а Райли захотелось закричать.

– Да какая сейчас разница, кто виноват? Важно лишь одно: мы должны прекратить это прежде, чем умрет кто-нибудь еще. Пошли. Вызывай портал, Конлан!

Муж повернулся к ней, сдвинув брови:

– Я уже вызвал. Он должен вот-вот…

Они одновременно посмотрели туда, где должен бы уже мерцать овальный вход в портал. Там ничего не было.

– Да ладно, – медленно начал Конлан, – неужели опять…нет. Только не сейчас.

Он вновь позвал портал, на этот раз громче.

– Портал, внемли моему призыву. Откликнись на зов принца Атлантиды.

Заклубился серебристый туман, и Райли вздохнула с облегчением.

Затем из туманного овала раздался женский голос:

– Определенно принц, однако ты так несведущ в вопросах собственного наследия. Да будет тебе известно: я не нуждаюсь ни в каких призывах и появляюсь лишь тогда, когда считаю необходимым.

– Что-то рановато я расслабилась, – произнесла Райли, уперев руки в бока. – Да можем мы хоть день прожить без того, чтобы что-то не шло наперекосяк? Слушай, портал: здесь умирают женщины. А ты решила покапризничать? Я что, должна ругаться с хваленым лифтом?

Райли сознавала, что срывается на истерику, но ничего не могла с собой поделать. Только что она послужила причиной гибели женщины, а теперь вынуждена препираться с каким-то паршивой дверью?

– Я не хотела причинить вам страдания, принцесса Атлантиды, но боюсь, вы не совсем понимаете наши законы, – ответил портал, очертания которого изменились: теперь это была стройная женщина, чуть выше самой Райли. – Меня создали сами боги, и назначение мое – проверять, достоин ли человек возложенной на него задачи. Когда Атлантида исчезла в морской пучине, Посейдон подчинил меня своей воле, и долгие годы я копила в себе горечь и раздражение и все же смирилась с ролью портала, или «хваленого лифта», как вы меня назвали.

И тут Райли сделала то, чего никогда не думала сделать. Она извинилась перед дверью.

– Простите. Я не понимала… Мы все так подавлены, после смерти Брандацеи…

– Не утруждайтесь, поскольку я не извиню и не пощажу вас, – ответил портал, или женщина, или адское отродье – как ее еще назвать.

Райли бросила взгляд на Эрин, в надежде, что ведьма хоть что-то понимает, но та лишь пожала плечами.

– Моя магия здесь бессильна. Прости, – прошептала Эрин.

– Ты мудро поступаешь, не пытаясь препятствовать мне, ведьма, – сказал портал, указывая на Эрин. – Меня забавляет твое присутствие, и уничтожать тебя было бы жаль. Правда, теперь мое сожаление, как и другие эмоции – не более чем слабое эхо прежних чувств.

Конлан выступил вперед, встав между порталом и Райли, и низко поклонился.

– Сударыня, мы ценим честь, оказанную нам вашим посещением, и стыдимся того, что ничего не знали о вашем существовании и целях.

В ответ раздался смех портала. Резкий, серебристый смех, похожий на звон стеклянных колокольчиков. Райли аж передернуло.

– Как хороши твои учтивые слова, Конлан из Атлантиды, особенно в сочетании с таким приятным лицом. Но очаровать меня не удастся. Я не дам тебе пройти, пока испытание, назначенное Серай, не закончится, каким бы ни был результат.

Райли оттолкнула Конлана.

– От того, найдем ли мы «Император», зависят жизни. И все равно, кто ты и сколько тебе лет – ты не имеешь права обрекать этих женщин на смерть по собственной прихоти.

Свет портала заколебался, фигура склонила голову.

– Я ответственна за их смерти не более, чем вы. Решение этой задачи предоставлено Серай. Ее успех или поражение зависят лишь от нее самой. То же относится к Аларику из Атлантиды и Джеку из почти исчезнувшего племени тигров-оборотней. Каждому предстоит свое испытание. Близится время последнего противостояния, Конлан, и боги назначат меня определять, достойны ли те, кто поддерживает тебя в твоих усилиях по подъему Атлантиду на поверхность, возложенной на них миссии.

– Что? Что там насчет Джека? Ты видела мою сестру? – Райли сомневалась, разумно ли задавать вопросы древней твари, состоящей исключительно из света и паршивого характера, но ее это мало волновало.

– Пока прощайте, лорды и леди Атлантиды. Я должна следовать по другому маршруту: некий тигр оставил часть души в моих владениях. На время своего отсутствия я оставляю вам магию портала, но он не отзовется на ваш зов, пока Серай не закончит свое испытание.

– Остановись! Ты не можешь вот так уйти. Нам необходимо…

Но портал не интересовали нужды Райли, равно как и всех остальных. Только что эта световая женщина несла какой-то вздор про тигриную душу, и вот ее уже нет. Исчезла. Перегорела, как дешевая лампочка.

А Конлан еще полчаса продолжал вызвать портал, пока не охрип, перепробовав все – крики, команды и, наконец, мольбы, – но тщетно. Портал не вернулся.

Серай и Дэниел оказались предоставлены своей судьбе.

Глава 29

Они оба забылись сном, изнуренные ритуалом смешения душ. Серай очнулась первой, едва в состоянии поверить в случившееся. Даже в ее время, пары редко достигали такого уровня единения, а чтобы подобное произошло с ночным странником – вампиром – настолько невероятно, настолько неожиданно, что Серай удивилась, как еще сам Посейдон не устроил тайфун посреди этой пустынной местности, чтобы наказать ее за проступок.

Атлантийка прижалась теснее к Дэниелу, устроилась в безопасной гавани его объятий и открылась окружающей их магии. Волшебство воронки, которое она чувствовала прежде, теперь стало сильнее, но Серай понятия не имела, связано ли это с географическим положением или ее собственной тягой к магии. День начался, должно быть, уже позднее утро, и Дэниел крепко спал с улыбкой на лице.

Он выглядел таким безмятежным и довольным. С тех пор, как несколько дней назад они снова встретились в Атлантиде, принцесса впервые могла применить к спутнику такие эпитеты. Смешение душ и понимание, что она его никогда не оставит, похоже приглушили безнадежность и страдания, снедавшие вампира. Серай вознесла благодарную молитву богам, что обрела любимого, а затем снова постаралась ощутить энергию «Императора».

Вот и он. «Все еще на месте», – с облегчением поняла Серай. Хотя и не взывает к ней. Его почти не было слышно. Шел совсем слабый сигнал, словно аметист отдыхал или перезаряжался, если можно так сказать про камень. Ох и камень! Его энергия слегка усилилась, когда Серай попыталась наладить связь. Атлантийка ненадолго почувствовала дев в Атлантиде. Четверо из них были…

Трое. Брандацея умерла. Ее жизненная сила угасла. Исчезла, будто никогда не существовала.

Серай закричала от боли, и Дэниел тут же очнулся и осмотрелся в поисках угрозы.

– Она мертва, Дэниел. Брандацея. Еще одна из моих сестер. Мертва.

Серай долго рыдала в его объятиях, пока не смогла снова говорить и дышать:

– Ее больше нет, – вновь и вновь повторяла атлантийка. – Я опять не справилась. Занималась любовью, когда моя сестра умирала.

– Нет, ми амара. Ты исцелила меня и себя. Вся ответственность за сестер не может лежать на твоих хрупких плечах. Виноват дурацкий портал, что не позволяет тебе позвать на помощь.

Дэниел подскочил и потянулся за одеждой, но Серай подняла руку, чтобы его остановить.

– Сейчас день, так что мы никуда пойти не можем. Нам нужно поесть и принять душ. Вымоемся, а потом решим, что делать дальше. Скоро стемнеет, и сегодня мы постараемся найти «Императора» или умрем, пытаясь выполнить задание. Не позволю кому-то или чему-то остановить меня.

С гневом и решимостью на лице Дэниел кивнул и помог принцессе подняться. Серай воззвала к стихиям, особенно к окружающей их воде, дарующей жизнь. Влага всегда мгновенно отзывалась на мольбу детей Посейдона.

Поток танцевал над ними, как сияющий плащ, и на этот раз Дэниел не удивился, а просто стоял, раскинув руки в стороны, словно под душем. Серай мгновение смотрела на любимого, в очередной раз изумляясь, как этот красивый, опасный мужчина мог принадлежать ей, но затем Дэниел открыл глаза и улыбнулся. Атлантийка отбросила нерешительность и шагнула в его объятия.

– В рюкзаке есть мыло, – сказал Дэниел, проводя ладонями по ее рукам. Он поцеловал Серай, затем взял упомянутый брусок. Они вымыли друг друга, радуясь чувственным прикосновениям, даже перед лицом того, с чем им предстояло встретиться. А может, именно поэтому.

– Праздновать жизнь, – торжественно сказала Серай. – В этом есть смысл. Мы не можем вернуть Брандацею, если будем сидеть сложа руки и рыдать. Нужно действовать. Мы отпразднуем жизнь, когда найдем «Император».

– Кстати, об этом, – проговорил Дэниел, отбрасывая волны черных волос со своего точеного лица. – У меня есть план. Готова сделать кое-что опасное?

– Опаснее побега из анабиоза, связывания чарами брата Верховного принца и любви к вампиру?

Губы Дэниела дернулись в улыбке.

– Ну, если смотреть на это таким образом…

Серай направила водную спираль, чтобы почистить их одежду, а затем обратила магию вспять, чтобы высушить всю влагу из вещей, с тел и волос.

– Чудесная магия, – с воодушевлением заметил Дэниел. – Может, и глупо говорить о подобном в свете недавних трагедий, но такое удовольствие отмыться от пота и пыли.

– Когда чего-то лишаешься, начинаешь это ценить. Например, я очень хочу поесть что-то кроме яблок и… как ты назвал эти отвратительные сухие палочки?

– Батончики гранолы. Согласен. Еда хуже не придумаешь, но в такое время очень полезная.

Одевшись, поев гранолу, яблоки и выпив воды, Серай снова спросила:

– Так что ты предлагал попробовать?

– Думаю, нам следует объединить нашу магию. Как прежде, хотя я этого не сознавал во время нападения Джастиса. На этот раз мы сделаем это нарочно, и, надеюсь, оба окрепнем.

Серай склонила голову на бок, размышляя над его словами, а заодно наблюдая, как Дэниел натягивает ботинки на свои длинные, мускулистые ноги.

– Нам придется снова обменяться кровью?

Вампир уронил ботинок и уставился на нее:

– Нет, даже не думай об этом, никогда. Если мы в третий раз обменяемся кровью, ты умрешь. Или превратишься в чудовище. Мы не знаем, что происходит, если атлантиец становится вампиром. Ни при каких обстоятельствах я не обменяюсь с тобой кровью в третий раз.

– Тогда нам надо вызвать магию воронки. – Серай направилась к выходу из пещеры и встала под лучи послеполуденного солнца. – Тебе придется довериться мне, потому что кажется, это сработает только при свете дня.

Глава 30

Полковник Бриг Сент-Ивс получил свое звание со знаком отличия в виде орла еще до того, как вампиры, оборотни и другие твари из сказок на ночь и страшилок у костра решили превратить его жизнь в ад. Теперь ему приходилось работать с кучкой военных из морской пехоты, моряками, береговой охраной и федералами в совместном подразделении параномальных оперативников, и, честно говоря, он бы предпочел что-нибудь повеселее, поинтересней… Например, полежать на пляже и выпить пива – черт, да даже перспектива вытаскивать ломом из задницы иглы дикобраза выглядела привлекательнее.

В любом случае веселее, чем его теперешнее занятие. Он уже трое суток не видел дневного света. Скучал по жене. И если только не выберется к черту из этой дыры, то пропустит рождение первого внука или внучки, которое произойдет со дня на день. Так что, когда поступил вызов, полковник почувствовал невероятное облегчение.

– Пора выступать, сэр. Прошло уже семь минут после назначенного времени, а Смитсон так и не связался с нами по радио. – Молоденький лейтенант, стоявший навытяжку перед побитым столом Брига, наводил на полковника тоску.

Неужели он сам когда-то был таким юным?

Конечно, нет.

– Сэр?

– Семь минут, лейтенант? Он же банкир, а не солдат морской пехоты. Это лишь значит, что он либо пролил латте на дорогой костюмчик, либо засел в туалете и забыл о времени. Мы не выступаем, если гражданский опаздывает на семь минут.

– Так точно, сэр, но вы сказали…

– Отставить, лейтенант. Я знаю, что сказал, как знаю и то, что мы подождем до 16.30, а потом, если ничего не услышим, позвоним ему. И только тогда приступим к операции «Могила».

– Так точно, сэр.

Бывший моряк, ставший помощником пар-оперов, резко отдал честь, аккуратно повернулся и направился к выходу.

Бриг просто вздохнул. Операция «Могила». Он понятия не имел, что взбрело в голову этим шутам в Вашингтоне. И если какой-то банкир проворачивал грязные делишки на территории главного вампира этого региона и в том же штате, где случилась легендарная перестрелка, это еще не значит, что все связано с делом полковника. А тот, кто придумал, будто нужно обязательно отдавать честь в помещении – еще один идиот-бумагомаратель.

Но никто не спросил мнения самого Брига. Он просто старый пилот, застрявший за столом и мечтающий передать бразды правления. И увидеть внука или внучку. И снова заняться любовью с женой.

Он нажал кнопку на телефоне, и в трубке раздался резкий голос лейтенанта:

– Сэр?

– Лучше подготовь их к отправке, сынок, на всякий случай.

Осторожность еще никому не повредила.

Глава 31

Дэниел машинально отступил.

– Солнечный свет? Серай, вообще-то мы с солнцем плохо ладим.

– Поверь мне, – повторила атлантийка, словно от этого ее предложение стало менее абсурдным.

– Слушай, ты знаешь, что я тебе доверяю, но просить возгораемого вампира прогуляться с тобой под солнышком, как бы романтично это ни звучало, слегка похоже на бред. – Дэниел нагнулся и натянул сапог, а затем поправился: – Ладно, не слегка.

– «Бред» – значит «не очень продуманное решение», я права? – Серай положила руки на бедра, и вампир приготовился к удару.

– «Непродуманное» – это мягко сказано. Сумасшедшее, идиотское, вообще хрень полная.

Серай прищурилась:

– Боюсь, мне не очень нравится такое сравнение.

– Так значит, слились там наши души или нет, я все еще способен разозлить тебя? – Дэниел улыбнулся, несмотря на совершенно безумную тему разговора. Серай такая невероятно красивая. Особенно вот так, когда ее длинные, до самых бедер локоны распущены, а не заплетены в косу.

Дэниел застонал, увидев, как Серай достала кусок бечевки из кармана и начала стягивать волосы.

– Хорошо, хорошо, сдаюсь. Если обещаешь оставить волосы распущенными, я рискну поджарить свою задницу.

Серай моргнула и засунула бечевку обратно в карман.

– Ты сумасшедший, да? Ты не веришь, что я способна тебя защитить, но готов рискнуть сгореть дотла, если я оставлю волосы так, как тебе нравится?

– Это у мужчин в крови.

Серай закатила глаза.

– Я почему-то подозревала, что ты так и скажешь.

Она отступила назад в тень и подняла руки.

– Что если мы постоим здесь, вне досягаемости солнца, и я призову энергию воронки? Я оставлю волосы распущенными, а тебе, по твоему выражению, не придется поджарить попу.

– Задницу, – поправил Дэниел, улыбаясь, как порочный дикарь, каким и был на самом деле.

– Прошу прощения?

– Я сказал «поджарить свою задницу». Если бы я сказал «поджарить свою попу», то меня бы исключили из мужского сообщества надолго, а то и навсегда. И пришлось бы нам на посиделках плести друг другу косички.

Дэниел пошел к ней – высокий, стройный, элегантный, мускулистый, – двигаясь с грацией хищника. У Серай во рту пересохло. Она так долго и так сильно его любила, что иногда забывала, насколько он опасен.

А вот сейчас вспомнила.

Дэниел сжал руки Серай в своих.

– Хорошо, принцесса, мы готовы. Что теперь?

Она глубоко вздохнула.

– Теперь мы призовем энергию воронки и, надеюсь, она ответит вампиру и атлантийке.

Дэниел серьезно кивнул, понимая всю важность момента, и до Серай дошло, что он пытался успокоить ее нервозность своим поддразниванием. И надо признать, это сработало.

– Энергия воронки в этой области связана с древней магией земли. Волшебство стихий. Я еще девочкой узнала об их могуществе, но никогда сама не чувствовала их воздействия, во всяком случае не так сильно, как здесь. Эта магия такая мощная, но в то же время неуловимая, что я не ощутила ее на фоне притяжения «Императора».

– Что нам делать? – Дэниел наклонился и быстро, но крепко поцеловал любимую. Серай подозревала, что так он хотел выразить ей свою поддержку.

– Мы призовем стихии, и если они ответят, то воспользуемся мощью слияния душ и объединим свои силы в нечто целое, сильнее отдельных половинок.

– Прямо как мы сами, – сказал Дэниел, и Серай улыбнулась.

– Да, прямо как мы. Давай приступим. О, и не пугайся, но для ритуала мне придется пожертвовать немного своей крови.

– Лучше моей, – решительно возразил он, и принцесса не стала спорить. Его кровь тоже сгодится.

Не отпуская его руки, Серай вышла на солнечный свет, но так, чтобы смертельно опасные солнечные лучи не задели запястья Дэниела, а затем посмотрела на небо.

– Стихия воздуха, мы предлагаем тебе наше дыхание и просим ответить на наш зов.

Серай сделала тихий, продолжительный выдох, и с радостью увидела, что Дэниел тут же последовал ее примеру.

– Стихия воды, мы предлагаем тебе влагу своих тел и просим ответить на наш зов. – Атлантийка закрыла глаза и подумала о потерянных ею сестрах, и слезы потекли на землю.

– Стихия огня, мы предлагаем тепло наших тел и просим ответить на наш зов.

Серай поежилась, когда подул прохладный ветерок, забирая тепло их тел прочь.

Вся дрожа, она едва смогла произнести последнюю фразу, стуча зубами:

– Стихия земли, мы дарим тебе нашу жизненную телесную силу и просим ответить на наш зов.

По ее кивку, Дэниел прокусил себе запястье и, перевернув руку, которую она так и не отпустила, окропил капельками крови землю.

Воцарилась полная тишина, словно сама природа затаила дыхание, а потом через отверстие пещеры протанцевала спираль настоящего золотого света, сначала обволакивая их тела нежной лаской, а потом стискивая, словно железным кулаком. Мир ритмично сокращался в такт пульсу Серай, которая закрыла глаза и поняла, что воронка вошла в ее разум.

Дэниел старался сохранять спокойствие, но магия воронки была сильнее всего, с чем он сталкивался прежде, и, казалось, пыталась поглотить их целиком. Вампир сопротивлялся, когда волшебство попыталось захватить его магические способности и выплюнуть лишь человеческую оболочку. Серай не отпускала рук Дэниела, а маг не понимал, что она делает и как ей помочь.

Он пообещал спасти любимую и не справился с задачей. Нет. Только не снова.

– Только не снова, – закричал Дэниел, и Серай открыла глаза.

Их цвет стал темно-синим, и вампир испугался, что магия уже поглотила атлантийку, но заговорила Серай все же своим голосом:

– Дэниел, все в порядке. Доверься мне. Откройся нам с магией. Откройся силе слияния душ, и мы станем даже могущественнее, чем древнее волшебство воронки. Ты должен мне довериться.

Маг посмотрел в ее невероятно опасные и безумно красивые глаза и понял, что так и есть.

Он ей доверял.

Дэниел с радостью, охотно вышел на солнце вслед за Серай, только ради любимой.

– Да, – сказал он, открывая душу волшебству.

Оно нахлынуло на него, как нокаутирующий удар, вливаясь, словно водоворот горячей, яркой, древней – такой древней – силы.

– Дэниел, доверься мне, – снова попросила атлантийка, и ночной странник поцеловал ее, потому что только Серай имела значение во всей его долгой, ужасной, бессмертной жизни. Поцеловал, потому что не мог иначе; потому что прикосновение ее губ стало для него единственным смыслом жизни.

Серай ответила на ласку любимого, и обоих захлестнул поток очищающей энергии, доходя до самых темных уголков души вампира, связывая Серай и Дэниела еще крепче, чем раньше. Он рассмеялся, она заплакала, а затем они уже оба хохотали, пока волшебство курсировало сквозь них, усиливая чувства, укрепляя магию и расширяя понимание вселенной.

Когда Серай наконец кивнула, Дэниел закрыл свой разум, и энергия воронки осторожно отступила, будучи все же не яростным завоевателем, а целителем, магом, волшебником, пришедшим поиграть и уйти. Целая жизнь уместилась в нескольких минутах, и Дэниел уже никогда не будет прежним.

Он посмотрел на Серай, взгляд которой сиял чистым синим пламенем.

– Твои глаза! – одновременно воскликнули друг другу вампир и атлантийка.

Серай рассмеялась и коснулась его лица ладонью.

– Твои глаза сияют, как морские сапфиры. И куда делся красный цвет? – изумленно спросила она.

– Твои тоже сияют, ми амара, и я восхищен твоей красотой.

Серай снова поцеловала любимого. На этот раз ощущение было чем-то большим, так как в них обоих резонировала магия. Дэниел испытывал то же, что и Серай, даже когда сам «Император» решил присоединиться к веселью и пронзил атлантийку энергетическим разрядом.

– Я чувствую женщин – твоих сестер, – произнес вампир.

– Да, да!

Серай крепче стиснула его руки и сосредоточилась. Дэниел чувствовал ее решимость, и вместе они каким-то образом направили луч чистой энергии по земле к океанским глубинам, к трем девам, ждущим в хрустальных капсулах в Атлантиде.

Серай радостно закричала и обняла Дэниела.

– Получилось! Ты это почувствовал? Мы их укрепили! Им лучше, Дэниел, они теперь сильнее. У нас получилось! Они в безопасности, пока мы не найдем «Император». Вместе мы сильнее, чем по отдельности. Больше никаких разговоров о том, что нам якобы лучше расстаться. Согласен?

Дэниел обнял любимую, собираясь ответить, но неожиданно послышался резкий, грохочущий звук, бьющий по барабанным перепонкам. Вампир приложил палец к губам Серай и прислушался.

Это… нет, невозможно. Дэниел инстинктивно толкнул Серай себе за спину.

Послышался топот ног и рев вертолетов. Вампир вдруг вспомнил о другом безумном вражеском вторжении одиннадцать тысяч лет назад, а затем тряхнул головой, чтобы избавиться от тех видений.

– Похоже, сюда направляется армия, а мы здесь в ловушке, пока солнце не сядет. Это плохо, – сказал он Серай.

Атлантийка побледнела, но все же расправила плечи и кивнула.

– Если все легко дается, чего ж тут интересного?

Дэниел рассмеялся.

– О, принцесса. Мы просто созданы друг для друга.

Глава 32

Николаc услышал их первым, задолго до того, как человеческие уши Айви вообще смогли уловить какой-либо шум. Только начало смеркаться, когда наконец явился один из помощников вампира. Глядя на то, как он распускал сопли, можно было подумать, что его всю дорогу тащили за уши. Айви сначала пыталась успокоить нытика, обещая, что никто не причинит ему вреда, но в конце концов и она сдалась, брезгливо отвернувшись.

Даже Йен минут через десять не выдержал, закатил глаза и скомандовал:

– Возьми себя руки, неженка.

– У нас неприятности, – сказал Николас, а потом рявкнул смертному – Филипсу или Фелпсу, или как его там: – Заткнись немедленно, или я сам тебя убью.

Плакса заткнулся, но для этого ему пришлось запихнуть в рот кулак.

Йен бросил на Николаса тяжелый взгляд.

– Он работает в магазине «Нью Эйдж» неподалеку от Тузигута, с чего бы ему быть крепким орешком. Что толку пугать его еще больше?

– Заткнись и слушай.

Что весьма удивительно для мальчика тринадцати лет, Йен действительно замолчал и последовал совету вампира. Пять секунд спустя он побежал к Айви и схватил её за руку.

– Мама, сюда идет армия. Черт побери, нам на помощь явилась настоящая армия!

Айви и Николас обменялись мрачными взглядами над головой Йена. Если армия и приближалась сюда, последнее, что могло прийти им в голову, – это спасать ведьму от вампира. Гораздо более вероятно, их привлекала сила пресловутого «Короля», и они убьют любого, чтобы завладеть камнем. До Николаса доходили слухи о том, что отделение паранормальных оперативников было коррумпировано от верхушки до последнего работника. Возможно, в ближайшее время он лично удостоверится в этом.

– Послушай, Фил, я солгала, – устало сказала Айви, – возможно тебя-таки обидят.

Парень снова начал причитать, поэтому Николас прошел к нему через пещеру и небрежно ударил наотмашь, чтобы смертный наконец заткнулся. Глаза Фила закатились, и он грохнулся на пол.

– Так-то лучше. Теперь, может быть, мне удастся подумать.

Николас подошел к шкатулке, в которой лежал камень, и посмотрел на нее так, словно ждал, что сам аметист подскажет верное решение. Они уже были готовы совершить последнюю попытку выяснить, на что же на самом деле способен «Король», когда камень сам по себе вдруг засиял, выпустив настолько яркий луч света, что Николас удивился, как стены пещеры остались целы. Айви объяснила, что это не просто свет: камень производил магическую энергию такого высокого уровня, какого она никогда прежде не видела.

– Что мы можем сделать? – спросила ведьма, крепко держась за предплечье Йена. – Ты обещал, вампир, что мой сын будет в безопасности. Сейчас достаточно темно, чтобы вы вдвоем могли быстро улизнуть. Я останусь здесь и встречу армию.

– Я тебя не брошу, мам, – запротестовал Йен, но Айви не обратила внимания на сына, все так же пристально глядя на Николаса.

– Я тоже тебя не брошу, – произнес вампир, предоставив ей гадать, что именно имел в виду. – Мы все отсюда выберемся. Мои соплеменники с минуты на минуту окажутся здесь и придут на подмогу.

– Почему ты отослал парня, притащившего Фила? Он же человек, солнечный свет ему не навредил бы.

– Ни к чему лишние свидетели. Не переживай. У нас все будет хорошо.

Вдруг тишину разорвал голос, усиленный каким-то электронным прибором. В этом голосе чувствовался вес власти и авторитета, что не сулило ничего хорошего.

– Говорит полковник Бриг Сент-Ивс из федерального отделения паранормальных оперативников. Вы окружены, ваши союзники-вампиры захвачены, все двенадцать. Выйдите из пещеры, сперва выпустив мистера Смитсона, и мы не причиним вам вреда.

Двенадцать – то есть военные захватили всех подручных Николаса, которых он взял с собой на это дело. Что ж, тогда у него возникли небольшие сложности.

– Опаньки! – выдал Йен, ухмыляясь и почти выпрыгивая из кожи от адреналина и нездорового возбуждения. – Интересно, а по частям они его тоже примут? Его селезенка должна валяться где-то поблизости.

Айви притянула сына ближе к себе, ее безумные глаза сфокусировались на Николасе, словно он был ее спасителем, а не убийцей. И, несмотря ни на что, вампиру хотелось именно этого – спасти ее. Защитить. Попытаться еще раз, позже. Забыть о чертовом «Короле» и о его способностях.

Николас так сосредоточился на мыслях об Айви, что не заметил, как Фил, вероятно, лишь притворявшийся бесчувственным, совершил отчаянный рывок. Когда вампир понял, что парень несется к выходу, предпринимать что-либо было уже поздно.

– Слава Богу, вы здесь! – завопил Фил. – Я заложник, я здесь, помогите мне, помогите...

Мольбу о помощи прервал шум выстрелов. Айви закричала. Николас бросился к выходу из пещеры и выглянул наружу. Но в спускавшихся на землю сумерках ему удалось разглядеть только почти разорванное на части тело Фила.

– Какое интересное видение фразы «мы не причиним вам вреда», – заметил Николас. – Думаю, нам стоит пересмотреть варианты действий.

Айви взяла в руки аметист и улыбнулась; глаза потемнели, в них плескалось какое-то дикое веселье.

– Они ошибаются, если думают, что никто не пострадает. Они опасны для моего сына. Я устрою им кучу проблем.

Николас обнажил клыки, одобрительно зарычал и улыбнулся:

– Прекрасная ведьма, ты определенно мой тип женщины.

Глава 33

Как только солнце наконец спряталось за горизонтом, Дэниел выскочил из пещеры, словно летучая мышь из худшего из девяти кругов ада. Теперь, когда вампира связывали с Серай слияние душ и магическая воронка, он чувствовал аметист почти так же ясно, как и его суженая.

А значит, Дэниел мог отправиться на поиск камня один, оставив принцессу в безопасности.

К сожалению, атлантийка так не считала. Когда вампир обернулся, она уже стояла у неровного края скалы, положив ладони на бедра и пристально глядя на Дэниела.

– Даже и не думай, – произнесла Серай.

– Разве слияние душ добавило тебе и телепатические способности? И если так, ты в любые мозги можешь влезть или только в мои? – Дэниел метнул в сторону упрямицы самый устрашающий из своих взглядов.

К сожалению, она ни чуточки не испугалась.

– Знаешь, а ты вообще-то очень сексуален, когда вот так хмуришься, – произнесла Серай, обольстительно улыбнулась и невинно захлопала ресницами, когда вампир зарычал на нее.

– Ой, извини. Ты, видимо, хотел меня напугать, чтобы я осталась тут, дрожа где-нибудь в уголочке, как и положено хорошеньким маленьким принцессам?

Дэниел покачал головой, признавая свой проигрыш.

– Я слишком стар, чтобы быть настолько наивным. Пойдем. Надо же выяснить, почему армия или паранормальные оперативники, или кто они там еще направляются в сторону сигнала «Императора».

– Никогда не верила в совпадения, – заметила Серай, отводя волосы с лица.

– Я тоже.

Серай наклонилась за рюкзаком, но Дэниел остановил ее.

– В нем больше нет необходимости. Если у нас все получится, на обратном пути, можно остановиться и забрать его, если придется возвращаться пешком. Как думаешь, если придется, сможешь взлететь – не пойми меня превратно?

Она нахмурилась, но медленно кивнула.

– Знаешь, во мне теперь не только моя, но и твоя магия. Ее должно хватить, чтобы я могла умчаться от опасности вместе с «Императором». И у меня совсем нет времени лелеять детские страхи.

– Они совсем не детские, ми амара, но я уважаю твою смелость, – ответил Дэниел. – Пора выступать, идти придется быстро.

Серай обвила руками шею вампира и поцеловала его, но тут тишину раннего вечера нарушил звук, который нельзя было ни с чем перепутать: оружие сняли с предохранителя.

– Уж о скорости вам думать не придется, сэр, – произнес чей-то голос. – Отступите друг от друга и приготовьтесь сдаваться, или вам же хуже.

Дэниел бросил быстрый взгляд на Серай, чтобы подбодрить ее… и понял, что мог бы не беспокоиться. Атлантийка совершенно безмятежно улыбалась бархатно-синей темноте сумерек.

– Мы с удовольствием добровольно пойдем с вами, – заверила она. – «Хуже» нам определенно ни к чему.

Дэниел поднял руки, показывая, что сдается, но не выдержал и расхохотался. Он все еще смеялся, когда очень вежливый солдат (судя по эмблеме на черной форме – из паранормального подразделения) поднес сканер сначала к нему, а потом к Серай. Поняв, что Дэниел – вампир, солдат быстро отступил и дал сигнал одному из своих подчиненных взять серебряные наручники. Серебро покрывало внешнюю часть жестких пластиковых оков, так что не обжигало, но обездвиживало вампира, не давая возможности освободиться.

Вернее, так должно было быть, но при других обстоятельствах. Теперь же Дэниел прошел через слияние душ с Серай и попробовал ее атлантийскую кровь. Дважды. Впервые с момента обращения серебро не причиняло ему вреда.

Ни малейшего.

Уж им с Серай хуже точно не будет...

Серай не произнесла ни слова, пока солдаты вели ее и Дэниела к большой машине и вежливо сажали их внутрь. Но когда люди стали о чем-то совещаться снаружи, определенно пытаясь сохранить разговор в тайне от пленников, она воспользовалась возможностью сделать то же самое.

– А они куда вежливее, чем я ожидала, – удивилась она. – Больше похожи на личную охрану короля, чем на солдат-захватчиков. Что это за войска? Что означает надпись «Пар-Оперы» на их форме?

– Паранормальные оперативники. Федеральная полиция по делам со сверхъестественным. Потому-то они так милы с тобой. Должно быть, думают, что ты обычная человеческая женщина.

Серай тут же испробовала на любимом свою самую соблазнительную улыбку и взгляд из-под ресниц.

– Обычная женщина? Правда?

Дэниел глубоко вдохнул и выдохнул, глаза его потемнели.

– Только ты можешь меня возбудить, когда я сижу в наручниках в транспорте паранормального подразделения. Может, лучше поговорим о том, как нам быть дальше, а, сексуальная кошечка?

Серай задрожала от удовольствия от признания вампира, но заставила себя сосредоточиться на насущных проблемах.

– Я так понимаю, они хотят доставить нас прямо в эпицентр событий. Да?

– Да. – Дэниел выглянул в окно: кажется, люди заканчивали разговор. Командующий двинулся в сторону водительской двери.

– А нам именно туда и надо, верно?

– Верно.

– Ну вот и прекрасно. Сэкономят нам силы и время. – Серай откинулась на спинку сиденья и с притворной скромностью сложила руки на коленях – ну просто сама благовоспитанность. Она была готова в полной мере продемонстрировать юному солдату свои безупречные манеры.

С ружьем или без ружья – у бедного парня просто не было шансов.

Глава 34

Дэниел смотрел на пейзаж, менявшийся за окном в пять раз быстрее, чем когда они с Серай шли пешком. Вампир изо всех сил старался сдержать смех, наблюдая, как атлантийка, сидевшая впереди, очаровывала солдата. Это был обычный молодой парнишка с короткими волосами, веснушками – которые, возможно, сам терпеть не мог – и чуть-чуть оттопыренными ушами. Дэниел не представлял, какой мужчина, независимо от возраста – если он, конечно, жив и традиционной ориентации, – способен устоять перед Серай. Принцесса уже выведала у парня подробности о его семье (мама с папой живы и очень гордятся своим мальчиком Робом), о домашнем питомце (кошка, зовут Иззи), о хобби (какой-то неизвестный вид спорта с неправдоподобным названием «Cornhole»[7]).

– То есть вы пьете эль и бросаете маленькие мешочки в дырки в деревянном помосте? – Серай наклонила голову и ободряюще улыбнулась Робу, который практически раздулся от гордости.

Дэниел счел бы их беседу нелепой, если бы так не потешался над парнем. По крайней мере до того момента, пока не вспомнил день собственного знакомства с Серай: она задавала ему почти те же самые вопросы, с точно такой же улыбкой на лице.

Бедный подмастерье тогда тоже был ошеломлен тем, что такая красотка им интересуется.

Хм. Дэниел сердито посмотрел на водителя в зеркало заднего вида, не обращая внимания на сидевшего рядом вооруженного охранника. Но Роб продолжил болтать, беспечно игнорируя злого вампира за своей спиной.

Глупый парень. Очень глупый.

– Вы из Англии? У вас очень красивый акцент, – заметил солдат, запинаясь.

– Спасибо. Я жила в Европе, – застенчиво улыбнулась Серай. – А вам там понравилось?

– Я никогда не был за границей, не считая Мексики ну и... Канады, мэм, – сказал Роб, явно стыдясь признаваться в этом собеседнице.

Черт побери, как же она хороша.

– Пожалуйста, зовите меня Серай, – попросила принцесса, осмелившись слегка коснуться рукава Роба, на кратчайшее мгновение, чтобы не насторожить охранника, сидевшего позади с Дэниелом и действительно уделявшего внимание своей работе, а не прекрасной женщине.

Судя по тому, как покраснели уши Роба, что было видно в свете приборной доски, лицо его тоже пылало. Дэниел подавил стон. Если в ближайшее же время они не доберутся до места, вампиру придется вмешаться и положить конец страданиям этого горе-любовника.

Исключительно во благо общества, разумеется.

Охранник сказал что-то в свою рацию и наклонился вперед:

– Полковник хочет, чтобы мы остановились за следующим хребтом.

– Вас понял, – ответил водитель, неожиданно выпрямившись и сосредоточившись. Должно быть, полковник обладал немалым авторитетом, раз уж молодой солдат вспомнил-таки о долге даже в присутствии девушки своей мечты.

Они медленно заехали за угол и припарковались у ярко освещенного заграждения, где стояла большая машина, похожая на домик на колесах. Передняя дверь его распахнулась, и на улицу вышел пожилой мужчина. Он был очень просто одет: такая же черная униформа, как у Роба, без знаков отличия, но по тому, как вытянулись солдаты в их машине, Дэниел понял, что это, наверное, и есть полковник.

Роб выпрыгнул из грузовика и отдал честь. Дверь осталась открытой, так что Дэниел и Серай могли слышать каждое слово разговора.

– Мы привезли пленников, эм, свидетелей, как вы приказывали, полковник Сент-Ивс. Один из них вампир.

Серай оглянулась и посмотрела на Даниела. В ее глазах вампир прочитал беспокойство за него и что-то еще. Что-то худшее. Атлантийка снова таяла, он буквально видел, как силы покидают ее. Или слияния душ и магии оказалось недостаточно, или же «Император» высасывал энергию быстрее, чем Серай могла ее восстановить. В любом случае дела плохи.

Полковник подошел к машине и жестом приказал Дэниелу выйти. Человек дела, не соблюдающий церемоний и не ожидающий, пока его подчиненные выполнят что-то за него. Это восхитило Дэниела, так что он решил пока не вцепляться полковнику в глотку.

Пока вампир выбирался из машины, Сент-Ивс оценивающе смотрел на него.

– Почему ты здесь, сынок?

– Я не ваш сын, – заметил Даниел, как ему показалось, весьма рассудительно.

– Ни к чему грубить. Уверен, по вампирским меркам ты всего на пару лет старше меня, но я старый деревенский парень с кучей плохих привычек. Так что, может, назовешь свое имя, и мы начнем сначала, но имей в виду, у меня мало времени.

– Дэниел.

Сент-Ивс подождал, но продолжения не последовало.

– И все? Дэниел? Мистер Дэниел? Просто Дэниел? Хорошо, давай спрошу на понятном языке: какого черта ты делаешь здесь, в глуши, с женщиной, которая выглядит так, словно ей нужен доктор, да еще и в двух милях от укрытия худшего вампира на юго-западе?

Даниелу потребовалась минута, чтобы переварить все вопросы.

– Моя спутница нездорова, и мы будем очень благодарны, если вы проводите нас в больницу. Мы как раз направлялись туда, возвращаясь из похода, когда ваши солдаты насильно увезли нас. Можете понять, почему я не испытываю ни дружелюбия, ни желания отвечать на ваши вопросы. Что касается остального, понятия не имею, о чем вообще речь.

Полковник одарил собеседника скептическим взглядом.

– Ну да. И с чего бы мне подозрительно относиться к вампиру, прячущемуся неподалеку от места, где я нашел дюжину других, скрывающихся по кустам?

Дэниел поднял бровь.

– Звучит не очень. Там был ядовитый сумах? Он вреден и для вампиров, вы знали?

Тут терпение полковника внезапно кончилось.

– Закройте его здесь, – приказал он Робу, обошел машину и открыл дверь со стороны атлантийки.

– Мэм, мне придется задать вам несколько вопросов, – сказал полковник.

Дэниел не услышал ответа Серай, но это и не имело значения, так как, едва выйдя из машины, атлантийка упала в глубокий обморок прямо на руки полковника.

Сент-Ивс поднял взгляд, полный страдания, к небу.

– Вот ешкин кот! Я что, никогда домой не попаду, да?

Глава 35

Проснувшись, Серай обнаружила, что лежит на твердой кровати в большом патрульном фургоне, из которого вышел полковник, когда они приехали. Голова кружилась. Не двигаясь и чуть-чуть приоткрыв веки, атлантийка осмотрелась. Она не хотела показывать, что уже проснулась, прежде не оценив ситуацию.

Сент-Ивcа нигде не было видно, в машине вместе с Серай находились только два человека, если, конечно, другие не прятались в шкафах. С помощью своих способностей она просканировала пространство, чтобы убедиться в правильности своих наблюдений – и действительно, «соседей» оказалось только двое.

И по какой-то причине они не слишком обращали на нее внимание.

– Она в порядке? Может, нам ее немного встряхнуть? – спросил первый, кивком указав на Серай. Она быстро прикрыла глаза и прикинулась бесчувственной.

Другой человек, женщина небольшого роста со странно квадратной фигурой, фыркнула:

– Зачем утруждаться? Что она нам сделает – отметелит своими ресницами?

Наверное, не только это. Серай еле сдержалась, чтобы не окинуть нахалку пристальным взглядом или раздраженно посмотреть на засмеявшегося мужчину. Вместо этого принцесса прислушалась к себе, чтобы понять хватит ли ей сил для нескольких простых манипуляций.

«Да». Магия мгновенно отозвалась на ее призыв. Мощь волшебства стала слабее, а сама Серай чувствовала невероятное истощение при мысли о том, чтобы его использовать, но магия отозвалась, пусть и не так четко, как прежде. Остатки собственных способностей Серай вперемешку с магией воронки и мощным зовом «Императора» в сочетании с тем, что она получила от Дэниела во время слияния душ, придали ей сил, и атлантийка решила, что пора переходить ко второму этапу.

Усыпить колыбельной милых солдатиков. Принцесса начала еле слышно напевать, и когда до женщины наконец дошло, что Серай очнулась, оба солдата уже спали.

– Позволю себе заметить, это прекрасный трюк, – вслух сказала Серай и сразу же почувствовала себя дурочкой.

«Найди «Император», потом погладишь себя по голове за волшебные фокусы».

Ладно, переходим к этапу номер три: найти «Император», Дэниела, спасти положение.

На самом деле получалось, что этапов не три, а пять, но кому нужны такие мелочи.

Серай воззвала к атлантийской магии и обернулась в туман за считанные секунды до того, как открылась дверца и в машину сел вежливый водитель Роб. Принцесса пролетела над ним так быстро, что солдат даже не заметил почти прозрачное облако тумана.

«Пока, Роб. Удачи тебе в будущем. Желаю тебе завести много-много пухленьких карапузов».

Головокружение послужило ей сигналом. Она быстро теряла силы, нечего прохлаждаться. Что ж, цель вполне ясна. Серай направлялась туда, куда наставили ружья все солдаты. Она отыщет Дэниела потом, если он сам не найдет ее раньше. Атлантийка нисколько не сомневалась в способности вампира спастись самостоятельно.

Самое важное сейчас найти «Императора». А так как камень вопил у нее в голове, резонируя в черепе, сделать это будет несложно. Серай устремилась к входу в очередную пещеру, сиявшую от мощного пульсирующего пурпурного луча света.

Опять пещера.

«Если выживу – в жизни больше не сунусь ни в одну пещеру. И неважно, как долго проживу».

Серай пролетела над головами солдат, поражаясь, как отчаяние и магия помогли ей преодолеть страх высоты, по крайней мере в форме тумана. Атлантийка влетела в пещеру, пронеслась по воздуху мимо вампира, смертной женщины и мальчика и приблизилась к «Императору». Его зов резонировал у нее в голове, в крови, в костях, и Серай потянулась к камню, забыв, что это игрушка морского бога, забыв об огромной и ужасающей силе аметиста, забыв, что его пульсация уже убила двух ее сестер.

Ничто не имело значения, только магия, энергия, властный зов «Императора». Все еще в форме тумана Серай попыталась коснуться камня, но тот в ответ резко вернул ее в физическое тело. Принцесса с такой силой ударилась об пол пещеры, что даже немного подпрыгнула.

Пока она ошеломленно смотрела в потолок, над ней возникло лицо мальчика.

– Наверное это больно.

Серай моргнула, вероятно, напоминая ему чокнутую сову, и начала смеяться. Скорее всего, она сейчас расстанется с жизнью, но по крайней мере еще не лишилась чувства юмора.

А потом над принцессой склонилась женщина из ее видений и оттащила мальчика – вероятно, своего сына – прочь, с подозрением поглядывая на незваную гостью.

– Зачем ты здесь и чего хочешь?

Принцесса медленно села, сначала убедившись, что голова от этого не отвалится.

– Я Серай из Атлантиды, и этот камень принадлежит мне.

Вампир оскалился.

– Смелое заявление для женщины, только что получившей пинка под зад от камня, который она называет своим. Кажется, «Король» с этим не согласен.

Серай посмотрела на собеседника, чувствуя себя дурой и мечтая, чтобы поблизости оказался целитель, так как у нее начиналась жуткая головная боль.

– Что? А, «Император». Откуда вы взяли такое название – «Король»? Хотя это недалеко от истины, учитывая, что его настоящее название было утеряно для вас, ходящих по суше, одиннадцать тысяч лет назад.

Глаза вампира чуть не вылезли из орбит.

– Ходящие по суше? А ты влетела сюда в виде тумана? Ты что, на самом деле атлантийка?

Мальчик закатил глаза, и Серай сразу почувствовала в нем родственную душу.

– Конечно же нет. Вы что, видели у нее русалочий хвост? – спросил он у взрослых.

Забавно, но все трое при этом уставились на ее ноги. Серай едва не расхохоталась, но заставила себя успокоиться.

– Ни хвоста, ни плавников, ни жабр. Никаких русалок. Атлантийцы по сути обычные люди, такие же как ты, просто мы живем под водой. Ну, на данный момент, – поправилась она.

– Круто! – воскликнул мальчик и, скрестив ноги, присел рядом с Серай. – А я могу туда попасть? Собрал бы кучу дополнительной информации об Атлантиде для доклада. Кстати, а там все девушки такие красотки как ты? – Он опустил голову и покраснел. – Кхм, забудь мое последнее замечание. Случайно вырвалось.

– Йен! – прикрикнула на сына женщина. – Что я тебе говорила?

Тот пожал плечами и ухмыльнулся матери, ни капли не раскаявшись.

– Уж точно ничего про горячих атлантийских цыпочек. Я бы запомнил.

Польщенная, Серай улыбнулась.

– Горячая цыпочка? Это что-то вроде саламандры?

Явно сбитый с толку, парень посмотрел на атлантийку.

– И какого черта это значит? Они разве существуют? Откуда ты про них знаешь?

Вампир прочистил горло, хотя Серай руку бы дала на отсечение, что он пытался не улыбнуться. Вся ситуация выглядела настолько странной и нереальной, что принцесса почти ждала, что в любую минуту проснется в заточении в хрустальной капсуле. А все это окажется очередным сном жертвы анабиоза.

Хотя «горячая цыпочка»… ей бы такое и в голову не пришло.

Принцесса протянула мальчику руку, и он по-рыцарски помог ей подняться, несмотря на тонкие намеки матери держаться подальше от странной гостьи.

– Я Серай из Атлантиды, – повторила она. – А ты?

– Йен Хетта. Приятно познакомиться, – сказал он, протянув руку и жутко краснея. – Извини за «горячую цыпочку». Это моя мама, Айви Хетта. Она офигенно могущественная ведьма. А это мистер Николас – вампир, который говорит, что ест людей и использует их кости в качестве зубочисток, но мы этого еще ни разу не видели. Правда он выпустил кишки одному парню, но тот ударил меня и причинил боль моей маме, так что все в порядке.

Серай склонила голову, зачарованная искренностью мальчика и его словарным запасом. Она еще размышляла, как реагировать на весь этот поток информации, но тут вмешался вампир.

– Он ударил тебя? А ведь клялся, что не делал этого, – прорычал Николас.

Йен закатил глаза.

– Ну конечно, плохие парни никогда не врут друг другу. Чувак, ты вообще телевизор смотришь?

– Не называй меня чуваком, – отозвался вампир, но улыбнулся мальчику, не показывая клыков.

Серай смутилась.

– Значит, вы не злодеи, за которыми послали солдат?

– Зависит от того, что ты называешь злом, – ответила Айви.

Ведьма определенно не заметила вспышки удивления, промелькнувшей в глазах вампира. Тот, вероятно, не ожидал, что спутница решит за него заступиться.

– Ты не должна была пытаться управлять «Императором», Айви, – серьезно сказала Серай. – Это один из семи драгоценных камней из трезубца Посейдона, смертный не должен трогать предметы несущие божественную силу, если, конечно, хочет жить.

– Но ты же его тронула, – парировала Айви, с вызовом скрестив руки на груди.

– Я связана с камнем, также как и трое моих оставшихся сестер. Я должна вернуть его обратно в Атлантиду, чтобы спасти их.

Николас встал между Серай и «Императором».

– Мне есть, что сказать по этому поводу, – зловеще произнес вампир.

– Тогда говори быстрее, – поторопил Йен. – Потому что те солдаты идут прямо на нас и похоже…

Мальчик замолчал на полуслове и посмотрел на свое плечо и на внезапно пронзившее его лезвие ножа. Он потянулся к Айви, но споткнулся, и создаваемый им образ смелого взрослого парня рухнул, когда упал он сам.

– Мама?

Айви закричала и кинулась к сыну, но Николас опередил ее, подхватив упавшего мальчика.

Серай бросилась к входу в пещеру, на бегу взывая к своей магии. И к моменту, когда ужасный солдат, ранивший мальчика, взобрался по каменным ступеням, принцесса сформировала светящиеся энергетические сферы, жар которых даже близко не мог сравниться с пылом ее ярости.

– Ты способен причинить боль ребенку? – Серай не стала дожидаться ответа, особенно имея перед глазами доказательство – ножи в руках ублюдка, – говорящее лучше любых слов. Вместо этого она метнула в него обе сферы, и солдат без сознания повалился на пол пещеры.

Николас промчался мимо со скоростью света, и прежде чем Серай смогла что-то сказать или сделать, чтобы остановить его, вампир оторвал солдату голову и выбросил вместе с телом наружу.

– С любым, кто войдет сюда, будет то же самое, – проревел он в ночь.

Прежде чем Серай успела возразить, Николас взметнулся в воздух и вернулся через несколько секунд, неся другого брыкающегося солдата.

– Этот еще жив, – прокричал Николас. – И если вы хотите, чтобы так все и оставалось, держитесь подальше.

– Не было надобности убивать его, – сказала Серай, не сводя глаз с того места, где упал первый солдат.

– Он ранил мальчика, – ответил Николас и ударил солдата по голове, вырубив его. – Пленник без сознания доставляет меньше хлопот.

– Мой сын истекает кровью! – закричала Айви. – Сделай что-нибудь. Вытащи нас отсюда.

Серай быстро подошла к ведьме.

– Ты умеешь исцелять?

Та, рыдая, покачала головой.

Йен посмотрел на Серай и попытался улыбнуться, но его лицо побледнело, а рана действительно сильно кровоточила.

– Я могу исцелить его, – сказала Серай. – Но мне нужен «Император».

– Нет! – отрезал Николас. – Он мой. И он нужен мне.

– Он не твой, и ты дурак, раз пытаешься заявлять на него права, – спокойно ответила Серай.

– Николас, ты не можешь позволить Йену умереть, – сказала Айви. Она больше не кричала, только слезы струились по ее лицу. – Даже ты не можешь быть так жесток.

Вампир посмотрел на мальчика; лицо бессмертного выражало столько эмоций разом, что Серай затруднялась их определить.

– Ладно, – наконец сказал он. – Я дурак. Слабохарактерный, чувствительный, нелогичный дурак, но ты можешь взять камень, если сумеешь с ним исцелить мальчика.

– Я заставлю аметист мне помочь, – мрачно ответила Серай.

Однако где же Дэниел? Он уже должен был сюда явиться. Принцесса открыла свои чувства и нашла вампира живым и невредимым, но по-прежнему запертым в одной из машин.

«Дэниел, ты мне нужен. Я в пещере и собираюсь попытаться использовать «Императора». Мне нужна твоя сила. Пожалуйста, приди».

Она подождала и практически мгновенно пришел отклик, омыв ее теплой волной любви – и ярости.

«Даже не смей прикасаться без меня к этому камню, иначе я лично свяжу тебя и не выпущу из своей постели следующие одиннадцать тысяч лет!»

Несмотря на опасное положение атлантийка чуть не рассмеялась. Свирепый воин-маг был готов защищать ее любой ценой. Только не в этот раз, сейчас черед Серай.

Она сделала глубокий вдох, сконцентрировалась, затем обхватила «Император» обеими руками и подняла вверх. На этот раз принцесса была готова к всплеску энергии и открылась ему навстречу вместо того, чтобы сопротивляться.

– «Император», ответь на мой зов. Исцели мальчика, который не должен страдать, попав под перекрестный огонь в этой битве. Исцели женщин, заключенных в анабиоз в глубине моря. О, могущественный «Император», собственность бога морей, взываю к тебе.

Серай осознала, что говорит на древнеатлантийском, но ей показалось правильным почтить камень на надлежащем языке. Огромная сила «Императора» охватила ее, как пламя лучину. Принцессе стало страшно, но постепенно она привыкла, настроив свою магию на одну волну с аметистом.

Серай опустилась на колени рядом с Йеном и кивнула его матери.

– Пожалуйста, извлеки из раны нож.

Айви покачала головой.

– Сейчас? Ты уверена? Что если ты ошибаешься, и если вытащить нож, мой сын истечет кровью?

Йен прикоснулся к щеке матери здоровой рукой.

– Нет, мам, она уже лечит меня. Я чувствую, как уходит боль. Пожалуйста, вытащи нож, пока кожа не срослась вокруг него. Это будет отвратительно!

Айви все еще колебалась, Николас опустился рядом с ведьмой и мягко отодвинул ее в сторону. Он обхватил ладонью рукоятку ножа и с вызовом посмотрел на Серай. Та кивнула, наполненная силой «Императора».

– Давай, сейчас, Николас из Гильдии ночных странников, – сказала Серай и услышала, как изменился ее собственный голос. Почувствовала, как сила камня овладевает ею.

Николас выглядел немного сбитым с толку, но все же собрался и потихоньку вытащил нож. А когда Серай направила поток исцеляющего света на рану, Йен даже не поморщился. Они все наблюдали, как порез на его плече полностью затянулся и остался только еле заметный тонкий розовый шрам.

– Я отлично себя чувствую, мама, – храбро сказал Йен, затем его веки закрылись, и голова упала на плечо матери. Он тихо всхрапнул, а трое взрослых переглянулись и рассмеялись.

– Я твоя должница, Серай из Атлантиды, – с чувством произнесла Айви. – Мой сын для меня все. Только попроси и я сделаю для тебя что угодно. В любой момент, слышишь?

Серай склонила голову; сила «Императора» увлекала ее все дальше и дальше от проблем смертных.

– Уведи своего ребенка в безопасное место – это все, о чем я прошу, – сказала она, затем встала и подошла к выходу из пещеры, все еще держа аметист в руках.

– Не стой там, ты для них мишень, – крикнул Николас, попытавшись оттащить Серай назад, но «Император» отшвырнул его: вырвавшийся из аметиста разряд, пронзил тело вампира, и тот рухнул, оглушенный.

– Думаю, нет, – прошептала Серай. – Не мишень, а призма. Теперь я помогу своим сестрам.

Она снова воззвала к «Императору», в этот раз направляя его магию в Атлантиду, и обрадовалась, увидев внутренним зрением, что ее сестры очнулись и выбрались из своих капсул. Гвен, Хелена и Мерлина, все живые и невредимые.

– Спасибо тебе, «Император», благодарю тебя, Посейдон. Спасибо, что спасли моих сестер.

Сила камня пульсировала и сияла, а затем фиолетовый свет побежал вверх по рукам Серай, впитываясь в плоть.

«Как ты берешь меня, так и я беру тебя», – ответил ей «Император». Серай даже не успела толком испугаться за свою жизнь, как пуля вонзилась ей в ногу.

Глава 36

Вот Дэниел почувствовал пулю, как если бы она вошла в его собственное тело. Вампир вскочил на ноги и яростно зарычал, проигнорировав трех солдат, направивших на него оружие. Благодаря кровным узам и слиянию душ он разделял боль Серай. Его охватила ярость, доводя до полного отчаяния, превращая в обезумевшего берсерка, наделенного ужасающей магической силой ночного странника.

– Хватит! – проревел он, с помощью магии избавившись от наручников и обезоружив солдат.

Пробив в стене трейлера дыру размером с человека, он выскочил наружу, сметая всех, кто попадался на пути, в том числе и самого полковника. Вампир взметнулся в воздух, промчавшись по небу с небывалой для него скоростью, решительно настроенный добраться до Серай и убить любого, причинившего ей боль.

Дэниел ворвался в пещеру порывом ветра и гнева, набросившись на вампира, опустившегося рядом с Серай.

– Я убью тебя, – прорычал Дэниел. На мгновение вампир опешил, но тут же среагировал на нападение.

Они сцепились не на жизнь, а на смерть, врезаясь в стены и потолок, прилагая все силы, чтобы поубивать друг друга. Наконец Дэниел вспомнил о своих кинжалах, которые солдаты не удосужились отнять, так как полагались на свои жалкие серебряные наручники и никчемное оружие, и мгновенно вытащил клинки.

– А теперь ты умрешь за то, что ранил мою женщину! – воскликнул он, но мальчик что-то прокричал ему в ответ, чем отвлек Дэниела, и незнакомый вампир выбил один из кинжалов у него из руки.

– Он не трогал Серай, он помогал ей! – снова прокричал мальчик. Дэниел бросил взгляд на согласно кивавшую женщину и по биению их сердец понял, что смертные не лгут.

Напуганы – да, но не лгут.

– Хватит, – оборвал он, когда другой вампир метнул в него его же собственный нож.

Дэниел легко увернулся, поймав клинок в воздухе и спрятав оба кинжала в ножны, потом примиряющее поднял пустые руки.

– Если ты действительно хотел ей помочь, я твой должник, – сказал он, изо всех сил пытаясь обуздать ярость берсерка, взять ее под контроль. Сразу после ярости пришла жажда крови, чего Дэниел тоже не мог себе позволить в данный момент.

Вампир сардонически выгнул бровь.

– Ты ждешь, что я приму твои извинения?

– А я и не извинялся, – ответил Дэниел, направившись к атлантийке, так как теперь достаточно усмирил жажду, даже несмотря на аппетитный аромат крови, сочившейся из раны на ноге Серай. – Что произошло?

Женщина подбежала к нему, но, приблизившись, стала двигаться медленнее, явно сильно нервничая из-за того, что Дэниел мог с ней сделать. К чести незнакомки, она не позволила страху остановить себя, опустилась на колени рядом с Серай и зажала кровоточившую рану тканью.

– Они подстрелили ее. Те чертовы солдаты. Сначала метнули нож в плечо моему сыну. С помощью «Короля» – «Императора» – Серай исцелила Йена, но потом они выстрелили в нее, и мы не знаем, что делать. – Она подняла свои золотистые полные слез глаза на Дэниела. – Я ведь не целитель и не знаю, как использовать для этого «Императора». А ты?

Дэниел хотел было ответить отрицательно, но вдруг осознал, что, возможно, действительно знает, как лечить с помощью камня. Он ведь разделил с Серай силу, разве не так? Вампир посмотрел на бледное лицо любимой и познал миг чистого и полного ужаса.

– Не вздумай умирать, слышишь? – Дэниел поцеловал ее в лоб, а затем в губы. – Даже думать об этом не смей, потому что я последую за тобой в самые нижние круги ада и верну обратно.

Незнакомый вампир осторожно приблизился.

– Айви, ты должна позаботиться о своем сыне. Он нуждается в тебе.

Ведьма посмотрела на мирно похрапывающего на полу Йена и упрямо покачала головой.

– Нет. Я нужна ей. Я обещала, что сделаю для нее все что угодно. Все, что ей понадобится. И не собираюсь нарушать слово, позволив ей умереть пять минут спустя, Николас.

Дэниел повернул голову и посмотрел на вампира.

– Николас? Тот самый Николас, который местный глава вампиров, водящийся со всяким сбродом?

– Да, я тоже о тебе наслышан, Прайматор, – мрачно ответил Николас. – Не спеши бросать в меня камни.

Но Дэниел уже потерял к нему интерес. Ничто не имело значения. Ничто, кроме спасения Серай. Он сделал глубокий вдох и протянул руку к пылающему фиолетовым огнем камню, все еще зажатому в руке атлантийки.

– Пан или пропал, – сказал Дэниел своей невольной публике – или себе самому.

А затем набрался смелости и ради спасения любимой женщины дотронулся до драгоценного камня бога морей – бога, ненавидевшего вампиров больше всего на свете.

Глава 37

Вот Даже за тридевять земель от океана телефон почему-то все равно вонял рыбой... Бриг отключил его и задумался.

Во-первых, Смитсон был не таким уж законопослушным гражданином, каких начальство привыкло назойливо расхваливать. Бриг был докой во всем, что касалось военных каналов связи, и только что, благодаря принятому телефонному звонку, получил информацию – неофициальную, но сенсационную информацию – о подноготной Смитсона.

Во-вторых, в той пещере находился ребенок. Обычный ребенок, в которого один из людей Сент-Ивса метнул нож. Если бы скрывавшийся там бессмертный не убил этого ублюдка, Бриг сам бы его прикончил.

В-третьих, туда рванул вампир, только что вылетевший из фургона словно ракета. В свое время Бриг допросил уйму мужчин и женщин и мог учуять ложь с закрытыми глазами.

Этот вампир был честен, и его не заботило ничто, кроме спасения своей женщины. Никаких козней, никаких заговоров или чего-либо еще.

Снова зазвонил телефон.

– Действуйте, полковник Сен-Ивс, – произнес знакомый резкий голос.

– Там ребенок, сэр. Обычный мальчик. Судя по информации, заложник вампира. Невинный ребенок.

Даже не дрогнув, собеседник ответил:

– Сопутствующие потери. Прискорбно, но неизбежно. Действуйте.

Когда связь оборвалась, Бриг застыл, уставившись на телефон.

– Да к черту, – наконец произнес полковник. – Лейтенант? Сваливаем отсюда.

Скоро у него родится внук, и будь Бриг проклят, если примет малыша на руки, обагренные кровью другого ребенка. Давно пора было уйти в отставку.

Полковник вышел из трейлера, посмеиваясь над дырой в форме человека в стене, и стал наблюдать за сборами и отступлением своих людей.

– Удачи тебе, «просто Дэниел», – наконец произнес Бриг, отправившись на поиски своего джипа.

Глава 38

Вот Серай погрузилась в магию, в красивый и ужасный фиолетовый огонь, и сдалась на милость боли. В конце концов ей все-таки удалось успешно выполнить задание. Она едва не рассмеялась. Портал придет за ней теперь, когда она лежит, умирающая, и не сможет вернуться в Атлантиду.

Честный обмен. Ее жизнь наконец обрела смысл и цель. Вместо того, чтобы жить и умереть, как бесполезная и неиспользованная «кобыла», Серай сбежала и спасла сестер.

Вполне достаточно. Должно хватить.

Серай сожалела лишь о Дэниеле.

Ее охватила боль, и только через минуту принцесса поняла, что дело не в «Императоре», вытягивающем из нее силы, и не в пулевом ранении, которое теперь все равно затянулось. Это была боль от потери любимого мужчины, только недавно вновь обретенного. Серай показалось, будто она слышит его голос, выкрикивающий ее имя, но боль снова накрыла атлантийку, и все стихло.

Осталось лишь сияющее фиолетовое пламя.

Дэниел ожидал, что как только притронется к «Императору», то тут же взорвется – ну, или весь мир разлетится на куски. Но все оказалось совсем иначе. Маг упал в фиолетовый огонь, его сознание и тело угодили в ловушку, не в силах найти выход. Куда бы он ни смотрел – всюду полыхало пламя.

– Серай, – звал Дэниел снова, и снова, и снова. Целую жизнь, целую вечность. Потерянный в огне где-то на задворках своего сознания он помнил, что оставил их обоих беззащитными перед лицом опасного врага.

Но сейчас Дэниел не слишком переживал. Если Серай умрет, он все равно погибнет вместе с ней. По крайней мере так думал вампир, пока не услышал ее голос:

– Дэниел?

– Я здесь. – Он побежал к ней сквозь бесконечный аметистовый огонь, словно в какой-то извращенной версии игры в прятки. Наконец – наконец! – он нашел Серай, лежавшую в такой же хрустальной капсуле, о которой принцесса некогда ему рассказывала. Только эта в точности напоминала гроб.

– Нет! – закричал Дэниел, схватил ее безвольное тело на руки и побежал изо всех сил, как можно дальше, пробираясь через пламя, пытавшееся ему навредить.

Серай наконец открыла свои прекрасные глаза, но вампир увидел в них лишь смерть.

– Прости, Дэниел, но я не могу с этим бороться. «Император» меня не отпустит. Он хочет затянуть меня в призму своей энергии, а я не достаточно сильна, чтобы сбежать. Знай, я всегда любила тебя и всегда буду любить.

– Нет, – твердил он ей. – Нет, нет, нет, нет, нет!

Ярость берсерка рвалась наружу, и Дэниел ее выпустил. Он с радостью отдался огненно-красному гневу, желая сразить ледяное фиолетовое пламя.

Бешенство победило, мука отступила, и Дэниел вырвался на свободу.

Он в изумлении моргнул и осмотрелся, поняв, что все еще находится в проклятой пещере.

– Нет, она не умрет здесь, в темноте, как крыса, – заявил он Николасу, который, на удивление, смотрел на него с сочувствием. – Я унесу ее отсюда. Прикроешь меня от солдат?

– Они ушли, – подал голос мальчик. – Уехали примерно пятнадцать минут назад. Мы просто ждали, чтобы убедиться, что с вами все в порядке.

Дэниел покачал головой:

– Мы не в порядке. И никогда не будем. Но спасибо за заботу.

– Ты покинул Праймус, когда мы наконец начали что-то менять к лучшему. Сочувствую твоей потере, но ты нам нужен, – сказал Николас.

– Тогда сделай все сам. Займи пост, влияй на вампиров. Спаси мир. Я прожил одиннадцать тысяч лет, и с меня хватит.

Йен вытаращил глаза.

– Одиннадцать тысяч лет? Правда? Чува-ак!

У Дэниела не осталось сил улыбаться.

– Я забираю Серай, чтобы увидеть с ней солнце в последний раз. Думаю, столько она продержится.

Дэниел поднялся с любимой на руках. Николас отвесил ему поклон и пообещал:

– Сделаю все, что в моих силах.

Дэниел не ответил. Держа в объятиях Серай, он взмыл в воздух и направился к самому красивому месту во всей округе.

Они встретят солнце в последний день своей жизни на самом верху Собора в Гибралтаре.

Глава 39

Атлантида, храм Дев

Конлан, Райли, Вэн, Эрин и остальные члены семьи и друзья стояли полукругом рядом с сонными, но явно вполне здоровыми женщинами, которые только что выбрались из своих анабиозных капсул впервые за последние одиннадцать тысяч лет.

– У них получилось! – воскликнула Райли, в открытую рыдая. – Похоже, Дэниел и Серай нашли «Император» и всех спасли.

Не успел Конлан ответить, как перед ними возник привычный сияющий овал портала, но изнутри послышался совершенно незнакомый низкий мужской голос.

– Я пришел поделиться двумя тайнами духа портала, который обитал здесь до меня, Конлан из Атлантиды. Хотите ли вы узнать, как помочь своим спасителям?

Собор в Гибралтаре, за тридцать минут до рассвета

Дэниел сжимал в объятиях безвольное тело Серай, укачивая ее, жалея, что не умеет петь. Вот бы убаюкать любимую.

До смерти.

Вместо этого он мог лишь выразить то, что у него на сердце и в душе, хотя слова казались бессмысленными и прозаичными.

Фраза «я люблю тебя» – такой ничтожной.

Дэниел ждал Серай какой-то частичкой своего сердца и души тысячи лет, и вот, когда снова нашел, то потерял так быстро. Хотя теперь, перед лицом рассвета, его берсеркская ярость слегка поутихла. Не стоит умирать, терзаясь гневом.

Напрасная трата времени.

В его сердце осталось место лишь для любви, печали и сожаления.

Вдруг что-то засветилось, но так как сияние возникло не с той стороны и слишком рано для солнца, Дэниел повернулся и увидел, что чертов капризный портал решил-таки открыться.

– Слишком поздно. Возвращайся в ад, откуда ты и явился, демон, – приказал вампир то ли смеясь, то ли плача.

Из портала вышла черная неясная фигура, лицо которой было невозможно рассмотреть.

– Ну, меня и похлеще обзывали, – заметил Вэн, подходя к другу. – Слышал, тебе пришлось нелегко.

Принц опустился на землю рядом с Дэниелом и положил руку ему на плечо.

– Как ты, друг мой?

– Отойди. Когда настанет рассвет, и нас поглотит пламя, тебя может задеть, – глухо пробормотал Дэниел.

Раздался еще один знакомый голос:

– Нам не по вкусу твое решение умереть, ночной странник. Так мы не сможем надрать тебе зад.

Джастис.

Из портала выходили люди и атлантийцы, окружая Дэниела и Серай: Конлан с женой Райли; Эрин, возлюбленная Вэна; Кили, пара Джастиса; Кристоф с какой-то незнакомкой. Бреннан и Тиернан, которая, проходя мимо вампира, слегка сжала его плечо. Даже Райзен и Мелоди, которая, похоже, оправилась от ранения, пусть и все еще носила шину на руке.

– Кажется, портал опять работает, – заметил Дэниел, слишком уставший и измученный, чтобы как-то отреагировать на присутствие стольких атлантийцев.

– Не совсем, – ответил все еще сидящий рядом с ним Вэн. – Это… эта штука… вроде как взяла отпуск. Но новый дух портала поразговорчивей и поведал нам парочку тайн.

Дэниел без всякого выражений смотрел на друга, размышляя, с чего это вдруг Вэн решил, что ему, вампиру, есть дело до секретов атлантийцев.

– Во-первых, у тебя, похоже, и правда есть душа.

Дэниел непонимающе глядел на Вэна. Возможно, если он ответит на вопросы, то атлантиец наконец оставит его в покое?

– Знаю. Произошло слияние душ. Не мог бы ты теперь оставить нас в покое?

Дэниел притянул Серай ближе и стал укачивать, снова жалея, что не умеет петь. Или играть на арфе. Его рассудок повредился, а сердце уже раскололось на части.

Но Вэн не закончил:

– Во-вторых, похоже, если ты в третий раз обменяешься кровью с атлантийкой, с которой пережил слияние душ, то вы оба будете спасены.

Дэниел слышал слова, но не понимал их значение. Это было слишком. Так тяжело… потерять Серай…

«До рассвета двадцать минут», – напомнили ему внутренние часы.

Потерять Серай…

Минуточку… Дэниел попытался сосредоточиться на губах Вэна, которые все еще шевелились, издавая какие-то звуки. А они, в свою очередь, складывались в важные слова.

– Что? Что ты сказал? – переспросил вампир.

Вэн схватил Дэниела за плечи и слегка встряхнул.

– Очнись, друг мой. У нас мало времени. Тебе надо обменяться кровью с Серай в третий раз, и тогда вы оба будете спасены.

Дэниел посмотрел вокруг, на тех, кого осмеливался считать своими друзьями.

– Правда? Третья стадия уз крови?

– Сейчас, – приказал Конлан. – Впервые в жизни послушайся моего совета.

– Пожалуйста, – добавила Тиернан.

«До рассвета пятнадцать минут».

– Если это ее убьет... – начал вампир, но Вэн его перебил:

– А что, по-твоему, случится, когда солнышко превратит вас обоих в барбекю? Сделай это, сейчас же!

Когда Дэниел все же застыл в нерешительности, не желая делать из Серай чудовище, в которое сам когда-то обратился и которым по-прежнему боялся снова стать, Вэн вытащил один из своих кинжалов.

– Прости, Дэниел, – сказал Мститель, затем быстро схватил руку Серай и порезал ее ладонь.

Вампир осознал, что сделал принц, только почуяв насыщенный, теплый аромат крови.

– Теперь ты, – продолжил Вэн, и когда Дэниел машинально поднял руку, принц порезал и его ладонь.

Вампир осторожно прижал ранку к приоткрытому рту Серай, а ее руку – к своим губам. И стал пить, слишком отчаявшийся, чтобы надеяться, слишком испуганный, чтобы переживать, что берет ее кровь на виду у всех. Губы Серай слегка шевельнулись, а потом задвигались настойчивее. Дэниел почувствовал, как она вытягивает кровь из его руки, и сам жаднее прильнул к ее ранке. «Император» лежал между ними, всеми позабытый, но вдруг запульсировал горячим пурпурным огнем.

Тело Серай выгнулось, и Дэниел вскрикнул, почувствовав ее боль. Но тут мучения волшебным образом превратились в целительное тепло, которое хлынуло от «Императора» в них обоих, овладевая ими, даря жизнь, когда они уже стояли на пороге смерти.

Цунами света все росло и росло, очищая пару изнутри и снаружи, пока Дэниел без сил не упал на траву, не выпуская из своих объятий Серай.

– Похоже, у нас вечеринка, и ты решил пригласить друзей, – заметила принцесса, поднимая голову с его груди и осматриваясь. – Возможно, в следующий раз ты подождешь, пока я приму ванну и причешусь.

Дэниел в шоке уставился на нее, когда на губах Серай расцвела сексуальная, соблазнительная, ослепительная улыбка. И решил, что умер и отправился в самый великолепный рай.

– Мы живы? – задал он дурацкий вопрос.

– Живы, и я очень, очень голодна, – ответила Серай, и все вокруг рассмеялись.

А затем солнце поднялось над горизонтом, первые лучи света коснулись влюбленных, и весь мир загорелся.

Глава 40

Серай смотрела в небо, наслаждаясь первыми лучами солнца, когда «Император» загорелся и взорвался сияющим световым куполом. Сам камень остался цел, атлантийка чувствовала его в своих руках, но обжигающие пурпурные языки пламени выстреливали из него, словно самые чудесные фейерверки, которые когда-либо создавала огненная гильдия.

Но это был не только «Император». Осмотревшись, Серай поняла, что атлантийцы взялись за руки и добавили собственное волшебство, чтобы поддержать купол, защищающий от солнца Дэниела. И ее саму.

Спасая их своей любовью и дружбой.

Но «Император» потихоньку поведал ей собственный секрет: им не нужна защита.

Они с Дэниелом стали первыми из нового типа ночных странников, которым не страшен свет дня.

– Дэниел, ты мне доверяешь? – спросила Серай.

– Всегда, – тут же отозвался вампир.

– Нам нужно выйти на солнце.

На его лице не появилось и тени сомнения.

– Да, вот только, думаю, мы полетим.

Сильная и уверенная, Серай протянула ему руку.

– Сейчас, пожалуйста.

Дэниел притянул ее в свои объятия и взлетел в розовое, золотистое сияние зарождающегося рассвета. Вместе они парили высоко в небе, над людьми, которые любили их и которые их дождутся. Высоко над пещерами, тьмой и болью.

Солнечные лучи коснулись кожи влюбленных, словно лаская, и они изумленно уставились друг на друга, завороженные зрелищем.

– Я уже одиннадцать тысяч лет не видел рассвета, – сказал Дэниел с сияющими в солнечном свете глазами.

– Как и я, – ответила Серай, смеясь, плача и целуя его.

– Я хочу следующие одиннадцать тысячелетий встречать все восходы солнца с тобой, – сказал Дэниел.

Его любовь и искренность по яркости могли посоперничать с самим утренним светилом.

– Ну что ж, – задумчиво протянула атлантийка, – может, временами мне захочется поспать подольше.

Дэниел громко рассмеялся в утреннее небо, а затем поцеловал любимую так страстно, что, едва оторвавшись друг от друга, они тут же словно закружились в морском водовороте. Летя обратно к друзьям на землю, то есть на крышу собора в Гибралтаре, Дэниел так крепко прижал Серай к себе, что та с трудом могла дышать.

– Моя спящая красавица наконец-то очнулась, – прошептал он.

– А мой Прекрасный принц пробудил меня поцелуем.

Когда они, все еще страстно целуясь, наконец опустились на крышу, то услышали приветственные крики и аплодисменты. Разомкнув объятия, пара осмотрелась. Серай покраснела, когда поняла, какой спектакль устроила. Порядочная атлантийская принцесса никогда бы…

«Да к черту все», – оборвала себя принцесса на полумысли, выражаясь словами собственного отца.

– Какого хрена, – выпалила Серай, глядя на всех и улыбаясь. – Мне уже говорили, что я горячая цыпочка!

Будто в ответ на ее высказывание, небо раскололось надвое, над ними взорвался кружащийся поток воды, энергии и серебристого света, и громоподобный голос разорвал мирскую материю.

«ТЫ В САМОМ ДЕЛЕ ГОРЯЧАЯ ЦЫПОЧКА, ДОЧЬ МОИХ ДРЕВНИХ ВРЕМЕН. ТЫ ХОРОШО МНЕ ПОСЛУЖИЛА. Я РАД СНОВА ВИДЕТЬ МОЙ АМЕТИСТ ПОСЛЕ СТОЛЬКИХ ТЫСЯЧЕЛЕТИЙ».

Все атлантийцы низко поклонились, а Дэниел, разинув рот, словно карп, так и остался стоять, глазея на Посейдона. Серай схватила любимого за руку и притянула ближе к себе.

Вампир лишь моргнул.

– Это… неужели вы…

«Я ПОСЕЙДОН, БОГ МОРЕЙ, И, КАК ВИЖУ, У ТЕБЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЕСТЬ ДУША, ИЗБРАННИК МОЕЙ ДОЧЕРИ».

– Вашей дочери? А я-то думал, это всего лишь фигуральное выражение, – пробормотал Дэниел, а Серай попыталась не рассмеяться.

– Так и есть, просто слушай, – шепнула она.

«ТЫ СОГЛАСЕН ВЗЯТЬ МОЮ ДОЧЬ ПОД СВОЮ ЗАЩИТУ И ЗАБОТУ С ЭТОГО ДНЯ И ДО ИСХОДА ВРЕМЕННЫХ ВОД?»

– Никто меня не остановит, – ответил Дэниэл и наконец поклонился.

Смех Посейдона зазвучал в воздухе, как раскат грома.

«ТОГДА ПОЧУВСТВУЙ ЭТО, НОЧНОЙ СТРАННИК, И ЗНАЙ, ЧТО ТЕПЕРЬ ТЫ ТОЖЕ У МЕНЯ В УСЛУЖЕНИИ, КАК ВОИН ПОСЕЙДОНА».

Водная и световая стрела пролетела по воздуху и врезалась в Дэниела, сбив того с ног, а когда он поднялся – рубашка была разорвана на клочки, а справа на груди красовался свежевыжженный символ воинов Посейдона. Серай, смеясь и плача, бросилась в объятия любимого.

– Теперь ты мой навсегда.

«ТОЧНЕЕ, ВЫ ОБА ТЕПЕРЬ ПРИНАДЛЕЖИТЕ МНЕ НАВСЕГДА. НО ДОВОЛЬНО ОБ ЭТОМ. МНЕ НАДОЕЛО ЭТО ЖУТКОЕ ЗАСУШЛИВОЕ МЕСТО. ОТДАЙ МОЙ АМЕТИСТ КОНЛАНУ. МНЕ ПОРА ОБРАТНО К МОИМ ОКЕАНАМ. ЖДУ ОТ ВАС ВСЕХ ВЕСТИ, ЧТО ВЫ НАШЛИ ПОСЛЕДНИЙ КАМЕНЬ, КОТОРОГО НЕ ДОСТАЕТ В МОЕМ ТРЕЗУБЦЕ».

И Посейдон исчез, оставив звенеть в утреннем воздухе лишь последние слова:

«УЖАСНОЕ МЕСТО».

– Зато тут сухо, – пробормотал Дэниел, а Серай рассмеялась, едва не падая от облегчения, радости и любви.

Когда Дэниел поцеловал ее прямо перед уходящим богом морей и всеми присутствующими, Серай услышала смех друзей и улыбнулась, прижимаясь к губам любимого. Разве есть что-то чудеснее возрождения под звуки смеха?

– Я буду любить тебя всегда и никогда не покину, – поклялась она, когда Дэниел наконец позволил ей заговорить.

– Чертовски верно, – проворчал он, и Серай рассмеялась.

– А это ты мне так по-мужски отвечаешь?

– Ну ты же знаешь.

– Снова-здорово, – воскликнул смеющийся Вэн. – Кажется, кому-то предстоит та еще поездочка.

Серай осторожно взяла аметист и посмотрела на Конлана и стоявшую рядом с ним женщину, должно быть, его жену.

– Полагаю, это принадлежит вам.

Конлан благоговейно взял аметист и опустил его в бархатный мешочек на своем ремне.

– Благодарю, – сказал он, низко кланяясь. – Похоже, вы спасли Атлантиду.

– Ты спасла своих сестер, – заговорила Райли, подходя ближе и улыбаясь Серай. – Гвен, Хелену и Мерлину. Они очнулись, совершенно здоровы и задают миллион вопросов.

– Мы оба их спасли, – ответила Серай, сжимая руку Дэниела.

– Теперь мы перейдем к следующему этапу. Нужно найти последний драгоценный камень из Трезубца – «Гордость Посейдона», – сказал Конлан.

Дэниел улыбнулся Серай.

– Если тебе нужны добровольцы, я как раз знаю одну парочку, которая планирует совершить кругосветное путешествие.

– Это будет лучший год в моей жизни! – радостно воскликнула Серай, а затем Дэниел снова ее поцеловал.

К тому времени, как принцесса снова обрела способность думать, видеть и дышать, портал снова сиял в розовом утреннем воздухе. Все остальные исчезли.

Серай покраснела, но затем указала на портал:

– Давай я прежде покажу тебе Атлантиду?

Вампир ухмыльнулся.

– Горячая ванна?

– И еда.

– И настоящая кровать?

– Не знаю, Дэниел, вообще-то мне начинает нравиться спать на открытом воздухе, – сказала Серай, чтобы поддразнить его, а любимый обнял ее и повел к порталу, чтобы они могли начать свою новую жизнь.

Вместе. Хотя и прошла целая вечность, они наконец-то снова вместе.

Ну разве есть что-нибудь прекраснее?

Когда портал перенес их в Атлантиду, покружив и повертев по пути, они так и не разжали объятий, которые собирались пронести через тысячу жизней. Услышав тихое покашливание, Серай осмотрелась. И зарделась, увидев охрану, но хвала богам, это были не те стражи, которых она сбила с ног своей магией при побеге.

Надо будет извиниться.

– Я слышал, леди Серай, что торт и другие девы ждут вас на дворцовой террасе, – сказал один из стражников со смешинкой в глазах.

– Обожаю торт, – заявила принцесса Дэниелу.

– У меня есть парочка замечательных идей, что можно сделать с тобой, миской глазури для торта и большой, мягкой постелью, – дразнящее прошептал ей на ушко вампир.

Серай рассмеялась, и, держась за руки, парочка побежала во дворец.

Глава 41

Атлантида, месяц спустя

Дэниел шел по особняку, который им с Серай подарила королевская семья, кивая всем встречным, но не останавливаясь поговорить. В руках он держал долгожданный подарок для Серай и не собирался задерживаться.

Разумеется, принцесса сидела в личном саду среди цветов на свежем воздухе. Она все еще терпеть не могла долго находиться в закрытом помещении.

– У нас все собрано? Готова отправиться на поиски последнего камня?

Во взгляде Серай промелькнуло удивление, но затем она улыбнулась с такой любовью и дружелюбием, что вампир уже в который раз поразился, как эта красавица выбрала его. Похоже, Дэниелу и нескольких сотен лет не хватит, чтобы поверить своему счастью.

– Готова, как только определимся с направлением поисков, – ответила принцесса, приблизившись к вампиру и собираясь обнять.

– Ай, погоди, у меня руки заняты, – поддразнил он ее. – Я принес подарок, ожидавший тебя одиннадцать тысяч лет.

Серай с улыбкой склонила голову набок.

– Обожаю подарки.

– И торты, если не ошибаюсь.

Серай покраснела, вспомнив, что они творили с глазурью прошлой ночью.

– Это тебе, моя госпожа, моя принцесса, моя любовь, – сказал Дэниел.

Нахлынувшая волна чувств помешала ему сказать что-то еще, так что вампир просто протянул любимой свой дар.

Принцесса взяла тонкую цепочку с сияющим кулоном из серебра с орикалком и воскликнула:

– Ой, Дэниел, как красиво. Ты сам это сделал?

– Да, после нашей первой встречи я придумал дизайн. Пусть я долго провозился, но зато, как и со всем в наших отношениях, время лишь пошло на пользу, позволив довести до совершенства то, что было нам подарено много лет назад, – ответил вампир, застегивая кулон у нее на шее.

Серай повернулась и обняла Дэниела.

– Мне так нравится. Я люблю тебя!

Дэниел так долго ее целовал, что чуть не забыл про второй подарок, спрятанный в кармане.

Чуть. Но даже сладкие, медовые поцелуи Серай не могли заставить его забыть о главном.

Вампир отступил, достал из кармана кольцо, которое сделал всего час назад, и опустился на колени.

Не успел он заговорить, как слезы потекли по лицу Серай.

– Да, Дэниел, о да! Конечно, я выйду за тебя замуж! – пылко воскликнула она и бросилась в его объятия, повалив их обоих наземь.

Дэниел рассмеялся и надел кольцо на палец принцессы.

– Сделай из меня честного мужчину, моя единственная настоящая любовь.

Серай посмотрела на украшение с элегантной и сложной отделкой и вздохнула.

– Это самое прекрасное кольцо, какое я когда-либо видела.

– А ты – прекраснейшая женщина из тех, кого я когда-либо видел, прекраснейшая как внешне, так и внутренне. Так ты выйдешь за меня?

Серай дразняще улыбнулась.

– Как же иначе? Я ведь видела, как ты хорош с тортом.

Дэниел перекатился, подмяв под себя любимую, и закрыл ей рот страстным поцелуем.

– Что скажешь, если мы отправимся в наши покои и какое-то время попразднуем, что живы?

Серай исчезла, обернувшись туманом, выскользнула из-под Дэниела, а потом возникла рядом с ним и улыбнулась.

– Давай наперегонки!

Он поймал ее на полпути в дом и отнес прямо в спальню. В такие дни Дэниел иногда задумывался, не попал ли он все же в рай.

Глядя на своего мужчину, Серай произнесла:

– Я люблю тебя, Дэниел. Навсегда.

Еще никогда перспектива вечности не казалась ему такой заманчивой.

КОНЕЦ

Внимание!

Т екст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий. Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

[1] «Шоу ужасов Рокки Хоррора» (англ. The Rocky Horror Picture Show) — фильм режиссёра Джима Шармэна. Экранизация популярного английского мюзикла. Представляет собой пародию на основные каноны научной фантастики и фильмов ужасов. Сценарий был написан Ричардом О`Брайеном совместно с Джимом Шарманом. Входит в число классических культовых фильмов.

[2] Аре́та Луи́за Фра́нклин (англ. Aretha Louise Franklin; 25 марта 1942, Мемфис, Теннесси) — американская певица в стилях ритм-энд-блюз, соул и госпел. Наибольшего успеха достигла во 2-й половине 1960-х и начале 1970-х гг. Благодаря исключительно гибкому и сильному вокалу её часто называют королевой соула (англ. The Queen Of Soul) или Леди Соул (англ. Lady Soul). 3 января 1987 года[1] она стала первой женщиной, чьё имя было занесено в Зал славы рок-н-ролла. В ноябре 2008 года журнал Rolling Stone объявил её величайшей вокалисткой эпохи рок-н-ролла.

[3] Седона – мaленький город с населением 10000 жителей, располагающийся в возвышенной юго-западной части обширного плато Колорадо, рядом с живописным каньоном Оак-Крик (Oak Creek Canyon). Предполагают, что в 15 км. от Седоны находится аномалия, где можно видеть самые разнообразные удивительные явления, вплоть до особых дверей между измерениями (порталов), которые открываются в определенное время.

[4] Джелло (Jell-O) - 1. Десерты на желатиновой основе (пудинги, мармелад) с искусственными красителями. Продаются в готовом виде или в порошках быстрого приготовления.

[5] Aidez-moi (фр.) - помогите мне.

[6] Тауре́ны (англ. Taurens) — вымышленная раса из вселенной Warcraft, представители которой внешне напоминают смесь гуманоида и быка (для женских особей — гуманоида и коровы)[1]. Схожи с минотаврами, но имеют более выраженную животную внешность.

[7] Игра, где метают на платформу мешочки с зерном, стараясь попасть в отверстие в середине.