Амир не сразу решился коснуться моих рук, почему-то медлил, странно смотрел на меня, потом даже глаза закрыл.

– Ничего не случится, я уже подумала эту мысль, она правильная, энергию я тебе уже отдала, ты ее получил…

– Рина…

– Надо же проверить, ты рядом… я с тобой не боюсь.

Последние слова я говорила, уже протягивая ему свои руки, пальцы слегка дрожали. Не страх боли меня волновал, как-то о ней я даже не задумывалась, я удивлялась себе, своей решимости помочь Амиру в его борьбе с собой, со своей силой и своим звериным голодом. Он сначала осторожно коснулся кончиков пальцев, лишь потом мягко обнял мои руки своими ладонями.

– Вот видишь, ничего не происходит.

– Ты еще ничего не сказала.

– Но уже подумала.

Амир наклонился и коснулся губами моей руки, это не было поцелуем, ощущение кожи, которую он чувствует. Какие горячие губы, мягкие и нежные. Стоп, разум, твоя очередь, реакции тела допускать нельзя, кто его знает, до чего оно додумается.

– Я думала о тебе, как сложно тебе держаться. Мне помог Алекс, он немного о вас рассказал, и я теперь … Амир, я… расскажи мне о себе… ты ничего не говоришь, и я не понимаю сложностей … Ведь для меня слово агрессия, это драка фанатов после футбола, или пьяный какой-нибудь, я понимаю все как обычная женщина. А голод, это когда для похудения перестаешь есть сладкое, но настоящий голод я и не знала никогда, а ваш так совсем не представляю, только когда глаза Алекса увидела, поняла, как это страшно. Для тебя, когда я рядом, когда вся твоя сила… все твое тело хочет, требует….не знаю, как сказать… а ты вынужден меня еще и спасать.

Я говорила и не смотрела на него, но чувствовала его состояние по температуре ладоней, они то нагревались до состояния доменной печи, то леденели. И совершенно не ожидала жесткого тона после своего признания:

– Алекс не должен был тебе говорить.

– Почему?

Мой наивный взгляд и дрожащий голосок повергли его в шок, чего я тоже не ожидала после такого выговора своему боевику. Он замер. Глаза, ставшие непроницаемо черными, постепенно светлели, а маска разгневанного генерала уступила, даже боюсь подумать эту мысль, растерянности. Не сразу я поняла, рассматривая изменения состояния лица Амира, что мой организм обиделся, а дрожащий голос, которого у меня никогда не было, он просто не мог так дрожать, как у маленькой девочки, это лишь один из признаков обиды. Затем последовали остальные. Я всхлипнула, закрыла лицо руками и прошептала:

– Никогда… я …надеялась… что…а ты…зачем…уходи.

– Рина…

– Уходи.

Амир попытался убрать мои руки с лица, но я только сильнее зажмурилась и стала сопротивляться его пальцам, даже головой замотала из стороны в сторону.

– Уйди…уходи…уходи…не трогай меня…не смей…

Какое-то время я еще всхлипывала, разум куда-то спрятался, боялся даже мыслью проявиться, потом глубоко вздохнула и осмелилась открыть глаза, Амира в комнате не было. Что это было? Неужели это я? Даже в детстве я свои обиды никому не показывала, тихонечко плакала, спрятавшись в темном уголке, или уходила из дома и наматывала километры, стараясь не попадаться на глаза прохожим. Это так свет проявляется? Или женщина просыпается? Настоящая женщина, которой важно свое состояние, как она на данный момент себя чувствует, не думает, как правильно себя вести, никого самой не обидеть, а сразу высказывает свою обиду. Организм оказался не таким уж и беззащитным, обиделся и все, перекрыл возможность разуму подключиться к процессу разговора, который бы подумал, что нельзя так себя вести, неприлично, надо объяснить все, чтобы Амир понял, догадался, что я… А что я? Ну вот и послушалась Бабы-Яги, решила темноту пожалеть, а она сразу и прикрыла весь свет, единственный лучик, на который я решилась.

Я прислушалась к себе, может, опять рухну в ледяной ужас, но ничего не происходило. Организм постепенно успокаивался и ничего не собирался отдавать. Мне даже показалось, что я покрылась корочкой, чтобы уже наверняка никому ничего не отдать.

В дверь постучали, и я уже хотела крикнуть, чтобы Амир уходил, но подумала и решила, а пусть входит, я еще какой-нибудь цирк устрою. Но вошла девушка из гарема, мило мне улыбнулась и установила поднос с едой прямо на постели, оказались такие ножки странные, но вполне устойчивые.

Закончив с едой, я уже хотела позвать девушку, чтобы она убрала поднос, просто лежать на постели с ним было неудобно, как вдруг вошел Амир. И я совершенно детским жестом закрыла глаза ладошками. Серьезно организм обиделся, даже видеть не хочет объект своих чувств. Но мозг уже пришел в себя от удивления и решил вмешаться, пока еще что-нибудь не случилось.

– Зачем ты пришел? Поднос забрать? Бери.

Но ладошки не убрала, не хочу смотреть и не буду. И неожиданно развеселилась, то ли организм все-таки решил простить Амира, то ли мозг уже что-то придумал. Я почувствовала, как убрали поднос с постели, и голос Амира произнес несколько слов, потом наступила тишина. И кому он эти слова говорил? Сам себе? Я осторожно развела пальцы и увидела стоявшего рядом Амира, подноса в его руках не было, значит, его кто-то унес. И все, где та настоящая женщина со своей детской обидой, мозг проявился во всю свою умственную мощь. Опустив руки, я заговорила:

– Амир, извини, я больше не буду ничего говорить, и вообще ни с кем разговаривать не буду. Отвези меня обратно, посади в комнату с бассейном. Можешь даже Фису ко мне не подпускать, я ведь и с ней могу что-то не то обсудить, а потом тебе…

– Прости меня.

– Простить? Это ты о чем? Какое может быть прощение или не прощение? Какое я вообще имею право что-то обсуждать? У женщины никакого права нет, и быть не может.

– Может, ты…

– Амир, я женщина уже бывшая замужем, знаю, что чего стоит, ты можешь мне ничего не объяснять. Сейчас я твоя жена и знаю свое место.

Я говорила спокойным голосом, лишь иногда позволяла себе иронично поднять бровь, руки лежали поверх одеяла и ни разу не дрогнули. Вот и договорились мозг и организм, никакого раздвоения личности. На Амира я не смотрела, так и не подняла глаз, гарем так гарем.

– Рина…

– Амир.

– Помоги мне…

– В чем? Ты самый-самый, шестьсот лет всякого опыта, что для тебя источник энергии. Обещала, значит, исполню все, энергию буду отдавать. Кому скажешь, тому и буду.

– Мне нужна ты…

– Я? Зачем?

Пожав плечиком, я все же посмотрела на него, но не увидела, просто фигура на фоне цветов, сразу глаза опустила и продолжила:

– Баба-Яга правильно сказала, говоришь, что нужна я, а на самом деле только мои возможности и нужны, колдовство мое. Не переживай, будет тебе колдовство.

Амир сделал какое-то движение, и я сразу ответила на него:

– Не подходи.

Но мозг еще не все выдал, да и организм видимо с ним согласился в своей мести за обиду, потому что я сразу улыбнулась и скинула с себя одеяло.

– Прости, я забылась, бери мое тело, оно же тебе принадлежит.

Звук, который издал Амир, я не успела осознать, меня кто-то схватил на руки и тихий голос прошептал:

– Молчи.

Темнота была абсолютной, я даже дыхания Алекса не слышала, сразу поняла, что это он. Он стоял и прижимал меня к себе, казалось, что прикрыл своим большим телом от всего мира. Ну да, главное, что от мужа законного унес. Я прижималась к Алексу и думала о том, что натворила, кто знает, в каком состоянии сейчас Амир. И что он потом сделает с Алексом.

Мы стояли неизвестно где долго, мне уже казалось, что прошли часы. Я пыталась хоть немного пошевелить ногами, плотно зажатыми руками Алекса, но он прошептал:

– Не двигайся.

Наконец он расслабил руки и что-то сказал. Сразу зажегся свет, и я увидела, что мы окружены спинами боевиков. Алекс тревожно спросил:

– Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо…Алекс, а что… почему…

Он отвернулся от меня и опять что-то сказал, спины отошли от нас, потом просто исчезли. Кругом были металлические стены, какой-то технический подвал, только труб не хватает. Пока я оглядывалась, Алекс несколько раз вздохнул, как будто отдышался.

– Что… Амир… он где?

– Амир ушел.

– Он был здесь?

– Подходил к двери.

Мгновение и мы оказались в моей комнате. Я схватила Алекса за руку, когда он опустил меня на постель.

– Амир бы вас не тронул, правда?

Алекс странно посмотрел на меня, ничего не ответил. Но я его руки не отпускала, лихорадочно вздохнула:

– Алекс, скажи правду, что теперь будет?

– Тебя он не тронет.

– Конечно, не тронет, ему энергия нужна, а ты?

– Обо мне тебе думать не …

– Как это? Тебя он убивать будет, а я не думай!

– Это моя задача, охранять тебя.

– Вот и охраняй! Я приказываю тебе остаться в комнате! Всегда присутствовать при мне!

Алекс вздрогнул, глаза округлились, превратились в два прозрачных стеклышка, а рука стала невероятно горячей.

– Правильно, я же имею право тебе приказывать, вот и дождался настоящего приказа …этой, как это… жены … опять забыла, ах да, главы клана и вождя народов.

Я облегченно засмеялась, потрясла его руку, и затребовала:

– Приказываю, чтобы девушка из гарема принесла мне сок.

– Кто?

Алекс смог произнести вопрос, хотя и с трудом, голос еще не очень слушался, и получился больше хрип.

– А кто всю еду приносит, это же ваш гарем?

Он смог только головой покачать, не сразу ответил:

– У Амира нет гарема, это бойцы клана.

– Бойцы?

– Да.

Алекс длинно вздохнул и сказал несколько слов, медленно достал свою руку из моих ладоней и встал. Почти сразу появилась девушка и принесла на подносе золотой кувшин и высокий стакан, улыбнулась мне и отдала его Алексу. Я поблагодарила:

– Спасибо.

Девушка опять мне улыбнулась и вышла. Алекс налил в стакан оранжевый сок и подал его на подносе. Я выпила несколько стаканов, и выглядело это смешно, или мне от радости, что нашла выход из положения, все казалось веселым. Алекс наливал очередной стакан, я выпивала, ставила на поднос, он отходил от меня, наливал сок из кувшина, и снова подходил к моей постели с подносом.

– Спасибо, хватит.

Алекс установил поднос на маленьком столике и подошел ко мне, посмотрел на меня странным задумчивым взглядом. Я сразу замахала руками:

– Ничего не говори, я отдала приказ – выполняй. Вон там у цветов садись и охраняй жену вождя, ты все равно не спишь.

– Рина…

– Ничего не хочу слушать.

Я даже уши закрыла ладонями и закрыла глаза. Во мне опять заговорила настоящая женщина, капризная и своевольная. Подождав немного, я приоткрыла глаза и увидела, что Алекс действительно сидит у нашего с Амиром букета.

– Алекс, ну пожалуйста, мне так действительно будет спокойнее.

– Твой приказ для меня закон.

Неожиданно ослепительно улыбнулся и сказал странную фразу:

– Ты во всем права, только так, иначе сложнее понять.

– Что понять?

– Ты права.

И опять задумчивый непонятный взгляд. Я решила: согласился – уже хорошо, ведь мог уйти, что бы я сделала с разницей в возможностях. Удобно устроившись, я действительно спокойно уснула.

Утром все было спокойно, проснувшись, я обнаружила Алекса в той же позе и с тем же задумчивым взглядом.

– Доброе утро.

– Доброе.

– Амир приходил.

Я вздрогнула, и Алекс сразу меня успокоил:

– Он ничего не сказал.

– Зато я ему многое могу сказать.

– Рина, постарайся его понять.

Мне ничего не оставалось сделать, только кивнуть головой: попытаюсь. Пока я плавала, Алекс ждал меня в комнате, внимательно посмотрел в глаза и выдал вердикт, что я чувствую себя хорошо.

– У меня все нормально, нигде не болит. Можешь проверить.

И протянула свою руку, он опять быстро взглянул мне в глаза темным взглядом, но руку взял.

– Ты берешь мою энергию.

– Вот видишь, все хорошо, теперь, если что, и ты сможешь меня спасать.

Но эта идея почему-то совсем Алексу не понравилась, он помрачнел и вздохнул. И я поняла, Амиру она тоже не понравится. Ну да, Алекс меня похитил у него из-под носа, всю ночь провел рядом в комнате, а теперь еще и спасать меня сможет. И все началось с того, что Алекс мне рассказал о них.

– Он сейчас на нас смотрит?

Алекс ничего не сказал, только слегка усмехнулся, значит смотрит. Я уже открыла рот, чтобы высказать свое возмущение, но вдруг осознала, это мне цирк и мелкие разборки между организмом и мозгом, прошлым и настоящим, а Алексу это может стоить жизни. Я вдруг вспомнила, как Амир говорил, что он может убить любого в своем клане. А того, кто пошел против его воли? Он четко сказал, что Алекс не должен был мне говорить о них, да, у такого как Амир все всегда определено в задаче, а я все порушила. И Алекс сознательно пошел на нарушение приказа, такие, как он, просто так не ошибаются.

– Алекс, спасибо тебе, мне было спокойно от того что ты был рядом.

Он чуть сощурил глаза, догадался, что я это для Амира говорю.

– Проводи меня до столовой.

Я надеялась, что Амир уже ждет в столовой, хотя не имела никакого представления, о чем с ним буду говорить. На меня вдруг навалился страх, однажды уже было так, что Амир был готов убить Алекса за то, что тот продолжал брать у меня энергию в своей болезни. Тогда я высказалась однозначно, что умру, если он это сделает, но, честно говоря, не очень понимала своих действий. А сейчас надо как-то сделать так, чтобы Амир понял меня, понял как человека. Ведь цена этого понимания велика – жизнь Алекса.

Но Амира в столовой не было. Я растерянно посмотрела на Алекса, он только пожал плечами, вождь не предупреждает о своих действиях. Девушка тут же принесла завтрак, и я решила спокойно подкрепиться: надо быть готовой к разговору с мужем. Понимая, что Амир посмотрит запись моего завтрака, я решила не провоцировать его и молчала. Алекс о чем-то думал, даже брови нахмурил.

Я уже допивала сок, когда в столовую вошел Амир, Алекс сразу подскочил с дивана.

– Доброе утро.

– Доброе утро.

Мой голос изменил мне, и я поздоровалась хриплым, каким-то надтреснутым голосом. Амир сразу подошел ко мне:

– Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, это после сока так получилось.

Утерев губы неприличным детским жестом, я растерянно посмотрела в темные глаза Амира. И совсем не ожидала, что он протянет мне руку.

– Я хочу тебя познакомить кое с кем. Пойдем.

Он помог мне встать и, не обернувшись на Алекса, повел меня, так и оставив мою руку в своей ладони, она была теплой и мягкой. Я облегченно вздохнула, надеюсь, что разборка хотя бы отложена на время встречи с этим некто.

Мы долго шли по коридорам дворца, Амир спокойно шел рядом со мной, не пытаясь заговорить, и я была рада этому, оказалось, что учинить скандал легче, чем потом что-то объяснять. Особенно когда от тебя зависит чья-то жизнь.

Амир привел меня в странное помещение, небольшую по размерам комнату, разделенную стеклянной стеной ровно наполовину. Никакой мебели, кроме двух стульев, один перед стеной, другой за ней. Стекло было настолько толстым, что даже я сразу её заметила. Амир усадил меня на стул и произнес короткое слово, сразу на той стороне открылась дверь и два боевика завели молодого мужчину и посадили его на стул, а сами встали рядом. Интересно, кто это может быть и зачем Амиру меня знакомить с кем-то через бронированное стекло. Рассматривая незнакомца, я поймала себя на мысли, что в этом лице, ничем особенно не отличавшемся физически, обычное лицо с мелкими чертами лица, мне что-то не нравится. Бегающий взгляд, вот что, мужчина чего-то очень боялся, вздрагивал постоянно, оглядывался на боевиков и суетливо поправлял на себе костюм. На нас с Амиром ни разу не посмотрел.

– Он нас не видит?

– Видит. Боится посмотреть на меня.

Амир встал рядом со мной и положил руку на плечо как на старых фотографиях, муж с женой.

– Рина, это доктор Шерер, Пьер Шерер. По его приказу убили детей в клинике.

Ничего во внешности этого мужчины не указывало на то, что он доктор, и особенно на то, что он может приказать убить маленьких детей. Обычный трусливый стандартный статистический мужчина. Такого не запомнишь даже если провести с ним какое-то время, на следующий день не узнаешь. Никакое лицо и трусливое тело. Я рассматривала это чудовище в человеческом облике и пыталась понять, в чем вина этих детей в своей маленькой страдающей жизни, чтобы ученый монстр так их убил. Разорвал руками других монстров, которых он сам создал.

– Тебе плохо?

– Нет. Можно мне у него спросить… узнать…

– Спрашивай.

Я встала и медленными маленькими шажками подошла к стеклу, Амир встал рядом. Шерер поднял на нас испуганный взгляд, как будто только увидел, и сразу прикрылся руками, закрылся, как от удара. Боевики развели руки и уложили их ему на колени, как нашкодившему ученику. Я не успела ничего сказать, Шерер быстро заговорил всхлипывающим голосом на французском, потом перешел на английский, снова на французский. Он говорил и говорил, иногда взмахивал руками, но боевики успевали эти руки поймать и вернуть на колени.

– Что он говорит?

– Рассказывает о своих научных достижениях.

– Научных?

– Я не должен его убивать, потому что он талантливый генетик.

Амир смотрел на Шерера спокойным взглядом, ни один мускул не дрогнул на лице, только руки оказались в карманах, впервые я увидела его в такой позе. Он держит себя, на самом деле может в любой момент разорвать его на кусочки, и Шерер это понимает.

– Спроси его, а дети, сколько среди них было будущих талантливых генетиков… нет, не так, есть ли у него самого дети…

– Двое сыновей. Он их обратил.

– Как… собственных детей?

– Это они были в клинике. Я их убил.

Я даже не вздрогнула, с ужасом посмотрела на монстра за стеклом, который все говорил и говорил о своей талантливости, откровенно плакал и умолял Амира не убивать его.

– Зачем он убил детей?

Амир произнес несколько слов на английском, совсем негромко, но Шерер его услышал, упал со стула на колени, но боевики подняли его и снова посадили на стул. И произошло преображение: Шерер вдруг успокоился, утер лицо и заговорил на английском уверенным голосом. Я оглянулась на Амира и увидела то же спокойное лицо, никаких эмоций, как будто он слушает делового партнера. В какой-то момент Шерер вдруг обратил внимание на меня, замолк на мгновение и опять заговорил быстро, почти проглатывая слова. Он даже попытался вскочить со стула, но боевики не позволили ему этого, жестко посадили обратно. Один из них странно взглянул на меня, и я поняла, Шерер говорил обо мне.

– Что он сказал?

– Предлагает объединить твои возможности с даром Мари.

– И что? Создать очередного монстра?

– Не монстра, удивительное создание с удивительными способностями.

И опять ничего не изменилось в лице вождя, только во взгляде появился прищур, стальной прищур убийства. Амир посмотрел на меня сверху и добавил:

– Тебя можно использовать самым различным способом, потому что ты осталась жива. В тебе есть силы, способные многое изменить в природе людей и Темных.

Впервые Амир произнес это слово, которое обозначает его сущность. И так же, как Фиса, он произнес его с заглавной буквы, но не торжественно, а с внутренней болью. Я смотрела в эти никакие глаза и пыталась понять, что он сейчас чувствует на самом деле, что творится в его душе, какие страшные мысли ломают его, рвут на части его сердце.

– Ему для этого была нужна Мари? Эксперимент?

– Шереру заказали Мари.

– Заказали? Не понимаю.

Усмешка едва тронула губы, и он посмотрел на Шерера, задал вопрос на английском. Тот сразу сник и произнес фамилию, она оказалась мне знакомой, я даже схватила Амира за локоть:

– Неужели это…

– Да, его часто показывают в новостях. Ты хотела спросить о чем-то, спрашивай.

Но я лишь покачала головой и отвернулась от стекла – мне нечего спрашивать у этого… нечеловека. Амир произнес длинную фразу на неизвестном языке, и тут же прозвучал звериный крик ученого генетика. Он сразу прекратился, видимо боевики зажали ему рот.

Я смогла дойти только до стула, схватилась за спинку, но Амир подхватил меня на руки и вынес из комнаты. Всю дорогу до комнаты я прижималась к нему и хваталась за лацканы пиджака, вздрагивая всем телом от ужаса. Он шел медленно, лишь один раз спросил:

– Как ты?

– Не знаю.

В комнате Амир уложил меня на постель и собрался уходить.

– Не уходи. Почему он убил детей?

– Они не смогли обнаружить Мари, и Шерер приказал убить всех.

– Он там тоже был, в клинике?

– Да.

Амир стоял и смотрел на наш букет, руки в карманах и плечи сгорбленные, как будто спрятался от моих вопросов, от меня. Я даже села на постели, так мне захотелось подойти к нему и обнять, прижаться всем телом, выпрямить эту гордую спину.

– Я работал с ним много лет.

– С…Шерером?

– Некоторые свои открытия он пробовал на себе, на самом деле ему уже около ста лет. Он сотрудничал с моей медицинской службой по усовершенствованию возможностей боевиков.

– И он знал о Мари?

– Нет. О ней не знал никто. Только королева поняла, что … она почувствовала мою боль. И вылечила ее своей энергией, отдала часть своей жизни за нее.

Он стремительно оказался у постели и посмотрел на меня жестким тяжелым взглядом.

– Тебя будут искать и найдут.

– Найдут?

– Мы уезжаем.

– Подожди, а что будет с этим…Шерером?

Амир обернулся уже у двери и никаким голосом ответил:

– Из Шерера сделают мутанта без рук и ног. Его голова мне может понадобиться.

– Его могут выкрасть и тогда он…

– Не выкрадут.

О чем я говорю, если Амир смог его захватить при всякой там охране, то уж из своих рук не выпустит.

– Я всегда успею его убить.

Когда в комнату вошел Алекс, я смогла только криво ему улыбнуться и спросить:

– Амир ничего тебе не сказал?

– Мы уезжаем.

– Это я знаю, Алекс, я не об этом.

– Не волнуйся.

Оказалось, что встреча с Шерером забрала у меня все силы, и я практически не могла двигаться. Алекс посмотрел, как я встаю с постели и не выдержал:

– Рина, ты слаба.

– Я все могу.

В комнате из ничего проявился Амир и тревожно посмотрел мне в глаза, потом обернулся к Алексу и приказал:

– Помоги с энергией.

А сам исчез. Вот, значит, как, все посмотрел, оценил и решил оставить Алекса в живых, потому что тот может мне передавать свою энергию. Вождь.

Мне сразу стало лучше от энергии Алекса, видимо опять сработало единое стремление и мозга и тела, ведь его присутствие означает отсутствие слабости и боли, да и то, что Амир его пощадил, тоже добавило спокойствия. Когда я уже надела шубку, в комнату вошли четыре девушки, как их назвал Алекс, бойца. Он помог мне застегнул пуговицы и, подавая перчатки, сказал:

– Девушки должны коснуться твоей руки.

– Зачем?

– Ты поедешь в четырех машинах, они смогут изобразить тебя своей энергией.

Я не очень поняла, что он сказал, но руку подала, девушки едва коснулись моей руки и сразу исчезли.

– Алекс, я ничего не поняла. Как я поеду в четырех машинах?

– Каждая из девушек, зная твою энергию, изобразит тебя, они даже наденут твою одежду, чтобы те, кто будет искать тебя, нашли их.

– Но их же могут…

– Рина, это их задача, охранять тебя.

– Но их могут убить!

– Могут. Поэтому мы улетим вертолетом, в котором, кроме меня, никого не будет.

– Алекс, я ничего не …

– Ты ничего не должна понимать в своей охране.

Голос Амира был строг, а взгляд тяжел. Он посмотрел на Алекса, и тот подхватил меня на руки.

– Рина, тебе придется молчать всю дорогу, чтобы тебя не услышали. Никто тебя не увидит, Алекс закроет своей энергией, но голос могут прослушать.

Он отвернулся и уже практически у двери вдруг остановился, постоял мгновение и снова вернулся к нам.

– Мы будем защищать девушек из гарема, чтобы никто не понял, что в машине не ты.

Я кивнула головой, и вся сжалась: такого Амира я еще не видела, казалось, что он уже в бою, ничего его не отвлекало от задачи. И мне сказал о защите девушек только для того, чтобы я не приставала с вопросами к Алексу и не мешала ему меня охранять.

Вертолет оказался в подвале, Алекс просто проявился рядом с ним, я только успела моргнуть глазами. Два боевика взяли меня на руки, занесли внутрь вертолета, усадили в мягкое кресло, закрепили множеством ремней и прикрыли странной прозрачной тканью, которая мягко обернулась вокруг меня. Алекс выглянул из кабины пилота и улыбнулся:

– Рина, я хороший пилот.

Моя кривая улыбка означала лишь то, что я плохой пассажир. Вопрос о том, как мы на вертолете будем вылетать из здания, я сразу проглотила. Тем более, что из-за странной ткани я видела все немного в тумане. А как я дышать буду? Но вздохнув несколько раз, поняла, ткань свободно пропускает воздух, никакого напряжения.

Вертолет произвел звук, и послышался шелест движения лопастей. Поехали. Вылетели мы в оконный проем, который увеличился до размеров всей стены. И сразу – солнце. Казалось, что мы летим прямо на него, так оно сверкало. Я зажмурилась и решила глаз не открывать.

Мы никогда не сможем понять друг друга. Вождь, воин, стратег, хитромудрый политик в жизни, абсолютный одиночка. Именно история с Алексом показала мне, что Амир никогда и никому не доверял, и в человеческой жизни, всего скорее, тоже. Он, как говорят, по жизни такой, а жизни этой шестьсот лет. И я, которая ничего, кроме обид, в жизни не видела, сама не видела, только обиды и собирала, вместо того, чтобы обернуться вокруг и найти радость, увидеть саму жизнь. Я сама и есть Баба-Яга, та, которая не допускает малой толики возможности измениться, расколдовать себя, с одной стороны говорит, что давай, иди, расколдовывай, и тут же заявляет, что не позволит, тьмой угрожает. Ну да, она вроде к Амиру обращается, а на самом деле же мне говорит, что он должен сделать, чтобы меня расколдовать, а я? Я что должна сделать, чтобы расколдоваться? Даже не ради Амира – ради себя. Увидеть этот мир, в который судьба меня забросила, чтобы спасти тех, о которых я даже никогда не слышала, целый народ с вождем во главе. Пока я его не увижу, ничего у нас с Амиром не получится. Значит, для себя? Ну да, для себя, потому что Амир для меня. Я уже хотела хихикнуть над своей мыслью, но вовремя вспомнила, что мне нельзя издавать даже звука, и сжала губы: будем философствовать молча.

Сегодня я увидела Амира другого, даже не могу определить, какого, настоящего, наверное. У которого все продумано до мелочей, мельчайших мелочей, оттенков мелочей. Вплоть до того, что я могу подумать даже не в следующий момент, когда-нибудь. Вот о чем он говорил, вернее, пытался мне сказать, а еще пытался мне объяснить, что со мной он этот опыт не использует. Как та же Баба-Яга проговорилась, не понимает, но идет. Во вчерашнем скандале он даже попросил у меня помощи, а я не захотела услышать.

Я думала о чем угодно, размышляла о наших с Амиром отношениях, а в голове время от времени пробивалась мысль, которую я лихорадочно отталкивала, что происходит с теми девушками, как Амир их защищает, чтобы неизвестные мне враги не поняли, что в этих машинах меня нет. Ведь если он не будет их защищать как меня, эти враги сразу поймут все и будут искать меня, и догадаются, что я исчезла каким-то другим способом, вспомнят про вертолет, на котором никого кроме Алекса не было. Не успев додумать эту мысль, я замерла от другой, Амир не мог просто так оставить нас с Алексом в одиночестве, кто-то еще есть, кто-то, кто готов отдать жизнь за меня, как те девушки из гарема, на самом деле бойцы. После встречи с Шерером, который одним словом уничтожил целую клинику с детьми и врачами, я осознала реальную опасность для всех, кто меня окружает. Кровавая пелена, которая была перед моими глазами в клинике, опять застлала мне все вокруг, и я безмолвно крикнула своему организму, что нельзя мне сейчас терять сознание, никак нельзя: Алексу с Амиром не до меня, они в бою. И организм понял, зрение восстановилось, я облегченно вздохнула, появилась надежда, что мы нормально долетим домой… куда? В ковровый дворец?