Элизабет проснулась, когда сноп солнечного света проник в щелку между занавесками и осветил ее лицо. Потянувшись, она ощутила боль между ногами – напоминание о том, как грубо муж занимался с ней любовью, и о том, как он ушел от нее.

Медленно выскользнув из постели, она стала размышлять над тем, что Маркус, вероятно, женился на ней ради осуществления своей мести. И он осуществил ее десятикратно, потому что за время, прошедшее между ужасным вечером в саду Честерфилд-Холла и вчерашним днем, она привыкла к нему. Глупая, мучительная ошибка.

Позвонив, Элизабет приказала лакеям принести горячую воду для ванны, желая смыть с тела запах мужа.

Она плакала из-за Маркуса Ашфорда в первый и последний раз.

Почему-то до этого она думала, что их брак окажется гораздо более глубоким единением, но, возможно, все дело было в сексе. Слишком большое число оргазмов. Если говорить правду, его скука была заметна на протяжении недели, и Маркус не пытался скрыть ее. Однако он был заботливым и внимательным вплоть до предыдущей ночи, и Элизабет не ожидала, что он изменится теперь. Увы, как видно, второй ее брак будет очень походить на первый, когда неблизкие люди делят имя и кров, но не любовь.

При мысли о встрече с Маркусом Элизабет ощущала себя нездоровой: ей хотелось плакать, грудь сильно болела. Завершив туалет, она взглянула в зеркало и расстроилась еще больше, увидев глубокие тени под глазами, свидетельствовавшие о недостатке сна и часах, проведенных в слезах. Будет лучше для всех, если она ненадолго покинет дом, который является не семейным очагом, а, скорее, бастионом Маркуса. К сожалению, воспоминания, связанные с этим домом, будут не из приятных.

Глубоко вздохнув, Элизабет направилась вниз и, проходя через зал, взглянула на часы. Только теперь она поняла, что сейчас раннее утро, и немало удивилась, увидев родственников Маркуса, уже сидящих за завтраком.

Она почувствовала себя лилипуткой, когда два деверя встали при ее появлении; Ашфорды были приятными людьми, но в этот момент Элизабет хотелось побыть одной и заняться зализыванием ран.

Элейн Ашфорд, красивая изящная женщина с золотыми волосами цвета сливочного масла и изумрудно-зелеными глазами, улыбнулась Элизабет:

– Сегодня ты что-то рано встала…

– А Маркус, разумеется, еще в постели, – усмехнулся Пол.

Элизабет кивнула, и он, откинув голову, расхохотался:

– Негодяй отсыпается после брачной ночи, а ты уже готова к выходу…

Элизабет вспыхнула и молча поправила юбки.

– Теперь понятно, как наша новая красавица сестра довела братца-холостяка до алтаря.

– Пол! – сделала замечание Элейн, и глаза ее сверкнули весельем. – Ты смущаешь Элизабет.

Элизабет все так же молча помотала головой: у нее еще не было времени, чтобы возобновить знакомство с родными Маркуса. По прежнему общению ей было известно, что они веселые люди, в основном благодаря склонности Пола к добродушному подшучиванию. То, что он решил подразнить ее столь непринужденно, означало, что ее приняли в узкий круг, и это сняло с плеч часть напряжения.

Пол был брюнетом с теплыми шоколадно-карими глазами. Будучи на три года младше Маркуса и столь же привлекательным, он мог мгновенно покорить сонмы нетерпеливых дебютанток, появись у него такое желание, однако Пол предпочитал оставаться в поместье Уэстфилд. Элизабет еще предстояло понять, почему он решил изолировать себя в деревне.

Роберт, младший из братьев – почти точная копия Маркуса, имел густые черные волосы и изумрудные глаза, скрытые за очками. Он был очень молчалив и больше всего интересовался наукой и всевозможными механизмами. Он также мог слагать поэмы на любую скучную тему, но все Ашфорды радовались, когда Роберт отрывался от книг и снисходил до разговора с ними. Сейчас он был сосредоточен на газете.

– Прошу прощения, леди. – Пол поднялся. – Сегодня утром у меня встреча с портным. – Он взглянул на Роберта, все еще поглощенного газетой: – Роберт, брат, тебе тоже нужна новая одежда.

Роберт неохотно поднял голову:

– Ради чего мне одеваться по последней моде?

– Никогда не встречал парня, которого настолько не интересует собственная внешность, – пробормотал Пол и покачал головой, затем подошел к креслу Роберта и легко отодвинул его. – Брат, ты идешь со мной, хочется тебе этого или нет.

Страдальчески вздохнув, Роберт медленно поднялся и поплелся вслед за Полом.

Элизабет наблюдала за разговором с большим удовольствием: оба новых брата ей чрезвычайно нравились.

– Не позволяй угрюмости слишком мешать тебе, – внезапно услышала она и опустила взгляд.

– Элейн, вы имеете в виду Пола?

– Нет, Маркуса. Брак – это подгонка, вот и все.

– Но почему вы так говорите?

Элейн печально улыбнулась:

– Ты плакала.

Опасаясь, что о ее терзаниях станет известно, Элизабет шагнула назад.

– Я немного устала, но уверена, что прогулка по морозному воздуху все поправит.

– Прекрасная мысль. Я поеду с тобой.

Очутившись в положении, когда отказ означал бы грубость, Элизабет кивнула. Затем, строго-настрого приказав слугам не тревожить хозяина дома, Элизабет и Элейн вышли на крыльцо.

После того как коляска тронулась, Элейн заговорила первой:

– Тебя сопровождают несколько охранников; думаю, твоя охрана больше, чем у короля.

– Уэстфилд несколько переусердствовал.

– Да, тут ничего не поделаешь – он всегда был таким.

Элизабет решила воспользоваться возможностью больше узнать о муже.

– Скажите, Маркус очень похож на своего отца?

– Нет. Пол гораздо больше похож на покойного графа и внешностью и характером, а Роберт с небольшими отклонениями, помоги ему Господь. Маркус же самый симпатичный, но и самый сдержанный из всех. Всегда было трудно понять, к чему он стремится, до тех пор пока ему не удавалось добиться своего. Маркус прекрасно умеет скрывать мысли за внешней элегантностью – я еще ни разу не была свидетелем того, чтобы он обнаружил характер, но характер у него, безусловно, есть, я уверена. В конце концов, он сын своего отца, а Уэстфилд был человеком со страстями.

Элизабет молча кивнула – она не могла не признать справедливости сказанного. И все же, несмотря на часы физической близости, она мало что знала о мужчине, за которого вышла замуж. Лишь наедине она видела в нем страсть, ярость и желание. Ее везение состояло в том, что она знала ту его сторону, о которой и не догадывались любимые родственники.

Элейн деликатно взяла Элизабет за руку:

– Увидев вас вместе, я сразу же поняла, как прекрасно вы подошли бы друг другу. Маркус никогда не проявлял такой увлеченности.

Щеки Элизабет залил румянец.

– Я не думала, что вы одобрите меня после того, что произошло четыре года назад.

– Дорогая, я отношусь к тем, кто считает, что всему есть причина. Маркусу все давалось в жизни слишком легко, вот почему я предпочитаю думать о твоем… промедлении в течение последних нескольких лет как о факте скорее положительном.

– Вы слишком добры ко мне.

– Ты не думала бы так, если бы знала, что я говорила о тебе четыре года назад. Когда Маркус уехал за границу, я была просто убита.

Мучаясь от ощущения вины, Элизабет сжала руку Элейн и была тронута, ощутив ответное пожатие.

– Ты все-таки вышла за него замуж, когда он стал взрослее по сравнению с тем мужчиной, который сделал тебе первое предложение.

Коляска остановилась, и едва дамы вышли, как служащие магазинов высыпали на улицу, чтобы приветствовать их. Увидев герб на дверце кареты, они горели нетерпением помочь новой графине Уэстфилд получить щедрое вознаграждение от ее супруга.

Утро пролетело быстро. Элизабет с благодарностью принимала советы Элейн, получая удовольствие от почти материнского участия, которого ей не хватало всю жизнь.

Элейн задержалась перед витриной модистки, и Элизабет тут же предложила:

– Думаю, вам стоит это примерить.

Элейн кивнула:

– Ничего не поделаешь, у меня слабость к нарядам.

Проводив свекровь внутрь, Элизабет направилась в парфюмерный магазин по соседству, оставив двух охранников у двери.

Оказавшись внутри, она остановилась перед витриной с маслами для ванны и откупорила пробку одного из флаконов. Запах ей не понравился, и она, вернув флакон на место, взяла другой.

– Полагаю, вас следует поздравить, леди Уэстфилд, – раздался позади нее приятный мужской голос.

От неожиданности Элизабет чуть было не уронила флакончик. Быстро обернувшись, она оказалась лицом к лицу с Кристофером Сент-Джоном: при свете дня, без маски и парика, скрывавших его внешность, он выглядел просто великолепно, а темно-русые волосы и живые синие глаза придавали ему сходство с ангелом.

Однако, слегка придя в себя, Элизабет тут же решила, что это скорее падший ангел: признаки жизненных трудностей ясно читались на его лице, а тени под глазами свидетельствовали о недостатке сна.

Сент-Джон иронически улыбался.

– Вам никогда не говорили, что так смотреть невежливо?

– Просто я боюсь, что вы снова собираетесь ударить меня ножом. – Элизабет сделала шаг назад.

Сент-Джон рассмеялся:

– А вы храбрая. Теперь я понимаю, почему вы так нравились Найджелу.

Услышав знакомое имя, Элизабет удивилась:

– Откуда вам знать, что чувствовал мой муж?

– Я много всего знаю, – высокомерно буркнул Сент-Джон.

– Ах да, я и забыла. Вы как-то узнали о дневнике Хоторна и с тех пор не даете мне покоя. – Элизабет угрожающе подняла флакон, потом небрежно вернула его на полку. – Чего вы хотите и как вы сюда попали?

Сент-Джон усмехнулся:

– Мне потребовалось все утро, чтобы уйти от ищеек Уэстфилда, а затем пришлось использовать черный ход. Уэстфилд и его люди вас все время охраняют.

– Так и должно быть.

Сент-Джон нахмурился:

– При первой встрече у нас было всего несколько минут, и я не смог ничего объяснить.

– Так объясните сейчас.

– Во-первых, вы должны знать, что я никогда не причиню вам вреда и только пытаюсь помочь.

– С чего бы вам это делать? Я замужем за человеком, который готов сделать все, чтобы вас повесили.

– Вы – вдова моего брата; для меня имеет значение только это.

– Что? – Элизабет качнулась и сбила несколько флаконов. Они упали и разбились, наполнив помещение сильным запахом мускуса. – Вы лжете!

Однако она уже знала, что Сент-Джон сказал правду: при внимательном рассмотрении сходство невозможно было не признать. Волосы Найджела были того же темного пшеничного цвета, синие глаза сияли, почти как у Сент-Джона. Нос, нижняя челюсть, подбородок – все говорило об одном.

– Зачем мне лгать? – Сент-Джон печально усмехнулся.

Элизабет вгляделась в пирата внимательнее. Рот Найджела был не таким большим, губы – тоньше, кожа – нежнее, к тому же он носил усы и бородку. Если бы знать, на что смотреть, сходство обнаружилось бы раньше.

Итак, они братья.

Элизабет побледнела. Голова ее кружилась, ноги подкосились, но Сент-Джон успел удержать ее от падения.

– Дышите глубже. Еще.

– У вас что, совсем нет такта? Не нашли ничего лучше, чем вывалить мне эту новость столь внезапно?

– Ну вот мы и в порядке. – Сент-Джон улыбнулся и на мгновение стал очень похож на Найджела. – Дышите так глубоко, как только можете. Я всегда считал, что корсеты не лучшее изобретение человечества.

У двери весело зазвенели колокольчики.

– А вот и вдова, – заметил Сент-Джон.

– Элизабет! – воскликнула Элейн и заторопилась к ней. – Сэр, немедленно отпустите ее!

– Прошу прощения, миледи, – ответил пират с улыбкой, которая показалась очаровательной даже Элизабет. – Однако я не смогу выполнить вашу просьбу. Если я отпущу леди Уэстфилд, она упадет. Позвольте представиться: Кристофер Сент-Джон.

Элейн нахмурилась. Не уверенная в том, как следует поступить в данной ситуации, она решила не отступать от правил этикета.

– Мистер Сент-Джон, благодарю вас за участие. Уверена, граф будет вам очень признателен.

Губы Сент-Джона сложились в усмешку.

– Искренне сомневаюсь в этом, миледи.

– Отпустите меня, – прошипела Элизабет.

Сент-Джон хмыкнул, затем, удостоверившись, что она твердо стоит на ногах, убрал руки, после чего достал кошелек и заплатил продавщице за разбитые пузырьки.

– Элизабет, ты, кажется, плохо себя чувствуешь? – встревожилась Элейн. – Определенно, тебе не стоило выезжать так скоро после болезни.

– Скорее, мне надо было позавтракать. На мгновение у меня закружилась голова, но все уже прошло.

Сент-Джон вежливо поклонился, собираясь удалиться.

– Подождите! – Элизабет быстро подошла к нему. – Вы не можете так просто уйти после…

Кристофер посмотрел поверх ее головы на вдовствующую графиню и, понизив голос, спросил:

– Ваша свекровь что-нибудь знает?

– Разумеется, нет.

– Тогда неразумно обсуждать это сейчас. – Он приподнял шляпу. – Я скоро найду вас снова, а пока что будьте осторожны и не доверяйте никому. И знайте, я не прощу себе, если с вами что-нибудь случится.

Элизабет и Элейн вернулись незадолго до ленча. Они расстались на лестничной площадке второго этажа, направившись каждая к себе, чтобы переодеться. Элизабет устала, хотела есть и испытывала крайнее смущение по поводу заявления Сент-Джона. От всего этого сумбура ее голова просто раскалывалась.

Что же ей теперь делать?

Она не может считать Сент-Джона родственником, пока не убедится, что это правда. А если это так, то ее брак – настоящая катастрофа. Маркус искренне ненавидел Сент-Джона и женился на ней по причинам, которые ей до конца не известны. Что он сделает, если узнает правду? Вряд ли Маркус оставит все без последствий. Разумеется, для него и для Элдриджа будет иметь некоторое значение то, что человек, которого они преследовали с такой настойчивостью, связан с ней личными узами. Все эти годы именно на Сент-Джоне лежало обвинение в покушении на убийство, но правда ли это? Так ли пират холоден и жесток, как ее уверяли? А Найджел? Разве это не ужасная судьба – работать у Элдриджа и преследовать собственного брата? Может быть, он как-то помогал Сент-Джону, отчего в итоге стал предателем?

Войдя в комнату, Элизабет закрыла дверь, но когда она направилась к креслу у камина, то с удивлением обнаружила в нем Маркуса.

– Господи, как ты меня напугал!

Маркус поднялся.

– А как я испугался, когда обнаружил, что ты не дома!

Элизабет вздернула подбородок:

– Какая забота о моем благополучии! Жаль, что ты не проявил этой заботы прошлой ночью.

Когда она попыталась пройти мимо, Маркус схватил ее и привлек к себе.

– Я не слышал никаких жалоб.

– Возможно, услышал бы, если б остался дольше.

– Если бы я остался, вообще не было бы никаких жалоб.

Элизабет с трудом высвободилась из его рук.

– Уходи, мне надо переодеться.

– Возможно, я все-таки останусь. – В глазах Маркуса горел вызов. – Ты так любишь игнорировать опасность…

– Со мной была охрана, и, как видишь, теперь я дома, целая и невредимая. Раньше ты не возражал, когда я выходила из дома; надеюсь, что и после свадьбы я не стала узницей?

– Ты не выходила из дома с того момента, когда получила удар ножом. Теперь опасность больше, и ты это прекрасно знаешь.

В течение следующего получаса Маркус наблюдал, как горничная помогает Элизабет одеться. Он молчал, но его присутствие смущало ее.

Только закончив переодеваться, Элизабет снова обрела уверенность. Для нее было большим облегчением добраться до первого этажа и присоединиться за столом к родственникам Маркуса.

– Какое облечение, что тебе лучше, Элизабет! – проговорила Элейн. – Сент-Джон очень кстати поддержал тебя.

– Матушка, вы не могли бы повторить? – Выражение, с которым Маркус произнес эти слова, не сулило ничего хорошего, и Элизабет поморщилась.

– Твоя супруга чуть было не упала в обморок, неужели тебе до сих пор это не известно?

– Нет. – Аккуратно положив нож и вилку рядом с тарелкой, Маркус мрачно улыбнулся: – Итак, вы сказали «Сент-Джон»…

Элейн смущенно потупилась, и тут Маркус ударил кулаком по столу с такой силой, что напугал всех. Потом он отодвинул кресло и, поднявшись, оперся ладонями о стол.

– Когда ты собиралась поделиться со мной этой новостью, дорогая супруга?

Элизабет встала.

– Милорд, – начала она, – если вы предпочитаете…

– Не пытайтесь повлиять на меня неожиданной покорностью, леди Уэстфилд. – Маркус медленно обошел вокруг стола. – Чего он хотел? Я убью его!

Элизабет сделала еще одну попытку:

– Могу я предложить перейти в кабинет?

Поскольку Пол загородил ему дорогу, Маркус подошел к буфету и налил себе основательную порцию бренди.

– Я не говорила об этом прямо, потому что знала, что это вам не понравится.

Маркус взглянул на нее так, будто у нее выросла вторая голова, потом опрокинул в себя бренди и вышел из комнаты.

Когда дверь за ним с грохотом захлопнулась, Пол негромко присвистнул.

– Кажется, он и правда рассердился.

– Не поверил бы, если бы не увидел собственными глазами, – покачал головой Роберт.

Элизабет с трудом втянула в себя воздух.

– Прошу прощения, мне жаль, что вам пришлось стать свидетелями всего этого.

– Сент-Джон. Знакомое имя. – Роберт нахмурился.

– Маркус подозревает Сент-Джона в нападениях на суда, принадлежащие флоту Ашфордов, но у него нет никаких доказательств.

Роберт снял очки и начал тщательно протирать их.

– А Сент-Джон знает о подозрениях Маркуса?

– Да.

– Тогда ему лучше держаться от тебя подальше, – заметил Пол.

Элизабет кивнула и отошла от стола.

– Прошу прощения за причиненные неудобства. – Она быстро вышла и, поднимаясь по лестнице, продолжала раздумывать о событиях прошедшего дня. Маркус играл в ее жизни важную роль, и теперь узы, связывавшие их, находились под угрозой.

Возможно, если бы он любил ее, они могли бы все обсудить и найти решение, но она сама разрушила ту нежность, которую Маркус питал к ней четыре года назад. Только теперь ей стало ясно, сколь многое она потеряла.