Почти до самого рассвета Лидия лежала в постели с открытыми глазами. Она старалась заснуть, но не могла. За последние три месяца такое происходило с ней едва ли не каждую ночь. Жизнь Лидии разительно изменилась с тех пор, как... С тех пор, как появился...
Даже в мыслях она не хотела называть его имени. Равно как и давать определение всему тому, что он с ней сделал. Но это была просто игра. Игра с самой собой. Ибо, не называя его имени, Лидия видела перед собой глаза этого человека, его смуглое лицо со шрамом на щеке. А если Лидии удавалось на полчаса уснуть, она даже чувствовала тепло его мягких губ...
Лидия убежала от него. Но не покинула...
Дни проходили легче, чем ночи. Поскольку днем Лидию занимали дела и домашние хлопоты. На улицах было полно людей, которые вечно куда-то спешили, смеялись, оживленно и громко разговаривали, шумели. Этот хаос позволял на время забыть о нем.
Но с наступлением ночи, окутывавшей все непроглядной тьмой, именно он становился ее главным врагом. В тишине темной комнаты Лидия собирала все силы, чтобы бороться с ним. И при этом с тоской и отчаянием сознавала свою слабость.
Она была благодарна судьбе за то, что ни мать, ни отец не могли стать свидетелями ее ночных баталий и... поражений. Вернувшись домой с помощью добрых и отзывчивых людей, встретившихся на ее пути, Лидия рассказала родителям обо всем, что с ней произошло, и умоляла простить ее. Она была уверена, что их прощение облегчит тяжелую ношу, неожиданно свалившуюся на ее плечи. И не была разочарована. Анна и Роберт Макинтайр заключили свою старшую дочь в объятия, в которых было больше любви, чем когда-либо раньше. На несколько дней Лидия вновь почувствовала себя счастливой. Особенно когда убедилась, что ее месячный цикл благополучно восстановился.
Вроде бы все наладилось. А главное – она осталась жива. Пережила этот кошмар.
Но все же что-то ушло. Ушло безвозвратно... И изменилось...
Мозг Лидии превратился в фантастическую кладовую образов, ощущений и чувств, о существовании которых она раньше даже не подозревала, но теперь они рвались наружу. Каждую ночь они завладевали ее памятью. Лидия отчаянно боролась с ними, стараясь отогнать от себя. Заснуть ей не удавалось. Она мечтала лишь о том, чтобы поскорее наступило утро: Дэн продолжал жить в ней, в каждой ее клетке. И от этого нельзя было никуда убежать. Лидия носила образ Дэна в себе...
Как легко Лидия призналась матери в том, что лишилась девственности! И как была уверена в неизменности любви родителей к своему выросшему чаду, и стремлении все так же заботиться о нем! Но насколько отличным от этого признания должно были стать новое. То, которое Лидия не могла сделать. Ибо тем самым призналась бы в еще большем позоре.
Эта мысль Не давала покоя Лидии...
Она не представляла себе, что признается кому-нибудь, даже матери и отцу, в том, что Дэн пронизывает собой каждую ее мысль, контролирует каждый поступок. И что сама она смертельно тоскует о нем. В этом Лидия не признавалась даже себе.
Но вот наступал рассвет, а с ним приходило облегчение...
Так было и сегодня утром. Через окно Лидия видела, как быстро светлеет небо, а редкие облака окрашиваются в малиновый цвет первыми лучами восходящего солнца. Снизу доносились голоса Рут и Энни – самых младших сестренок Лидии. К ним присоединилась и Мириам – средняя сестра, которая была всего на три года моложе ее. Вместе с родителями она; видимо, собиралась в церковь на воскресную службу.
Эти звуки заставили Лидию подняться с постели и на время забыть свои ночные видения. Наступал новый день, и она готовилась радостно встретить его.
– Лидия! Ты встала?
Десятилетняя Рут, дожидаясь ответа, распахнула дверь и вбежала в спальню Лидии.
– Как видишь, встала! – улыбнулась ей старшая сестра. – А ты подумала, что я позволю себе опоздать в церковь?
Вскоре в дверях появилась Мириам.
– Доброе утро, Лидия!
– Доброе утро, Мириам!
Лидия с любовью посмотрела на сестер. Мириам – старшая из них – очень походила на нее характером. Холодная, рассудительная, но всегда приветливая и отлично воспитанная, она, как и Лидия, любила предаваться раздумьям. Но в отличие от старшей сестры почти всегда находилась в прекрасном настроении. Лидии же была свойственна практичность и невозмутимость. Во всяком случае, такой она оставалась до того, как в ее жизнь вошел Дэн.
Рут не принадлежала к робкому десятку. И никто не мог бы заставить ее стать иной. Впрочем подобных попыток ее родители никогда не Предпринимали. Девчушка сама придумывала себе игры, всегда была веселой и беспрестанно бегала по дому из комнаты в комнату. Казалось, она рождена, чтобы излучать радость и делиться ею с окружающими.
Совершенно не походила на нее Энни. Рядом с Рут она казалась не по годам взрослой, всегда имела обо всем собственное мнение, которое отстаивала даже в спорах со взрослыми. Энни никогда ничего не принимала на веру. Она никому не заглядывала в глаза, ловя каждое слово.
– Так, а теперь прошу всех вас выйти из комнаты, – Строго сказала Лидия. – Иначе я и впрямь опоздаю!
– Хорошо, – ответила за всех Рут. – Но все же поторапливайся!
Рут сокрушенно вздохнула: ей тоже очень хотелось пойти в церковь. Но она и Энни были еще слишком малы для этого, а потому оставались дома.
Церковь Бэртон-Пэриш пользовалась в Уильямсберге большой популярностью. Почти все жители небольшого городка регулярно или не очень, но посещали ее. Лидия с родителями и Мириам влились в толпу прихожан, также спешивших к началу службы. Чуть ли не каждое лицо было знакомо. Приветливые улыбки сияли со всех сторон. Лидия отвечала тем же, хотя внутренне, а отчасти и внешне оставалась холодной и сдержанной. О ее состоянии свидетельствовали усталые глаза и мертвенная бледность лица, прежде тронутого нежным румянцем. Люди, знавшие Лидию, замечали это. Она плохо выглядела, поэтому все решили, что морские путешествия ей не на пользу.
Роберт Макинтайр слушал пересуды, улыбался и кивал, но молчал...
Пастор поднялся на кафедру, собираясь начать проповедь. Все взоры обратились на него.
– Сегодня я буду говорить о главе тридцать девятой Книги Бытия, – объявил он и тут же приступил к подробному ее изложению.
Лидия рассеянно слушала проповедь до слов «Солги мне!».
Слова эти относились к Святому Иосифу, который во всем оставался мужчиной, но никогда не поддавался похоти. Когда искушение все же стало одолевать Иосифа, он бежал. И Бог протянул ему свою спасительную длань.
Здесь Лидия вся обратилась в слух. Она вдруг почувствовала, как краска стыда заливает ее лицо, шею, даже тело... Ей показалось, что пастор сказал о пагубности похоти специально для нее. Ho украдкой взглянув на сидевшего рядом отца, Лидия не заметила на его лице никаких эмоций. Роберт даже не посмотрел на дочь. Тогда она перевела взгляд на пастора, с замиранием сердца ожидая, что тот укажет перстом на нее, как на грешницу. Но этого тоже не произошло. Лидия облегченно вздохнула и огляделась, Никто из прихожан явно не принимал на свой счет слова пастора.
Но сама Лидия приняла.
Она хорошо знала притчу о Святом Иосифе и чужой жене, пытавшейся соблазнить его, в этот момент чувствовала себя той самой распутной женой. Разве она с голодной жадностью и гpexoвным вожделением: не мечтала о прикосновениях Дэна?. Разве не желала отдаться ему?
Но вместе с тем Лидия ощущала себя и... Иосифом! Ведь подобно ему она бежала; от искушения. Хотя сделала это слишком поздно...
Однако – выжила!
Удовлетворен ли этим Господь так же, как и она сама? Лидия не решилась бы задать такой вопрос пастору. По крайней мере здесь, при всех...
Она слегка вздрогнула, когда прихожане поднялись еда своих мест, и не сразу сообразила, что воскресная служба закончилась. Боже, как же она погрузилась в свои тяжелые мысли, если настолько отрешилась от действительности!
Мириам, сидевшая справа от Лидии, тоже встала со скамьи и ласково улыбнулись старшей сестре. Родители ждали дочерей у выхода.
Лидия подумала что это была совершенно обычная, рядовая воскресная служба, без каких-либо открытий и озарений. Теперь они вернутся домой, сядут всей семьей за воскресный стол и за приятной беседой отдадут дань вкусному праздничному обеду. В целом же ничего нового и из ряда вон выходящего остаток дня не сулил.
Впрочем, кто может предсказать даже самое ближайшее будущее?
Лидия предпочитала не задумываться о будущем. Она знала лишь то, что осталась жива и вернулась в родной дом.
При выходе из церкви что-то заставило ее обернутся. Нет, Лидия смотрела не на красивый алтарь, а на губернаторскую скамью, с которой только что подвились сэр Спотсвуд и еще несколько членов местного муниципалитета. Все они плотным кольцом окружили высокого черноволосого молодого человека. Его Лидия разглядеть не могла, но он был явно не из их прихода, ибо здесь она знала в лицо каждого. И все же, как не странно, внешность молодого человека издали показалась ей знакомой.
Но кто же это?
Мириам легонько подтолкнула Лидию к выходу. Та сделала шаг и снова обернулась. Молодой человек смотрел прямо на нее. И Лидия вдруг почувствовала, как мурашки побежали по ее спине. «Нет! Не может быть!» Он не может быть здесь, в этой церкви, да еще разговаривать с самим губернатором! Но... Но ведь он смотрел на, нее так, как смотрят только на кого-то очень знакомого!
«Нет! Нет! Это исключено!» – убеждала себя Лидия желая, чтобы неожиданно Возникший призрак рассеялся.
Но если это действительно Дэн, то разве он подчинялся ее воле?
Лидия выскочила из дверей церкви и бросилась бежать, несказанно удивив и шокировав этим Мириам. Добравшись до дому, она взлетела по лестнице на второй этаж, заперлась в своей комнате, упала на колени и подняла глаза к потолку. Лидия призывала Творца спасти ее от этого человека. Но вместе с тем молилась и за Дэна. За то, чтобы в этот момент он не был арестован или брошен в тюрьму. Ведь пиратство по закону каралось смертной казнью через повешение, причем приговор приводился в исполнение немедленно. А здесь, в Уильямсберге, заседало правительство всей Виргинии...
Боже, зачем он приехал сюда?
Ответив себе на этот вопрос, Лидия содрогнулась...
В первый момент он не увидел ее, ибо сидел вместе с тетушкой Пэтси в первом ряду, а оглядываться во время проповеди было неудобно. Правда, самой проповеди Дэн почти не слышал, поскольку все его мысли были поглощены Лидией, тем, как ее отыскать, увезти с собой и снова сделать своей. К досаде Дэна, Спотсвуд заметил его еще до того, как он Поднялся, чтобы уйти, исполнив свой долг скорее перед тетушкой Пэтси, чем перед Богом.
Губернатор радушно приветствовал Дэна, и тому волей-неволей пришлось приблизиться к нему. В душе Дэн проклинал Спотсвуда, помешавшего ему внимательно осмотреть заполненный прихожанами зал церкви. Сам не зная почему, но Дэндридж чувствовал, даже знал, что Лидия здесь и ищет его взгляда.
Она и впрямь была в церкви. Прекрасная, какой он ее запомнил, и такая же измученная, как после страстных, бессонных ночей на корабле. Дэн улыбнулся ей. Он и не подозревал о том, кто лишал Лидию сна в эти теплые весенние ночи, но твердо решил, что больше так продолжаться не может. Он был здесь, а Лидия принадлежит ему, только ему! Потому что лишь начала выплачивать свой долг…
На мгновение вспыхнувшее в душе Дэна негодование затмило собой похотливое желание. Какую игру тогда вела с ним Лидия? И как отважилась на это распутница? Но сегодня в церкви Лидия выглядела очень достойно. Скромно и со вкусом одета. Манеры аристократические...
Но как же так? Ведь шлюха всегда остается шлюхой. И должна одеваться так, чтобы каждый сразу же мог определить род ее занятий!
В этот момент Дэн ненавидел Лидию за двуличие.
Его размышления прервал Спотсвуд. Он тронул Дэна за локоть и чуть заметно усмехнулся:
– Я был почти уверен, что вы погибли, Дэндридж. Прошло столько месяцев, нет – лет с тех пор, как я получил от вас последнее донесение.
Услышав слова губернатора, тетушка Пэтси не сдержала возгласа удивления. Дэндридж не поставил в известность шефа о своих делах?
Невероятно! Это совсем на него не похоже! Но если так, то о чем тогда думал ее племянник?
– Вы правы, сэр, – вздохнул Дэндридж. – Прошло целых четыре года. Но в местах, где я бросал якорь, как правило, даже не слышали о почте.
– И вы решили вернуться, чтобы сразу отчитаться передо мной за весь истекший период? Так прикажете вас понимать? Право, очень приятно это слышать, Прентис! Но лучше было бы информировать своего шефа регулярно и почаще. Словом, приходите завтра в мэрию к десяти часам. Там мы обо всем и потолкуем. С нетерпением жду вашего рассказа.
– Буду ровно в десять утра, сэр. – Дэндридж поклонился, после чего взял тетушку Пэтси под руку и вышел вместе с ней из церкви.
Спотсвуд долго и очень внимательно смотрел ему вслед. Прентис плавал в океане уже несколько лет. На его корабле была профессиональная команда, А сам корабль, отличавшийся превосходными мореходными качествами, был снабжен сильной артиллерией. То есть Дэндридж имел в своем распоряжении все, о чем только мог мечтать. И это внушало Спотсвуду серьезные опасения, даже подозрения. Он знал немало примеров, когда капитан и команда, получившие задание охотиться за пиратами, сами становились на преступную стезю. Многие в результате угодили на виселицу...
Однако Дэндридж, раскланявшись со Спотсвудом, думал отнюдь не о нем и не о завтрашнем докладе в мэрии. Его мысли были с Лидией. Вот он и отыскал ее. Но как быть дальше? Ситуация значительно осложнилась. Он уже не мог схватить Лидию в охапку и потащить к себе на корабль под пристальным взглядом шефа. Обходительность Спотсвуда не обманула Дэна: губернатор не так недалек, чтобы не поинтересоваться всеми подробностями его четырехлетнего пребывания в море. Нет, Спотсвуд далеко не глуп! Но и он, Дэндридж, тоже имеет голову на плечах.
У выхода из церкви Дэндриджа и тетушку встретило чуть ли не все местное женское общество. Пэтси гордо представляла собравшимся любимого племянника Дэндриджа Прентиса. Глаза всех цветов радуги с любопытством впились в великолепно сложенного смуглого мужчину с правильными чертами лица.
Итак, Дэн стал героем этого утреннего часа в Уильямсберге.
– Рад всех вас видеть, милые дамы, – говорил Дэндридж, раскланиваясь направо и налево.
Он выглядел утонченным аристократом в своем модном пальто и шелковых бриджах.
– Поздравляем вас с возвращением домой, мистер Прентис, – сказала моложавая сероглазая дама. – Для всех нас не только удовольствие, но и большая честь встретиться с человеком, столь доблестно служившим своему государству.
– Спасибо, леди, но я, право, не заслужил столь лестных слов. – Дэн поклонился. – Я весьма приятно проводил время на прекрасном корабле и по мере сил старался принести пользу своему отечеству.
– Мистер Прентис, – обратилась к Дэну другая дама, – это, наверное, очень опасно – охотиться за пиратами?
– Господи, что за вопрос? – фыркнула тетушка Пэт-си, раздраженно стукнув по земле палкой.
– Ужасно! – улыбнулся Дэн. – Знаете, леди, порой между двумя кровавыми сражениями мы едва успевали перекусить.
– А много вам удалось поймать пиратов? – спросила еще одна дама.
– Много, мадам. Моря кишат всякого рода хищниками, к каковым я отношу и себя.
Глаза задавшей вопрос дамы расширились от страха и отвращения. В те времена не всякий молодой человек решился бы пожертвовать своим именем и, честью, добровольно оказавшись среди морских разбойников.
– Во всяком случае, – смешалась задавшая вопрос дама, – вам, вероятно, очень приятно снова оказаться в Уильямсберге, где можно приятно провести время и отдохнуть.
– Конечно, – согласился Дэн. – Тем более что на военных кораблях не бывает женщин. И вы, верно, поймете, как мне не хватало общества этих прекраснейших созданий Господа нашего! Боюсь, за годы, проведенные в обществе грубых мужчин, я превратился в монстра!
Толпа «прекраснейших созданий» шумно запротестовала, услышав эти слова. Пэтси же расцвела от счастья, став свидетельницей подобной реакции. При этом она подумала, что для ее любимого племянника сейчас самое время остепениться, осесть на берегу и жениться. Пэтси полагала, что, став семейным человеком, Дэн, возможно, уже не будет так тосковать по морским просторам.
Еще раз взглянув на племянника, тетушка Пэтси заметила, что тот уже устал от внимания представительниц прекрасной половины человечества, и поспешила ему на помощь.
– По-моему, здесь не самое удобное место для таких бесед, – обратилась она к дамам, – да и времени у нас с Дэном очень мало.
Пэтси взяла племянника под руку и хотела уже увести, но их задержала Анна Уотерс.
– Мистер Прентис, – обратилась она к Дэндриджу, – не исчезайте надолго! А для начала я хотела бы пригласить вас к себе домой на чай. Гарантирую кукурузные лепешки, роскошный торт и разнообразную выпечку, пользующуюся известностью в здешней округе.
– Я не могу похвастаться тортами и выпечкой, а тем более кукурузными лепешками, – вмешалась миссис Парке, – но в моем доме для молодого человека есть кое-что, возможно, более интересное.
– Что именно? – осведомился Дэн.
– Недавно овдовевшая дочь. Кроме того, мой сын учится в колледже Вильгельма и Марии. С ним очень интересно поговорить.
Дэндридж внимательно посмотрел в выцветшие глаза миссис Парке и на ее изборожденное морщинами лицо. Нет, эта женщина не может быть матерью Лидии!
– Спасибо за столь любезное приглашение, миссис Парке, – галантно поклонился он почтенной даме.
– Мою дочь зовут Мэри, – не унималась та. – Она тоже собиралась в церковь, но, к сожалению, неожиданно заболела. Если ей не станет лучше, придется обратиться к мистеру Макинтайру и попросить его порекомендовать какое-нибудь лекарство.
– Мистеру Макинтайру? – переспросила тетушка Пэтси. – Это опытнейший фармацевт. Уж он-то знает, кому и какое лекарство назначить!
Тетушка Пэтси подумала, что у Роберта Макинтайра, которого все считали прекраснейшим человеком, есть две дочери на выданье. Они только что вышли из церкви. При этом Пэтси заметила, что старшая, Лидия, задержала взгляд на Дэндридже. Кстати, эта Лидия – очаровательная Девушка! Как и ее младшая сестра Мириам. И та и другая вполне могут пробудить в молодом холостяке мысль о женитьбе и создании собственной семьи. Если познакомить с ними Дэндриджа, возможно, он присмотрится к девушкам и выберет одну из них. Эти привлекательные леди совсем недавно, всего три с небольшим года назад, переехали в Уильямсберг. В этом они имели немалое преимущество перед своими здешними сверстницами, ибо Дэндридж любил все новое. Давние знакомые Дэна не могли рассчитывать на успех у него именно по этой причине. Тетушка Пэтеи мечтала, чтобы он увлекся какой-нибудь местной девчушкой из солидной семьи. Но сейчас все разъехались по плантациям, и надеяться на скорое возвращение молодых леди не приходилось. А ждать времени не было. Пэтеи опасалась, что если Дэндридж не влюбится тотчас же, то его вновь и, возможно, уже безвозвратно увлечет море. Дочери же Макинтайра были бы для него не самой плохой партией.
– Да, – согласилась тетушка Пэтеи, – это очень хороший человек, честный и по-настоящему преданный своей профессии. К тому же у него очень милая жена и четыре очаровательные дочери. Обрати внимание, Дэндридж, – четыре!
– Эта фамилия мне неизвестна, – пожал плечами Дэн.
– Иначе и быть не может, – включилась в разговор Анна Уотерс. – Все Они только два года назад переехали из Англии.
– Три, – уточнила Пэтеи.
– Пусть три. Мистер Макинтайр – фармацевт самого высокого класса. Ваша тетушка, Дэндридж, совершенно права. А его старшие дочери – прекрасные девушки, как внешне, так и внутренне. Кроме того, эта семья пользуется всеобщим уважением в городе.
– Итак, – авторитетным тоном обратилась Пэтеи к племяннику, – я считаю, что ты непременно должен познакомиться с семейством Макинтайр и сам все решить. Не сомневаюсь, ты по достоинству оценишь обеих девушек. Если, конечно, не имеешь предубеждений против очень светлых блондинок.
– Нет, мэм, никаких предубеждений подобного рода у меня нет и никогда не было. – Дэн заметно заинтересовался, поскольку волосы Лидии были именно такого цвета. – Но скажите, тетушка, какой приз меня ждет, если я сыграю роль Париса, выбравшего красивейшую из женщин? Кстати, старших дочерей мистера Макинтайра зовут не Афродитой и Артемидой?
– Нет, мой мальчик. У них вполне христианские имена.
– Какие же?
– Старшую из них зовут Лидией, а младшую – Мириам.
Он нашел ее! И так легко!
Однако в первый момент Дэн был ошеломлен, узнав, что Лидия принадлежит к уважаемой в городе и очень состоятельной семье; Этого он никак не ожидал. Но, с другой стороны, кто знает, как она проводила время в Англии? Ведь Лидия не была девственницей, когда они встретились на корабле. А потом, Дэн все же успел в какой-то мере узнать ее и понять, что она очень чувственна, не отличаясь при этом ни манерностью, ни притворной неприступностью! А главное, Лидия Макинтайр принадлежала ему!