— Что случилось? — закричал Аука с повозки, перекрывая бряцание.

Фургон остановился прямо около Януса. Рядом на обочине стояли ребята и учитель. Бряцание смолкло.

— Случилось-то случилось, да только не здесь, — сказал Янус. — На дамбе женщины кричат. Мы сейчас туда едем.

— Так залезайте в фургон, — предложил жестянщик, — на моей кляче все же быстрее, чем пешком. Вот только вам, — он обратился к Янусу, — с креслом забраться будет трудно. Но ничего, подсобим и…

— Еще чего не хватало, — перебил Янус. — Вы трогайтесь, а я сзади прицеплюсь, на своих колесах за вами поеду.

Вскоре в Приморку ворвалась необычная кавалькада и понеслась к дамбе. Старая кляча старалась как могла, но людей в фургоне прибавилось, и она сбавила темп. Хотя из-за невообразимого шума казалось, что повозка прямо летит по неровной булыжной мостовой, кастрюли и сковородки, развешанные в фургоне, качались в такт. Сзади в кресле ехал Янус.

Он держался за телегу обеими руками. Его привязали к креслу веревкой. Только руки и голова виднелись над высоким задком фургона. Рядом, тяжело дыша, бежали учитель и Йелла, они следили, чтобы кресло не перевернулось.

— Лишь бы колеса не отвалились, — сказал учитель.

Но что Янусу какие-то колеса! Настроение у него было отличное, он то и дело подгонял лошадь: «Хоп-хоп-хоп!»

— Моя лошадь не понимает «хоп-хоп», — крикнул жестянщик. — Вдруг ей «стоп-стоп» послышится.

— С Янусом спорить нельзя, — сказал Аука жестянщику.

Но лошади, видно, передалось настроение Януса. Высоко вскидывая ноги, она бойко цокала по булыжникам — вот тяжелогруженный фургон уже у дамбы.

Женщины смотрели и глазам своим не верили: звеня и дребезжа к ним несся фургон, а из-за него доносились крики Януса. Женщины договорились с одним фермером, он стал запрягать лошадей, а они вернулись на дамбу.

Мать Лины опомнилась первой. Она бросилась к калитке у въезда на дамбу. Это была пологая дорожка, идущая наискось по крутому склону. Фургон пролетел сквозь калитку, но на подъеме лошадь пошла шагом. Она привыкла к равнине, а тут что-то новое. Отфыркиваясь, роняя пену, она старательно тянула, но фургон не двигался.

— Хоп-хоп! — кричал Янус, но напрасно. Старая лошадь устала. К тому же за свою долгую жизнь она поняла, что никогда не нужно стараться сверх меры. Кричи Янус, не кричи, а фургон ни с места.

Смириться с этим Янус не мог.

— Ну-ка все вылезайте, кроме хозяина и малышей, и толкайте! Хватит лошаденку мучить. — И прямо с кресла попытался подтолкнуть фургон.

Ребята попрыгали на землю, даже жестянщик слез, поводья взяла жена.

А с дамбы, онемев от удивления, смотрела на своего мужа Яна. Но когда фургон оказался почти наверху, она обрела дар речи:

— Никак, это мой Янус? Вроде бы его голос!

Фургон вполз на дамбу и остановился. Его тут же обступили женщины. Вперед горделиво выехал Янус. Страшно довольный собой, он подъехал к изумленной жене.

— Конечно, Янус! А ты что думала, Санта-Клаус с мешком подарков?

— Нет, не думала, но лучшего подарка и ждать нельзя.

Янус развернулся лицом к морю. На перевернутой лодке по колено в воде стояли Лина и старый Доува. Янус дрожал от волнения, вдыхая полной грудью соленый морской воздух. Вот он снова на дамбе, внизу шумит море, начался прилив. А вокруг люди, вокруг жизнь!

Он тряхнул головой, отгоняя мысли. Пора браться за дело.

— Снимайте все кастрюли, сковороды, чайники! — скомандовал он. — От морской воды они заржавеют, а фургон придется на воду спускать, надо же девчушку со стариком выручить. Все за дело. Я все обмозговал. Кажется, море еще не совсем забыл и прилив с отливом не спутаю. У нас есть полчаса. Аккуратней, аккуратней ставьте, а то всё помнете, поцарапаете.

Женщины и ребята взялись за дело засучив рукава. Кто-то побежал предупредить фермера, чтобы напрасно не ездил, — помощь уже подоспела.

— Вот что, — обратился Янус к жестянщику, — а вдруг твоя кляча не полезет в море?

— Нет, она привычная. Когда случается мимо ехать, я всегда ее в воду завожу: от соленой воды болячки и сбитые ноги быстрее заживают. Она море любит.

— Ладно, коли так, — успокоился Янус. Потом осмотрел копыта. — Поездила ты, животина, изрядно. Служила верой и правдой. Копыта хорошие, большие, в иле не увязнут, как на лыжах пойдет.

С фургона уже все сняли. На дамбе аккуратными горками лежали горшки, сковороды, кастрюли. Словно солдаты выстроились кофейники — друг на друга их не поставишь, — рядом лежали куски жести для починки, ящик с инструментами.

— Ну, отлично, — похвалил Янус, убедившись, что все в порядке. — Теперь — в воду. В фургон сядете пока только вы, — сказал он жестянщику, — лошади легче, когда повозка на плаву.

Стали спускать фургон в воду. Лошадь шла медленно, сдерживая напиравшую повозку. Тут с дамбы заметили, что Лина отчаянно машет рукой. Рядом стоял Доува.

— Тише, — прокричал Янус, — они что-то хотят сказать!

Фургон остановился. Все невольно подались вперед, за шумом прилива не слышно, что кричат с лодки. Вот Лина замолчала и опять повернулась к старику. Потом снова крикнула, еще громче, но теперь каждое слово отдельно.

Янус замахал руками над головой.

— Понял, малышка, понял. Янус все сделает как надо.

— Янус, — отчетливо донеслось до него, — тут в лодке — колесо. В дне есть дыра, и его можно вытащить. Пусть фургон подплывет прямо к самой дыре. НУЖНО СНЯТЬ С НЕГО КОЛЕСА.

— Все понял, — махнул Янус рукой. От крика вздулись жилы на шее. — Не беспокойся. Янус колесо вытащит.

Новость ошеломила ребят.

— Неужели Лина нашла колесо под лодкой? Молодчина! Надо же, куда догадалась заглянуть!

— Чудеса! — сказал Йелла коротко и ясно.

— Ишь разгалделись! — строго прикрикнул Янус и повернулся к жестянщику. — А чем колеса отвернуть, у вас найдется?

— Как не найтись! Фургон у меня — развалюха, колеса — не лучше, как же без инструмента-то? Все равно что без лошади разъезжать. Хотя колеса и так можно снять, не впервой. Лучше в воде, конечно, чтобы фургон на весу не держать. Быстрее будет.

— Верно, — согласился Янус. — Сейчас каждая минута дорога. Вода прибывает, скоро их течением сносить начнет, тогда на лодке не удержаться. В море унесет.

Янус успокоился, только когда всем нашлась работа. Учитель и жестянщик, как самые высокие, стоя по колено в воде, снимали передние колеса, мальчишки — задние. Янус еще раз взглянул на море: далеко по пояс в воде стояли старик и девочка, а волны с шумом накатывались на дамбу.

— Вот берите пример, — обратился он к женщинам. — Эта пигалица и то не боится, а ведь в холодной воде стоит. А вы чего шум подняли?

— Между прочим, эта пигалица — моя дочь, — спокойно сказала мать Лины, — и рядом Доува, вот она и не боится. А мы кричали потому, что совсем растерялись. А сейчас вы здесь, фургон в море, что делать дальше — известно, чего же теперь бояться?

Янус даже покраснел от удовольствия.

— Спасибо на добром слове, Лена, — пробормотал он, — большое спасибо. — И взглянул на жену.

Тем временем колеса сняли, мальчишки откатили их на дамбу. Лошадь стояла по брюхо в воде, задок фургона упирался в скат дамбы.

— Опусти задний бортик, — скомандовал Янус учителю. Он съехал по пологому спуску прямо в фургон. — Все сюда! Фургон должен быть тяжелым, иначе его у лодки не удержать — унесет либо перевернет. Женщины и грудные дети остаются. Ну-ка, живо!

Подошла жена Януса.

— А может, тебе лучше не…

Она не договорила, все-таки сдержалась, но напряглась и замерла. Мальчишки залезли в фургон, учитель вспрыгнул следом и поднял задний бортик. Жестянщик уже сидел на козлах. Он тронул поводья. Лошадь потянула, но задняя ось зацепилась за край дамбы. Женщины приподняли фургон и подтолкнули. Лошадь снова потянула, и фургон, покачиваясь на волнах, поплыл.

Машинально теребя что-то в кармане, Яна стояла у самой воды. Сейчас не время причитать. Янус так взволнован, так счастлив! Королем восседает среди галдящих мальчишек. Да что же это ей все под руку попадается? Она нащупала в кармане фартука гладкие, круглые камни, которые подобрала на дороге. Будет чем птиц да мальчишек встретить. Она задумалась, вытащила камни и побросала один за другим на землю. Потом вновь взглянула вслед повозке.

— Смотри, Янус, чтоб целы и невредимы все были! — неожиданно крикнула она. — Да колесо не забудь!

— Не беспокойся, — бросил в ответ муж, — Янус не подкачает!

Яна улыбнулась, стараясь скрыть волнение, отшвырнула ногой камни подальше. Мать Лины тоже не сводила глаз с моря. Каково-то сейчас дочке? Яна взглянула на нее.

— Не бойся, не пропадет твоя Лина. — Было видно, она гордится своим мужем.

А фургон плыл дальше. Вот дно ушло из-под копыт старой кобылы. Она стала перебирать ногами, фыркнула и поплыла, откинув голову, фыркнула еще раз, когда набежала волна. Ей все нипочем! Янус не смог сдержать восхищения:

— Ну и кобыла же у тебя, жестянщик. Мешок овса ей от нашей деревни! Верно, ребята?

— Два мешка! — закричали мальчишки.

— Смотрите, чтобы слово сдержать. Вы, учитель, уж проследите.

— Непременно.

Они подплыли к лодке. Она уже совсем скрылась под волнами. Вода была Доуве по пояс, а Лине — по грудь. Они держались друг за друга, чтобы не сносило. К счастью, волны разбивались о корму и теряли силу, когда доходили до них. Но как трудно стоять на скользком днище! И старик и девочка не спускали с фургона глаз.

— Лина, ты правда колесо нашла? — крикнул Аука.

— Правда, — ответила Лина. Ей было уже не страшно. — Большое-пребольшое и крепкое. В соленой воде дерево не гниет. Но оно тяжелое, разбухло. Мы с дедушкой Доувой даже сдвинуть его не смогли.

Фургон был совсем рядом, ребята слышали, как Доува проворчал:

— Сколько раз тебе говорил, не называй меня дедушкой!

Лина засмеялась.

Мальчишки наперебой принялись расспрашивать, что да как, но Янус сурово осадил их:

— Опять гвалт подняли. Вот вернемся, обо всем и спросите. Сейчас надо фургон за лодку завести, чтобы над самой дырой стать. Фургон тяжелый, зацепимся осью за корму, чтобы не сносило, и вытянем колесо.

Жестянщик кивнул, тронул вожжи и стал разворачивать фургон, а Янус обернулся к Доуве.

— Как только подплывем, тут же лезьте с Линой в фургон, мы поможем. Только осторожно, в дыру не угодите. Доува, вы место помните, поможете фургон прямо над дырой поставить, колесо надо точно вверх тянуть. Если пойдет вкривь, все насмарку.

— Я нарочно отметину оставил, — сказал Доува. Его палка, как поплавок, торчала из воды. — Я привязал ее к веревке, а веревку — к колесу.

— Умно, ничего не скажешь, — сказал Янус и, довольный, засмеялся.

Все работали молча — сейчас не до шуток! Лошадь затащила фургон за лодку, теперь, если его остановить, то течением повозку снесет прямо к Лине и Доуве. Но лошадь не хотела останавливаться, инстинкт подсказывал, что нужно бороться с течением. Отфыркиваясь, она плыла дальше. Сколько лет служила она жестянщику, а сейчас не слушается, уж как хозяин ни уговаривал. Наконец лошадь успокоилась, и фургон мало-помалу отнесло к Доуве и Лине. Несколько пар рук с готовностью втащили их в телегу.

Сзади у самого бортика сидел Янус и смотрел на торчащую из воды палку. Фургон подплыл совсем близко.

— Все на корму! — скомандовал Янус. — Фургон даст крен назад, мы зацепимся за киль лодки задней осью и остановимся.

Все сгрудились вокруг Януса. Фургон осел и больше не двигался, хотя лошадь перебирала ногами.

— Пусть гребет, — сказал Янус. — А то течение будет крутить фургон на месте.

— Ладно, — согласился жестянщик, — но побыстрее бы управиться, а то лошадь не двужильная, устала.

— Ну-ка подползи к краю да вылови палку из воды! — крикнул Янус Йелле. — Что, испугался, что в телеге вода? Ложись на пузо и тащи палку.

Йелла шлепнулся на дно телеги — только брызги полетели, схватил палку-поплавок и протянул Янусу.

— Ну, а теперь держите меня крепче, — сказал Янус.

Веревка натянулась, кресло заскрипело, мускулы на руках Януса вздулись. Все замерли. Колесо пошло вверх, но неожиданно зацепилось за край отверстия.

Янус неслышно выругался, лицо побагровело, он поднатужился, дернул, и из воды показался обод.

Но Янус так раскачал фургон, что задняя ось, которая удерживала его, отцепилась от прогнившего киля лодки, и фургон стало относить. Еще минута, и колесо окажется под телегой.

— Учитель, Доува, хватайте веревку, держите, не то колесо под фургон занесет.

— А ты, жестянщик, скажи-ка кобылке, пусть наподдаст! Ребята, наклоните кресло, да не бойтесь, не выпаду, я ведь привязан.

Ребята послушно наклонили его, насколько хватало веревки, и Янус стал шарить в воде, нащупывая колесо.

— Хоть бы одним пальцем зацепиться!

Наконец он поймал его обеими руками и с трудом удержал.

— Теперь тащите меня назад, — приказал он.

Помогали все: и мальчишки, и учитель, и Доува, и даже Лина. Вот из воды показалось колесо, Янус крепко держал его сильными руками. Потом торжествующе поднял колесо над головой.

— Иногда и безногий может пригодиться, — сквозь зубы пробормотал он, передал колесо учителю и ребятам, те положили его на дно фургона.

— Ну, вот и все, — сказал Янус жестянщику. — Вот и все! Теперь прилив нас сам до берега донесет. Еще подгонять будет. Намаялась, животина…

Лошадь тронула. Плыть к дамбе было куда легче — прибой и впрямь сам гнал к берегу. Кобыла лишь перебирала ногами, чтобы удержать равновесие.

Издали донеслись взволнованные голоса женщин. Они стояли у самой воды. Дамба все ближе и ближе, как неприступная крепостная стена. Прилив вынес их к подножию. А сзади рокотало море.