Лондон, суббота, 12 октября

Сам отвезла меня к себе домой в белом «санбим-альпайне». Квартира была убрана, небольшой коврик, залитый вином, уже сдали в химчистку. Сам возилась на кухне, оттуда доносилось жужжание электрической открывалки. Я вошел в спальню Саманты. Туалетный столик был заставлен большими бутылками «Ланвина», «Миллоты» и «Дживенчи», завален кусками ваты, золотыми щетками для волос, кремами, стояли там чашка недопитого кофе, тушь, питательные кремы, лосьоны для рук, дезодоранты, лежали ножницы, щипчики, шесть тюбиков лака для ногтей, семь различных теней для глаз — от зеленой до розовато-лиловой, тюбик с серебряной краской и большая ваза, полная бус и браслетов. В серебряной раме красовалась фотография блондина в очень маленьких вязаных плавках. Я взял рамку. Фотография была маловата для нее и скользнула вниз, обнажая голову другого мужчины. Нижнее фото оказалось студийным портретом, свет и печать были превосходными, наклон тела на портрете напоминал фотографии кинозвезд. Крупным округлым почерком даритель начертал: «Саманте с неземной любовью. Джонни Валкан».

Длинные тонкие руки обняли меня со спины, я почувствовал мягкие нежные формы Сам, прижавшейся ко мне.

— Что ты делаешь в моей спальне? — спросила она.

— Рассматриваю фотографии твоих любовников, — сказал я.

— Бедный Джонни Валкан, — сказала она. — Он все еще без ума от меня. Ты смертельно ревнуешь?

— Смертельно.

Мы стояли, тесно прижавшись друг к другу, глядя на наше отражение в зеркале трюмо.

На кровати валялось множество игрушек. Большой, траченный молью медвежонок, черная бархатная кошка с оторванным ухом, маленький косоглазый крокодил.

— Не поздновато ли для детских игрушек? — спросил я.

— Нет, — ответила она.

— Кому нужны игрушки?

— Перестаньте, — сказала она. — Для мужчин игрушками служат женщины, для женщин — дети, и только для детей игрушками являются игрушки.

— Вот как?

— Хватит, — сказала Сам и провела пальцем по моему позвоночнику. Она перешла на шепот: — Любовь проходит четыре стадии. Первая, это когда вы влюблены и вам нравится это. — Ее голос тонул в моем плече. — Мы находимся именно на этой стадии.

— Как долго она продлится?

— Недолго, — сказала Сам. — Вскоре последуют другие.

— Это какие же?

— Когда вы влюблены и вам это не нравится, — сказала Сам. — Это вторая стадия. Затем вы уже не влюблены и вам это не нравится. И наконец, нет ни любви, ни сожаления об этом, вы излечились.

— Звучит очень здорово, — сказал я.

— Вас трудно убедить, — сказала Саманта. — Я ведь серьезно, и от этого мне грустно. Если влюбленные синхронно проходят стадии любви... — Она еще глубже зарылась в мое плечо. — Мы навсегда останемся на первой стадии. Что бы нас ни отвлекало, мы останемся здесь, на луне. Хорошо?

— Хорошо.

— Нет, я серьезно.

— Похоже, что мы на луне впервые, — сказал я.

— Ты только подумай о всех бедных глупцах там внизу, на земле, которые не видят этого великого солнца.

— Да оно нас просто изжарит, — сказал я.

— Стой спокойно, — сказала Сам. — Не надо. У меня на плите стоит банка кукурузы. Она может сгореть.

— Кукурузу, — сказал я, — можно съесть только один раз.