Лондон, вторник, 5 ноября

К себе домой я добрался к десяти утра. Молочник как раз подошел к соседнему дому, и я купил у него две пинты джерсейского молока и полфунта масла.

— Я смотрю, у вас те же беды, что и у меня, — сказал молочник.

— Какие же? — спросил я.

Он с такой силой хлопнул себя по животу, что его лошадь дернулась.

— Вы любите сметану и масло. — Он громко захохотал. Лошадь медленно пошла к следующему дому. — Не носите сегодня вечером старую одежду, — сказал он.

— Почему? — спросил я.

— Сгорите. — И он снова засмеялся.

Я с трудом открыл дверь, за которой скопилось очень много почты. Номера «Таймс» и «Ньюсуик», счета за электричество, рекламные проспекты, вы можете слетать в Париж всего за девять фунтов и семнадцать шиллингов, Обществу защиты животных требуется старая одежда, вы имеете возможность купить поврежденные огнем ковры всего за десятую часть их первоначальной стоимости. В квартире стоял затхлый дух, под раковиной завелась плесень. Я поставил кофе, находя удовольствие в том, что имел дело со знакомыми вещами в очень знакомой обстановке. Я зажег газовую горелку в камине, положил в него длинное полено и придвинул стул поближе. Снаружи утреннее солнце сменилось низкими темными облаками, готовыми засыпать город снегом.

Засвистел чайник. Я открыл банку кофе «Блю маунтин» и высыпал солидную порцию во французскую кофеварку. По кухне поплыл густой аромат, в гостиной затрещало разгоревшееся полено. Я включил электрическое одеяло и постоял немного у окна спальни. Мусорщики выгружали содержимое баков в кузов большого грузовика, мистер Боутмен чистил окна бара Дальше по улице молочник хлопал себя по животу и смеялся, беседуя с почтальоном. Я задернул занавеси, и все исчезло. Я вернулся на кухню и налил себе кофе.

Солнце едва пробивалось сквозь плотные тучи, мужчина через пять домов от меня пытался разжечь костер из старого садового мусора и готовил свой маленький садик с голыми деревьями к суровым испытаниям зимы. Дым от костра поднимался прямо вверх — ветра не было совсем. В садах лежали приготовленные к сожжению кучи мусора, на одну из них водрузили сломанную куклу в цилиндре.

«Пятое ноября», — подумал я. Вот почему, видимо, смеялся молочник. Из соседнего дома вышел маленький мальчик и бросил охапку сучьев на кучу.

Я вернулся к своему камину, поправил полено носком ботинка и отхлебнул крепкий черный кофе. На столе лежал третий том «Решающих сражений западного мира» Фуллера. Я открыл его и убрал закладку.

С полчаса почитал. Начался небольшом дождь со снегом, улицы опустели. На кофейном столике стояло несколько бутылок. Я налил себе большую порцию солодового виски и засмотрелся на пламя камина.

Запах солода вернул меня к прошедшим событиям. Я снова был в маленьком грязном темном гараже среди бензиновых испарений и разобранных моторов. Запах виски щекотал ноздри и будоражил память. Джонни лежал в луже бензина и розовой пенистой крови, я затаскивал его тело в гроб в каком-то фантастическом кошмаре. Меня закружило вихрем, в котором смешались Вальпургиева ночь и Валкан, запахи бензина и виски. Четыре часа спустя я проснулся в поту перед потухшим камином. Сил моих хватило только на то, чтобы раздеться и лечь в постель.