– Это я. – Слова раздались приглушенно из-под шляпы, которая закрывала лицо. Фраза закончилась грудным кашлем. Все фразы, которые произносил Колокольчик, сопровождались кашлем. Рука сдвинула с лица шляпу, и облако дыма как атомный гриб поднялось к потолку.

Я оцепенел, чувствуя себя несколько глупо.

– Послушай, что ты сделал с портье?

– Я показал ему старый пропуск, который сохранился у меня со времени войны.

Колокольчик поднялся и вынул из кармана полбутылки виски «Тичерс» и разлил в два пластмассовых стакана, стоявших на умывальнике.

– Будь здоров! – поднял он один из них.

– Спасибо, – ответил я.

Из-за странной подвижности суставов пальцев он мог держать стакан и курить практически одновременно. Он кашлял, курил и пил в течение нескольких минут.

– Удивлен, что я тебя нашел? – Он кашлянул. – Хотел схитрить? – Снова покашлял. – Нет, конечно, я знаю. Сегодня утром сообщили из Албуфейры. Просмотреть списки пассажиров, прибывших последними рейсами, не составило труда. Примерно год тому назад ты уже называл себя «Краске». – Он снова закашлялся. – Может быть, ты становишься староват для такой игры?

– Все мы стареем, Колокольчик, – развел я руками.

– Все. – Колокольчик кивнул, продолжая кашлять и выпивать. – Старик хочет видеть тебя завтра в десять часов утра, если ты сможешь, – сказал он.

– Да, он всегда вежлив, надо отдать ему должное, – ответил я.

– Он ничего – Доулиш. – Колокольчик налил нам еще по одной. – Да, и я должен тебе передать, что Джин ждет указаний. Может, ты позвонишь ей, когда выдастся минута. – Он взял свою шляпу и одним махом опрокинул в себя остатки виски. – Могу я чем-нибудь помочь тебе? – спросил он. – Я возвращаюсь в контору.

– Да, – ответил я. – Надо организовать «перехват почты». – Я дал ему имя и адрес Айвора Батчера.

– И телефона? – спросил Колокольчик.

– Да, – ответил я и улыбнулся при этой мысли. – Давай прослушивать его телефон.

– Ладно. До скорого, – откланялся он.

Упаковывая свою сумку, я слышал, как он кашлял, спускаясь по скрипучим ступеням и выходя на улицу.

До встречи с Доулишем в десять часов утра я надеялся еще кое-что выяснить.