Я почти решил не ходить к мисс Шоу, но это даст Ферди возможность потом долго еще скулить. «Тэррин дю Шеф» оказался перестроенным магазином в Мэрилбоун. «Французский ресторан» — красовалась золоченая надпись на окнах бывшего магазина, зал ресторана был скрыт за большими сетчатыми шторами.

Меню вставлено в подсвеченную рамку на входной двери. Написано оно от руки витиеватым почерком, что, по замыслу хозяина заведения, служило для англичан фирменным знаком французского ресторана. На двери висела табличка «Закрыто», но, когда я толкнул дверь, она открылась. Я потянулся, чтобы не дать колокольчику известить о моем появлении.

Место было отвратительное. Изогнутые деревянные стулья перевернуты на столы. Зал был оформлен под французское бистро тридцатых годов, с эмалированными рекламными объявлениями, мраморными крышками столов, замысловатыми зеркалами на каждой стене. Обломки пробок, бумажные салфетки и окурки были сметены в аккуратную горку в углу зала под раздаточным окошком. На стойке выстроились ножи, старые бутылки с воткнутыми в них разноцветными свечами и стопка свежевыстиранных красных скатертей. В ресторане стоял запах горелого чеснока, старинных сигар и чищенного картофеля. Я прошел на кухню. Из погруженного в сумрак двора за кухней был слышен тихо напевающий мужской голос, а также звон металлических крышек и мусорных баков.

Из кухни вниз в чулан вели две ступеньки. В чулане помещалась морозильная камера, гудевшая рядом с металлической ванной, наполненной чищенным картофелем. Тут же стоял большой пластиковый ящик с сухим льдом, пар ото льда серыми кобрами выбирался вверх. Вычищенный стол был освобожден под электрическую швейную машинку, включенную в розетку над столом. На спинке стула висел темный мужской пиджак. Но не пиджак привлек мое внимание, а шкатулка из манильской пеньки. Она была засунута под материал, но не слишком глубоко, чтобы ее нельзя было не заметить. Я вытащил шкатулку и открыл. На крышке был нарисован неуклюжий мужчина, размеры аккуратно указаны красными чернилами. Все остальное содержимое составляли фотографии.

Фотографий насчитывалось около дюжины, и они меня потрясли больше, чем те, что я обнаружил в своей бывшей квартире. На них был запечатлен все тот же мужчина, сфотографированный рядом с моей машиной, с моими родителями, но в этот раз фотографии были лучшего качества, и я мог более детально рассмотреть лицо моего двойника. Он был более чем на пять, а может быть, даже на пятнадцать лет старше меня: грудь колесом, копна волос, большие руки с короткими толстыми пальцами.

Никаких бумаг я в шкатулке не обнаружил, ничего, что могло бы рассказать о роде занятий незнакомца или его семье или о том, что он предпочитает на завтрак. Ничего, что подсказало бы мне, почему кто-то выбрал этого мужчину, чтобы усадить в мою машину, одеть в мою одежду, поставить с моими родителями рядом, поместить в рамки его фотографии и повесить их в моей бывшей квартире. Но фотографии открыли кое-что о людях, затеявших все это. В первый раз я понял, что оказался против кого-то, обладающего значительной силой и средствами. И этот некто обладал всей властью службы безопасности, например, службы безопасности русских. По причинам, которые я не мог понять, на одной из фотографий мой двойник был переодет в форму контр-адмирала советского ВМФ. На дальнем плане другой фотографии было расплывчатое, но не вызывающее сомнений изображение эсминца класса «Таллинн». Была ли эта фотография сделана в солнечный день в одном из британских портов или в Александрии, или в Большом Мальтийском заливе?

Деревянные ступени заскрипели под чьими-то шагами. Затем раздался стук двери в холодной комнате и шаги по кафелю. Я закрыл шкатулку и сунул обратно под сукно, где нашел ее. Потом быстро отступил назад и схватился за дверную раму, как, по моему мнению, должны делать моряки. Спрятался за косяк.

— Кто вы? — Она стояла в другом проеме. Позади нее находилось хранилище продуктов. Через открытую дверь я мог рассмотреть холодную комнату. Там лежала сетка с овощами, стояла мраморная плита, а на ней разложенный по тарелкам и украшенный веточками петрушки паштет. Движение воздуха включило термостат в холодной комнате и начала работать система охлаждения. Звук был громкий, вибрирующий. Девушка закрыла дверь.

— Кто вы? — спросил я. Это была мисс Шоу, хорошо одетая и без признаков приема успокоительного, и я принял правильное решение. Она оказалась классической блондинкой лет двадцати пяти. Ее длинные волосы посередине были разделены пробором и ниспадали вперед, обрамляя лицо. Кожа имела смуглый оттенок, мисс Шоу не нуждалась в косметике и знала это.

Она вошла так неожиданно, что я на мгновение растерялся, внимательно рассматривая ее.

— По поводу аварии, — вымолвил я.

— Кто вас впустил?

— Дверь была открыта, — объяснил я. Стройный мужчина в ярких хлопчатобумажных брюках поднялся по лестнице и замер. Он был вне поля ее зрения, но она знала, что он здесь:

— Это ты оставил дверь открытой, Сильвестр?

— Нет, мисс Шоу. Это парень, что принес мороженое свиное филе.

— Вот и объяснение, — сказал я. — Эти ребята с морожеными филе…

Я улыбнулся девушке улыбкой, которую уже с год не использовал.

— Авария, — она кивнула. — Пойди и посмотри, чтобы дверь была закрыта, Сильвестр. — На шее у нее висел желтый матерчатый метр, а в руке мисс Шоу держала темно-синий рукав форменной тужурки. Она скатала рукав.

— Да, мне звонил сержант из полиции, — повторила она, стройная, но не настолько, чтобы просочиться сквозь пальцы, и на ней был этот обалденный бледно-голубой свитер из кашмира, который так подчеркивал ее глаза. На ней была хорошо сидящая темная твидовая юбка и туфли на низком каблуке и с поперечным ремешком. Такие туфли очень удобны для долгих прогулок в сельской местности.

— Он разрешил выбросить вас, если будете надоедать.

Я ожидал услышать высокий голос, но он оказался мягким и нежным.

— Он подобным образом с вами разговаривал?

— Полицейские сегодня такие молодые.

— И сильные.

— У меня не было возможности в этом убедиться, — вздохнула она. Затем отложила в сторону синий рукав с большей, чем необходимо небрежностью и подняла руку, приглашая меня назад в кухню. Все это время она отвечала мне моей же суперулыбкой, сто крат отрепетированной, как учила няня. Что называется зуб за зуб.

На кухне она взяла два стула и поставила их друг против друга. Сама села на тот, что был обращен к двери. Я тоже сел. Мисс Шоу улыбнулась, положила ногу на ногу и поправила юбку так, чтобы я не увидел ее панталоны.

— Вы из страховой компании? — Она обняла себя, как будто ей внезапно стало холодно.

Я достал небольшой черный блокнот и начал большим пальцем листать страницы, как это делали, насколько я помню, агенты страховых компаний.

— И в эту маленькую книжечку вы все записываете?

— В действительности я использую ее для гербария, но я включил магнитофон, вмонтированный в наручные часы.

— Как забавно.

Блондин вернулся в кухню. С крюка за дверью он снял ярко-розовый фартук и осторожно надел его, как будто боялся испортить прическу. Потом начал раскладывать латук по деревянным чашкам.

— Оставь это пока, Сильвестр. Мы разговариваем. Принеси вино.

— Мне будет нужна теплая вода.

— Просто принеси бутылки из подвала. Мы долго не задержимся.

С видимым облегчением он покинул нас. Сзади на одежде у него были нашиты ярко-красные заплаты. Парень медленно спустился по лестнице.

— Зачем ему нужна горячая вода? Приклеивать этикетки Моутона Ротшильда на алжирское вино? — спросил я.

— Какая хорошая идея, — произнесла она голосом, рассчитанным на то, чтобы доказать, что кашмир должен подчеркнуть ее темперамент.

— Вы были с мистером Толивером, когда произошла авария?

— Да.

— И вы с ним были…?

— Друзьями.

— Да, друзьями.

— Еще одна подобная догадка, и вы уйдете. — Она одарила меня неповторимой улыбкой Снежной королевы, чтобы я продолжал гадать.

— Вы выезжали на обед?

— С друзьями — коллегами по бизнесу, я бы сказала, — мы возвращались ко мне домой. Мы ехали по Северной окружной дороге, когда произошла авария, или где-то рядом с ней, как мне потом сказали.

Я кивнул. Она была не из тех, кто опознает Северную окружную дорогу.

— Водитель грузовика затормозил слишком резко. Он не рассчитал дистанцию.

— Полиция сказала, что грузовик остановился на красный свет.

— Сегодня днем сержант Дэвис подвез меня, чтобы забрать «бентли». Там я все и уточнила. Он сказал, что это обычная вещь — займет минут тридцать или около того, а потом он отвезет меня домой.

Счастливчик сержант Дэвис. Если бы она была престарелой пенсионеркой, он, должно быть, предоставил бы ей возможность отправиться за «бентли» на автобусе.

— Какого цвета был грузовик?

— Каштановый и бежевый.

— И в нем было два водителя?

— Да, два. Хотите кофе?

— С большим удовольствием, мисс Шоу.

— Сейра все приготовит. — Она отключила кофеварку и налила нам две чашки. Затем накрыла кофейник большим стеганым чехлом. Кухня была узкая со множеством машин и механизмов. Все полотенца для посуды были украшены цветными картинками и росписью. На стене висела схема, которую я вначале принял за рисунок атома водорода, но при ближайшем рассмотрении она оказалась гербарием. Сейра поставила передо мной на стол печенье, масло и джем. Ее руки были элегантными, но ухаживала она за ними, видимо, сама. Я ел печенье, пока она подогревала молоко и проверяла насадку с чеками. Я так и не понял, носит ли она бюстгальтер.

— Вы не выглядите слишком расстроенной, — сказал я.

— Это вас обижает? Бен был другом моего отца. Мы встречаемся два-три раза в год. Он считает своим долгом пригласить меня на обед, но говорим мы мало, в основном о моих родителях. — Она смахнула со свитера крошки и раздраженно вздохнула: — Такая неуклюжая, как я, всегда должна надевать фартук. — Она повернулась ко мне и подняла руки. — Посмотрите на меня: я пробыла на кухне всего две минуты. — Я посмотрел на нее. — Так смотреть не надо, — попросила она. Раздался звонок электрической духовки и загорелась красная лампочка. — Вы ведь не совсем из страховой компании, вы мистер… — она поставила в духовку приготовленную пиццу и выставила таймер на О.

— Армстронг. Нет, я репортер, работаю на сержанта Дэвиса.

Сейра кивнула; она и этому не поверила.

— Это было дорожно-транспортное происшествие, мистер Армстронг. И, если честно, виноват Бен. Он ехал очень медленно: считал, что должен слышать работу двигателя.

— Владельцы «бентли» всегда прислушиваются к двигателю.

Она не поддержала мои обобщения о владельцах «бентли». Возможно, знала о них больше, чем я.

Сейра протянула мне еще печенье. Я смотрел на нее взглядом, который ей не понравился.

— Дорога была сухая и светофор работал исправно?

Она сделала глоток кофе, прежде чем ответить:

— Да, для обоих. — Она опять сделала паузу. — Вы всегда смотрите так обеспокоенно?

— Что меня беспокоит, мисс Шоу, так это то, как вы во всем уверены. Обычно свидетели очень неуверены в своих ответах, а вы даже в сумерках смогли рассмотреть, что машина была коричневой. Это почти телепатия.

— Я телепатка, мистер Армстронг.

— Тогда вы должны знать, что прошлой ночью я был на обеде вместе с мистером Толивером. Мне казалось, что его никто не сопровождает, если вы, конечно, не прятались в студне.

Она взяла чашку с кофе и занялась ложкой, решая, сколько сахара положить. Не поднимая глаз Сейра спросила:

— Надеюсь, вы не сказали об этом в полиции?

Я продолжил завтрак еще одним печеньем. Она продолжала:

— Это сложная ситуация — о, ничего такого. Бен подобрал меня вчера вечером у моего друга — подруги, — я не хотела впутывать во все это полицию. Я не думаю, что в этом есть какая-то надобность, согласны?

Время от времени она обнимала себя, как будто ей холодно или она нуждается в любви, или чтобы убедиться, что ее руки все еще целы. Так она сделала и сейчас.

— Возможно, нужды нет, — сказал я.

— Я знала, что вы хороший человек. — Она сняла шелковый чехол с серебряного кофейника и налила мне кофе. — Такие дела… Я знала, что меня вычислят. Даже когда я была еще ребенком, у меня не получалось безнаказанно соврать.

— Что вы делали, когда машина остановилась?

— О, стоит ли об этом говорить?

— Думаю, стоит, мисс Шоу. — В этот раз она не просила называть ее Сейрой.

— Я знала, что он в коме — он не был в полубессознательном состоянии или просто оглушен. Нас учили в школе оказывать первую помощь. Пульс почти не прощупывался и было много крови.

— Вы довольно спокойно говорите об этом.

— А вы более счастливы с девушками, которые запрыгивают на стол и задирают юбки…

— Конечно, — сказал я без всякой интонации.

— …при виде мышц.

Я надеялся, что, если она разозлится чуть сильнее, то скажет что-нибудь стоящее. Сейра опять села, сбросила туфли и подогнула ноги под стул. Она улыбнулась:

— Вы прорвались сюда при помощи какой-то чепухи о страховой компании. И вы же называете меня ни больше ни меньше как лгуньей. Вы упрекаете, что я недостаточно расстроена, а сами сорите второсортными шуточками. И все ждете, что я не попрошу вас уйти и не спрошу, кто вы, черт возьми.

— Спросите.

— Один из секретных помощников мистера Толивера. Я хорошо знаю, кто вы.

Я кивнул.

— Вы не очень хорошо справляетесь со своей ролью. Ничего удивительного, что все так смешалось.

— Что смешалось?

— Неважно, — она тяжело вздохнула.

Из чулана раздался голос блондина:

— Я не могу найти красное вино.

— Проклятые рыжие, — вымолвила она. Но потом пожалела о потере самообладания: — Я иду, Сильвестр. Только провожу своего гостя.

Я налил себе еще немного кофе.

— Ваш кофе так хорош. Не могу напиться, — похвалил я.

Она нахмурила брови. Это ужасно — быть настолько хорошо воспитанным, что не можешь выгнать посетителя из своего ресторана.

— На лавке нет? — спросила она.

— Я везде смотрел, — настаивал парень.

Девушка встала и заспешила вниз по скрипучим ступеням. Пересекая комнату, я слышал, как она разговаривала с Сильвестром. Я взял темно-синюю форменную тужурку и расстелил ее на столе. Это был рабочий офицерский китель со стоячим воротником. На груди было множество орденских планок, а на манжетах — кольца, соответствующие званию контр-адмирала советского ВМФ. Я отряхнул китель и поспешно повесил его на место. Мне понадобилось мгновение, чтобы вернуться к своему стулу, а красавица мисс Шоу была уже в дверях.

— Нашли вино? — вежливо спросил я.

— Да, — ответила Сейра. Ее глаза сверлили меня, и я вспомнил шутку о телепатии. — Я почти забыла, — начала она, — вы не купите пару билетов на наш спектакль?

— Какой спектакль?

— Мы все любители, но двое ведущих актеров очень хороши. Вам это обойдется всего в пятьдесят пенсов за билет.

— Что вы играете?

— Я не помню названия. Это о русской революции — броненосец «Потемкин», — вы, должно быть, видели фильм. Пьеса не такая политизированная, любовная история и только. — Она поднялась, давая понять, что я должен идти.

И когда эта девушка на что-то намекает, она делает это с величайшим великодушием. Она стояла подбоченясь и трясла головой, чтобы отбросить назад светлые волосы и окончательно убедить меня, что не носит бюстгальтер.

— Я знаю, вы думаете, что я неискренна, — сказала она мягким, нежным, сексуальным голосом.

— Можно так сказать, — подтвердил я.

— Вы не правы. — Она прошлась рукой по волосам так, как это скорее делают модели, а не владелицы ресторанов. Голос упал еще ниже, когда она сказала: — Я просто не привыкла, чтобы меня допрашивали. — Сейра остановилась позади меня, но я не повернулся.

— Вы неплохо играете для любителя, — сказал я, не двигаясь со стула.

Она улыбнулась и положила руку мне на плечо. Я чувствовал ее тело, когда она прижалась ко мне.

— Пожалуйста, — сказала Сейра.

Как мне передать звук ее голоса?

— О чем ты думаешь? — спросила она.

— Ты хочешь, чтобы меня арестовали?

Теперь я чувствовал не только ее духи, это был набор запахов: картошка, которую она чистила, тальк, которым она пользовалась, твидовая юбка и тело под ней. В другое время и в другой обстановке я представлял бы для нее легкую добычу. Я сказал:

— Однажды я пошел на выставку мод в Париже. Нужно было протискиваться через толпу специалисток с острыми локотками, сидеть пришлось на крохотном, почти игрушечном стульчике. Из-за вельветовых кулис мы слышали крики моделей. Они ругались и дрались за зеркала, щетки для волос, застежки. Неожиданно накал ламп уменьшили до мощности свечей. Раздались легкие звуки скрипки и кто-то распрыскал в воздухе «Шанель». Старые дамы издавали шелест шелковых перчаток.

— Я тебя не понимаю. — Мисс Шоу снова придвинулась.

— О, это взаимно, — ответил я. — И никто не сожалеет об этом больше меня.

— Я имею в виду выставку мод.

— Она научила меня всему, что я знаю о женщинах.

— Чему же?

— Я не уверен.

Из чулана опять раздался голос Сильвестра:

— Сейра, «Шабле» подойдет?

— Нет, не подойдет, чертов рыжий педик, — закричала она. Сильвестр стоял на пороге, но слова были предназначены для меня.

— Боюсь, что у меня еще много вопросов, — сказал я.

— Придется подождать. Я должна готовить завтрак.

— Лучше пока отложите готовку.

Она посмотрела на часы и вздохнула:

— Вы не могли выбрать более неудачное время.

— Я могу подождать.

— О боже! Послушайте, приходите на завтрак — в зал. Потом мы обсудим ваши вопросы.

— Я уже приглашен на завтрак.

— Приводите ее с собой.

Я поднял брови.

— Я говорила вам: я телепатка. — Она заглянула в большую книгу. — Стол для двоих в час дня? У вас будет время выпить. — Сейра сняла колпачок с позолоченной ручки. — Как, вы сказали, ваше имя?

— Вам трудно отказать.

— Прекрасно, — она приготовилась записывать.

— Армстронг.

— И я дам вам билеты на спектакль. — Она подошла к двери и позвала: — Сильвестр! Какого черта ты там делаешь внизу? Нам нужно уйму дел переделать до завтрака.