Фламандцу принадлежал отель недалеко от Остенда. Машина свернула в крытый проезд, который вел на мощеный внутренний двор. Пока мы парковались, закудахтала парочка кур и зарычала собака.

– Здесь трудно что-нибудь утаить, – сказал мужчина.

Он был невысоким и широкоплечим, с желтоватой кожей, которая, по-видимому, всегда выглядела грязной, что бы он с ней ни делал. Высокая переносица образовывала прямую линию со лбом, как на средневековых шлемах. Тонкие губы небольшого рта он держал крепко сжатыми, чтобы скрыть плохие зубы. Вокруг рта змеились шрамы, которые можно получить только в том случае, если пробить головой ветровое стекло. Он улыбнулся, давая мне понять, что пошутил, шрамы вокруг его рта сложились в рисунок, напоминающий натянутую сетку для волос.

Боковая дверь отеля открылась, оттуда вышла женщина в черном платье и белом переднике и внимательно посмотрела на нас.

– Они приехали, – сказал мужчина.

– Вижу, – ответила она. – Багажа нет?

– Багажа нет, – подтвердил мужчина.

Казалось, женщина ждала какого-то объяснения, как будто мы были мужчиной и девушкой, пытающимися снять смежные комнаты.

– Им нужно отдохнуть, ma jolie mome, – обратился к ней мужчина.

Она ни в коей мере не походила на хорошенького ребенка, но комплимент умиротворил ее на некоторое время.

– Комната номер четыре, – сказала она.

– Полиция была?

– Да.

– Они не вернутся до ночи, – объяснил нам мужчина. – А может, не придут и ночью. Они проверяют книгу. Это скорее из-за налогов, чем в надежде обнаружить преступников.

– Не расходуйте всю горячую воду, – сказала женщина.

Мы последовали за ней через боковую дверь с облупившейся краской в вестибюль отеля. Возле плохо покрашенной фанерной стойки прилепилась полка с висящими на ней восемью ключами. Линолеум имел рисунок в большую клетку – предполагалось, что пол должен выглядеть, как инкрустированный мрамором. По краям линолеум закручивался, а что-то горячее оставило на нем, недалеко от двери, круглый отпечаток.

– Имя? – мрачно спросила женщина, как будто собираясь записать нас в журнал.

– Не задавайте вопросов, – велел мужчина. – И они не будут интересоваться нашими именами.

Он улыбнулся, словно это была шутка, и обеспокоенно оглянулся на жену, надеясь, что она присоединится. Та пожала плечами и потянулась за ключом, потом положила его на стойку – очень осторожно, чтобы ее нельзя было обвинить в том, что она сердится.

– Им нужно два ключа, Сибил.

Она бросила на него сердитый взгляд.

– Они заплатят за комнаты, – сказал он.

– Мы заплатим, – подтвердил я.

Снаружи начался дождь. Он стучал в окно и барабанил по двери, как будто пытаясь войти внутрь.

Женщина швырнула на стойку второй ключ.

– Тебе следовало взять ту машину, – сказала она. – А Рик привез бы этих двоих сюда.

– Это важный этап, – оправдывался мужчина.

– Ты ленивая свинья, – отчеканила его жена. – Если машину ищут и Рика остановят, когда он будет за рулем, тогда мы посмотрим, какой этап важнее.

Мужчина, не отвечая и не взглянув на меня, взял ключи и пошел наверх по скрипучей лестнице.

– Осторожнее с перилами, – предупредил он. – Они не закреплены, как следует.

– Здесь ничто не закреплено, – крикнула женщина нам вдогонку. – Весь дом не достроен.

Мужчина провел нас в наши комнаты, пахнущие быстро сохнущей краской, тесные и довольно унылые, хотя и сияющие желтым пластиком. Через стену я слышал, как Куан задернул занавеску, снял пиджак и повесил в шкаф. Потом неожиданно затарахтел водопровод – Куан наполнял раковину для умывания. Мужчина все еще стоял позади меня и, казалось, чего-то ждал. Я оттянул пальцем к виску краешек глаза, указывая другой рукой на комнату Куана. Мужчина кивнул.

– Машина будет готова к двадцати двум часам. Остенд недалеко отсюда.

– Хорошо, – сказал я, надеясь, что он уйдет, но он остался.

– Мы раньше жили в Остенде. – Он не собирался уходить. – Моя жена хотела бы туда вернуться. Там была жизнь. Деревня – слишком тихое место для нее. – Он повертел сломанную задвижку, обе части которой, нелепо покрашенные сверху, болтались отдельно друг от друга. Он соединил их, потом отпустил, и они закачались порознь.

Я выглянул из окна. Оно выходило на юго-восток, в ту сторону, откуда мы приехали. Дождь продолжался, на дороге стояли лужи, поля превратились в грязь, и там гулял ветер. Неожиданные порывы ветра переворачивали цветочные горшки под распятием, и вода, бежавшая по сточным канавам, была ярко-красной от примеси почвы, которую она приносила откуда-то издалека.

– Я не мог позволить мальчику привезти вас, – все пытался зачем-то объяснить мне мужчина. – Именно мне полагалось сопровождать вас. Разве мог я допустить, чтобы это сделал кто-то другой, даже из членов моей семьи? – Он так сильно потер лицо, как будто надеялся, что это простимулирует мышление. – Для успеха дела тот, другой этап, менее важен, а эта часть дела – жизненно важная. – Он выглянул из окна. – Нам давно нужен дождь, – сказал он, желая получить мое согласие.

– Вы поступили правильно, – подтвердил я.

Он так подобострастно кивнул, как будто я дал ему на чай десять фунтов, потом улыбнулся и попятился к двери.

– Я знаю, что я поступил правильно, – сказал он.