Его разбудил звук шагов на причале. Харлан не ожидал их услышать: после проведенной вместе с Эммой ночи он едва ли мог думать о чем-нибудь еще, но сейчас, внезапно вспомнив о том ночном происшествии, Харлан открыл глаза и взглянул на часы. Было позднее утро. Эмма, уютно свернувшись, лежала рядом с ним, ее длинные ноги переплелись с его, и он совсем не хотел двигаться.

Звук шагов замер у трапа «Морского ястреба». Харлан сел на кровати.

— Эй, на яхте!

Проклятье! Харлан сразу же узнал голос.

Он поднялся быстро, как мог, стараясь не разбудить Эмму. Надев джинсы и футболку и схватив пару изношенных парусиновых туфель, босиком на цыпочках отправился к выходу. Закрыв за собой дверь, натянул туфли и вышел на палубу.

И хотя Харлан узнал голос, все же с удивлением посмотрел на высокого, долговязого мужчину, прислонившегося к перильному ограждению. Посмотрев на взъерошенного Харлана невозмутимыми взглядом серых глаз, мужчина произнес только:

— Позволите взойти на борт?

Харлан усмехнулся.

— Ты должен спрашивать?

— Только из вежливости, — манерно ответил мужчина.

— Мой корабль — это корабль моего гостя, — произнес Харлан по-испански и, замысловато поклонившись, жестом пригласил посетителя на борт. — Или мне звонить в колокола?

— Можешь по-всякому, — растягивая слова, ответил мужчина и взошел на борт.

— Я приготовлю кофе, — сказал Харлан, уверенный, что возражений на этот счет не будет.

Когда ароматная, темная жидкость начала стекать в кружку, Харлан повернулся и прислонился к стойке бара.

— Просто подумалось: а как ты живешь?

— Проезжал мимо? — насмешливо спросил Харлан: главный офис компании находился в тысяче двухстах милях отсюда, в Южной Калифорнии.

— Выбрался немного отдохнуть перед совещанием в Сиэтле.

— Имеется в виду пилотирование?

— Что же еще? — усмехнулся мужчина.

— Как ты добрался?

— Я прибыл в порт Лос-Анджелеса, хотел подъехать по мосту канала Худ.

— Это похоже на тебя, — сказал Харлан с ухмылкой.

— А ты, черт возьми, выглядишь намного лучше, чем при нашей последней встрече.

Харлан пожал плечами.

— Перебиваюсь.

— Пребывание здесь идет тебе на пользу.

— Ты и говорил, что пойдет на пользу. Это… весьма отвлекает, — сказал Харлан и, вспомнив спящую внизу женщину, добавил: — И еще как отвлекает.

— Ты давно говорил с доктором Симз?

— Нет, — Харлан скривился при имени психиатра. — Я, скорее, переживу это сам, чем еще раз вывалю перед ней все свое нутро.

— Не могу винить тебя за это.

— Мне лучше, — сказал Харлан. — Я…

Он прервался, когда услышал приближающиеся снизу шаги.

Тайное становится явным, подумал Харлан, пытаясь смотреть на это философски. Ведь это неизбежно, правда, время выбрано немного неверно: это была их первая ночь вместе.

— Харлан, — позвала Эмма сонным голосом.

Поднявшись на верхнюю ступеньку, она увидела, что они не одни, и сон как рукой сняло.

— О, простите, я не знала…

— Все хорошо, Эмма, — сказал Харлан. — Познакомься с владельцем «Морского ястреба».

Эмма в изумлении уставилась на Джоша.

— Джош, это Эмма Перселл. Ей не так повезло, как тебе, — она владелица той посудины в конце причала.

— Парусника? Мои соболезнования.

Эмма печально улыбнулась.

— Принимаются.

Она с сомнением посмотрела на мужчину, протягивающего ей руку, потом улыбнулась и пожала ее.

— Приятно познакомиться. У вас красивое судно.

— Яхта не очень большая и не обладает такими роскошными формами, как положено, но мне нравится, — сказал он.

Харлан взглянул на Эмму, беспокоясь, не обидится ли она на использование Джошем традиционной среди моряков терминологии, намекающей на сходство их судов с женщинами. Если она и обиделась, то никак этого не показала.

— Ты имеешь в виду, что привязался к ней, потому что это — первое судно, которое ты сконструировал, — уточнил Харлан, решив разрядить обстановку.

— И это тоже, — легко признался Джош, лениво ухмыльнувшись.

— Вы сами сконструировали яхту? — изумилась Эмма.

Джош только кивнул, а Харлан добавил:

— Неплохо для парня, привыкшего строить самолеты.

— Самолеты? — нахмурилась Эмма, а потом вдруг ее лицо внезапно прояснилось, она узнала его. — О Боже мой, вы Джош Редстоун!

— Каюсь, — ответил Джош с подавленным вздохом.

Харлан уже знал, что таким образом его друг предварял разговор с людьми, узнавшими его.

И в том, что Эмма узнала Редстоуна, не было ничего удивительного. Джош был известен во всем мире по многим причинам. Не последними из них были как элегантные и мощные частные реактивные самолеты, сконструированные компанией «Редстоун Авиэйшн», так и новейшие разработки «Редстоун Текнолоджикс». Но вдобавок к тому, что Джош Редстоун добился невероятного успеха и самостоятельно сколотил состояние в несколько миллиардов долларов, он был известен и своей неописуемой щедростью. Нет, Джош не раздавал деньги направо и налево, кому вздумается. У него было одно простое условие: всякий, кто хотел работать так же усердно, как и он, мог рассчитывать на его помощь.

Эмма посмотрела сначала на Харлана, потом на Джоша. На ее лице было написано, что она размышляет об истинной природе благотворительности Редстоуна. Харлан уже ожидал вопроса о себе самом.

Вместо этого она произнесла крайне искренне:

— Простите, такое, должно быть, случается с вами постоянно? Я имею в виду интерес, который вы вызываете…

Джош улыбнулся, и его серые глаза немного потеплели.

— Это действительно случается. Что, я полагаю, вполне естественно. Другое дело, что это происходит намного чаще, чем мне хотелось бы.

— У вас более достойные причины вызывать к себе интерес, чем у других, — уточнила Эмма.

— Чем у слишком многих, — согласился он.

С минуту она изучала Джоша, словно пытаясь решить, следует ли говорить что-то дальше. Редстоун поднял бровь и ободряюще посмотрел на нее. В конце концов Эмма решилась:

— Ведь вы представляете, что сделали или сказали бы, если сами встретили какую-нибудь знаменитость?

Джош кивнул.

— А я всегда хотела, если когда-либо представится случай встретить вас, сказать вам спасибо. Ну вот и представился. Спасибо.

— За что? — удивился Джош.

Она улыбнулась.

— За то, что вы есть. За то, какой вы человек.

Джош моргнул. Сглотнул.

— Поздравляю, Эмма, — сказал Харлан, ухмыльнувшись, — ты доконала его.

Придя в себя, Джош улыбнулся молодой женщине.

— Это почти комплимент. Самый приятный из тех, которые я слышал когда-либо.

Эмма скосила глаза на Харлана, скользнула по нему взглядом, и в нем появилась неуверенность. Потрясена ли она тем, что его другом оказался сам Джош Редстоун, или расстроена, что это тот самый человек, чьей благотворительностью он пользовался?

— Иногда, может быть, вы чрезмерно щедры, — сказала она.

— Да? — удивился Джош.

— Эмма беспокоится о тебе, — уточнил Харлан.

— Беспокоится?

— Ну, расстроена из-за тебя, я думаю. Она думает, что я живу за твой счет. Ее и раньше это волновало. Теперь, когда она узнала тебя, я думаю, она расстроена еще больше.

Джош изумленно уставился на Эмму: ее щеки горели, и Харлан догадывался, что поплатится за свои слова позже. Но он также знал, что ее беспокойство еще больше расположит к ней Джоша, а для Харлана это было важно. И в тот момент, когда он понял это, все сомнения улетучились.

— Какая интересная мысль, — сказал Джош, растягивая слова больше, чем обычно. Харлан знал эту манеру — живой ум, спрятанный за непринужденным внешним видом, стремительно искал ответ.

Джош перевел внимательный взгляд на Харлана и, должно быть, догадался, что тот ничего не сообщил о себе Эмме. Ситуацию он понял сразу же, как только увидел их обоих взъерошенными и сонными, а в особенности Эмму, на лице которой было написано, что за ночь она провела. Но Джош не стал вдаваться в подробности, прикинувшись слепым и непонятливым.

— Есть причина? — спросил он мягко.

Харлан не стал притворяться, что не понял.

— Самолюбие, — признал он печально.

— Ну, тогда…

Джош снова посмотрел на явно озадаченную Эмму. Харлан уже знал, что тот собирается сказать ей, но не беспокоился: время пришло.

— Я высоко ценю ваше беспокойство, Эмма. Давненько кто-нибудь, не принадлежащий семье Редстоунов, беспокоился обо мне так. Но этот парень никогда не жил за мой счет. Впрочем, как и другие, по правде говоря.

— Я вообще-то не имела в виду…

Эмма остановилась, когда Джош поднял руку.

— К слову, — продолжал он, — все наоборот. Редстоуны не существовали бы без Харлана. Он — человек, который дальновидно вложил деньги в деревенского мальчика, не имевшего ничего, кроме удостоверения летчика и некоей идеи.

Эмма изумленно посмотрела на Джоша, потом на Харлана.

Джош продолжал:

— Он — основа компании «Редстоун Инкорпорейтид». Несмотря на то, что он занят отслеживанием собственных денежных средств по всему миру, он еще и моя правая рука, наставник в финансовых вопросах и совершенный гений. Но он даже не требует жалованья — оно ему не нужно, хотя Харлан, безусловно, его заслуживает.

— Я заставляю твои деньги работать, для меня это важнее, — с легкостью ответил Харлан.

Эмма была ошеломлена. Она присела в кресло и погрузилась в молчание. Высказав свое замечание, Джош еще немного непринужденно поговорил, потом поднялся и сообщил, что ему необходимо поймать следующий паром, чтобы успеть на совещание. Он любезно попрощался с Эммой и поблагодарил за ее беспокойство, а она что-то рассеянно пробормотала, все еще находясь под впечатлением услышанного.

Харлан подошел с Джошем к двери.

— Будь осторожен, Мак, — промолвил Джош. — Мы ожидаем твоего возвращения. И потом, тот участок у Больших Каймановых островов все еще ждет тебя.

Харлан кивнул, чувствуя, насколько беспокоится Джош, — в глазах его друга всегда таился полумрак, но теперь они были темнее, чем когда-либо.

Когда Харлан вернулся обратно, Эмма уставилась на него, будто никогда не видела раньше. В груди у Харлана что-то больно сжалось — он боялся этого. Он боялся, что когда Эмма узнает о неверности своих предположений и выяснится, что он не морской бродяга, в их отношениях произойдут изменения.

Эмма резко поднялась.

— Мне нужно работать.

Она подошла к раковине, ополоснула свою кружку, резко повернулась и вышла, не произнеся ни слова.

Харлан вспомнил, почему, будучи здесь, Джош всегда твердил ему о том, что неразумно так сильно влюбляться. Джош любил по-настоящему, и когда его жена умерла, то забрала его сердце и большую часть его души с собой.

Харлан просто надеялся, что воспоминание об этом предупреждении не слишком опоздало, чтобы спасти его собственное сердце.

Мак! Джошуа Редстоун звал его Мак. Десять секунд спустя Эмма почувствовала себя глупейшей из живущих на этом свете.

Мак. Мак Маккларен.

Этого только не хватало, подумала она и, стиснув зубы, сильнее надавила на шлифовальный блок. Выходит, она совершенно неверно оценила Харлана — ее мнение о том, что он бродяга и тунеядец, могло вызвать у любого лишь смех. Нет же, именно она удосужилась не заметить очевидного: при упоминании этого имени половина мира в первое мгновенье понимала, что он за человек.

Сколько же, ради всего святого, ей требовалось доказательств? Она знала его имя. Знала, что этот человек объездил весь свет и всю свою жизнь провел на судах.

Мак Маккларен — всемирно известный охотник за сокровищами, человек, наживший огромный капитал. В возрасте двадцати двух лет он нашел затонувший испанский галеон, который годы искал его покойный отец. Она вспомнила, что даже видела его фотографию в журнале. Правда, на ней Харлан находился в окружении ликующего экипажа, и Эмма не обратила на него особого внимания.

Один из самых богатых людей в стране, а ты убеждала Себя, что он бродяга, живущий за счет друга. И этот друг тоже не последний человек в мире. Ты на самом деле дура! — выругала себя Эмма, едва не простонав.

Может быть, у Харлана была причина не говорить, кто он на самом деле? Может быть, его богатство — достаточный повод для молчания? Она вздохнула, вспомнив свои слова о денежных проблемах, — обычной теме для обсуждения, но только не с богатым человеком, находящимся в центре общего внимания.

И в довершение всего она вела себя сегодня утром, как трусиха, сбежав от него. Разве он не заслуживал иного отношения после проведенной ими вместе ночи?

Эмма вздрогнула от нахлынувших воспоминаний, ее тело еще хранило ощущение его рук, губ, того, что он делал и что заставил сделать ее, того, как она поступала, следуя каждому его намеку, испытывая при каждом движении больше наслаждения, чем предполагала.

Эмма выдержала только несколько минут, потом отбросила шлифовальный блок, пригладила волосы и, цепляясь за перила, начала спускаться на причал. Она шла обратно на «Морской ястреб» — судно Джоша Редстоуна.

Да, чего только судьба не подкидывает нам иногда! Эмма и не предполагала, что встретит этого человека и будет практически жить на одном из его судов.

А он милый, неожиданно подумала она. Не такой уж заносчивый, как можно было ожидать, несмотря на все истории, описанные в газетах.

Значит, Харлан был инвестором! Она где-то читала, что Джошу предоставил субсидии некий рискованный и любящий, как и он, приключения предприниматель. Но Эмме и в голову не могло прийти, что этот азартный человек — Харлан. Точнее, Мак Маккларен.

Подойдя к яхте, она заколебалась, не решаясь вступить на ее палубу, еще не вполне веря во все произошедшее. Ей необходимо время, чтобы привыкнуть. Джош в действительности не сказал ей, кто такой Харлан, это она окончательно — правда, с опозданием — соединила все звенья воедино. Итак, она могла просто не показывать, что знает, кто Харлан на самом деле. Это даст ей время понять, что и как изменилось.

Почувствовав себя немного увереннее, Эмма взошла на борт и отправилась разыскивать мужчину, который не только искал затонувшие сокровища, но и основал одну из крупнейших международных корпораций.

Она нашла его в компьютерной комнате, назначение которой поняла только теперь: возможно, ему необходимо все это оборудование для управления собственной маленькой империей.

— Прости, что я убежала так, — выпалила она ему в спину.

Он замер, потом медленно повернулся. Выражение лица было таким сдержанным, что Эмма вздрогнула.

— Я думаю, мне просто необходимо некоторое время, чтобы… понять.

— Лучше ли я бродяги?

— Уэйн первый, кто назвал тебя так в своем письме, — сказала она, понимая, что начала защищаться.

— Знаю. И я просто оправдал это прорицание, не так ли?

— Но ты со своей стороны не убеждал меня в обратном, — произнесла Эмма, немного возмущаясь, что ее выставляют дурой.

— Я знаю и сожалею об этом сейчас. Но тогда… я поступал правильно.

Она глубоко вздохнула и решила сказать первой.

— Боялся, что я приду просить денег?

— Люди приходят.

Итак, она угадала. И только сейчас поняла, что ее история с «Надежным приютом» выглядела, как мольба о помощи, обращенная к человеку, у которого были деньги. Что ж, пусть он сомневался на ее счет. Но ведь и она сомневалась, глядя на него. Они оба ошиблись — приняли друг друга не за тех людей.

— Я полагала, что ты и должен был быть осторожным, — сказала она.

— Не таким осторожным, как Джош. Его легче найти, — один уголок рта Харлана изогнулся вверх. — Ты произвела на него впечатление своим искренним беспокойством по поводу того, что его нещадно эксплуатируют.

Эмма вспыхнула.

— Может быть, я произвела на него впечатление своей неправотой?

Харлан, или Мак, покачал головой.

— Хочу сказать тебе кое-что о Джоше. Да, он растягивает слова, как деревенский мальчишка, но в этом человеке ум разработчика ракет и встроенный детектор лжи. Он в действительности умеет оценивать людей и почти не ошибается.

— Он ни разу не ошибался? Такого не может быть!

— Ошибался, но нечасто, — Харлан оценивал Эмму долгим, твердым взглядом. — И думаю, что не ошибся на этот раз.

Эмма покраснела еще больше, но теперь от удовольствия.

Потом они вместе принялись за работу, снова в молчании. Чем больше Эмма думала обо всем, тем больше понимала, отчего Харлан не открылся ей с самого начала. А вообще-то он не лгал ей: назвал свое настоящее имя, просто не сказал о том, к чему она была не готова. Он догадывался, за кого принимает его Эмма, но не торопился опровергать ее суждение. Наверняка такое положение вещей его устраивало — фактически это была защита от определенного сорта людей, одним из которых он и прикидывался сам.

После незамысловатого обеда, состоявшего из запеченного лосося и салата из авокадо, Харлан заговорил на тему, которую Эмма считала пустячной после утреннего раскрытия тайны. Голос Харлана прозвучал тихо, но Эмму его слова взволновали настолько сильно, словно он кричал.

— Я не поблагодарил тебя за прошлую ночь.

— Это я не дала тебе такой возможности, — признала она. — Но… ты и не должен. Наоборот, может быть, мне следует благодарить тебя.

Харлан улыбнулся — это была одна из тех теплых его улыбок, которые Эмма видела в последнее время все чаще.

— То есть у нас все хорошо? Я думал, что ты еще сердишься.

— Я не сердилась. Я была смущена, чувствовала себя дурой, это правда.

— Не надо. Причин не верить в свои действия у тебя не было. Но, — добавил он с ноткой беспокойства в голосе, — мне следовало сказать тебе правду до… той ночи.

— Да, — произнесла Эмма, дивясь собственному спокойствию. — Но если бы ты сказал, той ночи могло и не быть.

Он моргнул.

— Почему?

— Видишь ли, тогда я бы стала опасаться, что ты можешь подумать, будто у меня есть причина, потому что ты… богат. В ту ночь я отдалась чувству, которое меня наполняло…

Он внимательно посмотрел на нее и резко спросил:

— И что ты чувствовала?

Эмма прямо встретила его острый взгляд.

— Я не была уверена. Я только знала, что никогда не чувствовала такого желания ранее.

Харлан тихо вздохнул, отчего Эмма вздрогнула.

— Боже, вы, женщины, способны лишить мужчин дара речи.

— Да и вы тоже, — возразила она.

Харлан долго смотрел на Эмму.

— Я пытаюсь не брать инициативу на себя. Сейчас ты должна сделать первый шаг.

Для Эммы было достаточно мгновения, чтобы понять, о чем он говорит. Ей стало приятно: Харлан не считал само собой разумеющимся, что они проведут эту ночь вместе, а посчитал необходимым спросить. Произошли изменения — он понимал это и давал ей возможность выбора. У Эммы же не было сомнений после той ночи.

— Как ты хочешь, чтобы я начала? — спросила она хриплым голосом.

И Харлан красочно описал ей свои желания, отчего Эмма покраснела. В его голосе слышалось томление, и она страстно захотела сделать все в точности, как он просил. Они пришли в каюту, и Эмма начала медленно раздевать Харлана, потом разделась сама, все еще не способная до конца поверить в то, что она делает под его страстными взглядами. А потом она опустилась на его тело, теперь они соприкасались от голов до кончиков пальцев ног, — как он хотел.

Эмма начала медленно и страстно ласкать Харлана, так же, как поступал он прошлой ночью, доводя ее до безумия. Она надеялась, что сможет быстро изучить его, так же, как он изучил ее. Эмма наслаждалась каждым его прерывистым вздохом, каждым стоном и запоминала то место, прикосновение к которому вызывало в нем такой отклик. В конце концов, Харлан, задыхаясь, позвал ее по имени и взмолился о пощаде. А потом они оба потеряли голову. Через окутывающий ее туман Эмма слышала, как Харлан зовет ее, чувствовала, как напряглись его мускулы, как он изогнулся под ней.

Все еще подрагивая от слабых импульсов наслаждения, которые пробегали по ее пылающему телу, Эмма без сил упала рядом с Харланом. Он простонал, обнял ее и притянул к себе.

— Эмма… — промолвил он спустя несколько минут.

— Ммм… — это было все, что она могла произнести.

— Надо поговорить, — его голос не был крепче.

— Завтра.

Эмма почувствовала, как он улыбается.

— Ладно.

Эмма заснула, не успев заинтересоваться, что Харлан скажет завтра.

Но это уже не имело значения. В три часа утра мир вокруг них, казалось, взорвался: они проснулись от эха взрыва, звона разлетающегося на куски стекла и ядовитого запаха дыма.