Целый день Тралл принимал просителей. Большинство прошений носило мирской характер, собратья орки могли бы справиться с ситуацией самостоятельно. Разногласия, возникающие между двумя сторонами, были порой непримиримы и требовали вмешательства третейского судьи. В роли такого судьи, на самом деле, мог выступить кто угодно, но это входило в обязанности Вождя.

Когда последний проситель покинул Тронный зал, Тралл встал со своего устланного шкурами кресла, чтобы немного размяться. Он пока не получал сообщения от Джайны о том, как обстоят дела с громовыми ящерицами, но и доклады о том, что они топчут урожай прекратились - так что ситуация, должно быть, уже под контролем. Ему не терпелось поговорить с ней об этом Горящем Мече.

Вошли Калтар и Баркс.

- Вождь, с Вами хочет кое-кто поговорить. Это срочно, - с нажимом произнес Баркс.

Траллу не очень понравилось, что Баркс отдает ему приказы, но, прежде чем он успел заговорить, он встретил многозначительный взгляд Калтара.

- Ты считаешь, что я должен принять его, Калтар? – спросил Тралл.

- Да, - тихо произнес шаман.

- Хорошо, - Тралл, устав сидеть на троне, остался стоять на ногах.

Баркс вышел и вернулся вместе с разведчиком. Тролль был облачен в декоративный доспех и традиционную для племени Черного Копья маску – перья, древесная кора и краска треугольного шлема должны были устрашать врага. Как ни странно, но под этим шлемом скрывалось дружелюбное открытое лицо, куда более кроткое, чем можно было бы ожидать от представителя племени Черного Копья. Тролли владели могущественной магией, изучить основы которой не могла ни одна другая раса. Тралл, правда, знал нескольких людей, но эти попытки стоили им жизни. Черное Копье некогда присягнули Траллу на верность.

- Это Рохан, - сказал Баркс.

Не было нужды представлять его – слава этого тролля его опережала. Рохан был самым искусным следопытом на всем Калимдоре.

Держа под мышкой шлем, он выступил вперед:

- Боюсь, я приносить плохие вести. Люди больше войск на заставу посылать.

Тралл едва верил в то, что услышал.

- Они увеличивают штат?

- Похоже на то. Я видеть много кораблей с солдатами, они плыть к заставе. Но дирижабль отправляться на север, к Утесу Клинка.

- Сколько их? – Тралл нахмурился.

- Трудно сказать, не меньше двадцать кораблей, на каждом не меньше двадцать солдат быть.

- Четыреста человек, - подытожил Баркс. – И случилось это сразу после того, как Ваша подруга Джайна отправилась решать проблему с ящерицами, которую создали люди. Мы не можем ждать, когда она закончит, вождь. У нее, может, и добрые намерения, но у ее людей нет. Мы не можем не отреагировать на укрепление обороны!

- Баркс прав, - голос у Калтара был уставшим, и Тралл вспомнил, насколько старым был шаман. – Людское присутствие в Северной Страже само по себе было демонстрацией силы с их стороны. И укрепление обороны, в свете последних событий, выглядит еще более агрессивно. Мы должны реагировать соответственно.

- Эта крепость была оплотом адмирала Праудмура, - Баркс мог бы Траллу об этом и не напоминать, но он не смог удержаться. – А теперь подданные его дочери пытаются завершить начатое им дело у нее за спиной.

Слова Баркса Тралла ничуть не задели, но был еще Калтар, и Рохан – лучший из следопытов, а им стоило доверять.

- Хорошо, Баркс, пусть Назгрел собирает войска и отправляется в Пустоши занять позиции недалеко от Северной Стражи. А ты подготовь корабли, они должны будут отправиться вниз по реке. И оповести троллей – пусть готовятся выступать.

Он вздохнул. Тралл надеялся, что времена, когда им приходилось сражаться с людьми, давно прошли. Но, видимо, застарелая ненависть – враг, которого нелегко победить.

- Если люди хотят войны, они ее получат.

Баркс передал Назгрелу и начальнику порта приказы вождя и вернулся домой. Он должен хорошо подготовиться, прежде чем выйти в Великое Море и покончить с людьми раз и навсегда.

Он как раз точил свой топор, когда в хижину проник запах серы. Он почувствовал, как потеплел потайной карман в штанах, где хранился данный ему Змодлором талисман. Этот талисман служил знаком подчинения для Баркса.

- Гэлтэк Эред'нэш! Все идет по плану?

Баркс ненавидел себя за то, что он присягнул на верность кому-то еще, кроме вождя, но он продолжил разыгрывать из себя верного слугу:

- Гэлтэк Эред'нэш! Да. Тралл отправляет войска по суше и по морю. Через пару дней мы начнем войну с людьми. А через неделю мы их уничтожим.

- Великолепно. Ты прекрасно поработал, Баркс.

- Я просто действую на благо орков. Вот и все.

- Конечно. У нас обоих есть причины начать эту войну. Гэлтэк Эред'нэш!

Баркс знал, что выбрал меньшее из двух зол. Демоны, конечно, мерзавцы, но они всегда действовали в интересах орков. Они привели орков в этот мир, значит, имеют право здесь распоряжаться. Вовсе не демоны виноваты, что люди оказались стоящим противником, поработили орков и заставили их забыть о былом величии. Демоны, может, и использовали орков, но зато не унижали их.

Баркс вырос в рабстве. Люди его били, насмехались, испражнялись и, дружно хохоча, заставляли все это убирать. Какие только клички они для него ни придумывали, самой ласковой была «ты, зеленокожий урод», и, конечно, давали ему самые унизительные поручения. Никто ему не объяснял, почему из всех орков в резервации именно он должен исполнять самые отвратительные обязанности. Может, его просто выбрали наугад.

По сравнению с тем, через что ему пришлось пройти в рабстве, демоны не сделали ему ничего плохого. И Баркс не видел ничего страшного в том, чтобы объединить усилия с одним из них, если это приведет к истреблению человечества.

Баркс был обязан Траллу всем, но Тралл был слеп в отношении людей. Возможно, потому что его хозяин когда-то хорошо к нему относился. Да, Эделас Блэкмур хотел использовать его в своих корыстных целях, но обращался с ним куда лучше, чем обращался с Барксом его хозяин – лучше, чем вообще обращались с орками в то время.

Но Тралл, наконец, понял, что ошибался. Понял, лишь, когда в Северную Стражу начали стягиваться войска. Это было вопросом времени. Орки и тролли неподалеку от человеческих солдат – это пороховая бочка.

Баркс закончил точить топор, с нетерпением ожидая момента, когда тот станет красным от человеческой крови.