Марго привезли через двое суток после ночного разговора Гийома с Беатрис, а утром того же дня у нее появился помощник — Этьен, студент местного колледжа. Гийом сразу понял, кто приехал, но не потому, что вышел встречать. Просто после звонка в дверь уровень шума в доме изменился. Нет, он не повысился. Напротив, наступила практически полная тишина.

— И как тебе это нравится? — спросил он себя.

Никак, был ответ. Более того, Гийом почувствовал себя самым настоящим тираном, хотя, представив Беатрис, воздерживающуюся от комментариев по любому поводу, невольно улыбнулся. Эта женщина разговаривает сама с собой, когда вокруг никого нет. А молчать при наличии людей для нее, должно быть, просто пытка. Но она делает над собой усилие, поскольку полагает, что этого хочет он. И хотя Гийом не знал, чего именно хочет, он знал, чего не хочет: чтобы наемные работники из кожи вон лезли ради него. Это очень напоминало поведение слуг при его отце.

Поэтому он поднялся из-за стола и отправился искать Беатрис. Распахнув дверь кабинета, Гийом вышел в коридор. По-прежнему стояла тишина. Бальный зал оказался пуст. Дверь в библиотеку была плотно закрыта.

Он постучал и вошел. На него уставились три пары глаз. Гийом мимоходом отметил, с какой легкостью Этьен держит в руках тяжелую коробку. А парень хорошо сложен, да и лицом вышел, подумалось ему.

— Приятно познакомиться, Этьен, — сказал он, протягивая руку. — Я Гийом д'Эссиньи. Прошу прощения, что не смог вас встретить, но я был занят. Вижу, вы уже нашли себе дело и помогаете Беатрис. Хорошо.

Этьен поставил коробку на пол и, отвечая на рукопожатие, широко улыбнулся.

— Не беспокойтесь, месье, я не позволю ей перетрудиться, позабочусь о вашей подруге.

Молодой человек смотрел на Беатрис так, будто она из фарфора и может разбиться в любой момент.

Гийом приподнял бровь и обернулся к своей помощнице, которая при последних словах Этьена застыла на месте и слегка покраснела. За ногу ее держалась очаровательная малышка. Рука Беатрис лежала на темных кудрях племянницы.

Девочка посмотрела на Гийома и захныкала. Ему тут же захотелось выйти из библиотеки, но он сдержался.

— Беатрис, мне надо поговорить с тобой в кабинете.

Все еще розовая от смущения, молодая женщина кивнула и, склонившись к ребенку, начала что-то шептать, видимо объясняя, что ей надо отлучиться. Малышка посмотрела на тетю широко раскрытыми глазами, а затем неожиданно обняла ту пухлыми ручками и чмокнула в щеку. Затем отскочила и протянула руки, чтобы ее подняли. Хозяин дома не без умиления наблюдал, как Беатрис подхватила Марго и поцеловала в ответ. Затем она обернулась к Гийому, всем своим видом выражая сожаление и явно собираясь что-то сказать.

— Не торопись, я подожду, — тихо произнес он и вышел.

Но едва Гийом сел за письменный стол, как вошла Беатрис.

— Ты одна? — удивился он.

— Этьен, — пояснила его помощница, широко улыбаясь. — У него тоже есть племянница. Он просто прелесть.

— И ты уже это знаешь… А ведь молодой человек здесь всего несколько часов.

— Когда мне позвонили из агентства, чтобы выяснить, приехал ли Этьен, я задала им ряд вопросов. Мне пришло в голову, что придется порой просить его посидеть с Марго, поэтому решила убедиться, что ему можно доверять.

Гийом кивнул, стараясь не обращать внимания на то, как она нервно крутит пуговицу блузки. Пуговица эта приходилась как раз между грудями. От одной этой мысли его бросило в дрожь, впрочем, он сопротивлялся ей с достойным упорством.

Он как-то упомянул, что никогда не заводит интрижек с наемными работницами, но дело не только в этом. Беатрис будет работать на него недолго, короткие две-три недели, к тому же не зависит от него ни в чем. Но главное в ней есть какая-то чистота и невинность. Ей нужна семья и дети, а Гийом при мысли о таких вещах приходит в ужас. Он предпочитает короткие связи с женщинами, но тот, кто посмел бы навязывать такого рода отношения Беатрис, заслуживал серьезного наказания.

— Ну что ж, хорошо, что ты разузнала про Этьена. Ты им довольна?

— Он готов помогать мне всегда.

— А тебя не смущает, что он на тебя, что называется, запал?

— Ах это, — отмахнулась Беатрис. — Сущие пустяки. Он еще совсем молодой.

Гийом откинулся на спинку кресла я скрестил руки на груди.

— Но и не маленький. В агентстве сказали, что ему двадцать один. Он мужчина с мужскими желаниями.

— Поверь, я с ним справлюсь. Через день-другой он ко мне привыкнет и обратит внимание на кого-нибудь еще.

Она сказала это так небрежно, словно каждый день в нее влюблялся мужчина-другой, а потом равнодушно уходил.

— Кроме того, — Беатрис посмотрела куда-то в сторону, — он думает, что мы с тобой…

Ну, в общем, не думаю, что с Этьеном возникнут проблемы в этом плане.

Гийом немедленно вспомнил, что юноша назвал Беатрис его подругой. Тем лучше. Пусть продолжает так думать, даже если это и не правда. Достаточно тяжело преодолевать желание всякий раз, как он сам смотрит ей в глаза или на пухлые губы, хочет коснуться шеи, когда она откидывает волосы назад. Но подозревать, что другой мужчина, тем более такой молодой, испытывал то же самое, гораздо тяжелее. И кто знает, может, умеет ли он обуздывать примитивные страсти?

— И как, он тебе полезен?

— Да я листка бумаги без его позволения поднять не могу!

— Вот и отлично, — подытожил Гийом, внимательно изучая лицо Беатрис. Ни следа увлеченности новым помощником, лишь легкая ирония. — Но я позвал тебя сюда не из-за Этьена.

— Значит, дело в Марго, — упавшим голосом произнесла молодая женщина.

— Ты сделала все, что могла, чтобы она никоим образом мне не мешала.

— Но этого недостаточно, да?

Столько горечи прозвучало в словах Беатрис, что Гийому стоило величайшего труда не обнять ее, чтобы утешить.

— Нельзя тратить столько сил на то, чтобы прятать ребенка.

— Знаю, ты нанял меня не за тем.

— Я не это имел в виду.

Беатрис резко подняла голову и посмотрела ему в глаза, пытаясь понять истинный смысл слов.

— Только потому, что я решил никогда не становиться отцом, не стоит скрывать от меня ребенка, как будто его наличие — постыдная тайна. Пойми, я не умру оттого, что кто-то громко засмеется или закричит в моем доме.

— Я никогда не считала тебя жестокосердым человеком, но ты просто не знаешь, о чем говоришь.

— Давай попробуем. Все равно большую часть времени я провожу в кабинете. Не стоит затыкать рот себе и…

— Марго, да?

— Конечно. Тем более что замкнутые помещения вредно влияют на детскую психику. Пусть двери остаются открытыми.

Особенно если помимо Беатрис там есть Этьен, невольно подумалось Гийому.

Беатрис с Этьеном мигом нашли общий язык, так что работа спорилась. Последняя коробка из запланированных была разобрана, но дел по-прежнему оставалось немало. Мать Гийома и в самом деле хранила буквально все. Но, видимо, тем же пристрастием отличалась также и бабушка, прабабушка, да и прочие предки хозяина дома. Иначе откуда взялось такое количество вещей?

В коробках были флаконы из-под духов, газетные вырезки, обрезки шелка и кружев, шкатулочки, вазочки, рюмочки… Но это среди того, что привезли из Англии. А в доме было довольно ящиков, с тщательно убранными туда вещами еще при бабушке. В одном из огромных свертков обнаружились самые настоящие рыцарские доспехи — немного ржавые, правда, но в остальном просто отличные.

Да, ничего не скажешь, и в самом деле потомки благородного рода.

Но род родом, а время-то на исходе. Надо завтра снять чехлы с мебели и повесить портреты на стены…

Мысли Беатрис прервал телефонный звонок. Она схватила трубку, а уже через несколько минут бросилась разыскивать Этьена, собирающегося уходить.

— Этьен, у тебя есть сегодня время? Юноша обернулся, на лице его было явственно написано удовольствие.

Беатрис невольно вздохнула. Как просто живется таким молодым! Они не задумаются о завтрашнем дне. С другой стороны, и ей тоже пока следует о нем забыть — осталось достаточно проблем на сегодня.

— Этьен, если ты свободен…

— Все, что угодно.

Она с трудом подавила улыбку.

— Вот и славно, а то мне нужно оставить на кого-нибудь Марго. Мадам Ферье заболела, так что придется сбегать в магазин. Я заплачу тебе, конечно. Вдвое больше, чем платит месье д'Эссиньи.

Юноша нахмурился.

— Деньги? За то, что я посижу с малышкой? Ни за что, мы с ней уже друзья-приятели! Мне нисколько не трудно.

— Этьен, ты просто ангел! — Беатрис захотелось его обнять. — Самый лучший парень на свете. Я тебе очень признательна. Если что — обращайся.

— Непременно. Когда мне понадобится заставить девушку ревновать, я тебя попрошу устроить маленькое представление.

— Договорились. А для чего иначе существуют друзья?

Беатрис постучала в дверь кабинета Гийома и вошла. При одном взгляде на его красивое мужественное лицо ее охватило знакомое волнение, но она собралась с мыслями и сразу перешла к делу.

— Гийом, кое-что произошло, и мне надо уйти.

— Если этот щенок позволил себе…

— Да нет же! Просто мадам Ферье заболела. Тебя же нужно покормить, поэтому я пойду в магазин.

— Ты собираешься готовить обед?

— Ну да, а что? Между прочим, я уже купила мороженого.

Вчера она выскользнула ненадолго, чтобы встретиться с подругами, а заодно запаслась любимым лакомством.

— Но это совсем другое, — заметил Гийом. — К тому же я нанимал тебя не в качестве кухарки.

— И кто же будет готовить? Ты?

— Ты не обрадуешься такому повороту событий.

— Подозреваю, что да.

— Мы сходим в ресторан.

— С Марго? Я уже пробовала, спасибо большое. Она само очарование, но дети ее возраста не отличаются спокойствием, а посетители ресторана обычно ценят тишину.

Он не ответил. Возможно, при одной мысли об этом бедняге стало плохо.

— Гийом, ты нанял меня, чтобы привести дом в порядок. Именно этим я и занимаюсь.

— Но готовка не входила в программу.

— Неизвестно, что мне придется делать, когда приедет Бланш с подругами. Да и ты не знаешь. Надо быть готовым ко всему.

На самом деле Беатрис не хотелось задумываться о приближающемся испытании. Всякий раз, как она вспоминала, что придется развлекать дам, рожденных в богатстве, ей становилось не по себе. А мысль о том, что она может подвести Гийома, пугала еще больше.

— Нет уж, сегодня готовлю я, — заявила молодая женщина. — Но обед будет позже, чем обычно.

— Хорошо же, раз ты решила настоять на своем, а дело обстоит именно так, я отвезу тебя.

— Гийом, в этом нет надобности, у меня есть машина.

— И не мечтай! Если ты выходишь за рамки контракта и готовишь, я, по крайней мере, помогу тебе нести тяжелые покупки.

Так Беатрис оказалась в супермаркете с потомком рыцаря. Никогда еще на нее не смотрело столько глаз. Хотя нет, был один случай: тогда она опрокинула полку с детским питанием. Впрочем, ничего удивительного, что Гийом привлекал столько внимания, — он являл собой эффектное дополнение к рядам зеленых перцев и алых помидоров.

— Что мне сделать? — спросил он тихим голосом, и Беатрис пришлось напомнить себе, что речь, вообще-то, идет только о фруктах и овощах.

— Возьми лимон.

— Лимон, — повторил он, — то есть…

— Желтенький такой, — подсказала молодая женщина.

Гийом рассмеялся в ответ.

— Не поверишь, но я смутно представляю, что такое лимон. Просто хотел спросить, где они тут лежат.

После этой шутливой фразы Беатрис расслабилась и успела заметить, как неловко себя чувствует ее спутник, атакованный Аннетт, продавщицей отдела.

— Возьмите плод страсти, месье д'Эссиньи. Чудесная дыня, спелая и сочная…

— Большое спасибо, Аннетт, — поспешила Беатрис на помощь Гийому и, подхватив его под руку, повлекла дальше.

— Необязательно было брать ее, — проворчала она, глядя на дыню в тележке.

— Не знаю, как можно было вежливо отказаться.

— Непростая задача, особенно если это действительно спелая и сочная дынька. Но обычно фраза: «Большое спасибо, нет» — помогает. Во всяком случае, мне.

Гийом непонимающе уставился на спутницу, словно пытался решить головоломку. Взгляд светлых глаз, казалось, пронзал ее насквозь, заставляя голову кружиться. Но тут Гийом протянул руку… и взял у нее список необходимых покупок.

— Давай разделимся, а встретимся уже у выхода из магазина, — предложил он.

Беатрис поспешно кивнула. Она была рада убраться подальше от искушения, уж очень хотелось ему поддаться! Да и продукты выбирать будет проще.

И действительно, стоило ей отправиться в мясной отдел в одиночестве, как мысли приняли вполне определенное направление — что нужно, а что не нужно покупать, поскольку тщательно составленный список унес Гийом.

Когда они снова встретились, у него из тележки покупки только что не вываливались. Почти половина не значилась в списке.

— Ну что, еще нескольких Аннетт встретил? Ты вообще сможешь есть или как? В отделе готовых салатов продавщица дала тебе попробовать все, я видела.

— Не совсем все, во-первых, а во-вторых, я сам набрал столько. Ты знала, что здесь предлагается двенадцать сортов оливок?

— Да, Гийом, — покачала головой Беатрис, невольно улыбаясь, — тебя надо почаще вытаскивать из кабинета. Ты слишком много времени проводишь за работой. Поедем домой, пора обед готовить. А потом я покажу тебе, что такое райское блаженство.

Наступило молчание. Затем Гийом осторожно сказал:

— Мне казалось или мы и в самом деле договорились этого не делать?

Молодая женщина покраснела и поспешила объяснить:

— Я имела в виду мороженое. Мадам Ферье огорчилась, что я целый угол морозилки заняла мороженым. Но после того как я подкупила ее мороженым «Мятная страсть», она стала совсем другой. Моей верной рабыней. Однако не знаю, как она отреагирует на это. — И Беатрис указала на полную тележку.

— Мы снова ее подкупим.

— Мороженым?

— И оливками.

Надо же, удивилась Беатрис, как странен мир! Вот человек, в руках которого целая бизнес-империя. У него есть деньги, собственность, процветающее дело, толпы прекрасных женщин, роскошный дом, любящая сестра. И все же ему чего-то не хватает. Двенадцать сортов оливок. Только подумайте!

— Вряд ли приятно наблюдать за процессом, — предупредила Беатрис. — Я являю собой нечто страшное, когда готовлю.

Совсем наоборот, подумал Гийом, наблюдая, как ловко она сгребает нарезанные овощи в сковородку, одновременно захлопывая шкафчик изящным движением бедра. Да, так она и действовала, делая двадцать дел одновременно, но именно это вызвало у Гийома чувство вины. Если повар заболел, с какой стати эта дама должна готовить?

— Позволь, я тебе помогу. — Чтобы привлечь внимание, он взял ее за руку.

— В самом деле хочешь пособить? Ему, конечно, хотелось обнять ее, сказать, что некуда торопиться и не стоит придавать готовке столь большое значение. Однако, сделав шаг, Гийом увидел, как по ее лицу пробежала тень, и немедленно вспомнил, чем кончилась их прошлая встреча в кухне.

— Нам обоим было бы неплохо поесть, но, честное слово, мне куда проще готовить одной. В конце концов, я делала это немало раз.

Понимая, что только усложняет задачу своей помощнице, Гийом поспешил ретироваться в гостиную. Он достал скатерть, бокалы и свечи.

Когда Беатрис наконец объявила, что обед готов, стол был уже накрыт. Она бросила взгляд на белоснежную скатерть, вдохнула запах фиалок и с сомнением произнесла:

— Ты точно знаешь, что делаешь?

— Конечно, — объявил Гийом.

— Ну ладно… Тогда давай ужинать. Еда была божественно вкусна — обжаренные овощи и в меру подрумяненный цыпленок с лимоном и рисом.

— Чудесно! — восхитился хозяин дома. — Потрясающе! Не имел понятия, что ты так хорошо готовишь.

— Спасибо, но это только начало. Что Беатрис имела в виду, Гийом понял, когда она торжественно внесла огромный поднос, уставленный маленькими вазочками с мороженым, на котором лежал также черный шелковый шарф.

— Сейчас выясним, что тебе на самом деле нравится. Дай-ка я завяжу тебе глаза.

— А зачем?

— Чтобы цвет и внешний вид мороженого тебя не отвлекал. Это развлечение. Путешествие в мир мороженого для того, чей кругозор ограничен ванильным.

— Но я пробовал и шоколадное.

— Не считается.

— И, кажется, клубничное…

— Чуть лучше, но недостаточно.

— Ну разве я могу спорить с той, что так приятно пощекотала мои вкусовые рецепторы за обедом?

— Это был просто цыпленок.

— Скажи это мадам Ферье. Улыбка Беатрис погасла.

— Не говори ей, пожалуйста.

— Ни за что, — пообещал Гийом, в очередной раз удивляясь, как в сердце этой женщины вмещается столько жалости и любви ко всем подряд — к поварам, к детям. И даже к богатому, но «беспомощному» бизнесмену вроде него. — Ни за что не стал бы причинять ей боль. У нас с ней своего рода соглашение, и она честно выполняет свою часть.

Тогда Беатрис наклонилась и завязала ему глаза шелковым шарфом.

— Открой рот! — скомандовала она и поднесла к его губам ложечку с мороженым.

Он послушно открыл и ощутил чудесный вкус — персики со сливками.

— Теперь еще одно.

— Шоколад… кажется, с вишней и ромом. Но какой же маленький кусочек!

— Еще?

В голосе Беатрис трудно было не услышать улыбки. Ему почудилось резкое движение, и Гийом машинально протянул руки вперед. И в тот момент, когда она положила ему в рот ложечку мятного мороженого, он коснулся ее. Контраст между холодом сладкого лакомства и теплом тела Беатрис был ошеломляющим, и Гийом невольно притянул ее к себе, почувствовал, как она слегка задрожала.

— Гийом…

Тихий, чуть хрипловатый голос оказался последней каплей. С трудом сотканная паутина самоконтроля порвалась. Гийом усадил Беатрис к себе на колени, нашел ее губы своими. Почувствовав тепло ее рта, он застонал, прижимая женщину к себе, а она запустила пальцы в его волосы.

— Еще, — прошептал он, прерываясь на секунду, чтобы глотнуть воздуха.

И вот Беатрис уже целует его в ответ, ласкает нежными руками шею, гладит волосы.

Мир, казалось, замер, кроме них двоих не осталось никого на всем белом свете. Она была сама мягкость, сама нежность. Он — сама страсть. Гийом понимал, что окончательно теряет рассудок.

— Да, — шептал он, целуя ее, лаская ей грудь.

Она прерывисто вздохнула, выгнулась и прижалась еще сильнее. Он снова застонал, чувствуя, как все вокруг заволакивает мутно-красный туман желания. И в этот момент Беатрис замерла в его объятиях, потом отстранилась.

Гийом сорвал повязку с глаз, поднялся на ноги, не отпуская ее, но она решительно высвободилась.

— Ребенок.

Услышав это короткое слово, Гийом похолодел. И неожиданно осознал, кто он, кто она, что они делали и что должны были.

— Марго проснулась, — коротко пояснила Беатрис. — Я чувствую, мне нужно идти к ней.

Долгие две секунды они смотрели друг другу в глаза. Потом Гийом кивнул. Он не имел ни малейшего права делать то, что сделал, как и думать то, что думал.

— Я уберусь в кухне. Иди, Беатрис, и… Она обернулась.

— Спасибо за обед… И прости, что я пересек грань, которую не следовало пересекать. Прости, пожалуйста.

Беатрис еще секунду смотрела на него, не отрываясь, потом кивнула и исчезла за дверью.