Овальный кабинет.

От этой комнаты веяло силой. Невероятной силой и уверенностью. Но, ожидая аудиенции у президента Блэра и наблюдая за царившей вокруг суетой, Томас сомневался в том, что сила эта окажется достаточно велика.

Он мог только гадать, кто уже знает о штамме Рейзон, а кто нет, но напряженные лица многочисленных визитеров выдавали их паническое состояние.

Посетителями по большей части были, конечно, сотрудники самого кабинета; остальные — лидеры оппозиции, угрожавшие публичным выступлением, законодатели с самыми добрыми намерениями, могущими привести страну на край гибели, и другие им подобные.

Если уж и в этих величественных залах ощущалась паника, то что же творилось в других правительствах? Как понял Томас, сдались уже лидеры почти всех западных стран. И всего-то на второй день кризиса!

Наконец он уселся на обитый золотистой тканью диван напротив президента. Рядом с Блэром, на точно таком же диване, сидел Фил Грант. Справа от него — Рон Крит, начальник штабов вооруженных сил. Возле камина, в зеленовато-золотистом кресле — Клэрис Мортон, поддержавшая Томаса на вчерашнем заседании. С портрета на стене между ними взирал на всех присутствующих Джордж Вашингтон. Роберт Блэр, Фил Грант и Рон Крит были при галстуках. Клэрис — в темно-фиолетовом деловом костюме. А Томас — все в тех же черных слаксах и белой рубашке — своей единственной более-менее парадной одежде. Впрочем, он полагал, что его внешний вид президента не заботил.

— Итак. Вы уверены, Томас? — спросил Блэр.

— Насколько я вообще могу быть в чем-то уверен, господин президент. Для вас это, конечно, все еще звучит невероятно, но именно так я изначально узнал и о вирусе.

— Вы утверждаете, что нашли исторические книги — те самые, в которых сказано, что произойдет дальше. И, что еще важнее, узнали, где держат Монику де Рейзон?

— Да.

Президент взглянул на Крита, который поднял бровь, как бы говоря: «Вы хотели этой встречи, не я».

Томас проснулся рано и целый час пытался поймать Гейнса или Гранта — любого, для кого важна была новая информация, раздобытая им во сне. Выяснил кое-как, что оба провели ночь без сна и в настоящий момент спят. И только к девяти утра ему удалось уговорить помощника разбудить Гранта.

Через три минуты с ним в конференц-зале были и Грант, и Гейне. И когда он рассказал, что это за новая информация, они нажали на все пружины, чтобы устроить ему встречу с президентом.

Кару он убедил отправиться в Нью-Йорк. В это непростое время им обоим следовало бы побыть с матерью, но Томас не мог уехать из Вашингтона. Пока не мог.

В одиннадцать часов он уже встретился с самым могущественным человеком на Земле. И сообщил ему, что Монику держат в убежище внутри горы под названием Циклоп.

— Значит, вы считаете, что ваша жена — эта женщина из снов — каким-то образом связана с Моникой де Рейзон. Так? — спросила Клэрис.

Томас чувствовал, что ей хочется ему верить. Возможно, отчасти она и верила. Но, судя по выражению глаз, все-таки ее одолевали сильные сомнения.

Он взглянул на президента:

— Господин президент, можно я буду откровенен?

— Конечно.

Но тут вошла женщина в черном костюме и шепнула что-то на ухо президенту.

— Когда?

— Две минуты назад.

Он обратился к директору ЦРУ:

— Фил, это по вашей части. Только что пришло сообщение из Франции. Узнайте, в чем там дело, и возвращайтесь, как только ситуация прояснится.

— Я так и знал, — пробормотал Грант. — Эти сукины… — И вышел из кабинета вместе с леди в черном.

— Франция? — спросил Крит. — Мы были правы?

— Не знаю, — президент Блэр посмотрел на Томаса. — Пятеро их лидеров, включая президента и премьер-министра, собрались сегодня на незапланированное совещание. Вышли оттуда только четверо. Говорят, президент Анри Гаэтан уже не тот, кем был вчера.

— Переворот?

— Судить рано, — сказал Крит. — Но нас не удивит, если окажется, что у Свенсона есть во французском правительстве свои люди.

Президент встал и подошел к письменному столу, держа руку в кармане. Сел на край и скрестил руки на груди.

— О'кей, Томас. Начинайте. Объясните, почему я должен вас выслушать.

— Я не говорю, что должны. Две недели назад я пытался заплатить арендную плату, чтобы не потерять кофейню в Денвере.

— Мы сейчас не об этом. Почему я должен вас выслушать?

Томас помешкал. Встал, обошел диван.

— Я — единственный человек, который видит начало и конец истории. И очень может быть, что по этой же самой причине я единственный человек, который может историю изменить. Не знаю, в какую сторону, но я совершенно уверен, что смогу это сделать. И если я не сумею ее изменить, миллиарды людей, включая вас, скоро умрут.

Начальник штабов поднял бровь.

— Доказательства имеются, — сказал Томас. — И чем больше времени я трачу, приводя их, тем меньше его остается у меня на то, чтобы заняться делом.

Этот выпад, казалось, застал президента врасплох. Он смотрел на Томаса и молчал.

«Прозвучало чертовски самонадеянно», — подумал Томас. Его подчиненные, Лесные Стражники, восприняли бы такой тон как должное. Но здесь-то он — по-прежнему мальчишка, бог знает откуда взявшийся. Не для всех, правда. Хорошо бы и не для президента.

Губы Роберта Блэра тронула слабая усмешка.

— Мужества у вас хватает. Молю Бога, чтобы вы ошибались, но вынужден признать, что в словах ваших, как ни странно, имеется смысл.

— Тогда, если желаете, я скажу больше.

— Я весь внимание.

Томас подошел к портрету Авраама Линкольна и вновь повернулся к собравшимся:

— Я уверен, ваши люди уже обсуждали этот вопрос, но у меня было больше времени, чем у них, на то, чтобы продумать все основательно. Рано или поздно о том, что происходит, узнают все. Скрыть от прессы перевозку оружия будет невозможно. Первые же публикации вздернут мир на дыбы, и можете вообразить, к какому хаосу это приведет. Давление станет астрономическим — одни начнут требовать соглашения со Свенсоном, другие — нанесения превентивного удара. Но оба варианта кончатся плохо.

— Какой же вариант кончится хорошо? — поинтересовался президент. — Может, вы и много об этом думали, но я не уверен, что вы в состоянии оценить всю сложность ситуации.

— В таком случае объясните.

Крит прочистил горло:

— Простите, но, по-моему, не…

Президент поднял руку:

— Все хорошо, Рон. Пусть он знает. — И повернулся к Томасу: — Для начала — недостаток полномочий. Этой страной я руковожу не один — у нас республика, напоминаю. Я попросту не могу делать все, что захочу.

— Можете. И должны! Примените чрезвычайные полномочия.

— Допустим. Между тем вирусом заражено уже более ста наших городов. ЦКЗ и Всемирная организация здравоохранения тонут в таком количестве информации, что в разумные сроки с ним не разобраться. Мы не имеем ни малейшего представления — не считая вашего видения о Циклопе, — где скрывается Свенсон. Оппозиция во главе с Дуайтом Ольсеном уже занимает круговую оборону. Кто-кто, а он найдет возможность обвинить во всех неприятностях меня и воспрепятствовать применению чрезвычайных полномочий. О превентивном ядерном ударе уже поговаривают, и Дуайт вполне может занять эту позицию. Если суждено умереть — умрем сражаясь. Известный лозунг, и я с ним, в принципе, согласен. Даже уступи мы этим смехотворным требованиям «Новой Лояльности», нет никакой гарантии, что нам дадут антивирус.

— Не дадут. Потому-то и нельзя уступать.

— Вы узнали об этом из своих исторических книг?

— Будь я их стратегом, а вы — представителем Орды, то есть моим врагом, я бы вам антивируса не дал. Меняются орудия войны, но не человеческий разум. Именно поэтому, согласно историческим данным, вирус уничтожил больше половины населения Земли. Антивирус они собираются выдавать избранным, хотя обещают обратное. И я уверен, что список их фаворитов возглавляете не вы.

Клэрис тоже встала, подошла ближе. Сидеть остался только Крит.

— Значит, вы хотите, чтобы мы и требованиям их не уступали и войны не начинали, если желаем выпутаться. Ну и что же, интересно, мы должны делать?

Президент кивнул в знак того, что присоединяется к вопросу.

— Я сильно сомневаюсь, что ситуацию спасет какое-то стандартное решение. Как показывает история, сколько их ни принимай, ничего не меняется. Мое решение требует, чтобы вы мне верили. Я понимаю, как это трудно. Но вы поймете, в конце концов, что это — единственный путь.

— Подробнее, Томас, — поторопил его президент. — Что именно вы предлагаете?

— Во-первых, поверить, что я знаю, где Моника. Она — наш ключ к антивирусу. Во-вторых, сделать все возможное, чтобы предотвратить как атомную войну, так и уступку международного сообщества требованиям Свенсона. Блефуйте, если понадобится. Часть оружия отправьте. Но придержите его, чтобы угроза заслуживала доверия. И если решения у нас все еще не будет, когда отосланное оружие достигнет пункта назначения…

— Вы как будто знаете этот пункт, — заметил президент.

— На их месте я выбрал бы одну из европейских стран: по ряду причин, которые могу привести, если хотите. Идеальным вариантом была бы Франция.

Президент нахмурился:

— Продолжайте.

— Если к тому времени у нас еще не появится решение, вы должны будете уговорить другие страны — те, что поближе к Франции, если я прав, Англию и Израиль, — действительно передать их оружие террористам. Если они не захотят сотрудничать, на нас ляжет ответственность за атомную войну, которая погубит не меньше людей, чем вирус.

Роберт Блэр взглянул на Рона Крита. Начальник штабов скептически покачал головой:

— Израиль на это не пойдет.

— Поэтому к созданию коалиции нужно приступать немедленно, начав с Израиля, — сказал Томас. — «Немедленно» означает «сегодня».

— Так в чем же заключается план, Томас? — спросила Клэрис.

Томас обвел взглядом всех троих. И понял, что они испуганы и растеряны. Он и сам пребывал в растерянности, но все же кое-какое преимущество у него имелось.

— Мой план таков… Вы должны препятствовать им всеми доступными средствами, хитростью и дипломатией, и надеяться, что я успею найти способ их остановить.

Ответ то ли ошарашил их, то ли впечатлил — скорее первое, — и они примолкли.

— Дайте мне команду рейнджеров и отправьте нас на Циклоп, — сказал он. — Если я прав, Монику мы найдем. Если ошибаюсь — что ж, останется еще информация из исторических книг, которую я передам вам, как только их раздобуду. В любом случае я не могу сидеть здесь, сложа руки.

— Рейнджеров-то мы дать можем, — вздохнул Крит, — но достаточно ли вы компетентны, чтобы ими командовать? Насколько далеко мы, по-вашему, готовы зайти с этими… вашими снами?

— Я думаю, в чем-то он прав, — сказал президент. — Перестаньте.

— Я могу вам кое-что показать, — Томас решительно прошел в центр комнаты и посмотрел на потолок. — Акробатике я не учился, это легко проверить. Изучал на Филиппинах боевые искусства, но, поверьте, не умел двигаться так, как научился во сне, пока руководил Стражей. Отойдите немного.

Они переглянулись, отступили.

Томас сделал всего один шаг, подпрыгнул, перекувырнулся в воздухе с одновременным полным оборотом туловища, приземлился на руки и простоял так три секунды, прежде чем повторить все движение в обратном направлении.

Они смотрели на него открыв рот, как дети — на фокусника.

— И еще, — сказал Томас, — чтобы вы уж точно убедились. Возьмите этот нож, — он кивнул на медный нож для бумаг, лежавший на письменном столе, — и метните в меня. Со всей силой, по возможности.

— Нет, это совершенно ни к чему. — Президент выглядел несколько растерянным. — Не хотелось бы промахнуться и попасть в стену.

— Я этого не допущу.

— Вы уже доказали…

— Смелей, Боб, — оживилась Клэрис, глядя на Томаса с явным интересом. — Почему бы и нет?

— Просто метнуть его в вас?

— Со всей силой. Поверьте, повредить мне вы не сможете. Это не десятифутовый серп и не бронзовый меч. А всего лишь игрушка.

Президент взял нож, взглянул на посмеивавшуюся Клэрис и метнул. Он был атлет, и нож летел с внушительной скоростью.

Томас поймал его за рукоять в дюйме от своей груди. Сверенным отточенным движением.

— Как видите, навыки, полученные мною во сне, реальны. — Он бросил нож обратно президенту. — Информация, которую я добываю, тоже реальна. Руководить рейнджерами буду я, потому что я, возможно, единственный человек, способный освободить Монику. И должен, в общем-то, быть уже в пути.

Тут открылась дверь, и вошел Фил Грант с вытянутым лицом:

— У нас двадцать четыре часа на то, чтобы начать перевозить оружие. Пункт назначения — брестская военно-морская база в Северной Франции. Правительство утверждает, что сотрудничает со Свенсоном лишь потому, что у них нет выбора. Все относящееся к делу должно храниться в строжайшей тайне. Никаких контактов со средствами массовой информации. В правительстве заняты поиском решения и настаивают на нашем сотрудничестве до тех пор, пока оно не будет найдено. Это всё, если вкратце.

— Они лгут, — отрезал Томас.

Все посмотрели на него. Потом президент повернулся к начальнику штабов:

— Рон?

— Скорее всего, они действительно лгут. Но сейчас это неважно. Даже если Гаэтана прибрал к рукам сам Свенсон, мы не можем вот так запросто сбросить на Францию парочку бомб.

Президент обошел письменный стол и опустился в кресло:

— Хорошо, Томас. Я отдам приказ о вывозе и транспортировке оружия, как они требуют. Через час у меня встреча с Объединенным комитетом начальников штабов. Пока никто не предложит разумной альтернативы, будем действовать по вашему совету. — Он уперся локтями в стол, соединил кончики пальцев. — О снах — никому ни слова. Понятно? Это касается и вас, Томас. Больше никаких фокусов. Вы получили задание от меня лично и действуете с моего разрешения — вот и все, что остальным требуется знать.

— Согласен, — сказал Томас.

— Фил, обеспечьте ему допуск. И вертолет — для немедленного вылета в форт Брэгг. Я прослежу за тем, чтобы вы получили все, что необходимо. Индонезия не близко, поэтому берите любой самолет, какой пожелаете. И если Свенсон и впрямь окажется в горе Циклоп, я передам Белый дом вам. — Он подмигнул.

Томас протянул ему руку:

— И что я буду с ним делать? Благодарю за доверие, господин президент.

Роберт Блэр ответил энергичным пожатием:

— Не слишком-то это похоже на доверие. Просто, как вы сами сказали, выбор у нас на данный момент невелик. С израильским премьер-министром я разговаривал совсем недавно. Их кабинет уже столкнулся с оппозицией. Сторонники жесткого курса заявляют, что свое оружие доставят врагу единственным путем — пустив ракеты. Он склонен согласиться.

— Вы должны убедить их, что это будет самоубийством, — сказал Томас.

— Они считают, что самоубийством будет разоружение. Они успели достаточно натерпеться из-за своей покорности в былые времена, уступать больше не хотят, и, по правде говоря, я не думаю, что им следует это делать. Вряд ли Свенсон собирается дать им антивирус, как бы они ни поступили.

— Если нас не прикончит вирус, война уж точно прикончит, — сказал Томас. — Как и утечка в прессу. Но это вы и сами понимаете.

— Увы. Мы готовим материал о выбросе штамма Рейзон на острове неподалеку от Явы. Он наделает достаточно шуму, чтобы отвлечь внимание на несколько дней. Правительства всех зараженных стран понимают, как важно удержать правду в секрете. Но долго скрывать ее не удастся. Слишком многие знают. Одного Ольсена удержать, чтобы не проболтался, — уже тяжкий труд.

Президент сделал глубокий вдох, выдохнул и закрыл глаза.

— Помолимся, чтобы насчет Моники вы оказались правы.

Томас переоделся в более удобную одежду — рабочие штаны и черную рубашку на кнопках. Фил Грант приказал трем своим ассистентам обеспечить его любой информацией, какая бы ни понадобилась. Томас запросил и получил массу данных об интересовавшем его месте, и несколько раз пролистал всю толстую папку.

Об острове Папуа он знал кое-что от своего манильского приятеля, Дэвида Ланлоу, слушателя Академии Веры. Дэвид, сын миссионеров, вырос в тех местах. Когда-то этот далекий остров назывался Ириан Джайя, но позднее стал называться Папуа — в результате неких ошибочных политических представлений, будто смена названия посодействует обретению его независимости от Индонезии.

Папуа отличался от сотен других индонезийских островов, в первую очередь, своими значительно более крупными размерами. Он был населен в основном малочисленными племенами, обитавшими в горах, болотах и прибрежных районах, веками притягивавших к себе толпы исследователей. Семьсот различных языков. Самый большой город — Джайапура. В пятидесяти милях от берега — небольшой аэропорт, пристанище все разрастающейся компании неудачников и авантюристов. Ничего схожего со Старым Западом. Сборище экспатриантов, чьей изначальной целью было дать угнетенным и заблудшим душам новое направление. Миссионеры.

В пятнадцати минутах езды на джипе от этого городишки, Сентани, и возвышался Циклоп.

Томас разглядывал карты и спутниковые изображения заросшей лесом горы, гадая, как Свенсон умудрился соорудить лабораторию в столь отдаленном и неприступном местечке. Стратегически, впрочем, совершенном. На тысячу миль вокруг — ни военных, ни полиции. У подножия горы — никаких поселений. Подлетающий вертолет никто не заметит, кроме разве что случайного бушмена, у которого нет ни причины о нем рассказывать, ни человека, с которым можно этой информацией поделиться.

Отложив карты, Томас задумчиво взглянул на раскинувшиеся внизу облака. Тихие, безмятежные. Мысль о вирусе, опустошающем землю под ними, здесь, на высоте в тридцать тысяч футов, казалась нелепой.

— Сэр? Вам еще что-нибудь нужно? — Девушка из ЦРУ, по имени Бекки Мастерс.

— Нет. Спасибо.

Он вернулся к картам и начал продумывать порядок действий.

Через два часа вертолет приземлился, Томаса отвели в комнату для инструктажа летчиков. Там уже поджидал отряд рейнджеров, которым командовал капитан Кит Джонсон, темнокожий крепыш, способный с виду отбрить парой слов любого. Он отдал Томасу честь и назвал его «сэром», но истинное отношение выдали скользнувшие в сторону глаза.

Томас протянул ему руку:

— Рад встрече, капитан.

Тот принял ее не сразу.

В комнате находилось еще человек двадцать, не слишком-то похожих на свирепых бойцов, в отличие от его Стражников. Но по каналу «Дискавери» он видел достаточно, чтобы знать, на что способны эти люди.

— Парни, позвольте представить вам мистера Хантера. Ему выдан карт-бланш на это задание. Пожалуйста, помните, кто подписывает ваши чеки.

«Что означает — вы работаете на правительство, поэтому слушайтесь этого молодчика, хоть он и похож на актеришку», — подумал Томас.

— Спасибо, — сказал он.

Капитан сел, не глядя на него.

На верхний проектор, как Томас и просил, была выведена карта Папуа. Он окинул взглядом присутствующих:

— Вас, конечно, уже ознакомили с основными параметрами задания, но позвольте добавить несколько деталей.

Он подошел к карте и изложил свой план подступа к шести точкам горы, которые, по мнению картографов ЦРУ и его собственному, Свенсон мог использовать для строительства лаборатории.

Цель задания — спасение Моники де Рейзон. Не захват лаборатории и не убийство Свенсона или любого другого сотрудника. Напротив, их необходимо взять живыми. Взрывчатку не использовать. Ни в коем случае не подвергать опасности сохранность данных, имеющихся в лаборатории.

— В полете я должен буду немного поспать, — добавил он напоследок, — но времени у нас хватит, чтобы еще разок пройтись по всем пунктам. Капитан, возможно, вы хотите внести какие-то поправки? Своих людей вы знаете лучше, чем я, и командовать ими будете именно вы.

Но ни капитан, ни все остальные и бровью не повели. «Не знают, что ответить, — подумал Томас, — и винить их не в чем». Не тот он человек, с которым знаешь как себя вести. Они сделают то, чему обучены, стоит только приказать. Но в данной ситуации этого мало.

Убеждать сомневающихся при помощи дешевых фокусов ему больше не хотелось. Гляньте-ка, ребятки, как я могу. Скоро правда все равно откроется. Кто такой Томас Хантер, станет известно всем, но сейчас им это ни к чему — знать, что от них зависят судьбы миллиардов людей. Знать о вирусе. Знать, что человек, который стоит перед ними, — из другого мира. Если можно так выразиться.

Он прошелся по комнате, разглядывая их. Президент сказал — без фокусов. Что ж, фокусов и не будет. Томас остановился возле Джонсона:

— Такое впечатление, капитан, будто вы что-то против меня имеете.

Джонсон никак не отреагировал.

— Ладно, давайте разберемся. Иначе мы не сделаем то, что должны. — Он двинулся по проходу, расстегивая на себе рубашку. — Я слабее многих из вас, звания не имею, да и вовсе не военный. Так кто же я? — Расстегнул последнюю кнопку. — Я — человек, который может прямо сейчас легко одолеть вашего капитана и еще пятерых на выбор, с железной гарантией нанесения им при этом серьезных телесных повреждений.

В конце прохода он развернулся и зашагал обратно.

— Не хочу показаться хвастуном; просто у меня нет времени завоевывать ваше уважение обычными способами, а без него на этом задании не обойтись. Кто желает попробовать?

Тишина. Лишь некоторые усмехнулись.

Он спустил рубашку до пояса и снова обвел всех взглядом. Возрастные изменения не передавались из реальности в реальность, но кровь передавалась. И раны. И следы этих ран. Только вчера Кара разглядывала их, испуганная количеством. Двадцать три шрама.

Теперь на эти шрамы смотрели рейнджеры. Усмешки сменились восхищением. Несколько желающих испытать его в деле тут же появилось — он увидел это по глазам. Признак обнадеживающий. Если возникнут трудности, именно на этих парней можно будет положиться.

Он продолжил, не дожидаясь, пока кто-нибудь заговорит:

— Ну, вот и отлично. Нам в любом случае не стоило бы проливать здесь кровь. Президент Соединенных Штатов выбрал именно меня для руководства этим заданием по той причине, что никто не справится с ним лучше, чем я, — а почему, вы никогда не узнаете. Просто поверьте — наш успех или провал вызовет мировой резонанс. Мы должны справиться, и поэтому вы должны мне доверять. Все понятно? Капитан?

Семь часов спустя они летели над Тихим океаном — Томас, капитан Джонсон, отряд рейнджеров и куча высокотехнологичного железа, которого хватило бы, чтобы утопить небольшую яхту. Транспортник «Globemaster С-17» был снабжен, кроме того, электронным наблюдательным оборудованием. Десять часов полета до пункта назначения, три дозаправки по дороге.

Бойцы Джонсона все-таки не совсем понимали, как держаться с Томасом. Конечно, громкие слова и несколько шрамов — это еще не кулак, прилетевший в челюсть. И потому он не мог быть уверен в них до конца. Все бы отдал, лишь бы рядом были сейчас Майкиль и Уильям.

Впрочем, скоро выяснится, кто есть кто…

Томас опустил спинку сиденья и под тихий гул моторов заснул. Погрузился в сновидения.