Понедельник, 6го января, до полудня
«Секретарь» было одним из милых архаичных титулов, которыми изобиловал Оксфордский университет. На первый взгляд подобная работа предполагала, что некая личность обладает сверх способностями в стенографии. Однако Секретарь Экзаменационной Палаты, мисс Гибсон, не была хорошей машинисткой, а способности ее выражались в исключительных академических и административных способностях, которые десять лет назад привели ее на руководящую должность. С бледным лицом и стиснутыми губами мисс Гибсон сидела на высоком стуле, ожидая миссис Маргарет Бауман. Перед ней стояли три красных кожаных кресла. Слева от секретаря сидел мужчина, с меланхоличным выражением лица поглаживавший волосы рукой с хорошим маникюром, и в тот момент (мисс Гибсон даже и предположить такого не могла) размышлявший, насколько приятной была Секретарь в молодости. Рядом сидел мужчина помоложе – тоже полицейский, тоже в гражданской одежде – но более плотный и с более приятным выражением лица. Маргарет Бауман постучала и вошла, ей предложили сесть, и мисс Гибсон представила ей обоих полицейских.
– Вы живете в Чиппинг-Нортоне? – спросил Льюис.
– Да.
– На Чарлбери-Драйв 6, не так ли?
– Да. – Маргарет знала, что даже и эти односложные ответы выдавали ее напряжение дрожанием губ, а к тому же она стеснялась проницательного синего взгляда второго мужчины, направленного на нее
– И работаете здесь? – продолжил Льюис.
– Я тут больше семи месяцев.
– У вас были большие каникулы на Рождество, насколько я понял?
– Всего ничего – до прошлого четверга.
– Прошлый четверг, как видим, было второе января?
– Да.
– День после Нового года?
Маргарет Бауман ничего не сказала, хотя мужчина ждал – или надеялся? – какой-нибудь реакции от нее.
– У вас было много дел, предполагаю, – продолжил Льюис. – Купить продукты на Рождество, приготовить блюда, ну, и все такое?
– Да, много было дел с покупками.
– Слышал, что в Саммертауне очень хороший торговый центр?
– Да, очень хороший.
– А Вестгейт в центре Оксфорда – говорят, что он тоже не плох?
– Да, это так.
– Где вы занимались покупками – здесь, в Саммертауне, или в центре Оксфорда?
– Я купила все там, где живу.
– Значит вообще не ездили в Оксфорд?
Почему она заколебалась? Неужели лжет? Или просто обдумывала, чтобы быть уверенной?
– Нет, не ездила.
– Не ходили в парикмахерскую?
Маргарет Бауман потрогала правой рукой несколько прядей достаточно давно высветленных волос, при этом на ее лице промелькнула усталая усмешка: – Похоже, что ходила?
– «Нет, не похоже», – подумал Льюис. – Может, ходили в какой-нибудь косметический салон или клинику для процедур, понимаете, что я имею в виду?
– Нет. Считаете, что нужно? – Как ни странно, сейчас она чувствовала себя гораздо спокойнее, даже вынула бумажный носовой платок из сумки черной кожи и вытерла нос, удаляя следы от недавней простуды.
Со своей стороны, Льюис сознавал, что не достиг особого успеха своими вопросами.
– Ваш супруг работает в Оксфорде?
– Слушайте! Не могли бы вы мне подсказать, почему вы задаете эти вопросы? Предполагаете, что я совершила что-то плохое?
– Мы объясним вам позже, миссис Бауман. Проводится расследование, и мы задаем вопросы всем, и очень рассчитываем на вашу отзывчивость. Так что, пожалуйста, сейчас просто ответьте на наши вопросы, хорошо?
– Он работает в Чиппинг-Нортоне.
– Кем работает?
– Он почтальон.
– Совпали ли ваши рождественские дни отдыха?
– Нет, ему нужно было вернуться на работу на второй день Рождества.
– Значит, само Рождество провели вместе?
– Да.
– А на Новый год были вместе?
Вопрос повис в тишине комнаты. Даже Морс, который следил за небольшим пауком в дальнем углу потолка, перестал ковырять в зубах острым концом желтого карандаша. Сколько еще продолжится эта почти невыносимая тишина?
Внезапно Секретарь заявила тихим, но твердым голосом:
– Вы должны сказать правду полиции, Маргарет – так будет лучше. Только что вы солгали про посещение Оксфорда, так? Мы виделись в гараже в Вестгейте накануне Нового года, вспоминаете? Мы пожелали друг другу всего наилучшего.
Маргарет Бауман кивнула.
– О, да! Да, теперь вспомнила. – Она повернулась к Льюису. – Сожалею, но я забыла об этом. Ездила туда во вторник – посетила «Сейнсберис».
– А после вернулись и провели Новый год дома с супругом?
– Нет!
Морс, который все еще наблюдал за пауком, повернулся на своем стуле и посмотрел в лицо женщине.
– Где ваш супруг, миссис Бауман? – Это были первые пять слов, обращенных им к ней и (как показало дальнейшее развитие событий) оставшихся и последними. Но Маргарет Бауман не ответила прямо. Вместо этого, она открыла сумку, вытащила сложенный лист бумаги и подала его Льюису. Там было написано следующее:
31го декабряТом
Дорогая Мегги,
Ты уехала в Оксфорд, а я один дома. Знаю, что ты будешь расстроена и разочарована, но, пожалуйста, попытайся меня понять. Два месяца назад я встретил другую женщину и сразу понял, что влюбился. Думаю, что мне нужно разобраться в этом. Прошу тебя дай мне этот шанс и не думай обо мне плохо. Я решил, что если мы с ней уедем на несколько дней, то все прояснится. Ты хочешь знать, люблю ли я эту женщину, а я и сам еще не знаю. Она не замужем и ей тридцать один год. Мы поедем на ее машине в Шотландию, если дороги будут проходимыми. Никто не должен об этом знать. Официально я взял неделю отпуска на работе, хотя и не сказал тебе об этом. Я знаю, что ты почувствуешь, но для меня будет лучше все прояснить.
Льюис прочел по-быстрому письмо, а после этого посмотрел на миссис Бауман. Ему так показалось или в ее взгляде блеснула радость победы? Или же это была нотка страха? Он не был уверен. Но допрос, очевидно, приобрел неожиданный оборот и в этот момент он с радостью принял бы помощь Морса. Последний, однако, все еще разглядывал с необычайным интересом письмо.
– Вы нашли его, когда вернулись домой? – спросил Льюис.
Она кивнула.
– На столе в кухне.
– Вы знакомы с женщиной, о которой упоминается?
– Нет.
– Не слышали ничего от своего супруга?
– Нет.
– Достаточно времени ему требуется, для того, чтобы, хм, «все прояснить».
– Да. Не попал ли мой супруг в автомобильную аварию? Не поэтому ли…
– Нет, насколько нам известно, миссис Бауман.
– Это все, что вы от меня хотели?
– На данный момент, возможно. Мы должны забрать это письмо – надеюсь, понимаете почему.
– Нет, не понимаю почему!
– Оно может быть вообще не от вашего супруга – вы об этом не задумывались? – спросил Льюис медленно.
– Разумеется, от него! – При этих словах ее голос стал неожиданно резким и почти грубым в отличие от первоначальных любезных манер, и Льюис решил спросить еще кое-что.
– Можете ли вы быть уверенной в этом, миссис Бауман?
– Я всегда узнаю его почерк.
– Есть ли у вас что-нибудь другое, написанное им?
– У меня есть письмо, которое он мне написал – несколько лет назад.
– Не могли бы вы показать мне его, прошу вас?
Она вытащила конверт из сумки, сильно измятый, вынула из него письмо и подала его Льюису, который внимательно сравнил почерки на двух листках и подтолкнул его по столу Морсу. Тот, со своей стороны после минутного осмотра, кивнул: и профессионал, и любитель определили бы оба почерка как идентичные.
– Я могу теперь уйти?
Льюис не был уверен, пришло ли время закончить этот странно неудовлетворительный допрос, и повернулся к Морсу, который только безразлично пожал плечами.
– Сожалеем, что отняли у вас столько времени, мисс Гибсон, – сказал Морс после ухода миссис Бауман. – И, если можно, выделите нам комнату на час, будем вам очень благодарны.
– Можете остаться и тут, если хотите, инспектор. У меня много работы в здании.
– Как видится вам это дело, сэр? – спросил Льюис, когда они остались одни.
– Нам не в чем ее обвинить, не так ли? Не можем же арестовать ее, за то, что она забыла, что купила кило колбасы в «Сейнсберис».
– Нужно ли заходить так далеко, сэр? Все настолько удручающе.
– Как? Удручающе? Совсем нет! Мы просто смотрим на дело под ошибочным углом, Льюис, только и всего.
– Правда?
– О, да. А миссис Бауман мы многим обязаны – пришло время, чтобы кто-нибудь указал нам верный след!
– Думаете, что она рассказала правду?
– Правду? – Морс покачал головой. – Не верю ни одному слову из того, что она сказала, а вы?
– Я запутался.
– Запутались? Только не вы. – Он повернулся к Льюису, положив желтый карандаш на стол Секретаря. – Хотите знать, что случилось в Пристройке 3 в Новогоднюю ночь?