Десятью минутами позже телефон зазвонил снова и Морс почувствовал всем своим существом, что это Кристин Гринэвей. Это был Стрейндж.

– Значит, тебя уже выписали, Морс, а? Хорошо. Слышал, что туго тебе пришлось.

– Я уже поправляюсь, сэр. Очень мило, что вы позвонили.

– Спешить не надо, знаешь – с твоим возвращением, я хочу сказать. В данный момент нам нужны люди, но дай себе несколько дней отдыха – пока придешь в себя. Деликатная штука, желудок, знаешь ли. Почему бы тебе не попробовать уехать куда-нибудь на пару дней – новая обстановка, отель на четыре звезды? Ты можешь себе это позволить, Морс.

– Спасибо, сэр. Между прочим, мне дали отпуск по болезни на две недели – от больницы.

– Две недели? Две недели???

– Так ведь, деликатная штука желудок, сэр.

– Да, но…

– Вернусь сразу, как только приду в себя, сэр. И может быть, мне не повредит, если последую вашему совету – съезжу куда-нибудь ненадолго.

– На тебя хорошо подействует. Мой шурин (Морс застонал про себя) только что вернулся из чудесной поездки. По Ирландии – по южной Ирландии – на машине – Фишгард, Дан Лайохейре, потом западный берег, знаешь, Корк, Керри, Килларни, Кенмэр – рассказывал, что было чудесно. С телескопом невозможно найти террориста!

Очень мило, что Стрейндж позвонил. И как сидел в кресле, Морс протянул небрежно руку к полке для «больших книг» и взял Атлас мира, в котором Ирландия была зеленожелтым ромбом на странице десятой – одна из стран, которую Морс не намеривался посещать никогда до этого. Несмотря на то, что ошибки правописания неизменно вызывали у него гнев, он признался себе, что ни за что бы не справился с написанием «Дан Лайохейре» даже после десятка попыток. А где был Керри? А, да! Вон там, западнее Трали – попав в нужную часть карты – он передвинул палец выше по береговой линии до Голуэй Бея. И тогда увидел его: Бертнабой Бей! И неожиданно мысль прокатиться до Кенмэра, показалась ему непреодолимо привлекательной. Одному? Да, вероятно придется ехать одному; но он не имел ничего против этого. В какой-то степени он был самодостаточен по характеру – обычно он чувствовал себя более несчастным в присутствии людей, несмотря на то, что никогда не был полностью счастлив, когда бывал один. Было бы прекрасно, если бы можно было поехать с Кристин, но… и на несколько минут мысли Морса вернулись в отделение 7С. Он пошлет поздравительные открытки Эйлин и Фионе; а может быть и Уогги Гринэвею? Да, это был бы очень милый жест: Уогги был в умывальной, когда его выписывали, а он был старым приятелем.

Морс вдруг ощутил, как от волнения его кровь запульсировала в жилах, а потом от затылка разлилась по плечам. Его глаза расширились и заблестели, как будто какой-то внутренний ток пробежал по телу; и он, улегшись в кресло, медленно улыбнулся.

Каков был, спросил он себя, установленный порядок эксгумации в Ирландской республике?