Глава 13. Жажда происхождения
Просторные апартаменты, резная мебель, золотые статуэтки и красочные картины в багетах редчайшего орнамента наполняли комнату богатым убранством и несомненным уютом. Мягкая перина, шёлковые простыни, в которых отдых превращался в идиллию свободы от бренного, незнающего покоя мира. Но почему-то именно сегодня от всего этого в душе веяло холодом, морозом, сковавшим изнутри плоть.
Хрупкая девушка лежала на большой кровати, давая отдых мыслям. Покои императора были совсем близко. Нет, она была одна. Всю свою жизнь, одна!
– Вот уже семнадцать лет прошли, как я начала поиск, но мне так и не удалось закончить дело, ради которого стоило жить. Время шло, проходили дни, а этот гнусный выродок продолжал жить и пользоваться всеми благами мира. Подумав об этом, Кира ощутила не поддельную горечь и нескрываемую ненависть. И так, мне известно, что заказчиком был Валонрай. Чёртово имя, будь оно проклято. Только в одном Линаре тысячи Валонраев. Узнать бы ещё хоть какую нибудь мелочь, хоть саму цель убийства, зачем ему это было нужно? – задавалась вопросом Кира, никак не получая ответа.
Стало ли для меня открытием, что подлинный убийца жив? Конечно, стало! Надо мной сыграли злую шутку, подсунув не того человека. Сделали из меня убийцу того, кого я не желала убивать. Моя месть, будет от этого ещё слаще. Использовали мой талант в своих целях. Ничего… возмездие настигнет, стоит мне только найти его.
Всё что можно было предпринять, она уже сделала. Пустила слухи, расспрашивала, искала. История смерти её родителей пересказывалась из уст в уста и была у всех на слуху. Неделя за неделей, стремительно убегало время. Накопленные Кирой деньги уходили на поиск всех известных Валонраев, на этом богом забытом земном шаре. День за днём проходили в отыскивание ключа к полному имени. Накапливаясь, дни почти сложились в тщетный месяц. Вот уже, двадцать шестой день безрезультатных поисков подходил к своему завершению.
И всё же месть многогранна! Я, к примеру, хочу покончить с тем, что преследует меня с самого детства, а повелитель иначе, сам преследует своё беспокойство, желая смерти собственному сыну. Эта мысль о императоре поглотила её, даруя возможность хоть на секунду оставить эмоции. Вспоминая разговор в лабиринте с Немидасом, она не могла заснуть, пытаясь найти отклик в себе, на тот вопрос, на который у неё не было ответа. Но, что-то навязчивое внутри, подсказывало заглянуть в глубины сознания.
– Кровь – признак родства! В ней заложено с рождения, быть человеку тем или иным! Но окружение, извращает наше сокрытое виденье, – тогда сказал Император. – Допустим, он пекарь… значит и сын его будет пекарем. И не потому, что он хочет быть пекарем, а только из-за того, что реальность заставит его быть сыном своего отца. К примеру, зачем ему выбирать свой путь, прилагая титанический труд, если родитель ещё с детства обучил его своему мастерству. Следовательно, если я император, значит, и сын мой станет императором, – с понятным отвращением вместе с плохо скрываемой печалью произнёс Немидас, помедлив, продолжил. – А если и нет, то будет, всё равно стремиться к власти. И это уже вытекает из первозданной темноты, заложенной в каждом человеке. У кого-то она меньше. У других же сущность подобна мгле, и они готовы идти по головам, чтобы добиться своей цели, не зависимо оттого, к чему придут после совершенного деяния.
– Если исходить из вашей логики, во мне всё от моих родителей. Но, никто из них не обладал такими талантами, как я, – произнесла Кира, держа императора под руку.
– Скажем так, ты исключение! Исключение, созданное тем же самым окружением. К примеру: тебе Кира, слава не нужна. Другие же, стремятся чего-то добиться, воспеть свою уникальность! – произнёс Немидас, продолжая неторопливо идти. – Допустим, зачем новобранцы записываются в армию, чтобы возвеличить своего Императора? Да нет, чтобы прославиться на героическом поприще, сделать себе имя.
– Вы сейчас говорите о других. Но, как же Вы? – спросила Кира, с детской наивностью в голосе, внимательно на него смотря.
Немидас воздел руку к небу. – Могу сказать следующее, если Император не возвеличит себя венцом славы, тогда его правление будет недолгим.
Стук в дверь вернул в реальность, – Да, да… входите, – сказала Кира поднявшись. В дверь зашёл слуга, вместе с мальчуганом. – Прошу прощения, но этот господин отказался отдавать записку, предназначенную Вам, – сказал придворный.
Мальчуган был ребёнком улицы, таким же, как когда-то она. Беспризорник передал смятый листок, на котором было написано следующее: Интересующая Вас персона, по имени Валонрай Де Шеньтье, пребывает в должности сенатора, в Линаре. В названые вами сроки он состоял при службе судье Де Гю Маре, чем заслужил своё повышение…, – прочитав до конца она обмерла. – Вот оно что! Кира достала серебряный атит, подбросив в воздух в сторону мальчугана, сказала придворному, – Проводи на кухню и распорядись, чтобы его накормили. Когда дверь закрылась, повторила себе, – Теперь, всё складывается.
Это открытие вернуло её к тому, недавнему разговору с Императором в лабиринте, указав на правильность её мышления.
– Власть в руках безответственных людей, болезненна для народа, да и в целом для Империи! – сказал тогда, Немидас.
– Я это понимаю, и вы. Но тогда, почему они рвутся к власти? – Спросила Кира, – Вот этого мне не понять. Почему бездарности пытаются получить высокий пост, не исполняя свой долг и данное обещание людям служить. Обжираются, берут мзду даже за то, что им не принадлежит. Разве это справедливо?
– Коррупция, не может быть без власти, как и наоборот – ответил, засматриваясь на небо, Император. – Так устроен этот мир. Одно, дополняет другое!
– И Вы с этим смирились, я понимаю так?! – сказала Кира, как бы не веря услышанному.
– Нет, не смирился. Я, это принял! Я понял главное не сразу, это пришло с годами. Все труды человека, его низменность и порочность вызывают чувство борьбы, желание подняться из затхлой массы на вершину, где дышится полной грудью. И я, достаточно удачно этим пользуюсь.
Вернувшись из воспоминаний, Кира подумала, – Вот до чего доводит борьба, приводя к власти таких индивидов, как сенатор. Для него комфортней там, на вершине, где всё зависит от него одного и его решения влияют на сотни людей.
Теперь для неё всё встало на свои места. – Придётся начать с начала, – пришла к заключению Кира. Взяв листок бумаги, вывела слово «мотив». Больше не может быть ошибок! Старый сенатор занимает эту должность, как мне кажется, около пяти лет. Проверить. Нужно разузнать, кем он был до этого? Что его связывает с исполнителем? И главное, зачем ему было прибегать к убийству моей семьи?
В течение, каких-то получаса, Кира уже знала всё, как он живёт, где сейчас находиться и о чём думает. А думал сенатор, как продвинуться выше. Вот для этого, он и навёл её, тогда давным-давно не на того человека. Если бы тогда, месть меня удовлетворила, он бы продолжал жить, как ни в чём не бывало. Нет, нужно с этим покончить, немедленно! – сказала себе Кира.
Теперь, добраться до герцога, истинного убийцы родителей было не сложно. В самом деле, он, пожалуй, всегда был лишён осторожности. Нет, не убийца, который был орудием в руках богатого человека. И не посредник, который теперь тоже освобождён от уплаты долга. Заплатив за вину кровью, они были вычеркнуты из жизни, хотя и скрывались в отличие от «бесстрашного» сенатора.
Во Дворец Правления, Кира пробралась после заката. Затаилась, продолжая бесшумно дышать и слушать, стоя за шторой высокого, просторного зала министров. Дело предстояло простым. Секретарь перебирал бумаги и как обычно, должен был оставить сенатора наедине с собой, чтобы спуститься и потребовать извозчика. Единственная, на первый взгляд возможность, когда он остается без охраны. И этого времени было бы достаточно, чтобы отомстить и также незаметно уйти. Трудность была только одна и то, не значительная. Как выглядит сенатор, Кира знала только из слов осведомителя. По этой причине, ничего не оставалось, кроме как ждать, когда покажется подходящий по описанию и появится возможность для желанного правосудия. В конце дня он точно пройдет мимо, чтобы отправиться домой.
В этой жизни Кира ещё не встречала чиновника, который полностью отдавался бы своей работе. Её не покидала приставучая мысль: «Если истинный виновник, будет продолжать жить на этом свете, я не прощу себя».
Ждать долго не пришлось. Показался последний посетитель, черноволосый, сильный, высокий мужчина, который не соответствовал приметам, но он был знаком ей не понаслышке. Его имя… да, точно, Анри! Рыцарь, какого-то ордена. Кроме того он сейчас занимает не последнее место в планах Императора. – Кира, на мгновение задумалась, а после вспомнила его полное имя. – Гемион Анри Де Фардет. Что ему-то здесь надо? Не понимая происходящего, продолжала наблюдать.
По длинноскулому лицу и горделивому взгляду было видно, что он настроен серьезно. Весь такой важный, подошёл к секретарю, услышав следующее. – Подождите, сенатора нет. Кира подумала. – Что, его ещё нет?
– Он сейчас подойдёт…
После чего, Гемион начал ходить туда-сюда, рассматривая зал. Задержал свой взгляд на том месте, где стояла, скрытая от наблюдения, Кира. Заметить он меня не мог, – подумала Кира, сохраняя полную собранность. Императору не понравится убийство на глазах у всех, но это и не важно! Я не могу больше ждать. Уже и так, слишком много времени прошло с запоздавшей местью.
Наконец, похожий по описанию зашёл в зал министров.
– Вы свободны! – сказал сенатор секретарю. Подойдя к Гемиону, поприветствовал. В это время, секретарь вышел. Кира продолжала наблюдать.
– По какому Вы делу? Простите, я тороплюсь, – небрежно спросил сенатор.
– Хотел бы Вас попросить, оставить свои притязания к Ианте. Эта особа, сейчас является моей гостьей, – сказал Гемион, как было видно, с трудом подобрав слова.
Ну вот, – подумала Кира, сейчас будет деликатный разговор, который затянется надолго и прощай возможность.
Но, сенатор ничего не отвечал, лишь пристально смотрел на него своим гнусным, лишенным всякого уважения, взором.
На это Гемион уже жёстче сказал. – Я в курсе по поводу всего и требую, чтобы вы оставили её в покое.
– А… значит вот как. Это моё дело! – произнёс сенатор, изменившись в лице. Побагровев, уже громко, добавил. – Вон отсюда! Чтоб больше, я вас здесь не видел. Проваливайте! В этот момент вернулся секретарь. Его только здесь не хватало, – подумала Кира, наблюдая за этой неожиданной сценой.
– Ну, знаете ли, – сказал Гемион, вознамерившись уйти. – По-хорошему не получилось, будем решать по-плохому.
– Просили передать срочно! – сказал секретарь, тонким голосом и протянул сложенный надвое лист. Сенатор пробежался по записке глазами. А после было то, что Кира поняла сразу, заметив как на его лице, выступила сильная испарина.
– Постойте, куда же вы! – проговорил сенатор, окликнув уходящего Гемиона. – Вы меня неправильно поняли, я просто проверял вас. Теперь я вижу, вы настроены серьёзно. Пойдёмте, я провожу вас! А нет! Лучше поедемте ко мне домой и за ужином обсудим мои извинения. Хорошо?
Прям извергает лесть, – подумала Кира. Сплошная любезность, и это могло означать только одно: на горизонте появилась новая проблема, называемая неаккуратностью. Кто-то из его людей успел ему напеть, что я за ним охочусь.
«Не торопись. Всегда будь собрана», – основное правило, и я его нарушила. Поторопилась, проявила эмоции. Недопустимо! Нужно было быть осторожней, пытаясь получить информацию.
Как только все вышли и захлопнулась дверь, Кира тут же выбралась наружу, тем же путём, как сюда забралась. Взяв экипаж, последовала за ними, выезжая за город к усадьбе, в которой как уже знала Кира, герцог и имел счастье проживать свои годы. Отпустив экипаж, пробралась в палисадник. Заглянув в окно, нашла их. Ужинать, видимо, не стали. Стоя в зале, о чём-то говорили.
Во дворе было обилие вооружённой до зубов стражи. Но, что-то собрало их всех в одном месте?! Веселясь, они были заняты игрой в чок-шо. Новая игра занимала всё внимание хранителей покоя сенатора. Вот такая, ненадёжная защита и охрана дома! – подумала Кира, изумляясь. Пробравшись внутрь, почти бесшумно, да и эта осторожность была излишней, услышала наконец их разговор.
– Ну, разве с вами такого не было. Она мне очень понравилась. Виноват! – донёсся льстивый голос сенатора. – Согласен, я давил на неё. Но, разве вам не знакомо чувство, когда тебя отвергают? Ну, конечно же… нет. А это вы знаете обидно и больно! Я разумеется, желаю ей только добра. А что вас, связывает с Иантой? Тоже, попали в её сети?
– Отнюдь нет, ничего! Она рассказала, что её беспокоит, – вторым голосом был Гемион. – Я, вызвался ей помочь.
– Ну так, это же замечательно, – продолжал сенатор. – Коль вас ничто не связывает с ней, зачем она вам? Я же буду о ней заботиться. Она не будет ни в чём нуждаться. А её дочь, получит лучшее образование в нашей Империи и станет хорошей партией на удачный брак. У них обеих будет будущее. Отдайте её мне!
– Не мне решать за неё. Тем более, насколько я знаю, она уже решила. И её ответ, нет!
Кира, облокотившись на стену сползла присев, слушая и наблюдая со стороны, чем же этот напряжённый, но пока спокойный разговор закончится. Сенатор, немного помолчав, начал повышать тон.
– Ты упёрся, как баран. Не мне решать, не мне решать… Ну скажи, зачем тебе второсортная девка? Или ты это делаешь, чтобы пойти против меня?
– Здесь я, по вашему приглашению, – сказал Гемион, проявляя завидную выдержку. – И мне не нравится, как вы со мной разговариваете!
Сенатор продолжал уже без всякой любезности. – Как там тебя в твоём паршивом ордене называют… магистром? Так вот, магистр! Ты, собираешься уладить проблему, которая тебе не по зубам. Стоит мне, отдать приказ, что её благоверный был шпионом и её схватят, арестуют, и не будет больше споров. Дело, за малым! Ты, всего лишь управляешь кучкой рыцарей. Моя же вотчина, весь город. И, что я захочу, то и будет! Давай так. А что! Поедем к тебе в имение, она мне отдастся. И всё, она мне не нужна, пусть летит птичкой дальше.
Гемион вскипал от ненависти и ярости к этому уроду, который имея власть, пользуется ей как хочет, поправ все законы. Не зная деталей разговора, в целом о чём идёт речь, Кира тоже вскипала.
Герцог же говорил всё громче. Разразившись противным искусственным смехом, продолжал. – Ты на это не пойдёшь, да мне и не это нужно, – сказал сенатор, также заметив ярость, написанную на лице Гемиона. – А что, неприятно слышать! А вот и мне не приятны твои условия. Ишь выискался, индюк. Я требую следующее: либо она соглашается с моими условиями, либо пусть идёт к чёрту, в прямом смысле этого слова. И ты ей, ничем не поможешь. Завтра я подпишу приказ о её аресте. И если она не будет со мной, её будут иметь стражники, по кругу, те самые… ты знаешь, о ком идёт речь.
– Ты не посмеешь, – выдавил Гемион.
– Да пошёл ты! Ещё будешь указывать мне, что делать, – сказал сенатор, подойдя к нему ближе. Тебе разве неизвестно, что случается с привлекательной девкой, когда так кстати говоришь – развлекитесь ребята! Так вот забью на спор, что она после этого не захочет жить, удавится.
– Ты забываешься, – выдавил Гемион сквозь зубы, – император не позволит тебе делать, что заблагорассудится.
Не унимаясь, сенатор продолжал. – Меня не интересует, кто ты и какой должностью там обладаешь. Меня, также не интересует, благоволит ли тебе император. Я скажу тебе, что ты сделаешь сейчас! Ты пойдёшь к себе, хорошо подумаешь своей головой, а сегодня ночью твои слуги привезут её. Я буду кувыркаться с ней в постели сегодня и завтра, пока она мне не надоест. Запомнил…, а теперь пошёл вон!
Гемион, не удержавшись, двинул со всего маху сенатору в лицо сбив его с ног. Резкий хруст сломанного носа, застал врасплох даже Киру.
– А знаете что, – сказал без всякого притворства Гемион. – Пока я слушал весь ваш трёп, мечтал как буду лишать вас жизни, на которою вы просто не имеете право. Скажем так, я готов услужить всему этому грёбанному миру. Но сейчас вижу, что вы этого не достойны. Я не буду вас убивать.
Кира почувствовала его внутреннюю борьбу. Герцог попытался подняться с пола, но у него не вышло и ему ничего не оставалось, как продолжать со страхом и бессильной злобой, слушать того, кто стоит над ним.
– Скажите, зачем мне марать руки в вашей крови. Портить свою репутацию из-за вас, мелкой падали, которую можно истребить в любой момент. И не будет больше проблем. Не нужны будут все эти усилия, уговоры оставить её в покое.
– Вы не понимаете, с кем связались! – прогнусавил с ненавистью, отползая, держась за кровоточащий нос, сенатор.
– Понимаю… вы – жук навозный, и раздавить вас было бы благом. Но я не буду портить, скажем так, себе карму. Мне известно, что вас уже измерили на весах правосудия. А вот и приговор: вы не достойны жизни!
Гемион подошёл, распахнул входную дверь. Напоследок, как будто себе, сказал. – Не томи, эта падаль не заслужила право жить. Я, не буду тебя останавливать!
Кира поняла. – В этот раз, мне не удалось остаться незамеченной, но это и неважно. Выйдя в освещённый свечами зал, повернув голову на бок, она смотрела, показавшись на глаза тому, кого так долго искала, копя свою ненависть и обиду столько лет.
* * *
Спускавшись по уходящему склону, то резко, то плавно сужающемуся вниз, проконсул всё не сдавался, пытаясь разговорить почти неразговорчивого спутника. Как будто не нуждаясь в собеседнике, проконсул описывал всё, что попадалось ему на глаза. Тактично выслушивая, поражающегося новыми технологиями, Цурин не замечал, как ловко ему удаётся порой бессмысленную мысль перевести в тему о политике. Было ясно, что он ходит вокруг да около, чего-то избегая и тая.
– Вы, никогда не задумывались, как люди строили эти висячие мосты? Сколько жизней положил мир на технологию, на развитие. А как мы всё это используем, не ценим, живём даже не думая о трудах и чужой жизни!
Решив перейти с пассивного слушателя в активного, Цурин заговорил. – Мне кажется разговор, который вы завели о ценности, как вы говорите, жизни простых людей, начат неспроста. К чему-то ведёте, я правильно понял?
Проконсул, сидя на своей лошади, ехал неуверенно. За ним пешим ходом следовали двое легионеров, ведя под уздцы своих навьюченных коней. Цурин уже пожалел, что поравнялся с ним, слушая его философские дилеммы.
– Нет! Просто пытаюсь увлечь вас, какой-нибудь темой. Приятная беседа скрашивает утомляющую дорогу. Вы, согласны со мной?
– Согласен! – ответил Цурин, сдерживая Фокуса, чтобы он не пошёл рысью. – Тогда лучше расскажите, вам, как лицу доверенному, так сказать приближенному, наверняка известно больше, чем мне!
Проконсул напрягся. – Что вы имеете в виду?
– Я слышал, в столице, были недавно беспорядки. Как там теперь настрой?
– Знаете, всё замечательно! На несколько сотен людей стало меньше, и на этом всё, как будто само прошло. Империю лихорадит и я бы сказал это нормально. Юная принцесса подогревает своим видом народ. Праздные наряды, сами понимаете, люди бедствуют, а она показывается на балах в дорогих украшениях. Не за горами те дни, когда она получит наконец власть. Если честно, я боюсь этого времени. Хотя с другой стороны, ну поправит денёк другой, и не будет больше в нашей Великой Империи размалёванной Императрицы. Придёт на престол, более достойный кандидат. А лучше всего, построим новый строй, без императоров, без их самодурства. Правда, это всё мечты, хотя я бы сказал, очень даже приятные!
– Слышал я уже, эти идеи, – сказал Цурин, пригибаясь под веткой дерева. – Разве не помните, был как-то, лет пятьдесят назад, один трепач, маленький такой, лысый, да ещё очень сильно картавил. Мне ещё отец рассказывал. «А дорога наша – верная!» – нёс всякий бред, так мало того и верил в него.
– Да, да! – сказал проконсул отпустив одной рукой повод, но тут же содрогнувшись, пытаясь не подавать вида, вернул руку обратно. – Его идеи были весьма популярны: свобода, равенство, братство.
– И чем он закончил? Припоминаю, из рассказа отца, если не подводит меня память, на эшафоте!
– Безусловно, печально лишиться такого человека. Мир потерял очень много. Может быть, ему бы и удалось воплотить свои идеи, но, увы.
Среди высоких деревьев и зелёной листвы пробивались лучи солнца. Тропа заросла полынной травой. Не многие путешественники пользовались этим маршрутом.
– Кажется, это река! – сказал проконсул, указывая в сторону редеющих деревьев. Звук щебетания птиц заглушался быстрым потоком течения каменистого русла. В образовавшихся порогах и перекатах внушительно бурлила вода, расплёскивая недюжинную силу. Как только приблизились ближе, их лица обдало влажной прохладой.
– Давайте пройдём вдоль реки. Вон там… она заужена. Видите… вроде бы мельче, – прокричал Цурин, указывая на перекат.
Ведя лошадей по берегу реки, проконсул снова начал говорить. – Остановите меня, если я не прав…, мне не даёт покоя один вопрос. Вот, вы говорите, что нападение было и у вас есть информация. Прошу прощения, важная информация, – задыхаясь, прокричал проконсул. Но, как вы об этом узнали? Я вам отвечу. Вы могли узнать… только, если сами принимали участие. Я не прав?
– Почему же, вы правы! – ответил Цурин.
Шум, всё наполняющий слух, мешал продолжать беседу. Задыхаясь, проконсул махнул рукой, что скорее всего означало, перейдём реку и продолжим.
Вода доставала до колен, держась почти на одном и том же уровне в начале и по всему проходу протоки. Застланная дном галька ставила западню, поскользнуться, ступив в впадину. Миновав переход, взошли на травянистый берег. Зайдя в чащу, развели костёр, чтобы подсушить мокрую одежду и немного передохнуть.
Проконсул, расправив ноги, сидя на подложенной кошме, обратился к Цурину. – Вы слышали речь, которую пересказывали потом многие, ту самую легендарную речь полководца, при битве на краях «Ольдакар-Милены»? То сражение, я не забуду никогда! – произнёс мечтательно проконсул, вспоминая прошедшие героические дни славы.
– Нет… к сожалению! Хоть я и участвовал в битве, именно тогда, меня с несколькими легионерами отправили на разведку. Мы должны были установить, будет ли подход пополнения вражеской армии с тыла. Так что, увы, но как бы я не желал, слышать речь великого полководца, я не мог.
– Ничего, я вам перескажу, – заверил проконсул, внимательно на него смотря. – Так вот, он произнёс эти слова для всех присутствующих: «Каждый легионер ценен для себя, но в первую очередь для своего командира. Если полководец, не будет оплакивать каждого легионера, то грош цена этому полководцу, ибо его значимость пропащая и важность низложена. Будут преданы забвению, все его начинания. Потому что, если голова защищая – не ценит свои руки, лишится их. Ибо полководец – это голова, командиры – зрение, обоняние и слух, а легионеры – это руки и ноги. По делу их разделяют их, коих на действие, коих на противодействие».
Выдохнув, проконсул дополнил. – Прям, как по военной теории! Знаете…, а я с этим утверждением не согласен, – сказал, через мгновение, сделав паузу. – Я считаю, что если командир ценит своих подчинённых, он относится к ним иначе. Вот предположим, что вы были… одним из командиров, при этом недавнем столкновении, – посмотрев по сторонам, добавил, – которого, не было!
– Допустим! – Цурин уже начинал понимать, к чему он ведёт.
– Вам не интересно, что стало с четвёртым легионом, да и в целом, что стало с вашими людьми?
– Интересно! – сказал Цурин, прищурив взгляд и внимательно наблюдая за его дальнейшими действиями.
– А я вам расскажу, – ответил восторженно проконсул. – Нет больше вашего легиона и нет больше вас. Скажем так: вы – призрак былой славы.
Сидящие рядом с двух сторон легионеры, схватили мёртвой хваткой руки Цурина. Сопротивление было бессмысленно, они были настороже готовые ко всему.
– Свяжите его, – сказал проконсул, поднимаясь и подвязывая свой кушак. – Дальше дорога вверх к мосту будет плавной, спускаться с лошадей почти не придётся. Так что, поедете связанный, на своём жеребце. А то я же вижу, что вы начинаете понимать, что я что-то задумал, – подморгнув, подойдя к своей лошади, добавил проконсул. – Ну, что же вы, поехали, время так сказать не терпит.
Ехать было неприятно и неудобно, но одно маленькое преимущество всё же присутствовало. Цурин начал говорить. – Может, раз уж мы разговорились и сняли маски, расскажите, зачем вам всё это нужно?
– Пожалуй, – сказал проконсул с нескрываемой ухмылкой на лице. – Если вы пообещаете поведать, как же вам всё-таки удалось остаться в живых, да ещё отдельно от своей первой когорты… центурион!
– Хорошо, но только после вас! – решительно ответил Цурин. Говорить было сложно, особенно в таком лежачем положении.
– Я бы назвал это, сущей необходимостью, – сказал проконсул, начиная рассказ. – Жил был один, как он сам себя называл «геолог», который выдвинул забавную на первый взгляд теорию. О чём она, точно не знаю! Мне лишь известно, что он, так сказать, придумал методику по поиску залежей мерда.
Искал, значит он, мерд и у нас в империи и в регнардской. Наладил знакомства в нашей столице Велфар, а так же в золотом городе Линаре. Так продолжалось больше десяти лет. Искал он, то там, то тут. Наблюдали, значит, мы за его работой. Чудак конечно, но мало ли, а вдруг. Как говориться, фортуна любит дураков. В общем, отправился он опять в Регнард и нашёл же! Решил он, значит, обменять толику добытого мерда. Вернулся домой, расспрашивал, нашёл посредника. Само собой, посредник был наш человек. Представь, даже не пришлось его пытать. Как только ему рассказали, что его ожидает, выдал всё, как на духу. Дальше, мы столкнулись с проблемой. Способ по поиску, он конечно нам передал, но оказалось, что мерд, доступный к добыче, есть только на территории Регнарда и только в одном месте.
Цурин молчал, понимая, как был обманут. Не он один! И ради чего? Ради чужого обогащения!
– Вот тогда, нам и понадобился отвлекающий манёвр. Регнардцы, если бы им ума хватило узнать то, что знаем мы, ни за что не отдали бы нам мерд. Да и как перевозить добытую породу? Вот тогда и родился план растянуть границу Регнарда, подставив не в меру поднявшегося трибуна, метившего в сенат. Трибун Луций Октавий, подошёл на эту роль лучше всего. Ему не хватило мозгов подумать, ну на кой нам нападать на нашего союзника? Ради чего? Ради разграбления паршивых поселений! Для нашей империи, легион – это вполне восполняемый ресурс. Три тысячи душ стоят немного по сравнению с тем, что станет с нашей Империей, после завладения такими запасами мерда.
Я буду так добр, что расскажу больше, – произнёс проконсул, уже без уловок. – Весь командный состав уже казнён, а остальные перешедшие нашу границу легионеры, скажем так, стали жертвой несчастного случая. Так что, увы, но так получается, что вы последний человек, который принимал участие в этом кровопролитии. Нападать на мирные поселения дружественного нам государства, – проконсул покачал головой, цокая. – Какие изуверства!
– А теперь, ваша очередь рассказывать, – проговорил тучный политик, посмотрев на связанного.
– Считайте это чудом! Меня подобрали раненого, выходили, дали второй шанс.
– Ха, ха, ха – засмеялся проконсул, всё так же крепко держась за повод. – Вы знаете, что такое везение? Может это шанс, который даёт жизнь? Я слышал версию некоторых людей, которые говорят, что везение – это миф, и каждый человек сам позволяет себе быть везучим, когда уверен в себе. Другой же, неуверенный в себе, ничего не получает от жизни, собирая, так сказать всё, что ему подсовывают. Вот, что значит, чёрная полоса и белая.
– Я бы сказал, что лучше пусть будет стабильная серая! – проговорил Цурин, пытаясь незаметно освободить связанные руки.
– Ладно, довольно философии, – прервал себя же разговорчивый политик. – Мы уже поднялись, так что с огромным сожалением, я попрощаюсь с вами. Досадно, – произнёс проконсул с искренностью в голосе, – но ваша компания была приятна.
Подойдя сзади, легионер попытался спустить связанного на землю. Цурин же, всем весом упираясь в коня, завалился на легионера. Вытащив у него короткий нож, освободил себе руки, перевернулся в бок, освободил ноги. Быстро вскочив на своего рысака, пришпорил, крепко прижавшись к его шее. Характерному другу, это не понравилось. Конь, со всей силы лягнул копытами по подбирающемуся сзади легионеру сбив его с ног, а после помчался по ненадёжному мосту. Цурин отстранился от парализующего страха высоты, видя лишь свою цель, конец моста на горизонте.
* * *
Серый и пегой мерины держались большака, унося всё дальше двух друзей и неожиданную попутчицу, волею случая присоединившуюся к их благородному пути. Вар ехал один, взяв весь груз. Финиган же с Майей, которая ну никак не хотела даже общаться с Варом. Каким-то не понятным образом, священник нашёл с ней общий язык. Их разговоры, то и дело сменялись шутками и озорным смехом, лишь прерываясь от того, когда её взгляд пересекался со взглядом Вара, и тут же она становилась смурнее ночи.
– Характерная! Надо было брать одну из доступных! – подумал Вар и тут же укорил себя. Внезапно на него, отчего то накатила безотрадная кручина, и захотелось прижаться к холке и понестись рысцой. А, почему бы и нет! Пришпорив, послал пегого в галоп, неудержимым вихрем мчась вместе с ветром, уносясь от всего, что гложет и держит. Вырвался вперёд, не пытаясь увлечь за собой других. Спутники остались где-то позади, скрывшись за зелёными деревьями. С таким трудом он заставил себя удержаться от вольной жизни и перевёл коня в шаг, а затем и вовсе остановил. Потрепав своего пегого по холке, проговорил. – Молодец, хороший мальчик! Но, лучше подождём их.
День подходил к концу. Ночное светило поднялось в небо, обнажая очертания полной луны. В полусумраке покидающего заката подъехал с попутчицей священник.
– И, куда теперь? – спросил Вар, смотря на заросли высокой травы, которая поднималась на уровне всадника. Лишь дорога была примята, проезжающими телегами. – Я так понимаю, приехали, – обращаясь к девушке, повторил Вар.
– Сейчас узнаем, – сказала она. Спрыгнув с лошади, подошла к обрюзгшей старухе, опирающейся на трость, ковыляющей мимо. – Не подскажите, как добраться до земли барона? – спросила девушка.
– Так вот миленькая, вы уж на ней. Ехали бы вы своей дорогой, подальше отсюда. Плохая, эта земля и люди здесь скверные, что не вор, то убийца, всяк хуже худшего.
– Нам нужно в «Обитель отчаянья», – сказала Майя подойдя ближе. Взяв старуху под руку, помогла ей идти. – Укажите направление?
Старуха обернулась, взглянула на её спутников, которые сидели на лошадях, задержав свой взгляд на Финигане, удивлённо произнесла.
– А вы куда? Живу долго думая, что ведала всё, но зрею впервые, что бы в «Обитель греха» так рвался священник. Иль вас, эта погань тоже к себе тянет? Стыдно должно быть!
– А я что, я не…
Девушка его перебила. – Так куда?
– Чёрт с вами, – сказала старуха, – но, он вам тоже не помога, заблудшим. Вон туда вам, «Чаянье» через просеку, вдоль дороги, а там увидите. Негоже вам, святой отец, – сказала старуха помотав головой. – Свят, свят, – и отмахнувшись от них рукой, пошла своей дорогой.
– А что я… – сказал, недоумевая Финиган. – Доброе благородное дело!
– Ну, ну… знаю я ваши благородные дела! – произнесла старуха, всё отдаляясь.
– А я ещё не знаю, – сказала Майя, стоя рядом с лошадью Финигана.
– Руку дай, помоги забраться. Или был благородный, да весь вышел?
– Насмешила! – сказал Вар, поправляя груз, который немного мешал.
– Ну что, едем освобождать невольницу?
– Что ты понимаешь о том, как быть в рабстве, – проговорила Майя презрительно смотря на него, – да ещё столько лет? На её месте, я бы лучше лишила себя жизни, чем оставалась так долго в неволе. Я уверена, её сломили!
– Согласен, мне не понять, – уступил Вар, не пытаясь спорить и задеть за живое.
– Кто знает, может она уже мертва и наши усилия впустую, – сказал Финиган, легко послав коня в шаг.
– С одной стороны, будет даже проще! – ответил на это Вар, послав мерина следом. – Найдём барона, покараем его… и на этом всё, твой долг уплачен.
– Но, ты ведь думаешь о другом. О чём? – спросил догадливо Финиган.
– Думаю о том, что делать, если она жива. Вдруг, за столько лет она полюбила его и захочет остаться.
– Поставь себя на её место, – сказал священник. – Быть с самого детства в рабстве, знать и помнить в своей сознательной жизни, только это. Человек по природе своей, на подсознательном уровне, ищет во всём лучшее.
– Возможно… – задумчиво произнёс Вар. – Этого я и боюсь. Она живёт своей жизнью, а тут появляемся мы…
На возвышенности показалось имение. Остановившись, друзья спустились с коней и увели их вглубь чащи. Ведя лошадей сквозь заросли и бурелом, поднялись на пригорок и незаметно вышли к имению, оправдывающему название «Обитель отчаянья».
Решетчатый, металлический, высокий забор скрывал тот самый двор, куда им и нужно было незаметно попасть. Спустившись в овраг, оставили лошадей, привязав поводы к стволу ветвистого дерева. Взобравшись по рыхлой земле, спрятались, наблюдая за проходящими дозорными. Внимание многочисленной охраны было сосредоточено на воротах. Караульные, обходя обширную территорию, оставляли не малый интервал, чтобы проникнуть и не быть пойманными.
– Вот туда, я с вами не пойду! – звучным шёпотом произнесла Майя. – Моя голова мне дороже, уж лучше я вернусь к лошадям и подожду вас там.
Вар легко перелез через металлическую преграду. Финиган же, чуть медленней, но тоже перебрался. Минуя проходящую охрану, прячась за кустами, они незаметно пробирались всё ближе к имению.
Яркие краски цветущего сада поблекли в звёздной настигающей ночи. Лёгкий туман ложился пеленою, бережно укрывая прекрасные цветы и оберегая их красоту для солнечного дня.
Скорее всего, большинство из охраны в доме, – подумал Вар, так как на улице было всего человек шесть. Имение предстало пред ними со стороны покоев.
– Смотри вон туда! – показал рукой Финиган, прячась. – Скорее всего, она нам и нужна, – сказал священник. – Похоже? Глянь…
Вар поднял глаза взглянув на лоджию. Облачённая в воздушно-лёгкий, прозрачный как слеза, распахнутый пеньюар, полуобнажённая девушка стояла освещённая лунной смотря на звезды. Небесный свет оттенял подчёркивая очертания её девственного тела. Воистину, это был дар на алтарь всего прекрасного, когда хрупкий девичий стан потянулся к небу. Откинув грациозно прямые волосы, она оголила грудь, низвергнув в бездну своей красотой блеск всего мира. Освещаясь, отвечала на зов луны прелестная родинка на груди в виде полумесяца. Гармоничная фигура звала, притягивая и маня к себе.
– Да это точно она, – донёсся откуда-то знакомый голос. Эй… друг, ты тут? – спросил Финиган. – Эй… я с тобой разговариваю.
– Что…, что ты хотел? – спросил Вар. Оторвав от неё взгляд, почувствовал обжигающую сердце пустоту.
– Спасать будем? – спросил Финиган, ухмыляясь.
– Кого спасать?
– Её спасать будем? – повторил священник. – По описанию подходит! Эй… соберись! Напоминаю, невольница… надо спасти! – повторил друг уже медленней.
– Да, да я тебя слышу, – сказал Вар, заставив себя сосредоточится. – Дождёмся, когда она уснёт и проберёмся внутрь.
Через некоторое время девушка покинула лоджию, грациозно вернувшись в освещённую лампадами спальню, лишив возможности наслаждаться её небесной красотой, лелея не просто желание дать ей свободу, а быть с ней всегда.
Когда яркую полную луну закрыло облако, на мгновение, погрузив мир во тьму, Вар и Финиган забросив верёвку, по очереди взобрались на лоджию.
– Ну что, она спит? – шёпотом спросил Финиган.
– Спит. Я ей закрою рот, она проснётся. Объясню, что мы от её отца. Если будет сопротивляться, тогда придётся против воли освобождать.
– Хорошо! – шёпотом произнёс Финиган, подходя ближе. – Давай!
Приложив руку к её губам, Вар закрыл рот девушке. Она открыла глаза, внимательно на них смотря и не понимая, что происходит.
– Мы, от вашего отца! Это вам было пять лет, когда вас похитили? Девушка укусила Вара за ладонь, – Ай… – затряс рукой Вар.
Рядом стоящий Финиган, быстро закрыл ей рот. – Не беспокойтесь! Если вы боитесь барона, то ничего, мы с ним разберёмся. Девушка, повторила тоже самое с ладонью Финигана.
– Сюда! – закричала она, и в одночасье комнату наполнили воины, экипированные во всё чёрное.
Удар – в тьму пал Финиган. Удар – во тьму погрузился Вар.
Когда Вар приоткрыл глаза, прошло уже какое-то время. На улице была всё та же тёмная, беспросветная ночь. Много сандалий на стопах впереди и чутьё подсказывало, что их ещё больше сзади. Лишь было одно сожаление! Столь прекрасная девушка, не была в той лёгкой просвечивающейся накидке. Одета она была сейчас даже очень богато, в шелка, скрывая желанное, но ещё больше подчеркивая свою привлекательность.
Вар сидел на стуле. – Где…? А, вот он! Финиган сидел рядом, тоже был связан по рукам и ногам. Ещё не пришёл в себя или возможно притворяется, – подумал Вар не показывая, что осматривается.
По лицам обоих, кто-то хлёстко ударил. – Оклемались! Ну вот…, теперь поговорим, – произнесла приятным голосом, всё та же девушка. Финиган, от удара тоже открыл глаза, не скрывая показал, что он пришёл в себя.
– Начнём с того, кто вы и зачем сюда пробрались?
– Вначале ответьте вы, – сказал Финиган. – Это вы, девочка, которую похитили двадцать лет назад? Снова удар, в этот раз, только удостоив священника.
– Постой Гек, – она остановила одного из своих увальней.
– Похитили… – произнесла она с усмешкой. – Гек, ты слышал? Спальня наполнилась смехом мужских голосов. – Ну допустим, – сказала она скрестив руки, – и что дальше?
– Мы пришли спасти от барона, который вас удерживает, – сказал Вар, ничего не понимая. – Неужели вы, его так любите или так привязаны к нему!?
Теперь девушка звучно рассмеялась. – Люблю?! – Какое интересное слово! Мне больше нравиться, использую. Но, если вам так нужен барон, я его сейчас позову!
Девушка вышла на лоджию в ночь и громко, театрально произнесла. – Дорогой, к тебе тут пришли. Говорят, ты меня удерживаешь? Ах… я ж забыла, ты же мёртв! Снова скопищем раздался безудержный хохот стоящих сзади.
Вернувшись продолжила. – Так что, опоздали вы. Тварь, отошла в мир иной, а может, кто и помог, – вызвав лёгкий смешок, добавила она. – Это теперь не важно, как и вы не важны!
– Разве вы не хотите встретиться с отцом? – спросил Финиган, явно не понимая в какой они ситуации. – Он ждёт вашей встречи уже давно! На этот раз, после того как она, чуть опустив голову дала знак, Финиган и Вар получили не один удар. Не скрывая удовольствия от того что видит, подняла руку. – Пока хватит, я отвечу.
– Нет, не хочу! – сказала она. – Старый урод, за столько лет обзавёлся новой семьёй, а нас забыл, как и я его забыла.
– Тогда почему, – сплюнув, прохрипел Вар, – он рассказал нам эту историю о том, как сожалеет, что вас не смог найти и вернуть?
– Старая байка, которую он выбалтывает, чтобы ему посочувствовали и налили кружку другую горячительного! – ответила она, с нескрываемой злостью. – Мол, пожалейте меня, у меня забрали семью. Пожалели и забыли! А вас не будут жалеть. Гек уведи любопытных, не в меру заботливых гостей, они меня утомили.
– Куда это нас? – спросил, пытаясь сопротивляться Финиган.
Дальше была опять не желанная тьма. Для Финигана после удара, для Варлеуса более реальная, под землёй. Глубоко под домом их протащили по коридору, бросив в низ, в узилище, в глубокое тёмное, пустое ничто. Задвинули плиту, лишая даже малого лучика света от лампады или свечи. Кромешная тьма выдворяла свет из жизни, забирая даже толику надежды выбраться отсюда живыми.
– Кто здесь? – донёсся хриплый голос из тьмы. – Вас тоже сюда? Кормят здесь отвратительно, но располагайтесь.
Вар, нашёл руками Финигана, проверил. Всё хорошо, дышит! Ответив куда-то во тьму. – Вас за что?
– Пытался освободить своего друга из свободного рынка.
– А при чём тут рынки? – спросил недоумевая Вар.
– Как это… не знаете что ли в чьём доме гостите? – удивлённый, хриплый голос, вопросительно послышался ближе.
– Когда забирались сюда, предполагали, что в дом барона! – ответил Вар.
– Ха, ха, ха, – дрожащий голос рассмеялся. – Поздравляю вас, барон умер. Да здравствует, баронесса!
– Мы, это уже поняли, – сказал Вар, куда-то в даль, – нас уже просветили. И давно вы тут?
– Я уже сбился со счета, – ответил осипший голос из тьмы. Помещение было большим, поэтому трудно было определить можно здесь стоять или нет, но этот человек точно передвигался. Вар сидел на земле рядом с Финиганом.
После тишины и какого-то шума со стороны голоса, как будто кто-то ковырялся в земле, Вар спросил. – Мне не понятно только, зачем нас держать здесь, мы же не представляем для неё угрозы?
– Сам посуди, – сказал хриплый, закашлявшись. – Девочка, ставшая холодной расчётливой женщиной, управляющая самым большим свободным рынком в городе, дочь – пьяницы из таверны. Ей, такая слава не нужна! Её уважают и бояться! Единицам известно, что управляет всеми свободными рынками она. На самом же деле, пускают слухи, что барон жив, но управляет тайно.
– Помогай после этого людям! – сказал вполголоса Вар. Финиган зашевелился, приходя в сознание.
– Слушай, там наверху сейчас день или ночь? – спросил всё тот же осипший голос.
– Скорее всего, ещё ночь, – ответил Вар, помогая подняться и сесть Финигану. – Эй… ты здесь? Ответа не было. – Эй… – Одинокий голос эхом утопал в пустоте не получая ответа, как будто друзья были одни и никого здесь и не было.
– Где мы? – пробормотал Финиган, приходя в сознание. – С кем это ты говоришь?
– Пока ещё не понял, – сказал Вар. Его глаза, уже немного привыкли к тьме. – Облокотись на меня. Пригибаясь, медленно пошли в ту сторону, откуда тогда доносился голос. Никого не было, они были только вдвоём.
– Походу, ты разговаривал сам с собой! – сказал Финиган идя следом, как крот в норе, держась за плечо друга.
– Надеюсь, нет! Тебе лучше?
– Да.
– Тогда давай проверим, не мог же он испариться. Нащупав прорытый тоннель, поползли выбравшись во тьму ночи.
– Такого везения не бывает, – сказал Финиган, поднимаясь на ноги.
– А я и не спорю! Давай уберёмся отсюда поскорей. С трудом перебравшись через ограду, хромая пошли.
– Ну и где она?
– Это точно, то место? Где лошади?
– Вот и доверяй после этого людям! – повторил Вар, качая головой.
– Пойдём отсюда! До утра нужно как можно дальше убраться, – напомнил Финиган, чуть прихрамывая. – «Властительница рабов», чтоб ей провалится! Не хочу больше видеть это личико. Она позорит весь женский род!
– А по-моему, весьма даже хороша! – мечтательно произнёс Вар, придерживая друга. – А как звучит: «властительница свободных рынков». Красота – истинной Аглии, а по духу – не неукротимая пантера! Так и хочется приручить!
– Ничего ты не понимаешь в женщинах, друг мой… ничего!
Сумраком лежала звёздная ночь. Чуть погодя, вышли на тракт.
Опасения ради, Вар обернулся. На горизонте, освещённый луной, позади них стоял, обнажив две гарды, человек, от которого веяло угрозой. Дорога впереди была открыта!