Махагон

Декю Ророк Евграф

Эпизод второй

Первый среди многих

 

 

Сказание грядущее…

Там лик опущен и маска снята, яви свою волю желание зла. Он предан, отвергнут, в нём жажда исполнить, покуда невинный не будет убит. Начертанный прошлый завет предавался ему, не памятны лица разрушить его одному. Я высечен в пламени древних, воспет, не забытый в веках. О, где же ты, падший, мы ждём лишь тебя, тогда лишь исполниться воля моя?

 

Глава 10. Вещая конец

Изменчивость этой жизни наводит на мысль, что всё непостоянно. Сегодняшний день принёс немногим больше, чем вчера. Писать, что видишь и что ожидаешь, а что я могу ожидать? Что может лист, оторванный от ветви? Упасть во власти ветров, чтобы сгнить в земле. И в самом деле, листов мало, так что не буду их марать своим пустым размышлением о своей тщетной жизни.

Сегодня, как обычно я бежал по дороге, чтобы купить продукты и успеть доставить их повару, пока хозяин не проснулся и не впал в бешенство. Ха…, я бы сказал, что это его обычное состояние. Тёмные улицы были пусты и я успел, как раз к открытию лавки. Не буду описывать, что я купил. Это не интересно. Важно лишь, что я нёс две полные корзины. По этой причине, я передвигался медленно. В этом и заключается моя вина.

Новые улицы были, как и все, узкие, чтобы уместить, по моему мнению, как можно больше домов. Удобство для людей, что это? В наши времена, про это и не знают. Так вот… я отклоняюсь от темы, описанной мной далее.

Дорога, что идёт с главных ворот, пересекается с этой улицей. Как обычно, я распихивал людей и медленно передвигался всё дальше. Теперь конечно, я буду смотреть кого я толкаю. Сей ненормальный упал и разразился ругательствами. Он был не в себе! Что я мог?

Я вернулся в гущу толпы. А он продолжал…, он продолжал ругаться и искать меня глазами. Отойдя на безопасное расстояние, я заметил, что он не здоров. Полоумен! Угораздило же меня вляпаться в эту скабрёзную историю. Мало того, что он продолжал вертеть своей башкой и кричать, он начал кидаться на окруживших, пытающихся его успокоить. Кому нужно оказаться на дне казённой ямы?

– Эй, успокойся, тише! Идёт стража! – прокричал кто-то из толпы. В один миг, истерически настроенный, оказался один и рядом с ним никого, лишь приближающаяся стража. Меня сдавили и оттеснили ещё дальше, но я всё равно слышал и видел достаточно.

Так как я и многие, оттеснившись, оказались прижаты к стене, редкие конники воспользовались возможностью выбраться из этой узкой улицы. Первым выехал явно не из этих мест юноша, в тёмно-зелёной ливрее. За ним выбрался некто в грязно-сером. Скорее всего, это был священник и эта, когда-то белая одежда изменила цвет. Оба были молоды. Первый из всадников, по мне так слишком юный и стал жертвой помешанного.

Стража пришла вовремя. Один из них схватил умалишённого и оттащил, но он вывернулся и ударил стражника. Далее было не мыслимое. – Я знаю тебя! – закричал помешанный, обращаясь к молодому всаднику. – Из-за тебя прольётся кровь…, реки крови! Ты во всём виноват…, ты! Все увидят в тебе твоего отца! Ярость и кровь трёх лет, ты заменишь на век! Все твои враги преклонят перед тобой колено, а ты вырвешь их сердца и сожжёшь на курганах своей войны.

В этот момент, откуда ни возьмись, подбежали ещё двое стражников и заломав руки, почти лишили его прыти. – Будь проклят, твой выбор тьмы! А затем в судорожных потугах он начал плеваться и самое удивительное что попал. Молодой всадник ничего не ответил, проявив полное хладнокровие.

Не спеша приблизился главный стражник. Из-под его тоги появилось остриё. Вздев свой меч, рукоятью ударил одержимого по голове. Внезапно, наблюдающая толпа оживилась. – Так ему и надо, людей хороших позорить. Мы помочь хотели, а он кидается. Будет знать, как махаться.

– Проезжайте дальше, мы разберёмся! – сказал стражник всаднику. После обратился к толпе. – Расходитесь люди, всё закончилось, больше не на что смотреть.

Теперь мне стало легче от высказанного и наконец отступил утомляющий голод, терзающий мысли. Совет моего учителя меня не подвёл. На этом можно закончить, тем более мне рано утром в лавку, чтобы успеть сделать всё завтра, как вчера. Сегодня мне так и не удалось поесть, таково моё наказание за опоздание.

* * *

Мощёная дорога проходила вглубь домов, напоминая о величии города, когда-то независимого и свободного, теперь же являясь оплотом страха подающих и отчаяньем просящих. Носящиеся по своей жизни люди не думали, как позорно тратят свои годы, обогащая других.

– Где-то здесь, должна быть корчма. Я был в этом городишке, когда ещё был молод, лет десять назад, – сказал Финиган обернувшись, наблюдая за реакцией друга. Не дождавшись ответа, продолжил. – Как чувствует себя, оплёванный?

– Никак. Что ты хочешь услышать? – спросил, без интереса, Вар.

– Допустим гнев или злость, а может даже обиду. Священник, разведя руками, удивлённо присовокупил. – А, может ты ищешь кару?

– Ладно, я скажу, чтобы ты от меня отстал. Одержимый нёс какой-то бред, который меня задел, но это всего лишь бред и от этого никуда не деться. Неважно, он ненормальный! Вот ты, чего добиваешься? Чтобы я что… убил его за плевок или за оскорбление своей персоны, что…?

– Забудь, – легкомысленно проговорил священник. – Но, я бы не смог стерпеть такое унижение.

– Позволь узнать, как бы ты ему ответил, о достопочтимый? – иронизируя, спросил Вар. – Что бы сделал ты, на моём месте?

– Так-то лучше, хоть какая-то реакция. А вёл себя, как будто его слова тебя не тронули, вижу ты не каменный, друг мой. Не предавай значения его словам, просто забудь. Я знаю тебя давно, ты хороший человек, но я не ты. Знаешь…, я скажу, чтобы я сделал. Я бы достал свой меч и освободил этого недалёкого человека от такой печальной жизни. Заметь, это слова священника. Я бы назвал это, благом! Сказал бы так: Меня послал бог, чтобы облегчить муки этого человека в его нелёгкой жизни. И спал бы спокойно! Ты же судишь людей по-другому, – добавил Финиган, – и я горжусь этим. Я не ошибся в тебе, ты хороший человек! И забудь всё, что он тебе сказал. Чтобы, такой как ты, выбрал тьму? Это невозможно, друг мой. Ты – сам свет воплоти! Ну, где же эта корчма? Поедем по этой дороге, она мне смутно знакома. Не останавливаясь, Финиган продолжал говорить, ведя коня на пересекающуюся мощёную дорогу, ничем не отличающуюся от этой, с такими же домами и суетящимися людьми.

– А ты, когда-нибудь представлял себя правителем Империи? Ведь ты близок к этому, как никто. Представь, ты станешь Императором и что дальше…?

– Я не стану императором! На то, есть очень много причин.

– Удиви меня, я слушаю. И какие есть на то причины? Перечисляй, – подтолкнул священник.

– Хорошо. Первая, мой отец не допустит, чтобы императором стал я. Он скорее отдаст империю более достойному, по его словам. Во-вторых, власть – это не моё! Представь только, какой из меня будет правитель. Хотел бы ты жить, в такой стране?

– Нет! Не хотел бы! – ответил Финиган без промедлений.

– Позволь, почему? – опешил Варлеус.

– Просто представил, что будет, если ты стерпишь плевок в лице бунта или скажем толпы враждебно настроенных людей. Ты – добр! И это твоя слабость. Тебя спасает, только завышенное чувство справедливости, – ответил священник, ища глазами и пытаясь вспомнить дорогу.

– Спасибо за то, что оценил меня на весах справедливости и сказал, что я не достоин! – произнёс Вар.

– Всегда пожалуйста, – добавил на это Финиган.

Через несколько переулков они увидели, когда-то красочную надпись: «Вкусная пища, спокойный кров», с изображением блеклой кружки и подобие приготовленной крольчатины.

– Отведи мою лошадь в загон, а я пойду, узнаю, есть ли свободные комнаты. Встретимся там, – сказал Вар. Зайдя в таверну, он увидел девушку, которая подавала еду и напитки.

– Добро пожаловать, в «Пряный фландр»! – сказала она милым голосом, приветствуя. – Чем могу помочь?

– Мне нужны две комнаты на одну ночь, у вас есть свободные?

– Да! – сказала она, быстро говоря. – Если поднимитесь и подождёте, вторая комната освободиться через пару часов. Поднимайтесь и осмотритесь, а мне нужно работать. Чуть позже я… поднимусь и уберу первую, – добавила она и отошла.

Финиган поставил в конюшню лошадей. Достав из котомки щётку, потёр за мыленного уставшего мерина. Потом, повторил тоже самое с лошадью друга, а после положил охапку сена и пошёл в таверну.

– Добро пожаловать, в «Пряный фландр»! – сказала девушка приветствуя. – Чем могу помочь?

– Я, ищу своего друга! – произнёс священник. – Он зашёл пару минут назад, – ища глазами, продолжил. – Молодой… Чёрные короткие волосы, среднего роста…

– Простите, я не видела никого похожего, – сказала она, заметно нервничая.

– Позвольте, я осмотрюсь! – ответил Финиган, легко отодвинув девушку.

Она не успела ответить, как раздался жуткий вопль, а после звук разбившегося стекла на улице. Финиган вышел, чтобы узнать что произошло. Здоровый бугай скорчился в грязи, второй – пытался подняться. Священник, подняв глаза на разбитое окно, увидел стоящего на верху друга.

– Молодец! Тебе стало легче? – выкрикнул вверх священник.

– Ты даже не представляешь, как мне сейчас хорошо, – раздался торжествующий голос из выбитой ставни.

– Я рад за тебя! – сказал довольно священник. – Смотрю… лишних, ты выкинул, – опустил взгляд на побитых. Один из них успел уже подняться и смотрел с ужасом в глаза широкоплечему священнику.

– Что, есть грех? – спросил испытующе, подходя ближе Финиган, наводя всем своим видом на них страх.

– Не кради…! – сказал испуганный.

– Ты клянёшься своей жизнью, что больше не будешь красть?

– Да-да, клянусь, – выдавил он, почти беззубым кровавым ртом.

– Ни мне клянись! А теперь долой с глаз моих, и забери второго.

Двое грабителей медленно поплелись прочь.

– Поднимайся, комната освободилась! – сказал Вар.

– Уж лучше ты явись! – засмеялся Финиган.

В этот момент вышла прислужница. – Надеюсь, теперь все разногласия улажены, – выкрикнул, увидев её Вар. Она в шоке подтвердила, махнув головой.

Финиган зашёл внутрь, девушка последовала за ним, ничего не говоря. Через некоторое время, спустился вниз Вар.

– Позовите плотника, чтобы застеклил окно. Уверен, после всего, на ночь мы останемся за ваш счёт!

Хозяин – карлик, размахивая руками, подошёл к прислужнице и взял её за подол, утягивая и продолжая что-то причитать.

– Что произошло? – спросил священник. – Я в первые вижу тебя таким!

– Представь, меня хотели ограбить. Поднимаюсь в комнату без задней мысли. За дверью стоит этот увалень, замахивается на меня. Я естественно, пригибаюсь и ухожу от удара. Представь, у него так воняло изо рта, что я почувствовал эту вонь, ещё не зайдя. Пригнулся, он промазал, а результат ты видел.

– Не плохая схема, мне она сказала, что не видела тебя. Я бы пошёл искать и неизвестно, когда бы нашёл.

– Боюсь, что не нашёл бы! – ответил Вар. – Как я понял, они бы меня вырубили и вынесли куда-нибудь. Приковылял бы, как только очухался, а это было бы не раньше следующего дня. Кстати, я слышал здесь на свободных рынках, выручить монету можно за всё, даже за живых людей.

Положив руку другу на плечо, священник со вздохом проговорил. – В нашей империи рабов защищает закон, а здесь они никто!

– Это всё из-за того, что император умер, – сказал рядом сидящий незнакомец. – Империей якобы правит дочь императора, – с усмешкой придвинувшись, добавил он. – Ей всего было лет пять, когда он неожиданно скончался, а вот управляет империей совет регентов. Кстати, благодаря их неусыпному труду, свободные рынки полностью стали свободны от закона.

– Да, да… теперь ты скажешь: «просто они платят с каждого проданного раба налог и полностью могут нарушать закон». Знаем, помним! – сказал Финиган незнакомцу, так и не узнавшему его.

– А, что не так? Сегодня, ты свободен, а завтра не осторожный шаг, и ты очнёшься рабом.

Священник улыбнулся. – Рад тебя видеть, старый друг! Не думал, что такой как ты, проводит время в таких местах.

– Неужели, это ты? – приятель просиял. – А ты окреп… даже и не скажешь, что предо мной, тот юнец.

Пройдя за стол стоящий в глубине, где было меньше народу, Вар спросил. – Почему, никто не борется с этим устоем?

– Люди смирились! А что поделаешь… многие здесь живут уже давно, построили дома. В городах более или менее безопасней. Поселения же, находятся под покровительством сильных мира сего. Люди отдают им всё, что у них есть, а взамен они защищают от набегов.

– Откуда ты, столько знаешь про них? – спросил Вар.

– Расскажи ему свою историю, как когда-то мне! – попросил Финиган.

– Мою жену и дочь… увели в рабство, уже очень давно, – произнёс старый друг. – Это – моё горе!

– Ты, нашёл их?

– Да…, но для меня было уже поздно. Когда, я жену разыскал, она была свободна. Её освободил и взял в супруги, какой-то купец. Не плохая участь для неё, особенно после пережитого.

– А, что стало с дочерью? – спросил, проявив любопытство Вар.

– Это уже личное, а личное остаётся при мне! Тем более, насухо душу не изливают.

– Ну, это легко исправить! – сказал Вар. К столу принесли кувшин красного.

* * *

– Богатый думает, как увеличить своё состояние. Бедный, как прожить сегодняшний день. Если взглянуть со стороны, они похожи только тем, что каждый думает о себе. Думать о себе, это противоречит принципу, заложившему основание для ордена, ещё во времена царей.

Обрати внимание на тезис: «Мы целое одного древа. Корни махагони, переплетённые, составные части общего». Словами первого магистра: «Я есть целое с миром, и мир есть во мне», заключение к которому он пришёл, представляла его связь с миром полностью, исключая его как отдельную личность.

Смотря в целом на мир, в котором мы живём, приходим к следующему выводу: «Империям, нужны армии. Им в свою очередь, всегда нужен враг». Кроме мелких разборок, борьба с островами высокогорных берегов и защита от них была не маловажной.

– Гемион, ты слушаешь меня? – наставник обернулся, одёрнул ученика.

Туман рассеялся, очертание наставника стали чётче. – Да, учитель!

– Покажи, что ты успел записать. Гемион отложил перо, протянул наставнику листок. Учитель взглянул, покачав головой. – Медленно записываешь и не усваиваешь суть. Мне известны твои успехи в мастерстве, но теорию ты не воспринимаешь.

– Стратегия окончание боя заключается в чём?

– Чтобы одержать победу!

– Правильно, но не полностью. Победа может быть равна поражению, если ты не правильно оценишь обстановку, и прежде чем убить, сам будешь ранен. Запомни, рассчитывай свои движения. Лучше проиграть малое и уйти, чтобы вернуться и взять большее.

Гемион открыл глаза. Это был сон, опять сон! Туман из далёкого детства ушёл, придав уверенности в настоящем. Магистр поднялся возвращаясь в реальность. Сегодня не лёгкий день! Предстоит поговорить с тем, кто меня ни во что не ставит. Испытав презрение к этой падали, Гемион представил, как получает удовольствие, затаскивая его в пыточную. Нет, слишком явное представление, может испортить предстоящее. Поднявшись и приведя себя в должный вид, обнаружил, что все уже встали. Мало того, Перфаер распорядился накрыть стол. Все дожидались только его.

Сны беспокоят меня всё чаще. Плохой признак, означающий беспокойство духа. Когда дух в покое, сила равна интеллекту. Меня, что-то пугает… нет, меня учили ничего не бояться. Меня что-то пугает, – повторил голос в голове Гемиона второй раз, чтобы убедить самого себя. Беспокойный дух – это гибель для воина. Так продолжаться не может…! Нужно с этим что-то делать, как можно быстрее.

– Перфаер! – позвал Гемион. Его ждать долго не пришлось. – Сегодня все дела, кроме вечерней встречи, на тебе.

Восприняв всё с благодарность, Перфаер спустился. Конечно же, ведь с моей стороны, это полное доверие. Легкомыслие – портит старание. Закаливание духа, нужно поставить на первое место, а после уже займусь делами, – дав себе наказ, произнёс Гемион.

После лёгкого завтрака он вышел на аллею. Уйдя в лесок, сел на травянистый излюбленный им небольшой холм. Сосредоточившись на лесной тишине, остановил взгляд на избыток тени древа, что так удачно отбрасывала на этот холм.

Сделав короткий вдох и выдох, закрыл глаза, замедлил ровное дыхание, повторяя про себя:

– Кто я? Никто! Где я? Нигде! Тьма и свет – везде!

Достигнув полного единства с ветром, открыл глаза. Солнце, что восходило в начале дня, уже полностью стояло в зените. Это упражнение помогало собраться с мыслями и успокоить тревогу. Конечно временное решение проблемы. Во всяком случае, сейчас этого достаточно!

* * *

Пока все в предвкушении ожидали завтрака, статный хозяин дома наконец-то спустился. Господин даже не обратил свой взор в сторону гостьи, лишь небрежно поприветствовав присутствующих, занял центральное место у огромного стола. Все последовали его примеру, и в тот же миг слуги начали подносить кувшины с водой и полотенца. Следом, как по сигналу, внесли завораживающие красотой блюда.

Манерность хозяев попросту могла смутить гостью, но не смутила, вызвав лишь малозаметную скованность. Дочь, в отличие от благонравной матери, вела себя как дома, не опасаясь последствий, чем вынуждала Ианту бросать укоряющий взгляд, между тем вызывая ироническую улыбку у «правой руки» её благодетеля. Дабы не показать неуважение, Ианта опускала глаза, стараясь изо всех сил не смотреть на Перфаера. В то же время мельком заметила, что задумчивый покровитель Гемион не готов к разговору, на который она так надеялась.

Завтрак проходил в гробовой тишине. О чём она думала сейчас? – Чего добивается, этот господин от меня и от моего ребёнка? Зачем ему, это всё нужно? Ну, хорошо… я привлекательная женщина, которая не нашла в этой жизни своего места и не смирилась. Таких как я десятки, но это не основание помогать мне.

Ещё ночью, когда Ианта пыталась заснуть, она решила для себя. – Если он войдёт и будет требовать то, что ему «причитается»… я дам ему это. Нежная рука, сокрытая под покрывалом, сжала сильнее статуэтку, что стояла совсем недавно на столе. – А после, возьму дочь и убегу. Сбереги нас ночь, скрой облаками луну и погаси звезды! Не сумев уснуть, она поднялась в кромешной тьме и на цыпочках вышла из комнаты, что выделили для неё. Приоткрыла соседнею дверь. Малышка спала, лелея сладкие сны.

Когда сытный завтрак закончился, как будто по сигналу спустилась за дочерью, с виду заботливая няня, возможно, она и есть заботливая. Ианта укорила себя. – У тебя никогда не получалось оценивать людей по достоинству их характера.

Хозяин дома поблагодарил за завтрак и удалился, оставив её наедине со степенным господином, Перфаером. Ианта прокручивала в голове вчерашний вечер. Она не сказала, этому «поборнику справедливости и защитнику нуждающихся» одну, но существенную мелочь, что вначале принимала ухаживания сенатора за чистую монету. Когда же он начал позволять большее, решила его оттолкнуть, вызвав в нём безудержную ярость. – Сама виновата!

– Я вижу, вы чувствуете себя гораздо лучше! – начал первым разговор, Перфаер. – Вчера, вы были более зажаты…, стеснялись…, окружили себя стеной. Нам, так и не удалось поговорить. Как вам имение?

– Если честно, то мне неуютно, – призналась Ианта. – Мне всегда не уютно, когда не знаю, что будет дальше. Захочет выгнать господин или позволит остаться?

– Знаете… я не ведаю, что может чувствовать женщина, найдя защиту и кров. Но могу убедить вас, с полной уверенностью, из этого дома на улицу никто вас не выгонит.

– Может, я не такая хорошая, как вы считаете. Может я обманщица, и пользуюсь вашим господином и добротой вашего дома, – предположила она, вызвав прямотой, удивление Перфаера.

– Гемион, мне не господин! – без обиды, исправил настойчивое утверждение.

– А, кто же он для вас? – спросила Ианта, смотря прямо в его глаза.

– Для меня, он друг и командир. Пожалуй, поделюсь с вами своим скромным мнением. Вы, из рода женщин с несломленным характером. Знайте, Гемион хороший человек, и он позаботиться о вас! Не сомневайтесь в нём, прошу вас!

– После ваших слов, я не сомневаюсь. Мне просто интересно продолжать с вами беседу. Может, поделитесь своими жизненными наблюдениями в изучении женщин, таких как я?

– С радостью, в любое время, когда вам будет угодно, но только не сегодня. Гемион попросил оказать ему помощь, так что… сегодня буду весь в делах, – сказал опечаленно собеседник. – В имении прекрасный задний двор. Если захотите, могу на закате, составить вам компанию показав окрестность.

Какое-то странное притяжение возникшее в этот момент, осталось в сердцах обоих, приятно согревая. Уважение, испытываемое друг к другу, что может быть возвышенней?!

 

Глава 11. Не один из нас

С последнего города Регнардской империи Цурин шёл своим ходом. Лошадь, что он хотел купить, ему так и не досталась. Барышник просил минимум десять золотых рон, у него же оставалось только шесть, после покупки нового оружия и запаса провизии.

Оставив охаола, приютившего и давшего ему шанс на искупление, Цурин смотрел с надеждой на новую лучшую жизнь, но в тоже время, имея цель. Великодушный старик, отдал в путь свою одежду из прошлой жизни, чтобы он мог пройти регнардскую границу без ненужных вопросов.

Одетый в поношенный, но от этого не менее богатый наряд, какие носят зажиточные купцы, он шёл, начиная привлекать внимание отсутствием охраны. Не нужное внимание, в сильно отличающейся бедностью Инийцской империи! Безопасность составляла не малую важность для купцов. Он же был похож, именно на купца, а такие личности имеют при себе достаток, в виде полного кошелька. Цурин же, даже отдалённо не являясь таковым, был исключением из правила. Отсутствие охраны всё больше нагнетало. Именно, это обстоятельство и поторопило Цурина к действию. На подъездках к городу присмотрелся к людям.

– Постой! – Цурин, окликнул проходящего человека его комплекции. Его даже не пришлось уговаривать поменяться с ним одеждой, чтобы выглядеть местным. Бедолага быстро накинул на себя потускневшие шелка купеческой одежи и поспешно убежал в сторону рынка, – видимо, чтобы поскорее продать.

– Эй, друг… не обезумь от моей щедрости! – крикнул вслед Цурин убегающему. – Мог бы сказать спасибо! – уже тише, для себя, произнёс, осматривая обноски. – Спасибо, что я избавил тебя, от таких лохмотьев… пожалуйста! – продолжил, иронизируя.

Судя по встречающимся путникам, в такой поношенной одежде ходил каждый третий. Зайдя в город и осматривая людей, смог абсолютно увериться. – Теперь они не обращают на меня никакого внимания.

Было ещё рано, когда Цурин нашёл недорогую таверну, в которой можно было отдохнуть, перед тем как продолжить своё путешествие дальше. Приветливая девушка, посмотрев на статный вид гостя, провела наверх показав комнату.

Немного отдохнув, он спустился, чтобы перекусить и выпить пиво, дав себе возможность оценить, что делать в дальнейшем. Посетители всё наполняли таверну, скорее больше шумом, чем обилием действий. Двое из гостей, крупных увальней, зайдя, не сказав ни слова, поднялись наверх. Цурин обратил внимание, как девушка, заметив их, стала более любезней с другими. Приветствуя, вглядывалась, как будто искала кого-то важного или нужного.

Задуманное ожидалось, Цурин хмыкнул. – Меня, это не касается. Прибрежные города почти везде были оплотом преступности, особенно, как ни печально в Империи, что является для меня родной. Достав из кармана оставшиеся монеты, пересчитал.

Таверну наполняли в основном зажиточные, но скупые купцы. Проезжая мимо они останавливались, только чтобы откушать и накормить свою, изрядную числом, внушающую страх обилием мышц, охрану. Опасаясь нападения они никогда не оставались на ночь в подобных заведениях. Ходили слухи, что опаивая не блестящих умом охранников, убийца, да и грабитель мог легко остаться наедине с состоятельным «мешком золотых». Несмотря на то, что кормят весьма неплохо, Цурин тоже не планировал надолго здесь задерживаться.

В основном, прибрежный город Инийцской империи утомил своей суетой. Цурин одиноко сидел за деревянным столом в глубине таверны, когда услышал звон разбитого стекла и отголоски бурной беседы доносящиеся с улицы.

– Опять, кто-то с кем-то не поделил свои кровные. Рано или поздно, это закончиться плохо, как говорится: где началась перепалка, там всегда найдутся доброжелатели поучаствовать, – подумал Цурин.

Не обращая внимания на переполох снаружи таверны, продолжал пить пиво из дубовой кружки, решая, что же ему делать дальше. – Главное, что имеет значение, так это то, что я перешёл границу, можно сказать уже дома. Осталась, только маленькая проблема, имеющая несколько решений. Итак, первое над чем нужно подумать это, как добраться до центра столичного города, в котором находится совет регентов? Резиденция, как минимум в месяце пешего пути, если не удастся купить недорого коня, за оставшиеся кровные. Делая глоток, Цурин наблюдал, как ситуация с дебоширами улеглась, но от этого тише не стало. Один из них, с оцарапанной щекой, спустился со второго этажа. Разбитое стекло вознаградило почти незаметным порезом, но от этого моложавое лицо не становилось свирепей. Довольный собой, он продолжал громко говорить, вынуждая обращать на себя внимание.

– Эка невидаль, так радоваться потасовке! Хотя… можно сказать, что я и сам был таким. Улыбнувшись про себя, Цурин вернулся к реальности.

Менестрель продолжал играть свою очередную мелодию, напевая слова баллады, что веселит душу. Нет, не шутя или подсмеиваясь, это было что-то вроде самобичевания. Сидящие, с засаленными лицами, богатые купцы смеялись до тех пор, пока менестрель не перешёл на личности, охватывая не их, но уж очень нужных им людей.

Ушлые, заняли свободный стол в глубине пристройки, где было тише и меньше народу. За удобство приходилось платить. Найдя средь присутствующих своего знакомого, удалились из вида.

События перешли на новую оказию. Менестрель сменил репертуар, перейдя с задорного юмора на обличение. Цурин прислушался, когда менестрель начал петь, перекрикивая возмущающийся люд.

Не тайна ли, продажности видна, купеческая удаль За злато удавить готов, за рон, убийством – грех ли? Ведь за углом от кары не укрыться, иль вам уже не спиться? А что вам люд, что государство, вы выше их… в навозе ваше царство!

В этот момент, чаша терпения возмущающихся, накопившемся слогом, лопнула, обрушив весь гнев на виновника. Всё, что было в руках полетело в менестреля, который решил поспешно ретироваться, не забыв прихватить свой инструмент. Менестрель, прячась, не умолкал, продолжая уже без музыки.

А может, скажете, что не закрылись от потех за спинами дебилов? Ведь не секрет, что их удел свиней на выпас, да на водопой Купчишка там, купчишка тут, а костоломы прут и прут Узнает хряк, на них там глянет, возможно, подморгнёт и рядом встанет!

Цурин заметил, как «открыватель правды» выпрыгнул, не замолкая, в открытые створки окна, закрывая голову руками. Теперь уже поднялись остальные, включая тех самых купцов. Всё, что было у людей летело в него и иногда весьма удачно.

– Отделается парой синяков… если не догонят, – подумал Цурин.

К середине дня, посетителей стало больше. Избегать утомляющую дорогу было нельзя. Главная цель, постараться выяснить, где сейчас его легион, и кто выжил? Решено! Цурин опустошил дубовую кружку. Поднялся как раз, когда вернулись разочарованные преследователи менестреля. Из их разговора выяснилось, что никто не смог догнать везучего «открывателя правды».

Подозвав, уже не такую приветливую девушку, Цурин попытался узнать у неё, где дёшево можно раздобыть лошадь. Безрезультатно. Нужно успеть до заката, а иначе будет сложнее найти торговца лошадьми. Выйдя из таверны, завернул за угол, прочь от гула. Подумав про себя. – Может, удастся приобрести, хотя бы выреху. Интересно, выйду ли я на торговую площадь этой дорогой?

Зайдя в переулок, увидел давешнего соискателя неприятностей. Он сидел, зализывая раны. Один из немногих был ловок, точно попал по затылку и это было видно по кровавой отметине. Потирая разбитую, не лишённую ума голову, менестрель посмотрел, подняв глаза на подошедшего.

– Что, досталось? – спросил Цурин присев рядом. – Давай помогу подняться. Тебя нужно перевязать. Пойдём, отведу куда скажешь.

Я не такой, каким хочу казаться! Я смел, напорист и умел…

Последнюю фразу менестрель, потирая окровавленный затылок, произнёс, сдавлено, чуть не воя.

– Завязывай, стиходаритель! – сказал Цурин. – Я слышал, какой ты умелый. Тебе кстати никто не говорил, что твоя правда, уж очень колючая и не к месту?

Язвительно, но в тоже время просто, менестрель ответил. – Конечно, они любят послаще, а тут не всё им мёд.

– Толку от твоего искусства, на самом деле, мало! – добродушно добавил Цурин.

– Как говорится: «Бодайся не бодайся, как был бароном, так и оставайся!» — сделал заключение менестрель. Схватив протянутую руку, поднялся.

– Это, как понять? – спросил Цурин. – В русле узколобости или самобичевания?

– Как есть! – произнёс менестрель, меняясь в лице и начиная корить себя. – Точь в точь про меня сказано. Когда веселишь, молодец! Стоит сказать правду, всё… начинают кидать что ни попадя, орут. А кто им ещё откроет глаза?

– В следующий раз можешь и не успеть убежать.

– Честное слово, везучий я!

– По тебе видно! – сказал Цурин, – идем-то куда?

Остановившись, менестрель посмотрел в глаза Цурину, серьёзно добавив. – Запомни мои слова, когда-нибудь, я «покажу им их замыленные рожи». Вдруг осмотревшись по сторонам, сказал. – Пойдём, здесь не далеко. Кстати, – воскликнул он. – Где моя учтивость? Позволь представиться, Терций Вициан Керон… второй. Для друзей просто, Терций.

Поднявшись в мало освещённый чердак, который действительно был не далеко, Цурин обнаружил, что не только улицы узки, но и непомерно маленькие клетушки, в которых умудрялись выживать, почти на головах своих соседей, люди.

Стихоплёт, переодеваясь в заставленном барахлом доме, не замолкал:

В свете дня и звёздных пар, луч надежды отыскал, Не история любви, не надежду жизнь спасти, Правдой очи, освещая…

В этот момент он наконец-то запнулся. О счастье, дал вставить слово!

– Если честно, у меня уже голова болит от твоих сложений. Может лучше, поможешь найти торговца лошадьми, который отдаст объезженного, без норова, по сходной цене.

– Как удачно, что тебе нужна лошадь. У меня есть брат, он как раз этим занимается. Продаст не дорого, как для меня! – заверил Терций, яростно шебурша за перегородкой.

Несмотря на утомляющую поэзию – как порок, Цурин подумал. – А ведь с ним, как не странно легко общаться, как будто мы знакомы уже много лет.

– Правдой освещая, правдой освещая… правдой очи освещая, как подарок навещая. Закончил, а далее был итог. – Чушь! Не буду записывать! – сказал Терций, не скрывая, что у него твориться в голове.

Теряя терпение от нелюбви ко всякому искусству, Цурин держался из последних сил. Нахлобучив на перевязанную голову шляпу из красных перьев, менестрель выглядел, как раненый воин, что чудом остался жив, потеряв при этом полностью рассудок.

– Как я тебе? – спросил Терций, выйдя в разноцветном наряде бросающемся в глаза.

– По-моему, не очень! – заметил вполне серьёзно, Цурин.

– С таким-то восприятием ещё бы ты знал… – сказал поэт, снисходительно добавив. – Чувство стиля – это искусство, на познание которого у меня ушёл не один год разочарований. А знатные юные особы… ты бы только знал, какие они падкие… Эх…, ничего ты не понимаешь, в разбивании девичьих сердец! Они так и млеют от яркого и броского. Заметь, какие вышивки! Уплатил не один рон! – поэт не забыл похвастаться.

Цурин, добродушно ухмыльнувшись, поторопил. – Итак, ты готов? Может пойдём?

Проходя свободный рынок, менестрель продолжал и продолжал говорить. – Покорность нынче в цене. Милосердие им невдомёк. Все, кто держит оружие или даже палку, как тебе известно, почасту получают подарок в виде смерти, – усмехнувшись, произнёс Терций. – Как поётся в одной шуточной песне на эту тему: «Долгожданная свобода в двух шагах, поднял камень – без руки, осознал – нет головы».

– Так, за что ты купцов так поносил?

– Когда простому работяге не на что купить поесть, эти купчишки жируют и вчетверо цену поднимают. Вот я и не выдержал, видя их самодовольные рожи.

– Ну, это многое объясняет!

– Мы, почти пришли. Через ряды вон там, мой брат продаёт своих выносливых рысаков.

– Рысак, мне не нужен! Тем более, он будет мне не по карману.

– Расслабься, это я так ляпнул! У него есть и колченогие без норова, и поджарые объезженные, как ты хочешь. Я слышал тебя, когда ты говорил. Так что, сейчас сам увидишь.

Сомневайся, не сомневайся, но другой возможности раздобыть скакуна всё равно не было.

Высокий, бросающийся в глаза торговец, стоял общаясь с какими-то людьми. Завидев Терция, просиял и бросился ему на встречу.

– О, какая восхитительная весть! Говорили ты в беду попал, а ты здесь. Дорогой… ты радуешь моё хрупкое сердце! – сказал его брат, нисколько не похожий на менестреля. А ещё, брат! Дилемма решалась просто, – подумал Цурин, – наверняка у них разные родители и их родство далеко неблизкое. Первая же попытка заговорить о деле была неумолима прервана.

– Нет! Никаких возражений! Проходим, угощу чаем с мятой! – проговорил он, с явным акцентом бедуинов Сахары.

Поднявшись в помещение заслонённое разными коврами, сели на мягкие, красочные подушки. Всё это время хозяин не умолкал.

Что-то общее всё-таки есть! Оба не дают сказать ни слова! – подметил Цурин.

– Брат, как же я рад тебя видеть! Только, ты мне и нужен! Я уж хотел послать за тобой, а ты сам пришёл, да ещё и не один. Молодец! Я тебе не говорил, купил поля мяты. Да не те, про которые ты подумал. Дело новое начинаю. Вкус божественный! Брат попробуй. И ты угощайся, дорогой!

Подошедший слуга поставил поднос с тремя чарами и также не заметно удалился.

– Теперь чай с мятой, мой продукт! Ищу покупателей. Будем работать вместе! Никаких отказов не приму, обижусь! – сказал, заверяя торговец.

– Дела, это хорошо! Но, я к тебе по другому вопросу! – сказал Терций выслушав. – Лошадь нужна, другу моему, поможешь?

– А почему не помочь, конечно помогу. Фахиб… у нас, есть покупатель.

После того, как они спустились, торговец проводил их к стойлам. Перед Цурином открылись разные масти благородных скакунов. Пройдя по нижнему ярусу, где стояли в загонах лошади, – купец сказал. – Вот этого отдам тебе, почти даром!

Тут слово вставил, Терций. – Брат, ему нужна лошадь покладистая. Эта хорошая?

– Конечно хорошая, ты ещё сомневаешься во мне? О сын земли, чтоб я не был мужчиной, если это не идеальный скакун по умеренной цене.

– В тебе, я всегда уверен! – сказал Терций. – В нём, не очень! – показал на стоящего слугу.

– Фахиб, в самом деле, что встал, а? Принеси седло.

В загоне стоял красивый, вороной, породистый рысак по кличке Фокус.

– У меня, много рон нет! – наконец смог вставить своё слово Цурин.

– А я, много и не возьму. Купец, скрывая свои подлинные намерения, произнёс. – Сойдёмся!

В последствии, после двух или трёх падений с этого скакуна, Цурин, умеющий объезжать совершенно, по его мнению, любых лошадей, управляясь с ними всегда легко, теперь же осознал, скакун с норовом. Порывистый конь на протяжении всего пути в столицу, ещё не раз пытался скинуть, мало того, вознаграждая попытками укусить и лягнуть.

* * *

Живя в большом замке, содержа большую прислугу, сложно ли удержать секрет в тайне? Если кто появился, об этом всегда будут судачить. Этим знанием он и воспользовался.

– Так, ты говоришь, девочка заперта в комнате и что, её никто не навещает?

– Вот именно! Право, я наверно говорю лишнее. Хозяин, строжайше, запретил нам её баловать. Закрыл на свой ключ. Бедный ребёнок! Но, мы же говорим не о ней, мы говорим о нас, – умная женщина, вернула разговор в нужное русло.

– Заметь, я всегда говорю только о тебе и мечтаю тоже. Представь, как было бы прекрасно, если бы я заглянул к тебя завтра!

– Нет! Завтра не получиться. Мы все будем заняты из-за праздника Сароса. Если только… ты заберёшься ко мне глубокой ночью в гостиный дом, и возьмешь меня силой.

– Любовь моя, как же это пошло. Вот, если бы я смог тебя отвлечь… во время праздника?! Ты, надела бы лучшее своё платье, сбежала бы от суеты и работы, и мы бы танцевали! Представь, я и ты, в масках, носимые музыкой счастья!

– Нас не узнают! – радостно ответила она. – Как романтично! Вдруг, на её лице появилась грусть. – Только вот, у всех приглашённых будет кольцо в честь праздника. Ты, не сможешь туда пройти!

– Для меня, это не преграда! – сказал, поцеловав её наёмник. Оторвавшись от сладостных губ, быстро направился к двери.

– Когда мне тебя ждать? – спросила она с надеждой, ему в след. На что ответом было загадочное молчание.

Иногда, приходиться пользоваться людьми, скверно конечно, если для себя. Но если для благого дела, то эта игра даже приятна.

– Избегать смерти, ходить по острию, привычное занятие! – в который раз, повторял себе наёмник, наслаждаясь своей профессией.

На следующий вечер маскарад в замке богатого и влиятельного властителя земель, был в самом разгаре. Вход с предъявлением серебряного кольца с символом Сароса. Раздобыть кольцо нелегко, но не невозможно. В этот день, пожалуй, вся Гамора предавалась чревоугодию без остатка.

Некоторые из гостей, успевшие уже хорошо выпить, выходили в сад подышать свежим воздухом. Для остальных, с красными от алкоголя лицами, воздух мало помогал протрезветь! Там и оставил наёмник, в кустах, одного счастливчика. Немного проспится, зато одолжил, то самое кольцо. Ещё было рано, для того чтобы сделать задуманное, поэтому имелось время, чтобы изучить обстановку и подготовиться.

– Эй, ты! Кто такой? Проговорил заплетающимся голосом незнакомец, явно напрашивающийся на драку. Одно хорошо, стража пришла вовремя, утихомирив дебошира. Ещё не хватало привлечь к себе внимание. Одев карнавальную маску наёмник скрылся, оставаясь у всех на виду.

Одетые в яркие одежды с золотыми масками, люди были похоже на попугаев.

– Какой плиятный вечел, добложелательный хозяин благоволит вашей пелсоне! Как печально видеть, что вы без палы. Позволите сопловодить вас? Полная дама вцепилась мёртвой хваткой, продолжая картаво говорить. – Знаете, я впелвые здесь! Было бы здолово, если бы вы показали мне всё.

Наёмник не растерялся, нехотя поддерживая беседу, чтобы унять словоохотливую даму, отвечал на её вопросы только да или нет. В конце концов дама поняла, что этот объект ей не по зубам и как змея отпустила жертву.

Занятые общением люди окружали, приветствуя небольшого роста тучного хозяина дома. – Самое время, чтобы подняться наверх, – подумал наёмник. Если встретиться стража, просто скажу, что заблудился. Быстро поднялся по лестнице выше. На счастье, чем выше он поднимался, тем меньше было людей. Крадучись прошёл в верхнюю комнату. Как ему было известно, из слов служанки, именно здесь и содержалась та девочка, которую совсем недавно привезли в замок. Страшно представить, для чего этому жирному уроду нужен ребёнок!

Хоть бы, это не была ловушка! – думал наёмник, подбирая отмычку к запертой двери. Уж слишком легко получилось выяснить, где держат ребёнка. Да ещё как нельзя кстати, карнавал в честь Сароса.

Посмотрел по сторонам освещённого коридора. Никого. Выдохнул, открыл. Дитя, несмотря на шум внизу, спала. Даже жаль прерывать её сладкие сны! Приложил руку ко рту, чтобы не закричала при виде незнакомца. Девочка открыла глаза иступлено смотря на наёмника. – Только, не кричи! Хорошо! Я пришёл от твоих родителей, и мы сейчас поедем к ним. Девочка моргнула в знак согласия. Убрав ладонь, взял ребёнка на руки. Выйдя в коридор с малышкой на руках, закрыл дверь. Чем позже обнаружат пропажу, тем лучше!

– Уйдём у всех на виду, никто же не ожидает такой наглости, правда! – сказал он девочке со слипающимися глазками. – Только в начале подготовим тебя. Зашли в кладовую, которую он присмотрел заранее, оставив всё необходимое. На счастье, сейчас все заняты внизу, чтобы помешать!

– Смотри, это тебе! Давай помогу надеть… и не забудь маску. Пока она переодевалась, быстро остриг косички. – Ну всё, ты готова? Девочка не ответила. Выходили из замка не бросаясь в глаза. Господин в маске вёл за руку сынишку, проходя мимо празднующих людей.

День на лошади, за ним другой, девочка так и не заговорила. Это шок от пережитого! Она была холодна, безразлична ко всему, что он делал. Любые попытки развеселить её, были безуспешны. Мерин галопом нёс сидящую впереди малышку, открывая ей вид на родной дом.

Наёмник же всё больше думал о ней. Как же ужасно осознавать коварство людей, становясь невольным свидетелем того, как отрывают из заботливых материнских рук её дитя. Ужасные последствия для малютки, которая закрылась в себе от этого жестокого мира. Переживёт ли она всё это, вот что имеет значение!

Родители вышли на встречу невиданному. Малютка, что была потеряна, вот-вот будет с ними. Теперь придётся нелегко, ведь они в кратчайшие сроки распродали своё имущество и большинство накопленного за всю жизнь, кроме дома, что будет заброшен. – Нужно бежать! Бежать быстрее, единственный выход, чтобы жить всей семьёй, не расставаясь.

Нёсшийся мерин подъехал к воротам изгороди, средь высоких деревьев, подняв клубы пыли. Наёмник легко спрыгнул с коня, протянув руки к девочке, опустил её на землю.

– Дочка… теперь всё будет хорошо! – взревела женщина обливаясь слезами. Подбежав она протянула руки сжимая в крепких объятьях малышку. Но в ответ было лишь полное безразличие юного детского сознания. Горячая близость, подаренная ей матерью, встречалась с леденящим душу холодом и неоценённая ласка не достигала маленького, словно изо льда сердечка.

– Сколько у нас времени? – спросил отец ребёнка, протягивая набитый монетами кошелёк наёмнику.

– За мной не было погони, так что дело времени, когда они обнаружат пропажу. Чем быстрее вы уберётесь отсюда, тем лучше. Перейдёте границу и там начнёте свою жизнь с начала.

– Спасибо тебе! – сказал отец, обернувшемуся на благодарность. – За такое добро не жалко отдать и последнего.

– Помните, у вас мало времени! – подметил наёмник, возвращаясь к своей лошади.

Неожиданно, что-то сдавило горло, оторвав ноги от земли, резко подбросило вверх. Воздуха не хватало. Наёмник, болтая руками и ногами, схватился за нож висевший на поясе, попытался перерезать верёвку стянувшую шею. Безнадёжно.

– Слишком много, лишних усилий! – сказал стоящий внизу.

Наёмник разжал руку рассыпав толстый кошелёк. Под монетный звон сопротивление стало меньше, пока не прекратилось совсем. Убийца, держа в руках перекинутую через дерево верёвку, отпустил. Без признаков жизни, наёмник плашмя рухнул на усеянную монетами землю.

Мать крепко прижала к груди свою дочь, пристально смотря на жестокого палача. На его словно выдубленном лице разбегались множество глубоких морщин. В леденящем кровь взгляде, из-под больших бровей была видна его неутолимая ярость.

Отец вытащил свой меч, заслонив собой родных. – Кто ты такой? – выкрикнул он незнакомцу. Не ожидая ответа, бросился в атаку используя свой шанс.

Незнакомец не ответив, быстрым движением вытащил сокрытую гарду, отбил его прямой, нанеся, с лёгким удовольствием, рубящий удар в левое плечо, почти перерубив руку бедняги. Как только противник опустился на землю зажимая рану, незнакомец ответил. – Меня зовут Аххим, из Шакхара!

Лицо бедняги отразилось ужасом, не от боли в плече, а от нависшей смерти. Как умирающий, без шанса на спасение, замечает над собой кружащих воронов, что готовы вот-вот заклевать, так и приговорённый, смотрел на убийцу, обречённо.

– Женщина! – обратился Аххим. – Уведи своего ребёнка в дом и возвращайся, иначе я его буду резать по частям.

Испытывая парализующий страх, она подчинилась. Схватив ледяной рукой дочь, увела в дом, закрыв за собой дверь, вернулась уже одна. – Не убивай его, прошу тебя! – сказала женщина, подбежав к своему мужу. Встав на колени, заслонила его собой.

Аххим не слушая её, подошёл к лежащему наёмнику. Опустился, потрогав на шее вену. – Умер? – сказал он вопросительно и в тоже время с сожалением. – Счастливчик, у меня на тебя были такие планы!

Обречённый, отпустив с левого плеча окровавленную руку, осторожно оттолкнул заслоняющую его жену. Отчаянье, подтолкнуло его воспользоваться моментом, пока Аххим отвернулся и не ждёт атаки. Резко вскочив, бросился на присевшего Аххима, целя в склонившегося убийцу. Чутьём почувствовав не достигшее пронзающее остриё, Аххим с разворота поднялся, нанеся скользящий удар по клинку противника. Кровью обагрилась земля. Наполненный страхом взгляд безжизненных глаз, в никуда. Отсечённая голова, упала рядом с телом.

– За что? – закричала женщина, обливаясь слезами.

– Сам виноват. Проиграл свою дочь, отдал, а потом передумал. Шакалом жил, шакалом подох. Аххим подошёл, взял женщину за волосы. – Молодая, ты ещё! Жить хочешь? – спросил он смотря в глубь её глаз и читая неподдельный ужас.

– Хочу! – взмолилась она. – Не убивай меня… прошу!

– Тебя не убью… пока, не убью! Слушай внимательно. Возьмёшь голову мужа, сложишь в мешок, поняла? Дочь и мешок с даром, принесёшь своему новому хозяину, поняла? – уточнил ещё раз.

Ощущая подлинный ужас от жара его дыхания, хрупкое тело сжалось. Ненасытное желание похоти, жадно било ей в лицо. Женщину трясло, но она не могла ни убежать, ни отринуть жёсткую хватку этого беспощадного убийцы. Слушала отрешённо, пока ручьи слез бежали по лицу, падая на невспаханную землю.

– Не сделаешь этого, я приду за тобой. Убью обоих! А так, живы будете… слово даю. Запомни, мне известно о тебе всё, так что не пытайся бежать. Аххим облизнул губу, испытывая возбуждение. – В доме терпимости, ты придешься ко двору! – сказал он, с усмешкой.

Аххим отпустил волосы женщины, увидев в её глазах безысходность. Вытер свой меч о тело убитого. Подошёл к мерину наёмника, погладил. – Хороший конь, быстрый, будешь моим теперь. Поставив ногу в стремя, забрался на мерина, отправил его шагом. Переступая по рассыпанным золотым монетам сделал круг, пришпорив отправил в галоп. Выехав за поселение, вышел на большак. Направился по тропе, противоположной нужному ему месту, что ведёт в край полного беззакония, в котором за роны можно купить всё что угодно.

Золото, Аххим презирал всегда, сколько себя помнил. Но, несмотря на это, деньги хранил у купцов в каждом городе, где брал заказ. По необходимости, без задержи, мог потребовать почти любую сумму, тратя на самое важное, такое как еда, оружие и жилье.

Договор, был немного другим. Нужно было убить всех и вернуть ребёнка его владельцу. Напуганная женщина сама закончит, выполнит, что сказано. В противном случае, её найти будет не сложно.

«Женщина сделает всё, чтобы защитить своего ребёнка» – эту истину, он узнал очень давно, но есть и исключения из правил. В его жизни встречались случаи, когда родители ради наживы не брезговали убийством своих детей. Сейчас же он был уверен, что она сделает как велено, ибо только лишь это спасет жизнь её драгоценному чаду. Ведь, что она может без поддержки, опоры и смысла жизни.

Стемнело. Аххим, привязал к поваленному дереву коня и наскоро устроил лагерь. Неожиданное дело изменило все планы, поторопив, лишило удовольствия. Долг, что он обещал уплатить, не мог ждать и требовал незамедлительного решения.

* * *

За краем гор загнанное существо бежало из последних сил. Оставив позади каменную рощу, добежал до густо растущих деревьев. – Удалось! Люди – уродство мира! Подчиняют нас своей воле, заставляют, используют. Мы делаем для них всё. Так, больше не может продолжаться!

Рассказы, дарившие надежду о чудном закрытом от солнца рае, где нет людей. Города, в которых можно жить не боясь смерти, не боясь боли и не страдая от голода. Найти это место, что видится во снах, любой ценой… пустое! Как же было глупо повестись на эту идею, отправиться в путешествие на поиски лучшей жизни.

– Где я теперь? – осмотрелся. Ночь и мерзкий запах человека затмевает, наполняя чуткое обоняние. Варвары были далеко, чтобы заметить его. Мало мест, где можно спрятаться, даже для «шепчущего». На возвышенности виднелся перелесок. Вслушиваясь во мглу и далёкие выкрики варваров, направился вглубь, скрываясь в обширном кустарнике. Остановился, припав к земле вслушался. Погони нет. За ним нет! Смертельная охота продолжалась, но уже дальше. Дикие варвары, скача на лошадях, показались на поле преследуя «шепчущего», у которого не было шанса. Выпуская стрелы с яркими от луны наконечниками, загоняли разумное создание на убой.

Зачем использовать себе подобных, если есть мы, «шепчущие»! Мы обеспечиваем вас, работая на полях. Мы рабы, у которых нет прав. Люди считают, что мы рождены для этого, но нет. Мы рождены для того, чтобы дать роду людей отпор! – понял Ешхал. – Я буду первым, кто будет бороться за наше будущее, которое лишили нас люди! – решил Ешхал. – Не буду больше гоняться за пустой мечтой, я буду творцом нового. Эта мысль, захлестнула его сознание. В тот же момент поднялся, как прояснённый. Вглядевшись во тьму, увидел далеко, очень далеко «шепчущего», спрятавшегося за деревом. Напротив, целясь играючи, то промахиваясь, то раня, сидел на лошади варвар, издеваясь выкрикивал ругательства.

Вначале бесшумно, Ешхал набрал темп. А уже после, подпитываясь яростью на всех людей, нёсся несмотря ни на что против ветра с нарастающим, словно молниеносное мгновение гулом. Вот уже рядом… успею… момент… сейчас… прыжок. Со всей силы оттолкнувшись от земли прыгнул, целясь ногами в туловище варвара. Не ожидая сильнейшего удара в бок, варвар с луком вывалился из седла, обрушившись на землю. Ешхал не тратя время, пробрался под лошадью, подобрал упавший лук и вложил в него стрелу. Раненый «шепчущий» вышел, испуганно наблюдая, видя невиданное никем. Как может, «шепчущий», взять то, что ему не принадлежит, да ещё целиться в хозяина?

Склонившись, Ешхал шепнул на ухо, первому в его жизни побеждённому, не противнику, а врагу.

– Мы «шепчущие», не рабы, не мясо. Мы, живые! Я буду бороться за нас, если надо один.

Ешхал ослабил тетиву направленную на не пришедшего в себя после удара, варвара.

– Уходим! – сказал он «шепчущему», у которого были ранены руки.

– Не забываемые воспоминания! Прошло уже сто лет, а я помню все события, как сейчас. Возможно, всё было бы иначе, если бы не выбор, который я сделал тогда. Попасть в такую глупую ловушку, отправиться с мест, где ты был условно счастлив и о тебе даже заботились, давая еду. И прийти к такому! Быть рабом без прав и нужд!

Когда меня поймали после побега с работ на полях, морили голодом за мой нрав, тогда я и взмолился: «Небеса, дайте мне шанс! Я отдам всё, чтобы быть свободным!». Даже не вериться, но именно тогда и пришёл тот жестокий человек, предлагая участвовать в полукровной охоте. В его глазах, мы были низшими существами, придаток постыдного прошлого, лишенные своего первенства именно человеческим родом. Часть от крови древних течёт и в наших жилах, поэтому люди назвали охоту «полукровной». На ней их безумие достигало такого величия, что редко кому удавалось остаться в живых.

Так как, рядом с городами животных не было, люди устраивали игрище, охоту на нас… на «шепчущих». Пьяные и жестокие собирают скальпы, веселя таких же, как и все люди, варваров. Тот, кто убьёт больше всех, станет победителем в их кровавой игре. Но самое ужасное не это, а то, что люди давали нам шанс стать свободными, и мы шли на это с огромной радостью. Мимолётный шанс, одному из десяти выжить. Редкий шанс, но единственный!

– На чём, я остановил свой рассказ?

Маленькое создание, слушавшее внимательно, заговорило. – Ты с луком в руках и одной стрелой, пошёл с раненым, спас ему жизнь, которую не ценили люди.

– Да, да… Карми, я помню! Так вот, если бы я тогда, более ста лет назад не пошёл на это, возможно всё было бы иначе. Всё началось с того, что я спас того «шепчущего», как тогда было принято людьми нас называть.

Мы проползли потихоньку дальше, скрываясь во тьме от погони. Поднявшись в окутавшей, затянувшей нас мгле, неслись от преследующей опасности. Найдя впадину, что уходила вглубь пересекаясь с множеством туннелей, мы испарились в ночи. Ползли долго и глубоко надеясь, что варвары нас не найдут.

Выбравшись из тоннеля в пещеру, нет… это был воздушный пузырь, я наконец заговорил с ним, чтобы успокоить.

– Я слышал про такие места, глубоко под землёй, – сказал Ешхал. Переждём, пока не перестанут искать. Покажи свои руки, я осмотрю раны! «Шепчущий» протянул четыре тонких пальца, слегка оцарапанных. Всё хорошо, – сказал Ешхал. – Я боялся, что не успею к тебе.

Из тьмы раздалось, – Кто здесь? Дети, это вы? Лишённый сил, на земле лежал «шепчущий».

– Нет, мы прячемся от кровавой охоты!

– Беглые?

– Нет, мы свободные! – сказал, подойдя ближе Ешхал.

– Ха… свободные, – давясь, прохрипел высушенный веками «шепчущий». – Вы свободные, а я беглый. Нелепо…, а раньше мы были «высшими». Вы знаете, кто мы?

– Нет! Все знания о нашем народе были утеряны, разве не так?

«Уставший от тяжести времени» начал рассказывать, тратя на это последние силы, что оставались в нём.

– Мир людей и люди – не одни в мире людей! Что нового может сделать человек, чтобы оставаться номером один в пищевой цепочке, знаете? Ответ… рабство!

Назвать нас «шепчущими» ещё одна глупость, на которую способны только люди. Ходят даже у нас легенды, знаете, те о которых не говорят, а именно что шепчут. Аннури… в этом, всё! Наши кузни славились в старом мире. Теперь же мы существа низменные, никчёмные.

Представьте расу Аннури, у которой множество поселений без вождей, королей и императоров. Когда люди переселились с далёких островов, мы повели себя слабо. Мы изучали человеческий род думая, что от них нет угрозы. Они нам не угроза, мы живём под землёй, выходя на поверхность ночью. Нам, они не интересны! Это всего лишь люди! Какая может быть от них угроза? Никакой! Если только, не говорить об уничтожении наших посевов, что мы оставляли палящему солнцу.

Потом, люди стали использовать нас для того, чтобы мы работали на них, как безвольные существа. Теперь же, посмотрите на меня. Я прячусь глубоко под землёй, скрывая свои знания и опасаюсь за свою скоротечную, и уже не такую долгую жизнь.

– Неужели, это был древний? – маленький Карми подскочил, перебив рассказ. – Ну, скажи, это ведь он?

– Не торопи события, – сказал Ешхал, – и не перебивай! Так вот, он продолжал.

– Слабость, проявленная нами, сгубила культуру многих веков. Мы слабы, чтобы воевать. Когда светило небес было сокрыто, мир принадлежал нам, Аннури. Великие города, что пришли в запустение. Вымирание целого народа не от голода, а от тотального безразличия. Сам мир, был против нас! В один из дней, что выходит из понимания людей, светило небес, озарило нас палящим нашу кожу светом. Это было давно, так давно, что многие не то забыли, не то унесли это с собой, в долгий путь по туннелю мрака.

Всё когда-нибудь проходит, прошло и наше время. Нам остаётся, только смириться. Городов, сокрытых под землёй, было слишком мало, чтобы уместить всех. Теперь же и этих городов нет. Сотни… сотни тысяч «шепчущих» умерли, не найдя своего, в этом новом мире людей.

Потом, мы жили не выходя на поверхность. Питались травой и мхом в пещерах. Люди же пользуются миром, выжимают последнее. Портят и уничтожают всё, за что берутся. Там где когда-то были зелёные леса, теперь до горизонта расстилается пустошь, ибо они меняли русла рек в пользу своих городов. Добывая руду, они предают её огню, истребляя на своём пути всё, что создавалось веками.

Давясь и задыхаясь, он произнёс. – Возможно, я уже последний из Аннури, что хранит знания прошлых веков. Сколько мне лет не сосчитать. Ха…, знаешь, когда я был мал, мне рассказывали страшный стишок: «Ведь тьма наш дом, где свет исходит из домов – там нету нас, мы там где вы, за вами мы…» — произнёс умирающий последние слова, полные детской наивности. И в этот же миг, дух ушёл из «векового», отдавшего свою долгую жизнь и все усилия, чтобы передать историю нам, двум Аннури.

– Ешхал, а ты не знаешь, сколько ему тогда было лет? – полюбопытствовал маленький Карми.

– Зная легенды о прошлых долгожителях, могу предположить, что старцу было десять, а может и больше веков. Но, ты опять меня перебил, поэтому я больше не буду рассказывать. Ешхал умудрённый временем, поднялся.

– Ну пожалуйста, Ахьсим Ешхал, нохшфал ошдин! Маленький Карми воззрился большими белыми глазами на Ешхала и повторил. – Ахьсим, там самое интересное осталось, ну пожалуйста!

– Ну ладно, уговорил! Когда прошёл день, мы поднялись на свежий воздух ночи. Погони уже не было. Мы, «шепчущие», уже не были теми, кто прятался. Мы впервые дали отпор! Мы были первыми, Аннури! Перед нами стояла великая цель…

 

Глава 12. Противясь предназначению

Что есть, средь граней мир – чертой лишь отделён. Рубеж лишь для людей, без мира создан он.

– Зараза… пристала же! Всё этот поэт, виноват. Цурин, никак не мог забыть навязчивые строки из баллады Терция. – Да…, последний день в прибрежном городе был запоминающимся! Когда причудливый поэт узнал, каким путём я пойду и какой красочный вид предстанет передо мной, его уже никто и ничто не могло остановить. Столько рифм о горах и реках я за всю свою жизнь ещё не слышал. С тоской и подавленным раздражением вспоминал Цурин приятное расставание с запавшим в душу менестрелем.

С холма, перед взором центуриона открывался навесной мост, ведущий через высокогорный перевал. Этот путь раньше, насколько он знал, был свободен. Без препятствий минуя последний пост, он легко мог незамеченным добраться до города, если бы не это открытие. Нечто, удерживало его от необдуманных поступков, упрашивая подождать и понаблюдать за событиями, происходящими на той стороне. В это же время, двое, похожих по обмундированию на легионеров, остановили перебравшегося по мосту путника. Миновавший обрыв проследовал покорно к шатру и затерялся. Точка для обзора была не из лучших, но выбирать не приходилось. Солнце устремилось в зенит, приятно согревая на холме траву. Снова всмотревшись вдаль, Цурин заслонил рукой глаза от слепящих ярких лучей. Миновало несколько часов и, наконец, показался новый путник. Предыдущий же так и не вышел к открытому для обзора переходу, ведущему к скрытому за холмом следующему мосту. Волоча за собой тележку, бедолага, даже отсюда было видно, остолбенел и чуть не отправил свою ношу в пропасть, при виде легионеров. Далее, повторилось тоже самое, они проводили его к шатру и путник затерялся в горном массиве. Уже прошёл не один час, впустую потраченный на ожидание, но выведать что-то новое не удалось.

После наблюдения, пришло решение. – Они не представляют опасности для меня, ведь кто может знать, что именно я, тот выживший, последний центурион первой когорты, разбитого легиона. По сути, всё довольно просто. Раз это инийцский патруль… значит, я уже почти достиг своей цели. Задача представлялась элементарной, если же будут вопросы, скажу что я центурион из шестого железного легиона и иду с важным тайным поручением для регентского совета.

Поднявшись с примятой травы, Цурин стал спускаться по отлогому склону. Ранение не давало о себе забыть весь путь, что он уже успел проделать, возвращаясь в прославленную столицу. Тяжесть на сердце была не от боли от ран, а от тоски по дому, по великому городу Велфар, что всё это время, как будто звал своего любимца к себе, в родную землю.

Спустившись на гравийную дорогу, отвязал ненавистного коня. Взяв под уздцы, двинулся к сокрытому за валунами мосту. На одном из валунов внизу были вырезаны символы, которые он заметил ещё ночью. Они явно имели неизвестное, пугающее происхождение, освещаясь в темноте, отдавали ярким блеском, озаряя надпись: «Гикар Харим».

Языку, забытому и ненужному, были обучены мало знатных инийцских семей. Но, в семье Цурина забытый язык передавался из поколения в поколение. Он напряг память, вспоминая символы, собрал в два слова. Это означает…, означает: «Граница мира», или полностью: «Перевал "Граница мира", для отчуждённых людей, иллюзорно возвращающихся домой».

Как не странно, это название было оправданно, возможно передавая уже не тот смысл, но всё же. Насколько знал Цурин, этой дорой часто пользовались контрабандисты, перевозя табак и хлопок, без уплаты налоговых пошлин. Иногда, по ней возвращались отвергнутые или разочарованные люди.

Возможно по этой причине, регентский совет приказал установить контроль над этой местностью.

Выйдя на открытое пространство, пред ним предстал первый и самый продолжительный из шести висячих мостов. Можно было бы конечно спуститься с перевала и пойти другим путём, но на это ушло бы, как минимум несколько дней. Где-то внизу мерно бежало широкое русло, и первые два моста открывали прекрасный вид на реку. Да, именно её переходить вброд ему так не хотелось, по этой причине он сделал свой первый шаг по мосту.

Что удивительно, рысак шёл сзади спокойно, не показывая свой характер и той прыти, что раздражала всю дорогу до перевала.

Переступая по ненадёжно закреплённым доскам, центурион старался изо всех сил не смотреть вниз. Любопытство взяло верх. Опустив глаза, оказалось, что всё не так уж и плохо. Боль, напоминавшая о себе всю дорогу, прошла. На её место, пришёл забытый страх высоты. Не просто страх упасть, а паника от падения, которое будет длиться долго. Рысак же остановился, не демонстрируя нрав, возможно даже издеваясь. Собравшись, Цурин взял себя в руки, в те самые, которые сжимали канаты моста и никак не собирались отпускать. Оторвав взгляд от пропасти, смог наконец пойти дальше. Ступив на твёрдую землю, понял, что переход занял достаточно времени, чтобы устать и вспомнить о мучившей боли.

– Переход через второй навесной, закрыт! – сказал подошедший легионер.

– Я, подданный Инийцской империи! – значительно произнёс Цурин.

Стоящий рядом, совсем недавно перешедший мост путник, поняв что он не один, решил воспользоваться ситуацией и приобщить к своему возмущению, ничего не подозревающего, Цурина.

– По какому распоряжению, кто отдал такой приказ? – С полным негодованием, выпалил не решивший что дальше делать, путник.

– Не могу знать! Проконсул, отдал приказ закрыть проход через перевал. Сейчас почивает в шатре, просил не беспокоить.

– Ну так буди, в чём дело! Я не собираюсь ждать, пока он отоспится. Пусть разъяснит, что за бардак здесь происходит.

Чистый синий небосвод, на котором не было ни облачка, открывал палящему солнцу просторы. Из шатра вышел заспанный проконсул. Потирая слипшиеся глаза, он обратился к легионеру.

– В чем дело…, что за шум?

– Господа, хотят перейти перевал по мосту.

– Ты им сказал, что я запретил.

– Да, но они не верят, требуют вас.

Путник поубавил прыть, видя лицо не простолюдина, а ожиревшего сального борова, с которым хочешь, не хочешь, но придётся вести себя почтительно. Его тон сменился кардинально, от неучтивости до лизоблюдства.

– Достопочтимый! Мне, нужно пересечь перевал, как можно быстрее. Не угодно ли решить это, наедине? – произнёс мягко путник.

– Не угодно, – оборвал его проконсул, всматриваясь в лицо воина, очень знакомого ему с времён службы на краях Ольдакара. – В те времена, я был бойким и проворным. Да-да, именно тогда я и увидел, в первые, этого перспективного легионера.

– Чем обязан? – обратился проконсул к Цурину, пристально, с неподдельным интересом всматриваясь в его лицо. Стоящего рядом путника для него как будто не существовало, и все обходительные слова утопали в незаинтересованности. Пронизывающий взгляд подметил, доработанную до автоматизма всех легионеров, осанку. – Без сомнений, если он сейчас на службе, наверняка прибывает в немалой должности.

Цурин повторил. – Я, подданный Инийцской империи, прошу предоставить мне проход, по государственному делу.

– И, по какому же это делу, что не требует отлагательств? – поинтересовался проконсул. – Любопытство опасно в неумелых руках, для остальных же бывает весьма полезным! Может быть, и мне будет полезна новость или информация, что несёт в столицу этот воин, – подумал проконсул.

– Не имею право говорить… при всех, – сказал Цурин. – Могу лишь добавить, что очень важное!

– Пойдём за мной, – сказал проконсул, приглашая в шатёр воина. – А теперь, я тебя попрошу поподробнее, не скупясь на детали.

Цурин понизив голос, начал доверительный разговор. – Вам, должно быть известно, что мы не идём против империй в открытых сражениях. Чтобы избежать условностей, одно из нападений имело место быть. Моя задача предстать перед советом регентов и доложить о последствиях. Больше сообщить не могу, связан долгом. Вы же, как никто другой, понимаете, в какие неспокойные времена мы живём? – сказал Цурин, видя во взгляде слушателя удивление, а затем полное согласие.

Поняв, что больше ничего от него он не узнает, проконсул закивал головой. – Как жаль… как жаль, что я ничем не могу помочь. Видите ли, один из навесных мостов повреждён и дальше проход закрыт. Вчера мы попытались перейти, но ретивая лошадь запаниковала, пробив несколько перекрытий, утянула за собой одного из легионеров. Так что решать вам, но боюсь, что мост потерян. Единственный вариант, это спуститься вниз и перейти пролив реки вброд. Хотя… нет. Точно, я могу вам помочь! Вы, могли бы составить мне компанию в этом нелегком пути. Согласитесь, это куда безопасней, для такого хранителя важных сведений, как вы. Мои легионеры обеспечат защиту, а для меня, поверьте, собеседник в пути это такая редкость.

Принять предложение проконсула было честью, но не лишала возможности отказаться.

– Вы, говорите один из мостов, а какой именно? – уточнил Цурин.

– Следующий. Если вы, ещё обдумываете моё предложение, то я планирую спуститься вниз к реке. Перейти через сужающийся пролив, а дальше подняться и выйти к следующему висячему мосту, уходящему за перевал. Надеюсь, что он пребывает в целости и достаточно надёжен.

Как принято считать, проконсулы – это политики, которые жиреют на своём поприще. Этот же, фрукт, был Цурину любопытен. Странное чувство подсказывало, что он что-то задумал или возможно знает больше, чем говорит.

Проконсул же, не подавая вида, благодарил тот шанс, который свёл их дороги вместе. – Он, даже не понимает, в какой опасности находится сейчас. Соглашайся составить компанию, – подумал проконсул. – Это, лучший вариант для тебя!

Наконец, дав ответ и выйдя из шатра, на Цурина устремился, тот самый, недовольный взгляд путника, который стоял и дожидался, пока они закончат разговор.

– Мне, хотелось бы узнать всё-таки, причину запрета! – сказал путник, который по манерам всё больше напоминал купца.

– А, никакой причины нет! – сказал равнодушно проконсул. – Хотите, идите, я вас не держу.

– Большое спасибо! – ответил путник с явной ненавистью из-за того, что его заставили так долго ждать.

Когда путник ушёл уведя свою лошадь, проконсул распорядился установить табличку, на которой перечёркивался нарисованный мост. Снизу была стрелка, указывая на уходящую тропу.

– А почему, вы не сказали ему правду? – Цурину был не понятен его поступок, то ли забыв о смерти легионера, что погиб переходя мост, то ли рассказ, поведанный в шатре, не происходил.

– Пусть на своей шкуре узнает, что такое портить мой сон! – сказал проконсул, умываясь. – Хотел бы я посмотреть, как он будет возвращать свою кобылу назад, когда увидит перебитые балки. Но боюсь, нам не до развлечений. Нас ждут дела в столице Велфар. Кстати, вы так и не представились. Хотя не важно! Мне кажется, я вас помню. Вы служили в инийцской армии, лет десять назад!

– И до сих пор служу! – сказал с гордостью Цурин. – Только теперь немного в другой области.

Не показывая вида, проконсул усмехнулся. – Пока… служишь, – сказал он себе, осматривая его коня.

– Хороший жеребец, красив! Давно приобрели? Проконсул протянул руку, чтобы почесать загривок, но вовремя отдёрнул. Черногривый, скаля челюсти, чуть не откусил проконсулу руку. – А, он с норовом! – подметил политик, не отличающийся остротой реакции.

– Согласен, но зато лишён страха. Не паникует и легко перешёл мост! – сказал Цурин, с какой-то странной гордостью за нового характерного друга.

* * *

Сколько прошло уже лет с того, как меня назначили советником? – думал молодой мужчина, смотрящий через стеклянную стену, на кажущуюся с возвышенности узкую реку. Целая стена из прозрачного стекла удерживалась лишь длинными белыми костями, изображая скелет огромного неведомого создания. С высоты, течение бегущей реки было таким монотонным, а чудо инженерного искусства совсем привычным.

У него появилась новая привычка, когда пробирала скука, начинал вспоминать недавнее назначение, поднимая самооценку, возвеличивал себя над другими. – «Мы, назначаем тебя старшим советником и единственному дозволяем присутствовать на тайных заседаниях. Твои навыки делают тебе честь! Тобой довольны! И доверяя, мы возлагаем на тебя такую ответственность…»

Настроение поднялось. Присмотрелся. Как обычно пока прибудут в резиденцию все, пройдёт не один час. Благодаря моей службе у ответственного человека, мы никогда не опаздываем, прибываем всегда первыми.

Какая же это уникальная возможность, наблюдать за тем, как собирается совет, полный состав из десяти влиятельных и высокопоставленных повелителей Инийцской империи! Совет регентов собирался во дворце на возвышенности уступа, что был за городом. Довольно приятное место для того, чтобы отдалиться от мира, народа и в целом суеты. Наблюдая за всеми сверху, точно так же как смотрит дворец на ущелье и реку внизу, свысока. Так и мы смотрим на народ, бесцельно живущий в виднеющихся отсюда хибарах.

Почти все регенты прибыли и их сопровождающие, один иногда двое, точно таких же, как и я советников. Пробежала отвлекающая мысль. – Было бы забавно, если они ещё были бы похожи на меня. Но я ведь теперь необычный советник…, посвящённый! Интересно, кого мы ещё ждём? Осмотрелся. Как всегда, Высший регент появлялся самым последним, и его ещё не было. Будь моя воля, я бы его сместил. Но кто я, всего лишь советник, и этот совет лучше держать при себе.

Поднимаясь по сводчатой лестнице, медленно облокачиваясь на трость всем весом, задыхаясь, наконец-то прибыл последний регент из совета.

Невысокий пожилой человек, в богатой одежде, украшенной разными видами драгоценностей, предстал пред всеми. Его короткие редкие волосы, были зачёсаны назад. Опустив непомерно большую голову, почти скрыл тонкую шею, не соизмеримую с крупной головой на маленьком туловище. Круглые тёмные линзы в оправе очков, скрывали маленькие глазки, и несомненно, бегающий по всем лукавый взор. Смотря на всех исподлобья, он явно оценивал присутствующих.

– Пришёл наконец, Шут. Тихий смешок прокатился по залу, не достигнув его ушей. Несмотря на шутовской наряд, он был очень опасен, и все это знали, редко позволяя отбросить колкость. Ведь есть же люди, которые ну никак не знают меры в украшениях, одеваются будто попугаи. И всё же, это прозвище Шут, ему очень подходит, – подумал советник.

– Прошу прощения, опоздал. Дела, сами понимаете. Постепенно, из сводчатого зала все перешли в менее удобное место. За большой стол сели десять регентов. Шут же сел, как обычно в центре, на своё место Высшего регента. Мы же, советники, заняли места на приличном расстоянии от тех кому поклялись, в моем случае притворно, служить.

– Начнём господа, – сказал Высший регент. – Что у нас на повестке дня и по чьей воле мы сегодня собрались? – Никто в невозмутимой тишине не поднялся. – Как я понимаю того, по чьей воле, ещё нет, так что я начну.

– Свобода, мнима! Прозаичные, лишённые мудрости утверждают, что Империя падёт под гнётом тирании. О, как же они заблуждаются! Вы ведь со мной согласны, господа? – Шут не ждал ответа, хоть и большинство его сторонников, кивали головой. – Мы же, напротив, утверждаем единогласно, что свобода, данная народу лишает притока золота в казну. Но главное, вызывает вспышки ненависти у народа, лишая нас защиты и средств, чтобы обеспечить защиту самих же невинных, простых граждан нашей империи. Наша цель, достопочтимые господа, сделать жизнь низших слоёв такой, чтобы им хватало прокормить свою семью, но не позволяла разбогатеть, лишая возможности откладывать роны на потом. В связи с вышесказанным, прошу прислушаться к голосу разума, в пользу народа и общности.

Его прервал девичий голос. – Проще говоря, Шоэль Тельфар, вы предлагаете лишить людей несуществующего достатка! Повысить налоги с непомерных пятидесяти процентов, до семидесяти пяти. Обречь народ, не рассчитывающий на перемены, на голодную смерть.

Ничего не скажешь, привлекла на себя внимание. Прям, как принято в её роду, – подумал советник. Девичья хрупкая фигура стояла, поражая своей красотой. Юные годы не имеющей власти наследницы, не мешали ей присутствовать на совете Империи, а право созывать совет, коим она пользовалась крайне редко, было у неё всегда. Её пристальный, обжигающий взгляд заставлял задуматься. Может и справедливо решение, которое принял тайный сейм при его высокопреосвященстве высшего регентского совета! Решение тайное и неизвестное наследнице.

– Вы, не понимаете всей сложившейся ситуации, дорогая вы наша! Люди просят, чтобы мы, как лица обученные, правили справедливо.

Как всегда, Шут держал на коротком поводке единственную наследницу, будущую Императрицу. Он всякий раз мог уговорить её поставить свою подпись на приказах, не имеющих логики и ни какого здравого смысла. Сегодня же, наследница была настроена серьёзно. С горящими глазами пылающей ярости, юная девушка попыталась поставить на место влиятельных, не в меру пользующихся властью, регентов. На это Шоэль и ответил.

– Девочка моя… народ, в лице бедных людей, будет благодарен за всё, что ты делаешь для него. Твоя воля для нас закон! Тебе это известно! Остался всего год и ты, займешь трон. А пока наше чуткое руководство, будет полностью по твоей воле, госпожа. Шоэль поднялся, вышел из-за стола, подошёл к ней ближе. – Я помню, то время, когда ты была ещё малюткой. Твой отец, прислушивался ко всем моим советам. Как печально, что его сейчас нет!

– Владычица, у нас всё под контролем, не беспокойтесь. Небольшие беспорядки, были лишь недоразумением, – сказал один из регентов, чем навлёк на себя презрительный взгляд Шута, который означал, не лезь и молчи. Но, регент всё же продолжал. – Несколько человек беснуясь прошли по улице, минуя заграждения. Неграмотные, бедные люди не имеют разумения, не понимая важности повышения налога за землю, на которой они живут.

Тут, его прервал Шоэль. – О Великая, я самолично разъяснил крестьянам, что это для их пользы.

Советник про себя усмехнулся. – Знаем мы, как ты Шут умеешь разъяснять людям их неправоту. Небось, их уже нет на этом свете. Не имея власти, принцесса только и может быть орудием в руках жадных богатеев, которые увеличивают своё богатство за счёт обычных, простых крестьян. А люди снуют с утра до вечера, зарабатывая крохи, чтобы прокормить своих близких. Таковы реалии этой жизни, – подумал советник.

Изливаясь как мёд, речь Шута, как обычно, уняла её ярость и гнев. Слабая личность сегодня не отстояла свою правоту, – понял советник. А Шоэль всё продолжал и продолжал.

– Времена нелёгкие, приходиться выживать! Забота о ближних лишает сна. Вы же знаете, как мы трудимся на благо Вашей Империи. Если будет на то Ваша воля, мы отменим к дьяволу все труды, ради Вашего решения. Выслушайте лишь совет: если мы не придём к решению прямо сейчас и не обеспечим правомерное постановление, это приведёт к вспышке ненависти народа. Мы боимся Вашей воли, надеясь на избранные устремления. Вы, уверены в своём решении прекратить пополнение казны и тем самым остановить прирост караульной стражи, на Ваших улицах, Вашего города? Ведь небеса назначили Вас, о Великая! Мы всего лишь рабы, дающие советы! Не прислушиваясь, Вы обрекаете Империю, о Великая, к бунтам. Мирные граждане будут лишены защиты от беснующихся и недовольных мятежников. Помните слова прославленного Суна? «Свобода – это противоречие. Как может быть свободен человек, имеющий нужду в пропитании, в жилье и других нуждах»! Я зарекаюсь, продолжать быть рабом народа, как и все присутствующие здесь, наблюдать, приглядывать и заботиться. Дай необразованным права, и они уничтожат Империю изнутри. Мы же не хотим, о Великая, чтобы Ваши соседи, Императоры, радовались нашему горю?

Иные обстоятельства изменили бы всё! Проживи её отец Император ещё лет десять, пригретые аспиды, так не обосновались бы в империи. Возможно, и не было бы разжиревших стервятников над головами. Будь она воистину та, кем хочет казаться, приказала бы казнить этого, самого ненасытного падальщика, не слушая его притворных речей. Теперь же, как будто успокоившись, наследница не смогла сказать ни слова против, развернувшись, ушла.

Советник наблюдал, как она, цокая башмачками, выходила. А ведь действительно, что может сказать дитя в ответ на это.

Позже, когда приняли все решения, другие советники были распущенны. Меня же, как доверенного, попросили остаться, дабы письменно изложить все тонкости происходящего.

– Молодая императрица хочет власти! Несомненно…, она растёт и требует к себе должного уважения, – сказал Шут. – Сегодняшнее действо было не первым примером. У нас есть выбор. Если мы решимся, то власть останется в наших руках! Пойдём против коалиции?

Один из регентов, тоже поддерживая, продолжил. – Было видно по глазам, что императрица, дай ей возможность править, перекроит империю по своему усмотрению. Равноправие и полная власть регентов возможна, если придёт закат империи. Плеяда пяти не даст этому случиться. Исходя из этого, тайное управление, единственный логичный путь!

– Императрица, не пойдёт на то, чтобы отказаться от власти. Когда поднимется новый император, все приближенные, не имеющие доверие престола, будут отстранены от власти, включая и нас. Не думаю, что любой, кто придёт к власти, будет рад быть пешкой в наших руках.

– Молодая, но такая же, как предок… «Император Ярости, Властитель Армий Подножья». Кровь, проявляется через поколение! Несомненно, в ней есть угроза! Заметны её своеволие и дерзость, как у её предка.

– Господа, не будем спорить. У нас ещё есть, как я уже говорил целый год, чтобы прийти к готовому решению, – прервал всех Шоэль.

Советник, при его словах, вдруг вспомнил слух, что ходил у придворных. Говорят, что часть имперской казны хранится в имении у Шута, в его сундуках. Так что, он себя не обидит. Во всяком случае, всегда сможет сбежать, оставив империю в нищете.

Шоэль Тельфар продолжал. – Посол нашей Империи в столице Регнарда сообщил, что всё прошло, как задумано. Три тысячи инийцской армии привлекли внимание на себя. Посол в свою очередь, руководствуясь инструкциями, поступил как велено. Выделил часть земли, передвигая границу, отвлёк их взоры от открытой шахты на регнардской земле. Сами понимаете, они никогда не отдали бы мерд по своей воле. Так что, господа, в течение будущей недели, к нам приедет проконсул с сообщением по вывозке мерда с шахты, на которой идёт добыча. Редкий кристалл высокой плотности будет поставляться, не привлекая ненужного внимания. Главное никто не узнал и не узнает истинную причину этого нападения на империю Регнард.

Тайный совет продолжал обсуждать планы. Слух советника, двуличия ради, безустанно всё внимал, обдумывая их решения, мотал на ус как разрушить грандиозные замыслы возвысившихся регентов и остаться не раскрытым.

* * *

Поведанная история, чем-то пугала, возможно даже интриговала, но во всяком случае, не могла быть всецело правдивой. Когда ходит столько слухов, их стоит проверить! Неизвестно, что стало с его дочерью? То ли убита, то ли воровка, то ли наложница, слишком много версий.

Наутро, Варлеус решил разобраться с этой загадкой, единственным способом, который был ему известен. Пришёл к такому выводу: есть ли среди живых дочь или нет, неизвестно, но помочь понять и найти, надо. Тем более после поведанной истории, когда поднимались наверх, Финиган сказал. – Я, ему должен! Давай попробуем узнать, в чём может быть дело.

Серое затянутое небо, извергало на землю крупицы своих запасов, наполняя унынием дождливое утро. Людей сбивали в кучу, подгоняя батогами и плётками. Цепи свисали с их запястий тяжёлой ношей. На обнажённой коже невольных, сквозь разорванные лохмотья, были видны шрамы и рубцы. Но с физической болью, всегда можно было свыкнуться. Травмы, уродующие дух – вот бич человечества. Умы рабов были далеко от этих убогих мест. «Дом, где мой дом теперь? Где то, ради чего стоит жить?» Теперь об этом думал каждый, о былом, о хорошей или не очень жизни, что прошла. Искренне про многих, в чьих глазах нет воли, можно было сказать: «Ваши жизни… люди, прошли мимо. Вы, прожили зря!»

– Эту чудовищную страну, должен покарать Бог! – произнёс Финиган.

– Скорее всего, так и будет, – сказал Вар, продолжая думать.

– Я готов согласиться с тем, что жизни людей принадлежат Императору. Он же, взял и передал это право кучке проходимцев, готовых платить в казну рон, лишь бы слепцы продолжали оставаться слепцами. А если бы они прозрели, то увидели бы пепелище на пепелище и переполненные рынки рабов. Негодяи буквально держат в одной руке факел, поджигая дома несчастных, а другой рукой, в это же время, замаливают свои зверства, а пепел умирающих падает им на одежды, – от своего же воображения, священник побледнел.

– Жизнь бесценна, учили нас, а тут у каждого своя цена, – проговорил Вар, обращая внимание друга на людей.

На деревянных табличках, у всех безвольно стоящих рабов, была цена написанная мелом. Изменяясь от пятисот рон и доходя аж до четырёх тысяч за тех, у кого белые зубы, чистая кожа и покладистый характер. Пройдя дальше, они увидели ряды с деревянными помостами, на которых стояли сильные мускулистые люди.

– Новая забава, для не лишённых гнили! – сказал Финиган. – Я слышал, их покупают для боёв. Этакое развлечение, для тех у кого золото оттягивает карман.

– Покупают раба и ставят ставки в смертельных неравенствах, а у нас это запрещено. Но я знаю, о чём ты и к чему ведёшь, – сказал Вар, продолжая наблюдать.

Друзья проходили меж рядов свободного рынка, находящегося на выезде из прибрежного города. Подзывая покупателей, торговцы демонстрировали качество своего живого товара. У других помостов было целое представление, собирая вокруг целые споры, кому же достанется живой приз и какую цену заслуживает тот или иной раб. На отдалении от них, на возвышенности, бросалось в глаза здание, в которое заходили и выходили, сменяя друг друга, закалённые в бою воины, одетые в чёрную кожаную броню. Их задачей, как понял Вар, был присмотр за буйными рабами, которые пытались сопротивляться, а возможно за недовольными покупателями. Они и были важным, а иногда даже ключевым аспектом безопасности сделок.

Прикинув, Вар сказал, – их слишком много, трое в начале, через каждые несколько рядов – ещё двое, если не считать тех, кто патрулирует.

Увидеть, как они управляются с несогласными, применяя в убеждении физическую силу, Вару так и не удалось. Да и если до этого доходило дело, скорее всего это было не напоказ. Один только вид высокорослых верзил в чёрных доспехах, на корню решал назревающие конфликты. Было понятно, их действия продуманы до мелочей.

– Мне всё ясно, – произнёс Вар, смотря на второй этаж примечательного здания. – Встречаемся через час, вон там, – Вар, указал на проулок. – А до тех пор, ты меня не знаешь, запомнил.

– Отстань от меня, я тебя не знаю, – сказал, разворачиваясь Финиган.

Улыбнувшись, Вар вернулся к рядам, проходя и внимательно всматриваясь в лица рабов. Не вслушиваясь в хвалебные речи торговцев, а только смотря на людей с цепями наперевес, что были безучастны, печальны, с опущенными лицами притуплено смотрящими на землю. Он остановился, как будто найдя то, что искал. Рабы стояли без надежды, вызывая только сочувствие и жалость, ибо покупка не сулила им лучшего. Но только у одной, несмотря на синяки и раны, томился тот самый дерзкий, не сломленный, с теплеющей искрой взгляд, что привлёк его внимание.

– Сколько стоит, вот эта? – Вар указал на девушку с короткими русыми волосами. На лицо приятная, несмотря на острый презирающий взгляд.

– Это не очень прилежная, не рекомендую. В наложницы её взять не получиться, уж очень строптива. Сгодиться при работе на поле, руки сильные. Для утех, рекомендую вот этих. Торговец указал на завлекающих и очень привлекательных девушек.

– Я сказал, мне нужна она! – повторил Вар уже более грубо, – говори цену.

Видя, что переубедить не получится, торговец сказал. – Хорошо…, шестьсот девяносто рон.

– Четыреста! – сказал Вар, чтобы сбить цену.

– Таких цен не бывает, – сказал торговец, разводя руками. – Могу отдать за шестьсот рон.

– Не пойдёт, даю четыреста пятьдесят.

– Нет, нет, нет! Так и быть пятьсот пятьдесят. Дешевле, вы нигде не найдёте. Сами смотрите, кожа чистая без язв, волосы не лезут, язык не вырван, хотя это скорее недостаток.

– Пятьсот или я ухожу!

С досады махнув рукой, торговец пробурчал в сторону. – Если бы не её нрав мерзкий, я бы мог в два раза дороже продать. Обернулся к покупателю. – Ладно, хорошо! Уговорили! С вами очень тяжело торговаться, господин.

Вар высыпал из кошелька ему в руки пятьсот маленьких золотых монет. От блеска и звона жёлтого метала, торговец ещё больше просиял.

– Пересчитывать будешь?

– Конечно господин, в моем деле крайне важна точность. Сейчас заберёте или доставить к вам? – спросил торговец, пересчитывая роны.

– Заберу сейчас! Ещё, мне необходим сопровождающий. Где мне его можно нанять?

– Вон видите, двухэтажное здание в конце рынка, вам туда. Отцепив ошейник с шеи, крепкий на вид страж, связал тугой бечёвкой руки рабыни.

– Убью! – прорычала девушка, когда Вар положил её на круп своего мерина.

– Не убьёшь, а скажешь спасибо! – уже на ухо, тихо произнёс Вар.

Чуть проехав, завернул в нелюдимый квартал, снял её с лошади, едва не получив ногой по лицу.

– Смени свой гнев на милость, и слушай внимательно. Времени мало, так что я подрежу твои верёвки. Когда подъедем, ты убежишь и как можно быстрее и дальше.

– Меня поймает и вернёт стража! – сказала она, не понимая зачем ему всё это нужно.

– Я это знаю, поэтому если всё сделаешь, как тебе сказано, будешь свободна.

– Зачем тебе всё это? И почему именно я?

– А ты любопытна! Я хочу отвлечь внимание стражи и надеюсь на твою помощь. Как ни странно, но что-то в твоих глазах подсказывает, что ты не подведёшь.

– Я не верю, что после всего ты меня отпустишь.

– Хорошо, не веришь мне, так может поверишь регнардскому священнику.

Финиган не спеша подошёл. – Всё идёт по плану?

– Да, вот только, она мне не верит. Поклянись богом, что ли, своим, – сказал Вар.

– Клянусь, только по поводу чего?

– Что отпустишь её.

– Так я её и не покупал, чтобы отпускать.

– Хватит издеваться, пообещай, что мы её отпустим.

– Ну, это запросто, – сказал священник. Обратился уже глядя на неё. – Не переживай, поможешь нам с этим делом и ты свободна.

– Тебе я верю! Только ты, не очень похож на священника.

– Ха! Ты не первая, кто это говорит! – сказал Финиган.

После разъяснения плана, Вар подрезал бечёвку, вернув рабыню на круп коня, взобрался в седло. Вернувшись на торговую дорогу, повёл мерина к двухэтажному строению. Спустившись, Вар позвал стражу, стоящую у дверей здания.

– Эй! Приглядите за ней, больно прыткая! Только не повредите, уж очень дорого она мне досталась. Отблагодарю в двойне! – сказал Вар, проходя внутрь.

Зайдя в просторный зал, поднялся по лестнице наверх. Магистрат, как он и думал, располагался именно там, а архив должен был быть, как раз напротив. Нужное помещение находилось слева по коридору. Скорее всего, важные записи и находятся там. Стражники, в легких кожаных доспехах сменяли друг друга по часам. Остальные, свободные от работы, отдыхали, веселясь, тем самым не давая возможности пройти незамеченным дальше. Надеюсь, ты справишься, – подумал Вар.

У открытого окна за столом, сидел малорослый господин, занятый записями. – Что вы хотели? – спросил он, подняв голову, отрываясь от заполнения листа с какими-то таблицами.

– Мне необходимы, двое сопровождающих до регнардской границы.

– Вы, уже приобрели кого-то?

– Естественно, пока только одну, но я не доверяю торговцам, поэтому хочу нанять сопровождающих, чтобы сделки были честными.

– У нас всё честно, мы следим за этим! Но, если вам так будет спокойней, хорошо.

В этот момент Вар увидел, как его приобретение, не затягивая выполняет уговор, да весьма ловко.

– Эй! Смотрите, увальни, она сбегает! Сделайте же что-нибудь, – Вар обратился, уже к деловому за столом. Выкрикнув в окно, – лентяи, держите её! В конце концов, за что вам платят! Видя, как они не могут её схватить, крикнул уже в помещение. – Если не можете поймать, так я заплачу вчетверо любому, кто вернёт в целости.

И уже через мгновение из здания выбежали охотники за лёгкой наживой. Остальные наблюдали из окон за тем, как девушку загоняли и в конце концов всё-таки схватили. Представление продолжалось недолго, но свою задачу выполнило сполна.

– И что это значит? – обратился Вар к сидящему за столом. Я оставил её на минуту, пообещав заплатить вашим людям не маленькую сумму, чтобы присмотрели. А они не только проглядели её побег, но ещё, я полагаю, отпустили её. Кто подрезал ей бечёвку?

– Мы за своих людей ручаемся! В конце концов, её же поймали. Причины нервничать нет!

Вар же, всё повышал тон, чтобы произвести всё большее впечатление от негодования.

– А, если бы я не заметил, что тогда, ищи ветра в поле? Не хочу я иметь с вами дело! Своё обещание выполню, вот это награда тому молодцу, который всё-таки смог поймать. Вар высыпал на стол золотые монеты. А сопровождающих нанимать не буду. Я достаточно увидел, каких обалдуев вы тут держите. Развернувшись, Вар ушёл.

По лицу главного было видно, что ему даже стыдно за своих людей. Уже спускаясь по лестнице, из зависшей тишины в канцелярии, Вар услышал громогласное. – Что, расслабились? – благим матом начал орать, осерчав главный.

– Набегалась? – громко для всех на улице сказал Вар. – Люблю дерзких. Плутовка! Приеду домой, отыграюсь по полной! – произнёс прихлопнув по заднице, как бы играючи, но уж слишком натурально прозвучал хлопок.

Свернув в место, где было меньше людей, вывел мерина туда, где договорились встретиться с Финиганом.

– Прости, выбора не было. Вар спустил её с лошади, развязав туго связанные руки. – Спасибо тебе и ещё раз извини, ну за это, сама понимаешь…

Не ожидая, получил сильнейшую пощёчину. Она замахнулась второй раз, но он вовремя поймал её руку. – Я понял! – сказал Вар, – с первого раза понял!

– О, у вас тут весело, – произнёс, подходя Финиган. – Теперь мы знаем всё что нужно!

– В чём же дело? Ты свободна, можешь идти! – сказал, отпуская её руку Вар.

– Куда я пойду? Стоит мне выйти, если меня узнают, вернут к тебе, а если и не узнают, меня всё равно в конечном итоге ждёт рабство.

– Что ты предлагаешь? – спросил Вар. – Лично нам, как можно скорее, стоит разобраться с нашим делом.

– Кстати, про наше дело! – священник продолжил. – Так вот, в записях, которые вёл писарь, сказано, что девочка, чуть больше двадцати лет назад, была доставлена с сопровождением, в имение барона. Кстати, я обратил внимание, что это единственный ребёнок, которого этот, якобы барон себе позволил. Имение называлось «Обитель Отчаянья». Так что, теперь осталось узнать, где оно находиться? И дело за малым… вернуть дочь моего друга назад.

Вдруг девушка оживилась. – Я кажется поняла про какого борона ты говоришь!

– Ты знакома с ним? – спросил Финиган.

– Не лично, но знаю, что это большой человек в низах общества. Все эти свободные рынки принадлежат именно ему.

– То есть, я понимаю так, – начал Вар. – Либо барон, до сих пор её удерживает…

– Либо узнаем, что же всё-таки с ней случилось, – закончил Финиган. – Нужно ехать! Ей должно быть, примерно двадцать пять лет. Если не найдём похожую по описанию…

– То придётся потолковать с бароном, – на этот раз прервал и закончил, Вар.

– Уж очень просто это, с ваших уст, – сказала, поправляя своё одеяние, девушка. – Как будто там нет, усеянных на каждом дюйме, воинов.

– Об этом будем думать, когда приедем туда, – сказал Финиган. – Найти бы, где это его имение.

– Ой, проблема! Вот найти, как раз будем просто! Поехали. Я научу, как ориентироваться на местности и заодно уберусь отсюда, подальше.

– Я так понимаю, ты с нами едешь? – уточнил Вар, искоса смотря на неё.

– А что мне остаётся? – повторила девушка, поглаживая гриву пегого коня. – Выбор не велик, ты знаешь.

– У тебя хоть имя то есть? – спросил ухмыльнувшись Вар.

– Как любезно с твоей стороны! – ответила она, изобразив подобие реверанса. – Меня зовут Майя. Доволен…?

Странное знакомство, без сомнений, странное! Сев на лошадей, имея разные цели, они отправились в дорогу окольными путями, сторонясь свободного рынка. Выбравшись на тракт, пришпорили коней, уносясь по тропе вместе с тучами, средь подгоняющих порывистых ветров пасмурной погоды этого дня.

 

Глава 13. Жажда происхождения

Просторные апартаменты, резная мебель, золотые статуэтки и красочные картины в багетах редчайшего орнамента наполняли комнату богатым убранством и несомненным уютом. Мягкая перина, шёлковые простыни, в которых отдых превращался в идиллию свободы от бренного, незнающего покоя мира. Но почему-то именно сегодня от всего этого в душе веяло холодом, морозом, сковавшим изнутри плоть.

Хрупкая девушка лежала на большой кровати, давая отдых мыслям. Покои императора были совсем близко. Нет, она была одна. Всю свою жизнь, одна!

– Вот уже семнадцать лет прошли, как я начала поиск, но мне так и не удалось закончить дело, ради которого стоило жить. Время шло, проходили дни, а этот гнусный выродок продолжал жить и пользоваться всеми благами мира. Подумав об этом, Кира ощутила не поддельную горечь и нескрываемую ненависть. И так, мне известно, что заказчиком был Валонрай. Чёртово имя, будь оно проклято. Только в одном Линаре тысячи Валонраев. Узнать бы ещё хоть какую нибудь мелочь, хоть саму цель убийства, зачем ему это было нужно? – задавалась вопросом Кира, никак не получая ответа.

Стало ли для меня открытием, что подлинный убийца жив? Конечно, стало! Надо мной сыграли злую шутку, подсунув не того человека. Сделали из меня убийцу того, кого я не желала убивать. Моя месть, будет от этого ещё слаще. Использовали мой талант в своих целях. Ничего… возмездие настигнет, стоит мне только найти его.

Всё что можно было предпринять, она уже сделала. Пустила слухи, расспрашивала, искала. История смерти её родителей пересказывалась из уст в уста и была у всех на слуху. Неделя за неделей, стремительно убегало время. Накопленные Кирой деньги уходили на поиск всех известных Валонраев, на этом богом забытом земном шаре. День за днём проходили в отыскивание ключа к полному имени. Накапливаясь, дни почти сложились в тщетный месяц. Вот уже, двадцать шестой день безрезультатных поисков подходил к своему завершению.

И всё же месть многогранна! Я, к примеру, хочу покончить с тем, что преследует меня с самого детства, а повелитель иначе, сам преследует своё беспокойство, желая смерти собственному сыну. Эта мысль о императоре поглотила её, даруя возможность хоть на секунду оставить эмоции. Вспоминая разговор в лабиринте с Немидасом, она не могла заснуть, пытаясь найти отклик в себе, на тот вопрос, на который у неё не было ответа. Но, что-то навязчивое внутри, подсказывало заглянуть в глубины сознания.

– Кровь – признак родства! В ней заложено с рождения, быть человеку тем или иным! Но окружение, извращает наше сокрытое виденье, – тогда сказал Император. – Допустим, он пекарь… значит и сын его будет пекарем. И не потому, что он хочет быть пекарем, а только из-за того, что реальность заставит его быть сыном своего отца. К примеру, зачем ему выбирать свой путь, прилагая титанический труд, если родитель ещё с детства обучил его своему мастерству. Следовательно, если я император, значит, и сын мой станет императором, – с понятным отвращением вместе с плохо скрываемой печалью произнёс Немидас, помедлив, продолжил. – А если и нет, то будет, всё равно стремиться к власти. И это уже вытекает из первозданной темноты, заложенной в каждом человеке. У кого-то она меньше. У других же сущность подобна мгле, и они готовы идти по головам, чтобы добиться своей цели, не зависимо оттого, к чему придут после совершенного деяния.

– Если исходить из вашей логики, во мне всё от моих родителей. Но, никто из них не обладал такими талантами, как я, – произнесла Кира, держа императора под руку.

– Скажем так, ты исключение! Исключение, созданное тем же самым окружением. К примеру: тебе Кира, слава не нужна. Другие же, стремятся чего-то добиться, воспеть свою уникальность! – произнёс Немидас, продолжая неторопливо идти. – Допустим, зачем новобранцы записываются в армию, чтобы возвеличить своего Императора? Да нет, чтобы прославиться на героическом поприще, сделать себе имя.

– Вы сейчас говорите о других. Но, как же Вы? – спросила Кира, с детской наивностью в голосе, внимательно на него смотря.

Немидас воздел руку к небу. – Могу сказать следующее, если Император не возвеличит себя венцом славы, тогда его правление будет недолгим.

Стук в дверь вернул в реальность, – Да, да… входите, – сказала Кира поднявшись. В дверь зашёл слуга, вместе с мальчуганом. – Прошу прощения, но этот господин отказался отдавать записку, предназначенную Вам, – сказал придворный.

Мальчуган был ребёнком улицы, таким же, как когда-то она. Беспризорник передал смятый листок, на котором было написано следующее: Интересующая Вас персона, по имени Валонрай Де Шеньтье, пребывает в должности сенатора, в Линаре. В названые вами сроки он состоял при службе судье Де Гю Маре, чем заслужил своё повышение…, – прочитав до конца она обмерла. – Вот оно что! Кира достала серебряный атит, подбросив в воздух в сторону мальчугана, сказала придворному, – Проводи на кухню и распорядись, чтобы его накормили. Когда дверь закрылась, повторила себе, – Теперь, всё складывается.

Это открытие вернуло её к тому, недавнему разговору с Императором в лабиринте, указав на правильность её мышления.

– Власть в руках безответственных людей, болезненна для народа, да и в целом для Империи! – сказал тогда, Немидас.

– Я это понимаю, и вы. Но тогда, почему они рвутся к власти? – Спросила Кира, – Вот этого мне не понять. Почему бездарности пытаются получить высокий пост, не исполняя свой долг и данное обещание людям служить. Обжираются, берут мзду даже за то, что им не принадлежит. Разве это справедливо?

– Коррупция, не может быть без власти, как и наоборот – ответил, засматриваясь на небо, Император. – Так устроен этот мир. Одно, дополняет другое!

– И Вы с этим смирились, я понимаю так?! – сказала Кира, как бы не веря услышанному.

– Нет, не смирился. Я, это принял! Я понял главное не сразу, это пришло с годами. Все труды человека, его низменность и порочность вызывают чувство борьбы, желание подняться из затхлой массы на вершину, где дышится полной грудью. И я, достаточно удачно этим пользуюсь.

Вернувшись из воспоминаний, Кира подумала, – Вот до чего доводит борьба, приводя к власти таких индивидов, как сенатор. Для него комфортней там, на вершине, где всё зависит от него одного и его решения влияют на сотни людей.

Теперь для неё всё встало на свои места. – Придётся начать с начала, – пришла к заключению Кира. Взяв листок бумаги, вывела слово «мотив». Больше не может быть ошибок! Старый сенатор занимает эту должность, как мне кажется, около пяти лет. Проверить. Нужно разузнать, кем он был до этого? Что его связывает с исполнителем? И главное, зачем ему было прибегать к убийству моей семьи?

В течение, каких-то получаса, Кира уже знала всё, как он живёт, где сейчас находиться и о чём думает. А думал сенатор, как продвинуться выше. Вот для этого, он и навёл её, тогда давным-давно не на того человека. Если бы тогда, месть меня удовлетворила, он бы продолжал жить, как ни в чём не бывало. Нет, нужно с этим покончить, немедленно! – сказала себе Кира.

Теперь, добраться до герцога, истинного убийцы родителей было не сложно. В самом деле, он, пожалуй, всегда был лишён осторожности. Нет, не убийца, который был орудием в руках богатого человека. И не посредник, который теперь тоже освобождён от уплаты долга. Заплатив за вину кровью, они были вычеркнуты из жизни, хотя и скрывались в отличие от «бесстрашного» сенатора.

Во Дворец Правления, Кира пробралась после заката. Затаилась, продолжая бесшумно дышать и слушать, стоя за шторой высокого, просторного зала министров. Дело предстояло простым. Секретарь перебирал бумаги и как обычно, должен был оставить сенатора наедине с собой, чтобы спуститься и потребовать извозчика. Единственная, на первый взгляд возможность, когда он остается без охраны. И этого времени было бы достаточно, чтобы отомстить и также незаметно уйти. Трудность была только одна и то, не значительная. Как выглядит сенатор, Кира знала только из слов осведомителя. По этой причине, ничего не оставалось, кроме как ждать, когда покажется подходящий по описанию и появится возможность для желанного правосудия. В конце дня он точно пройдет мимо, чтобы отправиться домой.

В этой жизни Кира ещё не встречала чиновника, который полностью отдавался бы своей работе. Её не покидала приставучая мысль: «Если истинный виновник, будет продолжать жить на этом свете, я не прощу себя».

Ждать долго не пришлось. Показался последний посетитель, черноволосый, сильный, высокий мужчина, который не соответствовал приметам, но он был знаком ей не понаслышке. Его имя… да, точно, Анри! Рыцарь, какого-то ордена. Кроме того он сейчас занимает не последнее место в планах Императора. – Кира, на мгновение задумалась, а после вспомнила его полное имя. – Гемион Анри Де Фардет. Что ему-то здесь надо? Не понимая происходящего, продолжала наблюдать.

По длинноскулому лицу и горделивому взгляду было видно, что он настроен серьезно. Весь такой важный, подошёл к секретарю, услышав следующее. – Подождите, сенатора нет. Кира подумала. – Что, его ещё нет?

– Он сейчас подойдёт…

После чего, Гемион начал ходить туда-сюда, рассматривая зал. Задержал свой взгляд на том месте, где стояла, скрытая от наблюдения, Кира. Заметить он меня не мог, – подумала Кира, сохраняя полную собранность. Императору не понравится убийство на глазах у всех, но это и не важно! Я не могу больше ждать. Уже и так, слишком много времени прошло с запоздавшей местью.

Наконец, похожий по описанию зашёл в зал министров.

– Вы свободны! – сказал сенатор секретарю. Подойдя к Гемиону, поприветствовал. В это время, секретарь вышел. Кира продолжала наблюдать.

– По какому Вы делу? Простите, я тороплюсь, – небрежно спросил сенатор.

– Хотел бы Вас попросить, оставить свои притязания к Ианте. Эта особа, сейчас является моей гостьей, – сказал Гемион, как было видно, с трудом подобрав слова.

Ну вот, – подумала Кира, сейчас будет деликатный разговор, который затянется надолго и прощай возможность.

Но, сенатор ничего не отвечал, лишь пристально смотрел на него своим гнусным, лишенным всякого уважения, взором.

На это Гемион уже жёстче сказал. – Я в курсе по поводу всего и требую, чтобы вы оставили её в покое.

– А… значит вот как. Это моё дело! – произнёс сенатор, изменившись в лице. Побагровев, уже громко, добавил. – Вон отсюда! Чтоб больше, я вас здесь не видел. Проваливайте! В этот момент вернулся секретарь. Его только здесь не хватало, – подумала Кира, наблюдая за этой неожиданной сценой.

– Ну, знаете ли, – сказал Гемион, вознамерившись уйти. – По-хорошему не получилось, будем решать по-плохому.

– Просили передать срочно! – сказал секретарь, тонким голосом и протянул сложенный надвое лист. Сенатор пробежался по записке глазами. А после было то, что Кира поняла сразу, заметив как на его лице, выступила сильная испарина.

– Постойте, куда же вы! – проговорил сенатор, окликнув уходящего Гемиона. – Вы меня неправильно поняли, я просто проверял вас. Теперь я вижу, вы настроены серьёзно. Пойдёмте, я провожу вас! А нет! Лучше поедемте ко мне домой и за ужином обсудим мои извинения. Хорошо?

Прям извергает лесть, – подумала Кира. Сплошная любезность, и это могло означать только одно: на горизонте появилась новая проблема, называемая неаккуратностью. Кто-то из его людей успел ему напеть, что я за ним охочусь.

«Не торопись. Всегда будь собрана», – основное правило, и я его нарушила. Поторопилась, проявила эмоции. Недопустимо! Нужно было быть осторожней, пытаясь получить информацию.

Как только все вышли и захлопнулась дверь, Кира тут же выбралась наружу, тем же путём, как сюда забралась. Взяв экипаж, последовала за ними, выезжая за город к усадьбе, в которой как уже знала Кира, герцог и имел счастье проживать свои годы. Отпустив экипаж, пробралась в палисадник. Заглянув в окно, нашла их. Ужинать, видимо, не стали. Стоя в зале, о чём-то говорили.

Во дворе было обилие вооружённой до зубов стражи. Но, что-то собрало их всех в одном месте?! Веселясь, они были заняты игрой в чок-шо. Новая игра занимала всё внимание хранителей покоя сенатора. Вот такая, ненадёжная защита и охрана дома! – подумала Кира, изумляясь. Пробравшись внутрь, почти бесшумно, да и эта осторожность была излишней, услышала наконец их разговор.

– Ну, разве с вами такого не было. Она мне очень понравилась. Виноват! – донёсся льстивый голос сенатора. – Согласен, я давил на неё. Но, разве вам не знакомо чувство, когда тебя отвергают? Ну, конечно же… нет. А это вы знаете обидно и больно! Я разумеется, желаю ей только добра. А что вас, связывает с Иантой? Тоже, попали в её сети?

– Отнюдь нет, ничего! Она рассказала, что её беспокоит, – вторым голосом был Гемион. – Я, вызвался ей помочь.

– Ну так, это же замечательно, – продолжал сенатор. – Коль вас ничто не связывает с ней, зачем она вам? Я же буду о ней заботиться. Она не будет ни в чём нуждаться. А её дочь, получит лучшее образование в нашей Империи и станет хорошей партией на удачный брак. У них обеих будет будущее. Отдайте её мне!

– Не мне решать за неё. Тем более, насколько я знаю, она уже решила. И её ответ, нет!

Кира, облокотившись на стену сползла присев, слушая и наблюдая со стороны, чем же этот напряжённый, но пока спокойный разговор закончится. Сенатор, немного помолчав, начал повышать тон.

– Ты упёрся, как баран. Не мне решать, не мне решать… Ну скажи, зачем тебе второсортная девка? Или ты это делаешь, чтобы пойти против меня?

– Здесь я, по вашему приглашению, – сказал Гемион, проявляя завидную выдержку. – И мне не нравится, как вы со мной разговариваете!

Сенатор продолжал уже без всякой любезности. – Как там тебя в твоём паршивом ордене называют… магистром? Так вот, магистр! Ты, собираешься уладить проблему, которая тебе не по зубам. Стоит мне, отдать приказ, что её благоверный был шпионом и её схватят, арестуют, и не будет больше споров. Дело, за малым! Ты, всего лишь управляешь кучкой рыцарей. Моя же вотчина, весь город. И, что я захочу, то и будет! Давай так. А что! Поедем к тебе в имение, она мне отдастся. И всё, она мне не нужна, пусть летит птичкой дальше.

Гемион вскипал от ненависти и ярости к этому уроду, который имея власть, пользуется ей как хочет, поправ все законы. Не зная деталей разговора, в целом о чём идёт речь, Кира тоже вскипала.

Герцог же говорил всё громче. Разразившись противным искусственным смехом, продолжал. – Ты на это не пойдёшь, да мне и не это нужно, – сказал сенатор, также заметив ярость, написанную на лице Гемиона. – А что, неприятно слышать! А вот и мне не приятны твои условия. Ишь выискался, индюк. Я требую следующее: либо она соглашается с моими условиями, либо пусть идёт к чёрту, в прямом смысле этого слова. И ты ей, ничем не поможешь. Завтра я подпишу приказ о её аресте. И если она не будет со мной, её будут иметь стражники, по кругу, те самые… ты знаешь, о ком идёт речь.

– Ты не посмеешь, – выдавил Гемион.

– Да пошёл ты! Ещё будешь указывать мне, что делать, – сказал сенатор, подойдя к нему ближе. Тебе разве неизвестно, что случается с привлекательной девкой, когда так кстати говоришь – развлекитесь ребята! Так вот забью на спор, что она после этого не захочет жить, удавится.

– Ты забываешься, – выдавил Гемион сквозь зубы, – император не позволит тебе делать, что заблагорассудится.

Не унимаясь, сенатор продолжал. – Меня не интересует, кто ты и какой должностью там обладаешь. Меня, также не интересует, благоволит ли тебе император. Я скажу тебе, что ты сделаешь сейчас! Ты пойдёшь к себе, хорошо подумаешь своей головой, а сегодня ночью твои слуги привезут её. Я буду кувыркаться с ней в постели сегодня и завтра, пока она мне не надоест. Запомнил…, а теперь пошёл вон!

Гемион, не удержавшись, двинул со всего маху сенатору в лицо сбив его с ног. Резкий хруст сломанного носа, застал врасплох даже Киру.

– А знаете что, – сказал без всякого притворства Гемион. – Пока я слушал весь ваш трёп, мечтал как буду лишать вас жизни, на которою вы просто не имеете право. Скажем так, я готов услужить всему этому грёбанному миру. Но сейчас вижу, что вы этого не достойны. Я не буду вас убивать.

Кира почувствовала его внутреннюю борьбу. Герцог попытался подняться с пола, но у него не вышло и ему ничего не оставалось, как продолжать со страхом и бессильной злобой, слушать того, кто стоит над ним.

– Скажите, зачем мне марать руки в вашей крови. Портить свою репутацию из-за вас, мелкой падали, которую можно истребить в любой момент. И не будет больше проблем. Не нужны будут все эти усилия, уговоры оставить её в покое.

– Вы не понимаете, с кем связались! – прогнусавил с ненавистью, отползая, держась за кровоточащий нос, сенатор.

– Понимаю… вы – жук навозный, и раздавить вас было бы благом. Но я не буду портить, скажем так, себе карму. Мне известно, что вас уже измерили на весах правосудия. А вот и приговор: вы не достойны жизни!

Гемион подошёл, распахнул входную дверь. Напоследок, как будто себе, сказал. – Не томи, эта падаль не заслужила право жить. Я, не буду тебя останавливать!

Кира поняла. – В этот раз, мне не удалось остаться незамеченной, но это и неважно. Выйдя в освещённый свечами зал, повернув голову на бок, она смотрела, показавшись на глаза тому, кого так долго искала, копя свою ненависть и обиду столько лет.

* * *

Спускавшись по уходящему склону, то резко, то плавно сужающемуся вниз, проконсул всё не сдавался, пытаясь разговорить почти неразговорчивого спутника. Как будто не нуждаясь в собеседнике, проконсул описывал всё, что попадалось ему на глаза. Тактично выслушивая, поражающегося новыми технологиями, Цурин не замечал, как ловко ему удаётся порой бессмысленную мысль перевести в тему о политике. Было ясно, что он ходит вокруг да около, чего-то избегая и тая.

– Вы, никогда не задумывались, как люди строили эти висячие мосты? Сколько жизней положил мир на технологию, на развитие. А как мы всё это используем, не ценим, живём даже не думая о трудах и чужой жизни!

Решив перейти с пассивного слушателя в активного, Цурин заговорил. – Мне кажется разговор, который вы завели о ценности, как вы говорите, жизни простых людей, начат неспроста. К чему-то ведёте, я правильно понял?

Проконсул, сидя на своей лошади, ехал неуверенно. За ним пешим ходом следовали двое легионеров, ведя под уздцы своих навьюченных коней. Цурин уже пожалел, что поравнялся с ним, слушая его философские дилеммы.

– Нет! Просто пытаюсь увлечь вас, какой-нибудь темой. Приятная беседа скрашивает утомляющую дорогу. Вы, согласны со мной?

– Согласен! – ответил Цурин, сдерживая Фокуса, чтобы он не пошёл рысью. – Тогда лучше расскажите, вам, как лицу доверенному, так сказать приближенному, наверняка известно больше, чем мне!

Проконсул напрягся. – Что вы имеете в виду?

– Я слышал, в столице, были недавно беспорядки. Как там теперь настрой?

– Знаете, всё замечательно! На несколько сотен людей стало меньше, и на этом всё, как будто само прошло. Империю лихорадит и я бы сказал это нормально. Юная принцесса подогревает своим видом народ. Праздные наряды, сами понимаете, люди бедствуют, а она показывается на балах в дорогих украшениях. Не за горами те дни, когда она получит наконец власть. Если честно, я боюсь этого времени. Хотя с другой стороны, ну поправит денёк другой, и не будет больше в нашей Великой Империи размалёванной Императрицы. Придёт на престол, более достойный кандидат. А лучше всего, построим новый строй, без императоров, без их самодурства. Правда, это всё мечты, хотя я бы сказал, очень даже приятные!

– Слышал я уже, эти идеи, – сказал Цурин, пригибаясь под веткой дерева. – Разве не помните, был как-то, лет пятьдесят назад, один трепач, маленький такой, лысый, да ещё очень сильно картавил. Мне ещё отец рассказывал. «А дорога наша – верная!» – нёс всякий бред, так мало того и верил в него.

– Да, да! – сказал проконсул отпустив одной рукой повод, но тут же содрогнувшись, пытаясь не подавать вида, вернул руку обратно. – Его идеи были весьма популярны: свобода, равенство, братство.

– И чем он закончил? Припоминаю, из рассказа отца, если не подводит меня память, на эшафоте!

– Безусловно, печально лишиться такого человека. Мир потерял очень много. Может быть, ему бы и удалось воплотить свои идеи, но, увы.

Среди высоких деревьев и зелёной листвы пробивались лучи солнца. Тропа заросла полынной травой. Не многие путешественники пользовались этим маршрутом.

– Кажется, это река! – сказал проконсул, указывая в сторону редеющих деревьев. Звук щебетания птиц заглушался быстрым потоком течения каменистого русла. В образовавшихся порогах и перекатах внушительно бурлила вода, расплёскивая недюжинную силу. Как только приблизились ближе, их лица обдало влажной прохладой.

– Давайте пройдём вдоль реки. Вон там… она заужена. Видите… вроде бы мельче, – прокричал Цурин, указывая на перекат.

Ведя лошадей по берегу реки, проконсул снова начал говорить. – Остановите меня, если я не прав…, мне не даёт покоя один вопрос. Вот, вы говорите, что нападение было и у вас есть информация. Прошу прощения, важная информация, – задыхаясь, прокричал проконсул. Но, как вы об этом узнали? Я вам отвечу. Вы могли узнать… только, если сами принимали участие. Я не прав?

– Почему же, вы правы! – ответил Цурин.

Шум, всё наполняющий слух, мешал продолжать беседу. Задыхаясь, проконсул махнул рукой, что скорее всего означало, перейдём реку и продолжим.

Вода доставала до колен, держась почти на одном и том же уровне в начале и по всему проходу протоки. Застланная дном галька ставила западню, поскользнуться, ступив в впадину. Миновав переход, взошли на травянистый берег. Зайдя в чащу, развели костёр, чтобы подсушить мокрую одежду и немного передохнуть.

Проконсул, расправив ноги, сидя на подложенной кошме, обратился к Цурину. – Вы слышали речь, которую пересказывали потом многие, ту самую легендарную речь полководца, при битве на краях «Ольдакар-Милены»? То сражение, я не забуду никогда! – произнёс мечтательно проконсул, вспоминая прошедшие героические дни славы.

– Нет… к сожалению! Хоть я и участвовал в битве, именно тогда, меня с несколькими легионерами отправили на разведку. Мы должны были установить, будет ли подход пополнения вражеской армии с тыла. Так что, увы, но как бы я не желал, слышать речь великого полководца, я не мог.

– Ничего, я вам перескажу, – заверил проконсул, внимательно на него смотря. – Так вот, он произнёс эти слова для всех присутствующих: «Каждый легионер ценен для себя, но в первую очередь для своего командира. Если полководец, не будет оплакивать каждого легионера, то грош цена этому полководцу, ибо его значимость пропащая и важность низложена. Будут преданы забвению, все его начинания. Потому что, если голова защищая – не ценит свои руки, лишится их. Ибо полководец – это голова, командиры – зрение, обоняние и слух, а легионеры – это руки и ноги. По делу их разделяют их, коих на действие, коих на противодействие».

Выдохнув, проконсул дополнил. – Прям, как по военной теории! Знаете…, а я с этим утверждением не согласен, – сказал, через мгновение, сделав паузу. – Я считаю, что если командир ценит своих подчинённых, он относится к ним иначе. Вот предположим, что вы были… одним из командиров, при этом недавнем столкновении, – посмотрев по сторонам, добавил, – которого, не было!

– Допустим! – Цурин уже начинал понимать, к чему он ведёт.

– Вам не интересно, что стало с четвёртым легионом, да и в целом, что стало с вашими людьми?

– Интересно! – сказал Цурин, прищурив взгляд и внимательно наблюдая за его дальнейшими действиями.

– А я вам расскажу, – ответил восторженно проконсул. – Нет больше вашего легиона и нет больше вас. Скажем так: вы – призрак былой славы.

Сидящие рядом с двух сторон легионеры, схватили мёртвой хваткой руки Цурина. Сопротивление было бессмысленно, они были настороже готовые ко всему.

– Свяжите его, – сказал проконсул, поднимаясь и подвязывая свой кушак. – Дальше дорога вверх к мосту будет плавной, спускаться с лошадей почти не придётся. Так что, поедете связанный, на своём жеребце. А то я же вижу, что вы начинаете понимать, что я что-то задумал, – подморгнув, подойдя к своей лошади, добавил проконсул. – Ну, что же вы, поехали, время так сказать не терпит.

Ехать было неприятно и неудобно, но одно маленькое преимущество всё же присутствовало. Цурин начал говорить. – Может, раз уж мы разговорились и сняли маски, расскажите, зачем вам всё это нужно?

– Пожалуй, – сказал проконсул с нескрываемой ухмылкой на лице. – Если вы пообещаете поведать, как же вам всё-таки удалось остаться в живых, да ещё отдельно от своей первой когорты… центурион!

– Хорошо, но только после вас! – решительно ответил Цурин. Говорить было сложно, особенно в таком лежачем положении.

– Я бы назвал это, сущей необходимостью, – сказал проконсул, начиная рассказ. – Жил был один, как он сам себя называл «геолог», который выдвинул забавную на первый взгляд теорию. О чём она, точно не знаю! Мне лишь известно, что он, так сказать, придумал методику по поиску залежей мерда.

Искал, значит он, мерд и у нас в империи и в регнардской. Наладил знакомства в нашей столице Велфар, а так же в золотом городе Линаре. Так продолжалось больше десяти лет. Искал он, то там, то тут. Наблюдали, значит, мы за его работой. Чудак конечно, но мало ли, а вдруг. Как говориться, фортуна любит дураков. В общем, отправился он опять в Регнард и нашёл же! Решил он, значит, обменять толику добытого мерда. Вернулся домой, расспрашивал, нашёл посредника. Само собой, посредник был наш человек. Представь, даже не пришлось его пытать. Как только ему рассказали, что его ожидает, выдал всё, как на духу. Дальше, мы столкнулись с проблемой. Способ по поиску, он конечно нам передал, но оказалось, что мерд, доступный к добыче, есть только на территории Регнарда и только в одном месте.

Цурин молчал, понимая, как был обманут. Не он один! И ради чего? Ради чужого обогащения!

– Вот тогда, нам и понадобился отвлекающий манёвр. Регнардцы, если бы им ума хватило узнать то, что знаем мы, ни за что не отдали бы нам мерд. Да и как перевозить добытую породу? Вот тогда и родился план растянуть границу Регнарда, подставив не в меру поднявшегося трибуна, метившего в сенат. Трибун Луций Октавий, подошёл на эту роль лучше всего. Ему не хватило мозгов подумать, ну на кой нам нападать на нашего союзника? Ради чего? Ради разграбления паршивых поселений! Для нашей империи, легион – это вполне восполняемый ресурс. Три тысячи душ стоят немного по сравнению с тем, что станет с нашей Империей, после завладения такими запасами мерда.

Я буду так добр, что расскажу больше, – произнёс проконсул, уже без уловок. – Весь командный состав уже казнён, а остальные перешедшие нашу границу легионеры, скажем так, стали жертвой несчастного случая. Так что, увы, но так получается, что вы последний человек, который принимал участие в этом кровопролитии. Нападать на мирные поселения дружественного нам государства, – проконсул покачал головой, цокая. – Какие изуверства!

– А теперь, ваша очередь рассказывать, – проговорил тучный политик, посмотрев на связанного.

– Считайте это чудом! Меня подобрали раненого, выходили, дали второй шанс.

– Ха, ха, ха – засмеялся проконсул, всё так же крепко держась за повод. – Вы знаете, что такое везение? Может это шанс, который даёт жизнь? Я слышал версию некоторых людей, которые говорят, что везение – это миф, и каждый человек сам позволяет себе быть везучим, когда уверен в себе. Другой же, неуверенный в себе, ничего не получает от жизни, собирая, так сказать всё, что ему подсовывают. Вот, что значит, чёрная полоса и белая.

– Я бы сказал, что лучше пусть будет стабильная серая! – проговорил Цурин, пытаясь незаметно освободить связанные руки.

– Ладно, довольно философии, – прервал себя же разговорчивый политик. – Мы уже поднялись, так что с огромным сожалением, я попрощаюсь с вами. Досадно, – произнёс проконсул с искренностью в голосе, – но ваша компания была приятна.

Подойдя сзади, легионер попытался спустить связанного на землю. Цурин же, всем весом упираясь в коня, завалился на легионера. Вытащив у него короткий нож, освободил себе руки, перевернулся в бок, освободил ноги. Быстро вскочив на своего рысака, пришпорил, крепко прижавшись к его шее. Характерному другу, это не понравилось. Конь, со всей силы лягнул копытами по подбирающемуся сзади легионеру сбив его с ног, а после помчался по ненадёжному мосту. Цурин отстранился от парализующего страха высоты, видя лишь свою цель, конец моста на горизонте.

* * *

Серый и пегой мерины держались большака, унося всё дальше двух друзей и неожиданную попутчицу, волею случая присоединившуюся к их благородному пути. Вар ехал один, взяв весь груз. Финиган же с Майей, которая ну никак не хотела даже общаться с Варом. Каким-то не понятным образом, священник нашёл с ней общий язык. Их разговоры, то и дело сменялись шутками и озорным смехом, лишь прерываясь от того, когда её взгляд пересекался со взглядом Вара, и тут же она становилась смурнее ночи.

– Характерная! Надо было брать одну из доступных! – подумал Вар и тут же укорил себя. Внезапно на него, отчего то накатила безотрадная кручина, и захотелось прижаться к холке и понестись рысцой. А, почему бы и нет! Пришпорив, послал пегого в галоп, неудержимым вихрем мчась вместе с ветром, уносясь от всего, что гложет и держит. Вырвался вперёд, не пытаясь увлечь за собой других. Спутники остались где-то позади, скрывшись за зелёными деревьями. С таким трудом он заставил себя удержаться от вольной жизни и перевёл коня в шаг, а затем и вовсе остановил. Потрепав своего пегого по холке, проговорил. – Молодец, хороший мальчик! Но, лучше подождём их.

День подходил к концу. Ночное светило поднялось в небо, обнажая очертания полной луны. В полусумраке покидающего заката подъехал с попутчицей священник.

– И, куда теперь? – спросил Вар, смотря на заросли высокой травы, которая поднималась на уровне всадника. Лишь дорога была примята, проезжающими телегами. – Я так понимаю, приехали, – обращаясь к девушке, повторил Вар.

– Сейчас узнаем, – сказала она. Спрыгнув с лошади, подошла к обрюзгшей старухе, опирающейся на трость, ковыляющей мимо. – Не подскажите, как добраться до земли барона? – спросила девушка.

– Так вот миленькая, вы уж на ней. Ехали бы вы своей дорогой, подальше отсюда. Плохая, эта земля и люди здесь скверные, что не вор, то убийца, всяк хуже худшего.

– Нам нужно в «Обитель отчаянья», – сказала Майя подойдя ближе. Взяв старуху под руку, помогла ей идти. – Укажите направление?

Старуха обернулась, взглянула на её спутников, которые сидели на лошадях, задержав свой взгляд на Финигане, удивлённо произнесла.

– А вы куда? Живу долго думая, что ведала всё, но зрею впервые, что бы в «Обитель греха» так рвался священник. Иль вас, эта погань тоже к себе тянет? Стыдно должно быть!

– А я что, я не…

Девушка его перебила. – Так куда?

– Чёрт с вами, – сказала старуха, – но, он вам тоже не помога, заблудшим. Вон туда вам, «Чаянье» через просеку, вдоль дороги, а там увидите. Негоже вам, святой отец, – сказала старуха помотав головой. – Свят, свят, – и отмахнувшись от них рукой, пошла своей дорогой.

– А что я… – сказал, недоумевая Финиган. – Доброе благородное дело!

– Ну, ну… знаю я ваши благородные дела! – произнесла старуха, всё отдаляясь.

– А я ещё не знаю, – сказала Майя, стоя рядом с лошадью Финигана.

– Руку дай, помоги забраться. Или был благородный, да весь вышел?

– Насмешила! – сказал Вар, поправляя груз, который немного мешал.

– Ну что, едем освобождать невольницу?

– Что ты понимаешь о том, как быть в рабстве, – проговорила Майя презрительно смотря на него, – да ещё столько лет? На её месте, я бы лучше лишила себя жизни, чем оставалась так долго в неволе. Я уверена, её сломили!

– Согласен, мне не понять, – уступил Вар, не пытаясь спорить и задеть за живое.

– Кто знает, может она уже мертва и наши усилия впустую, – сказал Финиган, легко послав коня в шаг.

– С одной стороны, будет даже проще! – ответил на это Вар, послав мерина следом. – Найдём барона, покараем его… и на этом всё, твой долг уплачен.

– Но, ты ведь думаешь о другом. О чём? – спросил догадливо Финиган.

– Думаю о том, что делать, если она жива. Вдруг, за столько лет она полюбила его и захочет остаться.

– Поставь себя на её место, – сказал священник. – Быть с самого детства в рабстве, знать и помнить в своей сознательной жизни, только это. Человек по природе своей, на подсознательном уровне, ищет во всём лучшее.

– Возможно… – задумчиво произнёс Вар. – Этого я и боюсь. Она живёт своей жизнью, а тут появляемся мы…

На возвышенности показалось имение. Остановившись, друзья спустились с коней и увели их вглубь чащи. Ведя лошадей сквозь заросли и бурелом, поднялись на пригорок и незаметно вышли к имению, оправдывающему название «Обитель отчаянья».

Решетчатый, металлический, высокий забор скрывал тот самый двор, куда им и нужно было незаметно попасть. Спустившись в овраг, оставили лошадей, привязав поводы к стволу ветвистого дерева. Взобравшись по рыхлой земле, спрятались, наблюдая за проходящими дозорными. Внимание многочисленной охраны было сосредоточено на воротах. Караульные, обходя обширную территорию, оставляли не малый интервал, чтобы проникнуть и не быть пойманными.

– Вот туда, я с вами не пойду! – звучным шёпотом произнесла Майя. – Моя голова мне дороже, уж лучше я вернусь к лошадям и подожду вас там.

Вар легко перелез через металлическую преграду. Финиган же, чуть медленней, но тоже перебрался. Минуя проходящую охрану, прячась за кустами, они незаметно пробирались всё ближе к имению.

Яркие краски цветущего сада поблекли в звёздной настигающей ночи. Лёгкий туман ложился пеленою, бережно укрывая прекрасные цветы и оберегая их красоту для солнечного дня.

Скорее всего, большинство из охраны в доме, – подумал Вар, так как на улице было всего человек шесть. Имение предстало пред ними со стороны покоев.

– Смотри вон туда! – показал рукой Финиган, прячась. – Скорее всего, она нам и нужна, – сказал священник. – Похоже? Глянь…

Вар поднял глаза взглянув на лоджию. Облачённая в воздушно-лёгкий, прозрачный как слеза, распахнутый пеньюар, полуобнажённая девушка стояла освещённая лунной смотря на звезды. Небесный свет оттенял подчёркивая очертания её девственного тела. Воистину, это был дар на алтарь всего прекрасного, когда хрупкий девичий стан потянулся к небу. Откинув грациозно прямые волосы, она оголила грудь, низвергнув в бездну своей красотой блеск всего мира. Освещаясь, отвечала на зов луны прелестная родинка на груди в виде полумесяца. Гармоничная фигура звала, притягивая и маня к себе.

– Да это точно она, – донёсся откуда-то знакомый голос. Эй… друг, ты тут? – спросил Финиган. – Эй… я с тобой разговариваю.

– Что…, что ты хотел? – спросил Вар. Оторвав от неё взгляд, почувствовал обжигающую сердце пустоту.

– Спасать будем? – спросил Финиган, ухмыляясь.

– Кого спасать?

– Её спасать будем? – повторил священник. – По описанию подходит! Эй… соберись! Напоминаю, невольница… надо спасти! – повторил друг уже медленней.

– Да, да я тебя слышу, – сказал Вар, заставив себя сосредоточится. – Дождёмся, когда она уснёт и проберёмся внутрь.

Через некоторое время девушка покинула лоджию, грациозно вернувшись в освещённую лампадами спальню, лишив возможности наслаждаться её небесной красотой, лелея не просто желание дать ей свободу, а быть с ней всегда.

Когда яркую полную луну закрыло облако, на мгновение, погрузив мир во тьму, Вар и Финиган забросив верёвку, по очереди взобрались на лоджию.

– Ну что, она спит? – шёпотом спросил Финиган.

– Спит. Я ей закрою рот, она проснётся. Объясню, что мы от её отца. Если будет сопротивляться, тогда придётся против воли освобождать.

– Хорошо! – шёпотом произнёс Финиган, подходя ближе. – Давай!

Приложив руку к её губам, Вар закрыл рот девушке. Она открыла глаза, внимательно на них смотря и не понимая, что происходит.

– Мы, от вашего отца! Это вам было пять лет, когда вас похитили? Девушка укусила Вара за ладонь, – Ай… – затряс рукой Вар.

Рядом стоящий Финиган, быстро закрыл ей рот. – Не беспокойтесь! Если вы боитесь барона, то ничего, мы с ним разберёмся. Девушка, повторила тоже самое с ладонью Финигана.

– Сюда! – закричала она, и в одночасье комнату наполнили воины, экипированные во всё чёрное.

Удар – в тьму пал Финиган. Удар – во тьму погрузился Вар.

Когда Вар приоткрыл глаза, прошло уже какое-то время. На улице была всё та же тёмная, беспросветная ночь. Много сандалий на стопах впереди и чутьё подсказывало, что их ещё больше сзади. Лишь было одно сожаление! Столь прекрасная девушка, не была в той лёгкой просвечивающейся накидке. Одета она была сейчас даже очень богато, в шелка, скрывая желанное, но ещё больше подчеркивая свою привлекательность.

Вар сидел на стуле. – Где…? А, вот он! Финиган сидел рядом, тоже был связан по рукам и ногам. Ещё не пришёл в себя или возможно притворяется, – подумал Вар не показывая, что осматривается.

По лицам обоих, кто-то хлёстко ударил. – Оклемались! Ну вот…, теперь поговорим, – произнесла приятным голосом, всё та же девушка. Финиган, от удара тоже открыл глаза, не скрывая показал, что он пришёл в себя.

– Начнём с того, кто вы и зачем сюда пробрались?

– Вначале ответьте вы, – сказал Финиган. – Это вы, девочка, которую похитили двадцать лет назад? Снова удар, в этот раз, только удостоив священника.

– Постой Гек, – она остановила одного из своих увальней.

– Похитили… – произнесла она с усмешкой. – Гек, ты слышал? Спальня наполнилась смехом мужских голосов. – Ну допустим, – сказала она скрестив руки, – и что дальше?

– Мы пришли спасти от барона, который вас удерживает, – сказал Вар, ничего не понимая. – Неужели вы, его так любите или так привязаны к нему!?

Теперь девушка звучно рассмеялась. – Люблю?! – Какое интересное слово! Мне больше нравиться, использую. Но, если вам так нужен барон, я его сейчас позову!

Девушка вышла на лоджию в ночь и громко, театрально произнесла. – Дорогой, к тебе тут пришли. Говорят, ты меня удерживаешь? Ах… я ж забыла, ты же мёртв! Снова скопищем раздался безудержный хохот стоящих сзади.

Вернувшись продолжила. – Так что, опоздали вы. Тварь, отошла в мир иной, а может, кто и помог, – вызвав лёгкий смешок, добавила она. – Это теперь не важно, как и вы не важны!

– Разве вы не хотите встретиться с отцом? – спросил Финиган, явно не понимая в какой они ситуации. – Он ждёт вашей встречи уже давно! На этот раз, после того как она, чуть опустив голову дала знак, Финиган и Вар получили не один удар. Не скрывая удовольствия от того что видит, подняла руку. – Пока хватит, я отвечу.

– Нет, не хочу! – сказала она. – Старый урод, за столько лет обзавёлся новой семьёй, а нас забыл, как и я его забыла.

– Тогда почему, – сплюнув, прохрипел Вар, – он рассказал нам эту историю о том, как сожалеет, что вас не смог найти и вернуть?

– Старая байка, которую он выбалтывает, чтобы ему посочувствовали и налили кружку другую горячительного! – ответила она, с нескрываемой злостью. – Мол, пожалейте меня, у меня забрали семью. Пожалели и забыли! А вас не будут жалеть. Гек уведи любопытных, не в меру заботливых гостей, они меня утомили.

– Куда это нас? – спросил, пытаясь сопротивляться Финиган.

Дальше была опять не желанная тьма. Для Финигана после удара, для Варлеуса более реальная, под землёй. Глубоко под домом их протащили по коридору, бросив в низ, в узилище, в глубокое тёмное, пустое ничто. Задвинули плиту, лишая даже малого лучика света от лампады или свечи. Кромешная тьма выдворяла свет из жизни, забирая даже толику надежды выбраться отсюда живыми.

– Кто здесь? – донёсся хриплый голос из тьмы. – Вас тоже сюда? Кормят здесь отвратительно, но располагайтесь.

Вар, нашёл руками Финигана, проверил. Всё хорошо, дышит! Ответив куда-то во тьму. – Вас за что?

– Пытался освободить своего друга из свободного рынка.

– А при чём тут рынки? – спросил недоумевая Вар.

– Как это… не знаете что ли в чьём доме гостите? – удивлённый, хриплый голос, вопросительно послышался ближе.

– Когда забирались сюда, предполагали, что в дом барона! – ответил Вар.

– Ха, ха, ха, – дрожащий голос рассмеялся. – Поздравляю вас, барон умер. Да здравствует, баронесса!

– Мы, это уже поняли, – сказал Вар, куда-то в даль, – нас уже просветили. И давно вы тут?

– Я уже сбился со счета, – ответил осипший голос из тьмы. Помещение было большим, поэтому трудно было определить можно здесь стоять или нет, но этот человек точно передвигался. Вар сидел на земле рядом с Финиганом.

После тишины и какого-то шума со стороны голоса, как будто кто-то ковырялся в земле, Вар спросил. – Мне не понятно только, зачем нас держать здесь, мы же не представляем для неё угрозы?

– Сам посуди, – сказал хриплый, закашлявшись. – Девочка, ставшая холодной расчётливой женщиной, управляющая самым большим свободным рынком в городе, дочь – пьяницы из таверны. Ей, такая слава не нужна! Её уважают и бояться! Единицам известно, что управляет всеми свободными рынками она. На самом же деле, пускают слухи, что барон жив, но управляет тайно.

– Помогай после этого людям! – сказал вполголоса Вар. Финиган зашевелился, приходя в сознание.

– Слушай, там наверху сейчас день или ночь? – спросил всё тот же осипший голос.

– Скорее всего, ещё ночь, – ответил Вар, помогая подняться и сесть Финигану. – Эй… ты здесь? Ответа не было. – Эй… – Одинокий голос эхом утопал в пустоте не получая ответа, как будто друзья были одни и никого здесь и не было.

– Где мы? – пробормотал Финиган, приходя в сознание. – С кем это ты говоришь?

– Пока ещё не понял, – сказал Вар. Его глаза, уже немного привыкли к тьме. – Облокотись на меня. Пригибаясь, медленно пошли в ту сторону, откуда тогда доносился голос. Никого не было, они были только вдвоём.

– Походу, ты разговаривал сам с собой! – сказал Финиган идя следом, как крот в норе, держась за плечо друга.

– Надеюсь, нет! Тебе лучше?

– Да.

– Тогда давай проверим, не мог же он испариться. Нащупав прорытый тоннель, поползли выбравшись во тьму ночи.

– Такого везения не бывает, – сказал Финиган, поднимаясь на ноги.

– А я и не спорю! Давай уберёмся отсюда поскорей. С трудом перебравшись через ограду, хромая пошли.

– Ну и где она?

– Это точно, то место? Где лошади?

– Вот и доверяй после этого людям! – повторил Вар, качая головой.

– Пойдём отсюда! До утра нужно как можно дальше убраться, – напомнил Финиган, чуть прихрамывая. – «Властительница рабов», чтоб ей провалится! Не хочу больше видеть это личико. Она позорит весь женский род!

– А по-моему, весьма даже хороша! – мечтательно произнёс Вар, придерживая друга. – А как звучит: «властительница свободных рынков». Красота – истинной Аглии, а по духу – не неукротимая пантера! Так и хочется приручить!

– Ничего ты не понимаешь в женщинах, друг мой… ничего!

Сумраком лежала звёздная ночь. Чуть погодя, вышли на тракт.

Опасения ради, Вар обернулся. На горизонте, освещённый луной, позади них стоял, обнажив две гарды, человек, от которого веяло угрозой. Дорога впереди была открыта!

 

Глава 14. Истина близка: все смертны

Войдя в распахнутые двери из почти тёмного помещения в сад, Кира на мгновение ослепла. Глаза быстро привыкли к яркому полуденному солнцу. Держа под руку Императора, посмотрела на его величественный профиль. Остановились среди множества преклоняющихся гостей. Продолжили идти дальше промеж подданных, в центр сада.

Посмотрев по сторонам, Кира произнесла на ухо Императору. – Да… пир «очень скромен»!

– А ты, что ожидала? – почти не шевеля губами, ответил Немидас. – Вот тебе и причина, почему без тебя здесь не обойтись.

Подданные двух Империй в благоговении склонялись, когда Кира и Немидас проходили меж рядов цветущего сада, в котором сегодня был «пир лицемерия».

Накануне Император, подозвав Киру, изрёк. – Я знаю, что ты не любишь многолюдные мероприятия, особенно то, о котором я тебе сейчас расскажу, но без тебя никак! Мне будет спокойней, если сегодня ты будешь моей спутницей.

Официоз начался! Лизоблюды окружали Императора, поздравляя и уверяя в вечном мире, который вот только недавно был нарушен. На приёме в честь заключения мира, люди веселились. Сам фуршет был символическим и скорее представлял показушный характер. Все присутствующие это понимали. Но игра, начатая одним, захватывала других. Скрывая свои подлинные личины, праздник обмана и фальша продолжался в полном разгаре.

Пышногрудые дамы в роскошных ярких платьях сопровождали мелочных и склочных политиков. Пожирая глазами, знатные персоны смотрели с крайней неприязнью на Киру. Она это читала в их глазах, легко и непринуждённо продолжая оставаться собой. С их уст завуалированная лесть, как всегда, звучала абсолютно притворной. Юные особы, видя в ней соперницу, коей она не являлась, таили едкую зависть. Политики же, с горечью наблюдали упущенную возможность, подложить под Императора свою жену или дочь. Что может быть корыстней, подняться за счёт своего близкого!

– Ваше Величество, позвольте вас поздравить! Исключительно благодаря вашему участию, удалось добиться мира между нашими Империями.

– Какое радостное событие! Небеса благоволят нашим народам! Никто впредь не сможет поколебать устои, нарушить крепкий союз заложенный на века.

Когда появилась возможность, Император, опять наклонился и тихо на ухо сказал Кире. – Я не присутствовал ни на одних переговорах, а меня здесь так превозносят. Ты, права! Я согласен с тобой, это их праздник, праздник подхалимов.

Внимательно слушая Императора, краем глаза, Кира заметила приближающегося юношу, одетого в дишдашу кристально белого цвета стянутую золотым поясом. В его сопровождении, покорно шла очень юная и мало подходящая ему особа.

– Очень рад познакомится с вами лично! – произнёс, подойдя со своей спутницей, нимфеткой, импозантный молодой мужчина.

– Единение и помпезность этого мероприятия, немного не подходящий повод для встречи, но ничего. Император обернулся к Кире. – Знакомься, старший из наследных сыновей Империи Эль-Херог, Принц Миан ар ибн Халь-аф.

Наследный принц не опуская глаз, склонил голову в знак приветствия.

– Позвольте представить мою прекрасную спутницу, – сказал Немидас, обращаясь к принцу. – Кира Аллдар Воим.

– Очень приятно познакомиться, – преклонившись, сказала Кира.

– Взаимно… столь приятное общество! – проговорил сдержанно принц – А эта особа, мой дар, в честь Вашего Величия и непревзойдённой скромности пира. Элианская девственница моего личного гарема, Вам в услужение.

Без интереса и малой доли упоения, даже несмотря на юный дар, Император подозвал знаком прислужника, и спутницу принца увели из сада. Удостоив коротким взмахом головы, Немидас выразил сдержанную благодарность, не проявляя большой симпатии, продолжил говорить. – Мы не ожидали так скоро, вашего прибытия, но несомненно, рады принимать у себя наследного принца, Великой Империи.

– Я нахожусь здесь неофициально, – ответил принц Миан. – Но надеюсь, нам удастся, после, обсудить дела в более спокойном месте.

– Конечно! – ответил Император, и наследный принц откланялся.

К ним подошли другие гости и снова начались пресные разговоры о политике. Наклонившись к уху Киры, Немидас с улыбкой произнёс. – Теперь опасность миновала, ты свободна не слушать скучные речи.

– Прошу прощения, – сказала Кира, оставив Императора продолжать беседу, отошла. Она сразу поняла что, несмотря на инкогнито принца, Немидас знал о том, что он будет на пиру. Как говорится: шпионы везде, как и всевидящий взор тех, кому служат они! Выбрав место, с которого виден был весь сад, Кира встала за декоративно постриженным кустарником в виде живой изгороди. Стоя в полном одиночестве, не привлекая особого внимания, наблюдала за пирующими и продолжала приглядывать за монархом.

Во что я превращаюсь, в глаз личной охраны или дружеское плечо? Да, я спасала его жизнь не раз! Но, на что я пойду ради него? – продолжая наблюдать, задавалась вопросами Кира. «Быть на виду, но не привлекать внимания», – хорошее правило, которому не последуешь, когда на тебя пялятся как минимум сотня завистливых охотниц, готовых за твоё место, отдать всё что у них есть.

Когда Император предложил ей работать только на него, она конечно, запросила заоблачную сумму, превышающую годовой заработок самой лучшей работы. Он тогда, лишь усмехнулся и сказал. – Хорошо, но только при одном условии. Скажи мне честно, сколько стоит твоя преданность?

– Она, бесценна! – ответила тогда Кира. А после, обдумывая его предложение, даже обиделась. Невообразимо допускать мысль, что я способна на такое вероломство!

– Я не боюсь смерти, – сказал тогда Император, – скорее опасаюсь предательства. Всё, чего я таким трудом добивался, будет разрушено. У нас в Империи много свободомыслящих, которые не хотят вольности, они хотят хаоса, полного лишения всякого порядка. Что будет с народом, когда они добьются, того к чему стремятся? К чему приведёт свобода от правил и закона? К беспорядкам придут эти бездари, которые пытаются добиться лучшей жизни.

– Вы допускаете, что у них это получится?

– Конечно же, нет. Но они заражают других, вводя в заблуждения, не показывая своего истинного намеренья.

– И какого же?

– Уничтожить порядок сложившийся за века, после кровавой войны, которой наши праотцы пообещали в будущем избежать любой ценой.

Сильный человек, за которым идут многие и пойдут ещё больше, – подумала тогда Кира, принимая предложение. Только приближенные знают, что она, Кира Аллдар Воим из небольшого городка, когда-то наёмник, теперь же бесценная защитница престола. Для остальных же, она очередная профурсетка, которая уж очень надолго задержалась в куртизанках Императора.

Сад был усеян клумбами. Украшенные беседки дополняли атмосферу помпезности. Идя свободной походкой среди общающихся, проходя как бы мимо неё, Гемион остановился.

– Тот самый рыцаришка, – подметила Кира, пытаясь не обращать на него внимание. – Вот-вот, позволил он мне значит, совершить то, на что я имела право! – подумала она, делая вид что не видит его.

Гемион стоя рядом, начал разговор. – Не знаю, восхищаться вами или поражаться!

– Не мне указывать, что вам делать, – ответила без интереса Кира, не смотря на собеседника, продолжая наблюдать за Императором.

Нагнувшись к ней, он шёпотом произнёс. – Я ожидал, что будет расследование, но ничего не было. Вы, как всегда на высоте, браво!

Ну вот, – подумала Кира, – сейчас он заведёт разговор и будет интересоваться, как я это сделала, разбираться в причинах. Но нет, Гемион этого не спросил. Его, в принципе, как будто вообще не интересовала причина и следствие сердечного приступа сенатора.

Гемион продолжил, – Хороший сегодня день для лизоблюдства, не правда ли?

– Я слышала, без вашего участия этого мероприятия не было бы. Так что, во всем виноваты вы!

– Если бы, я к этому не пришёл, мира добился бы другой, – Гемион добавил, – находчивых, идейных выскочек у нас хватает!

– Как и везде, – ответила Кира, смотря на людей в пышных нарядах. – Но, говорят и вас можно поздравить с новым титулом, граф. Такого раньше не бывало, что бы территория вдоль границы отходила в управление ордена, о котором раньше было почти не слышно. Теперь же, я так понимаю, с этой маленькой победой вас чествуют все?

Гемион, недолго думая ответил. – Конечно, причина для радости есть! Но, я себе не позволяю думать об этом в таком русле. Мы ещё не взяли эти владения, так что восхищаться рано.

Внезапно прозрев, она осознала, – вот что значит, чувствовать свободу от долга мести, который мёртвым грузом на сердце, удерживал её всегда оставаться одной. Вот она какая, свобода, – подумала Кира, посмотрев другими глазами на собеседника. Мир стал привлекательней. Солнце стало светить ярче. И вроде бы всё по старому, но жизнь точно стала иной. Непознанная воля, явно осязаема. Теперь можно начать думать о себе.

– Слышала, что в твоём ордене все такие сдержанные, но что бы настолько? – сказала она, посмотрев на него.

– Я просто не хочу торопить события! – сказал Гемион, не отрывая свой взгляд от её.

– А как же вера в высшую силу…, в предначертанное? Разве она не гарантирует, убежденному в победе, решимость и уверенность на абсолютный успех?

– Фатализм – это ложный путь, ввиду того, что человек есть, создание свободное. Неконтролируемый случай и только он, связывает нас с этим миром.

– Правда? – произнесла она удивлённо, – расскажи, мне действительно интересно во что вы верите.

– Знаешь, когда наш орден разделился и вышел из древнего горного королевства, мы сохранили манускрипты.

– Уже заинтриговал, – произнесла Кира, всматриваясь в его лицо, как будто что-то ища.

Гемион продолжил, – там была надпись на языке «шепчущих», той самой расы, которая почти вымерла. Она дословно означала: «Я, есть меньшее из целого, треть из сущности древа вечности».

– И вы это принимаете?

– Мы живём этим. Многие стараются добиться единства с вечным. Мы же действуем, следуя завету!

– И это всё, и никакого больше учения, кроме одной фразы?

– Почему же! Надеюсь, я заинтриговал вас, – сказал Гемион, загадочно улыбаясь. – И у нас будет возможность продолжить беседу в ближайшем будущем. А теперь, я прошу меня простить!

Гемион, слегка преклонив голову, вышел, покинув это скучное мероприятие, усмехнувшись в себе. – А в ней ведь, действительно, что-то такое есть!

Когда привели его коня, вскочив, Гемион бросил взгляд назад, посмотрев на высокие башни замка, пришпорил, послав маститого медленным аллюром. Так и отправился, неспешно, к себе в имение. Покинув размеренную, праздную жизнь пира, окунулся в городскую суету. Постоянный торг на площадях, и суматоха среди покупающих создавали толчею. Среди дневного шума мирной городской жизни выделялись звонкие подзывающие голоса разносчиков. – Даранские пряности, Линарские сладости.

Кто-то рядом с жилым домом громко кричал. – Покупайте, не дорого!

На что из окон домов, было ответом. – Замолкни, весь день горланишь!

Подзывающий к лавке продолжал надрывисто кричать, не обращая внимания на замечания.

– Ах так! Со второго этажа плюхнули ведро зловонного добра. Виновник шума, облитый с головы до ног, поник, пока коричневая жижа густо падала с него на землю. Городская жизнь кипела!

Поднявшись по дороге, резко уходящей вверх, Гемион подъехал к родным стенам своего, а когда-то и родительского имения.

Во дворе всё так же было много новобранцев, они стояли шеренгой. Акколада подходила к своему завершению. Впереди строя говорил Перфаер, принимая обряд. Его звучный голос донёсся, как только Гемион завёл своего коня за металлическую ограду.

– Вот истина истин, ветви древа махагони: мир – альтернативен хаосу, абсолютно гармоничен оазис непреклонных. Сегодня, вам открылся путь! Опуститесь на колено братья мои. Повторяйте за мной слова клятвы.

«Я – рыцарь ордена Махагон, клянусь пред древом вечности и его последователями в неуклонном повиновении и верности. Клянусь, что буду оберегать не только словом, но и оружием и всеми силами своими, все таинства веры, храня в себе силу пламени вечности, почитая завет, первых из нас. Ибо никто не свят в прегрешениях земных, а жизнь – есть борьба и очищение чистыми деяниями. Так как, Я есть – меньшее из целого, треть из сущности древа вечности. Я есть – ничто, ради всего! И равно, заверяю быть покорным и послушным Великому Магистру ордена, как велит устав, предписанный нам нашими праотцами и сохранившими верность, собратьями. Клянусь, что я всегда буду хранить воинскую честь. Быть верен Императору, покуда воля его – есть свет, во имя очищающего пламени. Обещаю, что во всякое время в случае нужды пересеку моря и земли, дабы выступать и сражаться. Клянусь, что в присутствии трёх противников и более я не убегу, но буду бороться с ними, ежели они неверные. Так и зарекаюсь, не продавать собственность ордена и не позволю, чтобы она была продана или отчуждена. И никогда, я не сдам врагу города и земли, принадлежащие ордену. Клянусь во всякое время оказывать помощь тем, кого угнетают неверные и отринувшие. Ибо я не откажу нуждающемуся ни в какой помощи, какую я могу ему оказать. Обещаю, что я буду помогать им и защищать их словом, оружием и иными деяниями. Чистосердечно и по собственной воле клянусь, что буду соблюдать всё это…»

Гулко как один повторили вступившие в орден. Поднявшись с колена, рыцари положили руки на инкрустированные гарды церемониальных мечей. Их не блуждающие взгляды, были прикованы смотреть перед собой.

Увидев приближающегося Гемиона, Перфаер обернулся к нему. – Приветствую вас, магистр, – сказал он, слегка склонив голову. Одной рукой обхватив другую в кулак, подвёл к сердцу. Следом, одновременно, сделали тоже самое, сзади стоящие собратья.

Гемион, подобным образом поприветствовав собравшихся, произнёс. – Рад, что успел увидеть тех, кто не боится себя! Вы сделали правильный выбор, посвятив свою жизнь, ордену Махагон…

Когда магистр закончил свою речь, распустил строй, проводив расходящихся взглядом, направился к имению. Церемониальная чёрная одежда с капюшоном скрывала лица принятых в орден. Второй после магистра последовал за ним. Гемион посмотрел на Перфаера, который безмолвно шёл рядом. Заметив в его глазах тоску, остановился.

– Как там наши гости? Не чувствуют нужды в общении?

Перфаер смутился, не сразу поняв о ком идет речь.

Гемион уточнил. – Я вижу, тебя что-то беспокоит, так может расскажешь?

– Да… я хотел бы знать, какие у вас планы на счёт Ианты? Что её ожидает дальше? Она мне очень близка… по духу!

Положив руку ему на плечо, Гемион не раздумывая ответил. – Не переживай, мой друг, у меня на её счёт нет никаких планов. А почему ты спрашиваешь?

– Я бы хотел быть с ней, если она этого захочет, – сказал Перфаер, с лёгкой смущённостью, не присущей ему.

– Это твоё личное дело, меня это не касается! – возобновив шаг проговорил Гемион, дав понять, что он свободен сам принимать решения.

Позади них новоизбранные рыцари веселились, поздравляя и гулко общаясь. Их серебряные гарды церемониальных мечей красовались на поясах у каждого из вступивших в орден.

Не обращая более на них внимания, Гемион оставил Перфаера. Идя мимо новобранцев, направился к неприметным сооружениям пристройки конюшни. Зайдя внутрь, прошёл вдоль ящиков. Откинул плотный настил. Спускаясь в погреб его обдуло холодом ледника. Помещение служило не для сохранения мяса, а для других более важных целей. Небольшого места с виду вполне хватало для выполнения задачи.

На четырёх столах лежали синюшные не прикрытые тела. Над одним из них и склонился немолодой специалист тайных дел в искусстве анатомии человека. Он наклонился над трупом, которому возможно было уже несколько дней. Рядом лежало тело с ножевыми ранениями.

– Трудно было совместить факты, но всё сходится. Это всё, дело её рук! – сказал специалист, продолжая ковыряться в теле, не отрываясь от поисков истины.

– Объясни подробнее, – уточнил Гемион. – Насильственная смерть второго, как я вижу, не похоже на её почерк. Разве ты нашёл следы яда?

– Нет, но удары соответствуют её росту.

– Мне нужно больше фактов!

Сведущий обернулся к Гемиону. – Магистр, простите меня за излишнюю настойчивость, но я был на том месте и мне встретился весьма неоднозначный тип, увечный, который за пару медных монет вспомнил, что видел молодую девушку небольшого роста. Она, задержавшись, кинула ему подаяние и прошла дальше. А утром, вот этот господин был найден мертвым.

– Допустим, но с чего вы взяли, что это её работа? Вы обнаружили семена болиголова?

– Нет… никаких семян, только парализующий яд. Но, это только моя догадка, не более. Всё решает время, которого у меня и не было.

На мгновение задумавшись, Гемион сказал. – Этот случай мне был неизвестен, но я склонен доверять вашему мнению. И так… следующей её жертвой стал сенатор…

– И это большая удача, что вам удалось, так быстро, доставить сюда его тело. Возможно, тот самый яд, который убивает, ещё в его крови!

– Что вы можете сказать сейчас?

Специалист опустил окровавленные руки в тучное мёртвое тело, продолжая говорить. – Ну, если меня не подводит логика, а она меня никогда не подводит, девушка руководствовалась определённой целью. Это указывает на её выбор жертв. Плюс, та расчётливость и хладнокровие, с которой она это сделала, заставляют прийти к следующему выводу.

– И, какому же?

Хруст рёбер в плоти, окровавленные руки опустили в сосуд сердце. – Её мотив очевиден, это… скорее всего месть!

– Месть? – повторил Гемион, а после прошёлся по комнате складывая в голове услышанное. Сохраняя сдержанность и трезвость рассудка, спросил. – У вас есть какие-то мысли, с помощью какого яда наступает сама смерть?

– К сожалению, пока нет. Но семена болиголова были приняты многими из её жертв уже после того, как в кровь попал яд. Меня это наводит на мысль, что она не скрывает свои намерения и саму цель содеянного.

– Мне нужно знать больше!

– Само собой, я продолжу работать над убиенными. Но есть одна трудность, которую я пока стараюсь решить. Когда я пытаюсь извлечь из крови частицы яда, я не нахожу его следов, как будто их сердца сами перестали биться.

Гемион направился к выходу, услышав всё, что ему было нужно.

– Позвольте вас спросить, – окликнул его сведущий. Гемион остановился. – Что всё это вам даёт? Ведь оснований достаточно, чтобы уже сейчас открыть глаза императора, что его защитница убивает мирный люд? А также о том, что он пригрел у себя на груди змею?

– Я и не собирался докладывать об этом императору! – ответил Гемион выходя.

День подходил к концу. Летний хоть и вечерний ветер окатил его лицо теплом. Холодный дух мёртвых тел остался внизу. Безликие, неразговорчивые мертвецы должны были вот-вот дать ответы, храня потаённые секреты там, где должно было им остаться.

* * *

Мы пошли за караваном торговцев. Их путь шёл в неизвестные нам земли. Пустыня была для нас тяжела! Светило небес могло бы опалить нашу кожу, но нет, наши лица были сокрыты и тела обмотаны плотной тканью, не пропускающей ни лучика палящего солнца. Мы и не догадывались, что сможем претерпеть все невзгоды.

Когда поднялся сильный ветер, он застал нас врасплох. Мы уже не видели караван впереди; не чувствовали запах людей уносимый ветром. Готовы были умереть! Припав, зарылись в песчаной глади, лишь изредка выныривая, как из воды, хватали крупицы воздуха. Вот они мы, заново рождённые в песках забытой пустыни!

Маленький Карми сидел бесшумно, вслушиваясь в рассказ умудрённого временем, Ешхала.

Знойный день тянулся в вечности, но наконец пришла, сменяя палящее солнце густо-чёрная холодная ночь. Но, нам этот холод был не страшен, нас вела великая цель. Со мной шло двадцать девять присоединившихся ко мне, аннури. Мои последователи шли за мной! Куда я их вёл, мне было и самому неизвестно.

Два года назад я выбрал этот путь, спасая первого близкого мне «шепчущего». Освободив многих я зародил идею, которая была выше меня. Я не призывал бороться, я просто пытался что-то сделать. Гнев варваров был жестоким, они знали своего врага в лицо. Они искали меня, истребляя моих собратьев. Вот тогда я и принял решение отправиться в неизвестные мне земли, где не было варваров, где были другие люди, редкие на этой земле, но ценные для нас, люди которые не проявляют жестокости к нам, к «шепчущим».

Теперь же я был сломлен. Неужели это всё к чему я шёл, погибнуть в этом океане песка. Мало того, сгубить, утянуть за собой тех, кто поверил в меня. Почти настало утро, когда среди жёлтого песка и барханов, на безоблачном окоёме, мы увидели горы, синие горы. Мы ещё не знали, что это и есть, те самые горы Йёрдара.

Палящее солнце, как будто не хотела нас отпускать. Но мы из последних сил шли, устремившись на горизонт. Горы предстали перед нами великими, большими великанами. Пройдя через узкие расщелины к пещерам, мы нашли временный покой. Но долго мы не могли там быть, ибо путь в ночи, до этой поры был единственным нашим другом. Долгожданная темнота давала покой. Обессилено, мы упали, погрузившись в сон. Все продолжали покоиться в объятьях беспробудного умиротворения, даже когда наступила ночь. Мы не знаем где мы! У нас нет еды! Мы умираем, но нужно бороться! Я принял решение не рисковать всеми, отправиться самому исследовать местность.

Глубокой ночью следы оленя вели через чащу в бор. Осмотревшись, вдалеке увидел свою цель. В руке у меня был тот самый лук и одна стрела, которым я так и не научился пользоваться. Тихими, бесшумными движениями я шёл вперёд смотря на свою цель. Олень повернул голову, проявляя лёгкую тревогу, шевеля ушами слушал, но не мог услышать моих осторожных шагов. Оказавшись почти рядом, я вложил стрелу и со всей силы натянул тетиву, лишь посмотрев вниз на свои следы, которые были на очертании чьих-то больших следов. Раздался шелест куста. Олень, почувствовав угрозу, быстро сорвался устремившись вдаль.

– Кто ты? – сказал человеческий голос. В спину, что-то уткнулось.

– Эй… не стреляй, я обернусь, – проговорил «шепчущий» повернувшись.

– А, а, а… Девушка с луком повалилась от испуга выпустив стрелу, которая пролетела уж очень высоко. Отползла, перебирая руками до дерева, которое преградило путь, с опаской продолжая смотреть в его просто огромные глаза.

– Прошу не бойся меня, – сказал Ешхал, опуская свой лук.

– Кто ты такой? – вложив быстро новую стрелу, сказала девушка, – в этот раз я попаду!

В её взгляде читался неподдельный страх, как будто она увидела нечто ужасное.

– Я, «шепчущий». Вы, люди, нас так называете, – сказал Ешхал, почти идеально выговаривая человеческие слова.

– Мы, люди? – Удивлённо произнесла девушка. – Впервые слышу, да и вижу.

– Пожалуйста, не стреляй в меня! Я тебя не обижу! Меня зовут Ешхал. А как твоё имя?

Девушка ещё какое-то время держала лук, целя в него. Белые большие глаза стали заискивать так мило. Ну не может он быть кем-то плохим! – подумала опустив лук.

– Элфия, – сказала девушка, поднимаясь с земли. Что занесло тебя, «шепчущий», в наши края, да ещё отпугивая мою дичь?

– Извини меня, я не хотел мешать твоей охоте, – произнёс Ешхал, смотря снизу вверх на девушку.

– Боже, кто же тебя такого создал, – сказала Элфия, чертыхаясь.

– Мы, были задолго до людей! – оправдываясь, даже обиделся. – Я охотился, у нас кончились припасы, – сказал Ешхал, насупившись.

– «Охотничек»! Дай сюда лук. Ты его почти не натянул. С таким же успехом мог взять в руку стрелу и кинуть в зверя.

– Я раньше никогда не стрелял из лука.

– Из этого, у тебя и не получилось бы! – Девушка выкинула лук в кусты. – Я сделаю тебе новый, – сказала она, опережая его стремление подобрать. – Как я понимаю, ты не один здесь?

– Да, со мной много голодных!

– Будь здесь. Раз охота уже провалилась, принесу вам еды.

С добродетели этой молодой девушки, началось наше осторожное знакомство с поселением «пришлых». Несколько недель мы не знали нужды, а также и того что она помогала нам в тайне от своего отца. Однажды, когда меня не было, как мне потом рассказали, Элфия привела свою подругу. Именно в эту ночь я пытался научиться стрелять из лука, самонадеянно и безуспешно. Многие до сих пор боялись людей, не различая, что некоторые лучше других. К ней подошёл старейший из нас, он сказал, что мы покидаем, уходим с гор. Но, я был с их решением не согласен. Переубедить всех, это оказалось моим новым испытанием. Я знал, что дальше нас не ждёт ничего хорошего, если мы не будем сильными и едиными в мыслях.

Как только солнце ушло за горизонт, я пробрался ближе к поселению «пришлых». Лицо, как обычно, замотано. Я скорее напоминал маленького человеческого ребёнка, чем лидера Аннури.

Дома были чудными, не такими как строили варвары. Ещё в силу своего страха я старался быть незаметным, прячась в тени. Даже ночью встречались могучие горные жители, проходящие мимо. Незаметно я добрался к дому, где жила Элфия. Это было трёхэтажное здание в конце улицы.

К моему счастью, мне не пришлось её искать. Она была во дворе, грустная и печальная. Странно было видеть её такой.

– Ахьсим фьин, что-то не так? – обратился к ней Ешхал.

– Всё в порядке, – сказала Элфия, сидя на качелях, – не бери в голову. А ты почему здесь? Что-то случилось? Ты рискуешь! Зачем было приходить сюда, вдруг тебя заметят?

– Ничего, что нельзя было бы решить, – сказал Ешхал, как обычно смотря прямо в глаза, – мне нужна твоя помощь!

– Да, кстати, я так и не поняла, когда я приходила в последний раз, тебя не было. Мне сказали, что вы уходите куда-то.

– Вот поэтому мне и нужна твоя помощь. Я против того, чтобы уходить.

Другие же считают, что опасно долго оставаться на одном месте. Мне нельзя этого допустить. Не хочу разделения. Мы должны быть едины!

– Ладно, чем я могу тебе помочь? – спросила Элфия сосредоточившись.

– Научи меня стрелять и охотиться, как ты!

– Почему бы и нет. Между прочим, я рассказала о вас отцу. Он воспринял очень плохо. Больше не смогу носить вам еду. Но, выживать-то вам надо, так что научиться охотиться это не плохая идея, пойдём.

Карми перебил. – Ты говоришь про вождя «пришлых», да?!

– Ну, теперь мне будет не интересно рассказывать, – ответил с наигранным разочарованием в голосе, Ешхал. – Ну, если ты знаешь больше… тогда давай, я послушаю тебя.

– Хорошо, – сказал восторженно, маленький Карми. – Мне больше нравится этот момент. Армада людских войск, конницы и пехоты неслась, идя против тебя, Ешхала, в последней битве за свободу, – продолжал восхищённо рассказывать маленький Карми. – Ты стоял на возвышенности и издав зов, поднялось твоё войско из пепла, внутри строя людей. Кровь варваров полилась окропляя землю.

– Вообще-то я тебе рассказываю сейчас не про битву под Алкнери, – сказал Ешхал.

– Эта моя самая любимая история!

– Но, ты её знаешь наизусть, – произнёс серьёзно Ешхал, – А эту ты ещё не слышал, так?

– Да, щерэй! – сказал, опустив голову Карми.

– Эта история твоего народа и она пригодится в твоей будущей жизни, но я согласен с тобой. Хотя по мне так, ставшая легендой битва при Алкнери, уж очень приукрашена. Иногда я даже поверить не могу, что рассказ про меня! – сказал Ешхал засмеявшись, продолжил.

Отдаляясь от чудного дома, мы вышли из поселения «пришлых». В руке у Элфии было что-то завёрнуто в тряпку. Развернув она достала нечто не обыкновенное.

Лук, сделанный Элфией, был прекрасен. Не такой тяжёлый, как прошлый. Кстати, за которым я всё-таки тогда вернулся. Стрелы были изготовлены в форме конуса с широким основанием и небольшим оперением.

– Выпрями пальцы! Не держи стрелу! Распределяй нагрузку на пальцы равномерно! Ты, неправильно его держишь, – сказала Элфия. – Давай я покажу. Вот теперь смотри, как это делаю я. Вон, видишь ветку? Вскинув молниеносно лук выпустила стрелу, сбив её.

– Этими стрелами ты не убьёшь, а только оглушишь. Но для этого тебе нужно научится им пользоваться и попадать в голову зверя. Теперь ещё раз смотри, как делаю это я, – медленно, терпеливо объясняла Элфия. Прикладывая усилия, я учился, чтобы научить остальных.

– Ешхал, брат, ты его балуешь, – сказал, зайдя Керьиш. – Он у нас скоро будет «знающим». Уже многие истории народа пересказывает наизусть! – потрепав по голове маленького, проговорил. – На чём ты остановился?

– На «пришлых», – ответил Ешхал вознося руку к небу.

– Успеешь ещё наслушаться, – сказал Керьиш с отцовской заботой. – Маленький пойдём, мама приготовила твой любимый охван и уже ждёт не дождётся тебя. Ешхал присоединишься к нам, окажешь честь?

– С радостью! – сказал умудрённый веками. – Ничего, продолжим позже!

– Ешхал, для нас это большая честь, что ты наставляешь Карми. Мы с радостью послушаем все вместе. Тем более я уже и сам подзабыл, как всё это было.

– Прошло уже целое столетие мирной жизни с нашей неравной борьбы. У нас есть чем гордиться! – сказал Ешхал поднимаясь. – Мы добились значительного. Героев мы помним, лиходеев рассудило время. Много хороших аннури ушли в долгий путь по туннелю мрака. Без их жертвы, у нас не было бы всего этого.

* * *

Светило ночного неба открылось, являя собой весь ужас человеческого бытия.

– Куда это ты смотришь? – спросил облокачиваясь на плечо друга Финиган, продолжая ковылять вперёд.

– Мне кажется, но похоже, кто-то наблюдает за нами. Мне это не нравиться!

– Ты думаешь, что они так быстро обнаружили нас? – спросил, пытаясь обернуться Финиган.

– Если честно, мне не хотелось бы это узнать. Надеюсь, он не по наши души.

Через некоторое время, опять обернувшись, Вар сказал. – Всё, кажется, он нас не преследует! Не спеши, теперь некуда торопиться. Хорошо же всё-таки тебя отделали!

– Меня…? А сам… остряк, видел бы ты себя! – сказал священник, идя с краю широкой тропы и пытаясь отвлечься мыслями.

Гулкий нарастающий цокот копыт, отражаясь в ночи, быстро приближался. Не успев обернуться, Вар почувствовал угрозу, отпрыгнув в сторону, перевернулся через голову. Там, где только что он стоял, молнией пронёсся чёрный мерин. Всадник не обернувшись, стремительно увёл своего коня вперёд.

– Совсем ослеп! – крикнул ему Финиган, подойдя к кустам вереска. – Давай руку, помогу подняться.

– Мне всё больше не нравиться этот день, – встав на ноги и отряхнувшись, сказал Вар. – Вначале чуть не убили, остались без лошадей, теперь ещё это…

– Ничего, придём в таверну, за кружечкой красного, расскажем всё её отцу, а там и домой.

Поднявшись на холм, друзья увидели горизонт ночного неба, отделявший ровной полосой сумрак лежащий на макушках деревьев. Всадник стоял внизу, преграждая им путь, как будто кого-то ожидая. На расстоянии от него был воткнут в землю меч.

– Опасные здесь места! – сказал всадник. Его длинный плащ скреплённый фибулой немного не доставал до земли.

– По мне, так тихие и спокойные! – ответил притворно, с безрассудной уверенность, Вар.

– Ну это для остальных, для тебя же безмятежные дни кончились.

– Зачем нам ссорится? – вмешался Финиган. – Ведь всё можно решить миром.

Никто не прислушался к словам священника, да и голосу здравого смысла. Вар подошёл ближе, потирая усталые глаза, вздохнув спросил.

– Что тебе нужно, ты ищешь конфликта?

– Нет, я всего лишь даю тебе шанс проверить, чего стоит твоя жалкая жизнь. Возьми, – сказал всадник, указывая на воткнутый в землю бастард.

Размяв тяжёлые плечи, Вар уверенно ответил, – Если я возьму, тогда тебе придётся нелегко. Не пожалеешь?

Незнакомец, не доставая свой меч, развёл руками ничего не сказав.

Смотря на всадника, Вар изучал своего соперника, не видя в нём хвастовства или сомнения в брошенном вызове. Его крупная щетина, при лунном свете, выделялась на фоне коротких редко-тёмных волос серебряным отливом. Всматриваясь в выдубленное ветрами лицо он подумал, что холоднее взгляда ещё не встречал.

– Не тяни, Вар! – сказал священник, прерывая тишину. – Хочет проверить человек твоё мастерство, дай ему шанс. Только не затягивай и не покалечь, нам проблемы не нужны.

– Ладно, – ответил без эмоций, Вар, – ты добился своего. Взяв за гарду достал меч из земли, направив остриём в сторону бросившего вызов. Взвесив в руке бастард обнаружил, что баланс идеален. Хорошая вещь! – Теперь твоя очередь. Нападай!

Незнакомец продолжал смотреть на Вара, зорко видя слабости сокрытые в движениях и не обратимые ошибки, выигрывая бой, которого ещё не было.

– Я сыт по горло этим днём, – сказал разозлившись, Вар, – а тут ещё ты нарисовался. Приблизился, стремясь слегка оцарапать лицо, со словами. – Не порти, до конца испорченный день, – замахнулся.

Всадник не отступив, взявшись за свою точно такую же, как у Вара, гарду, молниеносно оголил клинок, скрестив с соперником. Отбив, незнакомец начал яростно идти в атаку, удар – наклон, удар – присел. Сдерживая стремительные, сильные удары, отбивая его атаку, Вар оттолкнул его.

– Кто ты? – спросил Вар, не ожидая от него такой реакции.

– Дело не в том кто я, а в том, кем был ты! – сказал всадник, продолжая наносить удары, не давая и шанса перейти с защиты в нападение.

Финиган заворожённо наблюдал за мастерством своего друга. Скрежет метала по-металлу. Мелькая, клинки отдавали диким звуком отчаянья борьбы за жизнь. Вар, был мастером меча и даже он, отступал перед сильными атаками этого противника.

– А ты умело обращаешься с бастардом! – сказал сделав шаг назад и прекратив наносить атаки, всадник.

Вар перегруппировался отступив чуть назад. Посмотрев вокруг себя, обнаружил, что стоит на холме. Только сейчас поняв, что за всё это время ни разу не шёл в атаку, стёр со лба капли пота, начиная уставать.

– Может, попробуешь ещё разок? – спросил незнакомец, по виду ничуть не выбившись из сил.

– А почему нет! Вар попытался произвести обманный выпад, отступив чуть назад, выверенно нанёс, целя в грудь. Вот оно, сейчас будет его поражение, как будто замедленно наблюдая как клинок, вот-вот достигнет своей цели. Распределив вес в бок, и пригнувшись под проходящим остриём, незнакомец нанёс удар в незащищённое плечо. Вар не почувствовал укола, лишь понял, что ошибся.

Финиган, подбежав ближе, увидел страх в глазах друга. Тот самый страх, как когда-то на арене, во взгляде обречённого гладиатора. Он ещё тогда не проиграл бой, но уже было слишком поздно, чтобы что-то сделать. Нет, нет… не показывай ему свой страх, – мысленно выкрикнул Финиган видя эту картину, как его друг поднимается, а из раненного левого плеча сочиться кровь.

– Ну же, давай… почти встал.

Солёные капли пота стекали на глаза, затмевая образ багрового, мелькающего острия. Ну же, опять уклон. Удар, за ним новый, упал, заслоняясь от рубящих. Вар уже не мог подняться. Соперник наносил удары, не получая ответа.

Оба противника устали, один на земле, другой над ним. Незнакомец, закружившись в опасном манёвре замахнулся, стремясь перерубить ноги упавшего. Откатившись, Вар почти успел уйти, но голень обожгло.

– Прими, своё поражение с честью! – медленно подходя, как будто готовясь к прыжку, сказал беспощадный.

– Эй… урод! – крикнул Финиган. Незнакомец обернулся. – Моего друга, ты одолел, может сразишься со мной?

– Тебя трясёт, как лист, – сказал с призрением в голосе, всадник. – Ты мне неинтересен!

Неожиданно для всех, сильным ударом копыт из неоткуда, незнакомца откинуло.

Сидя на мерине Вара, Майя прокричала. – Ну что, уже вляпались без меня? Сзади, была вторая лошадь Финигана. – Быстрее, он сейчас оклемается. Помоги посадить Вара на лошадь, – поторопила Майя, спрыгнув с мерина.

Кровь из ран лилась ручьём обагряя землю. Финиган увидел лицо друга, что было белее смерти. Подбежав к нему, он упал перед ним на колени. На долю мгновения испытал смятение. Время, как будто остановилось. Обхватив, сильными руками раненого друга, осторожно усадил его на свою лошадь.

Безжалостный встал с земли, посмотрев на спешащих, но не побежал за ними, а спокойно вернулся к своему коню. А есть ли смысл куда-то торопиться, задание почти выполнено. Осталось только проследить и удостовериться, что этот юноша умрёт.

Светало, темнота ночи уходила. – Пошёл! Быстрее! – крикнул Финиган пришпорив коня, уносясь вперёд с тракта вглубь чащи. Деревья мелькали. Изумрудный лес принял двух всадников, скрывая в своей бездонности. Достигнув бурелома, Финиган потянул за повод, конь заржал.

– Стой, – спрыгнув с мерина начал спускать друга. Привязав к ветке поводья коней, Майя подбежала к раненному и склонившемуся над ним священнику.

– Ну, как он?

– Не знаю, крови много, нужны тряпки. Подержи здесь, крепко надави. Сейчас…, всё будет хорошо. Придержи его! Священник разорвал подол своей нижней одежды.

– Боже, сколько здесь крови!

– Дави сильнее… ещё. Всё будет хорошо! Финиган повторял снова и снова. – Ты не умрёшь у меня на руках!

Вар был без сознания. – Ничего, ты выкарабкаешься!

– Смотри! – сказала Майя, указывая куда-то. На горизонте виднелся всё тот же приближающийся незнакомец.

– Попробуем срезать путь! – сказал священник, затягивая туго повязку. Взяв друга, посадил на лошадь, отчего тряпица окрасилась алым цветом ран. – Пошёл, пошёл! – ударил по бокам лошади.

– Не отставай! – сказала девушка, запрыгнув на коня и первой пришпорив понеслась прокладывая путь. – Он рядом… едет за нами! – выкрикнула Майя.

– Ничего, уйдём!

Среди непроходимых троп и вековых деревьев первобытного леса, неудержимо проносились мерины. Ветер потаённо затих, не поднимая и дуновения, как будто чувствуя опасность, замер. Сделав небольшой круг, скрывшись от преследователя, вернулись на тракт.

– Ты знаешь, куда ведёт эта дорога?

– Нет, – сказала безысходно, Майя.

Солнце поднялось на небосклон. Финиган не меняя темп, загонял коня. – Смотри, а это что? Увидев подкошенные крыши сгоревших, обвалившихся домов, прокричал – Едем туда! Скача по пепельной земле, среди изуродованных пожарищем лачуг, Финиган заорал. – Здесь есть кто живой? Нам нужна помощь! Никакого ответа от вымершего, безлюдного поселения не послышалось. Обернулся вопросительно к Майе – Может, переждём здесь?

– Нет, а вдруг он рядом!

– Ладно, едем дальше, – легонько ударив по бокам мерина, отправил в шаг.

Что-то словно сдавило грудь, резко дёрнуло назад. Финиган упал с коня на спину, ударившись о твёрдую, выжженную, пепельную землю. Священник не сразу понял, что это было. Мерин с раненым другом в испуге сорвался, уносясь вперёд.

Смотря сверху вниз на лежащего священника, занеся бастард над его шеей, незнакомец сказал. – Ты, сам это предложил! Остриё холодного металла коснулось кожи. Финигану захотелось зажмуриться, но вовремя сдержал себя, – пусть видит, что я не боюсь его. Повторяя про себя слова молитвы: Господь услышь своего раба…

Свистящая стрела из неоткуда, пробила плечо незнакомца насквозь. Священника окропило кровью. За ней последовала ещё одна и ещё. Уворачиваясь, он получил второй удар стрелы о скрытый под плащом доспех. Запрыгнув на своего коня скрылся. Четыре стрелы, две из которых достигли своей цели.

– Лежи и не поднимайся! – раздался откуда-то звонкий голос.

– Я, простой священник.

– Священник!? – послышалось удивление. – Такие как ты, сидят в обители замаливая чужие грехи, а не ищут своей смерти. Ладно поднимайся, только руки покажи.

Большой сильный воин с луком в руках подходил ближе. У него за спиной был четырёхзарядный арбалет, невиданной конструкции.

– Дедал, мне здесь нужна помощь! – сказал второй хриплым голосом, ведя мерина с раненым Варом.

– Всё кончено? Финиган, ты жив? – прячась за разрушенной стеной, донёсся голос Майи.

– Да… всё в порядке… выходи.

– Кто этот раненый? – подводя лошадь, спросил второй, средних лет, с мечом за спиной.

– Это мой друг, Варлеус.

– Да вы прям, везунчики, – подошедший опустил накидку с головы.

– Вы нам поможете?

– Конечно, если не считать, что мы уже помогли. Если бы не мы, вряд ли бы вам удалось уйти от Аххима живыми. Жестокий урод, но всегда выполняет всё, за что берётся.

– Надеюсь, мы его больше не увидим! – сказал Финиган, опуская Вара на землю. – Кому мы обязаны своим спасением?

– Меня зовут, Пракс Ярл Нелан. И я не сомневаюсь, вы его точно ещё увидите. Давай поможем твоему другу, он очень плох.

День, так скверно начавшись, потихоньку давал надежду на лучшее! Что-то новое, возможно, внесло коррективы. Жизнь – бесценная жизнь!

Не так далеко, как желали бы выжившие, шла другая борьба.

Аххим, отломав ветку, сжав зубами впился в неё, забирая целебные соки. Переломив арбалетную стрелу, сквозь боль и клок своего мяса, выдернул наконечник. Рухнув на землю, сдавил рану. Каплями крови пропитывалась почва. В его глазах читалась не только боль, но и неизбежное, на время отложенное соперничество со смертью.